Невидимые грани (джен)

Рассвет встретил его неожиданной… тишиной?

Танат лежал, глядя в потолок, и прислушивался к звукам в доме, но ничего не было. Ни криков, ни плача, ни отзвуков разговоров слуг.

Ну что ж, с совершеннолетием, Танат Эрибий Линкетто. И доброе утро.

Он вздохнул и встал.

Оделся и причесался сам, продолжая прислушиваться к звукам в доме, пока неуклюже перехватил отросшие волосы лентой. Нет, наверное, ему со сна просто показалось, что что-то не так. Он точно услышал чьи-то шаги, и приглушённые голоса, и даже как будто бы звон посуды, хотя это могло и достроить воображение.

Танат — старший сын и наследник почти обедневшего барона, и не то чтобы он был особо этому рад.

В столовую он спустился первым, пока на стол ещё накрывали, привычно юркнув на своё место и выхватив ещё одну неточность.

На месте напротив лежала лишь, видимо, забытая салфетка, хотя на отца, на него и на брата с сестрой всё уже было накрыто, и то, под его пристальным взглядом слуга быстро забрал позабытый предмет, стараясь действовать как можно незаметнее.

Сердце в груди упало, и Танат зажмурился, убеждая себя, что это просто ошибка. Или она отлучилась по делам? К родственникам? Да много куда можно деться с утра пораньше.

(На тот свет, например — самое время.)

Отец и брат появились одновременно, и у обоих на лицах не проскользнуло ни тени удивления. Сестру привела няня, оставшись рядом с ней — трёхлетней девочке за столом всё ещё требовалась помощь.

Отец лишь одобрительно кивнул ему и хлопнул по плечу, заставив Таната вздрогнуть, но всё же изобразить в ответ вежливую улыбку. А ведь ему ещё пережить вечером праздник.

Кусок в горло не лез, но за трапезу пришлось приняться, делая вид, что всё в порядке, беспокойно поглядывая временами на сестру. Она не понимала, она могла что-то сказать, но, кажется, Алекто привыкла к тому, что около неё только няня.

— Не хочу, — резко взбрыкнулся брат, отодвигая тарелку.

Шакс — младше на пять лет и не привык получать отказ. Шакс — может себе позволить, и Танат тихо молился, чтобы сестра, видевшая в нём самое лучшее и сильное существо во всём свете, не вздумала за ним сейчас повторить.

— Не буду, — обиженно скрестил Шакс руки на груди, надувшись, но отец лишь махнул рукой слуге, ловко забравшему тарелку с едва тронутой едой.

Больше Танат на брата не смотрел, не сводя глаз с сестры. Вот личико кривится в точно таком же выражении, вот дёргаются ручки в похожем жесте…

«Молчи, молчи, молчи…»

Сестру отвлекла, хоть и ненамеренно, няня, и Танат перевёл дух — обошлось. Остаток завтрака прошёл спокойно.

Уже переодетый к торжественному вечеру, он по приказу спустился к отцу, вошёл в кабинет, не поднимая глаз.

— Прими это, — отец даже не оторвал взгляда от своих бумаг, кивнув на стол. — Теперь это твоё.

Танат подошёл к столу, дрожащими пальцами с трудом подбирая с гладкой поверхности перстень и надевая на палец — не помня, на какой положено, выбирая просто тот, на который получилось надеть и не уронить.

Вот и всё поздравление. И официальный доступ к семейным бумагам и финансам, но Танат прекрасно понимал, что никогда не осмелится ни на малейшее вмешательство без позволения.

Он бы и сейчас молча ушёл, как всегда, но страх птицей бился внутри, крича, пытаясь разорвать его на части.

— Где ма…ма?

Тишина в ответ не понравилась ему ещё больше. Отец расписался и только после встал, подошёл к нему и отвесил затрещину.

— Просто скажи, что с ней! — Танат впервые, кажется, в разговоре кричал. — Хоть что-то! Даже если ты с ней что-то сделал, просто знать…

Отец перехватил его за волосы и приложил лицом о стол — не так сильно, как мог бы, но из глаз невольно брызнули слёзы. Танат дрожал и понимал, что больше не спросит. Что, наверное, он трус, но, пожалуйста, не надо так больно.

— Скажешь, что ударился, — любезно подсказал ему, возвращаясь на своё место. — Тебе повезло, что у тебя сегодня праздник.

Танат, выпрямляясь, — ноги подкашивались, — потёр нос и сквозь слёзы кивнул. Ясно. Больше ни слова.

— Волосы, кстати, собраны отвратно, — всё тем же вежливым тоном. — Убирайся.

— Хорошо, — выдавил из себя он и вышел.

Вечер прошёл тихо.

* * *

Прошло два дня, и с совершеннолетием предсказуемо ничего не изменилось. Если ты наследник при живой главе рода — ты все равно никуда не денешься.

Танат понял, что ему остаётся только отмалчиваться и делать вид, что всё в порядке, но в три года понять это невозможно.

И, если эти два дня он вполне удачно перехватывал все истерики сестрёнки, то сегодня вечером он не успел вовремя.

Успел лишь принять удар на себя, закрыв Алекто собой, и стиснуть зубы.

— Не трогай её, она маленькая… Она не понимает!

Алекто за спиной отчаянно рыдала, зовя маму, и Танат боялся сдвинуться с места.

Браки без любви — вполне обычное дело в высших кругах, но у родителей в последние годы было очевидно что-то слишком не так. Может, и раньше, но он был, возможно, слишком мал, чтобы это понимать.

Но если Шакс всей манерой и повадками был ближе к отцу, то их двоих так судьба не наградила.

Раз матери нет, то Алекто (и Шакса) защищать придётся ему.

Танат впервые перехватил чужую руку, вглядываясь отчаянно в лицо отца.

— Я. Используй меня. Я знаю, что ты хочешь видеть вместо меня. Я сделаю всё.

На что он подписывается этими словами, думать точно не хотелось, особенно с учётом появившейся на лице отца ухмылки.

— Это клятва?

Дрожа всем телом, кивнул. Отец окинул его взглядом почти презрительным и выдернул руку, отвесил ему затрещину и ушёл, оставив его с плачущей сестрой и испуганно таращейся из угла случайной горничной.

— Не плачь, — опускаясь на колени, прижал Алекто к себе, Танат старался не обращать внимания на боль и на мысли о том, как скоро ему аукнется эта сцена.

— Юный господин, ваши книги… — робко начала горничная, так и не отходя от стены.

— Убери, куда угодно, — прикрыл глаза Танат. Не до учёбы будет в ближайшее время.

Танат продержал своё слово два года, став для сестры и брата и защитой, и третьим родителем, и козлом отпущения.

А потом не выдержал и сбежал в столицу учиться.

Алекто его забыла.