Чистокровная месть (гет)

Стрелки часов в гостиной неумолимо приближались к семи, и Вернон Дурсль уже находился на грани нервного срыва.

— ПЕТУ-У-УНЬЯ!! — истерично проорал он. — Торжественный ужин уже готов?!

— Почти, — донеслось с кухни, — картошке нужно еще несколько минут, чтобы дойти в духовке.

— Так-с, еду проверил… — пробормотал грузный мужчина и повернулся всем телом к сыну: — Даддерс, надеюсь, ты меня не подведешь?

— Да, пап, — крепко сбитый молодой парень неловко переминался с ноги на ногу и предчувствовал неприятное времяпровождение сегодняшним вечером.

— Отлично, отлично, — потер руки Вернон. — Так, все сюда!

Петуния пришла из кухни, Дадли уселся на одном из двух стоявших у Дурслей диванов.

— Итак, — обратился Вернон к семье, — это новая обладательница контрольного пакета акций «Граннингса», и я единственный из менеджеров смог пригласить ее на ужин, — выпятил он широченную грудь перед согласно кивающими женой и сыном. — Поэтому этот вечер должен стать лучшим в ее жизни. Эта девчонка очень молода и, скорее всего, не разбирается в том, что делает. Да и вообще место женщины у плиты на кухне, так что этот вечер выбьет ее из колеи.

Дадли пристально всмотрелся в лицо своей матери, пытаясь разглядеть раздражение, вызванное окончанием этой тирады отца. Но лицо Петуньи было бесстрастным и ничего не выражало.

— Если мы сможем произвести на нее хорошее впечатление, — тем временем продолжал распинаться Вернон, — я смогу втереться к ней в доверие и, в конце концов, получу заслуженное повышение, — заключил он с мерзкой ухмылкой.

— Насколько она молода? — поинтересовалась Петунья, восприняв паузу в речи мужа как разрешение говорить. — Нельзя ли свести ее с Даддликинсом?

Вернон проигнорировал то, как напрягся его сын.

— Эта сучка очень молода, Петунья, но я боюсь, что у нас ничего не получится. По Граннингсу ходят слухи, что покупка акций — это часть ее свадебного подарка, — завистливо прокомментировал он. — Вероятно, и ее отец, и ее жених чертовски богаты.

Обратный путь разочарованно надувшей губы Петуньи на кухню прервал звонок в дверь.

Проинструктированный своим отцом, Дадли бросился открывать дверь и обнаружил там прекрасное видение. Молодая женщина выглядела потрясающе. Она была одета в черные джинсы, элегантную белую блузу и черный пиджак, шею украшало простое, но дорогое на вид ожерелье. Волосы блондинки были собраны в короткий хвост, подчеркивая строгие и правильные черты лица. Ярко-голубые глаза смотрели настолько холодно, что заставили Дадли невольно отвести свой взгляд. "Может быть, ее жених и счастливчик, — пронеслось в голове у парня, — но, должно быть, еще и чертовски храбрый сукин сын".

— Добрый вечер! — вежливо сказал он. — Позвольте ваш пиджак, мисс…

— Гринграсс, Дафна Гринграсс, — ответила она голосом, который леденил не меньше, чем ее взгляд.

Вздрогнув, Дадли поспешно повесил куртку. Он лелеял надежду, что скоро пугающая блондинка станет проблемой только его отца.

Во время ужина в воздухе висело легкое напряжение. Вернон тщетно пытался произвести впечатление на холодную гостью. Какой-либо ее реакции смогла добиться только Петунья своим нелепым комплиментом:

— Какое прелестное колечко, дорогая, — заметила она элегантное бриллиантовое кольцо на девичьей руке. Дадли не был экспертом, но украшение выглядело до безумия дорогим.

Дафна бросила взгляд на свой пальчик и впервые за вечер улыбнулась.

— Да, так и есть, — ответила она, нежно его погладив, — мой жених подарил его во время нашей последней поездки во Францию.

— Примите мои поздравления, — вскричал Вернон. — Когда состоится церемония? — продолжил он, в уме подсчитывая, сколько остается времени, чтобы получить приглашение на свадьбу.

— Пятнадцатого января, — ответила гостья, и мечтательная улыбка на ее лице медленно перетекла в дьявольскую ухмылку. — Ровно через два месяца я стану Дафной Поттер.

Дафна позволила собеседникам осознать ее слова и, когда понимание и ужас от сложившейся ситуации отразились на лицах семейства Дурслей, наложила на них чары немоты и связала крепкими сотворенными веревками.

— Наконец-то, — воскликнула она, закончив колдовать, и раздражение прорвалось сквозь ее маску Снежной королевы. — Я думала, что меня стошнит от этого ужасного ужина.

Повернувшись лицом к пленникам, Дафна начала свою речь:

— Вам придется понять, что для чистокровных семья — это одна из важнейших вещей в мире. Учитывая, что скоро мы с Гарри станем семьей, для меня важно, чтобы никто — повторяю, никто! — в дальнейшем даже не допускал мысли о том, что может безнаказанно причинять вред Гринграссам.

Остановившись перед Верноном, Дафна с неожиданной для девушки ее комплекции силой влепила ему пощечину. Особое удовольствие ей доставили капли крови на щеке жирдяя.

— Ты действительно счастливчик, Вернон Дурсль, потому что «мальчишка», которого ты ненавидел, оказался самым добрым человеком на свете, — Дафна взяла мужчину за подбородок, и он увидел смерть в ее глазах. — Ты практически лишил Гарри спокойного детства, но он запретил мне необратимо вредить тебе и твоей семье.

— Однако, — продолжила ведьма, увидев облегчение в глазах Дурсля, — это не означает, что я не смогу разрушить твою жизнь другим способом. Теперь я твой босс, и ты никогда в своей никчемной жизни не сможешь получить повышения. Ты будешь видеть, как более перспективные коллеги обходят тебя на карьерной лестнице, но ничего не сможешь с этим поделать, — заключила она с удовлетворенной улыбкой. — Если же ты захочешь сменить работу на что-то получше, то удивишься, как легко имя Григрассов может закрыть перед тобой все двери.

Она не была полностью довольна своим планом, но это наказание было лучшим, что смогла придумать Дафна, не нарушая обещания, данного Гарри. Девушка подошла к дивану и посмотрела в глаза Петуньи. Дрожа от гнева, она ткнула палочкой прямо между глаз съежившейся в кресле женщины.

— Меня от тебя тошнит, — рявкнула Дафна, едва удерживаясь от жестокого убийства. — Я бы убила кого угодно или умерла ради своей сестры, но ты… ты использовала своего единственного племянника как гребаного домового эльфа! — ее палочка переместилась к горлу Петуньи, а разозленная гостья и не думала останавливаться: — Мне не выпала честь познакомиться с Джеймсом и Лили Поттер, но я уверена, что если бы все произошло с точностью наоборот и сиротой остался ваш сын, то его бы окружили такой же заботой и любовью, как Гарри, хоть он и не волшебник, — прокричала она с горящими от ярости глазами. — И я хочу, чтобы ты знала, даже если бы ты была ведьмой, как хотела в детстве, Лили все равно была лучшей из сестер, и ты никак не сможешь этого изменить, — закончила Дафна под всхлипы Петуньи, игнорирующей шокированный взгляд мужа.

Когда ведьма приблизилась к Дадли, он выпрямился и приготовился получить свою порцию обвинений достойно и с высоко поднятой головой. В последние годы он стал более взвешенно оценивать свое поведение по отношению к кузену и знал, что все, что скажет его будущая родственница, будет вполне заслуженным. Однако криков в его адрес не прозвучало.

— Понятия не имею почему, — спокойно и невозмутимо начала она, — но Гарри хочет, чтобы ты был на нашей свадьбе, — девушка сняла с него чары и вручила небольшую белую открытку. — Это письмо — портключ, прикоснешься к нему в назначенное время и перенесешься на свадебную церемонию.

Вернувшись к столу, Дафна посмотрела на Дурслей через плечо и нанесла последний удар:

— Только представьте, сколько денег у Гарри, что это кольцо едва ли стало для него заметной покупкой. Представьте, каким благодарным и великодушным он был бы к любящей семье.

Она сняла заклятие немоты с Дурслей и отправилась к выходу, но была остановлена вопросом Дадли:

— А какой дресс-код? — спросил парень, не глядя на растерянные лица своих родителей.

Губы девушки подернулись легкой улыбкой, и, не оборачиваясь, Дафна ответила:

— Гарри говорил, что костюм будет выглядеть нормально, но, вероятно, смокинг будет уместнее.

— Смокинг?!

— Вроде того.

Когда она уже сняла куртку с вешалки, из-за спины раздался еще один голос:

— Ваше чокнутое Министерство это так не оставит, — заорал Вернон, выплескивая всю накопившуюся злость. — Они упекут тебя к дементоидам!

С искренней улыбкой Дафна соблаговолила обернуться и обратилась к Вернону, как к умалишенному:

— Я вас умоляю. Я — невеста спасителя магической Британии, и министр магии ходит к нам на ужин каждый месяц. Я могу убить вас, и никто ничего мне не сделает.

"Кроме Гарри", — подумала она про себя.

С громким хлопком блондинка исчезла из дома Дурслей.

Уже в прихожей на площади Гриммо девушка неспешно распустила волосы и позвала эльфа:

— Кикимер!

С громким треском, типичным для магии эльфов, старый домовик появился на ее зов и глубоким поклоном поприветствовал девушку:

— Хозяйка Дафна звала.

— Мой жених дома?

— Хозяин Гарри находится сейчас в библиотеке, хозяйка, — ответил эльф, позволив себе небольшую улыбку. — Кикимер только что принес хозяину традиционный вечерний виски.

Улыбка украсила лицо ведьмы, предавшейся приятным воспоминаниям. Когда они только начали встречаться, Гарри не пил ничего крепче сливочного пива. И традиция вечернего виски зародилась уже во время развития их отношений. Это была семейная шутка: когда кто-то из парочки не сможет прийти на свидание, второй должен выпить за двоих в честь не пришедшего.

— Благодарю, Кикимер, я составлю ему компанию.

Отвесив еще один поклон, домовик исчез.

Дафна обнаружила своего будущего мужа в библиотеке, на любимом диване. Он читал, как ей показалось, свежее издание «Благородного спорта волшебников». Девушка закатила глаза и, склонившись, обняла его сзади, после чего легонько поцеловала в щеку, чем и привлекла внимание Гарри.

— Я не ждал тебя так рано, — улыбнулся он и отложил книгу, — короткий ужин?

— Короткий, но отвратительный, — устало вздохнула Дафна и присела на диван. — Маггловские бизнесмены такие же занудные, как и наши.

Гарри сочувственно улыбнулся и вернулся к чтению.

Ей оставалось только наблюдать за ним. Такую улыбку, как была у нее в этот момент, раньше могла видеть только Астория. Разобравшись с его родственниками, она наконец-то могла приступить к своему новому проекту: дать Гарри семью и то место, которое он наконец-то сможет называть своим домом. В конце концов, для чистокровных нет ничего важнее их семьи.