Кошка и её человек (джен)

Кошки — философы по своей сути. Они проводят дни в спокойном созерцании мира, лёжа на диване, кровати или в кастрюле, и им вовсе не нужно постигать философию йоги, чтобы правильно выполнять асаны. Кошки спокойны и вдумчивы, они никогда не делают чего-то без веских на то причин, пусть даже людям и не дано эти причины понять.

Одного кошки не любят — когда ими пренебрегают.

Кошка — всегда центр мироздания. Но глупые люди не понимают этой простой истины. Они ищут смысл в работе, в деньгах, в других людях, несмотря на то, что их предназначение — делать так, чтобы кошка была довольна.

* * *

«Кот из дома — мыши в пляс», — эту истину знает каждая уважающая себя кошка. За всем надо следить, всё нужно контролировать, и ни один человеческий поступок не должен обойтись без соответствующего поощрения или наказания. Астра усвоила этот принцип очень хорошо. Настолько хорошо, что Павел, её непутёвый «хозяин», не смел даже еду для себя выбирать в соответствии с собственными вкусами. Знал, что Астре непременно перепадёт кусочек, и этот кусочек должен отвечать её изысканным вкусовым пристрастиям.

Поэтому в первый раз, когда Павел пришёл домой позднее обычного, Астра сразу же насторожилась. От него странно пахло — не сигаретами и сэндвичами с рыбой, которыми он перекусывал на работе, а странной смесью полусырого мяса и приторного запаха цветов, от которого Астре хотелось чихать.

Ни один, даже малейший, проступок не должен остаться безнаказанным, — вот и Астра, недовольно махнув хвостом, развернулась и ушла в гостиную, устроившись на старом видавшем виды телевизоре. Спустилась она только, когда почуяла запах своего любимого корма, но и тогда осталась непреклонной — поела и вернулась в гостиную. Спать рядом с Павлом, пропитанным сладким запахом лилий, который оставлял вяжущий привкус на языке, она не собиралась. Таково его наказание.

И, кажется, до нерадивого «хозяина» дошло, что хотела сказать Астра. На следующий день он вернулся вовремя, и пахло от него привычно — едким табаком и солёной рыбой. Астра решила проявить великодушие и на первый раз простить Павла. Потому вечером привычно свернулась в клубок на соседней подушке, убаюкивая Павла мерным мурчанием.

Прошла неделя, и вечером очередного дня дверь открылась, вновь впустив в квартиру запах лилий. Только если прежде он оседал на Павле неуловимыми нотками, которые мог почувствовать только чуткий кошачий нюх, то теперь в квартиру будто бы внесли букет дурно пахнущих цветов. Астра сморщила нос, хотелось чихать — от этого запаха всегда хотелось чихать. Но не ушла, а присела возле двери, ожидая Павла, чтобы покинуть прихожую демонстративно, всем своим видом излучая недовольство.

Но первым вошёл не Павел. Это была женщина, и хотя Астра не умела различать пол людей по внешнему виду, запах выдавал её с головой. Возможно, эта женщина даже была красивой — по людским меркам, разумеется. Но Астра её таковой не сочла — и всё из-за запаха. К духам с ароматом лилий примешивался запах выделанной кожи, исходящий от сапог, а Астра ненавидела этот запах. От пальто женщины пахло резкой свежестью, такой, какой не встретишь в природе. Так пахнет странный бутылёк, который люди именуют «дезодорантом». Пальцы женщины пропитались едким, разъедающим запахом ацетона, и у Астры заслезились глаза. Всё это создавало такую какофонию, что за ней нельзя было определить собственный, человеческий запах женщины.

— Ах, какая прелесть! — голос у женщины был высоким, с режущими визгливыми нотками, раздирающими чувствительный слух Астры. — Как её зовут? Можно погладить?

Астра подобралась, выгнув спину. Нет, её определённо нельзя гладить. Она даже Павлу это позволяла лишь изредка, если он хорошо себя вёл, — но дозволять прикасаться к себе этой дурно пахнущей женщине Астра не собиралась.

Вот только у Павла было другое мнение:

— Конечно, Ира, сейчас, я возьму её на руки.

Он наклонился, чтобы подхватить Астру под живот, но она лишь сильнее выгнула спину и выпустила когти. Флис перчаток смягчил удар, но Павел всё равно отпрянул. А Астра недовольно зашипела, сильнее выгнув спину.

— Извини, — обратился Павел к женщине. — Обычно она намного ласковей. Наверное, ей просто надо к тебе привыкнуть.

Вот ещё! Привыкать к этой женщине и её кошмарному запаху Астра не собиралась. А Павел, тем временем, повесил пальто и пригласил женщину пройти на кухню. Астра так и осталась сидеть в коридоре, даже когда услышала, как в миску сыпется корм. Сегодня Павел перешёл черту, пригласив в дом постороннюю, и Астра не пойдёт ему навстречу, даже если это значит отказаться от еды.

Иногда Астра отказывалась есть — просто не было либо аппетита, либо настроения. И всегда Павел начинал ходить вокруг неё, предлагать лучшие кусочки со стола, трогать ей нос (люди, очевидно, считали это проявлением заботы). Но сегодня ему было не до Астры и нетронутой миски корма. Все его мысли занимала эта женщина, Ира.

Астра в кухню даже не сунулась, несмотря на ароматные запахи, исходящие оттуда. Она устроилась на своём обычном месте на телевизоре и недовольно помахивала хвостом, наблюдая за большими настенными часами и отсчитывая секунды до того, как Павел наконец спровадит эту женщину. Астра предвкушала, как он будет вымаливать её прощение и продумывала разные варианты мести: от мелкого пакостничества до всеобъемлющего отмщения. Всё будет зависеть от поведения Павла.

Но секунды шли, а Ира никуда не уходила. Она расхаживала в гостевых тапочках, которые обычно надевала мама Павла, заботливая пожилая женщина, которую Астра очень любила. Это вызывало отвращение. Теперь вместо свежей выпечки и пряных трав тапочки пропахнут лилиями.

Взошла луна, и Павел с женщиной переместились в спальню. Что они там забыли, Астра не понимала. Она осторожно спрыгнула с телевизора и подошла к двери. Оттуда слышались звуки возни, прерывистое дыхание. Дверь была приоткрыта самую малость, но Астре этого было достаточно, и незамеченная в темноте она просочилась внутрь.

Резкий запах секса, знакомый любому животному, ударил в нос, заставив отпрянуть. Астра зашипела и попятилась назад, к двери. Выйти оказалось сложнее, чем войти. Лапы будто в одно мгновение сделались неуклюжими, а врождённая кошачья гибкость исчезла, сменившись напряжением в мышцах. Астра с трудом вспрыгнула на телевизор и вновь уставилась на часы. Ей надо было подумать.

* * *

Кошки — философы по своей натуре. Кошки — вещи в себе. И если человеку кажется, что он постиг суть кошачьей души — это огромное заблуждение. Кошка всегда найдёт, чем удивить.

Одного кошки не любят — когда ими пренебрегают.

К сожалению, большинство людей не понимает, какое счастье для них мерное мурчание кошки на коленях. Для счастья им недостаточно просыпаться с уютным комочком в ногах. И говорить с кошкой, даже если она всё понимает без слов, для них по меньшей мере странно. Вот они и ищут счастья в себе подобных, чтобы в итоге обрести совсем не то, что хотели.

* * *

Астре не хотелось есть. В желудке урчало, но к еде она всё равно не притрагивалась. Словно прошлая ночь безвозвратно уничтожила что-то очень важное для неё. Астра сидела на телевизоре и думала. Думала, думала, думала.

Павел был с ней всегда. Она плохо помнила детство, только неясный, размытый запах материнского молока иногда снился ей по ночам. Но это было смутное воспоминание, больше похожее на иллюзию. Реальным был только Павел, заменивший ей и родителей, и друзей, и братьев с сёстрами. Они всегда были вместе — он и она. Павел не считал зазорным поделиться с Астрой своими проблемами, и она выслушивала его молча и вдумчиво, мурчанием давая понять, что она с ним, рядом.

В огромном негостеприимном мире только они и были друг у друга. Павел всегда был одиночкой и после работы исправно шёл домой. А Астра смотрела свысока как на людей, так и на других кошек. Никто не знал о том, что творится в душе Павла лучше, чем Астра. И никто не слышал довольного мурчания Астры, кроме Павла.

Но теперь привычный мир разбился, как стекло по которому сильно ударили лапой. В их жизнь ворвался кто-то третий и разрушил ту хрупкую связь, что была между ними. Тотальная избранность, связавшая кошку и её человека, рухнула, не выдержав удара каблука чёрного кожаного сапога на шпильке.

Астра всё-таки заставила себя поесть, и вместе с новыми силами, что давала ей еда, на неё накатила ярость. Как мог Павел так легкомысленно пренебречь ею?! Разве хуже она той женщины, разве не может она заполнить пустоту в душе Павла, в отличие от той женщины?!

Астра использовала любимые тапки Павла вместо лотка. Но этого её показалось мало. Она разодрала обои в гостиной и сорвала с карниза лёгкие тюлевые шторы, порвав их в клочья. Она оставила борозды от когтей на столешнице в кухне, перегрызла провод от телевизора, смяла простыни на хозяйской кровати и стащила их на пол. А после рухнула как подкошенная, не выдержав смеси эмоций, так несвойственных спокойной кошке.

Такой её и нашёл Павел. И вместо утешения, заверений, что подобное не повторится, стал кричать и даже замахнулся, чтобы её ударить. Этого Астра снести не могла. Она вцепилась зубами в руку Павла, стиснув их до боли, пока не почувствовала металлический привкус крови на языке. А потом с резким шипением бросилась прочь из спальни, к любимому месту на телевизоре.

Последняя ниточка надорванной связи с треском порвалась, и теперь ничего уже нельзя было вернуть обратно. И Астре сделалось страшно. Ей чудилось, что Павел, говоря по телефону, называет её имя, и это не предвещало ничего хорошего. В лучшем случае он жаловался матери на её поведение, в худшем — подыскивал ей новых хозяев.

Тогда-то Астра и поняла, что несмотря на все его недостатки, она не готова расстаться с Павлом. Другие люди могут любить и холить её, но они уже не станут для неё семьёй, потому что семью не выбирают. Кошка и её человек. Их связь неразрывна, сколько бы много обид не накопилось у них друг на друга. Астра это понимала — но понимал ли Павел? Оставалось надеяться, что да. Что она значит для него не меньше, чем он для неё.

* * *

Кошки — философы по своей природе. Им не нужно читать Канта, чтобы понимать суть категорического императива. Кошки любят поесть и любят, когда люди тоже едят (особенно, если им перепадает кусочек). А хозяин, задержавшийся на работе дольше положенного и заставивший кошку голодать лишний час, получит закономерный ответ в виде перегрызенного провода от телевизора.

Одного кошки не любят — когда ими пренебрегают.

Но люди глупы и не понимают, что центр мироздания — это не то место, что кошка отводит себе в мире. Это сама её суть, неотъемлемая часть её натуры. И кошка всегда найдёт способ вернуть себе своё законное место.

* * *

Когда та женщина вновь пришла в их с Павлом дом, Астра вцепилась зубами в чёрный кожаный сапог. Ира взвизгнула и попыталась смахнуть Астру, но та держалась крепко. А потом она разжала зубы и отлетела к стене, больно ударившись боком о плинтус.

Павел замер в растерянности, переводя взгляд с Иры на Астру. А потом принялся рассыпаться в извинениях, обещая замазать следы от кошачьих зубов гуталином. Астре было обидно, но она не подавала виду. Лишь лежала тихо у плинтуса, поджав уши. Тогда-то Павел и обратил на неё внимание. Подошёл, приподнял двумя пальцами голову и заглянул в глаза.

— Не делай так больше. И прости Иру, она просто испугалась, — тихо сказал он.

— Ты разговариваешь с кошкой? Как мило! — визгливый голос Иры разнёсся по прихожей, в словах чувствовалась ирония, понятная даже кошке.

Павел неопределённо развёл руками и поднял Астру под брюшко. Он положил её на диван в гостиной, а потом ушёл вновь рассыпаться в извинениях перед той женщиной.

В следующий раз Астра вновь проигнорировала лоток, но вместо тапок Павла сделала свои дела на острые носы сапог Иры. Сколько же было визга! И Павел вновь рассыпался в извинениях. В тот вечер впервые прозвучало слово: «Отдать». Его произнесла та женщина капризным, обиженным тоном. Павел отделался шуткой.

Сапоги вновь подверглись нападению в следующий визит Иры. Астра дождалась, пока они с Павлом уйдут на кухню, и расцарапала их, стараясь сделать так, чтобы восстановлению они не подлежали. Борозды от когтей испещрили тонкую кожу белыми линиями. Астра села и стала ждать, а когда та женщина вернулась забрать забытый в кармане пальто телефон и увидела, что случилось с её обувью, она завизжала.

Астра довольно мяукнула и тут же схлопотала сильный удар тапком по боку. Она жалобно мяукнула, но за первым ударом последовал второй. Ира пришла в ярость и сил не жалела. И хотя Астра могла сбежать или ответить обидчице, она этого не делала. Она с первого взгляда разглядела стервозную натуру этой женщины и теперь хотела, чтобы то же самое увидел Павел.

Удары прекратились, и Астра позволила себе открыть один глаз и распрямиться. Павел держал Иру за руку, пытаясь выдернуть из скрюченных пальцев тапок.

— Ты должен избавиться от этой кошки — иначе я больше в твою квартиру не приду! — прокричала эта женщина, вырывая руку. — И отпусти меня наконец! Дай мне проучить её!

— Это моя кошка, — в голосе Павла впервые в жизни Астра услышала металл. — Только я могу её наказывать!

Ира так и ушла и больше на пороге их квартиры не появлялась. От Павла перестало пахнуть мерзкими духами, и жизнь вошла в привычную колею. Астру всё устраивало, внимание хозяина вновь всецело принадлежало ей.

Не сразу она заметила, что Павел всё больше кусочков из своего ужина отдаёт ей. Не сразу поняла, что его запах изменился — усилились табачные нотки, к ним примешался аромат немытого тела. А однажды, когда Павел наклонился, чтобы поцеловать Астру в нос, она почувствовала гнилостный запах тоски, исходящий из его рта.

— Мяу? — только так она могла задать вопрос, и когда Павел не ответил, повторила: — Мяу?

Он откинулся на спинку дивана, глядя в стену. Павел выглядел отрешённым, но счастливым не выглядел. Это было странно, ведь кошки всегда находили счастье в покое.

— Ты же знаешь, я слишком застенчив, чтобы знакомиться с женщинами. А она сама ко мне подошла, сама предложила познакомиться, — тихо сказал Павел. — Как же я устал! Я устал быть один!

— Мяу? — Астра вопросительно посмотрела на него, а потом обиженно повела хвостом.

— Мне тридцать три, а я живу с кошкой. И разговариваю с ней. Была права Ира, я ненормальный.

— Мяу! — Астра выпустила когти и без нажима провела ими по запястью Павла, просто обозначая протест.

— Я знаю, тебя всё устраивает. Но разве плохо было бы, если бы мы жили втроём? Не с Ирой — с кем-нибудь другим?

— Мяу… — Астра всерьёз задумалась над его словами.

— Или ты против? — тихо и обречённо спросил Павел. — Ты не любишь женщин?

— Мяу! — не согласилась Астра.

Она подошла ближе к Павлу и вспрыгнула ему на колени, а потом удобно устроилась на них, мурча. Ира ей не нравилась. Но Астра любила маму Павла и была бы не против, если бы та жила с ними. Она не понимала, чем Павла не устраивает её общество, но она любила его. И иногда это чувство стоит того, чтобы поступиться собственными интересами. К тому же, разве так уж плохо будет, если Астру станут любить и холить сразу два человека?

— Не против? — спросил Павел и улыбнулся, услышав довольное мурчание. — Ты ведь поможешь мне с выбором?

— Мяу! — согласилась Астра.

Так они и сидели на диване, пока на улице темнело. Кошка и её человек.