Тык (джен)

Он не мог не красть. Если видел что-то маленькое и блестящее, то сразу хватал это своим утконосьим клювом и тащил к себе домой. А домом ему служила коробка из-под туфель, лежащая с незапамятных времён под продавленным диваном в неуютной тёмной каморке. Жил в этой каморке на редкость мрачный тип: длинный, костлявый, носатый и вечно всем недовольный, да ещё и сидящий на диете — после обеда даже крошек не оставлял, потому что не ел мучного. Ну скажите, как в таких условиях не воровать?

Тык и воровал. И золото, и еду, которой было безобразно мало. Имя своё он получил опять-таки от мрачного типа, которого наотрез отказывался считать своим хозяином. Дело было так: однажды ночью тип не мог уснуть и долго ворочался, ворчал себе под нос и ругался на неизвестных языках. Громко ругался. Как говорится, не хочешь спать — не спи, но и другим не мешай, и Тык, который тогда ещё был безымянным нюхлером, постучал по потолку обувной коробки: потише, мол.

— Кто там тыкается? — возмутился тип.

«Тык», — хотел съязвить нюхлер, но вовремя вспомнил, что не умеет разговаривать.

Тип ещё немного поворочался и захрапел — очевидно, ему было наплевать на подкроватных чудовищ, а Тык обрадовался, что обрёл имя, и целый час перебирал краденые драгоценности. Сокровищ за свою долгую нюхлерскую жизнь он натаскал порядочно. Здесь были дико дорогие алмазные подвески ручной работы, целых четырнадцать штук; женская серьга с гигантской круглой жемчужиной, способной оттянуть любое ухо — к сожалению, одна, без пары; аляпистый и плохо сработанный золотой браслет, утыканный шлифованными гранатами — Тык едва не поломал клюв, когда тащил эту тяжесть, и всю дорогу мысленно проклинал криворукого ювелира; мужской перстень в виде черепа из чернёного серебра — когда Тык смотрел на это жутковатое украшение, то почему-то представлял его на пальце хозяина каморки, перстень и мрачного типа явно что-то роднило; с десяток цепочек, покрывшихся налётом от времени, а также золотое кольцо самого высшего качества, но почему-то без пробы. Это был любимый экспонат нюхлера. Тык с удовольствием рассматривал витиеватую надпись курсивом, идущую вдоль всего колечка, и мечтал, что когда-нибудь научится читать.

Тык любил красть. Но у хозяина каморки он ни разу не стащил ничего, кроме еды и пары блестящих галеонов — у носатого попросту не было драгоценностей. Долгое время Тык воровал у него только съестное, оставаясь незамеченным, и жизнь шла своим чередом. Никакого зверья человек не держал, поэтому нюхлеру жилось привольно — если можно так назвать существование впроголодь. Но что взять с худющего одинокого мужика под сорок, работающего учителем? Остывшая варёная картофелина казалась Тыку прекрасной добычей, а шоколадная лягушка — даром судьбы.

И жили они так бок о бок годами: один — объедая другого, а другой — не подозревая, что его кто-то объедает. Непредвиденный случай всё изменил. Дело в том, что у человека был строгий рабочий график, и нюхлер всегда знал, когда надо сматываться со стола, но однажды что-то пошло не так, и мрачный тип вернулся на полчаса раньше. Тык как раз восседал на столе и доедал половинку солёного огурца, припасённую хозяином на ужин.

Увидев на своём столе нюхлера, человек опешил и замер. Нюхлер, застигнутый врасплох, тоже застыл с огрызком огурца в клюве, и образовалась немая сцена, достойная кинематографа.

— Ты кто? — нахмурив густые чёрные брови, спросил человек.

«А то ты сам не видишь», — подумал не умеющий говорить нюхлер.

— И давно ты тут отираешься?

«Да порядочно».

— Так вот кто под койкой шебуршит! Как тебя зовут-то, существо?

«Тык».

— Ну и имечко.

«Можно подумать, у тебя лучше», — подумал Тык и проглотил наконец огуречный хвостик.

— Ладно, живи, Мордред с тобой. Считай, что я взял тебя компаньоном. Всё лучше, чем человек. Только не гоношись по ночам, а то я рано встаю.

С той поры мрачный тип начал подкармливать Тыка, а иногда даже разговаривал с ним, жалуясь на глупых учеников и нелюбимую работу. Нюхлер уже не прятался при появлении хозяина и чувствовал себя законным домашним любимцем, но хозяин думал иначе. Стоило кому-нибудь постучать в дверь, как человек пальцем показывал нюхлеру под диван, подкрепляя жест звуком «фщть!» — и зверёк мигом исчезал в свою коробку. «Такое чувство, что он меня стыдится», — такие горестные мысли закрадывались порой в клювастую голову.

И вот однажды во время утреннего перекуса, который назвать завтраком язык не поворачивался даже у нюхлера, в каморку постучали.

— Фщть, — сказал хозяин, но дверь уже отворялась, и добежать до дивана Тык не успел бы при всём желании. Тогда — что делать? — нюхлер прыгнул прямо в карман чёрной мантии хозяина и притаился на дне.

— Профессор Снейп, у директора собрание, — раздался женский голос, — приходите скорее.

— Уже иду, — отозвался хозяин и, проворчав что-то на непонятном языке, встал и пошёл куда-то вон из каморки.

Нюхлер в кармане затрясся. Он не разбирался в людских делах, но понял, что хозяина пригласили на очень важное мероприятие. Тыку совсем не улыбалось покидать пределы каморки, за двадцать лет он к ней привык, но выпрыгивать из кармана было поздно, да и высоко. Оставалось ждать. «Только бы не вытрясли вместе с шелухой от семечек! — молился нюхлерским богам несчастный Тык, стукаясь в темноте о костлявую ногу хозяина. — Надеюсь, что его вызвали не для порки, ведь если его заставят снять мантию, то я неминуемо выпаду!»

Сначала слышались гулкие шаги и разговоры, потом хлопнула дверь, и вот хозяин сел на какую-то скрипучую табуретку. Тык проковырял в кармане дырочку и осторожно выглянул. Ох и публика собралась в кабинете! Сам директор, белобородый старик, занимал место во главе стола, держа на предплечье диковинную крупную птицу, а справа от него сидела моложавая старушка в скромном платье и гладила породистого кота, лежащего у неё на плечах как горжетка. Возле хозяина сидела дама средних лет в ядовито-розовом костюме и сюсюкалась с огромной скользкой пиявкой, а в углу скромно стоял высоченный толстый мужик, заросший бородой, и держал под уздцы гиппогрифа. Насколько Тык понял, у всех присутствующих было с собой какое-нибудь животное. «Что-то тутошний директор задумал!» — пронеслась в голове нюхлера подозрительная мысль и тут же получила подтверждение.

— Итак, господа, как я уже говорил, наша утренняя пятиминутка посвящена вопросу повышения зарплаты владельцам животных, — произнёс старик. — Мы с Минервой посовещались и решили отныне начислять надбавку к зарплате всем, у кого есть питомец. На корм, содержание, ветеринарные услуги. У меня, как вы знаете, живёт феникс, профессор МакГонагалл сегодня взяла из приюта кота, у Хагрида есть гиппогриф… Мадам Амбридж, у вас вроде жаба была?

— Сбежала, — ответила дама в розовом. — И я взяла себе новую любимицу, более подходящую мне по характеру.

— Прекрасно! — продолжал старик. — Животное есть почти у каждого. Рад вам сообщить, господа, что с этого дня вам будут платить на пятнадцать процентов больше. Единственный, кто не попадает под повышение — профессор Снейп. У него нет животного.

— Как это нет! — заорал оскорблённый до глубины души нюхлер, от возмущения забывший, что не умеет говорить, и выпрыгнул на стол. — А я кто?

Собрание ахнуло: хоть они были маги и насмотрелись всякого, но никто из них ещё не видел говорящего зверя.

— Заткнись, — прошипел хозяин. — Вшивым слова не давали.

— Северус кого-то завёл? — спросила у директора старушка с котом. — Почему я не знаю?

— Питомец у профессора Снейпа? Это что-то новенькое! — хмыкнула дама в розовом.

— Профессор, вы сегодня предстали с неожиданной стороны! — воскликнула полноватая дама в огородной одежде и в широкополой зелёной шляпе. — Расскажите нам о своём зверьке, он необычайно милый.

— Да, да, расскажите! — послышалось со всех сторон. — Мы и не подозревали, что у вас есть питомец! Давно он у вас? Как его зовут?

Тык и его хозяин переглянулись. Хозяин незаметно погрозил нюхлеру кулаком и — делать нечего — начал рассказывать:

— Это мой нюхлер. Зовут его Тык. — Послышались смешки, но тут же смолкли под грозным взглядом тыковладельца. — Он у меня с детства, перешёл в наследство от бабушки вместе с книгой по зельеварению, но не любит быть на виду. Тык не такой нахальный, как ваши звери, вот и прятался все эти годы. Стоит ли начислять ради него надбавку — решать вам, директор.

— Моя пиявка не нахальная! — крикнула дама в розовом, но на её реплику не обратили внимания — все смотрели на нюхлера. Тык даже засмущался.

— Какой хорошенький! — умильно пробасило привидение, проплывающее под потолком.

— Конечно, мы прибавим вам зарплату наравне со всеми, профессор Снейп, о чём разговор, — сказала старушка с котом. — Ваш нюхлер просто прелесть! Да ещё и говорящий.

— Это он с перепугу, — пояснил хозяин, — больше не будет. — И скомандовал Тыку: — Фщть!

Тыка не надо было просить дважды — он мигом юркнул в хозяйский карман и больше не высовывался. Люди ещё что-то обсуждали; потом собрание закончилось, и хозяин вернулся в каморку, такую уютную и родную. Тык вылез из кармана, сполз по мантии и нырнул под диван. Вот она, родная коробка из-под туфель, набитая старыми тряпками и драгоценностями! Нюхлер свернулся калачиком и поклялся себе никогда больше не ввязываться в авантюры.

А вечером хозяин угостил его настоящим вишнёвым пирогом.

«Откуда мучное? — удивлённо подумал Тык, выглядывая из-под дивана. — Ты же на диете».

— С чего ты взял? — вслух ответил хозяин. — Это была обычная экономия. Но теперь мы можем себе позволить что-то, кроме картошки с огурцами. Начальство велело получше тебя кормить, хотя, на мой взгляд, ты этого не заслуживаешь.

Тык показал ему язык, схватил угощение и спрятался в своём домике.