Золотая кровь (гет)

Я — Жасмин султан. Единственная дочь повелителя Аграбы султана Мурада и его возлюбленной, Будур султан. Унаследовавшая знатность от отца, а острый ум и силу характера от матери.

Я — Жасмин. Придя в этот мир, я принесла с собой печаль. Особенно моей матери, Будур Султан, ибо я не была шехзаде. Закон гарема суров: если у тебя нет сына, то не будет и власти. Никто не станет с тобой считаться. Ты зачахнешь в четырех стенах гарема и покинешь этот мир. Но если у тебя есть сыновья, да ещё и больше, чем у твоих соперниц, тогда тебе есть на что рассчитывать. В твоих руках сосредоточится огромная власть.

Волей Аллаха, в нашей династии остался лишь мой отец. Ещё когда он был шехзаде, его братья погибли в кровавой междоусобной войне. Если бы остался хоть один другой претендент, мой отец никогда бы не взошел на трон. Будур султан была с ним тогда, в те нелегкие для нашего государства времена. Но увы, у них не было детей. Моя мама обратилась к ведунье и узнала, что отец бесплоден, а также получила зелье, которое могло подействовать только один раз. Она молилась, чтобы родился мальчик, но родилась я.

Я — Жасмин. Проклятая при рождении собственной матерью. Единственная наследница престола. Разумеется, султаном стала бы не я, а мой будущий муж, поэтому мама всегда твердила о необходимости правильного выбора. Жасмин.

Я — Жасмин. Любимица султана Мурада, его самое ценное сокровище. Шанс на власть для Будур султан. Я никогда не обижалась на матушку, ведь хотя она была строгой, но старалась сделать все, чтобы я смогла выжить в этом жестоком мире интриг. С другими наложницами мама обходилась жестоко, тогда в нашей славной столице пролилось немало крови.

Я — Жасмин. Подхватившая в десять лет бразды правления гаремом, выпавшие из рук моей бедной отравленной Валиде⁽¹⁾. Я жестоко отомстила всем причастным к смерти Будур султан. Несмотря на нежный возраст, я стала управлять гаремом, как это делала бы моя мама, пыталась вернуть ее потерянные связи и быть достойной ее имени.

Я — Жасмин, я превращу невинного мотылька в ядовитую змею, я обрушусь огнём на головы моих врагов. Во мне горит пламя моей Валиде, моё сердце — её сердце, моя душа — её душа, я — и есть она. Я — Жасмин, я не прощаю предательства. Я придаю силу, одаряю властью. Я — Жасмин.

Все богатства мира лежат у моих ног, женщины завидуют, мужчины восхищаются мной. Но никто из них не знает правды. Я — принцесса Аграбы, но всё, что они видят — лишь иллюзия. Только мне ведомо, через что я прохожу день ото дня. Я одна в гуще страшной, невидимой и беспощадной войны. Потеряв мать, я потеряла часть себя, но Валиде всегда говорила: «Будь сильной, Жасмин». И я следую её заветам.

Я — Жасмин. В один день повзрослевшая на тысячу лет. Отныне ни один огонь не сможет меня спалить, ибо сама я стала пламенем.

* * *

В подземелье ужасно сыро, пахло кровью и страхом. Жасмин старалась дышать неглубоко, опиралась одной рукой на скользкую от мокрой плесени стену, пытаясь не упасть и не запачкать платье. Мутило. Бинты стягивали грудь до радужных пятен перед глазами, и султанша надеялась, что рана не начала вновь кровоточить.

— Госпожа, — осторожно произнес Хаким, начальник дворцовой стражи, — может быть, вам выйти на свежий воздух?

Он смотрел с сочувствием, но приблизиться и придержать султаншу за локоть не решался — знал, что Жасмин ненавидит, когда к ней прикасаются.

— Я только что была на воздухе, — раздраженно ответила султанша и с неимоверным усилием сделала шаг от стены, пошатываясь, достала платок и брезгливо вытерла руку.

— Вам не обязательно смотреть. Я сообщу вам о результатах допроса, — настаивал Хаким.

— Валиде всегда смотрела. Не надо, — предостерегающе покачала головой Жасмин, видя, что Хаким собирался возразить, — я справлюсь. Должна справиться.

Каждый вдох давался с трудом, но Жасмин старалась терпеть. Она хотела лично узнать имя того, кто заказал ее убийство.

Хаким не решился и дальше спорить, но вид у него был осуждающе-обеспокоенный. Начальник стражи повернулся к пленнику, прикованному к стене тяжелыми цепями. Это был мужчина лет тридцати, весь покрытый шрамами, без которых его надменное лицо можно было бы назвать красивым. Он молчал, тяжело дыша, переводил взгляд с одного стражника на другого, не пытаясь просить пощады, хотя сломанные пальцы должны были причинять ужасную боль.

— Продолжайте, — отдала приказ султанша.

* * *

Жасмин величественно шагала по коридору в сопровождении служанок и охраны. Гордо поднятая голова. Легкая, чуть насмешливая улыбка. Все, как обычно. И никто не знал, что на уме у юной султанши, насколько трудно ей идти и как сильно хочется сползти по стене от боли и отвращения. Допрос дался ей нелегко.

Мысли Жасмин лились несвязанным, испуганным потоком. "Стоит ли говорить с отцом? — думала она. — Нет, наверное. Опять не послушает. Глупо. Пусть это и не гуманно, зато нужно Аграбе. Пожертвовать сотней людей — и спасти тысячу. Разве это так сложно? Не поймет. Аллах милостивый, как же Валиде это все терпела. Нет, нельзя, не думать. Все хорошо. Дышать. Вот так. Давно я не была у моря. Съездить? Нельзя. Слишком много дел. Потом, когда-нибудь".

Перед глазами появилась знакомая дверь в покои султана. Жасмин глубоко вздохнула, перехватила поудобнее свитки в руках и, дождавшись разрешения, вошла к отцу.

* * *

Джафар был не просто раздражён — он был почти в бешенстве. Этот человек, по какому-то недоразумению носивший титул султана, битый час лепетал что-то против предложенного Джафаром проекта. Визирь уже еле сдерживался от применения магии на упрямом старике. Однако он боялся перестараться и повредить мозги жертве. «Хотя какие там мозги?» — незаметно закатив глаза, вопрошал у потолка Джафар. Его мрачные думы прервал стражник:

— Повелитель, пришла Жасмин султан.

При этих словах султан оживился и велел просить. Джафар почувствовал интерес: об этой девчонке ходило множество слухов. Якобы она имела огромное влияние на отца, могла свергать и назначать визирей, и чуть ли не правила самостоятельно и гаремом, и всем государством. Конечно, Джафар не верил, что тринадцатилетний ребенок может управлять даже гаремом, но допускал, что за девочкой кто-то стоит. Что ж, ее красоту явно сильно преувеличивали. Да, Жасмин султан была симпатична: смуглая, без изъянов, кожа, большие карие глаза, тонкий, правильный нос и блестящие черные волнистые волосы, выразительное личико, лёгкая улыбка на губах. Скромное, однако дорогое платье светло-сиреневого цвета, браслет, колье, ободок и платок в тон платью. Ничего особенного в ее внешности не было. Джафар даже ощутил укол разочарования — пустая игрушка. Но внимательный, настороженный, совсем не детский взгляд, которым одарила его султанша, заставил напрячься бывалого политика. Впрочем, это продолжалось всего несколько секунд, а затем султанша присела в поклоне и тихим мелодичным голосом произнесла:

— Повелитель. Простите, я побеспокоила вас?

— Нет-нет, что ты, дорогая, — султан суетливо вскочил на ноги, обошел стол и поцеловал дочь в подставленную щеку. — Наоборот, хорошо, что ты зашла. Э… Это Джафар паша, он тут предложил один план по урегулированию ситуации в окрестностях города. Что ты об этом думаешь? — и протянул Жасмин бумаги.

Султанша аккуратно положила свои свитки на стол к отцу и взяла предложенный проект. Джафар решил — все. Сейчас девчонка тоже начнет возмущаться негуманностью предложенных действий, и его усилия пропадут даром. Однако она внимательно изучила документ, хмыкнула и сказала:

— Это те самые меры, о необходимости которых я так долго твержу? — и принялась излагать те самые тезисы, которые Джафар пытался вбить в пустую голову султана уже целый час.

Джафар посмотрел на девочку гораздо внимательнее. Как минимум, она обладала прекрасной памятью, если слова не ее, а кого-то из ее наставников. А если отчасти это ее рассуждения, то понятно, почему повелитель к ней прислушивался. И Джафар сам увидел, как султан изменил решение под напором юной дочери, одобрив проект. Что же, возможно, этот день не был таким плохим. А к девчонке следовало присмотреться. Она не так глупа.

Султан занялся свитками, которые принесла Жасмин, а Джафар, пользуясь тем, что его не выгнали, наблюдал за отношениями отца и дочери и был поражен доверием султана к Жасмин. Он не глядя подписывал большинство бумаг, а некоторые просматривал очень бегло, довольствовался весьма скупыми пояснениями. Султанша же стояла, слегка облокотившись на позолоченный стол родителя, и бросала из-под ресниц быстрые любопытные взгляды на самого Джафара. «Что же, — усмехнулся про себя Джафар. — Это будет интересно».

* * *

Жасмин вышла из покоев султана совсем в другом настроении, однако ворох свитков как на зло вылетел из рук. Служанки кинулись было на помощь, но Жасмин остановила их жестом. Не хватало только, чтобы эти криворучки все помяли и перепутали. Вдруг бумаг коснулась чужая рука с кольцом на мизинце. Тот самый Джафар паша, завоевавший в подозрительно короткое время доверие повелителя. Красив, богат, владелец нескольких поместий. Судя по доносам шпионов, неглуп и весьма влиятелен. И он быстро, а главное аккуратно и в нужном порядке собрал документы и подал их султанше, слегка коснувшись ее руки своей.

— У меня хорошая память, госпожа, — шепнул Джафар.

«К нему следует присмотреться. Такой сторонник будет не лишним», — решила Жасмин.

1) уважительное обращение к матери

Вернуться к тексту