Выход из склепа (гет)

Не хватает воздуха, организм спешно дает об этом знать распространяющейся тревогой. Руки инстинктивно выставляются вперед, жилы натянуты и мышцы собраны плотным комом. Глаза распахиваются, перед ними все настолько зелено и красочно, что не сразу заметны выпавшие из рук герберы, опавшие влажным жестом к ногам, и плотный слой стекла впереди. Кислород поступает из системы вентиляции, приходит осознание после мгновенного осмотра и нового глотка. Паника сходит на нет, и уже вполне трезвое размышление зажимает железную створку ручки, запертой с той стороны.

Дверь распахивается, и женщина делает шаткий шаг. Как давно она не разминалась, раз сейчас переступить через сравнительно невысокий порог значило оступиться и ощутить себя беспомощной? Впрочем, только эта минутная слабость и указывает на необходимость обернуться.

Позади себя Эмили Агрест видит капсулу, как из каких фантастических фильмов, которые выпрашивал посмотреть сын. Но ни в каком из запомненных ею сюжетов не было отвесных палок, тянущих потолок до самого неба, необъятного простора, и всех подобающих размером и объемом конструкций, объятых сплошь зеленой плетью.

Неомодернизм давит, оккупируя мыслью, что к ее мавзолею тянутся экскурсоводы, отходя от дорог Лувра, а она берет и отменяет сегодняшнюю лекцию.

Брючный костюм позволяет безвольно осесть. Трава подминается под весом, складываясь острыми краями к земле. Даже встань они перпендикулярно и вонзись сквозь ткань, Эмили навряд ли ощутила. Ноги и без того бесперебойно колет, а после отпускает полным отсутствием ощущений. Накатывает такая слабость, что нет сил управлять конечностями. Поведи пальцами, покрути стопой — и все застынет, что потом не встанет на место, жила не расслабит хватки.

Эмили не имеет ни малейшего понятия, куда двинуться дальше. Если выбраться из своего, возможно, долгого пристанища значило проявить самую малость смекалки, дальнейший маршрут остается неведомым. Подняться тяжело, Эмили вынуждена опереться о грунт. Встать и раскрутиться на нетвердых пятках, выдвинуть вперед носки, и есть, куда идти. Неведомая тропа. Нерукотворная, как и вся инсталляция. Локоть безвольно дрожит и трепещет змеем на ветру. Неутешительные выводы о состоянии своего тела спешат вторгнуться в мысли, тормоша хронологию событий. Память свежа и не имеет изъянов, ни единый провал не появляется в попытке помешать воспроизвести последнее действие перед долгим сном.

Долгому процветанию Парижа ничего не грозило. Мирное небо над головой — только об этом и грезят счастливые семьи, воображая, как дальше бытие станет лишь красочнее. Но по долгу службы герои знают, что заботиться нужно не только о родном городе. Будучи героиней и неся камень Дуусу, Эмили прислушивалась к словам Хранителя камней чудес и спешила отлучаться в путешествия.

— «Париж так давно не видел истинных злодеев, что не найдется француза, помнящего о героях. Но этого нельзя сказать обо всем мире. Есть государство, только и ждущее одной твоей протянутой руки, чтобы поднять с подкосившихся ног, и другой, чтобы развеять проблемы над головой, точно дым. Так прими же Камень Чудес, прекрасная леди».

Знакомство с Хранителем вышло спонтанным. Пожилой мужчина встрял в драку, и на ставших кругом мужчин никто не обратил внимания. Эмили только и смогла, что именно вмешаться. Порыв смелости не мог больше ничем подкрепиться, как на ее глазах Мастер Фу ловко огибал некогда стеснивших людей, выбивая дух. Успев только охнуть и не отойти от удивления, Эмили заметила, как незнакомец поманил ее за собой. Выглядел он не настаивающим, не оборачивался удостовериться, следует ли она за ним. Стиль поведения привлек: злоумышленник обязательно бы зазывал.

Мужчина назвался Мастером Фу, мало рассказал о себе. Сумел удивить, при первой же встрече вынимая подарок. Граммофон раскрутился, и сквозь водоворот виниловой линии явились отсеки, блестящие металлом.

Слова перед ней облекались в эпохи, величайшие события раскрывались истинной подоплекой. Все чудеса принимали на себя образы ЛедиБаг и Кота Нуара, именуемых каждое столетие иначе, но неизменно становящихся единым целым, несущим спасение. События охватывались деталями. Для этого чудесного ядра нужны были оболочки, как створки раковины, чтобы сокрыть жемчужину. Иные герои наслаивались подспорьем, тем самым позволяя разрешать конфликты и противостоять проблемам в больших точках.

Не нужно было лишь рассказов. Спустя всего тройку недель ШэтФорт перебрался в Париж, набрался сил и с готовностью умчал ее прочь. Эмили за все время поездки так и не увидела его истинного лица. Человек за кошачьей маской не спешил интересоваться, кто же она.

Долг разрастался, Эмили все чаще бывала дома, даже так умудрившись влюбить в себя молодого дизайнера именно в Париже.

От Мастера Фу поступали сообщения. Одно из них заставило бежать в аэропорт, не собирая вещей.

— «Сейчас возникают вспышки отрицательных эмоций в Индии. Герой, носивший брошь Мотылька, боролся за сохранность камня. Его судьба неизвестна».

Порой она не дожидалась мужа из модных командировок, но в последнюю они направились вместе. Габриель доверил сына бдительному взору Натали, отправляясь следом и держа оба билета на самолет. Выполняя поручение до Эмили, погиб герой, носящий брошь Мотылька. Мастер этого еще не знал, рассказывая детали произошедшего и что от нее требуется. Нужно было довести дело до конца и выполнить новую цель: обеспечить сохранность Камня Чудес.

Мисс Паон раскрывала свой блестящий летним небом плащ, пришпиливая отрывающимися перьями нападавших. Ее прямая обязанность — поддерживать Мотылька — оказалась бессмысленной, поскольку партнера не удалось застать в живых. И не успела она толком скорбеть, как была втянута в драку. Следящий за тылом и отвлекавший уловками Габриель, пришелся кстати. Эмили радовалась поддержке как никогда: подмога никак не появлялась, а вот обстановка и без того душной Индии накалилась. Сквозь пешек пробился человек, терроризировавший Лакнау. Он посмел надеть талисман ее друга, и Эмили, отринув трезвые размышления и обычно отстраненную тактику боя, теперь слепо прорывалась. Наушник трещал, перебои не помогли.

Эмили помнила, как держала в руках брошь. Нууру обеспокоенно витал рядом, указывая на надтреснутый веер павлиньего хвоста.

— Б-боюсь, Мисс Паон проклята. Талисман повредил ее здоровье.

Она будто и сейчас ощущает, как Габриель нетерпеливо сдергивает с нее украшение. Трансформация спала, и отнять его от одежды ничего не стоило. У Эмили не хватило сил пошевелиться, не то что возразить. Глаза сомкнулись, слабость давила, точно садясь на ее тело.

— Эмили! — и никакой реакции на голос мужа.

Дуусу действительно стал нестабилен, и во времена их бесед начинал то резво скакать, то заходиться в рыданиях, резко ее обрывал — становится понятно, что виной тому пролегшая трещина ее талисмана. Эмили не обратилась к Мастеру, занятая то его поручениями, то делами семьи. Тяжесть обрушена от осознания, сколь многое она упустила.

Она не понимает одного — как могло сойти проклятие, раз она вернула себе жизненные силы?

Отдых, обеспеченный проматыванием воспоминаний, кумулирует в теле энергию. Эмили заново поднимается с земли, за ней привстает смятая трава. Балки больше не давят мощью, и свет не застилает глаза. Вся жизнь сжалась в пролистанные восемь минут. Короткий миг дал привыкнуть, смириться с мыслью. Самое время наверстать упущенное.

Примечания:

Предлагаю посетить группу, я собираюсь подарить книгу Макса Фрая.)

https://vk.com/dur_ot_mur