Вылупляемость (джен)

(=^･ｪ･^=)

В одном далёком-предалёком сказочном царстве, волшебном-преволшебном государстве, жила-была девочка по имени Гермиона. И была эта девочка не простой девочкой, а самой что ни на есть настоящей волшебницей!

И жил-поживал с ней кот-обормот по кличке Живоглот. Да и (по правде говоря) не такой уж он был и кот. А всё потому, что намешались в его родословной звери редкие, мифические почти что, не во всех краях земли и доныне известные — низзлами зовущиеся.

Хорошо коту-да-не-коту жилось с девочкой той, ведь умницей-разумницей она была изрядной. И ликом мила, и ласкова, и приголубит, и за ушком всегда почешет. Правда, другие дети отчего-то по струнке перед ней ходили, а за глаза называли «зазнайкой», «заучкой», да «занудой». Ну да Живоглот не особо-то обращал внимание на все эти мелочи, ведь девочка эта всем его устраивала. Смотрел кот-Живоглот на неё прищуренными от удовольствия оранжевыми глазами, мурчал громко и заразительно, и не мог нарадоваться.

Однажды летом на каникулах девочка и её кот гостили у родных в одной прехорошенькой прибрежной деревушке. Глотик (как ласково называла своего полуниззла девочка) целыми днями вальяжно дефилировал по саду, ловил разноцветных шустрых стрекозок, да коллекционировал ящеричные вёрткие хвосты.

В тот день Глотик был, по своему обычаю, занят важными кошачьими делами, как вдруг услышал звуки какой-то непонятной возни, донёсшиеся из невысокого, слегка покосившегося сарайчика в глубине сада.

— Ах ты ж!.. Мерлин! — негромкий взвизг, бульк и какое-то шипение сопровождало этот явно Гермионин возглас.

Живоглот направился к сарайчику, мягко ступая по дорожке. Запрыгнув на подоконник, он заглянул в мутноватое оконце. Всё помещение заволокло странным разноцветным, чрезвычайно густым дымом, а его девочка, судорожно откашливаясь, махала руками, тщетно пытаясь разогнать дым.

Живоглот громко мяукнул и вопросительно посмотрел на девочку. Та, заметив кота, вспыхнула и вышла из сараю́шки.

— Глотик, ничего опасного я не делала, честное-пречестное слово! — принялась оправдываться она, непрестанно открывая-закрывая дверь, используя её как мехи, чтобы побыстрее избавить помещение от дыма.

Кот фыркнул, выгнул спину, распушив хвост, и покрутился на месте. Весь его вид выражал скепсис.

— Ну ладно, может, немного... Но точно не как в прошлый раз!

Кот издал пронзительное «Мя!» и нервно дернул хвостом. «Прошлый раз» он помнил преотлично — ещё не все синие клеточки и малиновые крапинки окончательно сошли с его великолепной рыжей шёрстки.

Дело было в том, что девочка Гермиона училась в особенной школе, для детей-волшебников. На каникулах всем этим детям строго-настрого воспрещалось колдовать. И в глубине своей кошачьей консервативной души Глотик очень даже поддерживал такой миропорядок.

Вот только девочка его была необычной. Она тосковала без магии и новых знаний. И так уж повелось издавна (ещё даже до поступления девочки в школу чародейства), что каждое лето она посвящала себя Варению.

Ещё будучи совсем несмышленым котёнком, не подозревая о дремлющей в ней до поры до времени силе — о магии, девочка утаскивала из-под маминого носа кастрюльки-ковшички и, примостив под ними очажок из палочек, веточек и соломинок, начинала в-а-р-и-т-ь. Её завораживало это бурление, клубящийся пар, превращение одного вещества в другое. Ребёнок долго не мог придти в себя, впервые увидев, как мама сварила яйцо, а после — приготовила желатиновый десерт.

Конечно все эти отвары поначалу были мало для чего пригодны. В основном девочка таким образом познавала свойства веществ при их термической обработке. И всё же были и положительные результаты. Так девочка Гермиона изобрела целых три рецепта ароматного горячего шоколада, один изумительный васильковый чай, дивнейший лёгкий супчик из головастиков и её коронное блюдо — карамель!

О, об этих застывших (в сладком цветном остекленевшем сиропе) жуках, листиках, пёрышках и крыльях стрекоз и бабочек на палочках среди окрестной детворы ходили легенды! (Родители все как один отчего-то приходили в дикий ужас, отловив ненаглядное чадо, самозабвенно облизывающее карамелизированную муху или навозного жука. Ну да это взрослые — что с них взять).

Также в её арсенале имелись и всевозможные хозяйственные отвары: дивный краситель синька-зелёнка; духи, пахнущие свежей выпечкой; отпугиватель бабочек-капустниц и почему-то мальчишек. До сих пор не до конца изучен механизм действия последнего средства, но факт оставался фактом — мальчишки стремглав разбегались кто куда, вопя как оглашенные, стоило девочке Гермионе нанести немного состава на кожу.

Конечно, после поступления в школу чародейства и волшебства Хогвартс рецепты девочки претерпели некоторые изменения... Да и цели изменились.

Сарайчик относительно проветрился, и девочка, вернувшись внутрь, стремглав подлетела к небольшому котелку, уютно бурлящему на маленькой походной горелке. Кот Живоглот изящно прошествовал внутрь помещения, вознамерившись остаться здесь, чтобы присмотреть за своей разумницей-несмышлёнышем.

Он ловко вспрыгнул на верхотуру шкафа-стеллажа, откуда удобнейшим образом открывался шикарный вид на рабочий стол и девочку. Живоглот лениво осмотрелся. Да, всё осталось в точности таким, как он и запомнил — бесконечные полки, тянущиеся вдоль стен, два массивных стеллажа и большая столешница. Все поверхности были плотно заставлены разноразмерными коробками и разномастными ящичками. Небольшая их часть закономерно вмещала в себя садовый инвентарь и инструменты, остальные же заполнялись сокровищами кота Глотика и девочки Гермионы.

Там были камушки, ракушки, дохлые рачки и рыбки, сушеные водоросли и разноцветный песочек, собранные во время прибрежных прогулок. Жучки-паучки и их части, веточки, листики, цветочки, гнёзда, перья и образцы земли, принесенные из леса. Несколько баночек с шерстью самого котика, усами и обстриженными когтями.

Всё это девочка бережно собирала, чтобы использовать позже в своих отварах. Также кот оказался неиссякаемым источником мышек, птичек, кротиков, ящерок и даже одного ужа, которых он гордо приносил хозяйке. Несмотря на ужас в глазах и вялые возражения, девочка Гермиона всю эту фауну тщательно высушивала и складывала в ящички.

Девочка поводила в котелке ложкой с длинной ручкой, сунула туда по очереди несколько каких-то градуированных стеклянных трубочек и, что-то бормоча, сделала запись в пухлой тетради.

Глотик, свернувшийся клубочком, дремал, изредка поглядывая на свою кудрявую ведьмочку-беду. На столе лежала стопка книг, на корешках которых что-то говорилось об алхимии и ведьмах «от Салема до наших дней».

В сарай залетела муха. Истошно жужжа, побилась о мебель, стекло окна, и улетела восвояси в дверной проём, принеся блаженство звенящей послеполуденной летней тишины.

— Интересно... Содержание спирта восемь процентов, — Гермиона что-то нашкрябала в тетрадке, — температура кипения... так, — она сунула в котелок другую стеклянную палочку, — ой, сто сорок восемь градусов! Ничего себе... — девочка задумалась. — В прошлый раз была другая консистенция. Хотя состав восемь от состава три отличается всего лишь... — она едва слышно бормотала себе под нос какие-то цифры, листая тетрадку и сверяясь с табличками.

Затем она расставила на столешнице четыре ёмкости и равномерно разлила по ним состав из котелка. Сняла с разных полок несколько ящичков, поставила все их на стол, явно вознамерившись достать какие-то ингредиенты.

Этой возней Гермиона случайно потревожила мирно дремавшего кота, задев стеллаж, на котором тот устроился. Бегло осмотрев комнату, Глотик уже было собрался вновь задремать, как вдруг острая игла страха резко вонзилась в его маленькое сердечко.

Кот, вздыбив загривок, заозирался вокруг, всем существом своим ощущая некую неправильность. Он судорожно втягивал в легкие воздух, пытаясь понять — в чем же причина его беспокойства. Хотя какое там — «беспокойства» — самой настоящей паники!

Девочка обернулась на шипящего кота:

— Глотик, ты чего? Учуял кого-то? — она выглянула в окошко и, не заметив ничего примечательного, вернулась к своим составам. Бросив какие-то травинки в три ёмкости, она сняла крышку с баночки с усами-вибриссами кота-низзла и достала несколько штучек.

И тут Живоглот со всей ясностью предощущения неотвратимости и непоправимости происходящего осознал, что причина этого его страха — нет, ужаса! — это девочка Гермиона, а точнее, то, что она сейчас делает.

Истерично мявкнув, кот прежде разума взвил своё тело в стремительный прыжок, чтобы успеть, чтобы предотвратить... Но ему не удалось.

Яркая вспышка света, нестерпимый звон (до зуда) в ушах, и последнее, что успело зафиксировать угасающее сознание кота — последовательная тонкая голубая вспышка, пробежавшая по сарайчику со всем его содержимым от пола до потолка. А затем — темнота.

Живоглот, придя в себя, пошевелил усами. Осторожно приоткрыв один глаз, он обнаружил, что лежит на животе у девочки. Она также постепенно приходила в себя, одной рукой гладя кота, а другой держась за внушительных размеров свежую шишку на макушке.

— Ой, кажется, что-то пошло не так… — Девочка виновато посмотрела на кота, затем мягко ощупала его тушку на предмет повреждений. Ничего не обнаружив, она ласково погладила недовольного кота по голове. — Да ладно тебе, ничего же страшного не случилось. Зато я узнала кое-что новое…

Кот, не разделяющий энтузиазма девочки, по очереди размял все свои лапы, пошевелил ушами и принялся внимательно исследовать шкурку, тщательно вылизываясь. Ему начинали серьёзно надоедать все эти эксперименты девочки, участником которых он порой невольно становился. Глотик призадумался — а чем летом занимаются все остальные нормальные дети? Он видел, как соседские ребята бегают по лесам, строят форт на дереве и купаются в море. Живоглот подумал, что надо бы и свою девочку с кем-нибудь познакомить...

Не успел он додумать эту мысль, как из дома послышался голос миссис Грэйнджер, которая звала дочь есть арбуз. Гермиона, состроив недовольную гримасу, быстро дописала что-то в тетради и, погладив кота по голове, направилась в дом.

Живоглот вылизывал заднюю левую лапу, когда девочка вышла за порог. Внезапно он почувствовал, как вся его шерсть мгновенно встала дыбом. Застыв в смешной позе с поднятой кверху лапкой, кот подозрительно осмотрелся. Вдруг послышался тихий щелчок сзади. Резко обернувшись, Глотик успел заметить, как в бутылку с растворителем, испокон веку стоявшую на полу в пыльном углу, втянулась серая клешня.

Кот удивленно моргнул и помотал головой. Когда он вновь взглянул на бутылку — та уже уверенно стояла на шести небольших серых клешнях и озиралась вокруг. Кот громко сглотнул.

Тут вдруг в сарай вернулась девочка Гермиона, бормоча что-то про тетрадь и дурью башку. Забрав всё необходимое и потрепав ошарашенного кота по голове, Гермиона вновь выскочила на улицу. А Глотик всё это время не спускал изумлённого взгляда с бутылки, которая, как только девочка вошла в сарай, втянула внутрь все свои клешни и делала теперь вид, будто она самая обыкновенная рядовая бутылка с растворителем.

Сперва кот подумал, что ему всё это привиделось и он-таки ударился головой при падении с высоты. Но как только Гермиона ушла — характерный тонкий треск, попискивание и шорохи стали раздаваться отовсюду. Кот вскочил на все четыре лапы, вздыбил хвост и шерсть, выгнул спину и зашипел, пятясь в безопасный (вроде) угол. А в сарае тем временем происходило что-то невероятное.

Каким-то волшебным образом девочка Гермиона сварила состав, который при взаимодействии с вибриссами полуниззла продуцировал реакцию, взрывная волна от которой оживила все попавшие под её воздействие неодушевлённые предметы. Живоглот едва успевал отслеживать все трансформации, происходящие вокруг, судорожно вертя головой.

Каждый мельчайший предмет, находившийся в каморке, оживал, покрываясь чешуей, шерстью, иголками, отращивая клешни или когти, лапы, крылья, поблёскивая бусинками глаз всевозможных форм и расцветок. Впервые в жизни кот Живоглот понял, что находится в предобморочном состоянии. Пулей выскочив из сарая, он бросился на поиски своей девочки.

Он нашёл Гермиону за обеденным столом на террасе с другой стороны дома, откуда не был виден сарайчик в глубине сада. Вскочив к ней на колени, Живоглот протяжно мяукнул несколько раз. Такое поведение было не характерно для питомца, а потому девочка Гермиона забеспокоилась.

Вспомнив недавний взрыв, она ещё раз обследовала кота, который в это время отчаянно вырывался и истошно мяукал. Глотик хотел, чтобы девочка пошла за ним в сарай. Отойдя на несколько шагов, он садился и смотрел на неё несколько секунд, приглашая с собой. Затем возвращался к ногам Гермионы и повторял приглашение вновь. После трёх подобных манипуляций она наконец-то поняла, что кот куда-то её зовёт.

— Мама, я пойду с Глотиком поиграю, хорошо? Он куда-то меня зовёт, — отпросилась Гермиона.

— Давай, только ненадолго — жарко́е почти готово, — улыбнулась миссис Грейнджер.

Глотик, в нетерпении переминаясь с лапы на лапу, ждал девочку. Когда Гермиона пошла за ним, кот перестал сдерживаться и со всех лап бросился к сараю. Забегая внутрь, он успел заметить, что вся новоявленная живность уже начала расползаться кто куда, пообвыкнувшись со своими новыми лапками и крылышками.

Но стоило только Гермионе показаться в дверях сарая — не успела она проморгаться после яркого солнечного света на улице, как все предметы вмиг вновь приняли свою неодушевлённую форму и постарались вернуться на прежние места.

— Ну, что ты хотел мне показать? — девочка вопросительно посмотрела на кота.

Глотик же пребывал в глубочайшем шоке, не зная, что теперь делать. Он совсем не ожидал такого поведения новоявленных зверушек. Некоторые предметы не успели добраться до своих исконных мест обитания. Например, несколько зажигалок для горелки, которые превратились в симпатичных мохнатеньких гусеничек, не успели вернуться на стол и теперь валялись на полу. Кот подошёл к ним и, выразительно мяукнув, потрогал лапкой.

— Что? Ты хочешь поиграть в это? — уточнила девочка удивлённо.

Живоглот картинно прикрыл глаза. Он заметил старую акварельку в фоторамке, которая раньше висела на стене, а в момент всеобщего превращения стала большой белой кружевной бабочкой — сейчас же она неуклюже свисала с края подоконника, зацепившись ниточкой за щепку.

— Картинка упала, наверное, от взрыва, — резюмировала девочка Гермиона, потрепав кота по загривку и направилась к двери. — Глотик, я с тобой поиграю попозже, иди — погоняй каких-нибудь жучков пока, а меня мама ждёт, — тепло улыбнувшись коту, девочка ушла.

Конечно же, как только она скрылась из виду — всё вокруг пришло в движение, словно бы вылупляясь из своей предметной формы, становясь неведомыми зверями, птицами и насекомыми. Во второй раз это было не так жутко, а потому Живоглот лучше рассмотрел процесс трансформации.

Больше всего происходящее напоминало вылупление птенцов из яиц, однако «яйцом» сейчас тут служила любая предметная форма. Раздавался треск — и по телу предмета, например книги, ползла тонкая трещинка, из которой показывался клювик, затем плавник, за которым следовало уже всё пушистое тельце неведомого мохнатого ужика.

При этом скорлупок от этих трансформаций не оставалось вовсе — предмет как бы втягивался в новое существо, становясь его плотью. Особенно впечатлило Глотика, когда кучка всякой членистоногой мелюзги выбралась из одного ящика, и затем уже и сам этот ящик превратился в некое причудливое подобие черепахи.

В какой-то момент, флегматично глядя на всю эту вакханалию и буйство жизни, Глотик подумал, что раз он ничего не может сделать, то оставит всё как есть. Вскарабкавшись на ближайшую раскидистую яблоню, он, удобно устроившись в её ветвях, наблюдал, как из сарая в глубине сада во все стороны расползалась всевозможная живность.

После мелюзги ожили шкафы, полки и стол, а под конец и сам сарай вылупился в огромную птицу с длинной шеей и тремя ногами. Птица эта, слопав с ближайшей яблони яблоко, взмахнув крыльями, взлетела и угнездилась на соседней пихте.

Так случилось, что люди в тот день не посещали сад, после обеденного отдыха они весёлой толпой отправились на пляж, а вечером ужинали у камина под красивые мелодичные гитарные наигрыши.

Глотик же, приняв волевое решение не переживать по поводу расползшегося сарая, всё же чувствовал некую ответственность, а потому внимательно наблюдал — куда что уползло и чем занимается. Что было хорошо — живность оказалась не агрессивной, не слишком прожорливой, и просто путешествовала по округе, познавая мир.

На следующий день рано-рано утром кот Живоглот, уютно устроившийся в персональной корзинке-лежанке в спальне девочки Гермионы, проснулся от отсветов ярких голубых вспышек, пробежавшихся по саду. Сладко потянувшись, кот вспрыгнул на подоконник и выглянул в окно.

Если бы коты могли смеяться — Живоглот непременно бы засмеялся. Каким-то образом магия, оживившая сарай со всем его содержимым, иссякла несколько мгновений назад, и теперь все предметы вернулись в свою исконную форму. Однако их итоговое местоположение разительно отличалось от исходного.

Бедная древняя пихта ощутимо прогнулась под тяжестью домика-сараю́шки, расположившегося в её ветвях. А весь сад, клумбы и небольшой огородик теперь причудливо населяли предметы из сарая. Экзотичнее всего смотрелись ящички, которые, будучи черепахоподобными существами, уверенно держали путь к морю, а теперь, снова став ящичками, замерли на полдороге причудливым застывшим гуськом.

Глотик мысленно усмехнулся, тихо радуясь тому, что всё закончилось, хорошенечко потянулся и вернулся в свою корзинку, досматривать преинтереснейший сон про изумрудных ящерок.

(=^･ｪ･^=)