Большой "Пэ"... (джен)

Когда довольно крупная птица, копошившаяся на ветке молодой смоковницы, внезапно застыла и уставилась на Азирафеля стеклянным взглядом, у Кроули вдоль спины пробежал нехороший холодок, а на лице ангела появилось выражение бесконечного удивления.

— Ангел земных Начал Азирафель, — возвестила птица, к ужасу всех присутствующих взрослых и восторгу детворы, — тебе надлежит представить рассказ о своих деяниях не позднее трёх дней от сего момента, дабы Совет Архангелов мог оценить успехи и промахи людей и принять решение о дальнейших действиях твоих.

Птица вздрогнула, когда архангельское присутствие покинуло её, и, заполошно хлопая крыльями, улетела по кривой дуге куда-то в пальмовые кроны, щедро обрызгав коленопреклонённых людей тем, что через четыре тысячи лет назовут "гуано".

— Асирис, тебе не кажется, что люди стали слишком часто кланяться? — как можно тщательнее маскируя смех, поинтересовался демон, легонько толкнув плечом застывшего от таких сногсшибательных новостей ангела.

— А? — Азирафель выглядел так, как будто получил новый солнечный удар.

— Ты в порядке, ангел?

— Да. Нет. Нет! Боже мой, Змий, три дня? Они же говорили, что на подготовку у меня две недели! Зерно не успеет даже взойти — не то что созреть! — Возмущение в словах ангела смешалось с паникой. — Что на них нашло?!

— Полагаю, они просто делят зоны влияния и поэтому наращивают свои хари... змы, — демон задумчиво почесал нос. — А ты только пешка в игре высших сфер.

— Но... это невозможно! Это же люди, они живые! Мы должны помогать им! Она просила нас!

— Ну, если вспомнить, что случилось с Адамом и Евой после первого привода...

— Знаешь, ты тоже не безгрешен! — Взволнованный Азирафель вскочил на ноги. — Ты... —

Он сделал шаг и едва не запнулся о чьи-то простёртые руки, скользнув взглядом по склонённым спинам.

— А что это с ними?

— Проявляют восхищение посланием Небес, — не смог сдержаться демон. — Подними их уже! И пойдём, подумаем спокойно — безвыходных положений не бывает!

— Ох, мой дорогой, прости, — устыдившись своей вспышки раздражения, ангел мучительно покраснел и отвёл взгляд. — Сейчас... Вставайте, добрые люди, братья и сёстры наши, вставайте, ибо явлено чудо и грядут благие вести и новые знания. Вставайте, дети Божьи, не прячьте лица в пыли!

— Сильно сказано! — одобрил Змий, осторожно пробираясь между зашевелившимися людьми и беря эфирного под руку. — А теперь пройдём, есть у меня одна идейка.

"Идейка" заключалась в маленьком демоническом чуде, от которого посеянный давеча ячмень к полудню взошёл, а к вечеру заколосился, и в таскании суглинка к реке. На берегу по старинке (но мотыгой!) они выкопали яму, и пока Азирафель плёл большую циновку из тростника (три фута на четыре, ангел!), Змий-Сет замочил и размял в ней глину. Затем оккультный вручил эфирному обсидианово-деревянный прототип того, что через пять с половиной тысяч лет назовут мачете, и отправил рубить сухой тростник и собирать ветки... И словарь бранных слов и словесных конструкций ещё чуть-чуть пополнился.

Во-первых, несколько обсидиановых лезвий просто разлетелись на осколки, когда "меч" встретил среди шуршащих стеблей принесённую паводком корягу; во-вторых, рукоять "меча" ударила в ладонь так, что Азирафель почти на минуту перестал чувствовать всю руку; а в-третьих, само орудие труда треснуло. Ну, а пока он чудесил, исцеляя себя и восстанавливая орудие труда, срубленный тростник намок и пришлось чудесить снова... Ещё и перепачканный в глине демон, змея эдакая, скептически изогнул брови и, глядя на принесённые эфирным охапки, спросил:

— Ты думаешь, этого хватит?

Так спросил, что сразу стало ясно: капля в море, тащи ещё! И побольше! И желательно веток! Хоть бы объяснил, зачем...

Оно, конечно, не пристало Ангелу Господню — негативные эмоции и все вот эти слова, но чудесить почём зря он тоже не хотел: не хватало ещё, чтобы люди увидели, а увидев — воспринимали чудо как нечто обыденное и по каждому пустяку бежали просить помощи. Его могут отозвать в любой момент — не случайно же эта проверка затеяна! — и что тогда? Вот именно: начинать жить без чудес, едва ли не с нуля, своими силами, знаниями и умением наблюдать и думать...

И тут его осенило: сейчас здесь людей нет, и за ним никто не наблюдает, а время, которое не восполнить никакими чудесами, идёт! Вектор, чтоб его...

Азирафель, опасливо оглянувшись, "дёрнул воздух", воплощая в металле увиденный у Гьяси топор. Дело пошло веселее, и очень скоро рядом с возившимся на берегу Змием возвышалась гора хвороста.

— Ого! — уважительно присвистнул демон, оценивая результат ангельских трудов. — Силён! Теперь вот берись с того края за оба конца. Взял крепко?

Азирафель кивнул.

— Отлично! А теперь ме-едленно и очень аккуратно понесли это во-о-он туда! — Тот, кто через тысячу лет назовётся Кроули, мотнул головой в сторону "матраса" из тростника и веток, и ангел, стараясь попадать в ногу с демоном, потащил непонятное "это" куда сказано.

— Уф-ф! — выдохнул довольный Змий. — Теперь поджигай, и чтобы горело сразу со всех сторон.

Азирафель ничего не понял, но подчинился — и пламя весело заплясало на щедром подношении, скрывая творение рук оккультных.

— А ты, я смотрю, прибарахлился! — оценил Змий, разглядывая подпоясавшегося верёвкой Азирафеля и торчащие из-под неё топор и "меч". — Стильно! Надо будет себе такой пояс сделать. Только из кожи. И топорик другой формы и ручку потемнее!

— Что? — ангел медленно отвернулся от костра и непонимающе посмотрел на демона.

— Здорово, говорю, у тебя с поясом и топором получилось. — Не дождавшись реакции, демон растопыренной пятернёй помахал перед носом эфирного. — Всё нормально? Азирафель?

— Да-да, просто... — ангел потёр лицо ладонями, как будто умывался (нежная светлая кожа тут же пошла алыми полосами и пятнами), и шумно выдохнул. — Слишком много всего, волнуюсь.

— Да брось, ангел, всё будет хорошо! Ты же умный!

— Твои слова...

— Ты уверен? — со смешком спросил Змий. — Знаешь, ты бы поплавал, что ли? Отвлёкся, расслабился — всё равно обжиг твоего макета песня долгая!

Азирафель растерянно моргнул.

— Какого макета?

— Отчётного, твоего —ты же должен их поразить и убедить, вот и представишь трёхмерную модель из глины: деревня, пастбище, огород, делянка твоя зерновая в масштабе один к тысяче...

Демон весело смотрел своими невозможными солнечными глазами и улыбался так, что у ангела отлегло от сердца и он возмутился с притворной горячностью, поддерживая шутку:

— Поле, Змий, это называется поле!

— Пока это тянет только на делянку! И я просил называть меня — Сет. Это стильно!

— Хорошо, Сет, но это всё равно поле!

— Как скажешь, ангел, — пожал плечами оккультный и тут же искусил, подбрасывая дрова в костёр: — Иди уже, плавай! У тебя прорва времени, пока я тут закончу...

Вернулся ангел на удивление быстро и не то чтобы очень уж отдохнувшим: в синих глазах тлело беспокойство, а выразительные светлые брови сошлись к переносице.

— Что? — без обиняков спросил чувствительный к ангельским настроениям Змий.

— Я понял, что не знаю, что им говорить, с чего начать!

— И-и-и?

— Мне нужен план доклада. Придумать и запомнить.

— Нужен, только ты так волнуешься, что всё забудешь. Запиши!

— На чём?!

— На... Чёрт!

— Змий! То есть, Сет!

— Ладно-ладно, — демон примирительно поднял ладони. — Понял, просто хотел сказать, что ты можешь начудесить бумагу и карандаш, а потом перенести записанное на какой-нибудь местный носитель.

— Вот именно — на местный! На какой? И где я его возьму?!

Беспокойство в сапфировых глазах превратилось в самую настоящую панику, и Змий поспешил успокоить визави:

— Придумаешь.

— В смысле?

— На коромысле! — не удержался демон и весело хлопнул в ладоши, осенённый неожиданной идеей. Даже двумя. — Садись, пиши, я скоро! Только дрова не забывай подбрасывать, ладно?

— Хорошо, — согласился Азирафель, устраиваясь у костра: сумерки стремительно сгущались, а пламя давало достаточно света, чтобы не переживать хотя бы по этому поводу.

"Дорогие братья" — зачёркнуто; "Глубокоуважаемая комиссия" — зачёркнуто несколько раз; "Многоуважаемые архангелы" — поставлен знак вопроса, потом зачёркнуто... В итоге Азирафель набросал на испорченном листе короткий план с тезисами, а на новом, чистом, принялся писать, на всякий случай оставив немного места сверху — вдруг его осенит?

"За время, когда люди были предоставлены самим себе, а это почти два столетия, они сумели освоить изготовление одежды, несложных предметов быта и орудий труда, а также разведение и поддержание огня. Помимо этого, они дополнили охоту собирательством и научились хранить, пусть и недолго, собранные плоды и травы. Вместе с тем они приручили таких животных, как собаки, коровы и козы, и научились использовать их способности..."

Азирафель прервался и задумался, постукивая по щеке кончиком карандаша. Затем зачеркнул последнее слово и продолжил: "их видовые особенности. Так, они используют собак для охоты и для охраны своих, небольших пока, стад от хищников, коз — для получения молока и шерсти, коровы дают им молоко и мясо. До нашего (зачёркнуто!) моего появления на Земле люди готовили на костре исключительно жареную или печёную пищу, теперь же, когда они освоили изготовление глиняной посуды, люди варят мясо и рыбу и вплотную подошли к тому, чтобы расширить рацион: научиться делать из молока творог и сыр, а также готовить злаки и сделать их своей основной пищей.

Помимо этого, люди активно осваивают земледелие и строительство, а также искусство — у них есть множество устных преданий, простые музыкальные инструменты... "

Тут ангел задумался: можно ли отнести к музыкальным инструментам тонкие верёвки с нанизанными на них ракушками или зубами бегемота, которые задорно трещали, задавая ритм, если их встряхивать? И решил поставить их в один ряд с флейтой и барабаном.

Демон, до этого тенью скользивший рядом и незаметно подбрасывавший дрова в костёр, выткался из сумрака и плюхнулся рядом.

— Нет мук страшнее муки слова, да, ангел?

Эфирный молча кивнул, перечитывая текст.

— Ты закончил?

— Практически, — слабо улыбнулся Азирафель.

— Я тоже. Часов через шесть твоя презентация будет полностью готова. — Змий достал из сумки горсть завёрнутых в листья фиников, а саму сумку протянул эфирному. — Кстати, я тут тебе ещё бусин навертел из расплавленного песка — забавно получилось! Можешь приложить к отчёту. Или не прикладывать — смотри сам!

Финики весело ссыпались в глиняную миску, и демон, водрузив её между собой и ангелом, с довольным ворчанием растянулся на охапке тростника.

Ангел вытащил из сумки горсть блестящих прозрачных шариков и овалов, приятно-прохладных на ощупь. На гладких боках весело играли тёплые блики затухающего костра.

— Ух ты, — восхитился Азирафель, — похоже на застывшую воду!

— Оно и разбивается так же, если на камни уронить, так что ты осторожнее! — предупредил Змий, беря очередной финик. — Осколками порезаться можно. Я назвал его стекло — с него всё стекает, даже грязь, представляешь?

— Не очень, — признался ангел. — Но выглядит красиво!

— Думаю, в далёкой перспективе стекло вполне может заменить глину в качестве обеденной посуды.

— Это будет красиво! — Эфирный мечтательно улыбнулся, пошевелил пальцами, перекатывая бусины и любуясь переливами света. — Хотел бы я это увидеть...

Демон приподнялся на локте, пытаясь заглянуть в лицо Азирафеля и поймать взгляд.

— Эй, пернатый, что за настроения? Конечно, ты это увидишь! Даже не сомневайся!

— Меня могут отозвать, если решат, что... — ангел замолчал и осторожно ссыпал бусины обратно в сумку.

— Что за глупости! — возмутился Змий, поднимаясь. — Всё будет нормально! Я, между прочим, придумал тебе носитель записей. Его, кстати, можно будет потом и людям передать — только алфавит попроще сделать.

Демон слегка шевельнул пальцами, и на его смуглой ладони появилась небольшая глиняная пластинка, толщиной в полторы ещё не придуманных спички.

— Аз, буки, веди, глагол, добро, есть!

Азирафель осторожно принял подарок, погладил кончиками пальцев тростниковую подложку и влажную рыжеватую поверхность.

— Боюсь, мой дорогой, до этого ещё очень и очень далеко. Но спасибо!

И, сотворив изящный серебряный стилус, он быстро перенёс основные тезисы речи на глиняную табличку. Змий молча наблюдал за процессом, время от времени таская финики из миски.

— Закончил? — поинтересовался он, когда ангел в третий раз перечитал написанное. — Позволишь?

Азирафель молча протянул ему записи. Закончив чтение, демон одобрительно кивнул.

— Убедительно! Можно обжигать?

— Если тебе нетрудно.

— Я сам предложил, м-м-м?

— Спасибо, Сет.

* * *

Небеса обняли его тепло и мягко, лаская почти отвыкшую от этого сияния сущность. Это напоминало... Что именно это напоминало, Азирафель сообразить не успел, вспугнутый сильным глубоким голосом Гавриила.

— Здравствуй, Страж Земли и Эдема, мы рады тебя видеть.

— Здравствуйте, братья, — заулыбался поименованный страж, слишком обрадованный встречей для того, чтобы помнить о причине своего визита на Небеса. — Счастлив вас видеть!

— Здравствуй, Азирафель, — согрела его ответной улыбкой Михаил. — Что это у тебя такое?

Кивок архангела указал на всё сразу: макет деревни, предметы человеческого быта, загадочно торчавшие из перекинутой через плечо сумки, глиняные таблички в руках...

— О! Это, так сказать, приложения к докладу: некоторые вещи лучше один раз увидеть, чем сто раз о них услышать. Хотя бывает и наоборот, — добавил он чуть тише, вспомнив о том, как божественно играл на флейте Сет-Змий.

— Тогда не будем терять время! — решил Гавриил, широким жестом приглашая всех пройти в зал.

Увидев заполненный амфитеатр, Азирафель и обрадовался, и смутился. На щеках вспыхнул предательский румянец, а губы сложились в счастливую улыбку: как же он, оказывается, соскучился!

Гавриил мановением руки сотворил объёмный матово-белый стол из травертина, Михаил с Сандальфоном помогли водрузить на него макет и расставить наглядные пособия с Земли. Когда все заняли свои места, Азирафель обвёл сияющим взглядом светлые лица ангельского сонма и начал:

— Дорогие мои, возлюбленные братья, я пришёл рассказать вам о Земле, это вы знаете, но я также хочу показать вам то, как живут люди — и поделиться всем тем, что они создали после ухода из Эдема. Поверьте, в созидаемом ими есть немало прекрасного, даже несмотря на все ужасы тварного, как мы его называем, мира...

— Есть вопросы к ангелу Азирафелю? — нарушил тишину Гавриил, когда докладчик скромно опустил взгляд и начал перебирать демонстрационный материал, чтобы хоть чем-то заполнить затянувшуюся паузу.

— Правильно ли я понял, что охота — это убийство бессловесных тварей Божьих, — подал голос Сандальфон, — с последующим употреблением их... в пищу?

Азирафелю не оставалось ничего другого, как утвердительно кивнуть.

— Мерзость какая... — сказал кто-то, а на лице Сандальфона отразилось отвращение.

— Они вынуждены делать это, чтобы выжить! Земля не похожа на Эдем, растения не плодоносят там одновременно с цветением! Люди умрут, если не будут добывать себе пищу подобно другим живым существам земного мира... У физических тел, оказывается, масса потребностей — еда, питьё, дыхание, сон, одежда и жилища, чтобы не замёрзнуть и не перегреться! Человеческие тела такие хрупкие и недолговечные...

— То есть, ты видишь смысл в продлении своей миссии, — Михаил не спрашивала, она утверждала.

— Да, архангел Михаил, именно так. У человечества большой потенциал, они быстро учатся, и Божественные искры в их душах продолжают тлеть, побуждая создавать прекрасное даже в тварном мире. — Азирафель поставил на ладонь маленькую глиняную фигурку. — Это работа ребёнка. Он сделал её из глины, которая осталась после лепки посуды — вроде бы никчёмный предмет, не имеющий практического применения, но они ценят его, как проявление прекрасного... Это искусство, дорогие мои ангелы и архангелы, первый шаг к осознанию божественного в себе и мире.

Азирафель поставил фигурку на пол, и вот, увеличенный в разы (чтобы всем было видно!) глиняный бык стоит, склонив лобастую голову с чуть изогнутыми стержнями рогов. Угловатый, массивный и мощный.

— Если это красота, то весьма грубая, — послышалось сбоку. Сандальфон, участвовавший в создании парнокопытных как дополнительного штриха в картине тварного мира, покраснел и набычился, Азирафель же повернулся на голос и встретился взглядом с Уриил. — И если это всё, чего они могут достичь...

— Они только начали, поверьте, и они готовы принять Слово Божие снова и когда-нибудь прийти к Ней... И к нам.

— Ты в этом так уверен?

— Архангел Уриил, я видел их глаза, читал в душах, делил с ними кров, горе и радость, учил их! Так что — да, я уверен, — с жаром сказал Азирафель и, вспомнив совет Кроули, добавил для пущей убедительности: — И вы были бы уверены, если бы увидели всё сами! Услышали их музыку.

— Их... что? — не поверил (а, может, и не понял!) Сандальфон.

— Музыку, — улыбнулся Азирафель, возвращаясь к демонстрационному столу. — Я покажу.

Он взял в руки флейту и нежно прижал её к губам. Иногда всё-таки лучше один раз услышать...

* * *

Кроули валялся в тени акации, напахавшийся по самое "не хочу", а приличный кусок чёрной жирной земли влажно поблёскивал ровными бороздами на полуденном солнце. Помогавшая управляться с коровами детвора (демон с лёгкой руки отсутствующего сейчас Азирафеля обучал земледелию прежде всего детей, как наиболее восприимчивых к новым знаниям), облепила смоковницу по соседству. Отпущенные на отдых коровы паслись, хрустя травой и лениво отмахиваясь хвостами от мух (некстати вспомнилась Вельзевул), а в кроне над его головой ворковали голуби. Красота... ангела вот только не хватает для полного счастья. Внезапно одна из коров перестала жевать и завертела головой, как будто высматривая кого-то, а потом загарцевала к Змию.

— Се-ет, Се-ет, — вырвалось из неприспособленного к членораздельной речи коровьего горла. — Уходи, уходи! Гавриил и другие... спускаются сюда!

Как Змий оказался на ногах, он и сам не понял.

— Азирафель?! Какого...

— Му-уходи! — давясь непривычными звуками, промычала корова. — Архангелы идут.

И замерла, бестолково мотая хвостом и облизываясь, когда ангельское присутствие исчезло, а чудо развеялось.

— Твою мать! — с чувством сказал демон и коротко пронзительно свистнул, привлекая внимание детей. — Менес, Дакарэй, Саба, Акана, и все вы! Марш в деревню, и коров возьмите! У меня дела и нужно уйти. Давайте, не спим, быстро, быстро!

Ребятня ссыпалась с дерева, как спелые смоквы, которые они собирали, и, покрикивая на коров, поспешила в деревню. Демон мимолётно пожалел о брошенных в поле плугах, но, поскольку выбора не было, поспешил прочь: пернатые могли снизойти с Небес в деревню или рядом когда угодно!

И точно, едва он достиг берега Нила, небо за спиной раскололи молнии. Демон фыркнул и перетёк в змеиную ипостась: что ни говори, а быть змеей на пересечённой местности всё-таки удобнее! Даже если ты очень большая змея...

* * *

Азирафелю казалось, что от страха и волнения он сейчас или падёт, или развоплотится: Гавриил шёл по селению с видом Намы, учуявшей протухшую рыбу. Взгляд фиолетовых глаз с настороженным любопытством скользил по спинам коленопреклонённых людей, а крылья были полуразвёрнуты и окутаны Горним светом так, что вполне могли затмить полуденное солнце. Остальные архангелы вели себя не лучше — как будто ждали подвоха или нападения...

Страж Восточных врат ничего не понимал и волновался всё сильнее, моля Бога, чтобы предательский румянец не залил лицо, как это уже не раз бывало в обеих ипостасях...

— Геб... — начал Азирафель и закашлялся: горло перехватило спазмом.

— О! Зира, мне не показалось, ты тоже это чувствуешь!

— Чувствую что? — севшим голосом спросил ангел, лихорадочно перебирая в голове все возможные варианты.

— Запах Преисподней, — услужливо подсказал Сандальфон. — Сера, дым и всё такое...

— Дым — это от костров, — враз помертвевшими губами изобразил улыбку Азирафель. — А сера... Возможно, из-за обжига глиняной посуды. В этой почве чего только нет! И оксалаты, и квасцы, и сульфаты...

— Нет, это определённо зло! — снова принюхавшись, сказал Сандальфон. Бровь Гавриила, неотрывно смотревшего на Азирафеля, приподнялась в немом вопросе. Но, прежде чем Страж Восточных врат придумал подходящее объяснение или вынужден был сказать правду, в беседу вмешалась Михаил:

— Есть информация, что Ад собирается послать к смертным своего эмиссара, как противовес нашим действиям.

Взгляд нахмурившегося Гавриила переходил с одного лика на другой.

— Ты что-нибудь слышал об этом, Азирафель?

— Я? Нет! — ни на гран не покривив душой, ответил ангел. И тоже посмотрел на Михаил, пытаясь понять, что же ей на самом деле известно.

— Вероятно, их эмиссар побывал здесь, пользуясь отсутствием Азирафеля, — архангел ободряюще коснулась его плеча. — Пока он отчитывался о проделанной работе, демон произвёл рекогносцировку. Возможно, наше появление его спугнуло.

— Что же, вполне возможно! — согласился Гавриил, а Сандальфон с Азирафелем согласно кивнули (хоть и по разным причинам, но с начальством спорить дураков нет! Эти грабли уже были им знакомы).

— Что же, тогда логично оставить посланником Небес на Земле того, кто уже знаком с местной спецификой, — Гавриил тепло улыбнулся и дружески похлопал Азирафеля по плечу. — Ты отлично поработал, Зира, многого добился, и мы все надеемся, что ты согласишься продолжить эту работу. Похоже, что подходит время, когда можно будет снова дать людям Слово Божье!

Новоиспечённый эмиссар Небес сглотнул вязкую горькую слюну и, не веря собственному счастью, улыбнулся:

— Я готов, Гавриил.

— Вот и прекрасно! — просиял архангел, а Михаил одобрительно кивнула. — Надеюсь, твои последующие отчёты будут столь же развёрнуты и успешны, как этот.

— Приложу все усилия, — горячо заверил Азирафель, неведомым седьмым чувством ощущая свист рукояти очередных нематериальных граблей...