Дядя Вернон (джен)

Приближаясь к умирающему, он сам не знал, зачем делает это. Он сам не знал, что чувствует, глядя на белое, как полотно, лицо Снейпа и его пальцы, пытающиеся зажать кровавую рану на шее. Гарри снял мантию-невидимку и смотрел сверху вниз на ненавистного ему человека. Расширенные черные глаза Снейпа остановились на Гарри, и он попытался что-то сказать. Гарри нагнулся к нему. Снейп схватил его за край одежды и притянул ближе. Из его горла вырвался страшный булькающий звук:

— Собери… собери…

Из Снейпа текла не только кровь. Серебристо-голубое вещество, не газ и не жидкость, хлынуло из его рта, ушей и глаз. Гарри понял, что это такое, но не знал, что делать… Гермиона вложила в его дрожащую руку наколдованный из воздуха флакон. Мановением палочки Гарри направил серебристое вещество в его горлышко. Когда флакон наполнился до краев, а в жилах Снейпа не осталось, похоже, ни капли крови, его судорожная хватка ослабела.

— Взгляни… на… меня… — прошептал он. Зеленые глаза встретились с черными, но мгновение спустя в глубине черных что-то погасло, взгляд их стал пустым и неподвижным. Рука, державшая одежду Гарри, упала на пол, и больше Снейп не шевелился.

Просмотр воспоминаний профессора был подобен глоточку воздуха перед следующими событиями, коротенький роздых перед марш-броском в финальной битве.

— Авада Кедавра!

— Экспеллиармус!

Хлопок был подобен пушечному выстрелу. Золотое пламя взвилось в самом центре круга, по которому они двигались, — это столкнулись их заклятия. Гарри видел, как зеленая вспышка Волан-де-Морта слилась с его собственной, и как Бузинная палочка взмыла ввысь, чернея на фоне рассвета, закружилась под зачарованным потолком, точно голова Нагайны, и пронеслась по воздуху к хозяину, которого не пожелала убивать, чтобы полностью подчиниться его власти. Гарри, тренированный ловец, поймал ее свободной рукой — и в ту же минуту Волан-де-Морт упал навзничь, раскинув руки, и узкие зрачки его красных глаз закатились. На полу лежали смертные останки Тома Реддла: слабое, сморщенное тело, безоружные белые руки, пустое, отсутствующее выражение на змеином лице. Волан-де-Морт погиб, убитый собственным обратившимся вспять заклятием, а Гарри стоял с двумя волшебными палочками в руке и глядел на опустевшую оболочку своего врага.

Какое-то мгновение вокруг еще стояла тишина. Потом зал очнулся и взорвался шумом, криками, восклицаниями и стонами. Ослепительное солнце залило окна, все рванулись к Гарри, и первыми к нему подбежали Рон и Гермиона; это их руки обвивали его, их громкие голоса наполняли звоном уши. Потом рядом возникли Джинни, Невилл и Полумна, а потом все семейство Уизли, Хагрид, Кингсли, МакГонагалл, Флитвик, Стебль — Гарри не мог разобрать ни слова из того, что все разом кричали ему, не мог понять, чьи руки обнимают, тянут, толкают его; сотни людей теснились к нему, желая прикоснуться к Мальчику-Который-Выжил, благодаря которому все наконец кончилось…

А потом… Настала другая тишина, гулкая, ошеломляющая. Все взгляды устремились в сторону входных разрушенных дверей, туда, где среди завалов щебня и обломков одиноко бродил Филч в поисках своей пропавшей кошки. Но смотрели не на Филча, а на группу людей, входящих в холл замка, людей, которых априори не должно было быть в живых: Дамблдор шел в центре и впереди всех, за ним, растянувшись веером, шли Римус Люпин с Нимфадорой Тонкс, Сириус Блэк, Фред Уизли, ещё кто-то, ибо взгляды всех приковала пара, невозможная и нереальная по самой своей сути — Лили и Джеймс Поттеры. А с ними шагал юноша, как две капли воды похожий на Гарри Поттера.

Мир перевернулся.

Друзья и однокурсники растерянно переводили взгляды с Поттера на Поттера, терли глаза и трясли головами, но пока ещё можно было различить, где настоящий: их друг стоял в центре холла, перепачканный сажей и пылью, украшенный ссадинами и царапинами на лице, в драной голубой рубашке и старенькой курточке. Тогда как новоприбывший Гарри был чистенький, причесанный и одетый с иголочки в такую ладную одежку, словно только что из-под утюга. А кроме этого, у Поттера номер два не было шрама на лбу. Этот факт почему-то всех успокоил: Гермиона и Невилл, Рон, Полумна и прочие, кто сражался рядом с Гарри, потеснее сгрудились вокруг него. А сам Гарри озадаченно таращился на центральную фигуру седобородого волшебника и силился понять, как такое вообще возможно: инсценировать свою смерть и заставить всех поверить, что он мертв? Белые одежды и седая борода директора вдруг стали отвратительными, а сам старик омерзительно лживым. Скользким и подлым насквозь.

Голубенькие глазки скользнули по толпе, по удивленным лицам, лаская их всеобъемлющей любовью, и остановились на Гарри. Потом открылся брехливый рот, и из него полилась сладкая патока:

— Га-а-арри, ма-а-альчик мой! Какой ты храбрый, ах, какой ты храбрый, отважный мальчик!.. Мы все так благодарны тебе за победу… — тут патока, видимо, кончилась, в голосе зазвучала деготь, а в глазах сверкнули холодные льдинки. — А теперь не будешь ли ты так добр, мой дорогой мальчик, я хотел бы забрать назад свою палочку.

Рука Гарри непроизвольно крепко сжала Бузинную палочку. Если сначала у него и были благородные порывы вернуть смертоносную палочку обратно в гробницу, то сейчас от тех порывов не осталось и следа — палочка стала его личной собственностью, и возвращать её ожившему «хозяину» у Гарри не было теперь мотива. Кому возвращать-то? Этому предателю?!

— Простите, но она моя. Мне мистер Олливандер сказал, — как можно вежливее объяснил Гарри, безотчетно пряча палочку за спину.

Холодные глазки Дамблдора метнулись было к Кингсли, но тот отрицательно покачал головой:

— Нет, Дамблдор, я не стану силой отбирать палочку у героя.

— Бру-у-уствер, но… герой же вот! — Дамблдор показал на Поттера-без-шрама. — Он — настоящий Избранный.

— Да хоть Папа Римский! — непокорно взбрыкнул Кингсли. — Мы сражались не с ним, а рядом с вон тем. Кстати, а кто они, близнецы?

В душе Гарри и его друзей на коротенький миг вспыхнула робкая надежда, и они вопросительно уставились на Дамблдора и на Поттеров. Но те, к их удивлению, скривились.

— Какое там, ха-ха, близнецы, ишь, придумали… — мерзенько хихикнул Дамблдор, назидательно поднимая пальчик. — Нет-нет-нет, дублер он, клон, созданный из пупочной крови младенца Поттеров. Не могли же мы рисковать настоящим волшебником! Так что мы его создали, вырастили с помощью суррогатной матери и переправили в дом малютки, а когда он подрос, подкинули его Дурслям, чтоб те его вырастили так, как и положено.

— Это что же получается… Поттер — не человек? — недоверчиво сощурилась МакГонагалл.

— Нет! — счастливо развеселился Дамблдор. — Клон, образец человека, его биологическая копия, хи-хи… — и резко, без перехода, рявкнул: — Отобрать у него палочку!

Ребята, вздрогнув, нервно переглянулись, ещё плотнее скучиваясь вокруг Гарри.

— Но позвольте! — недоуменно прогудел Кингсли. — Запрет на клонирование человека подписан четыре месяца назад… — увидев непонимание на лицах окружающих, пояснил: — Единственный международный акт, устанавливающий запрет клонирования человека — Дополнительный Протокол к Конвенции о защите прав человека и человеческого достоинства в связи с применением биологии и медицины, касающийся запрещения клонирования человеческих существ, который подписали двенадцатого января тысяча девятьсот девяносто восьмого года двадцать четыре страны из сорока трех стран-членов Совета Европы. Сама Конвенция ещё не утверждена, но начало положено.

— Ну и что? — зло возразил доселе молчавший Фред Уизли. — Гарри создан ещё задолго до запрета, и на него он не распространяется!

— Ну, значит, он подлежит утилизации, — недовольно буркнул добрый дедушка.

— Нет! — вскрикнула Гермиона, перепуганно вцепляясь в гаррины плечи. Сам виновник обсуждения тем временем пришел в себя, его сердце перестало екать при виде живого и сто раз похороненного Сириуса, ощущения при виде отца-матери тоже сгладились, особенно тем, как они нежно обнимали своего Гарричку за плечи и талию, а тот ласково к маме прислонился щечкой… Сразу видно, что оригинал в любящей и полной семье вырос. И мать, и отец не вызывали у Гарри теперь того потаенного трепета, с коими он относился к ним раньше, теперь, когда он смотрел на них, в душе его ничего не трепыхалось, потому что видел воочию, что это абсолютно чужие люди. Какие-то там Лили и Джеймс Поттеры, и всё, ничего личного. Отошел и шок от известия, что он, оказывается, искусственно созданный клон. Многолетнее противоборство с Темными Лордами и не так психику закалит-укрепит.

Правда, потихоньку начала грызть обида — а за что они так с ним обращаются? Он, значит, старался, рос, страдал, сражался тут для них, победу завоевывал, а его, стало быть, в утиль, как ненужную отработанную вещь…

А тут и новые предательства начались. Молли Уизли оценивающе окинула взглядом бывшего героя, потом оглядела натурального Поттера, стоявшего рядом с родителями, и скомандовала:

— Джинни, отойди от него! — кивнула на Поттеров и добавила: — Вот твой настоящий жених.

— Чего? — опешила Джинни.

— Богатенький!.. — дополнила Молли, мило скалясь лыбой саблезубого тигра. Колебалась Джинни ровно одну секунду, потом глянула на Гарри, равнодушно пожала плечами, дескать, а какая разница-то? И шагнула к матери. Гермиона залилась слезами и уткнулась лицом в спину Гарри, когда и Рон, неуверенно оглядываясь на них, отошел к настойчиво улыбающейся матери.

Невилл смачно сплюнул, выражая тем самым, что конкретно он думает о продажной семейке. Дамблдор снова потребовал, капризно топнув ножкой:

— Да отберите же у него наконец кто-нибудь палочку!

Сотни вопросительных взглядов устремились на Гарри, тот подумал и кивнул, решаясь на эксперимент, положил палочку на пол и отошел от неё на пару метров. Приглашающе глянул на Дамблдора. Обрадованный старик коршуном накинулся на палочку и с ликующим возгласом схватил её. Чтобы, однако, тут же отшвырнуть её прочь с пронзительным воем — палочка больно ужалила его током, не признав прежнего хозяина.

— Я же сказал, что она моя, — виновато пояснил Гарри, ловя её. Дамблдор, однако, не спешил мириться с таким раскладом. Лихорадочно оглянувшись, он впился глазками в Поттеров и ткнул в них пальцем.

— А если настоящий Гарри заберет палочку у поддельного Гарри? Гарри, мальчик мой, попробуй, отбери палочку и передай мне!

И ручки потер в предвкушении. Но Поттер номер два вдруг отрицательно замотал головой и хмуро сказал:

— Я не стану этого делать. Сама палочка доказала нам, кто её настоящий владелец. Я к ней никогда не прикасался, никогда её не видел, так с чего вы взяли, что она меня послушается?

— Так он же клон, образец тебя! — попытался вразумить его Дамблдор. — Возьми её, уверен, она тебя послушается.

— А я не хочу! — встал в позу второй Поттер, скрестив руки на груди. — Я уважаю этого человека, клон он там чей-то или нет, но его желания и чувства для меня законны. И девку рыжую от меня уберите, она не в моем вкусе! И вообще, у меня в Америке уже есть девушка.

Джинни, к слову сказать, повела себя достойно: окатив американистого Поттера презрением, с облегчением от него отошла и юркнула за спину Фреду и Джорджу, под защиту старших братьев, в кои-то веки сообразив, что пора вообще-то самой думать.

Так, ладно, с палочками разобрались, с ожившими мертвецами тоже всё более-менее прояснилось. Гарри нащупал в кармане скляночку с воспоминаниями Снейпа и встревожился, вдруг спохватившись — а он-то жив? Почему-то его не было видно среди вернувшихся… Отыскал в толпе Кингсли и, протолкавшись к нему, спросил:

— Снейпа не видели?

— Не, — пробасил тот. — С момента побега прошлой ночью его никто не видел. Да, с дуэли с МакГонагалл его мы точно не видели. Пожиратели, поди, его убили, лежит, наверное, где-нибудь в лесу…

Гарри покивал, вежливо поблагодарил и рванул прочь, к Гремучей иве. Дерево лишь вяло шевельнуло плетьми, когда он проскальзывал в лаз. Неосознанно он торопился, спеша, вдруг испугавшись, что оставил там умирающего, а не мертвого, он же не врач, в конце-то концов!..

Снейп лежал в той же позе, в которой его оставили Гарри, Рон и Гермиона. Застывший и молчаливый. Сердце сдавила тоска — он всё же умер. Часто сглатывая, Гарри подошел и опустился на колени рядом с телом, с болью всмотрелся в бледное лицо, сморгнул выступившие слезы и вынул из кармана флакончик с памятью. Ну и куда их теперь? Как их вложить в голову мертвому? Хотя… а может, не надо? Надо, наоборот, передать их в Министерство, и пусть Снейпа оправдают хотя бы посмертно?

Глаза Северуса смотрели в никуда, и рука Гарри сама собой потянулась к его лицу, чтобы прикрыть глаза усопшему. До сей поры Гарри никогда не притрагивался к трупу, не считая Добби, но тот умер на его руках и был тепленьким, когда его завернули в погребальный саван. Снейп же, по идее, должен был окоченеть ещё с ночи, но тело его отнюдь не походило на труп. Едва Гарри коснулся век, как они с тихим шорохом осыпались песком. Гарри замер в ступоре, наблюдая, как оплывает-осыпается песочный… песчаной слепок человека. Перед ним лежала песчаная статуя, вернее, использованный, отслуживший свое голем. Или Элементаль. Отодвинувшись, Гарри обиженно съежился у стены, обняв колени руками — ну вот, и он туда же… Но, попыхтев и пошмыгав носом, он пришел к выводу, что Снейп, в отличие ото всех, поступил как раз честно, никого не обманув. Просто исчез и не объявился вместе со всеми.

С интересом посмотрев на склянку, Гарри тихо фыркнул и убрал её в карман, по крайней мере, у него есть адрес: Коукворт и Паучий тупик. А там, глядишь, и профессор найдется. С таким оптимистичным настроем Гарри и покинул Визжащую хижину. Проходя по двору мимо куч щебня и гор обломков, он вдруг услышал полузадушенный писк. Остановившись, наклонился, прислушиваясь. Позвал:

— Эй! Кто тут?

— Мя-я-а-а-а… — жалобно пропищал кто-то откуда-то из глубины. Голос был тоненький, как у маленького ребёнка. Но в это Гарри не поверил, определив источник звука, он принялся лихорадочно копать, откидывал камни и проговаривал:

— Сейчас… погоди, Норри, сейчас вытащу…

На грохот откидываемых камней из замка сбежались люди, поняв, что Гарри откапывает живое существо, тоже включились в раскопки, безмерно удивив старого завхоза. Наконец вытащили кошку, исхудавшую в дым от стресса, пропыленную насквозь, но живую и обалдело моргающую на яркий свет дня. Старенький Филч расплакался, зарываясь лицом в пыльную шерстку.

После положенного карантина в больничном крыле, подлечив раны-переломы-вывихи, выжившие студенты смогли покинуть Хогвартс. Семейку Поттеров обходили стороной, бросая косые взгляды: тоже мне, р-р-родители Избранного героя, своего ребёнка в Америке спрятали, а вместо него, значит, подделку в мир выпихнули, ню-ню… Но с другой стороны, Поттеры заслуживали и уважения тем, что надежно спрятались от убийцы, смывшись от него на край света, умыкнув с собой и Дите Пророчества.

Грохот колес успокаивал, а качка убаюкивала. Примостившись в углу, Гарри крепко спал, спрятав покоцанное лицо в высокий воротник старой куртки, шершавая ткань больно царапала полузажившие ссадины, но парень не обращал внимания на дискомфорт. Напротив него сидела Гермиона, с горечью размышляя о том, как ей теперь найти родителей, которых она год назад запульнула в Австралию… Пока что ей предстояло вернуться в пустующий дом.

Прибыв в Лондон, Гермиона попросила таксиста отвезти Гарри в Литтл Уингинг, а потом и её — в Рединг. Пока ехали в машине, она всю дорогу сверлила Гарри глазами, тот ерзал и отбрыкивался, уверяя, что всё в порядке, мало ли почему его не встретили, как обычно! И вообще, он никогда не возвращался из школы так рано, ещё в мае… Его родственники просто не знают, что он едет. И сердито попросил водителя остановить машину в паре кварталов от дома. Гермиона покачала головой, обозвала его упрямым козлом и, захлопнув дверцу, гневно зарылась вглубь салона. Машина уехала, а Гарри поплелся на Тисовую, запоздало пожалев о своей не вовремя вскочившей гордости. Ну что ему мешало принять помощь Гермионы?!

Придя к дому номер четыре, Гарри совсем упал духом, глядя на заколоченные окна и двери, впервые осознавая, что Дурсли уехали навсегда и неизвестно куда…