Думай свет! (джен)

Казалось бы, два человека, застрявшие посреди «ничто», — этой чёртовой пустыни, — должны держаться вместе, в особенности, если они — отец и сын. Только вот чего не скажешь в сердцах, когда раздосадован, устал и ищешь виноватых в абсолютно безвыходной ситуации. Наблюдая за сыном, Джон думал об оправданиях. Том воспринял его слова всерьёз и теперь страдал, пряча муки совести за внешней бравадой: бегал вокруг закипевшей машины, открывал и закрывал багажник и даже залез на крышу, чтобы спрыгнуть оттуда, выкрикнув своё отчаяние в разгорячённый воздух с силой достойной древнего кроманьонца, идущего на мамонта.

В конце концов, было жарко, просто нестерпимо жарко: прозрачный воздух казался стеклянным — протяни руку и столкнёшься с препятствием; любое движение поднимало в воздух красноватый мелкий песок, который забивался в нос и оседал на губах, оставляя на языке неприятный привкус; вода закончилась. Выброшенная в сердцах прочь пустая бутылка теперь призывно ждала в нескольких шагах — от жажды мерещилось, что на её горлышке замерла последняя капля.

Обижаясь и досадуя на неосторожно сказанные слова, отец и сын молча просидели в тени от заглохшего автомобиля до сумерек. Гнев Джона давно уступил место смирению перед непреодолимыми обстоятельствами, но Том всё ещё по-детски дулся — просить прощения было бесполезно.

«Дитя!» — это слово согрело душу Джона воспоминаниями, а от взгляда на двухметрового верзилу улыбка вылезла на иссушенное солнцем лицо. С детства Том следовал за отцом во всех его предприятиях (иногда не самых прибыльных и даже авантюрных) и, возмужав, не изменил себе. Возможно, как и прежде, его порадует сказка?

— А знаешь, — начал Джон, будто ни в чём не бывало, — ведь миллионы лет назад тут было морское дно. Просто представь: кругом вода, в которой плавают фантастические создания... Трилобиты, ихтиозавры — ископаемые всех прежних эпох. Мне было бы интересно их увидеть. Такие ночи наводят на мысли. Мир — старое место, и долгое время он был океаном, а ведь наверняка в нём было место и нашим душам. Вот в домах бывают призраки людей, так может призраки древних существ тоже иногда возвращаются?

Том был отходчив — усмехнулся, сказал, что ничего не понял, и устроился спать на заднем сидении, но Джон чувствовал, что прощён.

Спал он чутко. Хотя случившееся сложно было пропустить: включился двигатель, заглохший автомобиль вздрогнул, подмигнул фарами, а всё пространство вокруг осветилось мягким светом. Он был теплее лунного и ярче, отливал разными оттенками от бирюзового и салатового до перламутровой охры. Не выдержав свет этой призрачной радуги за границей век, Джон открыл глаза, замигал, привыкая, и вытаращился в окно — на него посмотрели в ответ: огромный глаз прижимался к боковому окну и принадлежал столь же внушительных размеров рыбе.

— Проснись! — Джон оглянулся, разбудил сына, ответил на недоумевающий взгляд: «Посмотри!» — и выскочил из машины.

Вокруг кружились рыбы, нет, доисторические создания. Это были динозавры. Нет, скопления света в форме рыб и динозавров. Они, живые, двигались в воздухе, будто плыли в воде. Джон был впечатлён, а его сын выкрикивал свой восторг в небо.

— Это прямо так, как ты говорил, — повторял он, с широко раскинутыми в стороны руками кружась вокруг своей оси, любуясь небесами, превратившимися по прихоти фантазий в океан. — Это прекрасно!

— Посмотри! — Джон часто подзывал сына, указывая то на одно, то на другое фантастическое существо. Том подбегал и с радостью любопытного ребёнка внимал каждому слову, а потом бегал вокруг и смеялся, пока огромный краб не прошёл сквозь его грудь.

Пятно света задержалось на коже и исчезло, а Том завопил от восторга: «Я их чувствую!» Джон немного заволновался, только когда Том, решив поплавать, стал снимать с себя одежду.

— Куда ты? — спросил Джон. Сброшенная сыном рубашка повисла в воздухе, будто в невесомости, — Том рассмеялся ещё раз. Джон был рад тому, что смог рассказать сыну сказку и даже показать чудо, но… сейчас выдуманный им мир жил своей жизнью и уже менял его сына — это пугало.

— Я хочу плыть! — с этим криком Том взобрался на ближайший камень и, оттолкнувшись, взлетел. Его тело, подобно телам призрачных созданий, светилось мягким золотистым светом.

— Сынок! — Джон бежал следом. Рыбы стайками собирались вокруг его сына, играли, кувыркались в воде — Том подражал их движениям, прикасался. К нему направлялась китовая акула. Возможно, хищника привлёк необычный вид крупной, но очевидно беззащитной добычи. Том был слишком занят игрой, чтобы заметить. — Оглянись! — закричал Джон. Огромная зубастая пасть пугала его. — Берегись, Том! Оглянись, она сзади! — кричал Джон, но заигравшийся ребёнок не слышал его. «Это всего лишь моя фантазия!» — крутилось в мыслях. — «Если я буду думать, что акула угрожает Тому, так и случится», — отвечал заходящийся в панике ум.

Видение того, как Том погибает в пасти акулы, уже всплыло картинкой в сознании. Следовало прогнать его. «Мой сын не призрак! И эти создания не могут на него влиять», — кричало его сознание, пока сам он пытался докричаться до Тома:

— Оглянись! Сзади!

Всё, что видели его глаза, противоречило этим спасительным мыслям: и золотой ореол вокруг тела Тома, и этот полёт, и слова сына о том, что он чувствует рыб. Времени было катастрофически мало для того, чтобы настроить сознание на правильный лад.

Том оглянулся на крик отца. Акула разинула пасть. Вид хищника не успел стереть беспечную улыбку с лица парня. Он не испугался и не собирался бежать — да он бы и не успел. «Всё это лишь плод моего воображения. Акула пройдёт насквозь», — успел подумать Джон и зажмурился.

Акула подплыла вплотную к Тому и разинула пасть — он распахнул объятия ей навстречу. В следующую секунду пасть сомкнулась вокруг его торса. Рыба мотнула головой, пытаясь раскусить добычу, прежде чем следующим движением заглотить её полностью. Том, сделав широкий гребок, оказался позади неё, перевернулся в воздухе и улыбнулся в хвост призраку.

Обманутая акула плыла прочь. Том спустился на землю, похлопал отца по плечу и улыбнулся.

— Испугался? — спросил он, как только Джон открыл глаза. — Если ты знаешь, где ещё есть такие рыбные места, то я готов путешествовать с тобой вечно и в любом направлении.

— Нельзя забывать и о прибыли, — попытался отшутиться Джон, сердце которого выстукивало слишком частый и рваный ритм.

— Нельзя, — согласился Том и рассмеялся. Видение за его спиной растаяло, он, печально вздохнув, собрал одежду и стал одеваться.

— Не расстраивайся, — попытался успокоить его Джон. — В следующий раз я покажу тебе что-то не менее захватывающее: средневековый турнир, Атлантиду или, знаешь, мир летающий людей — у нас будут крылья. Но сейчас нам пора идти.

— Да, — выдохнул Том. — И как это тебе удаётся?

— Вся сила в воображении, сын. Думаю, со временем у тебя тоже получится, в дороге приходится много читать. А мир... Ты знаешь, эта тонкая ткань действительности... Она сплетается из наших мыслей: и хороших, и плохих — чутко реагирует на изменения настроения, коварно мстит за ошибки.

Том застегнул рубашку и обнял отца.

— Попробуй ещё раз завести машину, а я поищу в багажнике — кажется, там была бутылка воды.