"И ты меня забудешь скоро..." (гет)

«И ты меня забудешь скоро

И я не стану думать, вольный,

О милой девочке, с которой

Мне было нестерпимо больно».

Н. Гумилев.

— Лоркан, спи! — Луна Скамандер в очередной раз вздохнула, накрывая одеялом сына, который упорно не желал засыпать, несмотря на то, что его брат уже давно сопел на соседней кроватке. Лоркана с рождения трудно было уложить, сколько ночей Луна ходила с ним на руках по комнатам первого этажа дома, чтобы вопли малыша не будили Рольфа и Лисандера! Вот и сейчас сын вертелся, требовал песенок и сказок, заваливал вопросами о завтрашнем празднике и подарках — конечно, пятый день рождения важное событие, и сейчас только восемь часов вечера, но…

— Лоркан, — в очередной раз улыбнулась Луна. — Я обещала, что нас ждет очень интересная прогулка, мы отправимся в гости к моему, — Луна запнулась, — хорошему другу. Но если не будешь спать сейчас, у тебя не останется сил на путешествие, заснешь там и ничего не увидишь. Но сильно не беспокойся, Лисандер потом расскажет, как хорошо он провел время, — Луна вздохнула, давая понять, что будет опечалена таким положением дел, а Лоркан нахмурился, завозился под одеялом и замолчал. Луна осторожно гладила его по волосам, не желая применять сонные чары — она прибегала к таковым в крайних случаях, считая, что детям это не полезно. Лишь убедившись, что малыш наконец-то заснул, Луна спустилась в гостиную, где на столике у камина ее ждала чашка чая.

И почему-то тот факт, что Рольф находится в очередной экспедиции в Испании, показался ей правильным, закономерным и даже предопределенным свыше. В другое время она бы наверняка возмутилась, что супруга не будет на дне рождения близнецов, но не сейчас… Как бы она объяснила предстоящую прогулку? Нет, наверное, он бы ее понял. Но не хотелось ничего рассказывать мужу — да и не о чем, если уж рассуждать логически. Ничего не было и быть не могло. Хотя тогда Луна в этом «не могло» совсем не была уверена.

Просто… не хотелось смешивать шестикурсницу Хогвартса Луну Лавгуд с женой и матерью, в прошлом исследователя, а ныне главным редактором «Придиры» Луной Скамандер. Но, с другой стороны, не это ли она собирается сделать? Выполнить данное когда-то обещание, и даже с… удовольствием? Волнением? Трепетом? Странное чувство, которое терзало последние дни, не имело и не могло иметь названия. Луна знала одно — она хочет пойти. Наверное, еще и потому, что готова признать, что тогда была не права, и все на самом деле сложилось наилучшим образом. Только… почему кажется, что тем самым Луна Скамандер предает Луну Лавгуд? Девочку Луну, которая была готова бросить вызов обществу, многовековым традициям, устоям морали… Да всему, в конце концов! Потому что чувства — это главное, и ничего больше не нужно. Луна Скамандер знает, что это не так. И никому бы не позволила утверждать, что она не счастлива. Счастлива. Очень!

У нее лучший в мире муж, который не только любит ее, но и разделяет ее интересы: не сосчитать экспедиций, в которых они побывали вместе, столько смогли увидеть, исследовать, описать и представить магическому миру. И многое связывало их до этого: его несмелые, но такие искренние ухаживания, ответный робкий интерес, на котором она сама себя ловила, полевые цветы — Рольф принес их на первое «настоящее» свидание, и с тех пор не перестает дарить. Когда бывает дома летом.

Близнецы — чудесные дети, и не жаль, что пришлось сменить экспедиции на «Придиру», а волшебные палатки — на небольшой, но солнечный и радостный дом, комнаты которого она сама покрасила в безумные сочетания ярких цветов — потому что так нравится! Если сейчас спросить, променяла бы она все это на другое, Луна бы ответила однозначно и совершенно искренне — нет! И готова признаться в этом своему прошлому… встретится со… старым другом? Первой любовью? Она уже не знает, какой вариант правильный…

Луна и не заметила, как допила остывший чай, погружаясь в воспоминания о своей учебе на шестом курсе — седьмой она пропустила по известным и не зависящим от нее причинам, а от предложения учиться на восьмом отказалась, занималась сама и сдала экзамены. Не хотелось возвращаться в школу. Тогда в ней говорили обида и нежелание понимать…

* * *

Луне всегда легко давались прорицания, несмотря на то, что к этому предмету многие относились весьма скептически. Она сама не понимала, как чаинки, кофейная гуща и туман в хрустальном шаре складывались в четкие ясные картинки, интерпретировать которые не составляло особого труда. Папа говорил, что это у нее мамино — у той тоже был врожденный дар, и если бы не опасный эксперимент… В роду Пандоры, в замужестве Лавгуд, было несколько весьма известных и уважаемых прорицательниц, и Луна знала, что унаследовала дар. Просто не собиралась ничего с этим делать, потому что все это казалось неважным. До тех пор, пока не познакомилась с Флоренцем. И все стало совсем по-другому…

Его тихий голос, который манил и обволакивал, словно погружая в подобие транса, мягкость травы лужайки-кабинета, которая так гармонично сочеталась с обычной школьной обстановкой, ночные занятия, когда вся их группа собиралась во дворе, чтобы гадать по звездам. Луна была уверена, что не узнавала, а просто открывала это в себе, вытаскивая из глубины… Чтобы в очередной раз убедится, что не может прочесть собственную судьбу. Но иногда была уверена, что и так ее знает — когда Флоренц подходил близко, склоняясь над ее свитком, и его жесткие темные волосы перемешивались с ее мягкими золотистыми прядями. Луна не понимала, почему перехватывало дыхание и что-то странно замирало внутри. А когда Флоренц внимательно смотрел в глаза, была уверена, что за этим что-то таится. Не то чтобы он выделял ее среди всех, разве что хвалил за способности.

Но Луна все равно чувствовала, что она для него — особенная. Как и он — для нее… Как-то незаметно Флоренц, умудрился стать центром ее школьного мира. Им не надо было говорить, Луна знала, что что-то происходит, и что это — правильно. Как правильно и то, что никто не умел улыбаться так мягко и ласково, рассказывая, никто так не любил темное звездное небо и не умел разгадывать его загадки, как Флоренц. У нее немножко получалось, но в этом тоже была заслуга Флоренца: он на самом деле передавал свои знания… всем. И свои чувства — ей одной.

Поэтому, когда после окончания последнего в году занятия Луна получила пергаментный свиток с заданиями на лето, она не удивилась короткой приписке широкими размашистыми буквами: «После полуночи в кабинете». И ей почти не было стыдно накладывать сонные чары на соседок по комнате, чтобы они не мешали собираться на… свидание? Потому что эта встреча ничем не будет похожа ни на обычный урок, ни на факультативные занятия для самых заинтересованных — с Луной там всегда были другие девочки, тоже увлеченные. Не то прорицаниями, не то преподавателем! Луна старалась не обращать на подобное внимания, но в ту ночь выбрала самое любимое платье — нежно-розовое, в тон оттенкам щек, которые начинали полыхать, едва она думала о предстоящей встрече — и распустила волосы.

Флоренц стоял спиной, когда она тихо вошла, но по тому, как он вздрогнул, Луна поняла, что он знает, что она здесь. В кабинете-поляне, освещенном только звездами на небе, было почти темно, и Флоренц казался лишь силуэтом, наброском. Луна смело подошла, остановившись рядом. Настолько рядом, что он мог бы дотронуться до нее — что и сделал, сжав ее холодные от волнения пальцы в своей горячей руке:

— Я рад, что ты пришла.

— Я тоже, — только и смогла прошептать в ответ Луна, чувствуя, как пальцы Флоренца поглаживают ее кисть.

— Но я совсем не рад тому, что родные души иногда оказываются в совершенно не подходящих друг другу телах. И не знаю, почему так происходит: звезды, чай, кофе, хрустальные шары и даже мое сердце до сих пор не дали на это ответа. Наверное, не стоит ждать… И завтра ты уезжаешь.

Луна кивнула. Действительно, утром Хогвартс-экспресс увезет ее на Кингс-Кросс, а оттуда папа заберет домой. И все лето она не увидит Флоренца…

— Я вернусь осенью, вы… — Луна запнулась. Это уже не совсем разговор учителя с ученицей и, наверное, «вы» теперь не очень уместно? — Ты же знаешь…

— Что-то знаю, что-то — нет. — Луна вздрогнула, на секунды испугавшись, потому что Флоренц резко повернулся, схватил ее за талию и, легко подняв, усадил на парту. Но все равно они не оказались вровень, глаза в глаза, и Луне так же приходилось задрать голову. — Тебя ждет серьезное испытание. Но ты справишься. Потому что сильная. Сильнее, чем самой кажется. И будешь не одна, сможешь поддержать тех, кто окажется рядом, и верить, что тебе обязательно помогут, просто не сразу. Помни об этом, и не позволяй себе сдаваться! Никому не позволяй! Вспоминай, что я тебе сказал, когда будет особенно тяжело, и верь. Ты же мне веришь?

— Ты меня спасешь? — Луна была уверена, что по-другому и быть не может.

— Нет. Но это будут очень… достойные люди, готовые сражаться за мир и место каждого человека в нем. И не только человека. За новый мир, в котором все получат равные права, и никто не будет угнетен.

— И тогда мы с тобой… — Луна и не думала, что у нее хватит смелости начать говорить об этом. И очень удивилась, когда Флоренц мягко прикрыл ее рот ладонью, пахнущей свежей травой и чем-то терпко-горьким.

— Нет. Я не человек, Луна. Не совсем человек, но не удивлен, что ты этого не видишь. Для тебя это не имеет значения, я знаю… Ты, наверное, даже не обращаешь внимания на это: умеешь видеть душу, суть… Очень редкая способность, но она может быть как даром, так и проклятием. — Флоренц, опустив руку, сделал пару шагов назад.

— «Пусть влюбленных страсти душат, требуя ответа, мы же, милый, только души у предела света», — Луна и сама не поняла, как в памяти всплыли эти давно забытые строки.

— Какие точные слова, — почти прошептал Флоренц, и Луне показалось, что этот шепот так подходит окружающей темноте под мерцающими звездами. — Я их не слышал.

— Из маминой тетрадки, — улыбнулась Луна. — Она часто читала мне их, когда я была маленькой, и говорила, что это стихотворение маггловской поэтессы, которая всегда называла себя только поэтом.

— И мы ими останемся… душами у предела света. Навсегда. — Флоренц мягко улыбнулся, подходя ближе, и откидывая за спину прядь ее волос. Луна же в ответ крепко обняла его, прижавшись щекой к горячей груди, чувствуя, что ее сердце готово вырваться на свободу. Интересно, если она поднимет голову, Флоренц… даже думать страшно, и щеки снова стали цвета платья.

— Нет. — Тяжелая рука легла на ее волосы, не давая пошевелиться. — Я не буду воровать поцелуи у того молодого человека, которому они будут принадлежать. Все — от первого до последнего. И ты будешь для него ЛунОй и Солнцем, планетами и целой Вселенной, тайны которой он будет разгадывать до конца жизни. И когда окажешься с ним, у тебя перед глазами начнут взрываться звезды… Я это вижу.

— Я хочу еще увидеть тебя. — Луна чувствовала, что в ее голосе сейчас сквозит какое-то детское упрямство.

— Увидишь, — легкие поглаживания по волосам словно успокаивали, убеждали, расслабляли. — Приходи на поляну Запретного леса в ночь, когда твоим детям исполнится пять лет. Я буду ждать.

— Детям? — только и могла удивиться Луна. — Обоим сразу?

Руки внезапно освободили ее, и Луна увидела, как Флоренц кивнул, чуть отодвинувшись. Она поняла, что даже если продолжит сейчас задавать вопросы, ответов больше не получит. Флоренц не сказал ни слова, когда она молча пошла к выходу… И лишь потом, в комнате, прокручивая в памяти этот разговор, задумалась — впереди еще целый год учебы! Неужели Флоренц собирается бросить преподавание? И неужели… из-за нее? Луна надеялась в следующем году убедиться, что это не так, но…

В подземелье Малфой-мэнора, когда Луна Лавгуд в очередной раз убеждала мастера волшебных палочек Олливандера не сдаваться и верить в грядущее чудесное спасение, она знала — Флоренц не стал бы говорить значимые вещи просто так. Все действительно будет хорошо!

* * *

У Луны было такое ощущение, что она вынырнула из омута памяти — настолько резко она вернулась в настоящее. Пора. Привести себя в порядок — Луна заранее выбрала розовое платье, немного похожее на то, которое было на ней в последнюю встречу с Флоренцом, и снова распустила волосы, которые так и не решилась подстричь, несмотря на новую моду. Пусть Флоренц увидит, что она помнит. Что Луна Скамандер не забыла Луну Лавгуд и несмелое детское чувство…

Осталось разбудить близнецов, и на этот раз проблемы будут с Лисандером. Лоркана невозможно было уложить, но просыпался он моментально, сразу же «включаясь» в новый день. Лисандер же засыпал, едва коснувшись подушки, но вот разбудить его без капризов не удавалось никогда, и «раскачивался» долго. Но сейчас нет на это времени…

— Мама, мне что, уже пять лет? — первым делом спросил Лоркан, отбрасывая одеяло.

— Нет еще, — Луна решила схитрить, хотя было уже больше полуночи, чтобы сын не требовал подарков и праздника немедленно. — Пять тебе исполнится после того, как мы вернемся, и ты снова поспишь. Давай помогу одеться, спускайся вниз, там для тебя есть сок и печенье, а я пока разбужу Лисандера.

Младший сын — Лоркан родился раньше на три минуты — поддался на обещание интересной прогулки в лес и вредничал меньше обычного. Так что спустя десять минут Луна, крепко держа близнецов за руки, была готова к аппарации в Хогсмид — хорошо, что малыши легко переносили такой способ перемещения.

Деревня волшебников встретила их тишиной теплой июльской ночи с легким прохладным ветерком, и на всякий случай Луна наложила согревающие чары — все-таки платье было слишком легким. Сыновья, конечно же, ахнули, завидев освещенные лунным светом башни Хогвартса, и Луна напомнила им, что их не возьмут в школу, если не начнут учиться читать, писать и считать, чтобы иметь возможность узнать еще многое после. Неусидчивый Лоркан грустно вздохнул, спокойный Лисандер задумался, а Луна быстро перевела разговор на предстоящий праздник, чтобы сыновья не начали жаловаться на усталость — все-таки путь до Запретного леса мог показаться им неблизким.

Небесная луна, то скрывающаяся за тучами, то снова появляющаяся, словно сопровождала их, и момент, когда она внезапно осветила силуэт стоящего в центре поляны кентавра, показался Луне красивым и драматичным. Крепко держа внезапно замолчавших сыновей за руки, она смотрела, как Флоренц идет ей навстречу, и ей казалось, что из-под ног вдруг ушла земля, и она просто плыла над ней. А ноги шевелились сами…

— Здравствуй, знаменитая исследовательница Луна Скамандер. Я знал, что ты придешь.

Луна вдруг словно в первый раз услышала, как это звучит. Она — Луна Скамандер, и это правильно. Это судьба, предназначение и все, что ей теперь нужно. Хотелось радоваться, смеяться, любить весь мир. И счастливая улыбка Флоренца говорила о том, что он понимает ее чувства.

— А я знала, что ты будешь меня ждать, — Луна наклонилась к сыновьям. — Мальчики, это Флоренц, хороший друг, который учил меня прорицаниям.

Лоркан смело шагнул вперед, высоко задрав голову:

— Добрый вечер, сэр. Меня зовут Лоркан Скамандер, и завтра мне будет пять лет.

— Это замечательно, — Флоренц, улыбаясь, наклонился и поднял мальчика на руки, не мешая тому внимательно его рассматривать. — Хочешь поиграть?

Лоркан кивнул, и Флоренц зашагал в сторону, дав знак Луне и Лисандеру следовать за ним. За ближайшими деревьями оказался огромный стог скошенной травы, куда Флоренц подбросил рассмеявшегося Лоркана, а после и Лисандера, который ответил застенчивой улыбкой. Мальчики начали прыгать, не обращая на них внимания, и Луна и Флоренц отошли в сторону:

— Хагрид все еще заготавливает сено для своих питомцев? — спросила вдруг смутившаяся Луна. — А ты по-прежнему преподаешь в школе?

— Хагрид не изменяет своим привычкам. Я вернулся к прежней жизни в лесу, но раз в неделю занимаюсь со старшекурсниками. У меня пока не было ученицы лучше тебя. Но через несколько лет будет. Ученик.

Луна проследила за его взглядом и ахнула — неужели она была права и…

— Нет, — Флоренц покачал головой. — Ты ошибаешься. Не Лоркан. Лисандер. Его дар намного превосходит твой и даже мой, но откроется позже. Раз в сто лет в волшебном мире рождается провидец, равного которому не будет до рождения следующего и обретения им силы. Пять лет назад звезды подсказали мне его рождение, но я не знал, что это твой сын. А сейчас мне достаточно было прикоснуться к нему, и звездная картина в голове ожила. Ты будешь им гордиться.

Луна не знала, что сказать: судьба провидца во многом незавидна, многое будет дано, но многое и отнято. Лисандеру будет тяжело…

— Он справится. Он такой же сильный, как его мама. И ты долго будешь рядом с ним.

Луна поняла, что Флоренц намекает ей на долголетие. Значит, сможет помочь сыну на пути, который выбрали за него. Но почему она думала, что способности унаследовал Лоркан? Может быть потому, что он смелее и активнее брата?

Луне снова показалось, что Флоренц каким-то образом услышал ее мысли:

— Лоркан продолжит дело отца и достигнет больших успехов. И будет не менее счастлив, чем вы: вторая половина Лоркана в созвездии Скорпиона, и его волосы еще светлее, чем твои…

— Его? — Луна ахнула. Не то, чтобы она была против такого, просто не ожидала. А как же… Провидцы редко женятся, а если еще и Лоркан…

— Все уже предопределено, они предназначены друг другу, но не сразу почувствуют это. Их любви придется пройти немало испытаний.

Луна вздохнула: ей так хотелось увидеть себя бабушкой в окружении внуков и внучек, а теперь… Неужели и Лавгуды, и Скамандеры тоже… Род прервется на ее сыновьях? Но Луне казалось, что в Хрустальном шаре она видела себя с маленькими детьми — картинки были расплывчатые и туманные, но она там явно была пожилой… Или просто принимала желаемое за действительное? Своей судьбы знать не дано.

— А у тебя дети есть? — Луне казалось, что вопрос вполне логичен. Ей на самом деле было интересно.

— Нет, и не будет. Я давно смирился. «Пусть влюбленных страсти душат…»

— Ты запомнил… Не ожидала, но очень приятно.

— Кажется, они уснули. — Ей показалось, или Флоренц специально перевел разговор на другую тему?

Действительно, близнецы, видимо, уставшие от новых впечатлений и возни в траве, мирно посапывали рядом. Луна трансфигурировала свой платок в большое одеяло, и Флоренц, забрав его, накрыл мальчиков. А после… Луна не ожидала, что он приподнимет ее за талию над головой, и ей придется уцепиться за его предплечья, чтобы не болтаться, как тряпочка. Флоренц смотрел внимательно и изучающе, она отвечала тем же, понимая, что в его глазах она все та же Луна Лавгуд. И всегда ей будет.

— Ты не изменилась. Такая же красивая и легкая.

— Скажешь тоже. Прошло пятнадцать лет с нашей последней встречи. Для волшебницы, конечно, это не время и не возраст, но… У тебя же все хорошо?

— Да, — Флоренц аккуратно поставил ее на землю, слегка приобняв. — Я счастлив, что вернулся к своим. И наши отношения с людьми намного лучше, мы сотрудничаем и помогаем друг другу.

— Гермиона Уизли продолжает работать над этим. Она существенно продвинулась в борьбе за права… всех, — слегка запнулась Луна.

— Имя миссис Уизли мои сородичи произносят с большим уважением и благодарностью. Сейчас мы проводим исследования совместно с Отделом тайн, я возглавляю нашу группу. Мы делимся знаниями с невыразимцами, а они — с нами. В нашем поселении в глубине леса стало намного лучше. Мои собратья больше не против прогресса.

— Я рада, что ты нашел себя. На самом деле. И очень рада тебя видеть. Наверное, мне нужно сказать, что ты был во всем прав, но ты ведь и так это знаешь? Как и то, что всегда будешь моим дорогим другом. Мы ведь еще увидимся?

— В ночь, когда ей исполнится пять лет, я снова буду ждать тебя на этой поляне.

— Кому — ей? — Не поняла Луна.

Флоренц загадочно улыбнулся, притягивая ее к себе — совсем как в прошлую их единственную встречу наедине. Но если тогда это была драма грусти, боли и невозможности, то сейчас — объятия близких, которых в прошлом многое связывало. Рука Флоренца мягко скользнула на живот Луны:

— Той, что прячется здесь…

Луна ахнула. Рольф уехал примерно полтора месяца назад, а ее в последнее время несколько раз тошнило… Она решила, что из-за поздних ужинов, но, оказывается, дело совсем в другом. Как же не догадалась, если с близнецами было так же? Девочка… Луна мечтала о дочке, но ждала, когда сыновья немного подрастут: тяжело одной, когда муж все время в разъездах… Ну ничего, в этот раз мистеру Скамандеру придется посидеть несколько месяцев дома!

— У меня точно будет дочь? — тихо отозвалась Луна.

— Да. А у нее — много детей. Вам пора. — Флоренц отпустил ее и отошел в сторону, убирая с травяного стога одеяло, отчего близнецы недовольно завозились. — Становится прохладно, лучше не мерзнуть.

— Сейчас, я разбужу их. — Луна потянулась к мальчикам, но Флоренц покачал головой и очень осторожно взял Лоркана, пристроив его голову на своем плече, а потом точно так же — Лисандера. На руках кентавра дети казались еще меньше.

— Я провожу вас до Хогсмида, там и разбудишь. — Флоренц двинулся в сторону тропинки из леса, а Луна тихо шла рядом. Какая необычная ночь… Из тех, что наверняка запоминаются на всю жизнь, отделяя прошлое от будущего…

— Я никогда не сомневался, что ты будешь очень счастливой. И рад, что мне удалось, и еще удастся это увидеть.

Луне показалось, что обратная дорога была в несколько раз короче. Но, может быть, просто потому, что не надо было приноравливаться к мелким шагам близнецов, а сама она всегда ходила быстро. Флоренц был прав — становилось холодно…

* * *

В майскую ночь, когда бушевала первая в этом году гроза, родилась Пандора Флоренция Скамандер. Все решили, что второе имя девочка получила в честь любимого Луной итальянского города.

Спустя пять лет Луна, войдя в комнату дочери, тихонько прошептала, отбрасывая светлые локоны с лица своей почти полной копии:

— Дора, пора вставать. Начинается наше приключение…