Не та Сторона (джен)

Гарри парил в воздухе, он и был воздухом...

Такая свобода, что дух захватывало. Он не думал, нет. Он просто летел, нырял в багрово-алые облака, резвился среди лунного сияния, как дитя. Пытался даже ловить звезды, но не мог достаточно высоко взлететь. В голове было пусто до звона. Поттер не спрашивал себя, как и почему он оказался здесь. А здесь, собственно, — это где? Все это было неважно. Ему не нужно было больше печалиться. Потому что земные печали больше не имели над ним власти, силы.

Гарри был свободен.

Нет больше оков, нет памяти о том, что было до полета. Памяти, которая намертво приковывала бы к земле.

Его только тянуло туда, где звезды в холодном своем сиянии словно образовывали ослепительно прекрасную небесную корону. Чем ближе Поттер подлетал, тем медленней становился стремительный до этого полет. Его притягивало к земле... Странное небо с совсем незнакомым рисунком созвездий с каждым мигом становилось все дальше. А вот спокойная чистая гладь воды все ближе. И в круглом, как плошка, озере отражался и он, и небесная корона. В остальном же воды озера оставались непроглядно и враждебно темны.

Гарри впервые ощутил беспокойство.

Инстинкт, который не раз спасал его геройскую, но все равно потасканную тушку, ясно вопил, что в водичке купаться никак нельзя. Гарри своим таким ощущениям привык доверять. Поэтому как смог, ускорил парение, чтобы приземлиться, а не приводниться.

Грохнулся Поттер все-таки на обычную такую траву и так хорошо, что ребра заскрипели. Кое-как соскребя себя с земли, он не раз помянул вслух матушку Мордерда и его самого собственно. От былого восторга не осталось ни следа. Вбитая в подкорку, казалось бы, привычка выживать давала знать о себе и сейчас. Рождала не лучшие мысли. Гарри совершенно не помнил, как оказался в небе. И главное, от Тома, земля ему осиновыми кольями, он, конечно, унаследовал многое, но не способность летать без метлы.

Магия, которая всегда горела в нем жаром тысячи солнц, сейчас не ощущалась совсем. Что плохо.

У него всегда была сила... Даже когда Гарри толком не понимал, почему такой необычный. Что могло погасить то, что было его сутью, едва он сделал первый вздох? Ответа не было.

Он был в привычный полевой форме аврорского штурмовика. Добротная драконья кожа. Только ни оружия, ни палочки, ни запаса зельев, казалось, на все случаи жизни, при нем не было. Гарри запустил руку в лохмы, стимулируя высшую нервную деятельность, но особого результата это не принесло. У него всегда так — все через хвосторогину задницу. Но даже если тебя сожрали — всегда есть выход, особенное если ты гриффиндорец.

Эта мысль несколько приободрила Поттера.

Хотя он давным-давно не был прежним оптимистичным мальчишкой с глупой верой в лучшее. Оптимизм ему теперь заменяли цинизм и не самый светлый юмор. Паниковать Гарри пока не видел смысла... Всей этой херотени обязательно найдется объяснение. Иначе он ничего не понимает в жизни. И вообще, любой лютый звидец можно было логично обосновать, если верить богатому опыту Поттера. Просто нужно подождать и не подохнуть в процессе.

Сидеть на месте у озера, от которого тянуло совсем нехорошей жутью, и ждать от моря погоды не имело смысла.

Гарри встал и призвал то, что было и будет с ним всегда.

Теплое древко легло в сильные пальцы, моментально отзываясь, текучее серебро единственной на свете мантии растеклось по плечам, а камень занял свое место в перстне. Стоило сжать в деснице дар Госпожи — сила хлынула бурным потоком. Он снова был собой, а не выброшенной на берег рыбой. В кристально чистом воздухе был странный морозный привкус. Странным было еще то, что магии вокруг Гарри совсем не ощущал. А ведь Великая была во всех и во всем. Магия — константа и одна из незыблемых граней мироздания.

Так какого черта?

Ответа все равно не было.

— Указуй.

Палочка показала четко на восток. По тропе, едва заметной, но все-таки хоженой. Значит, в этом странном нигде люди все-таки были. И даже непонятное озеро перестало пугать жутью. Словно мантия-невидимка огородила своего хозяина в очередной, впрочем, раз. Правда, Гарри все равно решил не задерживаться. Если хочет выяснить, куда попал, то нужно топать вперед. Что-то ему говорило, что иного выхода для него нет.

Еще одну странность мозг зафиксировал где-то через полчаса — тихо... Неестественно тихо. Тишина стояла мертвая, вернее слова не подберешь. Кроме его шагов и дыхания — ни звука, ни шороха. Ни одна травинка не шелохнулась, ветра, который так задорно ерошил ему волосы там, наверху, здесь нет и дуновения.

Гарри ругнулся в который раз уже.

Чем дальше, тем гаже.

Карма, что ли, у него такая — из всего дерьма в мире выбирать самое забористое?

О своей горемычной судьбе сиротинушка Гарри скорбел недолго.

Тосковать с толком не получалось, врожденное шило не позволяло. То самое шило, на которое столько раз наебывался Том.

Воспоминания, окрашенные иронией, презрением и какой-то застарелой болью о смертельном враге, подстегнули. Поттер тряхнул головой и пошел дальше. Тем более тропинка сбегала со склона и будто вела за собой. В общей темноте ночи любой огонек ярко виден на большом расстоянии. Вот и Гарри легко различил такой свет — жилье, люди или нелюди. Какая, к Мерлину, разница? Если ему всего лишь нужно узнать дорогу обратно и понять, где он. Вопросы он научился на старости лет задавать правильно — чтобы сразу получать ответы, а не морочиться потом, раздумывая.

Домик был небольшим, и светилось в нем всего одно окно. Ни магической защиты, ни забора...

Либо хозяевам нечего бояться, правда, такого не бывает на этом свете. Либо они сами кого хочешь напугают, и второе все-таки вероятней. Гарри улыбнулся и просто постучал. Принимать какие-либо меры предосторожности он не стал. И вовсе не из врожденной дурости... Как можно было подумать. Просто чувствовал всем своим существом, что все это пустое.

Здесь ему зла не желают.

Да и кроме того, дерево ступеней было истерто не одной сотней ног.

Он сперва зажмурился от ударившего в глаза резкого потока света, а потом промаргивался, избавляясь от плясавших цветных пятен под веками. А когда смог видеть нормально, наставил на открывшую палочку... Правда, атаковать не спешил. Потому что эта мертва уже черт-те сколько лет. И Гермиона как-то рассказывала, что у каждого человека на этом свете есть двойник. Где подруга вычитала такое, он знать не желал.

Но действительность не менялась, и галлюцинация никак не желала уходить.

В джинсах, тапках и великоватой белой рубашке — на него смотрела Беллатрикс Лейстрейндж.

В темных глазах плескалось удивление, наверное, такое же, как перекосило сейчас его физиономию. Эти глаза не были ни испуганными, ни сумасшедшими. Буйное Блэковское пламя в ней стало каким-то другим, более стылым. Гарри знал, что перед ним урожденная Блэк, чуял это... Обманки быть не могло. Ведь Сириус оставил ему все, что имел, в том числе и долг перед темнейшим родом Альбиона.

— Ну здравствуй, Поттер-Блэк, с прибытием на тот свет тебя.