Проверено на грамотность 
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Я — Жасмин султан. Единственная дочь повелителя Аграбы султана Мурада и его возлюбленной, Будур султан. Унаследовавшая знатность от отца, а острый ум и силу характера от матери.
Я — Жасмин. Придя в этот мир, я принесла с собой печаль. Особенно моей матери, Будур Султан, ибо я не была шехзаде. Закон гарема суров: если у тебя нет сына, то не будет и власти. Никто не станет с тобой считаться. Ты зачахнешь в четырех стенах гарема и покинешь этот мир. Но если у тебя есть сыновья, да ещё и больше, чем у твоих соперниц, тогда тебе есть на что рассчитывать. В твоих руках сосредоточится огромная власть.
Волей Аллаха, в нашей династии остался лишь мой отец. Ещё когда он был шехзаде, его братья погибли в кровавой междоусобной войне. Если бы остался хоть один другой претендент, мой отец никогда бы не взошел на трон. Будур султан была с ним тогда, в те нелегкие для нашего государства времена. Но увы, у них не было детей. Моя мама обратилась к ведунье и узнала, что отец бесплоден, а также получила зелье, которое могло подействовать только один раз. Она молилась, чтобы родился мальчик, но родилась я.
Я — Жасмин. Проклятая при рождении собственной матерью. Единственная наследница престола. Разумеется, султаном стала бы не я, а мой будущий муж, поэтому мама всегда твердила о необходимости правильного выбора. Жасмин.
Я — Жасмин. Любимица султана Мурада, его самое ценное сокровище. Шанс на власть для Будур султан. Я никогда не обижалась на матушку, ведь хотя она была строгой, но старалась сделать все, чтобы я смогла выжить в этом жестоком мире интриг. С другими наложницами мама обходилась жестоко, тогда в нашей славной столице пролилось немало крови.
Я — Жасмин. Подхватившая в десять лет бразды правления гаремом, выпавшие из рук моей бедной отравленной Валиде(1). Я жестоко отомстила всем причастным к смерти Будур султан. Несмотря на нежный возраст, я стала управлять гаремом, как это делала бы моя мама, пыталась вернуть ее потерянные связи и быть достойной ее имени.
Я — Жасмин, я превращу невинного мотылька в ядовитую змею, я обрушусь огнём на головы моих врагов. Во мне горит пламя моей Валиде, моё сердце — её сердце, моя душа — её душа, я — и есть она. Я — Жасмин, я не прощаю предательства. Я придаю силу, одаряю властью. Я — Жасмин.
Все богатства мира лежат у моих ног, женщины завидуют, мужчины восхищаются мной. Но никто из них не знает правды. Я — принцесса Аграбы, но всё, что они видят — лишь иллюзия. Только мне ведомо, через что я прохожу день ото дня. Я одна в гуще страшной, невидимой и беспощадной войны. Потеряв мать, я потеряла часть себя, но Валиде всегда говорила: «Будь сильной, Жасмин». И я следую её заветам.
Я — Жасмин. В один день повзрослевшая на тысячу лет. Отныне ни один огонь не сможет меня спалить, ибо сама я стала пламенем.
* * *
В подземелье ужасно сыро, пахло кровью и страхом. Жасмин старалась дышать неглубоко, опиралась одной рукой на скользкую от мокрой плесени стену, пытаясь не упасть и не запачкать платье. Мутило. Бинты стягивали грудь до радужных пятен перед глазами, и султанша надеялась, что рана не начала вновь кровоточить.
— Госпожа, — осторожно произнес Хаким, начальник дворцовой стражи, — может быть, вам выйти на свежий воздух?
Он смотрел с сочувствием, но приблизиться и придержать султаншу за локоть не решался — знал, что Жасмин ненавидит, когда к ней прикасаются.
— Я только что была на воздухе, — раздраженно ответила султанша и с неимоверным усилием сделала шаг от стены, пошатываясь, достала платок и брезгливо вытерла руку.
— Вам не обязательно смотреть. Я сообщу вам о результатах допроса, — настаивал Хаким.
— Валиде всегда смотрела. Не надо, — предостерегающе покачала головой Жасмин, видя, что Хаким собирался возразить, — я справлюсь. Должна справиться.
Каждый вдох давался с трудом, но Жасмин старалась терпеть. Она хотела лично узнать имя того, кто заказал ее убийство.
Хаким не решился и дальше спорить, но вид у него был осуждающе-обеспокоенный. Начальник стражи повернулся к пленнику, прикованному к стене тяжелыми цепями. Это был мужчина лет тридцати, весь покрытый шрамами, без которых его надменное лицо можно было бы назвать красивым. Он молчал, тяжело дыша, переводил взгляд с одного стражника на другого, не пытаясь просить пощады, хотя сломанные пальцы должны были причинять ужасную боль.
— Продолжайте, — отдала приказ султанша.
* * *
Жасмин величественно шагала по коридору в сопровождении служанок и охраны. Гордо поднятая голова. Легкая, чуть насмешливая улыбка. Все, как обычно. И никто не знал, что на уме у юной султанши, насколько трудно ей идти и как сильно хочется сползти по стене от боли и отвращения. Допрос дался ей нелегко.
Мысли Жасмин лились несвязанным, испуганным потоком. "Стоит ли говорить с отцом? — думала она. — Нет, наверное. Опять не послушает. Глупо. Пусть это и не гуманно, зато нужно Аграбе. Пожертвовать сотней людей — и спасти тысячу. Разве это так сложно? Не поймет. Аллах милостивый, как же Валиде это все терпела. Нет, нельзя, не думать. Все хорошо. Дышать. Вот так. Давно я не была у моря. Съездить? Нельзя. Слишком много дел. Потом, когда-нибудь".
Перед глазами появилась знакомая дверь в покои султана. Жасмин глубоко вздохнула, перехватила поудобнее свитки в руках и, дождавшись разрешения, вошла к отцу.
* * *
Джафар был не просто раздражён — он был почти в бешенстве. Этот человек, по какому-то недоразумению носивший титул султана, битый час лепетал что-то против предложенного Джафаром проекта. Визирь уже еле сдерживался от применения магии на упрямом старике. Однако он боялся перестараться и повредить мозги жертве. «Хотя какие там мозги?» — незаметно закатив глаза, вопрошал у потолка Джафар. Его мрачные думы прервал стражник:
— Повелитель, пришла Жасмин султан.
При этих словах султан оживился и велел просить. Джафар почувствовал интерес: об этой девчонке ходило множество слухов. Якобы она имела огромное влияние на отца, могла свергать и назначать визирей, и чуть ли не правила самостоятельно и гаремом, и всем государством. Конечно, Джафар не верил, что тринадцатилетний ребенок может управлять даже гаремом, но допускал, что за девочкой кто-то стоит. Что ж, ее красоту явно сильно преувеличивали. Да, Жасмин султан была симпатична: смуглая, без изъянов, кожа, большие карие глаза, тонкий, правильный нос и блестящие черные волнистые волосы, выразительное личико, лёгкая улыбка на губах. Скромное, однако дорогое платье светло-сиреневого цвета, браслет, колье, ободок и платок в тон платью. Ничего особенного в ее внешности не было. Джафар даже ощутил укол разочарования — пустая игрушка. Но внимательный, настороженный, совсем не детский взгляд, которым одарила его султанша, заставил напрячься бывалого политика. Впрочем, это продолжалось всего несколько секунд, а затем султанша присела в поклоне и тихим мелодичным голосом произнесла:
— Повелитель. Простите, я побеспокоила вас?
— Нет-нет, что ты, дорогая, — султан суетливо вскочил на ноги, обошел стол и поцеловал дочь в подставленную щеку. — Наоборот, хорошо, что ты зашла. Э… Это Джафар паша, он тут предложил один план по урегулированию ситуации в окрестностях города. Что ты об этом думаешь? — и протянул Жасмин бумаги.
Султанша аккуратно положила свои свитки на стол к отцу и взяла предложенный проект. Джафар решил — все. Сейчас девчонка тоже начнет возмущаться негуманностью предложенных действий, и его усилия пропадут даром. Однако она внимательно изучила документ, хмыкнула и сказала:
— Это те самые меры, о необходимости которых я так долго твержу? — и принялась излагать те самые тезисы, которые Джафар пытался вбить в пустую голову султана уже целый час.
Джафар посмотрел на девочку гораздо внимательнее. Как минимум, она обладала прекрасной памятью, если слова не ее, а кого-то из ее наставников. А если отчасти это ее рассуждения, то понятно, почему повелитель к ней прислушивался. И Джафар сам увидел, как султан изменил решение под напором юной дочери, одобрив проект. Что же, возможно, этот день не был таким плохим. А к девчонке следовало присмотреться. Она не так глупа.
Султан занялся свитками, которые принесла Жасмин, а Джафар, пользуясь тем, что его не выгнали, наблюдал за отношениями отца и дочери и был поражен доверием султана к Жасмин. Он не глядя подписывал большинство бумаг, а некоторые просматривал очень бегло, довольствовался весьма скупыми пояснениями. Султанша же стояла, слегка облокотившись на позолоченный стол родителя, и бросала из-под ресниц быстрые любопытные взгляды на самого Джафара. «Что же, — усмехнулся про себя Джафар. — Это будет интересно».
* * *
Жасмин вышла из покоев султана совсем в другом настроении, однако ворох свитков как на зло вылетел из рук. Служанки кинулись было на помощь, но Жасмин остановила их жестом. Не хватало только, чтобы эти криворучки все помяли и перепутали. Вдруг бумаг коснулась чужая рука с кольцом на мизинце. Тот самый Джафар паша, завоевавший в подозрительно короткое время доверие повелителя. Красив, богат, владелец нескольких поместий. Судя по доносам шпионов, неглуп и весьма влиятелен. И он быстро, а главное аккуратно и в нужном порядке собрал документы и подал их султанше, слегка коснувшись ее руки своей.
— У меня хорошая память, госпожа, — шепнул Джафар.
«К нему следует присмотреться. Такой сторонник будет не лишним», — решила Жасмин.
1) уважительное обращение к матери
Помнишь ту милую, невинную девочку? Ту, которой, как ты думал, будет легко манипулировать, ту, которая, ты думал, не будет сопротивляться? Вот и я не помню. ©
Три года спустя.
Солнце нещадно палило, будто стремилось выжечь все живое, люди укрывались в домах, страдали от невыносимой духоты, но дворцовый зверинец уже давно стал отдельным миром. Деревья, привезенные из разных уголков света, тихо шелестели, впитывая раскаленные лучи, даря живительную прохладу. Жасмин очень любила зверинец, ведь он был обустроен по ее заказу, служил ей убежищем, куда никто не смел входить без ее приказа. Юная султанша устроилась на лавочке возле фонтана, деревья вокруг росли плотной стеной, и яркая зелень и негромкий плеск воды успокаивали. Раджа, вымахавший в огромного тигра, валялся у ног Жасмин. Служанки стояли поодаль. В руках султанши лежала книга, но она едва ли прочитала полстраницы с тех пор, как пришла сюда. Всем своим видом девушка выражала нетерпение: покачивала босой ногой, бросала быстрые взгляды на вход, теребила книгу и никак не могла сосредоточиться на делах. Несмотря на защиту деревьев, ей было жарко, душно. Не выдержав, Жасмин сорвала платок с головы, ослабила сложную прическу, потерла виски пальцами. Взяла со столика, стоявшего по правую руку, кубок с водой, отпила. Вздохнула, но быстро взяла себя в руки. Она султанша, а султанша не может позволить себе слабость. Даже если никто не видит.
Наконец показался тот, кого Жасмин так ждала все утро. Джафар мало изменился с их первой встречи, разве что стал богаче и получил титул Великого Визиря. Все та же роскошная одежда черно-красных тонов, все тот же чуть надменный и царственный вид, исчезающий, впрочем, при встрече с особами султанской семьи.
— Жасмин султан, после долгой дороги ваша улыбка драгоценнее всех сокровищ, прекраснее всех цветов. Я счастлив видеть вас, — мягко произнес Джафар, отдавая дань давней традиции: польстить султанше при встрече.
Жасмин встала и подала руку для поцелуя. Раджа тоже поднялся, внимательно обнюхал визиря, позволил погладить себя по загривку и улегся на место.
— Друг мой, оставьте вашу лесть для тех, кто вас плохо знает, — несмотря на высказанное предостережение, султанша чуть приподняла уголки губ и слегка сжала руку союзника. — Джафар паша, я рада вашему возвращению. Надеюсь, дорога была легкой?
Ответить Джафару помешал громкий крик:
— Принцесса Жасмин! Пр-риветствую! — яркое пятно вылетело из-за веток и село на плечо султанше.
— Яго, бедняжка, тебя, наверное, так утомил долгий путь, — Жасмин ласково погладила попугая Джафара.
— Измучился. Совсем меня никто не бережет, — Яго демонстративно пошатнулся и свалился с плеча Жасмин в ее заботливо подставленные руки.
Девушка отнесла попугая к столику, напоила водой из собственного кубка и подвинула вазочку с фруктами, не переставая сочувственно вздыхать и поглаживать красные перья.
— Госпожа, этот прохвост притворяется, — пряча улыбку, заметил Джафар, — Всю поездку он ничего не делал, только жаловался и клянчил еду.
— Джафар, как можно? — притворно возмутилась Жасмин, — Не издевайся над бедной птичкой.
— Да, я слаб и болен. Мне нужны уход и внимание, — бодро уплетая фрукты, произнес Яго. — Только прекраснейшая из принцесс способна спасти меня, предоставив отдельные покои и приставив двух, нет, лучше трех служанок.
— Ну ты и плут, — рассмеялась султанша, привыкшая к поведению попугая и находящая его весьма забавным.
— Позвольте преподнести вам скромный подарок, принцесса, — визирь вынул небольшую коробочку. — Это вещица, конечно, не достойна вашей красоты, но, уверен, понравится вам.
Внутри коробочки оказалось золотое кольцо с фиолетовым камнем в форме цветка.
— Это аметист, госпожа моя. Кольцо зачаровано так, что человек, носящий его, надежно защищен от любых воздействий на разум. Ни маги-менталисты, ни дурманящие разум напитки с ним вам не страшны. Также аметист повышает бдительность и благоразумие человека. Охраняет от поспешных и необдуманных действий, приносит удачу и покой.
Жасмин кивала, слушая объяснения, и любовалась игрой солнца на гранях камня. Джафар прекрасно знал слабость юной султанши — красивые изящные дорогие украшения. Кольца, серьги, браслеты, тиары, ожерелья — все это вызывало блеск в глазах Жасмин и желание перебирать их, мерять, носить и менять при каждом удобном случае. Особенно, если прекрасная работа ювелира сочеталась с полезными свойствами, например, с кольцом-определителем ядов Жасмин вообще не расставалась.
— Кстати о подарках, Джафар, — все еще рассматривая аметистовое кольцо, произнесла Жасмин, — тебе следовало предупредить, что некоторые животные ядовиты. Бедная Айгуль! Откуда же ей было знать, что не стоит ходить в зверинец и подслушивать чужие разговоры, — султанша, прищурившись, взглянула на визиря.
— Яд не смертелен, принцесса, — Джафар чуть поморщился: Айгуль была его, как надеялась Жасмин, единственной шпионкой в ближайшем окружении султанши.
— Видимо, ее организм оказался слишком чувствительным, — беспечно пожала плечами Жасмин и опустилась на лавочку.
Головная боль тут же дала о себе знать, и султанша невольно потерла висок. Этот жест не ускользнул от внимания Джафара.
— Принцесса, как ваши мигрени? — участливо спросил он.
— Плохо. Снадобья Янги-хатун помогают, но с каждым разом все меньше, — честно призналась Жасмин.
Джафар подошел сзади и положил пальцы ей на виски. Слегка сжал и круговыми движениями прошелся до затылка и обратно. Жасмин чуть расслабилась, пока Джафар аккуратно массировал ей голову. Боль отступила. Через какое-то время визирь тихо сказал:
— Надо же, я почти три месяца не был в столице. И целых полгода был лишен счастья видеть вас.
— Только не говори, что ты соскучился, друг мой. Подожди, как полгода? — нахмурившись, полуобернулась Жасмин. — Ах да, когда ты приезжал в прошлый раз, я была вынуждена навестить тетушку.
— Повелитель так и не сказал мне, зачем это вдруг потребовалось, — не скрывая интереса, сообщил Джафар.
— Дела гарема, — коротко и с досадой ответила султанша, — но, мой коварный друг, печати султана мы лишились.
— Не может быть! — огорченно воскликнул Джафар. Для него это явно стало неожиданностью.
— Я надеюсь, это временно. Ладно, не будем о грустном. Что тебе удалось узнать?
— Увы, наш шехзаде Орхан, как оказалось, падок на мужчин, — с притворной печалью сообщил Джафар.
— Ах, как расстроится отец! А знаешь, — хитро улыбнулась Жасмин, — что расстроит его еще больше? Если шехзаде Орхан попадет в какую-нибудь неприятность по дороге.
— Госпожа, — по-змеиному усмехнулся Джафар, — вы знаете, как опасны дороги и как много разбойников в нашей стране.
— Да-да. Вот Мехмет паша недавно поехал на охоту и не вернулся.
— Чем вам Мехмет паша не угодил, принцесса? — укоризненно покачал головой Джафар.
— Он перепутал свой карман с государственным, Джафар. Это измена. А измен я не прощаю, — жестко отрезала султанша.
Она потянулась за сочной грушей, но та вдруг сама вспорхнула прямо в руки. Жасмин звонко рассмеялась.
— Джафар! Узнают, что ты колдун, — казнят.
— Никто не узнает, если моя прекрасная принцесса не изволит рассказать, — лукаво возразил Джафар, левитируя еще один плод себе.
А затем по-мальчишески перепрыгнул через лавочку и сел рядом с Жасмин.
— И что на тебя нашло? — не так недовольно, как хотелось ей, буркнула султанша и отодвинулась.
Где-то вдалеке пели птицы, в воздухе витал легкий аромат цветов. Тишину прерывать не хотелось, хотя нужно было обсудить многие вопросы. Жасмин давно не чувствовала такого умиротворения. А ведь султанша помнила, с чего начинались их отношения. Как они подсылали друг к другу шпионов, пытались найти слабые места. Как прощупывали друг друга в осторожных разговорах, где намеков было больше, чем слов. Наверное, все изменилось, когда Джафар притащил во дворец попугая. Или когда Жасмин случайно узнала, что Джафар может парой прикосновений избавить ее от головной боли. Или когда впервые позволила поцеловать свою руку. В любом случае, Джафар как-то незаметно превратился в незаменимого союзника. "Почти незаменимого, — тут же поправила себя Жасмин, — незаменимых нет".
— Принцесса, — прервал идиллию Джафар, — мне жаль, но нужно идти. Я еще не был у султана.
— Да, конечно, иди.
— Я зайду вечером, если вы позволите. Нужно многое обсудить, — поднявшись, сообщил визирь.
Султанша смотрела ему вслед, и на ее губах играла легкая улыбка. С Джафаром дела вести гораздо легче. Да и проблема с шехзаде Орханом решена. Вспомнив очередного неудавшегося жениха, Жасмин скривилась. Вот с ним точно не хотелось иметь никаких дел!
* * *
Джафар был очень доволен своей поездкой. После стольких лет бесплодных поисков он наконец раздобыл ключ от Пещеры чудес! И пусть очередная его пешка погибла, это мелочи по сравнению с тем, что он так близок к своей цели. Осталось найти того, кто сделает всю грязную работу, и получить лампу.
К сожалению, ситуацию в Аграбе пришлось пустить на самотек, и принцесса тут же этим воспользовалась. Девчонка убрала Мехмета пашу и наверняка назначила на должность своего протеже. Не то чтобы это была большая потеря, но теперь большинство пашей в совете на стороне Жасмин. Смерть Айгуль огорчила гораздо больше, следить за тайными делами Жасмин становилось все сложнее с каждым годом: в охране только немые евнухи, которым знакомо всего три приказа: охранять, отнести письмо, убить, новых личных служанок девчонка почти не выбирала, а те, кто все-таки попадал в "ближний круг" принцессы, были слишком преданы, чтобы их подкупить.
Еще и печать султана, открывавшая почти неограниченные возможности в управлении государством, была утеряна. Джафар вновь поморщился от мыслей: и что же натворила эта девчонка? "Девчонка, — подумал визирь. — Нет, пожалуй, так ее уже нельзя назвать. Похорошела принцесса. Но сколько же яда в небрежном "друг", будто подчеркивает наше неравенство". Против воли, Джафар улыбнулся: очень скоро он доберется до джина.
* * *
Жасмин легким, почти танцующим шагом вернулась в свои покои, миновала большую приемную комнату, и распахнула двери в кабинет. Служанки, сопровождавшие султаншу на прогулке, остались было за порогом, но Жасмин властно махнула рукой:
— Дениз, Ягмур, Сельви, заходите.
Девушки зашли, немного настороженные внезапным приказом. Жасмин же подошла к шкафу около окна, порылась в нем и достала три небольших мешочка с монетами, затем вручила каждой служанке. Те смотрели так, будто в мешочках была отрава. Султанша весело рассмеялась:
— Успокойтесь, девушки, у меня просто хорошее настроение. Уже очень скоро шехзаде Орхан отправится домой.
— Мы очень рады за вас, госпожа, — первой отмерла Ягмур и поцеловала подол платья Жасмин. — Благодарю вас, да ниспошлет Аллах вам долгих лет жизни.
— Аминь, — кивнула султанша. — Я буду ужинать у себя в покоях, скажите отцу, что я плохо себя чувствую и легла спать пораньше. И пришлите Далию.
Служанки, поклонившись, вышли, а Жасмин, уже не скрывая радости, протанцевала в спальню, покружилась и с размаху упала на кровать. Умом султанша понимала, что ей не стоило так бурно выражать свои чувства и раздавать золото — от слухов ее не убережет ни один титул — но сердце билось слишком часто, а голова, впервые за несколько месяцев ни капельки не болевшая, немного кружилась от поразительной легкости. Жасмин услышала, как открылась дверь в кабинете, и встала навстречу Далии.
Далия, немного ниже Жасмин и на год ее старше, по праву считалась правой рукой султанши в гареме, ее глазами и ушами. Симпатичная, хотя и не красивая в привычном смысле этого слова, Далия привлекала внимание своей непосредственностью и живостью, а также умением располагать к себе, узнавать необходимые сведения и держать рот на замке.
— Госпожа, — Далия безукоризненно вежливо поклонилась и тут же приняла недовольный вид. — Я слышала, этот шайтан вернулся?
Жасмин рассмеялась. Кроме Далии, никто не смел называть Великого визиря "шайтаном".
— Слухи быстро распространяются. Так о чем говорят в гареме?
— В основном о невыносимых условиях работы и тренировках шехзаде Орхана, — Далия хихикнула, — восхищаются его мужеством.
— Вот как? — Жасмин чуть подняла бровь.
— Ничего особенного, госпожа. Пустая болтовня, как и всегда. Девушкам только покажи шехзаде, а уж достоинства они ему придумают.
— Что же, придется им распрощаться с предметом воздыханий, — иронично пожала плечами султанша. — Что за свертки там? — она указала на шкаф для украшений, около которого лежали заинтересовавшие Жасмин предметы.
— Подарки Джафара паши, — Далия поморщилась, будто ей подложили змею.
— И что в них? — спросила Жасмин, уверенная, что служанка уже засунула свой излишне любопытный нос в принесенные свертки.
— Госпожа, вы за кого меня принимаете? — попыталась возмутиться Далия, но осеклась под выразительным взглядом. — В этих двух книги и новые рецепты, в тех двух украшения, в остальных ткани.
— Надо же, в этот раз Джафар превзошел сам себя, — Жасмин с удовольствием оглядела свертки.
Такое внимание ей невероятно льстило.
— Ваш Джафар, похоже, ограбил ювелирный магазин. Видит Аллах, у нас больше места нет, — фыркнула Далия.
— Сейчас что-нибудь придумаем, — Жасмин подошла к столику с зеркалом, заставленному шкатулками.
Разобравшись с украшениями, султанша протянула Далии один из золотых браслетов.
— Ох, что вы, госпожа, не стоит, — пробормотала та, шустро спрятав подарок. — Да благословит вас Аллах!
— Аминь, Далия, аминь.
Ткани тоже оказались очень красивыми, и цвета как раз такие, какие нравились Жасмин — разные оттенки голубого и фиолетового. Но в последнем свитке оказался лишь отрезок ярко красной ткани.
— Жаль, что вы не носите красное. Этот цвет великолепен! — восхитилась Далия, явно надеясь, что Жасмин откажется от этого подарка.
Султанша задумчиво провела рукой по ткани. Мягкая, но прочная, с вшитыми рубинами, переливающаяся всеми оттенками алого, очень дорогая. Жасмин сразу вспомнилась ее мать, величественная, неприступная, в кроваво-красном одеянии.
— Далия, я хочу особое платье, — решила Жасмин, — пришли завтра портниху, я сама нарисую ей эскиз.
— Как прикажете, госпожа, — чуть расстроено ответила Далия.
Жасмин еще раз прикоснулась к ткани. Джафар ее не разочаровал.
* * *
Покои Жасмин занимали большую часть третьего этажа гарема и состояли из нескольких комнат. Поднявшись по лестнице со второго этажа, где располагались комнаты многих важных слуг, человек попадал в коридор. Прямо напротив лестницы — широкие двери до самого потолка, у которых круглосуточно дежурила охрана. Если повод для визита достаточно значим, можно было попасть в огромную комнату, называемую приемной. Тахта, обитая красным бархатом, небольшой круглый стол для закусок, еще две тахты поменьше для уважаемых посетителей и подушки для тех, кто ниже рангом, яркая до дерзости роспись стен — все в этой комнате несло сухой отпечаток власти Будур султан. Жасмин не посмела ничего менять в этой комнате, где ее матушка проводила большую часть времени, но сама не любила засиживаться там.
Территория султанши начиналась за дверями кабинета. Узкое, десять шагов в ширину (не считая шкафов) и двадцать — в длину, помещение имело один очень важный секрет: именно сюда вел тайный проход, начинавшийся еще за пределами гарема. Джафар не знал, для чего изначально был создан этот лаз. Возможно, мать султана, строившего дворец, была недовольна ролью вдовы и приглашала к себе пашей, чтобы поразвлечься, возможно, стены гарема ее тяготили, и женщина сбегала в поисках свободы. А, быть может, безумный архитектор просто стремился создать как можно больше различных тайных ходов во дворце, не особо заботясь, как ими будут пользоваться обитатели.
В любом случае, Джафар был рад возможности обсудить дела без посторонних ушей и постоянной слежки, поэтому вечером он поднимался по крутой и узкой лестнице, подсвечивая себе путь огненным шаром. Под носками туфель мягко пружинила потревоженная пыль, от каждого шага взлетали маленькие облака. Джафар обновил заклинание чистоты — не хотелось пачкать ковер принцессы.
Лестница заканчивалась резко: в один момент над головой вырастала плита, и Джафар, к своему стыду, помнил, насколько неприятно биться в нее головой. Маг погасил больше не нужный шар и осторожно постучал. Услышав ответный стук, нажал на рычаг и на секунду прикрыл глаза от яркого света. Жасмин сидела за массивным столом красного дерева, заваленным книгами, свитками и прочим, на первый взгляд, мусором. Однако Джафар прекрасно знал, что принцесса очень быстро могла найти нужную ей вещь в этом беспорядке.
При появлении визиря Жасмин, не оборачиваясь, предложила ему поговорить на балконе, а сама продолжила что-то писать. Джафар невольно задержал взгляд на принцессе. Она задумчиво вертела перо в тонких пальцах, отчего кольца вспыхивали всеми цветами радуги. Мягкий закатный свет лился из окна, отбрасывал оранжево-розовые тени на стол, кресло, шкафы, и силуэт Жасмин казался полупрозрачным в этом призрачном освещении.
— Что-то не так? — тихо, чтобы не привлекать внимание охраны, спросила султанша, заметив пристальное внимание Джафара.
— Простите, принцесса. Я задумался о том, что хотел бы вам рассказать.
Жасмин все-таки повернула голову, ее глаза вспыхнули интересом. Джафар же предпочел удалиться. На балкон можно было выйти только из спальни султанши, поэтому визирь миновал арку, которая разделяла кабинет и спальню, и с любопытством огляделся. Правда, с его последнего визита почти ничего не поменялось: середину комнаты все так же занимал окруженный подушками стол с закругленными углами, за которым Жасмин принимала пищу, слева в углу стоял небольшой столик с зеркалом и шкаф для украшений, напротив находилась кровать с роскошным шелковым небесно-голубым балдахином, расшитым золотыми нитями. А вот ковер был новый светло-бежевый, но такой же мягкий и пушистый, как и предыдущий.
На балконе уже сгущались тени, небо утопало в оранжевом пламени, невыносимый зной сменился долгожданной прохладой. Жасмин не спешила. Джафар сел на подушки около столика для закусок, достал принесенный с собой доклад Селима паши и погрузился в чтение. Принцесса появилась, когда солнце уже почти село, а приятная прохлада превращалась в неуютную. Она несла в руках поднос с кувшином остывшего чая, двумя кубками, золотым канделябром и какими-то свитками. Босые ноги ступали легко, теплый бархатный платок, накинутый поверх легкого халата, немного сполз с плеча, открывая гладкую смуглую кожу, волосы, собранные в простой свободный хвост, блестели в тусклых лучах и шевелились от ветра, точно черные змеи. Джафар в очередной раз отметил, насколько принцесса красива.
— Нужно проверить документы, — Жасмин опустила поднос на стол, налила себе чай и устроилась на подушке напротив Джафара, — у меня бюджет не сходится.
Визирь магией притянул к себе бумаги.
— Опять расходы и доходы перепутали, принцесса? — беззлобно усмехнулся он.
Жасмин оставила насмешку без ответа, задумчиво рассматривая что-то за горизонтом.
— Неплохо было бы навестить Кассима. Разбойников стоит держать в узде, а я одна не рискну туда ехать.
— И правильно, — кивнул Джафар, — вам опасно путешествовать в одиночку.
— А то я не знаю, — поморщилась Жасмин, как ребенок, которому не разрешили съесть еще одну конфету.
— Прошу, — Джафар вернул исправленные документы. — Вы доверяете моим навыкам счета больше, чем достопочтенной Билги хатун?
— Я доверяю только себе, — покачала головой Жасмин, пряча свитки в рукав, — поэтому мне необходимо несколько раз все пересчитать.
Стемнело быстро. Разговор перешел на политику, потом на путешествие Джафара. Он умел красиво и увлекательно рассказывать, чем часто и с удовольствием пользовался. Жасмин, которая так мало видела в своей жизни, очень любила истории о других странах и могла часами молча слушать, представляя совершенно другую жизнь. Джафар говорил и смотрел на Жасмин. Она всегда выглядела старше своих лет, вела себя надменно и гордо, но из-за домашнего, хоть и роскошного, халата, из-за обнаженной лодыжки, из-за того, что зябко куталась в платок, была так трогательно прекрасна, так обманчиво невинна в этот момент, что Джафар не мог не восхищаться. Визирю пришлось себя одернуть — уж он-то знал, насколько ядовит этот прелестный цветок. Жасмин давно добилась совершенства в искусстве лжи и манипуляций, а женские чары служили идеальным оружием в мнимо хрупких руках.
Теперь облака между нами, с тобой не поговорить,
Ты знаешь, как больно, мама, одной по земле ходить.
Как холодно и одиноко, как страшно решать самой,
А мне на мгновенье только услышать бы голос твой.
Диана Гурцкая — «Ты знаешь, мама…»
Жасмин проснулась, но не хотела открывать глаза. Просто не могла заставить себя встать и прожить этот день. День смерти ее матери. И пусть прошло уже шесть лет, Жасмин помнила мельчайшие черточки лица своей Валиде. Помнила, как прибегала к ней ночью, когда снился кошмар. И как недовольная Будур султан пускала дочку в свою кровать. Всегда пускала, даже если накануне они ссорились.
Жасмин помнила совместные конные прогулки и рассказы матери буквально обо всем на свете. Почему ветер дует, почему море синее. Но больше, конечно, о политике. О том, как управлять государством и какую роль Жасмин должна сыграть в возвышении Аграбы. Мнение самой Жасмин в расчет не бралось.
Но, что хуже всего, Жасмин помнила последний разговор с матерью.
Будур султан, будто предчувствуя неладное, уже несколько месяцев не давала дочери голову поднять от учебников. Жасмин было всего десять. Она не хотела учиться, куда интереснее было играть в саду и наблюдать за птичками. Будур злилась, Жасмин терпела гнев матери, кланялась, обещала заниматься усерднее и все равно поступала по-своему. Но в тот день не сдержалась и на очередную претензию матери выдала, захлебываясь слезами:
— Ты ничего не понимаешь! Я устала, я не могу больше! Я хочу отдохнуть, хотя бы недельку! А ты постоянно заставляешь меня делать то, что мне не нравится! Думаешь только о себе! "Это все ради Аграбы", — зло передразнила Жасмин. — Я хочу гулять! Ненавижу эти глупые уроки! Ненавижу этих глупых учителей! Ненавижу тебя! Я…
Хлоп!
Пощечина прервала пылкую речь Жасмин. Девочка прижала ладонь к щеке и разрыдалась сильнее — скорее, от обиды, чем от боли.
— Иди к себе, — ледяным голосом приказала Будур султан и отвернулась.
Жасмин вылетела из покоев, не скрывая слез от любопытных наложниц. У себя она упала на кровать и уткнулась мокрым лицом в подушку. Чувство унижения и обиды не давало мыслить здраво. О, как же она мечтала умереть прямо на месте! Чтобы матушка поняла, как была неправа, чтобы увидела, кого лишилась. Позже Жасмин корила себя за такие мысли, но тогда просто упивалась своими страданиями.
К ужину султанша не вышла, однако уже немного успокоилась. Все еще хлюпала носом, но не плакала. Билги хатун, вернейшая служанка Будур султан, зашла к Жасмин, погладила морщинистой рукой вздрагивающие плечи и укоризненно покачала головой:
— Вы бы пошли к матушке и извинились за безобразную истерику.
— Ни за что! Она посмела меня ударить!
— Госпожа, она тоже переживает. Но, согласитесь, вы были не правы.
— Не пойду! Оставь меня!
Жасмин душили обида и стыд. Она завернулась в одеяло с головой, чтобы не видеть прожигающего взгляда служанки. Услышала, как хлопнула дверь. Султанша была уверена, что не уснет, но детский организм брал свое, и Жасмин провалилась в тяжелый сон.
Ее разбудили голоса и приглушенные рыдания служанки.
— Будур султан…
Услышав имя матери, Жасмин подскочила и бросилась в ее покои. Какое-то пока неясное, но пугающее ощущение овладело ей. Жасмин вихрем пронеслась мимо оторопевшей охраны, мельком отметив, что в комнате много людей, залезла на постель мамы и вгляделась в родные черты.
— Мама, мамочка, проснись! Я была не права, извини!
Будур султан никак не реагировала. Жасмин несмело коснулась ладошкой ее ледяного лба, порывисто прижалась всем телом и заревела:
— Это уже не смешно! Проснись, пожалуйста, проснись, мамочка! Я все поняла, я больше так не буду! Я так тебя люблю! Мама, мама, проснись!
Жасмин трясла свою маму за плечи, не понимая, что происходит. Ей было очень страшно. Кто-то попытался ее увести, но Жасмин лишь крепче вцепилась в тело матери.
— Бедная девочка!
— Совсем рассудка лишилась!
Жасмин было плевать на разговоры. Все, чего она хотела, чтобы мама встала. Пусть даже злится, пусть даже отругает. Но будет живая, теплая, рядом.
— Госпожа! — твердый голос Билги хатун пробился через пелену, застлавшую разум Жасмин. — Госпожа, идемте, — и прибавила тихо, чтобы слышала только Жасмин, — это приказ Будур султан.
Имя матери волшебным образом подействовало на девочку, и она позволила себя увести. Билги хатун привела султаншу в свою комнату, прижала ее к себе и заплакала. Жасмин не знала, сколько времени прошло, прежде чем служанка отстранилась.
— Билги хатун, мы пойдем к маме? Я хочу извиниться. Пожалуйста! Она же очнется, правда? Скажи мне! — вглядываясь в полные слез глаза Билги хатун, просила Жасмин.
— Госпожа моя! Свет мой! Ваша матушка, — голос служанки дрогнул, — ваша матушка предстала перед Аллахом. Ее отравили, — женщина чуть сжала плечи Жасмин, пресекая вновь начинавшуюся истерику. — Госпожа, сейчас нам всем тяжело. Но те, кто это сделал, радуются. И если вы позволите себе слабость, они захватят власть в гареме.
— Это я виновата, — не слушая, пробормотала Жасмин, — если бы я не поссорилась с мамой, если бы ужинала с ней…
— Госпожа, что вы говорите! Вы ни в чем не виноваты. Наоборот, этой ссорой Аллах вас уберег. Отравители бы не остановились, вас бы постигла участь вашей Валиде.
— Кто? — Жасмин сжала кулачки. — Кто посмел лишить жизни маму?
Билги хатун покачала головой.
— Только если вы пообещаете не делать глупости. Нельзя их спугнуть.
— Обещаю.
— Ваша матушка назвала несколько имён. И первое — Фатьма хатун.
Жасмин вспомнила Фатьму. Это была симпатичная светловолосая девушка лет девятнадцати, которая последнее время посещала покои отца и мнила себя королевой.
— Мама сказала тебе? А на меня обиделась и не позвала?
— Конечно же, нет. Она хотела попрощаться, но не успела, яд уже подействовал, — Билги хатун не сдержалась и всхлипнула. — Теперь власть над гаремом принадлежит вам.
— Что?
Разум Жасмин уже отказывался воспринимать информацию. Все чувства будто резко выключили — так тушит свечу служанка. Она устала бояться, устала переживать, осталась лишь ноющая головная боль.
— Почему не ты? — не то чтобы Жасмин действительно было интересно, она просто хотела отделаться от ответственности, внезапно свалившейся ей на плечи.
— Госпожа. Гарем ваш по праву крови. Я здесь всего лишь хазнедар(1), а вы наследница Будур султан, ее надежда, ее продолжение, — Билги хатун достала из складок платья кольцо-печать и протянула его опешившей Жасмин. — Это ваше. Последний приказ Будур султан — передать это вам. И помочь.
Жасмин негнущимися пальцами приняла печать. Выпрямилась, жестоко блеснула глазами.
— Тогда слушай мой первый приказ, Билги хатун. Фатьму и всех, кто помогал ей, кто сочувствовал, кто хотя бы улыбался ей, убить. Пусть все запомнят: я — Жасмин, я не прощаю.
Жасмин вынырнула из тяжелых воспоминаний. Служанки принесли одежду и кувшин. Жасмин машинально умылась, оделась, подождала, пока ее заплетут. Выслушала доклад о новоприбывших девушках, отдала распоряжения.
После завтрака вышла в сад и в сопровождении немых евнухов направилась хорошо известным ей маршрутом. Через некоторое время красивые и ухоженные растения сменились колючими зарослями. Дворцовое кладбище.
Жасмин остановилась напротив неприметной могилы, встала на колени, закрыла глаза и зашептала не пустую молитву, а обращение к матери, представляя, что Будур султан стоит прямо перед ней в ее любимом красном платье.
— Мама. Мамочка, — почти неслышно говорила Жасмин. — Я снова здесь. Ты прости меня за эту привычку, за эту слабость, но я по-другому не могу. Шесть лет прошло, — девушка изо всех сил сдерживала рыдания, впиваясь ногтями в раскаленную землю, — но мне так тебя не хватает. Я стараюсь быть сильной, честно, но я устала, мне так сложно и страшно самой. Я боюсь, боюсь сделать неправильный выбор. Боюсь тебя разочаровать. Довериться не тем людям. Я должна выбрать мужа, но если я ошибусь, то пострадает Аграба. Помоги мне, мама. Прошу. Я не справляюсь одна. Иногда кажется, я все делаю не так. Мне не у кого спросить совета, — по щеке покатилась одинокая слеза. — Может, я не самая лучшая дочь. Но все же помоги. Все эти интриги, заговоры — это всё так опротивело мне.
Головы Жасмин вдруг коснулась теплая рука. Девушка в недоумении распахнула глаза и увидела отца.
— Я знал, что ты тоже будешь здесь, — чуть отстраненно произнес он. — Прости меня.
Жасмин вспомнила разговор с отцом после отъезда шехзаде Орхана. Султанша и шехзаде наговорили друг другу немало гадостей, а султан осудил Жасмин, на что та гневно пообещала сбежать, если отец еще раз обвинит ее в нежелании выходить замуж.
— Я не смею злиться на вас, отец, — ровно ответила Жасмин и встала. — И вы меня простите. Не следовало говорить шехзаде Орхану, что его только евнух замуж и позовет.
— Кхм.
— И все. Остальное он заслужил. А гипотетического евнуха жалко.
— Жасмин! Ладно, забудем все это. Твоя мама не хотела наших ссор, — Мурад перевел печальный взгляд на могилу жены, — Дочь моя, душа моя, мой ангел, моя надежда. Я не молодею. И ты должна понять, что все, чего я хочу, — твое счастье.
— Я понимаю, отец. Не буду мешать вам, — Жасмин направилась прочь, не оглядываясь.
Несмотря на этот разговор, султанша чувствовала — отец ее не простил.
По дороге ей встретился Хаким ага, начальник дворцовой стражи.
— Госпожа, — он почтительно склонился, — у меня для вас новости… Госпожа, простите мою дерзость, вы в порядке?
— В полном, — Жасмин задрала подбородок и надменно взглянула на стражника, — Какие новости?
— Поймали слуг Мехмета паши.
— Замечательная новость! Ягмур, — султанша обратилась к одной из служанок, — приведи Раджу в темницу, он в саду. Идем.
— Сейчас, госпожа? — удивился Хаким.
— Да. Расул не знает?
— Нет. В операции участвовали только мои верные люди.
— Чудесно.
Расул был до мозга костей предан Джафару, а Жасмин не хотела, чтобы тот знал о некоторых ее делах.
В темнице по-прежнему было холодно и сыро. Факелы чадили, света не хватало. Жасмин незаметно поежилась, она никак не могла привыкнуть к необходимости сюда спускаться. Хаким проводил ее к неприметной двери в стене, открыл ее, пропустил султаншу. Началось длинное петляние по коридорам. Раджа догнал их где-то на середине пути, плотоядно облизнулся, предчувствуя охоту. Наконец показалась пыточная — большое, мрачное помещение, пропитанное запахом крови. К стенам были прикручены толстые веревки, на которых висели пленники. Три человека. Слуги Мехмета паши. Хаким встал рядом с султаншей в центре комнаты, стража растянулась по периметру.
— Скажете сами, где украденное золото, — ваша смерть будет быстрой, — предложила пленникам Жасмин.
Младший из них, почти мальчишка, разрыдался и стал уверять, что ничего не знает. Остальные с презрением посмотрели на него.
— Мы ничего не скажем!
— Благородно. Но глупо, — ответила султанша.
Она не любила пытки, но давно научилась смотреть на них спокойно, а сейчас была даже рада, что пленники заупрямились, можно было выместить всю боль на них. Представить, что перед ней убийцы матери. Она вспомнила Фатьму, ее ядовитое признание в преступлении, ее отчаянные крики, ее "госпожа, пощадите!". Ее медленную и мучительную смерть. Жасмин тогда стошнило несколько раз, но она не растеряла желания покарать ту, что отобрала самое дорогое.
Мальчишка вскрикнул особенно пронзительно, Раджа рыкнул и подался вперед, но Жасмин положила руку на загривок тигра, удерживая его. Раджа, как всегда, слушался беспрекословно.
Кровь рекой лилась на пол, мальчишка был без сознания, его старшие товарищи держался более стойко. Запахло паленой кожей — Хаким перешел к мерам поэффективнее. Жасмин поморщилась, отвернулась и прикрыла нос платком.
— Заканчивай быстрее! — приказала она, комкая тонкую ткань.
Снова крики, вонь, звук сломанной кости. Когда пленники раскололись, Жасмин облегченно улыбнулась, прикрыв глаза. Она не хотела больше находиться в пыточной. Слуги бессильно повисли на веревках. Султанша встала на выходе за спинами стражников и приказала:
— Развяжите.
Приказ был выполнен. Раджа откровенно рычал, размахивал хвостом и демонстрировал внушительные клыки. Стоило Жасмин убрать руку с загривка, как тигр бросился вперед. Она развернулась и направилась прочь из подземелья. За спиной раздался последний полный боли крик.
1) Хазнедар заведует казной гарема и занимается воспитанием рабынь
Вот и волна, что накроет меня.
Нигде от потока не скроюсь,
Цепью песков всех я слов лишена,
И гром поглощает мой голос.
"Безмолвной"
Джафар почти с ужасом смотрел на кипы бумаг, разложенные на столе. Он уже неделю пытался разобрать дела, накопившиеся после двухмесячного отсутствия, но, казалось, что список «срочно решить» уходил в бесконечность. Юзман ага, личный помощник Джафара, с некоторым ехидством поглядывал на визиря, принося все новые и новые документы. Большинство принятых законопроектов было странным, и это еще мягко сказано. «И куда Жасмин смотрела?» — поражался Джафар. Потом вспомнил, что принцесса очень вовремя попала в опалу. Вздохнул и, прихватив документы, направился в сад, где обычно работала Жасмин, если погода позволяла.
Султанша сидела на любимой лавочке и тоже не теряла времени даром: вместе с Билги хатун склонилась над бумагами, Жасмин что-то негромко и недовольно говорила. Джафар отметил, как принцесса нервно крутит кольцо на пальце — его недавний подарок. Билги хатун первая увидела визиря и с поклоном встала, Джафар ответил наклоном головы.
— Спасибо, Билги хатун. Я позже занесу расчеты. Можешь пока отдохнуть, — сказала Жасмин служанке.
Джафар, не дожидаясь разрешения, сел рядом с принцессой и молча протянул ей тексты последних принятых законов. Она брезгливо покосилась бумаги и произнесла:
— Зачем ты принес это? Как бы далеко от дворца я ни была, мои информаторы работают исправно, но этим занимался лично султан, никто не посмел ему перечить.
Визирь кивнул:
— Я понимаю, принцесса, однако тратить такие деньги на потакание личным прихотям...
— Джафар, — резко прервала его Жасмин, наконец оставив в покое несчастное кольцо, — не забывайся. Я тоже против необоснованных трат, но мои отношения с отцом сейчас оставляют желать лучшего. А вот ты можешь сходить и высказать ему все.
— Госпожа, простите, — визирь решил отступить и зайти с другой стороны. — Это не единственная плохая новость. Согласно донесениям, скоро сюда прибудет еще один претендент на вашу руку.
Лицо Жасмин оставалось бесстрастным, но Джафар видел, как сильно она сжала кулаки.
— Только-только избавились от Орхана… Ладно, кто он?
Джафар выдал заранее подготовленную информацию:
— Шехзаде Ахмед. То ли восьмой, то ли девятый сын правителя Лирака. Девятнадцать лет. Насчет личностных качеств точно сказать нельзя, но говорят, ужасно глуп, тщеславен и падок на женщин. Люди в его санджаке(1) недовольны им как правителем.
— Великолепно! — горько усмехнулась Жасмин и принялась перебирать бахрому на рукаве платья. — А главное, эта характеристика прекрасно подходит ко всем моим женихам.
Джафар был полностью согласен. Увы, Аграба, несмотря на выход к морю, была государством маленьким и бедным, и другие правители не спешили женить сыновей на наследнице нищающей страны. Джафар знал, как возвысить Аграбу и добиться статуса империи, но кто ж его слушал? Уж точно не впадающий в маразм султан.
— Может, его еще в дороге убить? Нет шехзаде — нет проблем, — то ли в шутку, то ли всерьез предложила Жасмин, в глубине ее глаз притаилась неизбежная грусть.
— Боюсь, это невозможно, принцесса, как бы нам ни хотелось. Будет скандал, а Лирак слишком крупная страна, столкновение с ней уничтожит Аграбу, поэтому Ахмед должен вернуться живым. И, желательно, здоровым.
— А жаль, — Жасмин махнула рукой и спросила, явно надеясь на отрицательный ответ. — Что-то еще?
— Госпожа, — Джафар давно хотел поговорить об этом и решил более не откладывать, — люди очень бедны, торговцы разоряются, потому что воришек больше, чем покупателей. Воины негодуют…
— Ты ведь рассказываешь это не для того чтобы окончательно испортить мне настроение? — недовольно осведомилась Жасмин и сжала кулаки.
— Аграбе нужна война, — бескомпромиссно сказал Джафар и поспешил развить свою мысль. — Конечно, на мощного противника наших сил не хватит, но маленькое государство наш обозленный народ вполне может захватить. А там уже восполним ресурсы, восстановим экономику и…
— Твои мечты об империи я помню, — прервала визиря Жасмин и Джафар мысленно поморщился: он не любил, когда его перебивают. — Что именно предлагаешь?
— Широбат, — сказал визирь, ожидая бурной реакции.
— Это невозможно! — отрезала принцесса. — Широбат — родина моей матери.
— Которую привезли насильно. Не будьте сентиментальной, госпожа.
— Это ни при чем. Отец не согласится.
Жасмин отвернулась, комкая платье. Видно было, что разговор ей неприятен.
— Мама, — принцесса проглотила комок в горле, — мама всегда с теплотой отзывалась о родине, но ради власти не остановилась бы ни перед чем. А отец этого не поймет.
Джафар положил руку на плечо Жасмин в знак поддержки. Она еле ощутимо вздрогнула, но не отстранилась. Теплое плечо чуть подрагивало.
— Я постараюсь поговорить с ним, но вряд ли он станет слушать. У нас сейчас очень напряженные отношения.
— Из-за того, что вы поссорились с шехзаде Орханом?
— Не только. Отец позволил мне вернуться, но еще не простил за… Неважно.
Джафару было очень любопытно, что же такое сделала Жасмин, раз султан, абсолютно доверявший дочери и закрывавший глаза на все ее темные делишки, так сильно разозлился. Однако принцесса показала, что говорить об этом не намерена, что, впрочем, не остановило Джафара. Были ведь и другие источники информации.
Встреча с Шафак калфой состоялась в коридоре дворца: Джафар не хотел, чтобы кто-то видел, как девушки посещают его кабинет. Шафак калфа, очень напоминавшая внешностью мышку, несколько лет исправно докладывала Джафару о ситуации в гареме. После смерти Айгуль она единственная не побоялась гнева Жасмин и явилась к Джафару и теперь, тревожно оглядываясь, торопливо поклонилась и учтиво произнесла:
— Чем могу служить вам, паша?
— За что повелитель отправил Жасмин султан к своей сестре? — прямо спросил Джафар.
Шафак калфа заломила руки.
— Ах, если госпожа узнает, не сносить мне головы!
Визирь скрипнул зубами — эта девица его всегда раздражала — и извлек несколько монет. Шафак калфа быстро их спрятала:
— Аллах благослови вас, паша, — она еще раз оглянулась и перешла к делу. — Дело в том, что султан завел себе фаворитку.
Джафар удивленно вскинул брови — после смерти Будур султан по просьбе Жасмин дал клятву никого больше не принимать в своих покоях и ни разу за шесть лет не нарушил ее. И вдруг такое…
— Гюлай хатун, — Шафак расплакалась, — Ах, Гюлай хатун была настоящим ангелом. Такая добрая, нежная, робкая, не лезла на рожон, никогда никому не отказала в помощи. Ангел, да, ангел, а не человек. Красавица была. У повелителя покои убирала, а он ее заметил. Позвал к себе. Ни Билги хатун, ни госпожа не знали — как-то тайно это все было, — сквозь рыдания слова можно было разобрать с трудом. — Гюлай хатун, бедняжка, не выдержала обмана, сама призналась во всем нашей султанше. Говорят, та просто озверела. Гюлай с трудом спаслась. Вышла из покоев госпожи вся бледная, руки тряслись, волосы растрепаны, будто за них таскали, синяк на лице. Сказала, служанки султанши с трудом госпожу оттащили. И плакала, плакала, бедняжка. Она же госпожу любила, не хотела ей зла.
Джафар весьма скептически отнесся к этому рассказу. Во-первых, «настоящих ангелов» в гареме днем с огнем не сыщешь, а если такие и попадаются, то сидят тише воды ниже травы. Раз девица попала на глаза султану и охмурила настолько, что тот нарушил клятву, значит, была не такой уж тихоней. Во-вторых, принцесса никогда не опускалась до рукоприкладства. Если она била, то кинжалом и насмерть.
— Жасмин султан пошла к повелителю, — продолжила калфа, — потребовала, чтобы он выслал Гюлай. Повелитель рассердился тогда, запретил об этом говорить. А через три дня, — Шафак всхлипнула, — Гюлай, этот невинный ангел, эта милая девочка, поехала кататься на лошади, упала и свернула шею. Говорят, Жасмин султан ничуть не удивилась, когда ей об этом доложили. Как же это жестоко! Гюлай, бедняжка, никому ничего плохого не сделала! — заметив недовольный взгляд Джафара, калфа перешла к сути. — Повелитель во всем обвинил Жасмин султан. Она, конечно, все отрицала, доказательств не было, но султан был уверен. Они долго спорили, в итоге повелитель заставил уехать госпожу. Потом приехал шехзаде Орхан, повелитель хотел, чтобы они познакомились, и приказал Жасмин султан вернуться.
Джафар молча протянул небольшой мешочек с золотом, Шафак калфа взяла его, рассыпалась в благодарностях и ушла по своим делам. Визирь задумчиво погладил бороду. Неправдоподобно. Почему султан обвинил в смерти фаворитки единственную и любимую дочь? А если были доказательства, но о них не говорили? Но тогда почему всегда осторожная принцесса подставилась? Эта история все равно выглядела очень мутно. Пока вопросов было больше, чем ответов.
* * *
— Дорогу! Жасмин султан! — объявил стражник.
Девушки, бродившие по гарему, выстроились рядами, поклонились. Жасмин, окруженная служанками, евнухами и охраной, направлялась в свои покои после неудачного разговора с отцом, который слышать не хотел о нападении на Широбат. Чувствовала она себя отвратительно.
— Почему нам выплатили только половину жалования? — вдруг раздался звонкий девичий голос.
Наложницы возмущенно зашептались. Охрана напряглась, смыкая ряды. Жасмин внимательно оглядела рабынь, оценивая их настроение. Взгляды. Больше сотни взглядов, в которых плескались самые разные чувства: уважение, возмущение, недовольство, настороженность, боль, страх и даже ненависть. Наложницы напоминали стаю встревоженных зверьков, а ведь многие из этих девушек младше самой султанши. Жасмин ощутила укол жалости.
— Кто это сказал? — придав голосу строгости, спросила султанша.
Вперед, глотая слезы, робко вышла одна из рабынь лет пятнадцати на вид, настолько худая, что больше напоминала скелет, зачем-то обтянутый платьем, чем человека.
— Простите за дерзость, госпожа. Нам никто ничего не говорит. Заставляют работать больше, не кормят и не платят! Мы так больше не можем! — встав на колени и опустив голову, на ломаном арабском объяснила девушка.
Раздался одобрительный гул. Жасмин подняла за подбородок заплаканное лицо рабыни, вынуждая ту смотреть себе в глаза.
— Как тебя зовут?
— Роза хатун, госпожа.
— Роза хатун, значит, — Жасмин задумчиво посмотрела на коленопреклонную девушку, перевела взгляд на других.
Худые, изможденные, напуганные лица. У султанши была весьма странная репутация в гареме, и все ожидали, что Роза хатун, проявившая такую наглость в ближайшее время расстанется с жизнью. Но Жасмин понимала, почему девушка пошла на этот шаг: умереть от голода или несчастного случая — велика ли разница? А вот положение вещей в гареме султаншу совсем не устраивало. Билги хатун ей, конечно, докладывала о нехватке денег, но Жасмин не предполагала, что ситуация настолько плачевна.
— Я буду честна, — наконец решила ответить Жасмин, — бюджет гарема сильно урезан. И это еще мягко сказано. Часть последнего жалования вы получили из моих личных средств, а они не бесконечны и даже не так велики, как бы мне хотелось. Когда мы получим деньги из государственного бюджета неизвестно, поэтому нам пришлось уменьшить ваше жалование, но кормить вас должны трижды в день, как и прежде, притом, достаточно, чтобы вы не голодали. Раз это не так, я распоряжусь провести расследование, — султанша строго посмотрела на Билги хатун. — Все виновные будут наказаны.
— Благодарю вас, госпожа, — Роза хатун поцеловала подол платья Жасмин, — да не оставит вас Аллах на вашем сложном пути.
Настроение в гареме изменилось, рабыни уже более дружелюбно смотрели на султаншу, надеясь, что наказания не будет, а их проблемы решатся. Однако успокоились не все.
— Почему мы должны вам верить? Зара калфа, — не дожидаясь вопроса, представилась девушка. Острый подбородок, злые синие глаза, дерзкий взгляд.
— Вы не должны мне верить, — спокойно парировала Жасмин, — а я не должна перед вами отчитываться.
В своих покоях султанша сразу выгнала свиту, чтобы остаться наедине с хазнедар. Жасмин прошлась по приемной, сделала несколько глубоких вдохов, стараясь успокоиться. Как только почувствовала, что может говорить спокойно, спросила:
— Почему девушки в таком состоянии?
— Госпожа, простите, это моя вина, — склонила голову хазнедар. — Я ничего не знала. Я исправно передавала деньги калфам, ответственным за питание, они мне отчитывались, все было в полном порядке.
— Ты должна все это контролировать, Билги хатун. Все. До последней мелочи. Я разочарована, — Жасмин махнула рукой. — Всех, кто виноват, казнить, деньги вернуть. Заре калфе устройте морское путешествие в приятной компании камня на шее.
— А Роза хатун, госпожа? — поинтересовалась Билги.
— Не трогать. Выдадим замуж и с глаз долой, — решила Жасмин.
— Как прикажете, госпожа, — немного удивленно откликнулась хазнедар: привыкла к быстрым расправам.
Султанша опустилась на тахту, побарабанила пальцами по обшивке. Невеселые мысли приходили ей в голову.
— Сколько мы еще продержимся без денег? Если в бюджет вообще ничего не будет поступать.
— В лучшем случае полгода, госпожа. И это если цены не изменятся.
— А в худшем?
— Три месяца. Потом те, кто не умрет от голода, поднимут бунт.
— Проклятье! — не сдержалась Жасмин. — Вот что… Новых тканей и предметов роскоши не закупать. От деликатесов тоже придется отказаться, — султанша вздохнула, прощаясь с любимыми блюдами, — обойдемся самым необходимым. Запомни, Билги хатун, отныне ты за каждый акче(2) отчитываться должна! Если будет нужно, бери из тайного фонда. И ещё, подготовь список торговцев, пашей и беев, за которых можно выдать наложниц. Нужно как можно скорее избавиться от лишних ртов. Как думаешь, это поможет?
— Госпожа, — оживилась Билги хатун, — это очень поможет! Если опустошить тайный фонд, мы выиграем два-три месяца.
— Итого пять месяцев при самом худшем раскладе. М-да, — Жасмин покачала головой, — ситуация не радует. А ведь некоторые готовы поднять бунт прямо сейчас. Малейшей искры достаточно, чтобы разгорелось пламя.
— Да убереги нас Аллах от такой напасти! Госпожа, осмелюсь сказать, — султанша кивнула, разрешив Билги хатун продолжить, — если вы выйдете замуж за богатого шехзаде, то сильно облегчите положение Аграбы.
— Замуж, — раздраженно повторила Жасмин, — я бы, может, с удовольствием вышла замуж за богатого и умного шехзаде, но где такого найдешь? Я не хочу мучиться, как мама с отцом. Мне нужен союзник, который прислушается к моему мнению, а не бестолково бунтующий раб. Оставь меня.
Билги хатун вышла, а Жасмин ударила кулаком по тахте в бессильной злобе. Последнее время все шло наперекосяк. Еще днем она считала, что Джафар преувеличивает, что Билги хатун зря беспокоится и деньги скоро появятся. В конце концов, сама Жасмин ничуть не страдала, ее жизнь все так же протекала в богатстве и роскоши, султанша не отказывала себе в дорогих удовольствиях. "Выходит, я была слепа, не видела, как люди вокруг страдают?" — раз за разом спрашивала себя султанша и не находила ответа.
Уже вечером, готовясь ко сну, Жасмин слушала Далию.
— Я ничего не знала о ситуации с едой. Последнее время со мной не очень охотно общаются, не доверяют с тех пор как Айгуль умерла, все-таки ее со мной видели последний раз. Как я поняла, сейчас большинство склонно вам верить, госпожа, — Далия провела расческой по волосам султанши, — но некоторые не хотят доверять простым словам, а Зара калфа их подстрекает.
— На что она надеется? — недовольно фыркнула Жасмин. — Ничего, не долго этой птичке петь. А знаешь, что самое обидное? Они не успокоятся, даже если я отдам им все свои богатства и украшения.
— Госпожа, если на вас напал приступ щедрости — отдайте все мне. Поверьте, я буду очень довольна.
— Далия, — рассмеялась Жасмин, — смотрю, наглости тебе не занимать.
— Что поделать, госпожа, это все гарем. Кстати, вы бы не вели себя как вредная колючка, вас бы сильнее любили…
— Далия! — совсем не зло возмутилась Жасмин. — Если бы я вела себя не «как вредная колючка», то в гареме никакого порядка бы не было. Я им не подруга.
— Зря вы так. Я же знаю, госпожа, вы на самом деле другая. Добрая, чуткая, ответственная…
— Далия, с тобой все хорошо? — удивленно спросила султанша, — Ты не ударилась, не перегрелась?
Вместо ответа Далия села на пол и уткнулась лицом в колени Жасмин. Потом глухо забормотала:
— Когда я вас первый раз увидела, вы мне жутко не понравились. Но, узнав вас поближе, я поняла, что ошибалась. Вы не хотите этого показывать, но вы заботитесь о тех, кого считаете друзьями.
Далия замолчала. Жасмин погладила служанку по голове, обдумывая ее слова: «Неужели Далия правда так считает? Но ведь ей лучше многих известно, как я разбираюсь с теми, кто оступился? Неужели она не понимает, что я могу так же легко избавиться и от нее?» Далия опять привлекла внимание султанши:
— Все наладится, госпожа, вот увидите. Непременно все будет хорошо, ведь вы все сможете, со всем справитесь, — Далия сжала ладонь Жасмин, поцеловала. — Когда-нибудь вы встретите того, кто достоин вас. Я верю. Верьте и вы мне.
Жасмин растерялась и стала судорожно перебирать в памяти свои слова и поступки. Как Далия поняла, что ей нужна поддержка? Как догадалась, что слова той наложницы задели султаншу, ведь Жасмин вела себя как обычно? Или это случайность? Жасмин напряженно замерла, позволив целовать свою руку. Потом взяла себя в руки, улыбнулась:
— Конечно, все наладится. Что за глупости взбрели тебе в голову? Я выйду замуж, а ты будешь рядом. Станешь хазнедар… Будешь ходить важная, как Билги хатун.
— Простите мою наглость, госпожа, но я бы хотела иметь свою семью. Растить своих детей. Если вы позволите, конечно, — Далия робко посмотрела на Жасмин, а султанше будто нож в сердце вонзили.
Она никогда не думала о том, что придется отпустить свою вернейшую служанку. Сколько они пережили вместе! Жасмин доверяла Далии такие тайны, о которых не рассказывала больше никому, и эгоистично считала, что предел мечтаний любой служанки — стать хазнедар, правой рукой султанши, и получить огромную силу. Далия же отказывалась от того, что ей так милостиво предлагали. И Жасмин, с одной стороны, не понимала, как можно предпочесть тихую семейную жизнь власти, а с другой — разделала желание сбежать от проблем, сбросить ответственность на чужие плечи. Вот только у султанши не было возможности свернуть с пути, намеченного и оплаченного кровью. Титул — боль, проклятье и благословление Жасмин, и она надеялась хоть с кем-то разделить тяжелую ношу, но раз за разом ошибалась, оказывалась преданной. А ведь Будур султан говорила никому не доверять. И показывала, почему. Но Жасмин раз за разом наступала на одни и те же грабли. Доверие. Султанша встала, намереваясь закончить разговор, но Далия, уловив смену настроения, вцепилась в руку Жасмин.
— Госпожа, простите, если я чем-то обидела вас. Я приму любое ваше решение.
— Далия, — Жасмин выдавила улыбку, — Я все понимаю. И я даю слово, что, если ты полюбишь кого-нибудь, я сделаю все, чтобы ваш никях(3) состоялся.
— Слово? — в неверии прошептала Далия.
— Слово. Не стоит благодарности, — султанша предупредила пылкую речь служанки, — спасибо скажешь после свадьбы. А теперь я хочу спать, завтра много дел, — Жасмин улыбнулась, борясь с подступающими слезами.
— Конечно, госпожа, спокойной ночи, — Далия оставила султаншу одну.
Но, вопреки своим словам, Жасмин не легла. Она вышла на середину комнаты, закрыла глаза. Подняла руки наверх, плавно качнула бедрами, закружилась в такт лишь ей известной мелодии, медленно провела руками по телу: бедра, живот, грудь, шея и, наконец, волосы. На губах заиграла легкая улыбка. Жасмин двигалась то быстрее, то медленнее, полностью отдаваясь танцу, отпуская все переживания прошедшего дня, а по щекам скользили легкие, почти не существующие слезы. Неожиданно она остановилась и открыла глаза, будто почувствовав, что она не одна в покоях. Оказалось, что у ее танца был непрошеный зритель.
1) военно-административная единица (округ). Часто санджак беями (правителями санджаков) становились дети султана, чтобы набраться политического опыта
2) мелкая монета
3) свадьба
— Джафар? — удивленно воскликнула Жасмин.
Она была растеряна и смущена — султанше не позволено танцевать, это дело рабынь из гарема. "Что обо мне теперь подумают?" — мелькнула испуганная мысль. Недоумение быстро сменилось обжигающим гневом.
— Что ты здесь делаешь? Как смеешь приходить без предупреждения?
Визирь склонил голову, пряча улыбку:
— Я и не знал, что вы так хорошо танцуете, принцесса.
Комплимент ничуть не смягчил Жасмин:
— Зачем ты здесь?
— Просто хотел поговорить с вами. А, увидев танец, решил не мешать. Вы были так увлечены…
— Не стоило так бесстыдно смотреть!
— Я думал о другом, — эти слова неприятно царапнули самолюбие султанши. — Вспоминал Европу. Балы. Мужчины и женщины танцуют в самых лучших нарядах…
Жасмин никогда не видела ничего подобного. Танец для нее — плавные изящные движения наложниц, которые никогда не повторить настоящему мужчине.
— Как? Мужчины тоже танцуют? Как евнухи, когда обучают рабынь?
— Конечно нет, принцесса, — кажется, это предположение оскорбило Джафара. — Если хотите, я покажу.
— Покажи, — немного недоверчиво кивнула Жасмин, отходя в сторону, чтобы освободить место.
И по хитрой ухмылке мага поняла, что согласилась напрасно.
— Это парный танец, принцесса, — довольно уточнил Джафар и протянул руку.
Жасмин отпрянула, как от огня.
— Если вы боитесь, принцесса, я не смею настаивать, — но всем своим видом маг бросал ей вызов.
И Жасмин не могла его не принять. Она вздернула подбородок и вложила ладонь в неожиданно теплую и мягкую руку Джафара. Тот властно притянул султаншу к себе, невесомо коснулся талии тонкими пальцами. Жасмин покрылась мурашками от этого прикосновения, так похожего на объятие, напряженно замерла, обещая в будущем больше никогда не поддаваться на провокации. Джафар хрипло шепнул:
— Расслабьтесь, принцесса. Мужчина в танце ведет. И положите руку мне на плечо.
— Куда? — немного растеряно переспросила Жасмин; такого она точно не ожидала.
— На плечо, — терпеливо повторил Джафар.
Его темные глаза горели тихим, опасным огнем. Он напоминал хищника, который поймал добычу и теперь играет с ней. Даже голос изменился, стал тверже, увереннее, глубже. У Жасмин пересохло горло, воздух в комнате стал раскаленным, как в пустыне, а колени внезапно подкосились, отчего она почти вцепилась в плечо Джафара, чтобы устоять на ногах. Пораженная странной реакцией тела, Жасмин отстранилась, намереваясь прекратить этот странный, возмутительный танец, но наткнулась на скрытую в уголках губ усмешку: "Боитесь, принцесса?" Жасмин гордо задрала подбородок. Нет, она не боялась.
— А теперь с левой ноги назад, потом правой в сторону, — шепнул Джафар, немного подталкивая ее в нужном направлении.
Жасмин тут же нечаянно наступила ему на ногу, но решила не извиняться: в конце концов, он сам виноват — поставил ее в такое положение!
— Принцесса, расслабьтесь. Я веду, помните? — маг не выглядел рассерженным.
Жасмин злилась на себя, на Джафара, на дурацких европейцев с их дурацкими танцами. Поймать достаточно простой ритм оказалось отнюдь не просто! К тому же присутствие Джафара душило. Жар его тела, его дыхание, низкий, бархатный голос — все это заставляло дыхание сбиваться, а в животе рождалось незнакомое раньше волнение. Жасмин испытывала столько чувств одновременно, что едва ли могла их описать, однако гнева — законного и такого нужного ей гнева — не было, лишь чудовищное смущение. Султанше хотелось одновременно убежать как можно дальше и прижаться к Джафару, вдохнуть его едва уловимый аромат — книги, травы и что-то сладковато-пряное.
Жасмин не заметила, в какой момент Джафар перестал считать, а по комнате поплыла негромкая медленная музыка. Мелодия отличалась ото всех слышанных Жасмин ранее. Нежная, но в то же время очень ритмичная, она влекла за собой, наполняла невыразимой легкостью. Жасмин, до того смотревшая в пол, подняла глаза на Джафара и увидела легкую теплую полуулыбку. Маг бережно придерживал султаншу за талию, контролировал каждое движение, мягко направлял, и Жасмин неожиданно для себя расслабилась в сильных руках, позволила музыке взять ее в плен и кружить по комнате.
Однако ничто не длится вечно. Мелодия стала стихать, Джафар легко подхватил Жасмин за талию, закружил и поцеловал руку напоследок. Песня закончилась, наваждение спало, и султанша осознала, что почти вплотную прижата к визирю.
Она отстранилась, пожалуй, поспешнее, чем следовало, улыбнулась и нежно-нежно прошептала:
— Я отомщу, мой друг.
Глаза Джафара вспыхнули в ответ:
— Буду ждать с нетерпением, моя принцесса.
* * *
На следующее утро Жасмин проснулась в прекрасном настроении. На удивление, все тревоги, мучившие ее вчера, отступили, ночью султаншу не преследовали кошмары, и она прекрасно выспалась. Жасмин вспомнила вчерашний поступок Джафара и застонала в подушку. При одном воспоминании о танце щеки словно обожгло огнем. "Как можно было допустить такое? — в панике думала Жасмин. — Я же султанша, такое поведение просто непозволительно! Ужасно! Что же теперь будет? — она села в кровати, смяла в руке покрывало и посмотрела на шёлковую ткань. — Стоп. А что, собственно, произошло? Раз Джафар говорил, что это обычное для других стран времяпрепровождение, значит, так и есть. Никакого подтекста. Джафар не так глуп, чтобы влюбиться в меня, — Жасмин улыбнулась, вспомнив горящие глаза мага. — По крайней мере, он никогда себя не выдаст. Шантажировать меня бесполезно, он сам попадет под удар. Просто танец и ничего больше. В конце концов, он уже прикасался ко мне раньше, и ничего", — в памяти возникло время, когда Джафар учил ее метать ножи — тоже занятие, недостойное султанши.
Холодный анализ ситуации немного успокоил Жасмин, но, чтобы она ни делала, ее мысли то и дело возвращались ко вчерашнему вечеру и к Джафару. Доклад Билги хатун напоминал о том, как после танца они обсуждали поправки к законам. Болтовня Далии — о спокойных и неторопливых рассказах. Игры с Раджой — о Яго.
Бездумно перекладывая бумаги на столе, Жасмин снова пыталась разобраться в своих чувствах, отыскать, наконец, ярость, но с удивлением обнаружила в себе желание повторить. Разозлившись уже на себя, султанша заблокировала рычаг, открывающий потайной ход, чтобы больше никто не мог проникнуть в покои без ее ведома.
Вдруг в окно влетел Яго, картинно упал на стол, за которым сидела Жасмин, и простонал:
— О принцесса! Я выбился из сил, чтобы доставить вам послание от Великого визиря. Я претерпел такие лишения, что вам и не снилось!
— Яго! — со смешком произнесла Жасмин, протягивая попугаю гроздь сочного винограда, — Ты опять за свое, плутишка? Что хотел сказать Джафар?
— Великий визирь приглашает вас сыграть с ним партию в саду. Он ждёт вас.
Жасмин прикусила кончик пера, задумавшись. С одной стороны, у нее много дел. С другой — не пойти, по мнению Жасмин, означало бы показать свой страх, придать значение тому, что произошло в предыдущий вечер, а султанша почти убедила себя в том, что волноваться не о чем. К тому же Жасмин ужасно любила шахматы, а возможность сыграть с достойным противником выпадала не так часто. Рабыни из гарема путали фигуры, да и по положению не стоило султанше с ними сближаться: победа не принесла бы чести, проигрыш стал бы позором, прочие визири слишком почтительны и не смели биться в полную силу. Джафар же никогда не щадил Жасмин, поэтому партии с ним напоминали настоящие битвы двух непримиримых армий. Изматывающие, редкие и оттого еще более желанные.
— Передай Джафару, что я сейчас спущусь, — попросила Жасмин, прикоснувшись к ярко-красным перьям Яго.
В саду все было готово для захватывающей игры: стол в тени, два кресла, ваза со свежими фруктами и кубки с напитками, но главное — шахматы. Султанша с нежностью прикоснулась к прохладным гладким фигурам, сделанным из слоновой кости. Дорогие. Красивые. Ее любимый набор.
— Красные или черные? — предложил Джафар.
Он вел себя как ни в чем ни бывало, и Жасмин предпочла поддержать его тон.
— Красные, конечно. Красные ходят первые и выигрывают.
— О, не зарекайтесь, принцесса, — азартно улыбнулся визирь; он любил играть черными.
Жасмин сделала ход, Джафар ответил, и сражение началось. Пытаясь просчитать соперника, султанша и визирь сначала говорили о малозначимых вещах, но Жасмин видела, что Джафар позвал ее не для того чтобы доставить удовольствие интересной игрой. Жасмин гадала, что же являлось целью встречи, однако не торопила соперника, ожидая его хода. И он последовал, как гром среди ясного неба:
— Госпожа, — от такого формального обращения Жасмин мысленно собралась, предчувствуя беду, — простите за прямоту и поверьте, это не праздное любопытство. Пожалуйста, будьте откровенны. Вы убили Гюлай хатун?
Пешка Жасмин, которой она собиралась пойти, с неприятным стуком упала на доску, повалив соседние фигуры, но султанша даже не заметила этого. Лишь напряглась и с угрозой спросила:
— Кто посмел тебе рассказать?
— Госпожа, я мог бы назвать минимум трех человек в своем окружении, которые доносят о каждом моем шаге, — попытался увильнуть Джафар.
— Я могла назвать пятерых. Двое бы не стали говорить правду, одна не так давно трагически скончалась. Кто? — настаивала Жасмин, хотя уже решила казнить обеих предполагаемых предательниц.
— Госпожа, дело не в этом, — похоже, визирь твердо решил не раскрывать карты сегодня. — Ответьте на вопрос, пожалуйста, — не просьба, а дерзкий, наглый приказ.
Если бы Жасмин умела убивать взглядом, Джафар бы уже стал кучкой пепла. К сожалению, маг не только не прожигался взглядом, но и посмел смотреть в ответ так, будто это Жасмин должна отступить. Султанша первая отвела глаза, признавая поражение:
— Нет, я не убивала эту змею. Впрочем, ты и сам догадался, верно?
— Да, госпожа, — Джафар переставил свою фигуру. — Шах. Почему же султан обвинил вас?
— Кто-то испортил седло Гюлай хатун. Испортил так, что было понятно — это не случайность, — поморщилась Жасмин, спасая своего короля. — Один из стражников признался и сказал, что я отдала приказ. Отец поверил.
— И вам совсем не показалось это странным? — явно на что-то намекая, спросил Джафар. — Повелитель столько лет закрывал глаза на все ваши дела, а тут вдруг поверил словам какого-то стражника. И такая ловкая ловушка с убийством…
— Конечно, это странно, — пожала плечами Жасмин. — Странно, что отец вдруг заинтересовался этой девицей, тем более она не была так прекрасна, как об этом говорят. Проклятье! — Жасмин сжала пальцы так сильно, что чуть не сломала фигуру. — Я хотела поговорить с ней, узнать, кто она такая, а потом подстроить все так, будто она сбежала со всеми подарками отца. Странно, что кто-то успел до меня. Странно, что Хаким ничего не знал, хотя все, что касается стражников и их верности, ему известно. Странно, что никто ничего не знал о готовящемся покушении, а после — практически все исполнители, которых вычислили, покончили с собой. Но что мне оставалось делать?
— И вы убили всех, кто оставался? Кто хоть что-то знал? — проницательность Джафара иногда весьма раздражала. — А написать мне, госпожа? Повелителю наверняка подлили приворотное зелье. Но это не самое опасное. Самое опасное, что покушение и реакция султана — работа мага-менталиста, причем не слабого.
Жасмин испытывала жгучую досаду от слов Джафара. Мало того, что он влез в дела, которые султанша считала своими, так еще и отчитывал ее, словно девчонку! Она и сама догадалась, что без колдовства не обошлось, но единственным известным колдуном в ее окружении был Джафар, а вовлекать его в проблемы гарема султанша считала неразумным. Кроме того, в высших чинах сторонников Жасмин и Джафара было примерно поровну, и султанша не была так уверена, что ослабление ее влияния не сыграет на руку визирю, а силы и наглости, чтобы провернуть аферу ему бы хватило. Жасмин отправила весть Янге хатун — ведьме, которая сотрудничала ещё с Будур султан, — но ответ пока не пришел.
Оглядываясь назад, Жасмин все меньше верила в причастность Джафара к убийству Гюлай хатун, но почему-то тогда ей все казалось до боли очевидным, и султанша почти решила убить союзника, отозвав приказ наемникам в последний момент.
Жасмин потерла простреливший болью висок, сделала ход, пытаясь достать чужого короля и потянуть время, чтобы придти в себя.
— Итак, маги-менталисты, — со вздохом подытожила султанша. — И чем же нам это грозит?
— Чтобы понять, мне нужно узнать, кто это был. Магов-менталистов не так много, сильных — тем более. Возможно, он оставил следы. Попробуйте вспомнить кого-нибудь подозрительного, — Джафар подался вперед, словно надеялся прочесть ответ в глазах Жасмин.
Она отвела взгляд и задумалась. Вокруг султана часто находились странные и подозрительные личности — взять хотя бы Джафара. Некоторые были безобидны, кто-то пользовался наивностью султана (от таких Жасмин старалась сразу избавляться). Визири, различные чиновники и судьи, иностранные послы — все преследовали свои цели…
Какая-то мысль вертелась в голове, неуловимая и назойливая. Жасмин нахмурилась.
— Посол Сухуба, — медленно произнесла султанша, боясь спугнуть мутное воспоминание, — он подарил отцу Гюлай и некоторых других девушек. Его звали Ноэм.
— Дьявол! — Джафар, не сдержавшись, стукнул кулаком по столу, вскочил и принялся расхаживать в волнении.
Несмотря на жару, ладони Жасмин заледенели от страха. Обычно спокойного и насмешливого мага трудно было вывести из себя, а если он так отреагировал, то дела, действительно, плохи.
— Если это тот, о ком я думаю… Мы обучались у одного человека, — пояснил свою реакцию Джафар, — мастер часто говорил о Ноэме как о своем лучшем ученике.
Жасмин как сквозь пелену увидела посла Сухуба: высокий, статный, очень бледный для того, кто постоянно находился под палящим солнцем, с располагающей улыбкой, которая сводила с ума наложниц. Ангельский вид, ласковый голос очаровывал всех, кто хоть раз видел Ноэма, но у Жасмин все будто переворачивалось внутри, стоило ему приблизиться.
— Госпожа, прошу вас, — Джафар слегка коснулся ее руки, привлекая внимание, — подумайте, не влиял ли он на вас. Может быть, вы делали что-то нелогичное, обычно вам несвойственное? Или вы сами не можете объяснить причины каких-либо поступков? Навязчивые мысли?
Визирь замолчал, давая возможность подумать. А подумать было о чем.
Первая встреча с Ноэмом была неслучайной. Жасмин пришла к отцу именно тогда, когда посол Сухуба, недавно прибывший в столицу, беседовал с повелителем. Ждать пришлось недолго, двери открылись, выпуская мужчину. «Идеальный», — первое слово, приходившее на ум при виде Ноэма. Идеальное лицо. Идеальная улыбка. Идеальная белоснежная одежда.
— Жасмин султан, я полагаю? Какая приятная неожиданность. Слухи не способны передать и тысячной доли вашей красоты, — идеальный поклон и идеальный голос.
Султанша мысленно скривилась. Эта идеальность просто неестественна.
— Доброго дня, Ноэм эфенди, — холодно поздоровалась Жасмин.
К счастью, отец уже ждал ее и не пришлось долго разговаривать с Ноэмом. А дальше… Ноэм будто преследовал султаншу. Стоило выйти за пределы гарема, как он тут же оказывался рядом, засыпал ее комплиментами, дарил подарки. Она спускалась в сад — он тоже там прогуливался. Она приносила документы на подпись отцу — он был у повелителя по дипломатическим делам. Это польстило бы султанше, не будь Ноэм откровенно ненастоящим. Ноэм говорил горячо и убежденно, был интересным собеседником и превосходным политиком, выверял каждое слово было тщательно, как выверяет движения лучник при стрельбе, но каждая встреча с Ноэмом оставляла кислый привкус фальши на языке. Он улыбался, а Жасмин видела оскал шайтана. Он протягивал подарок, а Жасмин казалось, будто ядовитую змею. Он смеялся, а его глаза...
Жасмин поняла, что вообще не помнит, какого цвета глаза у Ноэма. И его черты лица. И рост. Да ничего не помнит, кроме одежды и смутных ощущений. Голову потихоньку стискивала боль, султанша потерла виски, сосредотачиваясь.
Ноэм через некоторое время стал вести себя еще более странно. Жасмин ловила на себе его масляный взгляд, от которого хотелось помыться. Делал комплименты на грани дерзости и пошлости, и Жасмин думала, что, если бы не ее охрана, он накинулся на нее прямо в коридоре. А однажды он посмел заявить, что влюблен, предложил сбежать и совершить никях на его родине.
Ноэм говорил что-то, как всегда, страстно и увлеченно. Он был особенно идеален в тот день, и любая девушка после такой пылкой речи пошла бы за ним хоть к шайтану, а Жасмин слушала и не могла понять, почему он вообще решил, что султанша согласится. Она никогда не давала повода думать, будто Ноэм хоть сколько-нибудь симпатичен ей, скорее, наоборот.
С губ помимо воли почти сорвалось роковое «да». «Мама, — вспомнила Жасмин, усилием воли стряхивая странное наваждение, — мама всю жизнь боролась за власть. А я сбегу, бросив все? Нет, никогда!» Ноги были ватными, сердце бешено билось. Жасмин тогда практически сбежала, оставив предложение без ответа, промучилась несколько дней с сильнейшей головной болью, а затем написала письмо, в котором в весьма грубых для султанши выражениях отказала Ноэму и предостерегла его от дальнейших попыток понравиться ей.
Странно. Жасмин совсем не вспоминала об этом случае, хотя забыть такую ситуацию не так-то просто, если не невозможно. Вдруг голова будто лопнула от дикой боли, и Жасмин невольно вскрикнула, прижав пальцы ко лбу. Джафар тут же оказался рядом, перехватил ее правую руку, опустился на колено, требовательно посмотрел на султаншу снизу вверх.
— Что произошло, госпожа? Что вы вспомнили?
— Я, — Жасмин запнулась, не зная, как лучше описать произошедшее. Голова нещадно болела, мысли сплелись в огромный запутанный клубок.
Но Джафар вдруг взглянул на султаншу со смесью удивления и восхищения:
— Госпожа, это невероятно! Вы самостоятельно разрушили заклинание Ноэма.
— Объясни наконец, что происходит! — не выдержала Жасмин, с силой оттолкнула Джафара и вскочила на ноги. Правда, тут же пожалела об этом порыве и осела обратно.
Она ненавидела терять контроль над ситуацией, а именно это сейчас и происходило. Перед глазами все плыло, на языке оказался отвратительный привкус желчи, живот скручивало так, будто ее вот-вот вырвет, ноги и руки заледенели и не желали подчиняться воле Жасмин. На нее и так слишком многое свалилось за последнее время, а теперь еще и магия, в которой Жасмин ровным счетом ничего не понимала.
— Простите, госпожа, — Джафар глубоко поклонился. — Налить вам воды?
Жасмин резко кивнула. Прохладная жидкость немного успокоила, а магия Джафара невесомо прикоснулась к волосам и ослабила головную боль.
— Говори уже! Мое терпение на исходе, — нетерпеливо повторила султанша.
Джафар вернулся на свое место, продолжая странно смотреть на Жасмин.
— Дело в том, что некоторые маги — их называют менталистами — могут влиять на сознание людей, внушить нужные мысли, эмоции, чувства. Заставить поступать так, как им хочется.
— Сделать полностью послушными их воле? — уточнила Жасмин и передернула плечами: возможности магов откровенно пугали.
— Верно, госпожа. Это один из сложнейших и могущественнейших разделов магии. Малейшая потеря контроля — и жертва придет в себя, если внушение поверхностное. В худшем же случае можно свести человека с ума, — Джафар поморщился, как от не очень приятных воспоминаний. — Сейчас я не могу сказать точно, в чем заключался план Ноэма, но Аграба — выгодная добыча со многих сторон. Магические потоки здесь достаточно сильны.
— Говорят, мои предки заключили сделку с шайтаном, — хмыкнула султанша и начала осторожную атаку на ферзя Джафара, — с тех пор Аграбу не одолеет ни один внешний враг.
— Не уверен насчет шайтана, но какие-то магические покровители у города определенно есть, — Джафар разгадал ее маневр и контратаковал. — Уверены, что хотите закончить партию сейчас? Вы ослаблены, госпожа.
— Боишься проиграть? — слабо улыбнулась Жасмин.
Шахматы — единственное, на чем можно было сосредоточиться, чтобы не удариться в позорную истерику.
— Я не проиграю, госпожа. Что ж, позвольте, я расскажу свою версию событий. Ноэм попытался вас подчинить. Чего он хотел? Вашей руки? — Жасмин кивнула. — Так я и думал. Очевидно, все вышло не совсем так, как он предполагал. Не ошибусь, если скажу, что Гюлай хатун он подарил после того случая, о котором вы вспомнили.
Джафар уже успокоился и говорил абсолютно безэмоционально, но ледяная ярость внутри Жасмин не собиралась затихать. "Никто не смеет читать мои мысли! — зло думала султанша. — Они мои, и только мои! Не позволю!" Жасмин прокляла про себя и Ноэма за его бесстыдные манипуляции, и Джафара за его стремление везде засунуть нос. Хотелось как-то выплеснуть эмоции, сломать что-нибудь, разбить, однако Жасмин подавила гнев и делано равнодушно кивнула:
— Гюлай хатун появилась позже.
— А ее убийством вас подставили. Темные маги мстительны. Шах.
— Я заметила, — Жасмин пришлось перейти в оборону. — Поэтому отец так отреагировал? Внушение?
— Именно, госпожа, вы схватываете на лету. Причем внушение очень качественное и глубокое — такое можно снять только после смерти мага. Ноэм силен и опасен, но у него есть серьезный недостаток: он не умеет ждать. Поэтому он вряд ли отступил надолго, скорее всего, готовит новый план. Нам нужно быть готовыми, и принять меры.
Жасмин кивнула, перебирая подвески на браслете.
— Какие меры ты предлагаешь?
— Прежде всего, кольцо, которое я вам подарил. Не снимайте его. И если кто-то или что-то, даже мелочь, покажется вам подозрительным, пожалуйста, сообщите мне незамедлительно. Проверьте своих доверенных людей, среди них могут быть шпионы. Я же пока попробую узнать что-нибудь о Ноэме.
Жасмин снова кивнула и погрузилась в свои мысли. Сложившаяся ситуация не радовала, и дело совсем не в черной ладье, угрожавшей красному ферзю. Джафар и Ноэм обучались у одного человека. "Могли ли они быть союзниками? — спросила себя султанша. — Слишком мало информации! Придется подождать, а ещё быть начеку. И избавиться от предателей".
Какое-то время слышался лишь негромкий стук передвижения фигур по доске. Джафар внезапно усмехнулся:
— Простите мою дерзость, принцесса. Говорят, вы побили Гюлай хатун.
— А ты, оказывается, собираешь гаремные сплетни, — с досадой махнула рукой Жасмин, но потом рассмеялась, вспоминая удивлённо-яростное лицо бывшей фаворитки султана. — Я и пальцем ее не тронула. Эта змея заявилась ко мне в покои, принялась угрожать и говорить гадости. Я отвернулась на секунду успокоить Раджу — Гюлай его раздражала, а ковер у меня дорогой, не хотела пачкать его кровью. Эта девица решила, что я ее боюсь и сказала что-то о моих умственных способностях. Далия — ты знаешь, она вспыльчива и очень предана мне, — всего один раз дала ей пощечину. Та закричала, что ее избивают, и вылетела прочь. Потом обходила меня и моих людей десятой дорогой. Я Далию даже не ругала, хотя стоило бы.
Джафар понимающе улыбнулся. Жасмин задумчиво дотронулась кончиком пальца до своего единственного слона, качнула его. Передумала, сделала ход конем, подперла щеку рукой, наблюдая за Джафаром. Он хмурил брови, что делал всегда, когда над чем-то размышлял, отчего его лоб чуть выше переносицы был испещрен едва заметными мимическими морщинами. Джафар ничем не отличался от обычного человека. Ничем, кроме наличия магии.
— Джафар, — он тут же поднял голову, — скажи, ты когда-нибудь применял внушение ко мне?
Маг со смешком откинулся назад, не сводя с Жасмин пристального взгляда.
— А вы уверены, что хотите знать, принцесса?
— Да, — Жасмин не опускала глаз.
— И вы уверены, что я вам не солгу?
— Можешь попробовать, — прищурилась Жасмин.
— Да, применял.
Сердце Жасмин испуганно замерло, руки моментально заледенели. Она не ожидала такого честного и пугающего ответа.
— Расслабьтесь, это было в самом начале нашего знакомства, я лишь немного улучшил ваше отношение ко мне, — после паузы продолжил Джафар, перевел взгляд на доску. — Вы очень плохо поддаетесь внушениям.
— Почему? — пересохшими губами спросила Жасмин.
— Трудно сказать, принцесса. Возможно, потому что вы рождены с помощью магии, возможно, потому что ваша воля достаточно сильна. Разум не книга, которую можно прочитать или переписать по своему усмотрению, а гораздо более сложная материя, не всегда объяснимая.
— Хочу, чтобы ты заколдовал меня снова, — султанша прикусила язык, но поздно: Джафар заинтересованно выгнул бровь и даже оставил в покое свою многострадальную пешку, которой, казалось, собирался пожертвовать.
— Мне нужно понять, как ощущается внушение, чтобы знать, когда беспокоиться, — пояснила Жасмин свою мысль; уши горели от гнева и беспомощности, султанша до боли не хотела быть чьей-то игрушкой.
— Неожиданно, — колдун заинтересованно подался вперед; в глубине черных глаз заплясали алые искорки. — А если я заставлю вас сделать что-то, о чем вы потом пожалеете?
Хотя вопрос был задан с добродушной иронией, Жасмин встревожилась. Идея изначально была глупая, но упрямство не позволяло отступить.
— Я уверена, что ты достаточно благоразумен, — глядя прямо в глаза темному магу, произнесла Жасмин, мысленно проклиная себя.
На губах Джафара заиграла ухмылка победителя. В голосе зазвучала уже знакомая Жасмин вкрадчивость:
— Не сейчас. Сейчас вы слишком напряжены и готовы к атаке.
— Я не хочу ждать до завтра, — повела плечом Жасмин, выражая свое недовольство вселенной.
Она устала, а ведь день едва перевалил за середину.
— Расслабьтесь, принцесса, — хмыкнул колдун и легко уклонился от пущенного султаншей кинжала: эта фраза, успевшая надоесть, стала последней каплей в чаше терпения.
Жасмин и не надеялась задеть Джафара, просто хотела хоть немного выплеснуть эмоции. Протянула руку, требуя вернуть ее вещь, закрепила кинжал на место.
— Я абсолютно расслаблена.
Джафар кивнул, насмешливо сощурился. И в следующий момент мир вокруг Жасмин поплыл. Блаженство волной окатило ее, и всё же султанша чувствовала себя как в тумане: за ней пристально наблюдают.
Не контролируя себя, она взялась за фигуру коня, переставила ее в совершенно невыгодное положение. Затем пропустила вражескую атаку на ферзя, которого смогла сохранить с большим трудом. Очнулась же Жасмин только после того, как партия была безнадежно проиграна.
— Вам мат, принцесса, — донельзя довольно шепнул Джафар. — Какой там счет? Кажется, сто пятьдесят: восемьдесят восемь. Красивые цифры, не так ли?
Жасмин помотала головой, приходя в себя. Щеки пылали от негодования. Неожиданно даже для себя султанша рассмеялась, сбрасывая напряжение.
— Наглец! У меня просто слов!
Джафар театрально поклонился.
— Зато теперь вы знаете, когда беспокоиться.
— Ты же говорил, я хорошо сопротивляюсь внушениям!
— На действия человека воздействовать проще, чем на мысли и принципы, как бы странно это ни звучало.
— И все же, ты выиграл нечестно. Это не считается.
— Вы все равно бы проиграли эту партию, принцесса.
— Не проиграла бы. А, впрочем, неважно. Давай еше раз, мой друг, — азартно предложила Жасмин.
Тонкие длинные пальцы Джафара быстро расставили фигуры по местам. Жасмин уже занесла руку над пешкой, чтобы сделать первый ход, но к играющим подошел запыхавшийся Расул.
— Паша. Султанша. Простите, но у меня срочные новости.
Жасмин и Джафар переглянулись.
— Говори.
— В город прибыл шехзаде Ахмед.
У человека две любимые игрушки — собственная судьба и чужие чувства. ©
Джафар мысленно скривился. Как же невовремя! Принцесса и так в крайне дурном настроении, раз начала кидаться кинжалами в ответ на безобидные шутки.
Кончики пальцев Жасмин едва заметно вздрогнули, но принцесса больше ничем не выдала своего напряжения.
— Я пойду подготовлюсь к встрече гостя, — кисло улыбнулась Жасмин. — Паша, Расул ага, увидимся позже, — кивнув на прощание, султанша удалилась.
Джафар же направился к султану. Как великий визирь, он должен был присутствовать при встрече шехзаде, что, впрочем, не так уж и плохо — можно самостоятельно оценить масштаб катастрофы, грозившей Аграбе. Расул бодро шел рядом с визирем, докладывая все, что ему удалось узнать, однако мысли Джафара занимал отнюдь не неудачный жених принцессы.
— Чудесно, — прервал Джафар подчиненного у массивных дверей, за которыми ждал султан. — Действуй по старой схеме. Я хочу знать все об этом шехзаде: что он ест, где спит, с кем разговаривает, о чем мечтает. Но постарайся без смертей — нам не нужны неприятности с Лираком.
Зал, в котором принимали иностранных посетителей, был огромным. На верху широкой лестницы стоял султанский трон, украшенный золотой резьбой, на ступенях разместилась стража. Джафар занял свое место справа сзади от трона. Султан, как и следовало ожидать, почти подпрыгивал от нетерпения.
— Джафар! Я так рад тебя видеть! Просто замечательно, что прибудет еще один шехзаде! Да благословит Аллах его и весь его род!
— Аминь, повелитель, — услужливо склонился Джафар.
Как же его раздражал султан! От ребенка на троне пользы больше — можно хотя бы его не слушать. Это воодушевление, по мнению Джафара, было абсолютно лишним.
Наконец стража объявила о прибытии шехзаде Ахмеда. Мальчишка ничем не отличался от многих ранее приезжавших в Аграбу претендентов. Не низкий, но и не очень высокий, черноволосый и темноглазый, он был полон надменности и смотрел на всех так, будто видеть его — огромная честь, которую никто из присутствовавших не заслужил. Сквозь зубы бросал традиционные фразы приветствия и явно скучал. Султан, увлеченный мечтами, этого не замечал, радостно рассказывал какую-то историю и поминутно справлялся о дочери. Жасмин не спешила, а Джафар в сотый раз за этот бесконечный прием вспомнил о Ноэме.
Ноэм. От одного имени внутри поднималась клокочущая ярость. Ноэм всегда был любимым учеником Мастера, даже после того, как предал его. Сколько раз Джафар слышал: "Ноэм с первого раза выучил заклинание!" "Ноэм никогда не допускал таких глупых ошибок!" Что бы Джафар ни делал, Ноэм справился бы в сто раз лучше, и это раздражало. Мастер был вынужден скрываться от Ноэма, который горел жаждой убить учителя, но все равно восхищался им. Джафар ни разу не видел Ноэма, но знал о нем многое. Слишком многое, пожалуй. "Ты забрал у меня Мастера, ты отравил всю его жизнь, ты карающим мечом висел над моей головой все время обучения. И теперь, когда я наконец свободен, ты снова врываешься в мою жизнь, грозя уничтожить все, над чем я работал столько лет! — зло думал Джафар. — Неужели ты тоже здесь из-за лампы? Не позволю!" — Джафар сжал в руке ключ от пещеры чудес, который всегда носил с собой.
Хотелось немедленно кого-то убить, а вместо этого маг вынужден выслушивать пустые разговоры. Раздражало и выводило из себя все. И наглый шехзаде, и бестолковый султан, и принцесса, явно недооценивавшая угрозу. Джафар глубоко вдохнул и представил, как он медленно и жестоко убивает Ноэма. Как алая, теплая кровь сочится между пальцев, как надменность вместе с кровью стекает с красивого лица, как глаза расширяются от боли и страха, как с хрустом ломаются кости, как Ноэм захлёбывается криком, не в силах облегчить свои муки. Некоторые люди из свиты шехзаде Ахмеда побледнели и схватились за горло.
К их счастью, двери сбоку распахнулись, отвлекая Джафара, и в зал вплыла султанша, окруженная личной охраной. Ахмед вел себя так, словно ему принадлежал весь мир, но выглядел при этом как ребенок, первый раз избавившийся от опеки отца и невесть зачем напяливший королевскую корону. Жасмин же была настоящей королевой. Ни одного суетливого движения, ни одного лишнего взгляда. Шелковое темно-фиолетовое, почти черное, богато украшенное золотом платье, подчеркивающее утонченность фигуры, высокая золотая корона, принадлежавшая раньше Будур султан, кольца на изящных руках: золотая печать управляющей гарема, аметистовый цветок, определитель ядов, хиджаб, оставлявший видимым только часть смугло-янтарного лица, выразительные темные глаза, в которых утонул бы любой поэт, плавные жесты.
— Шехзаде Ахмед, я рада видеть вас, — медоточивым голосом мурлыкнула Жасмин, от сахара в ее голосе можно было скривиться.
Очевидно, Джафар ошибся, и принцесса была не в дурном, а в отвратительном настроении. Ахмед же широко распахнул глаза в ответ и даже приоткрыл рот. Джафар усмехнулся про себя — умеет девчонка произвести впечатление. Жасмин бросила на мага быстрый смеющийся взгляд, будто разделяя с ним позабавившую ее шутку. Джафар дернул уголками губ в ответной улыбке. Шехзаде все-таки выдавил из себя соответствовавшие случаю слова, но, переведя глаза ниже, снова потерял дар речи. На этот раз от страха, когда Раджа, раньше скрытый платьями служанок, подошел к хозяйке и ткнулся ей носом в ладонь. Тигру было невыносимо скучно на церемониях.
Жасмин ласково провела рукой по загривку Раджи, наслаждаясь чужим страхом. Как она была восхитительна, когда не скрывала свою темную сторону! Как блестели ее глаза, как сияла насмешливая улыбка! Жасмин так откровенно любовалась собой, что и другие невольно не могли отвести взор. Джафар вспомнил, как держал ее в объятьях во время танца, как билось ее сердце, и почувствовал невыносимое возмущение от одной мысли о том, что такой черный бриллиант мог достаться Ноэму. Аграба и ее принцесса принадлежали только Джафару, и он не собирался их ни с кем делить!
* * *
Жасмин скучала. Очередной шехзаде ничего из себя не представлял. Церемонии приветствия интересны первые раз пять, потом надоедают до невозможности. Впрочем, Ахмед весьма забавно испугался Раджи, что немного скрасило день султанши. Жасмин мысленно потирала руки, обдумывая, как можно использовать этот страх. День тянулся слишком долго, и Жасмин предвкушала отдых в своих покоях, но сперва необходимо было поговорить с Джафаром: во-первых, он отвечал за расположение гостя и мог помочь с планом по устранению шехзаде, а во-вторых, ей не давала покоя магия и связанные с нею опасности.
Вечерний душный воздух пьянил цветочным запахом, заставляя забыть о невзгодах прошедшего дня. Громко стрекотали цикады. Жасмин ощутила внезапный прилив сил. Она скинула туфли, ступая на особую траву, не колючую от постоянно палящего солнца. Тяжелые кованые двери зверинца скрипнули, отрезая от остального мира. Здесь царили иные законы, звучали иные звуки. Тихо шуршала трава под лапами какого-то хищника, доносилось утробное рычание, неслышно пищала жертва. Никто, кроме Жасмин и Джафара, не смел заходить в зверинец ночью — это грозило мучительной смертью.
Раджа был весел и игрив, прикусывал руки хозяйки, напрыгивал на нее, переворачивался на спину, подставляя живот, и Жасмин не сдержала улыбки.
— Ты мой красавец! Умница! Просто молодец! Как ты напугал сегодня этого павлина! — Жасмин поцеловала Раджу в большой мокрый нос, отчего тигр недовольно фыркнул. — Ладно, пойдем-ка искать нашего визиря. Он, наверное, у фонтана ждет.
Джафар и правда обнаружился сидящим у фонтана. Увидев султаншу, он встал и подстроился под ее степенный шаг.
— Ставлю на пять дней. После этого Ахмед сбежит без оглядки, — бросила Жасмин.
— Неделя, — принял ставку Джафар, — думаю, что он не раскрыл все свои карты.
— Ты видел, как он отшатнулся при виде Раджи? Пять дней — это еще много.
— Ну, он же еще не знает, что вы спите в одной кровати. И вряд ли вы будете говорить об этом.
Жасмин улыбнулась, но тут же ее словно окатило ледяной водой. Это чувство мимолётной радости. Было ли оно естественно? Жасмин вспомнила, насколько непринужденно Джафар заставил ее проиграть партию в шахматы. А ведь это всего лишь развлечение. Неужели так же легко можно проиграть свою жизнь?
— У меня к тебе просьба, мой друг, — твердо заявила Жасмин. — Научи меня сопротивляться внушению.
Колдун нахмурился:
— При всем уважении к вам, принцесса, вы не обладаете магическими способностями.
— Ну и что? Я же пью зелья, они действуют.
— Зелья это другое. Магия разума — самая сложная, и далеко не каждый колдун ей владеет. Послушайте, принцесса, — Джафар поднял руку, не давая себя перебить, — у вас на пальце мощный артефакт, который не позволит даже ваше настроение считать, не говоря уже о том, чтобы подчинить вас. А с Ноэмом я разберусь, обещаю. Вам не о чем беспокоиться.
Жасмин и не думала отступать. Она остановилась, вынуждая Джафара тоже замереть и развернуться к ней. В густых сумерках глаза Джафара казались черными, будто две бездны, но Жасмин не боялась смотреть в них.
— Кольцо можно снять.
— Принцесса, — вздохнул Джафар, — говорят, глаза — зеркало души. Вы очень часто смотрите в глаза другим людям.
— Конечно, — кивнула Жасмин, — не только в глаза, но и на лицо, так часто можно узнать истинные чувства людей.
— Вы правы. Но это работает и в другую сторону. Поверьте, Ноэм никогда в жизни не смог бы повлиять на вас, если бы вы смотрели, скажем, в пол, как все другие девушки.
Жасмин возмутило это сравнение.
— Я султанша! Я не собираюсь прятаться!
— Разумеется, принцесса. С моей стороны было бы глупо рассчитывать на это. Однако будьте внимательнее и хотя бы не поддерживаете долгий зрительный контакт. Так, как сейчас, например.
Жасмин поняла, что уже неприлично долго разглядывает Джафара, и отвернулась.
— Постарайся побыстрее решить проблему с Ноэмом, — с досадой сказала она.
— Я же пообещал.
— Как будто слово мага что-то стоит!
— О, принцесса, только слово мага и имеет вес.
* * *
Горький, резкий запах трав ударил в нос, едва Джафар переступил порог дома. Вывеска любезно сообщала, что здесь, в лавке Айше хатун, можно было приобрести разные зелья и магические предметы. Сам дом же представлял собой смесь хранилища ингредиентов и лаборатории: на полках от пола до самого потолка всякие заспиртованные уродцы плавали в банках, рядом лежали пучки трав, торчала чья-то шерсть. На некоторых полках разместились готовые зелья в хрустальных флаконах, мерцая разными цветами. На прилавке горели три криво прилепленные свечи, света которых не хватило бы человеческому глазу. Но Джафар не был человеком.
— Джафар? Какой сюрприз, — по лестнице со второго этажа спускалась очаровательная женщина.
Элизабет Малефуа, известная в Аграбе как Айше, обладала весьма странными чертами лица, которые по-отдельности не казались красивыми: небольшие глаза, слишком тонкие губы, белесые, похожие на ниточку брови, само лицо какое-то треугольное, но было в Элизабет что-то необычное, что заставляло мужчин поголовно ронять челюсти от восхищения и терять самообладание при виде белокурой девушки. Впрочем, Джафар знал ее секрет. Элизабет была вейлой — прекрасным созданием, способным очаровать любого мужчину. Магия искрилась в ее крови, обманчиво спокойная, мощная, горящая.
Джафар не стал тратить времени на приветствие. Одним плавным движением пересёк комнату, поднял Элизабет за горло, прижал к стене.
Вейла выпучила глаза, ее ногти превратились в острые загнутые когти, до крови вонзились в руку Джафара, но он не ослабил хватку. Из глубины дома выскочил перепуганный слуга, Джафар взмахом посоха заставил его упасть ничком. Из-за клокочущей ярости заклинание получилось слишком сильным, и Джафар не был уверен, что слуга когда-нибудь сможет встать. Впрочем, колдуна такие мелочи мало интересовали.
— Как ты посмела меня предать? — яростно зашипел Джафар.
Лишь когда Элизабет начала задыхаться, он позволил ей сделать маленький вдох.
— С ума сошел? — прохрипела Элизабет.
На ее густых ресницах блестели слезы, лицо застыло в выражении обиды.
— Ах, милая, — снова сжав горло вейлы, нежно пропел Джафар, — я думал, мы друзья. Я думал, мы договаривались. Я думал, ты должна сообщать мне о каждом маге в этом проклятом государстве, если не хочешь лишиться головы!
Джафар грубо отшвырнул Элизабет и брезгливо скривился. Она не удержалась на ногах и упала на лестницу, но тут же встала.
— Не смей мне угрожать! Ты и пальцем меня не тронешь! — закричала Элизабет, в ее глазах, вопреки словам, виднелся страх.
— Неужели? — Джафар издевательски глянул на ее шею, на бледной коже которой расцветали уродливые синие пятна.
— Янга тебя убьет, если со мной хоть что-нибудь случится.
— Ты наивна, Элизабет, — Джафар снова схватил ее за горло, уже не так сильно, — я же не оставлю улик. Мало ли, что с тобой случилось. Может, это был тот самый колдун, которого ты от меня скрываешь?
— Кара ага! — испуганно пискнула Элизабет. — Его звали Кара ага. Отпусти, я все расскажу.
Джафар отстранился, Элизабет с опаской проскользнула мимо него.
Они сидели в гостиной, не зажигая свеч. Джафар листал списки покупателей за последний год и потягивал дорогое красное вино из бокала, пока Элизабет рассказывала все, что знала о Каре аге.
— Странный тип. Весь в черном, лицо плывет — морок, думаю. Не такой хороший, как у тебя. Немногословен, зато платит щедро. Сильный, грубый, м-м, — Элизабет щёлкнула пальцами, пытаясь вспомнить слово, — неотёсанный.
Джафар задумался. Кара покупал как раз те зелья, которые мог бы использовать Ноэм. Немного настораживал морок: Ноэм, по словам мастера, умел создавать полноценные фальшивые личины. Да и грубость — не то качество, которое проявил бы Ноэм, стремясь остаться незамеченным. Совпадение? Или это его приспешник?
— Почему ты не рассказала мне, Элизабет? — с ноткой горечи спросил Джафар.
— Те, кто покупает у меня товар, предпочитают оставаться в тени. Не хотелось бы с ними ссорится. Да и мало ли кто заходит — проезжие, купцы, просто зеваки, — всех и не припомнить, и не перечислить. И, Джафар, я же просила называть меня Айше, пока я здесь.
— Тебе не идет это имя, — Джафар нахмурился, перечитал запись в списке. — Это разве не ага из охраны принцессы?
— Возможно, — Элизабет даже не удосужилась посмотреть.
Джафар же был обеспокоен. Ага приходил регулярно и покупал снотворные, успокоительные, энергетические, обезболивающие, восстанавливающие зелья. "Если принцесса пьет столько зелий, неудивительно, что у нее участились мигрени. Это же отрава в чистом виде," — подумал Джафар и решил, что необходимо поговорить с Жасмин.
— Еще что-нибудь, что ты забыла мне сказать? — сквозь зубы поинтересовался Джафар.
— Мастер обещала скоро приехать. Через неделю-другую. Может, месяц, — повела плечом Элизабет.
Это известие Джафара не обрадовало: с учительницей Элизабет его связывала давняя вражда.
— Джафар, — негромко позвала Элизабет. — Прости, если я огорчила тебя. Мне очень жаль.
Она остановилась напротив его кресла. Волосы вейлы немного вились и, небрежно растрепанные, окружали ее голову, будто нимб. Платье чуть сползло, открывая взгляду мраморно-белое, худое плечо. Весь облик дышал каким-то неземным великолепием, но Джафар раздраженно дернул щекой. Элизабет его отвлекала.
— Вовсе тебе не жаль.
— Неужели ты так переживаешь из-за смертной? — легким перезвоном колокольчиков засмеялась Элизабет.
Этот смех, это легкомысленное отношение вывели Джафара из себя. Он мгновенно встал, снова схватил Элизабет за горло и прижал к ближайшей стене.
— Не твоего ума дела, о чем я переживаю!
Резким, порывистым движением Элизабет подалась вперед и прижалась к губам Джафара. Он отпрянул от неожиданности и отвращения. Вейлы впитывали эмоции людей, становясь сильнее, а страсть не просто человека — мага — давала неплохой заряд энергии. Быть пищей Джафару совсем не хотелось, особенно, когда Элизабет предала его.
— Не знаешь, где найти Кара агу? — как ни в чем не бывало спросил Джафар, отступив на пару шагов.
— Он давно уже не заходил. Раньше любил выпить у Ямана аги. Если искать, то только там, — Элизабет быстро взяла себя в руки.
— Благодарю. Ты мне очень помогла. Если вдруг этот Кара появится еще раз, дай мне знать. Я в долгу не останусь, милая, — сказал Джафар, поднимаясь, чтобы уйти.
— Джафар, — окликнула Элизабет.
Ее ледяные глаза странно блестели.
— Нет, ничего, — покачала ведьма головой. — Это нечестно, ты так не думаешь? У всего есть цена.
— Конечно, — кивнул Джафар. — Если бы ты предупредила меня сразу, получила бы награду. А так скажи спасибо, что я тебя не убил. До свидания, милая.
— Au revoir, mon chéri(1), — негромко прошептала Элизабет.
* * *
Трактир Ямана аги напоминал бордель. Достаточно просторный зал был забит до отказа; между столиками сновали женщины с подносами, едкий дым кальянов заволакивал высокий потолок. Мелкие торговцы и рабочие вороватого вида пили, ели, громко кричали, требуя добавки, хохотали, отпускали сальные шуточки, глядя на танцовщиц в откровенных нарядах. Людской гомон, звон опускаемых на стол стаканов, стук ложек, звуки пьяной драки, стоны блудниц, доносившиеся со второго этажа — все это было противно Джафару. "Животные, — поморщился маг. — Как только с Ноэмом будет покончено, прикрою это заведение, а хозяину голову отрублю. Нет, лучше буду убивать его долго и мучительно. Подумать только, устроил рассадник разврата в столице!"
Чтобы не плодить ненужные слухи, Джафар еще на входе накинул магическую личину угрюмого и косого торговца, благо, таких в трактире было множество. Колдун устроился в углу, заказал для вида дешевого вина, и принялся высматривать в толпе Кара агу. Из воспоминаний Элизабет Джафар примерно представлял, кого нужно было искать, кроме того, мага, даже слабого, Джафар мог отличить от простых обывателей. Оставалось только дождаться его.
1) до свидания, мой друг(франц.)
Жасмин, придерживая платье, поспешно шла по коридору, отдавая распоряжения одной из своих служанок, Ягмур. Скоро должен был закончиться Совет Дивана(1), и ей не терпелось узнать его итоги. Не зря же султанша встала ни свет ни заря и успела еще раз переговорить со сторонниками в Совете? Джафар по возвращении не терял времени даром и попытался воспользоваться опалой султанши и увеличить свои полномочия, что никак не входило в планы Жасмин — делиться, особенно властью, она не любила. "Право слово, лучше бы он за Ноэмом охотился с таким усердием, с которым добивается расширения полномочий", — с раздражением думала Жасмин. Пальцы беспокойно перебирали край рукава.
За стеной раздался нестройный гул голосов, что ознаменовало конец Совета и мучительного ожидания. Жасмин почти не сомневалась в успехе, но все же с замирающим сердцем ждала, надеясь угадать по лицам пашей, какое решение было принято. Первым не вышел — вылетел с перекошенным лицом Эмин паша — ставленник Джафара в Совете. Высокий, прямой как жердь, лысый, с черной кудрявой бородой, он производил впечатление надменного и бестолкового человека, однако был неплохим исполнителем. Эмин паша славился своей ненавистью к женщинам, чем ужасно не нравился султанше.
"Победа!" — радостно заметила Жасмин, наблюдая, как Эмин паша ругает своего слугу.
Тем временем из дверей, переваливаясь своим круглым телом, выплыл Батур паша, добродушно кивая налево и направо окружившим его агам. Султанша, усмирив радость, вышла навстречу визирям. Эмин, поклонившись и пробормотав ругательство сквозь зубы, поспешил скрыться. Батур же заулыбался.
— Султанша, — наклонил он голову, которая в тюрбане смотрелось почти смешно, — рад видеть вас.
— Госпожа, — сияя улыбкой, выскочил Огюз паша. Это было его первое заседание, на котором принимались столь важные решения.
— Батур паша, Огюз паша, — слегка кивнула Жасмин. — Иншаллах, вы принесли добрые вести?
— Госпожа, — нетерпеливо ответил Огюз, — вести добрые, очень добрые. Повелитель, выслушав всех, запретил Джафару даже думать о его идее.
Жасмин против воли улыбнулась такой пылкости. Огюз паша, самый молодой член совета — ему едва исполнилось тридцать пять, очень хотел оправдать ее доверие, ведь именно Жасмин настояла на его назначении на пост покойного Мехмета паши.
— Вы отлично справились. Благодарю вас, Батур паша, Огюз паша.
— Служить династии — лучшая награда, — начал было Огюз, но его прервали.
— Жасмин султан, — раздался тихий бархатный голос.
Султанша обернулась, не прекращая улыбаться. Джафар в окружении остальных визирей показался в дверях зала Советов. По его бесстрастному лицу ничего нельзя было прочитать, но где-то в глубине глаз притаилась досада. Ничего больше не сказав, Джафар отправился в свой кабинет, Жасмин, попрощавшись со сторонниками, неспешно пошла следом, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию. Настроение было приподнятым и игривым, Жасмин с каким-то особым наслаждением предвкушала разговор — в ней, несмотря ни на что, оставалось умение радоваться маленьким победам.
Кабинет Джафара как нельзя лучше отражал сущность владельца: никакой бросавшейся в глаза роскоши, однако вся мебель и отделка из самых дорогих материалов. На большом и массивном столе аккуратными стопками лежали указы, планы, прошения. Жасмин небрежно отодвинула документы и присела на край стола, ожидая реакции визиря.
* * *
Джафару надоела эта игра. Султан запутался в чарах Ноэма, как муха в паутине, и воздействовать на него магией попросту опасно, а сам по себе этот сумасшедший старикашка не способен мыслить здраво.
"А принцесса какова! Наглая девчонка, — мысленно возмущался Джафар, — потеряла печать султана, а теперь смеет ставить палки в колеса. Аграбе нужна война, а мне нужна власть. Этот фарс отвратителен. Еще и села на мой стол, будто других мест нет". Как же Джафар мечтал в эту секунду обладать лампой с джинном! Он бы поставил на колени всех несогласных с его волей, а потом...
Но показывать свое недовольство не стоило. Судя по насмешливому блеску глаз султанши, она ждала досады Джафара и была бы рада ей. Принцесса всегда была любопытной и жадной до чужих эмоций, и доставлять ей удовольствие Джафар не хотел. Не теперь. Визирь медленно выдохнул, беря эмоции под контроль.
— Поздравляю с победой, принцесса, — сквозь зубы процедил Джафар.
— О, ерунда, — довольно улыбнулась Жасмин. — Право, ты так настроил против себе некоторых беев и пашей, что мне не стоило ни малейшего труда убедить их тебе помешать.
— Аграбе нужна война, принцесса. А ваш отец не согласится напасть на Широбат.
— Отца можно убедить. Не сразу, конечно, но я это сделаю. А расширять твои полномочия на неопределенный срок — непрактично. Власть очень увлекает, от нее трудно отказаться, — Жасмин, вздернув подбородок, с вызовом посмотрела на Джафара.
Он ничего не ответил, задумчиво разглядывая султаншу. Она искренне торжествовала, и в ее облике читалась такая незамутненная гордыня, что, пожалуй, в ином месте ее бы сожгли на костре. "Смейся, принцесса, пока можешь, — неожиданно мягко усмехнулся Джафар, — партия еще не закончена".
Столкновение взглядов прервал Догу ага, привратник султана, подкупленный Жасмин. Он с поклоном протянул принцессе два запечатанных свитка и прошептал ей что-то на ухо. Жасмин удивленно подняла брови, привычным движением протянула слуге пару монет и жестом приказала удалиться.
— Это от Дефне султан, — нахмурилась принцесса. — Одно мне, другое отцу. Интересно, что тетушке нужно от него?
Джафар почувствовал легкую тревогу: Жасмин и ее теток связывали неприязненные отношения, и просто так Дефне султан писать бы не стала. Принцесса тем временем вскрыла письмо, предназначенное султану, и пробежалась глазами по тексту. Ее лицо выразило сначала недоумение, затем обеспокоенность, гнев и даже страх. Сделав несколько глубоких вдохов, Жасмин молча протянула письмо Джафару, а сама сорвала печать со второго свитка. Визирь же стал читать:
"Мой султан, мой бесценный брат, моей жгучей тоске от разлуки с Вами нет предела. Аллах ведает, что я умерла, когда умер мой первый муж, но Его милостью я возродилась. Тысячи и тысячи благодарностей Аллаху, который одарил меня радостью. В нашей семье родился султанадзе(2) Баязид. Я надеюсь через несколько месяцев прибыть в столицу, чтобы самой увидеть Ваше прекрасное лицо и услышать Ваш чарующий голос, мой брат. Я, мой муж и мой сын шлем Вам множество приветствий и целуем ваши руки.
Молюсь о Вашем здоровье.
Ваша сестра, Дефне султан"
Такое короткое письмо с одним-единственным известием значило очень многое.
Джафар быстро выделил главное: у сестры султана родился сын, который, подстрекаемый матерью, вполне мог заявить права на трон Аграбы.
Джафар перевел взгляд на принцессу: она нахмурилась и даже немного покраснела.
— Дефне султан сообщает, — процедила Жасмин, — что намерена прибыть в столицу вместе с сыном, как только он сможет спокойно перенести путешествие, и требует не чинить ей препятствий. Лживая, лицемерная змея! — султанша нервно заходила по комнате. — Значит, так она хочет отомстить Валиде? Не дождется! Я единственная законная наследница. Я не позволю ей разрушить все! Я не отдам ей трон.
Она яростно посмотрела на Джафара, будто это он бросил ей вызов.
— Принцесса, — осторожно вмешался визирь в надежде направить мысли Жасмин в продуктивное русло, — думаю, эту проблему следовало бы решить как можно скорее.
— Нет! — отрезала Жасмин, поняв его с полуслова. — Я разберусь сама. И если хоть один волосок упадет с головы этого ребенка, тебе не сносить головы, — и, кинув предостерегающий взгляд на Джафара, принцесса поспешно покинула его кабинет.
Маг тяжело вздохнул. Если бы сегодня дежурил не Догу ага, Жасмин даже не узнала бы, что у нее родился брат. По мнению Джафара, девчонка, при всех своих достоинствах, принимала некоторые ситуации слишком близко к сердцу, что мешало ей рассуждать здраво. Этот ребенок — угроза, и единственный выход: убить его, пока он еще мал.
* * *
Нож с негромким стуком вонзился в дерево. Жасмин дала знак служанке принести его назад вместе с брошенными ранее. Султанша уже немного успокоилась и была готова обдумать создавшееся положение. Итак, у нее родился брат. Султанадзе Баязед, сын Дефне султан. Вообще-то, султанадзе прав на трон не имели, но у действующего султана не было сыновей, что создавало определенные затруднения в порядке престолонаследия. До сих пор не было сыновей и у сестер повелителя — во многом этому поспособствовала Будур султан — так что считалось, что следующим султаном должен стать муж Жасмин или ее сын.
Но сын у султанши появится нескоро, если вообще появится, а здесь — готовый наследник. Только подрасти чуть-чуть — и можно править. Это известие перевернет всю дворцовую жизнь, заставит всех недругов Жасмин сплотиться вокруг этого ребенка. Да и Дефне султан сделает все, чтобы насолить дочери Будур и посадить сына на трон.
Дефне султан, младшая дочь султана Баязида — деда Жасмин, когда-то благосклонно относилась к Будур, тогда еще фаворитке шехзаде. Очень любила Дефне и маленькую племянницу. Но когда султан Мурад взошел на престол, Будур что-то не поделила с мужем Дефне, и тот был казнен по ложному обвинению, а Дефне султан, почти обезумевшую, снова выдали замуж и отослали в дальнюю провинцию. Она возненавидела нового мужа, Будур и заодно Жасмин.
"Если бы я поехала не к Хатидже султан, а к Дефне, — с досадой подумала Жасмин, — отец же предлагал. Тогда бы... Хотя, — перебила себя султанша, — что "тогда"? Что бы я сделала? Убила нерожденного брата? Брат. Я всегда мечтала о брате. Хотела, чтобы он снял бремя власти с моих плеч. А теперь мечтаю избавиться от этого ребенка. Брат. Интересно, какой он? Если его воспитанием займется Дефне, он меня возненавидит, я уверена. Но что же делать?"
Жасмин прислонилась к ближайшему дереву, пытаясь успокоиться и сдержать слезы. Ей было обидно и больно от осознания того, что Дефне султан пойдет на все ради мести и сын — всего лишь пешка в ее руках. "Мы могли бы быть настоящей семьей, тетя. Радоваться и печалиться вместе, — горько думала Жасмин, вспоминая детство. — Мы одной крови, почему же ты так меня ненавидишь? Зачем хочешь впутать ребенка в эту игру?"
Жасмин как наяву увидела блестящие синие глаза Дефне султан, услышала ее нежный голос: "Какая красавица! Вся в маму. Много сердец разобьешь!" — и теплый, ласковый смех. Как давно это было!
Но следом за радостными и светлыми воспоминаниями пришли другие, мрачные. Холодные, злые глаза. Стальные пальцы, вцепившиеся в предплечья Жасмин. Искусственная улыбка и колючий голос. "Веселись, пока можешь, змея. Скоро ты будешь гореть, как твоя любимая валиде!" Это было чуть больше года назад. "Она знала? Или, скорее, планировала, — предположила Жасмин. — Ничего, мы еще посмотрим, кто кого, тетя". Одна часть султанши кричала о том, что ребенок — угроза, от которой следует избавиться как можно скорее, а другая не позволяла поступить так с родной кровью. Это противоречие убивало.
— Госпожа, — внезапно раздался голос Билги хатун.
Жасмин постаралась выжать улыбку.
— Надеюсь, ты не слишком долго меня искала, — произнесла султанша, заметив усталый вид хазнедар.
— Ну что вы, госпожа, — с легкой иронией ответила та, — всего лишь проверила ваши покои и прошлась по зверинцу.
— Извини, — вполне искренне сказала Жасмин, — в следующий раз пошли служанку на поиски.
— Простите мою дерзость, госпожа, но на вас лица нет. Я могу чем-то помочь? — к сожалению или к счастью, Билги хатун всегда была очень проницательна.
— Все в порядке, Билги хатун, — привычно солгала Жасмин. — Так зачем ты меня искала?
Старушка недоверчиво покачала головой, но все же перешла к делам гарема. Султанша слушала, но не слышала, о чем говорила хазнедар. В конце концов Жасмин махнула рукой:
— Давай попозже об этом поговорим.
— Госпожа, — Билги хатун ласково прикоснулась к плечу султанши, — я же вижу, вас что-то сильно тревожит. Я не настаиваю, но вы всегда можете на меня положиться. Я не подведу вас, госпожа моя.
Жасмин благодарно улыбнулась.
— Я знаю, Билги хатун. И, возможно, мне скоро потребуется твоя помощь. А пока можешь идти.
Султанша рассеяно бродила по зверинцу, не в силах ни на чем сосредоточится. Нужно было разработать план по устранению султанадзе, разобраться с делами гарема, сделать что-то с шехзаде Ахмедом...
Последний как назло тут же появился из-за деревьев, сияя надменной улыбкой. Жасмин ощутила навязчивое желание убивать, однако пришлось взять себя в руки и вежливо поприветствовать иностранного гостя:
— Шехзаде Ахмед! Какая приятная встреча! — "Жаль, что Раджа где-то играет и не может его покусать. Или хотя бы припугнуть".
— Жасмин султан! Вы необыкновенно прекрасны!
— Благодарю, — холодно кивнула Жасмин.
Она честно попыталась задать несколько простых вопросов о политике, но поняла, что шехзаде Ахмед ничего не смыслит ни в управлении государством, ни в торговых делах. Разговор не складывался, Ахмед злился, Жасмин тоже была недовольна, но старалась сдерживать свой гнев.
"Как же они все надоели! — яростно думала султанша у себя в покоях. — Бестолковые, наглые, самовлюбленные павлины. Ничего не понимают, зато мечтают о троне. И за такого вот мне предлагают выходить замуж. О Аллах, дай мне терпения!"
Жасмин понимала, что стала чаще терять контроль над собой, но ничего не могла поделать. В последнее время все летело под откос.
* * *
Вечером Далия пестрой птичкой впорхнула в спальню Жасмин, заговорчески улыбаясь.
— Госпожа, у меня для вас сюрприз!
Далия чуть подпрыгивала на месте от нетерпения.
— И что же случилось?
— Письмо, вам написали письмо! — Жасмин невольно насторожилась, но Далия быстро развеяла опасения. — От Озана аги.
Жасмин выдохнула. Озан, поэт и ее поклонник, вряд ли написал что-то плохое, скорее, Жасмин ожидала очередная ода в ее честь.
— Давайте прочитаем, госпожа, пожалуйста, — Далия достала исписанный пергамент, не пытаясь скрыть своего любопытства.
Жасмин самой было интересно узнать, что же сочинил Озан, но она не могла не подшутить над Далией, и потому нарочито небрежно бросила:
— Нет пока. Сейчас поздно уже, завтра тоже некогда будет — сама понимаешь, нужно поговорить с визирями и так далее. Может, послезавтра прочитаю, но это не точно, столько дел…
— Госпожа! — не выдержала Далия, — умоляю, давайте сегодня прочитаем. Я же умру от любопытства! У меня уже сердце разрывается! — и схватилась за правую сторону груди.
Жасмин, на этот раз, не заставила себя долго уговаривать и со смешком приняла свиток из рук Далии, не спеша опустилась на кровать, устроилась поудобнее. Далия изнывала от ожидания:
— Открывайте скорее!
Жасмин сорвала ленточку с письма, немного прочитала, хихикнула и, наконец, сжалилась над служанкой.
— Садись рядом.
Далия только этого и ждала, быстро устроившись под боком госпожи. Девушки погрузились в чтение, прерываемое взрывами смеха и комментариями.
— Смотрите, он пишет, что завидует вашему перстню, вашей туфельке, вашей перчатке. Странно, что до зависти к Радже не дошел! — фыркнула Далия.
— Дошел, — поправила Жасмин, посмеиваясь.
— Где?
— Вот, — султанша обвела пальцем строчку.
Увы, письмо было не слишком длинным и быстро закончилось, как всегда, надеждами на встречу. Жасмин лениво лежала, рассматривая полог и почесывая громко урчащего Раджу между ушами. Далия возбужденно спросила:
— Будете писать ответ? Я смогу завтра же отнести.
— Нет, — обронила Жасмин, — ни сегодня, ни завтра. Не стоит писать слишком часто, а то он подумает, что я жду его писем.
— А разве это не так? — наивно распахнула глаза Далия.
— Даже если так. Это развлечение, не больше, а развлекаться нужно редко, иначе быстро надоест. Тем более, не забывай, что Джафар вернулся, а значит, нам следует быть осторожнее, чтобы он ничего не пронюхал.
Далия вздохнула и с горечью сказала:
— Хотела бы я быть хотя бы вполовину такой красивой, как вы.
Жасмин покачала головой:
— Неужели ты думаешь, что все эти поэты и правда влюблены? — увидев недоумевающий взгляд, пояснила. — Будь я страшнее самого шайтана, они все равно бы меня превозносили, потому что я султанша, и мое покровительство может пригодиться в будущем. Они совсем меня не знают, о какой любви речь? Да и причем здесь красота?
— Может, вы и правы, госпожа, но… Разве вам не хочется полюбить по-настоящему?
— Я пока в своем уме, Далия, и не хочу портить свою жизнь. Любовь — слабость, непозволительная тем, кто держит в руках власть, — жестко отрезала Жасмин. — Довольно об этом, не расстраивай меня.
Далия ушла, а Жасмин долго ворочалась с боку на бок. Ей нужен был хотя бы небольшой перерыв. Жасмин подошла к столу, набросала короткую записку и приказала передать ее Джафару, затем выпила сонное зелье и мгновенно уснула.
* * *
Джафар ожидал Жасмин верхом на своем коне, ведь Жасмин решила в качестве развлечения съездить в логово сорока разбойников. Солнце еще не встало, в воздухе висела зябкая предрассветная свежесть. Немой, как и многие из охраны Жасмин, конюх подал ей огромного и злого темного жеребца по кличке Вихрь. Этот свирепый зверь норовил покалечить или хотя бы укусить любого, кроме своей хозяйки. Жасмин ласково погладила коня по черной шерсти, прошептала что-то нежное, сама тщательно проверила седло и отдельно подпругу, только потом легко вскочила в седло, пустила коня галопом.
Когда Джафар и Жасмин выехали из города, солнце уже раскинуло паутину розовых лучей. Свежесть постепенно сменялась зноем, Жасмин перешла на рысь. На лице ее застыло умиротворенное выражение, и Джафар счел за благо не тревожить девушку. Он подремывал в седле, отдыхая после двух бессонных ночей, проведенных в безуспешном выслеживании Кара аги. Тот будто канул в воду после того, как сослали Жасмин, однако Джафар чуял: это ненадолго. Ноэм уже наметил Аграбу своей жертвой, а терпением, насколько знал Джафар, этот маг не отличался.
— Проверь еще раз поступления в казну, — внезапно подала голос Жасмин, — по-моему, главный казначей не чист на руку.
Джафара крайне удивили эти слова — Темель, казначей, был ее ставленником.
— Что такое, принцесса? Слуги от рук отбиваются?
— Никому нельзя верить, — холодно отчеканила Жасмин и посмотрела так, что Джафар понял: это относилось и к нему.
Дорога сузилась, стала опасной. Слева возвышались острые скалы, справа пенилось море. Джафар пропустил принцессу вперед, чтобы увидеть, если ее конь запнется. Мелкие камни сыпались из-под копыт в пропасть, солнце невыносимо жарило, но, к счастью, подъем занял около получаса, затем над головами путников сомкнулась пещера, подарив долгожданную тень. Дежурный разбойник принял коней, придирчиво оглядел нежданных гостей, но задерживать не посмел.
По огромной пещере разлетались веселые голоса, откуда-то сбоку доносился раскатистый храп. Разбойники убивали день, играя в карты, травя байки и просто бездельничая. На Джафара и Жасмин не обратили почти никакого внимания.
Сорок разбойников — живая легенда с богатой и древней историей. Не знающие страха, преданные своему делу, неуловимые бандиты подпортили немало крови Джафару, прежде чем он вышел на их убежище несколько лет назад и с тех пор стал просить о некоторых одолжениях взамен на свободное передвижение по Аграбе.
Касим, король разбойников, спустился с верхнего "этажа", где размещались спальни наиболее важных членов шайки. Поспешно застегивая плащ, он гостеприимно улыбнулся и хорошо поставленным голосом сказал:
— Госпожа! Паша! Как я рад, что вы нас навестили.
Разбойники тотчас вскочили, изобразили что-то вроде поклона гостям. В полупустой и неуютной зале сразу появились кресло, подушки, лукум и щербет. Зажглись свечи.
Джафар с Касимом отправились наверх, по дороге им встретился Салук, высокий лысый мужчина с черной, начинавшей седеть бородой. Он был кем-то вроде великого визиря при действующем короле разбойников, однако постоянно пытался пошатнуть авторитет Касима, чтобы самому занять высокий пост. Джафару Салук не нравился: слишком наглый, а вот принцесса относилась к этому разбойнику весьма благосклонно.
Салук, не здороваясь, тяжелой походкой протопал вниз, поигрывая золотым кастетом, с которым никогда не расставался.
Пользуясь случаем, Джафар решил отобрать у разбойников часть добычи и заодно расспросить о Кара аге. За принцессу, оставшуюся с разбойниками, Джафар совсем не переживал: никто не осмелился бы ее тронуть, зная, на что способен маг.
Джафар почти ничего не узнал, зато разжился золотом, несмотря на недовольные стоны Касима:
— Ну что я ребятам скажу? Ты сам как разбойник!
— Скажи, что я, как всегда, грозил вас выдать. И что скоро война, и вы понадобитесь на землях противника. Пусть готовятся к долгой дороге и богатой добыче.
— Я подумаю. Мы все-таки разбойники, а не наемные солдаты.
— Думай, Касим, думай. Время есть.
Касим вяло покачал головой. Джафар спустился вниз и застал предсказуемую картину: Салук сидел на полу у ног улыбавшейся принцессы и что-то тихо ей говорил. Остальные разбойники занимались своими делами, но достаточно далеко, чтобы не слышать ни слова. "Как бы не устроили бунт против Касима, — подумал Джафар, — это было бы совсем не кстати".
Жасмин плавно поднялась, прикоснулась к плечу собеседника — что означало высшую степень благосклонности — и подошла к Джафару.
— Пора возвращаться в Аграбу, мой друг.
Глядя на улыбку Жасмин, Джафар с горечью подумал, что смена власти в банде — лишь вопрос времени.
1) высший орган исполнительной, законодательной или законосовещательной власти в ряде исламских государств, состоял из Великого визиря, иных визирей и аги янычар. На заседаниях мог присутствовать султан
2) сын сестры или дочери султана
Слезам не дам я душу сокрушать,
Лишь кто-то там решит меня порвать!
"Безмолвной"
Поездка, как и рассчитывала Жасмин, развлекла ее. Мерно покачиваясь в седле, Жасмин любовалась отблесками вечерней зари и думала о том, что говорил Салук. Его мечта быть главарем банды казалась смешной султанше, обладавшей властью во много раз большей, чем когда-либо снилось разбойнику, но, как говорится, разделяй и властвуй. Противоречия среди лидеров банды не позволят им взбунтоваться.
Мысли Жасмин были прерваны самым грубым образом. Вдруг спереди и сзади на дороге появились темные фигуры, человек десять на конях и еще около двадцати пеших. Вихрь возмущенно всхрапнул, стал нервно перебирать копытами.
— Эй вы! — крикнул, видимо, главарь, — слезай с коней, отдавай деньги!
— Можешь еще дочурку отдать, — прибавил кто-то, и шайка гнусно захихикала.
Жасмин огляделась. Бежать было некуда, разбойники выбрали достаточно узкую дорогу. Справа возвышалась скала, а слева грохотало и стонало море. Вооружение противников не отличалось качеством: у некоторых сабли, у кого-то кинжалы, но многие держали в руках просто палки. "Как опрометчиво!" — мысленно усмехнулась Жасмин и коснулась метательных ножей на поясе.
— Даю вам единственный шанс, — холодно процедил Джафар, — отпустите нас — и забудем об этой встрече.
Бандиты переглянулись и грубо захохотали. Джафар покачал головой:
— Никогда не слушают.
В тот же момент его посох описал дугу, и тех, кто стоял рядом, сбило с ног. Три человека сразу улетело в море. Разбойники попытались напасть на Джафара и сначала не обратили внимание на Жасмин, которая тем временем бросила нож. Главарь банды, издав неприятное бульканье, свалился с коня.
— Ведьма! — раздался испуганный крик.
Мелькнули сабли. Джафар ловко орудовал посохом, поражая противников то магией, то тяжелым золотым наконечником. Жасмин несколькими точными бросками ножей обезвредила конных и пустила Вихря вскачь. Один за другим бандиты падали от ударов тяжелых копыт, золотого посоха или меткого проклятия. Кровь на земле казалась продолжением алого заката.
Жасмин пыталась уклониться от брошенной в нее палки, а Вихрь внезапно встал на дыбы и испуганно заржал — его полоснули по ноге. Жасмин почувствовала, что седло под ней исчезло и что она летит вниз. "Только бы не с обрыва," — успела подумать она, и тут бок обожгло жуткой болью. В глазах потемнело, невольно брызнули слезы. К счастью, Жасмин упала рядом со скалами, поодаль от основного боя.
Какой-то человек заметил беспомощное положение Жасмин и направился к ней, неприятно скалясь.
— Ну что, змея, попалась? — он наклонился и протянул грязную ладонь.
Жасмин заслонилась правой рукой якобы от страха, а сама, превозмогая боль, вытащила из левого рукава кинжал и полоснула им по горлу бандита. Он даже вскрикнуть не успел. Кровь брызнула прямо на лицо Жасмин, разбойник же упал на землю рядом. Султанша брезгливо отвернулась от трупа, сплюнула чужую кровь. Каждое движение причиняло дикую боль. Жасмин тихо застонала, сильно закусив губу.
Битва начала угасать, Джафар связал тех немногих, кто пытался сбежать, и поспешно подошел к Жасмин. Бережно взял ее на руки и перенес подальше от трупов, положил на свой плащ, мягко спросил:
— Как вы, принцесса?
Султанша хмыкнула, ее лицо перекосила улыбка:
— Я в порядке. Только одежду жаль, она стоила дороже, чем все их жалкие жизни.
Джафар понимающе улыбнулся, вынул флакончик с зельем, протянул Жасмин и вежливо отвернулся. Она, не колеблясь, выпила. Противное варево обожгло рот и горло, отдалось болью в поврежденной спине. Наученная горьким опытом, Жасмин не спешила вставать, а ждала, пока пройдет тошнота.
Джафар тем временем заглянул одному из разбойников в глаза, что-то спросил, добил всех, кто еще был жив и превратил все тела в пепел.
— Джафар, — хрипло окликнула его Жасмин, — они ранили Вихря.
Маг, кивнув, отправился искать коня. Сообщив Джафару всё, что было важно для неё в тот момент, Жасмин позволила себе немного отпустить контроль, и тут же нахлынула боль. Болела спина, стискивало грудь, раскалывалась голова. Султанша вцепилась ногтями в сухую землю, сдерживая крик, уговаривая себя немножко потерпеть. Боль из резкой превращалась в ноющую, отступала. Лежа на земле, Жасмин заново училась дышать. Почувствовав себя лучше, медленно села, переждала приступ тошноты. Руки тряслись.
Джафар тут же оказался рядом, придержал за локоть, помогая подняться.
— Кто они? — требовательно спросила Жасмин, опираясь на мага.
— Просто бандиты. Решили, что мы легкая добыча.
— Как Вихрь?
— Я сделал, что мог. Пару дней похромает, но потом все будет хорошо.
Жасмин молча кивнула, дотянулась до фляги на поясе, жадно выпила воду до дна. Стало немного легче. Джафар молча придерживал султаншу, ожидая, когда она будет в состоянии продолжить путь.
— Я готова, — Жасмин отстранилась, поправляя плащ, который маг успел очистить заклинанием.
Из-за травмы Вихря пришлось ехать на одном коне. Оглушительно трещали цикады, легкий ветерок ласково целовал лица путешественникам. Дурнота отступила, и Жасмин воспрянула духом.
— Нужно было сказать Касиму, чтобы он разобрался с мелкими бандами, — заметила она.
— Я уже сказал, принцесса, не беспокойтесь, — тихо ответил Джафар, придерживая Жасмин за талию.
В этом касании не было ничего предосудительного, особенно учитывая состояние Жасмин, но она невольно вспомнила танец и покрылась таким несвойственным ей румянцем. Джафар с некоторых пор имел наглость вызывать в Жасмин непонятные ей чувства, что злило и интриговало султаншу до крайности.
* * *
На следующий день Джафар перебирал документы в своем кабинете, но мысли его были далеко. Он думал о Ноэме и о том, как его остановить. Ноэм был как заноза, неуловимо зудящая, ломавшая планы. "Сколько он способен прятаться? — рассуждал Джафар. — Для таких, как он, и десять лет отнюдь не много. Скорее бы получить джинна! Хотя тратить желание на Ноэма неразумно". Кара ага канул в воду, и никто о нем не слышал. Вечером придется опять идти в трактир и сидеть там ночь напролет без сна.
— Джафар, я умираю! — Яго с драматичным криком влетел в окно и демонстративно повалился на стол Джафара. — Глупость человеческая меня убивает.
— Что-нибудь узнал? — нетерпеливо спросил маг.
— Куда там, — махнул крылом Яго. — "Попугай хочет сухарик", тьфу, провались!
— Не выражайся, — хмыкнул Джафар и протянул Яго изюм. — Кажется, я плохо на тебя влияю, ты раньше не был таким вредным.
— Вот-вот, все из-за тебя, — с набитым ртом ответил наглый птиц, — я, между прочим, линять начал.
— О, кстати, смотри, что я нашел у одного из слуг, — Яго протянул клочок пергамента.
С нехорошим предчувствием Джафар прочитал одно слово, написанное до боли знакомым почерком. Почерком автора книг по самой темной, извращавшей душу магии. Ноэм написал всего одно слово: "Сегодня".
Время тянулось медленно, будто песок в часах на столе Джафара застыл, подчиняясь каким-то чарам. Солнце лениво ползло по небу, не спеша избавлять людей от своего надоедливого присутствия. Великий визирь, на удивление, быстро закончил с государственными делами, и тревожные мысли целиком завладели им. Что значила та записка? Джафар не сомневался в том, что ее написал Ноэм — мастер так часто показывал непутевому ученику исследования лучшего, что, казалось, Джафар наизусть запомнил каждую неровную букву. Ноэм наметил Аграбу своей жертвой, совпадений быть не могло. Джафар приказал Яго не спускать глаз с подозрительного слуги в надежде наконец найти давнего врага.
Джафар решил немного отвлечься и увидеть Жасмин, узнать, как она после вчерашней стычки с разбойниками. Конечно, спрашивать напрямую нельзя — это жутко разозлит принцессу, не терпевшую ни намека на собственную слабость, но Джафар достаточно долго знал Жасмин, чтобы понять ее самочувствие без лишних слов.
Спустившись в зверинец, Джафар почти сразу услышал громкий и требовательный голос шехзаде Ахмеда. Еще не видя ни его самого, ни его собеседницы, Джафар понял, что Ахмед говорил с принцессой. Только она могла довести людей до такого состояния. Шехзаде что-то яростно доказывал, горячился. Возражения Жасмин, хотя и не слышные, но, очевидно, пропитанные сарказмом, злили Ахмеда еще сильнее.
— Вы гораздо привлекательнее, когда стоите и молчите! — донесся до Джафара обрывок фразы Ахмеда.
Визирь почувствовал, что пора вмешаться.
— Забавно, я хотела сказать то же самое, — усмехнулась Жасмин, не теряя хладнокровия.
Джафар вышел на поляну и ненавязчиво встал между спорящими полубоком, так, чтобы видеть обоих. Жасмин выглядела абсолютно спокойно, приподнятая бровь выражала насмешку, зато Раджа у ее ног раздраженно хлестал себя хвостом по бокам и скалил зубы. Ахмед, весь красный, буравил принцессу тяжелым взглядом. Джафар даже ощутил капельку уважения к нему: нужно быть очень смелым (или очень глупым), чтобы дерзить хозяйке тигра.
— Шехзаде, госпожа, прошу меня извинить, — кивнул Джафар, — мне нужно срочно обсудить кое-что с Жасмин султан.
— Вы еще пожалеете! — не придумав ничего лучше, бросил Ахмед и удалился.
— Павлин, — фыркнула Жасмин; в ее глазах сверкало злое веселье. — Представь себе, мой друг, он попытался объясниться мне в любви. Ничего, уже завтра он будет на пути в родной Лирак.
— Вы что-то придумали, принцесса? — заинтересовался Джафар.
— Да, — коротко ответила Жасмин, — и поскольку это его весьма скомпрометирует, нам нужно подготовить договор с Лираком.
Джафар усмехнулся, догадавшись, о чем речь. Принцесса, как всегда, собиралась устроить представление, и он был бы рад оказаться в числе зрителей.
Они сели за стол, прячась в тени деревьев. Жасмин протянула ему прототип договора, а сама взяла чистый пергамент и яростно застрочила что-то. Джафар изучал документ, вносил поправки, поглядывая на принцессу. Она выглядела неплохо, вчерашнее происшествие никак не отразилась на ней. На смуглом лице Жасмин застыла надменность царицы, руки ловко держали перо, по пергаменту струилась легкая вязь. Джафар отогнал непрошенные мысли о ее красоте. Это яд, которым напились сполна все поэты, пытавшиеся восхвалять Жасмин.
— Ахмед читал мне стихи, — будто в подтверждение мыслей Джафара задумчиво произнесла Жасмин, не отрываясь от записей, — "Словно нежный цветок в саду", помнишь?
Визирь с улыбкой кивнул. У этого стихотворения была весьма забавная история. Жасмин, по ее словам, было тогда лет двенадцать, и один ее поклонник из числа учеников школы при дворце написал великолепное стихотворение, надеясь завоевать благосклонность султанши. Примерно в это время два достаточно могущественных государства — Одаестин и Целедор — заключили против Аграбы союз. Жена правителя Одаестина славилась красотой, и Жасмин, вырезав из стихотворения свое имя, отправила ей письмо с признанием в любви от имени султана Целедора. Разразился скандал и ни о каком союзе не могло быть и речи. Одаестин и Целедор до сих пор находились в состоянии войны, а текст стихотворения узнали многие, почему-то превратив его в символ страстной и неудержимой любви. А несчастный автор больше ничего не писал — был убит, чтобы не выдал тайну.
— Почему-то все шехзаде предпочитают именно "Цветок", а некоторые нагло уверяют, что сами его написали, хотя даже не знают полного текста.
— А вы помните? — испытующе спросил Джафар. Он знал, что оригинал стихотворения был уничтожен.
— Разумеется, полный текст я выучила наизусть. Все же стихи обо мне, и недурные стихи, — самодовольно улыбнулась Жасмин.
"И в этом вся принцесса, — пронеслось в голове у Джафара, — любит себя и только себя. Горда, надменна, жестока". Почему-то еще просилось слово "великолепна".
Жасмин закончила писать, подозвала Далию и отдала ей пергамент. Затем отклонилась назад и потерла виски.
— Мне так они надоели, мой друг, — сказала Жасмин как-то задумчиво и печально. — Если бы можно было совсем не выходить замуж.
Джафар не понимал, какую игру затеяла девчонка, но постарался ответить помягче:
— Вы принцесса. Рано или поздно придется выйти замуж, таковы традиции. Но вы можете выбрать того, кто будет покорен вашей воле.
Жасмин поморщилась.
— Что с казначеем? — вдруг сменила тему принцесса.
— Я проверил, он чист.
— Хорошо, — Жасмин резко поднялась. — Мне нужно увидеться с Билги хатун.
Джафар немного растеряно смотрел вслед принцессе. "И что это было?"
* * *
Жасмин и сама не могла объяснить, что хотела услышать от Джафара, но его слова вызвали глухое раздражение. "Конечно, не ему ведь замуж выходить и терпеть возле себя какое-нибудь ничтожество", — недовольно думала султанша.
Она обошла дворец и открыла неприметную дверь, которая вела в небольшую комнату, абсолютно лишенную мебели, если не считать деревянной перегородки с отверстиями. Охрана осталась на улице, ведь Жасмин не сомневалась в своей безопасности. В комнату сквозь занавешенное окно проникал слабый солнечный свет, играя пылинками. Тень в углу с другой стороны перегородки шевельнулась.
— Хаким, ты сделал, что я просила? — тихо осведомилась Жасмин.
— Да, госпожа, — раздался бас, — они встретятся с вами завтра. Но, госпожа, мои люди могли бы сами...
— Я знаю, Хаким, — прервала агу султанша, — я ценю твою верность, но о некоторых делах тебе знать не нужно. Для твоего же блага.
— Как прикажете, госпожа, — смиренно отозвался Хаким. — У меня есть новости, которые могут вас заинтересовать.
— Слушаю.
— Я выяснил, что Расул и его лучшие люди никак не могут поймать одного уличного воришку. Я считаю, эти сведения могут нанести серьезный вред его репутации. Если вы прикажете, я могу поймать этого вора.
— Нет, пока не стоит, — улыбнулась Жасмин. — Ты хорошо потрудился, Хаким. А как зовут несчастного мальчишку, за которым гоняется сам начальник городской стражи?
— Аладдин, госпожа.
— Аладдин, значит, — протянула султанша. — Что же Аладдин может сослужить нам хорошую службу. Доложишь, если будут еще какие-нибудь сведения.
По дороге к себе Жасмин увидела интереснейшую картину: прямо в одном из коридоров дворца шехзаде Ахмед обнимал Арзу хатун — девушку из гарема султана — и шептал ей что-то на ухо. Арзу смеялась, ее руки бесстыдно гуляли по полуобнаженной груди Ахмеда.
— Шехзаде! — в притворном гневе воскликнула Жасмин; за ее спиной заохали служанки, — так вот как вы отвечаете на наше гостеприимство!
— Жасмин султан... Я, — Ахмед заметно растерялся, широко распахнул глаза, побледнел, — вы все не так поняли.
— И что же я должна была понять? — скептически выгнула бровь султанша, наслаждаясь страхом оппонента.
— Эта девица сама на меня набросилась! Я ее даже не знаю
— Как же так? — выпятив дрожащую нижнюю губу, полным слез голосом вмешалась Арзу. — Вы же говорили, что любите меня. Обещали забрать с собой. Говорили, что я гораздо красивее Жасмин султан.
— Замолчи, женщина! — крикнул Ахмед, покраснев. — Мы не желаем слушать твое вранье! Жасмин султан, — он повернулся к султанше с заискивающим взглядом, — клянусь, это все ложь. Вы самая прекрасная девушка на свете.
— Довольно, — холодно бросила Жасмин. — Мне безразлично, кто виноват. Вы оба знаете законы и понимаете, что наказание за измену — смерть.
— Госпожа, не убивайте, умоляю! — Арзу, разрыдавшись, упала в ноги Жасмин. — Госпожа, я ни в чем не виновата! Пощадите, госпожа!
— Увести, — равнодушно приказала султанша.
Тотчас евнухи подхватили под руки плачущую наложницу и повели прочь. Два человека подошли к Ахмеду, завели ему руки за спину.
— Жасмин султан, это глупо, — заикаясь, пробормотал вновь побелевший шехзаде, — никому не нужен скандал. Обещаю, я сделаю все, что вы прикажете, но не предавайте этот случай огласке. Ведь пострадает и ваш отец.
Ахмед вспотел и весь трясся от страха. Казалось, еще немного — и он упадет в ноги Жасмин, как Арзу, и будет молить о пощаде.
— Все, что угодно, Жасмин султан, я сделаю все, что угодно, — продолжал повторять Ахмед.
— Все, что угодно, говоришь, — медленно протянула султанша и задумчиво прикоснулась пальцем к подбородку.
Ахмед яростно закивал.
— Мне нужно подумать, — сказала Жасмин, но видя, что шехзаде вот-вот позорно лишится чувств, сменила гнев на милость. — Хорошо. Приходите завтра в сад, я вам скажу, что вы сделаете. И не пытайтесь сбежать — у меня везде есть глаза и уши. Ах да, — султанша театрально обвела рукой всех, кто находился в коридоре, — не забудьте про свидетелей. Они-то не обещали молчать.
— Я заплачу, клянусь, я всем заплачу, — освобожденный Ахмед не верил своему счастью, — все, что прикажете, всемилостивая Жасмин султан, — он попытался поцеловать ей руку, но Жасмин брезгливо отодвинулась, прибавив:
— После нашей встречи вы покинете Аграбу навсегда и не будете жаловаться отцу на поездку.
— Конечно, непременно, — кивнул Ахмед.
У себя в покоях Жасмин сидела за столом и вяло водила пером по пергаменту. "Как хорошо получилась с Ахмедом, — злорадствовала султанша. — Очень вовремя Арзу ко мне обратилась. Ах, какая актриса!"
Все, случившееся в коридоре, было спланировано заранее. Арзу, девушка красивая и спокойная, влюбилась в одного торговца, которого видела мельком, но положенный срок в гареме она еще не отслужила, поэтому замужество в ближайшее время ей не полагалось. Поставленная прислуживать Ахмеду, Арзу заметила его страстные взгляды и рассказала обо всем Жасмин, которая и решила использовать интерес шехзаде в своих целях. Таким образом, Ахмед был связан страхом позора, а Арзу получила приданое и свадьбу с торговцем.
Жасмин с удивлением обнаружила на пергаменте набросок портрета. Узкое лицо, высокий лоб, нос с горбинкой, тонкие, изогнутые в усмешке губы, немного уставшие лукавые глаза. На султаншу смотрел нарисованный Джафар. "Похож", — решила Жасмин, коротко усмехнувшись. Затем поднесла рисунок к свече, дождалась, пока он загорится, и кинула на железную тарелку, стоявшую на столе специально для сжигаемых бумаг.
Вошла Билги хатун, и султанша пересела на тахту, жестом предложив хазнедар сесть рядом. В свете закатных лучей Билги хатун казалась особенно старой и утомленной. Она сложила сморщенные руки на коленях, устремив взгляд черных потухших глаз куда-то вдаль, и, видимо, забыла, зачем пришла. Жасмин рассматривала такое родное лицо самой преданной служанки, которую знала всю жизнь, и с сожалением думала, что Билги хатун начала терять хватку. Пока это почти не заметно, но как долго хазнедар сможет занимать этот пост?
— Билги хатун, — негромко окликнула Жасмин, — что с тобой?
— Госпожа, — тряхнула головой Билги хатун, прогоняя задумчивость, — благодарю за заботу, я просто немного устала. Высплюсь, и все будет хорошо.
— Возьми выходной завтра, — участливо посоветовала Жасмин.
— Какой выходной, госпожа, столько дел, — Билги хатун махнула рукой. — Дай Аллах, все и так пройдет. Я пришла сказать, что Арзу хатун у меня дома пока поживет, а как шехзаде Ахмед уедет, замуж ее выдам.
— Хорошо, Билги хатун, я на тебя рассчитываю. И еще, — Жасмин замялась, — у меня к тебе секретное поручение.
— Я слушаю, госпожа, — Билги хатун подобралась и даже стала выглядеть бодрее.
— Найди семью, которая может взять на воспитание младенца. Не бедняков, но и не очень богатых. Желательно, чтобы у них самих недавно родился ребенок. И помни: никто не должен знать.
— Как прикажете, — хазнедар выглядела очень озадаченной. — Госпожа, простите мою дерзость, но зачем вам это?
— Я расскажу тебе, но немного позже. А теперь иди, отдыхай.
Спровадив чересчур любопытную Бидги хатун, Жасмин устало откинулась на спинку тахты. Позвала служанок, приказала им принести лукума. Почему-то вдруг накатила слабость и захотелось плакать. Жасмин вспомнила жгучие, ядовитые слова: "Вы гораздо привлекательнее, когда стоите и молчите!" "Конечно, это не правда! — убеждала себя Жасмин, гордившаяся своим умом. — И пусть некоторые считают, что женщине положено быть покорной. Молча все сносить". Султанша как наяву услышала недовольный голос своей Валиде: "Ты слабая. Как ты будешь править, если плачешь из-за всякой ерунды?" И тогда, и сейчас Жасмин хотелось вскочить, крикнуть изо всех сил: "Я не слабая!", но она лишь молча сжала кулаки и улыбнулась. Назло всем. Она не слабая.
Принесли лукум, его сладость успокоила и отвлекла Жасмин. Султанша смаковала каждый кусочек, а мысли вернулись к делам.
Вошел Юмют ага, евнух из охраны, сказал, что у него важное послание. Жасмин лениво махнула рукой, позволяя приблизиться. Евнух сделал несколько шагов, вытащил что-то из рукава. В неярком свете умирающего солнца тускло сверкнуло лезвие ножа.
Узкой улочки нить приведёт на базар,
Где шафран, кардамон и тмин.
Ты смотри, не зевай — смело цену сбивай,
Будь то шёлк или же сатин.
"Арабская ночь"
В руке евнуха блеснул нож, и Жасмин, еще не осознавая опасности, отшатнулась влево. Юмют по инерции упал на тахту, сбив ногой столик. Вазочка с лукумом со звоном разбилась, сладости рассыпались по полу. Не дожидаясь, пока противник придет в себя, Жасмин вонзила кинжал ему в спину. Евнух слабо дернулся и затих.
Жасмин перевела дух и тут же услышала крики ужаса. Ягмур порывисто приблизилась к султанше и аккуратно коснулась ее локтя.
— Госпожа, как вы?
— Приведи Раджу, живо, — спокойно сказала Жасмин, одернув руку, и повернулась к вошедшим охранникам, которые были бледнее смерти. — Я сообщу о произошедшем Джафару паше, а вы уберите это, — она указала на труп, — он портит ковер. О произошедшем никому больше не рассказывать. Дениз, за мной, — приказала служанке и, не дожидаясь ответной реакции, покинула покои.
До кабинета Джафара добралась быстро. Он встретил Жасмин слегка поднятой бровью.
— На меня только что было свершено покушение, мой друг, — холодно бросила султанша, — в моих покоях. Слугой, которого я сама выбирала. Который больше десяти лет служил в гареме и ни в чем замешан не был. Я хочу знать, как это возможно.
Джафар никак не выразил удивления.
— Я сейчас же этим займусь, — произнес он, вставая. — Если вас не затруднит, принцесса, дождитесь меня здесь.
Жасмин кивнула. В покои возвращаться совсем не хотелось. Проходя мимо, Джафар как бы невзначай коснулся руки султанши. Яго в кабинете не было.
Оставшись в одиночестве, Жасмин обняла себя за плечи. Вот уже второй раз за два дня ее пытались убить. "Интересно, кто заказал покушение, — думала султанша, прохаживаясь по кабинету и рассматривая книги в черных переплетах. — Ахмед? Вряд ли, он еще не отошел от пережитого страха. Кто-то из послов? Да нет, за последнее время ничего серьезного не происходило. Ноэм? Возможно".
Двери бесшумно отворились, и в кабинет мягко скользнул Раджа. Жасмин присела на корточки и обняла большую голову тигра, вдыхая запах крови. Охотился. Только ощутив себя в безопасности, султанша полностью осознала события этого вечера. Ее могли убить! Ее хотели убить! И сделал это тот, кому она почти доверяла, кто ходил у нее за спиной. Липкий страх завладел сердцем Жасмин. Дрожь прошла по позвоночнику. Султанша добралась до тахты и рухнула на нее, смаргивая непрошенные слезы. Раджа подошел поближе и лизнул шершавым языком лицо хозяйки.
— Все хорошо, милый, — проталкивая комок в горле, прошептала Жасмин, — ничего страшного не произошло.
Не произошло. Но могло произойти. Еще секунда промедления могла бы стоить жизни. Жасмин не плакала, но мелко дрожала с головы до ног.
Джафара долго не было, и Жасмин, уставшая от переживаний, легла на тахте, положив руку под голову, и сама не заметила, как уснула.
Жасмин разбудили тихие шаги, и она тут же вскочила, обнажив кинжал. Раджа, свернувшийся на полу, недовольно заворчал.
— Все в порядке, принцесса, это я, — немного устало сказал Джафар, снимая дорожный плащ.
За окном — темень, свечи почти догорели.
— Что ты узнал? — поинтересовалась Жасмин, растирая затекшую от неудобной позы руку.
— Новости просто великолепные. Это был Кара ага, приспешник Ноэма.
— Вот как, — сон как рукой сняло. — Что теперь делать?
— Вам ничего, принцесса, — Джафар сел рядом, взял за руку, — а я разберусь с ним. Не стоит беспокоиться.
— Меня хотели убить, а ты говоришь, что беспокоиться не стоит? — горько спросила Жасмин.
К глазам снова подступили слезы. Жасмин особенно остро ощущала свое одиночество. Она никому не могла довериться, не смела показать свою слабость. Рука Джафара держала бережно и крепко, но ей так хотелось ощутить чужую поддержку сполна. Выплакаться в надёжное плечо, ощущая чужие руки на своих волосах, как было когда-то давно, в детстве.
Она не могла попросить о помощи, сказать о страхе. Нет, это слишком унизительно, непозволительно султанше. Все, что она могла — довольствоваться тем, что, не глядя, давали ей другие.
Жасмин не возражала бы, если бы Джафар притянул ее в объятия. Тогда бы она вцепилась пальцами в его плечи и расплакалась.
Лишь один молящий взгляд она не смогла удержать. Не понял. Или просто дерзость в этот раз ему изменила.
— Вы сильная, принцесса. Вы справитесь, — Джафар чуть сжал ее руку. — А с Ноэмом я скоро разберусь. Он больше не будет угрожать вам.
Жасмин кивнула и из последних сил выдавила:
— Уже поздно, я пойду к себе. Спокойной ночи, Джафар.
Он не тот, кому можно доверять.
* * *
— Меня никогда так не оскорбляли! — гневно воскликнул шехзаде Ахмед, прощаясь с султаном.
Джафар спрятал усмешку в усах. Мальчишка выглядел презабавно.
— Шехзаде, — растерянно мямлил султан, — вы же не уйдете так сразу?
— Желаю вам всего наилучшего, — сухо бросил Ахмед, — Аллах да благословит вашу династию.
— Аминь, — обреченно ответил султан и, когда шехзаде покинул его покои, развернулся к Джафару. — Нет, ну как же она могла? — и, не дожидаясь ответа, отправился на поиски дочери.
Джафар последовал за султаном, весело размышляя об изобретательности принцессы. Ни одному из предыдущих ухажеров Раджа еще не отрывал половину штанов.
Жасмин нашлась в зверинце. Немелодично напевая, она одной рукой гладила Раджу, а в другой держала пергамент, исписанный мелким почерком главного казначея.
— Жасмин! — закричал султан, приближаясь к дочери.
Принцесса обернулась, сверкая смеющимися глазами. На пути султана вырос тигр, сжимавший в зубах кусок одежды Ахмеда. Султан кричал. Султан топал ногами. Султан пытался выдрать из пасти Раджи злосчастную тряпку. Жасмин только улыбалась, бросая короткие взгляды на Джафара, и как бы говорила: "Ну вот видишь, с чем приходится иметь дело?"
— Не дай тебе Аллах иметь дочерей! — так и не дождавшись хоть какой-то реакции, махнул рукой султан и устало побрел прочь.
— Что скажешь, друг мой? — весело обратилась принцесса к Джафару. — Ахмед сильно злился, я надеюсь?
— О, принцесса, он был просто в ярости. Очень смешной юноша.
Визирь цепким взглядом окинул Жасмин — казалось, покушение никак на нее не повлияло. Только вот глаза были красноватые. Чуть-чуть, почти незаметно, если не приглядываться.
Повинуясь жесту Жасмин, Далия протянула визирю стопку документов.
— Договор с Лираком, — пояснила принцесса, — о сотрудничестве на очень, — она выделила это слово, — выгодных для нас условиях.
— Неужели он согласился на все? — удивился Джафар.
Договор с Лираком, составленный вчера, был откровенно грабительским. Лираку в целом он почти не вредил — чтобы не заинтересовался султан — а вот экономике провинции, в которой Ахмед был санджак беем(1), наносил значимый урон. Для Аграбы этот договор имел огромное значение. Джафар специально добавил несколько пунктов, от которых можно было отказаться во время обсуждения, но глупость и трусость Ахмеда превзошли все ожидания.
— Представь себе, еще и доплатить был готов.
Визирь улыбнулся принцессе, радуясь победе.
— Так, а мне теперь придется сбежать из дворца, — пожала плечами Жасмин, будто речь шла о погоде.
— Простите, принцесса? — Джафар был крайне озадачен подобным заявлением.
— Не по-настоящему, конечно, но я обещала отцу, что если он еще раз обвинит меня в отъезде жениха, то я сбегу. Пару дней поброжу по городу, потом попадусь страже. Предупреди, чтобы меня искали не очень усердно.
— Принцесса, это безрассудно, — Джафар попытался воззвать к здравому смыслу Жасмин, — в городе опасно.
— Не ты ли говорил, что разберешься с Ноэмом? — пытливо прищурилась Жасмин. — А для остального есть ножи, кинжал и кошелек, зачарованный от воров.
— Принцесса...
— Я же не собираюсь ночью ходить по темным переулкам, — фыркнула Жасмин, — переночую у Айше, а днем рассмотрю Аграбу. Я никогда там не бывала одна.
Джафару испытывал огромное желание схватиться за голову, а потом посадить неугомонную принцессу под замок. Она находила неприятности даже во дворце, а уж в городе, среди воришек и бандитов всех мастей надеяться на безопасность и вовсе глупо. Да и Айше — Элизабет — явно будет не в восторге от гостьи. Но, к сожалению, если Жасмин что-то решила, то переубедить ее практически невозможно — Джафар это знал по опыту.
— Если вам так необходимо покинуть дворец, вы можете отправиться в одно из моих поместий, — все же предпринял отчаянную попытку визирь. — Я даже составлю вам компанию.
— Нет, друг мой, не в этот раз, — без колебаний отказалась Жасмин. — Хочу увидеть Аграбу. Хочу понять, как живет мой народ.
"Плохо он живет, — зло подумал Джафар, — а все из-за вашего бестолкового отца".
— Хотя бы пообещайте, что будете осторожны, принцесса.
— Так быстро сдаешься? — Жасмин вскинула брови. — Ну, хорошо, обещаю.
Это "обещаю" почему-то прозвучало как "конечно, нет, и ты это знаешь".
* * *
Жасмин вертелась перед зеркалом, поправляя белый хиджаб. Рядом стояли Билги хатун и Далия, которым султанша рассказала о своих планах. Хазнедар, недовольно поджав губы, молчала, а Далия подпрыгивала на месте, сыпала вопросами и предложениями.
— Я надеюсь на вас, — Жасмин обернулась к служанкам, — позаботьтесь о гареме, пока меня не будет.
— Разумеется, госпожа, — с достоинством поклонилась Билги хатун, — да хранит вас Аллах.
— Аминь, — улыбнулась Жасмин и обняла старушку, затем взяла за руки Далию, попрощалась.
Хаким уже ждал султаншу, чтобы помочь ей покинуть дворец.
Жасмин видела Айше лично всего пару раз, обычно зелья приносил немой слуга ведьмы или евнух самой Жасмин.
Айше отнюдь не была рада непрошенной гостье. Ее белые волосы, словно змеи, недовольно шевелились, а на холеном лице застыло недоуменное презрение, когда ведьма словно через силу сказала:
— Госпожа, какая честь! Что же привело вас в мою скромную обитель? — а холодные светло-голубые глаза прожигали Жасмин насквозь.
"Возможно, Джафар был прав, не стоило сюда приходить", — подумала Жасмин, но отступать не собиралась. Одно из ее свойств характера, что так раздражало недоброжелателей и не раз ставило саму Жасмин в неловкое положение, — неспособность сдаваться.
— Я хочу остаться здесь на пару ночей. Естественно, не бесплатно, — властно произнесла Жасмин, предупреждая любые возражения.
Айше фыркнула:
— У меня тут не постоялый двор, госпожа, — последнее слово она насмешливо протянула.
— Отказываешь мне? — Жасмин настолько опешила, что не сразу смогла подобрать слова. — Хорошо. Думаю, Янга хатун будет очень рада об этом узнать, когда приедет.
На самом деле, у Жасмин не было запасного плана, и она всей душой надеялась, что Айше передумает, потому что бродить ночью по улицам — опасная глупость.
— Что вы, госпожа, у меня и в мыслях не было вас выгонять, — без тени улыбки сказала Айше. — Можете занять любую комнату на втором этаже, но не ждите, что вам кто-то будет прислуживать, — она развернулась и ушла вглубь дома.
Комната, предоставленная в распоряжения Жасмин, оказалась маленькой и не очень чистой. Ворочаясь на жесткой и узкой тахте, Жасмин невольно сравнивала Айше с ее наставницей, Янгой, и находила последнюю куда более приятной. Сон Жасмин был тяжелым и мутным, она то и дело просыпалась с криком, а к утру и вовсе не смогла вновь сомкнуть глаз, поэтому решила тихо уйти и не раздражать ведьму.
Аграба просыпалась: на главном базаре многочисленные торговцы раскладывали свой товар, оживленно переговариваясь, редкие покупатели вальяжно ходили между рядами, приценивались. Ароматы пряностей смешивались с запахом полусгнившей рыбы, которую улыбчивые продавцы пытались выдать за самую свежую. Мелькали разноцветные ткани, расшитые золотыми и серебряными нитями, слышался робкий девичий смех, монеты лились рекой из карманов покупателей в большие руки веселых купцов, гомон не стихал ни на секунду. Здесь можно было продать все, а купить еще больше — были бы деньги, да зоркий глаз, способный отличить бриллиант от подделки.
Жасмин подошла к торговцу сухофруктами:
— Ас-саляму алейкум, эфенди, — дружелюбно поздоровалась девушка, — Как идет торговля?
Торговец, высокий полный мужчина средних лет, расплылся в улыбке, обнажив золотые зубы.
— Ва-аляйкуму с-салям, красавица! Милостью Аллаха, не бедствую. Да ты подходи, покупай, не стесняйся! Такой красавице скидку сделаю, вай-вай-вай.
Жасмин улыбнулась такой непосредственности.
— Почем финики?
— Пять акче — мешок.
— С ума сошел, эфенди? — Жасмин сделала удивленное лицо. — Они из чистого золота, что ли? — и развернулась, делая вид, что хочет уйти.
— Эй, подожди, красавица! — засуетился торговец. — Скажи свою цену, зачем сразу уходишь?
— Один акче, не больше.
— У меня жена и дети! Четыре.
— Но это просто грабеж! Два.
Сторговались на трех и разошлись, вполне довольные друг другом. Жасмин с удовольствием жевала купленные финики, бродя по базару и слушая разговоры. Торговцы жаловались на воришек, покупатели — на высокие цены. Многие старались побыстрее купить нужный товар и уйти с базара, а не общаться подолгу с продавцами, что показалось Жасмин тревожным признаком. В самой середине рынка султанша наткнулась на факира и долго наблюдала, как ядовитая змея завороженно повторяет движения флейты человека. Ярко красное гибкое чудовище извивалось, то поднимаясь выше на хвосте, то почти прижимаясь к земле, покачиваясь из стороны в сторону, шипело. Змея убила бы укротителя, если бы могла, но ее воля подавлена его жестоким приказом. Жасмин даже пожалела это грациозное сильное существо, созданное природой, для того чтобы охотиться и убивать, а не служить потехой публике.
Прошлась чуть дальше и стала все чаще натыкаться на оборванцев, которые сидели прямо на земле и с мольбой протягивали костлявые руки за милостынею, прятали голодные глаза, боясь получить изящной туфлей по лицу, что случалось не раз. Они не ждали от богачей ничего хорошего, но продолжали день за днем сидеть на палящем солнце, надеясь на что-то. Чего могли хотеть они, оставшиеся без денег, без семьи, без крыши над головой? Чуда? Но чудеса не происходят в грязных улочках нищих кварталов, где жили сотни людей без будущего. После радостного и пестрого рынка оборванцы выглядели еще более убого. Жасмин поняла, что забрела не туда. Что-то шевелилось в ее душе, темное и неприятное, заставляя отворачиваться и искать дорогу назад — к веселью, уюту, богатству. "Но и это тоже мой народ, — напомнила себе Жасмин, упрямо продолжая двигаться вглубь переулка. — Я должна своими глазами видеть, как он живет, чтобы знать, в чем он нуждается". Над головой колыхалась одежда, повешенная сушиться. На земле сидели немощные старики и старухи, женщины, дети всех возрастов и просили, просили, просили, тянули руки за заветной монеткой. Жасмин не дала ни одного акче. Желание закрыть уши руками и сбежать стало невыносимым. "Ты не можешь спасти всех", — ввинчивался в голову резкий голос Будур султан.
* * *
Однажды Жасмин вместе с матерью ехали куда-то верхом. Вдруг дорогу коням преградила женщина в лохмотьях и с плачущим младенцем на руках. Она опустилась на колени и не давала ехать дальше.
— Госпожа, молю, не проезжайте мимо! У нас нет дома, мы погибнем без денег, — ребенок, будто в подтверждение ее слов, заплакал сильнее.
— Прочь, глупая женщина! — Замахнулся плетью стражник.
Но нищенка упрямо продолжила стоять посередине дороги и причитать. Слезы катились из ее глаз, а малыш просто захлебывался рыданиями.
— Мама, давай дадим ей немного денег, — попросила Жасмин, тронутая этой сценой, — у нас ведь их много.
— Один обед не спасет им жизнь, — холодно ответила Будур султан, отвернувшись от женщины, — они все равно либо умрут от голода, либо замерзнут на улице. Либо их зарежут бандиты. А если ребенок каким-то чудом выживет, то станет попрошайкой и вором.
Женщина вздрогнула от этих слов, как от удара.
— Как вы можете так говорить, госпожа? Вы же сама мать, как можно быть такой жестокой?
Будур султан молча заставила коня сойти с дороги и объехать нищенку, но Жасмин замерла, не в силах отвернуться.
— Мы же можем даже построить им дом, — воскликнула султанша, умоляюще глядя на мать, — и обеспечить их навсегда. И ребенку найти работу...
— Жасмин, — с явной угрозой сказала Будур султан, — живо суда.
Девочка нехотя подчинилась, с жалостью косясь на нищенку. Та так и сидела на коленях, покачивая ребенка и беззвучно плача.
— Подумай головой, Жасмин, — напустилась Будур султан на дочь, едва они отъехали. — Вот подаришь ты ей дом и обеспечишь на всю жизнь. А остальные оборванцы так и останутся жить в трущобах. Их ты тоже позовешь к себе? Так на всех у тебя денег не хватит. Только потратишь все состояние, и еще получишь толпу недовольных бедняков, которые тоже хотели бы жить в роскоши.
— Но она же с ребенком, — попыталась возразить Жасмин.
— А ты знаешь, сколько детей растут в нищете? — спросила Будур султан. — Частная благотворительность ничего не решит. Это государство, а не мы, должно обеспечивать кров и питание всем этим людям. Мы ничего не можем сделать.
— Ты же говорила, что государство — это ты и папа, — нахмурилась Жасмин, — так почему ты не можешь ничего сделать?
— Потому что печать султана у твоего отца, и, к сожалению, именно он распоряжается казной. И потом, в Аграбе есть достаточно проблем, помимо бедняков. На них просто не нужно обращать внимания — и все, — Будур султан подъехала ближе и властно взяла свою дочь за подбородок. — Ты не можешь спасти всех, Жасмин. Не стоит и пытаться. Думай о себе и ищи выгоду для себя. В этом мире выживают только сильнейшие. И что бы с тобой ни случилось, ты отреагируешь на это как султанша.
— Я не смогу, — чуть не плача возразила Жасмин, пытаясь вырваться из стальной хватки материнских пальцев, — я не такая сильная как ты, мама.
— Будешь! — уверенно ответила Будур султан, сильнее стискивая подбородок Жасмин. — Ты моя дочь.
* * *
Жасмин брела прочь из нищенского квартала, немного пошатываясь, будто пьяная. Чувствовала она себя в высшей степени погано, будто сама просидела целый день в пыли, не взяв в рот ни капли воды.
Вдруг к ней подбежал мальчишка лет пяти, не больше, чумазый, худой, в жутких обносках. В его глазах светились голод и страх.
— Госпожа милостивая, дай хоть акче, — жалостливо попросил ребенок, вцепившись грязными руками в подол султанши, и весь сжался в ожидании удара.
Мальчик смотрел с такой надеждой, словно от решения Жасмин зависела его жизнь. Впрочем, возможно, так оно и было. Одна монетка могла подарить ему плохенькую, заплесневелую лепешку, а вместе с ней — еще один день безрадостной борьбы за существование.
"Ты не можешь спасти всех", — жестоко процедил внутренний голос султанши.
Жасмин со вздохом полезла в кошелек, проклиная себя за слабоволие. Она не могла отказать голодному ребенку. Даже если он умрет от голода завтра, он умрет не из-за нее.
Жасмин вышла обратно на базар, но ни глотатели огня, ни йоги отныне не могли поразить ее воображения. Разодетая толпа раздражала. Эти сытые и довольные люди совсем не заботились о тех, кому не так повезло в жизни. Султанша тоже не должна была так переживать, но мысли о бедняках преследовали ее. Безусловно, в ведении Жасмин находилось несколько вакфов(2), но нуждающихся было в разы больше. "Война — вот единственное средство, — думала Жасмин, — захват Широбата дал бы достаточно средств, чтобы хотя бы часть этих людей получила крышу над головой. И школы. Нужно создать больше школ, а на это тоже нужны деньги. И как же убедить отца в том, что необходимо вторжение?"
Поглощённая размышлениями, Жасмин проходила мимо торговца хлебом, который крепко держал за руку юношу и радостно говорил:
— Вот ты и попался, Аладдин.
1) правитель санджака, военно-административной единицы (округа). Часто санджак беями становились дети султана, чтобы набраться политического опыта
2) движимое и недвижимое имущество, переданное либо завещанное на благотворительные и религиозные нужды
Прыгни — и ты будешь первым.
Быстро, тебя не догнать.
Кража — только способ выживать.
И я краду.
"Прыгни и ты будешь первым"
День не задался с самого утра. Сначала Аладдин чуть не попал в засаду Расула — и почему он так взъелся, будто других воришек нет — потом украденный арбуз пришлось отдать ребятишкам, которые воровать еще не умели, а вот теперь еще попался торговцу, и миром разойтись точно не выйдет: уже вся Аграба знала, что воришка по имени Аладдин чем-то не угодил начальнику стражи. Аладдин пытался придумать план побега, когда к ним подошла молодая женщина в белом хиджабе и с любопытством спросила:
— Что же сделал этот юноша, эфенди?
— Иди своей дорогой, хатун, — грубо отозвался купец.
Шестое чувство подсказывало Аладдину, что женщина — его шанс на спасение. А интуиции он привык доверять.
— Я всего лишь украл одну лепешку, — Аладдин дерзко взглянул на женщину.
Ее одежда была простой, но дорогой — уж в этом-то Аладдин разбирался. "Скучающая жена? — спрашивал он сам себя. — Или дочь богатого чиновника? В любом случае, что она понимает в нужде?"
— Сколько стоила лепешка? — поинтересовалась женщина. — Я заплачу.
"А голос у нее приятный, — отметил Аладдин. — Нет, явно не жена. Совсем молодая девушка".
— Не говори глупостей, хатун. Этот мальчишка наворовал столько, что самому султану не расплатиться.
По губам незнакомки скользнула непонятная улыбка.
— А я все же попробую. Пять акче.
— Двадцать! — тут же вскрикнул торговец.
Его глаза алчно заблестели: все-таки тащить Аладдина стражникам (да и удастся ли дотащить?) — не так уж и выгодно. Никаких денег за это не выручить, да еще и по шее получить можно — просто так. Совсем другое дело — получить деньги здесь и сейчас.
— Десять, — предложила девушка.
— Это же шакалам на смех! — возразил торговец. — Девятнадцать.
— Двенадцать.
— Пятнадцать, и это мое последнее слово.
— Хорошо, — немного нервно кивнула девушка, заметив стражников неподалеку.
— По рукам, — довольно улыбнулся торговец.
Монеты быстро оказались у него. Аладдин почувствовал свободу.
Незнакомка, которая так неожиданно пришла на помощь, видимо, ничуть не интересовалась дальнейшей судьбой воришки. Она побрела дальше по своим делам, но Аладдин не мог не поблагодарить ее.
— Эй, постой, — он догнал девушку у соседнего прилавка. — Возьми, это твои, — и протянул ей пятнадцать монет.
— Если у тебя были деньги, почему не заплатил сам? — гневно нахмурилась она.
— Ну, как бы, — замялся Аладдин; почему-то хотелось ей понравиться, — это правда твои деньги.
— Вор! — раздался громкий крик торговца. — А она с ним заодно!
— Ты украл деньги? Зачем? — зло спросила девушка.
— Сложно объяснить, — быстро ответил Аладдин. — Слушай. Вон там, — он указал рукой, — Расул. Он очень меня не любит. А тебя, кажется, приняли за мою сообщницу. Так что если не хочешь лишних разборок — бежим!
— Что? — она аж задохнулась от возмущения.
Быстро оглядевшись, кивнула. Аладдин схватил незнакомку за руку, судорожно соображая, куда бежать. Сам он мог скрыться без проблем, но с девушкой, которая наверняка не умела бегать... Аладдин принимал решения на ходу, увлекая спутницу в лабиринт улиц. На удивление, она не выказывала признаков усталости, только на очередном повороте выдернула руку, припечатав:
— Не смей хватать! Сама пойду! — фразы получились рваными из-за быстрого бега.
Аладдин не настаивал — времени не было. Расул, это отродье шайтана, не отставал. Крики стражников неумолимо приближались, когда Аладдин завел попутчицу на крышу. Расстояние до соседних домов было приличным, но на крыше валялись длинные узкие палки.
— Это и был твой гениальный план? — тяжело дыша, возмутилась она. — Побегать перед тюрьмой?
— Спокойно. Хватай шест и прыгай, — скомандовал Аладдин и только потом понял, что прыгать-то девушка может и не уметь.
— Просто смотри и делай, как я, — предложил он, покрепче ухватил палку, разбежался и оттолкнулся.
Краткий миг полета — и Аладдин уже на другой стороне.
На лице незнакомки читалось сомнение.
— Давай! Я поймаю, — подбодрил ее Аладдин.
Тряхнув головой, будто отгоняя непрошенную мысль, девушка схватила шест и прыгнула. Аладдину даже не пришлось ее ловить, она приземлилась прямо рядом с краем.
— Отлично, а теперь пошли, — и Аладдин попытался взять ее за руку.
Она отшатнулась.
— Говорила же, без рук!
Они спокойно спустились с крыши. Стражники потеряли след, в этом Аладдин был уверен. Шли молча, восстанавливали дыхание.
— Я и не знала, что убегать от преследования так весело, — первой заговорила незнакомка.
— Добро пожаловать в мой мир, — невесело усмехнулся Аладдин.
Он наконец смог получше рассмотреть свою спасительницу. Она так резко выделялась из всех, кого знал уличный вор. И не только одеждой, но и чем-то неуловимо другим. Аладдину не хватало бы слов, чтобы описать свои впечатления.
— Так ты, значит, Аладдин? — уточнила девушка. — Воришка Аладдин?
— Да. Ну а ты?
— Я, — она на секунду замялась. — Я Далия.
— Далия из дворца? — поинтересовался Аладдин и улыбнулся удивлению новой знакомой.
— Как ты понял? — немного испуганно спросила она.
— Ну, все просто, — довольный тем, что удалось произвести впечатление, объяснил Аладдин. — Этот шелк, — он указал на платье Далии, — прибыл издалека. Его доставляют с лодок прямо во дворец. Но он не для слуг, то есть не для всех слуг. А значит, ты — служанка султанши, — и он торжествующе улыбнулся.
— Впечатляет, — только и смогла ответить Далия, теребя край своего платка.
Тем временем, Аладдин уже дошел до своего убежища и немного помешкал перед тем, как начать подниматься. На смену радости от правильного предположения пришел стыд. Она из дворца, живет, наверное, в роскошных покоях, а Аладдин ютится на крыше.
— Что-то не так? — заметив его замешательство, спросила Далия.
— Нет, — покачал головой Аладдин, отгоняя сомнения.
В конце концов, он переживет, даже если ей захочется уйти. Но как же хотелось, чтобы Далия осталась.
* * *
Жасмин убрала платок с лица и волос, спустила его на плечи и с интересом осматривала неказистое убежище Аладдина. Кое-какая утварь, старая и грязная, сиротливо лежала на линялой, местами порванной ткани, заменявшей ковер. Крыши не было — ее заменяла потертая парусина, неизвестно, как попавшая сюда. На небольшой подушке лежала обезьяна, которая лениво приподнялась, когда Аладдин с гостьей вошел на крышу.
— Добро пожаловать в мое скромное убежище, — со скрытой горечью произнес Аладдин, обводя рукой небогатую обстановку.
— Ты здесь живешь? — уточнила Жасмин: она не могла представить, что люди могут жить так.
Наверняка в сезон дождей здесь холодно и мокро.
— Да, вдвоем с Абу, — Аладдин указал на обезьяну, — над нами нет хозяев.
— Я по-другому это себе представляла, — покачала головой Жасмин.
— Что?
— Город. Людей. Жизнь, — Жасмин вздохнула. — Не думала, что все настолько плачевно.
Она задумчиво подошла к краю и посмотрела вниз, на Аграбу. Вид открывался поразительный: улицы, полные людей и верблюдов, спешащих туда-сюда, крыши-крыши-крыши, островки пальм кое-где, вдалеке неприступной громадой возвышался дворец, а еще дальше виднелась узкая кромка моря.
— Эй, ты чего? — встревожился Аладдин, подходя ближе.
— Все хорошо, — через силу улыбнулась Жасмин, не позволяя слезам покинуть глаза, — просто очень насыщенный день.
— О да, — усмехнулся Аладдин. — Может, расскажешь о твоем мире? О дворце?
— Дворец. Да что тут рассказывать, — Жасмин махнула рукой и горько улыбнулась, ответила предельно честно. — Он не такой сказочный, как многие думают. Это обитель скорпионов, которыые готовы убивать друг друга, чтобы урвать хоть каплю власти. Там нет милосердия, нет дружбы. Союзники предадут тебя, как только ты станешь бесполезным. Там тебе с ласковой улыбкой преподнесут отравленное блюдо. Жить во дворце, как танцевать на лезвии ножа — один неверный шаг — и ты упадешь, и никто не поможет подняться. Вот что такое дворец. И это моя жизнь, — после этих слов возникла неловкая пауза.
Вдруг взгляд Жасмин зацепился за уд(1), скромно стоящий в углу. Инструмент был простой деревянный, без лишних украшений, но добротный.
— Это твое? — с удивлением спросила Жасмин, не ожидавшая увидеть не такую уж и дешевую вещь в убежище воришки.
— Я это одолжил, — последовал уклончивый ответ.
Девушка провела пальцами по грифу, взяла уд в руки и коснулась струн. Знакомая с детства мелодия полилась над крышей, напоминая о теплых объятьях той, что любила несмотря ни на что.
— Мне это мама пела, — тихо признался Аладдин, садясь рядом с Жасмин.
— Мне тоже, — улыбнулась девушка.
— Все, что я о ней помню, — грустно добавил бездомный воришка.
— А что твой отец? — Жасмин было искренне жаль паренька — она знала, каково терять близких.
— Его тоже давно уже нет. Я с детства сам по себе. Да я привык, — попытался отмахнуться Аладдин, заметив на лице Жасмин жалость, — только немного грустно, когда обезьянка — твой единственный друг и наставник.
Вопреки серьезности темы, девушка не сдержала улыбку. Аладдин окинул взглядом Аграбу и невзначай притронулся к руке Жасмин. Она видела, как ему важно выговориться, поэтому не отстранилась. Они сидели очень близко, почти касаясь друг друга плечами, но Жасмин не чувствовала неудобств от нахождения другого человека так близко. Наоборот, было в этом уличном воре что-то до боли понятное и родное, словно они знакомы уже много лет. Жасмин тоже полностью доверяла лишь Радже.
— Каждый день думаешь, — будто через силу продолжил Аладдин, по-прежнему смотря вдаль, — может, что-то изменится, но ничего не меняется. Мне порой кажется, будто я...
— В ловушке, — подхватила Жасмин, пораженная тем, насколько точно этот неграмотный парень выразил ее мысли, — ведь то, кем ты был рожден, не изменишь.
— Да, — кивнул Аладдин, удивленно рассматривая ее, словно видел в первый раз.
Жасмин сама слегка сжала его руку в знак молчаливой поддержки. Здесь, на обдуваемой всеми ветрами крыше, с человеком, который был гораздо ниже ее по социальному статусу, Жасмин чувствовала себя действительно понятой. Между ними проскользнула тонкая нить — не симпатии, нет, но родства душ. Так, по крайней мере, показалось девушке.
— Знаешь, Далия, ты удивительная, — Аладдин смотрел ей в глаза, мягко поглаживая руку.
Жасмин ощутила тепло смущения на щеках и подавила желание податься вперед. "Ты султанша", — одернула она себя.
— Мне пора идти, — Жасмин выдернула руку и резко встала, разрушая атмосферу взаимопонимания.
— Но почему? — Аладдин поднялся следом. — Что-то не так? Извини, я не хотел тебя обидеть.
— Все в порядке. Просто мне надо идти, — "и я не хочу к тебе привыкать".
— Что ж, хорошо, — расстроено кивнул Аладдин. — Ладно. Да. Давай я хотя бы провожу тебя.
Жасмин согласилась. Ей было неловко, оттого что она так резко повела себя, поэтому она старалась сгладить неловкость.
Девушка уже поправила платок и была готова отправляться, когда на летнице послышались крики и чьи-то шаги. Аладдин насторожился, загородил ее собой. На крыше появился Расул с саблей в руке, за ним следовало еще несколько воинов.
— Вот ты где! — угрожающе воскликнул начальник городской стражи.
Жасмин уже хотела возмутиться подобной грубости, но осознала, что взгляд Расула направлен не на нее, а на Аладдина.
Вор, застигнутый врасплох вскочил, Жасмин заозиралась в поисках запасного выхода. Аладдин вскочил на самый край крыши, протянул руку с коротким вопросом:
— Веришь мне?
Стоило бы ответить "нет" и спокойно поговорить с Расулом. Но азарт, уже второй раз за этот безумный день захвативший Жасмин, заставил вцепиться стальной хваткой в чужую ладонь.
Они прыгнули. Девушка вскрикнула от страха, но полет быстро закончился. Куча песка не сильно смягчила падение и Жасмин подвернула ногу.
— Что же ты? Бежим скорее! — Аладдин уже встал и попытался бежать, но оказалось, что все выходы из переулка перекрыты стражей.
— Мы часто сталкиваемся, верно? Уличное отребье, — Расул уже спустился и с нескрываемым торжеством наблюдал за жалкими потугами Аладдина вырваться из рук стражей.
— Гляньте-ка, у нас тут уличная мышка, — Расул недобро посмеиваясь, повернулся к Жасмин. — Не повезло с любовничком, а?
Этого султанша стерпеть не могла. Она поднялась на ноги, хотя щиколотка немилосердно болела, выпрямилась и гневно отчеканила:
— Освободи этого человека, Расул. Немедленно.
Начальник стражи заметно побледнел, низко поклонился и угодливо произнес:
— Госпожа, простите, я вас не узнал!
— Твоя дерзость еще будет наказана. Исполняй приказ: отпусти его, — твердо повторила султанша, указывая на Аладдина; с каждой секундой стоять прямо становилось все сложнее.
— Всемилостивая госпожа, простите, — склонился еще ниже Расул, — я бы с радостью отпустил презренного воришку, но его приказал схватить Джафар. Сказал, что это очень важно.
— С каких пор приказы великого визиря важнее моих? — вскинула бровь султанша.
— Простите, госпожа, — замялся Расул, — может, вы всё-таки договоритесь с Джафаром? А если нет — так я сразу выпущу этого негодяя.
Жасмин задумалась. С одной стороны, можно было угрожать Расулу и заставить его отпустить Аладдина. С другой — ей не хотелось по незнанию разрушить какой-нибудь важный план союзника. Кроме того, нога болела сильнее и, по ощущениям, опухла. Стоять и спорить дальше не имело смысла.
— Хорошо, я поговорю с Джафаром, — приняла решение султанша. — Но ты мне будешь должен.
— Разумеется, госпожа, я рад вам служить, — улыбнулся Расул, поняв, что буря прошла стороной.
— И достань мне коня. Сейчас же. Пора возвращаться во дворец.
* * *
Возвращение султанши во дворец вызвало небольшой переполох, даже отец прибежал убедиться, что с Жасмин все в порядке. Девушка отмахнулась от всех вопросов, ссылаясь на усталость и плохое самочувствие, и после хамама(2) Жасмин полулежала на тахте в своих покоях и, плотно поужинав, лениво пощипывала виноград из хрустальной вазы. Ее пострадавшая нога покоилась на подушке. Далия старательно мазала лекарством распухшую щиколотку и, затаив дыхание, слушала рассказ о приключениях Жасмин. Свечи горели неярко, царил таинственный полумрак, наполненный цветочным ароматом.
— Госпожа, я даже не знаю, что сказать! — взбудоражено ахнула служанка. — Это так опасно, и романтично, и волнующе. Ах, как жаль, что меня с вами не было! Что вы теперь собираетесь делать?
— Лечь спать, раз уж в гареме ничего не случилось, — пожала плечами Жасмин, забросив в рот очередную виноградину.
— Да нет, я про воришку. С ним что?
— Нужно поговорить с Джафаром.
— То есть вы правда будете за него просить? — Далия с любопытством подалась вперед.
— Да. Знаешь, есть в нем что-то, — Жасмин запнулась, подбирая слова, — невинное. Другое. Во дворце таких людей нет.
— О-о, неужели вы влюбились, госпожа? — лукаво спросила Далия.
— Нет. Конечно, нет, — с долей смущения покачала головой Жасмин. — Он милый, добрый, но он вор. Простолюдин. Хотелось бы устроить его в медресе(3), но, боюсь, там он ожесточится. Хотя это лучше, чем умереть от голода или попасться Расулу.
— Раз его не ожесточила жизнь на улице, почему школа должна? — с сомнением протянула Далия.
— Там все мечтают о государственных постах. Слишком высокая конкуренция, слишком много врагов. Представляешь, что скажут люди, если узнают, что султанша помогла вору?
— Вы же сможете обеспечить ему покровительство?
— Далия, ты забываешься, — незло осадила служанку Жасмин и со смешком протянула ей виноградину, держа ягоду тремя пальцами.
Далия губами аккуратно взяла угощение. Ее глаза ехидно смеялись, и из-за мерцающих свечей казалось, что в них прыгают бесенята.
— Ты неисправимая сводница, Далия. А твоя дерзость переходит все разумные границы, — улыбнулась Жасмин, откидываясь на мягкую спинку.
— За это вы меня и любите, не правда ли, госпожа?
* * *
— И я совершенно не понимаю, о чем ты думала!
Султан уже начал повторяться в выражениях своего недовольства. Жасмин честно пыталась сделать вид, что слушает, но глаза предательски закрывались, а нахождение в постели лишь усугубляло положение. Султанша до поздней ночи говорила с Далией и была не готова проснуться от упреков отца рано утром. К тому же после вчерашней пробежки ныла каждая мышца. В тело будто вонзили сотню отравленных игл.
— Я не раскаиваюсь, повелитель. Я предупреждала вас, что не потерплю несправедливых обвинений, — стараясь не морщиться от боли и говорить спокойно, произнесла Жасмин. — И я сбегу снова, если это потребуется.
Она не боялась общаться в таком тоне с отцом, зная, что тот слишком боится за нее.
— Невыносимое дитя! — устало громыхнул султан. — Через полчаса завтрак, не смей его пропускать.
И он наконец оставил Жасмин в покое, позволив окончательно откинуться на подушки и блаженно прикрыть глаза. Но долго расслабляться не пришлось — в дверях возникла Далия. К счастью, у нее в руках было спасение султанши: склянки с зельем от боли и с зельем бодрости.
Жасмин позволила себя одеть и причесать, не спеша выбрала украшения. В голове шаг за шагом выстраивался план дня: никого не убивать до завтрака, перепроверить налоги (не верила она в чистоту казначея), проконтролировать дела в гареме, никого не убить до обеда. А вот после обеда, пожалуй, можно. Султанша потянулась, ощущая, как отступает боль в спине, а мысли окончательно проясняются. Зелья действовали идеально.
Жасмин повезло: Джафара она встретила до завтрака в коридоре, ведущем к покоям султана.
— Принцесса, рад видеть вас в добром здравии, — он улыбнулся краешками губ и слегка поклонился, намереваясь пойти дальше по своим делам, но Жасмин подняла руку, вынуждая его остановиться.
— Вчера стража поймала воришку, по имени Аладдин. Хочу, чтобы его отпустили, — сказала султанша, но, осознав, что ее слова больше похожи на приказ, добавила, — пожалуйста.
Джафар выглядел немного растерянным. Хмурился, подбирая слова, и, наконец, осторожно произнес:
— Я бы крайне не хотел этого делать. Видите ли, принцесса, он необходим для моего плана.
— Очередной кровавый ритуал? — предположила Жасмин. — Ты можешь выбрать любую другую жертву.
Внутри султанши поднималась обида. Она считала, что первая познакомилась с ловким вором и единственная вправе решать его судьбу. Противодействие Джафара раздражало.
— Боюсь, нужен именно Аладдин и никто другой. Я бы очень не хотел его отпускать, но мог бы подумать об этом, если бы вы сказали, зачем он вам, — и Джафар лукаво блеснул глазами.
— Позлить Расула, конечно, — быстро ответила Жасмин, пожалуй, даже слишком быстро. — Что за странные вопросы?
— Принцесса, это ребячество. Есть еще причины?
— Нет, больше причин нет, — Жасмин пришлось отступить из опасений за свою репутацию.
Она хмурилась и злилась на себя и на Джафара. Неужели ему сложно было уступить?
— Я вынуждена присутствовать на завтраке с отцом, — прохладно сообщила Жасмин и собиралась уйти, но тут уже Джафар окликнул ее.
— Принцесса, простите, если расстроил вас.
— Я не сержусь, мой друг, — слукавила Жасмин.
— Я рад, что мы встретились. Мне необходимо будет уехать на несколько дней, и я хочу попрощаться, — Джафар потянулся к ее руке, чтобы поцеловать, но Жасмин спрятала ладони в складках платья.
— До свидания.
— Вы все-таки злитесь из-за этого мальчишки? Даже не благословите на дорогу? — Джафар поднял брови в удивлении, не сводя с лица Жасмин пристального взгляда.
Меньше всего Жасмин хотела выяснять отношения на глазах у любопытной прислуги. Пусть они стояли на почтительном расстоянии и не слышали разговора, перемену в поведении султанши видеть могли. И, вполне возможно, к вечеру весь дворец будет говорить о том, что великий визирь впал в немилость.
— Я просто не выспалась, — Жасмин решила не портить отношения с Джафаром в столь сложный для государства период. — Пусть твоя дорога будет легкой.
Она протянула Джафару руку, позволила его губам слегка коснуться кожи, но раздражение никуда не делось. Глаза мага удовлетворенно сверкнули.
— Благодарю, принцесса.
1) струнный щипковый инструмент, предшественник лютни
2) турецкая баня
3) мусульманское религиозно-просветительское и учебное заведение. В средние века это был единственный высший общеобразовательный институт в исламском мире, где готовили служителей культа, учителей начальных школ, а также служащих государственного аппарата
Арабская ночь горяча словно день.
Здесь смелость и страх, победа и крах, стрела и мишень
Арабская ночь, под арабской луной.
Луна высоко, но так нелегко добраться домой.
"Арабская ночь"
Кап. Кап. Кап.
Это сводило с ума. Вода, столь желанная на жарких улицах Аграбы, в тюрьме становилась средством пытки. Руки, прикованные к стене кандалами, давно затекли и перестали ощущаться. По ноге пробежала крыса, и Аладдин вяло дернулся, пытаясь ее прогнать, но даже крыса ничуть не интересовалась уличным вором и отправилась дальше по своим крысиным делам. "Я дурак, — сокрушался Аладдин, — полнейшее ничтожество. Должно быть, султанша хорошо посмеялась за мой счет". В тюрьме, похожей на глубокий каменный мешок, куда не проникал солнечный свет, не оставалось других дел, кроме как бесконечно прокручивать в голове события прошедшего дня — самого восхитительного и ужасного дня в жизни Аладдина. Мог ли он когда-либо предположить, что увидит султаншу своими глазами, так близко, что прикоснется к ней, что почувствует себя — какая глупость! — понятым. Аладдин старался не думать о том, что его ждет — ясно же, что ничего хорошего. Попасть в пыточную Расула не желали даже врагам — до того жесток и беспощаден был начальник стражи, а ведь Аладдин его здорово разозлил.
"Интересно, вспомнит ли она обо мне хоть раз?" Вновь и вновь, как по кругу, мысли Аладдина вернулись к Далии. То есть, не совсем к Далии. К султанше, которая зачаровала его взглядом усталых карих глаз. Аладдин раньше думал, что люди во дворце не ведают печалей, что они веселятся днями напролет, что им плевать на других, но Далия — то есть султанша — не выглядела счастливой. И равнодушной тоже не выглядела. Могла ли она, воспитанная в роскоши, понять его, выросшего на улице?
Раздался тихий лязг металла, что-то легкое спрыгнуло вниз, и перед Аладдином предстал грязный, но целый Абу. Он театрально поклонился и зазвенел отмычками, вскрывая кандалы Аладдина.
— Абу! Дружок! Я так рад тебя видеть! — искренне улыбнулся Аладдин.
Он не остался один несмотря ни на что. Абу закончил с кандалами, и руки Аладдина безвольно упали вдоль тела. Аладдин даже испугался — он совсем не чувствовал рук, они неуклюже свисали с двух сторон, как большие нелепые плети.
— Сколько я здесь просидел? — спросил Аладдин, чтобы заглушить настойчивый стук капель.
Абу двумя ладонями изобразил круг и плавно поднял его над макушкой.
— Так сейчас полдень? Так мало? Мне казалось, прошло несколько дней.
Абу по-человечески закатил глаза, погладил себя по животу.
— Ты прав, я захотел бы есть гораздо сильнее.
Аладдин растирал одну руку другой, к счастью, обе были целы и вновь подчинялись хозяину. Абу протянул ему половину сырной лепешки, явно где-то украденной, и Аладдин с благодарностью принял угощение.
— Эх, вот бы нам такой пир на свободе, правда?
Абу не успел ничего ответить, потому что дверь в камеру внезапно отворилась. Аладдин тут же задрал тяжелые руки, чтобы стражники не подумали, что он освободился.
— Вот тебе сосед, чтобы не сошел с ума раньше времени, — рассмеялся один из охранников и слегка подтолкнул в спину какого-то человека, принуждая зайти в камеру.
Лязг ключей — дверь вновь закрылась, и Аладдин с наслаждением опустил руки, настороженно рассматривая товарища по несчастью. Это был высокий длиннобородый старик в дорогой одежде, с золотым перстнем на мизинце, черным тюрбаном на голове и деревянным посохом в половину человеческого роста. "Он не так прост, — заметил Аладдин. — Стражники не приковали его".
— Попал в неприятности, парень? — усмехнулся новый сосед.
Эта усмешка показалась Аладдину отталкивающей, но так или иначе им еще вместе сидеть, и портить отношения Аладдин не хотел. Он кивнул.
— Я? Я дурак!
— Дурак лишь тот, кто сдается, — не согласился старик.
— Я встретил султаншу, говорил с ней, а потом...
— Она играла с тобой, — собеседник прервал рассказ, снова усмехнулся. — Ее забавляют встречи с простолюдинами. А ты решил, что нравишься ей?
Аладдин поморщился. Слова, до боли похожие на правду, ранили не хуже острой сабли.
— Откуда ты знаешь? Служишь во дворце?
— Служил, как видишь. После такого, — старик выразительно обвел камеру рукой, — вряд ли возможно вернуться. Как тебя зовут?
— Аладдин.
— Аладдин, — повторил старик. — Такие, как мы, должны быть реалистами.
— Такие как мы? — Аладдин распахнул глаза.
Он не верил, что между уличным оборванцем и богатым беем(1) может быть хоть что-то общее.
— Я был таким же когда-то, — старик протянул ладонь, на которой лежала половина лепешки, еще недавно спрятанная за пазухой Аладдина, — обычным вором. Но я мыслил шире: укради яблоко — и ты вор, укради страну — и ты правитель.
Аладдин начал понимать, за что этот странный человек угодил в тюрьму. Если идти по головам, то запросто можно оступиться. Отвращение в Аладдине мешалось с любопытством и отчасти восхищением — сам он и не надеялся подняться так высоко, оставить позади прежнюю уличную жизнь.
— Тебе выпал шанс обрести богатство, перед которым не устоит даже султанша, — тихий низкий голос гипнотизировал, лишал воли. — Но за все надо платить.
Аладдин зачарованно кивнул. Если этот человек знал, как добиться расположения султанши, Аладдин готов отправиться в пасть к шайтану.
— Что я должен сделать?
— Пойдем, — старик прошелся по камере, осмотрел угол, а затем внезапно постучал посохом по камням, и те отодвинулись, открывая проход. — Многое отнюдь не то, чем кажется.
Проход был узкий и низкий, но он был! Аладдин радовался вновь обретенной свободе, на плече сидел Абу, и казалось, что уличному воришке отныне горы по колено.
Старик рассказывал про пещеру чудес, про богатство и власть, которую подарят немыслимые сокровища, Аладдин слушал, веря и не веря одновременно. Щедрость была подозрительной, однако к чему старику лгать? "Может, он и впрямь не в состоянии лазить по пещерам, с его-то здоровьем? Или там грязно, и он брезгует? Маловероятно, а вдруг?" — размышлял Аладдин, пока петляющий ход не вывел их за город, где стояли две лошади.
— У меня остались друзья, — пояснил старик в ответ на удивление Аладдина.
Они ехали весь день и полночи, останавливаясь лишь чтобы выпить воды из фляги старика, да немного перекусить.
— Здесь, — старик встал посреди пустыни, ведомый какими-то своими ориентирами.
Аладдин понадеялся, что пещера не плод старческого маразма.
— Помни, принесешь мне лампу — и я озолочу тебя так, что ты впечатлишь султаншу. Ты для нее никто, но это можно исправить. Так начни же новую жизнь, Аладдин, — с этими словами старик соединил половины броши-скарабея, и она засветилась, полетела куда-то, но у ближайшего бархана вновь разделилась на два кусочка.
Земля задрожала, раздался рев, от которого у Аладдина волосы встали дыбом, бархан стал расти, превращаясь в огромную голову диковинного животного. "Это же лев!" — узнал Аладдин. Тем временем голова росла и росла, вот уже она стала размером с дом, а на путников взглянули два желтых светящихся глаза.
— Кто посмел меня разбудить? — спросила голова, и от рычащего голоса, которому вторил гром, Аладдин вздрогнул.
Старик вместе с лошадьми отступил в темноту ночи, и Аладдину не оставалось ничего, кроме как назвать свое имя.
Голова прищурилась, и Аладдину показалось, что она сейчас съест его. Раз — и нет больше Аладдина, кошмара торговцев и персональной головной боли Расула.
— Входи, — вдруг велел лев. — Не трогай ничего, кроме лампы.
И огромная пасть с клыками толщиной в человеческую руку открылась. За ней обнаружились бесконечные ступеньки. Аладдин с опаской посмотрел вниз, Абу, мелко дрожа, повис у него на руке, уткнулся мордой в плечо. "Стоят ли сокровища такого риска?"
— Принеси мне лампу, и станешь богат и свободен. Запомни: ничего, кроме лампы, как бы велик ни был соблазн! — напутствовал старик из темноты.
Терять было нечего. Все-таки жизнь вора ничего не стоит. Аладдин спустился.
В темноте гулко звучали шаги, но Аладдин ничего не слышал, так сильно стучало его сердце. Каждую секунду он ожидал, что произойдет что-то страшное, непоправимое. Он достиг подножья лестницы — и ничего не произошло. Осторожно вздохнув, Аладдин сделал еще шаг. Ничего. Он зажмурил глаза, глубоко вздохнул. Резко распахнул глаза и задохнулся от удивления.
Сокровища! Они были везде: на земле, на камнях, на уступах, что щедро покрывали стены пещеры до самого потолка. Золото, серебро, драгоценные камни, желтые, изумрудные, сапфировые, фиолетовые, оранжевые, красные, как кровь, и прозрачные, как слезы. Огромные, в три человеческих роста, статуи из чистого золота. Кольца, браслеты, ожерелья на любой, самый изысканный и придирчивый вкус. От пола до потолка сокровища, сокровища, сокровища! Ими можно было покрыть все улицы Аграбы, да еще б осталось! Сокровища будто светились изнутри, притягивали взгляд, и Аладдину послышался шепот: "Возьми! Возьми! Их же здесь так много! Никто не заметит, если ты возьмешь вон ту горстку монет. Или вон тот камешек. Или... Или... Или..." Глаза опытного вора разбегались, взгляд мутнел, кулаки сжимались и разжимались, Аладдина трясло, как в лихорадке. Он протянул руку — никто ведь не увидит! — но тут шевельнулся Абу, и странный морок спал. Усилием воли Аладдин отвернулся и пообещал себе не смотреть на сокровища, пока не найдет лампу.
— Только где ее искать? — спросил он вслух.
Естественно, никто не ответил. Абу, осмелев, спрыгнул на землю и восторженно заозирался.
— Абу! — тут же окрикнул Аладдин. — Держи себя в руках!
И подхватил обезьянку на руки, прекрасно зная его нрав. Узкая тропинка среди гор золота вела куда-то вдаль, и Аладдин пошел единственным возможным путем. То и дело из-под ног сыпались монеты, жалобно позвякивали, будто умоляя: "Возьми нас!" Сдерживаться было сложно, Аладдин и не представлял, насколько сильна его страсть к воровству.
Вдруг краем глаза Аладдин заметил движение, развернулся, готовясь отразить удар, но с удивлением увидел перед собой ковер. С виду самый обычный ковер, не пыльный, не выцветший, такой, какой сотнями продают на улицах, вот только обычным коврам не положено парить над землей.
Аладдин резко отшатнулся, ковер тоже рванул в сторону, прячась за кучкой золота. Ситуация становилась странной. "Ковер будто... живой? Он тоже испугался?" — с удивлением заметил Аладдин.
— Эй, — осторожно позвал он, — иди сюда.
Ковер робко высунул кисточки.
— Иди. Не бойся, мы тебя не обидим.
На удивление, ковер робко выплыл из своего укрытия, позволяя рассмотреть себя во всей красе.
— И впрямь как живой! — вырвалось у Аладдина. — Бедняга, скучно тебе, наверное, одному?
Ковер пошевелился, будто кивнул.
— Пойдешь с нами? — снова кивок. — Мне надо найти лампу. Может, сможешь помочь?
Ковер радостно распрямился, облетел Аладдина по кругу, и поманил за собой. Не переставая удивляться всему, что он видел, Аладдин следовал за ковром куда-то вглубь бесконечной пещеры. Тихий шепот не замолкал ни на секунду, хотя сокровищ становилось меньше и меньше, пока тропа не вывела их к странному месту: узкие камни островками торчали среди глубокой бездны. Самый дальний "островок" был самым высоким, и на его вершине, подсвеченная голубоватым светом, виднелась заветная лампа.
— Ничего себе? Какой болван это придумал? — выругался Аладдин. — Старик, небось, уже заждался меня, а я за сто лет не доберусь до этой чертовой лампы! Теперь понятно, чего он сюда не потащился — сдохнуть можно по пути!
Ноги ныли от непрерывной ходьбы, и это при том, что Аладдину не привыкать много двигаться. Но делать нечего — пришлось прыгать по камням и молиться Аллаху, чтобы не упасть. На "островках" тоже лежали монеты, которые со звоном падали вниз, укоряя: "Ты не взял нас! Не взял! И теперь мы навеки потеряемся в пропасти!" Шепот сокровищ становился все громче, все навязчивее, и Аладдин больше не мог оправдывать его своим воображением. Это было наваждение, от которого становилось жутко. Чем громче звали богатства, тем отчаяннее сопротивлялся Аладдин, понимая: это ловушка. Лампа приближалась, и Аладдин всей душой устремился к ней. "Именем Аллаха милостивого и милосердного", — бормотали молитву непослушные губы. Аладдин достиг последнего уступа и полез наверх. Пальцы срывались, а вокруг ревело: "Оставь лампу, зачем тебе безделушка? Оставь! Вокруг сокровища-сокровища-сокровища! Возьми! Возьми! Возьмивозьмивозьмивозьми!" Аладдин вскрикнул, хотел зажать уши руками и понял, что он наверху, а медная масляная лампа прямо перед ним.
Аладдин задержал дыхание, протянул руки и взял ее. Голоса разом смолкли.
А потом Абу схватил алый рубин.
1) титул турецких высших военных и гражданских чинов, дворянин
Льётся путь по хребтам одичавших гор,
По сухим ковылям да по перьям седым.
Где смерть жжёт костёр,
Ты вдыхаешь дым.
Мельница, "Зов крови"
Джафар ждал, и это ожидание раздражало. Как вообще можно было вора пустить в сокровищницу и надеяться, что он ничего не украдет? Джафар уверен, что богатств внутри пещеры никогда не было, что это обманка для алчных простаков, но ничего не мог сделать, не мог сам войти и вынести единственную ценность — лампу с джинном. Ожидание убивало. Джафар ненавидел рисковать и ненавидел, когда его планы зависели от других людей.
— Неверные! Вы прикоснулись к запретным сокровищам! Не видеть вам больше света дня! — утробно зарычала пещера.
Джафар скрипнул зубами и до боли стиснул свой посох. Мальчишка! Наивный глупец, неужели он думал, что сможет взять хоть одну монету без ведома магии? Лицо опалило жаром, пещера стонала, гремел гром, но вход не закрывался, поэтому Джафар надеялся, что мальчишка как-нибудь сможет вырваться из смертельной ловушки и принести ему лампу. Это просто еще одно испытание.
И точно — на фоне лавы и огненных столбов появился силуэт мальчишки, летевшего на ковре. Все ближе и ближе. Джафар подался вперед, его цель была на расстоянии вытянутой руки... Тяжелый камень прервал полет, мальчишка неловко кувыркнулся через голову и повис на пороге — все, что осталось от лестницы. Это был шанс для Джафара.
— Помоги! — крикнул мальчишка, отчаянно протягивая руку.
— Сперва дай лампу, — жестко сдвинул брови Джафар.
Он не мог отступить, когда цель была так близка. К тому же, если мальчишка так и не достал лампу, он был абсолютно бесполезен.
— Я не удержусь! Дай мне руку! — в карих глазах застыли мольба и страх.
— У нас мало времени. Дай мне лампу.
Мальчишка перестал бороться. Он отцепил лампу от пояса, протянул ее Джафару. Наконец этот момент настал! Пальцы Джафара скользнули по медному отполированному боку, глаза распахнулись... Получилось! Все остальное стало не важно. Во вселенной не осталось ничего, кроме этой маленькой гладкой лампы в руках Джафара. Им овладело радостное торжество.
— Теперь руку! Давай! — напомнил о себе мальчишка, цепляясь за край из последних сил.
Джафар поспешно спрятал лампу и взглянул на того, кто ее раздобыл. Наивное, простоватое лицо, трагический изгиб бровей. В Аладдине было что-то особенное, раз пещера выбрала его. Необработанный алмаз, каким он может стать в руках опытного ювелира? Джафар почти протянул руку, чтобы вытащить непутевого мальчишку, но зачем ему тот, кто знал бы его секрет могущества? А Аладдин не глуп, догадался бы. Держать рядом с лампой вора и надеяться, что тот ее не украдет, все равно, что дергать тигра за усы и надеяться, что тот не укусит. Мысли о тигре привели Джафара к мыслям о принцессе, которая просила за уличного оборванца, и решение пришло мгновенно.
— Руку? А может, лучше ногу? — и Джафар с издевательской улыбкой наступил на пальцы Аладдина, и мальчишка камнем полетел вниз.
На Джафара тут же напрыгнула бешеная обезьяна, безуспешно пытаясь выцарапать ему глаза. Он легко отбился от животного и скинул его вниз, вслед за хозяином. А пещера будто только этого и дожидалась: заревела особенно протяжно и схлопнулась, лишь скарабей-ключ затухающими угольками остался лежать на песке.
Тишина. Темнота, непривычная после алых всполохов пещеры. Джафар в неверии всматривался в место, где еще недавно возвышалась пещера чудес, и не мог поверить своему счастью. Он — всемогущ, стоит только произнести правильные слова. Он свободен. Джафар столько лет шел к этому, столько книг и трактатов прочел, столько жизней прервал — и вот совершилось! Лампа у него!
Дрожащими руками Джафар скользнул в потайной карман — и засмеялся. Громко, надсадно, срывая голос. Смех перешел в вой, Джафар рухнул на колени, образ старика слетел с него, рассыпаясь песком. Ничего не осталось. Лампа исчезла.
* * *
Стражники, попавшиеся ему на пути, рухнули, хрипя и хватаясь за горло. Джафар прибыл в свой дом на окраине Аграбы в очень дурном настроении, готовый убить любого. Расул с поклоном вышел ему на встречу и, не поднимая глаз, произнес:
— Ваш приказ выполнен, все, кто находился в трактире Ямана аги, задержаны и доставлены к вам в подземелья. Будут еще распоряжения?
— Исчезни с глаз моих, если жизнь дорога.
Расул поразительно быстро для его габаритов отступил, но Джафар даже не обратил на это внимания. Он спустился в подземелье, где томились узники праздной жизни, подрастерявшие веселье. Торговцы не пели похабных песен, девицы не танцевали, все замерли в молчаливом ожидании своей участи.
— Приведите мне семерых в третью комнату, — коротко приказал Джафар, не сомневаясь, что молчаливые стражники тотчас исполнят указание.
Третья комната — большое полупустое помещение, где на полу была заранее начерчена сложная гептограмма. Запасной план на случай, если лампу не получится достать. О, как же Джафар не хотел к нему прибегать! Но делать нечего — после покушения на принцессу Джафар нашел Кара агу и узнал, как достать Ноэма, вот только силы были категорически не равны, а упускать шанс поквитаться с нарушителем спокойствия неразумно. Джафар зажег тринадцать черных свечей, переоделся и приготовился к ритуалу. Тем временем привели пленников: семь юных девушек, которые еще недавно радовали посетителей Ямана аги — стража почему-то считала, что для темной магии необходимы именно девушки. Джафару было все равно. Он обездвижил жертв, не обращая внимания на отчаянные мольбы, и начал читать длинный текст заклинания, погружаясь в транс. Кровь и смерть — самые сильные, самые надежные источники силы, к которым и обратился Джафар. Его руки не дрожали, когда он ножом чертил руны на предплечьях и груди девушек. Они пронзительно кричали и дергались, не имея возможности вырваться из магических пут, но их вопли не сбивали концентрацию Джафара. Кровь лилась рекой, заставляя брезгливо поджимать губы. Джафар ненавидел пачкаться, но ему пришлось раз за разом погружать руки в теплую плоть, доставая еще бившиеся сердца. Магия скручивалась тугим жгутом, упрямилась, не желая расти, тяжелые запретные слова стекали с языка Джафара и падали в кровь, заливавшую пол. Воздух густел и мелко вибрировал, тьму можно было потрогать руками, и люди, стоявшие в ту ночь в карауле, боязливо передергивали плечами, взывая к Аллаху.
Наконец Джафар вышел, пошатываясь, будто пьяный. Не-его магия вилась ядовитой змеей вокруг, была готова к разрушению — дома, людей, самого Джафара. Силой воли Джафар взял ее под контроль, сжал свой золотой посох и отправился на встречу, которая должна была поставить точку в борьбе с Ноэмом.
* * *
Солнце низко висело над горизонтом, заливая небо кроваво-красным светом, будто кто-то там, на краю неба, тоже провел темный ритуал.
Ноэм стоял спиной на краю обрыва, будучи в гордом одиночестве — сильным темным магам охрана ни к чему, ожидая Кара агу, своего самого искусного и преданного разведчика, обученного азам магии. «Мертвого разведчика», — не без злорадства уточнил Джафар, осторожно подходя сзади.
Как же Джафару не хватало силы джинна! С ней Ноэм был бы повержен, как игрушечный вояка, а теперь Джафару приходилось выкручиваться и менять планы на ходу. Чужая, позаимствованная сила подчинялась плохо, а противник был силен, очень силен и хорош в магии. Но у Джафара были козыри в рукаве. Партия началась.
Ноэм резко обернулся, в его глазах на секунду мелькнуло удивление, тут же сменившись безразличием и брезгливостью.
— Ты не Кара, — Ноэм растягивал слова, словно нугу, и от этой сладости моментально сводило зубы.
— Ты удивительно наблюдателен, Эмонд, — саркастически заметил Джафар.
— Меня больше двухсот лет никто не называл этим именем, — уже с легким интересом протянул Ноэм. — Кто ты?
— Так получилось, что мы обучались у одного мастера, — Джафар начал осторожно плести проклятие, надеясь разговорить врага.
— О, так ты тоже ученик Годелота, — Ноэм внимательно оглядел Джафара, уголок его губ резко дернулся вниз. — Сильно же он отчаялся, раз решил взять такого слабака в ученики, — Джафар с силой сжал зубы, чтобы не напасть немедленно. — Шучу-шучу, — холодно улыбнулся Ноэм. — В тебе есть потенциал, хотя он и не раскрыт. Сколько тебе лет? Вряд ли больше сотни. Я прав? Приятно, конечно, что мастер не забыл меня. Глупый, сентиментальный старик. Называл себя темным магом, а сам боялся тьмы, как суеверная бабка грозы.
Джафар сжал кулаки, пряча руки в широких рукавах. Как это ничтожество смело произносить имя мастера своим поганым языком? Как смело смеяться над ним?
Этот фарс порядком раздражал, но требовалось прояснить несколько моментов и потянуть время. Ноэму, видимо, надоело просто болтать, и он перешел к делу:
— Что же тебе нужно, ученик Годелота? И куда ты дел Кара агу?
— О, это долгая история, — теперь настала очередь Джафара испытывать терпение оппонента. — Я поймал его, а потом пытал. Он сорвал голос, так торопился выдать все твои тайны. Сначала я сломал ему пальцы, все до единого, затем загнал под ногти раскаленные иглы, а еще...
— Достаточно, — Ноэм поморщился. — Я понял. Чего ты хочешь?
— Помнишь Аграбу? Во время твоего предыдущего визита туда я был в отъезде. Теперь вот вернулся и требую: не суй свой длинный нос, куда не следует, иначе останешься без него.
Ноэм угрожающе рассмеялся:
— И кто же ты?
— Джафар. Великий визирь Аграбы.
— О-о, — Ноэм сделал большие глаза, — Конечно-конечно, великий визирь, слушаюсь и повинуюсь, — снова смех, — Скажи, вот на что ты рассчитывал? Визирь… Доволен своим положением?
— Не жалуюсь, — сдержано ответил Джафар, не собираясь поддаваться эмоциям.
— А самому не противно плясать под дудку сумасшедшего старика и его наглой смертной дочурки, возомнившей себя королевой?
— Она и есть королева, — не без гордости ответил Джафар, — признай, она здорово попутала твои планы.
— Пустяки. У девчонки, конечно, сильная воля, она устояла перед моим обаянием, — Ноэм улыбнулся, а Джафар почувствовал приступ тошноты, — но самый простой путь не значит самый правильный, не так ли? А в ней нет ничего особенного. Обычная смертная с раздутой самооценкой и хорошенькой фигуркой.
— И эта обычная смертная испортила тебе как минимум три плана по захвату Аграбы.
— Хм. Интересно, что же это за планы? — Ноэм наконец развернулся к Джафару всем телом, плавно наклонил голову вбок.
Он был высок и, пожалуй, чересчур красив. Голубые глаза, бледное лицо, светлые длинные волосы, чуть шевелившиеся от легкого ветра, делали Ноэма похожим на древнегреческого бога. Вот только красота была абсолютно искусственной — маска, чтобы одурачить смертных.
Джафар стал излагать догадки, стараясь выглядеть уверенно:
— Поскольку Аграба благословлена самой магией просто захватить ее с войском не получится. Не получится также убить султана и силой забрать печать…
— Это всем известно. Короче.
— Первый твой план, — невозмутимо продолжил Джафар, — подразумевал свадьбу с принцессой. Но на чувства Жасмин давить бесполезно, уж поверь, эта птичка не станет бросаться в омут страсти, — по кислому лицу Ноэма Джафар понял, что прав. — Ты решил зайти с другой стороны, через султана, однако оказалось, что без согласия Жасмин никях не состоится.
— Твоя работа? — скрипнул зубами Ноэм.
— Отчасти, да, — с удовольствием признался Джафар. — Но, должен признаться, наш султан бывает на редкость упрям в некоторых вопросах. По второму плану султан должен был увлечься новой наложницей и передать все полномочия тому, на кого та укажет. Тут вмешалась Жасмин, обеспокоенная странным поведением отца. Ты не мог, хотя скорее, не хотел спасти Гюлай, которая начала отбиваться от рук, и решил убить двух зайцев разом — избавиться от проблемы и поссорить отца с дочерью. Пришлось постараться — кстати, работа была очень умелая — чтобы султан поверил в виновность Жасмин. Да и то наказание оказалось слишком мягким — всего лишь временная ссылка к тетке. А принцесса, испугавшись, перебила множество твоих людей и почти достала тебя самого, — глаза Ноэма яростно блеснули красным, — Не ожидал такой прыти от девчонки?
— Не испытываешь ли ты чувства к этой смертной? — прищурился Ноэм. — Так рьяно расписываешь ее достоинства. А она всего лишь девчонка с проклятой кровью и бешеным самомнением, — Ноэм испытующе смотрел на Джафара, а тот еле сдерживался, чтобы не ухмыльнуться.
"Чувства? К принцессе? Он безумец", — со злым весельем думал Джафар, заканчивая проклятие. Оставалось только добавить кровь.
— Вижу, ты умен, — тем временем продолжил Ноэм. — Что же, мы вполне бы могли сотрудничать…
— Променять султана, который во всем ко мне прислушивается, и принцессу, которая мне доверяет, на мага, жаждущего единоличной власти? — он серьезно?
Ноэм опять рассмеялся. Он любил смеяться, как подметил Джафар, но смех этот был крайне неприятным.
— У тебя нет выбора, Джафар. Откажешься — я убью тебя. Согласишься — перед тобой откроются все двери. Султанам ты не будешь, но одно дело — великий визирь всеми забытой страны, другое — первый советник императора, перед которым преклоняются все народы и которого боятся даже по имени назвать. Я, может, буду настолько щедр, что отдам тебе твою принцесску. Развлекусь пару ночей — обожаю ломать таких гордячек — и делай, что хочешь.
Тянуть дальше не было смысла. Джафар перехватил посох поудобнее.
— Ты не понял меня, хотя я выразился предельно ясно: руки прочь от моего государства и моей принцессы!
— Это ты меня не понял, глупец! — Ноэм тоже встал, его магия яростно загудела, придавливая к земле. — Я был милостив и предложил тебе многое. Ты отказался и теперь умрешь.
Вспышка! Заклинание Ноэма рассыпалось от резкого движения посоха. Джафар выдохнул сквозь зубы, понимая, что может не пережить этот бой.
Ноэм повел головой, развел руки в стороны, отчего земля пошла трещинами. Повалил черный и едкий дым. "Позер", — коротко подумал Джафар, очищая воздух вокруг себя. У него был только один шанс, и этим шансом нужно было воспользоваться.
Вспышка! Джафар переместился, пустил несколько быстрых проклятий в ответ.
— Это все, на что ты способен? — расхохотался Ноэм.
Он сотворил огненный хлыст, который вспорол воздух и опалил край мантии Джафара. Снова замах и удар, Джафар вновь метнулся в сторону, понемногу сокращая расстояние.
— Долго будешь прыгать? — смеялся Ноэм. — Сдавайся — умрешь быстрее.
Джафар не отвечал. Все его силы, вся концентрация уходили на то, чтобы сдержать безумные атаки и подобраться поближе к противнику. Ноги дрожали, одежда дымилась, но Джафар стиснул зубы и держался. Либо он победит, либо умрет.
Шаг. Резко броситься влево, потом вправо, переступить через трещину в земле, увернуться, отбить проклятье. Все чувства обострились до предела, пот градом заливал глаза.
Вспышка! Посох очертил кривой полукруг, Ноэм сбился, наискось опуская хлыст, качнулся в сторону, пытаясь вернуть себе равновесие. В этот момент отравленный кинжал попал ему в сердце. Кровь, черная и густая, выступила на белоснежной одежде.
Резкая боль укусила бок, сбивая настрой, Джафар захлебнулся воздухом, пошатнулся, прижимая руку к ожогу. Огненный хлыст Ноэма все-таки задел его.
Ноэм же спокойно вытащил лезвие из сердца и разразился безумным хохотом.
— Глупец! Я давно победил смерть!
Ноэм горделиво встал над осевшим на землю Джафаром и хищно наклонил голову.
— Я окажу тебе честь перед смертью, — презрительно бросил Ноэм и будто вывернул себя наизнанку, снимая человеческую личину.
Его кожа растрескалась, посерела, нос усох и впал, глазницы, наоборот, вылезли вперед. Зубы и когти заострились, глаза, прежде голубые, вспыхнули устрашающим алым светом.
— Узри же мою мощь! — проскрипело существо. — Ты мог бы стать таким же, если бы принял мое предложение.
— Проклинаю пламенем бездны, светом луны и цветком олеандра, — тем временем шептал Джафар.
Темная кровь на земле забурлила.
— Да низвергнется твоя душа в бездну. Да не видеть очам твоим ни света, ни тьмы.
— Что ты делаешь? — Ноэм захрипел, в его голос ледяной иглой прокрался страх. — У тебя все равно ничего не получится.
— Да будет проклята твоя кость, да будет проклята твоя плоть, да будет проклята твоя кровь! — голос Джафара наливался силой, магия хаотично взвилась вокруг, не позволяя Ноэму приблизиться. — Проклинаю прахом, что покоился в могиле, проклинаю волосом, что рос на голове, проклинаю кровью, что текла в жилах. Вечность прошлую, вечность эту, да вечность вечностей наперед, проклинаю!
Ноэм закричал. Это был страшный, отчаянный, нечеловеческий вой существа, обреченного на вечные страдания. Он забился в конвульсиях, упал на землю, перепачканную его же кровью, закатил глаза, изо рта пошла пена. Ноэм стонал и катался по земле, его острые когти царапали грудь, оставляя глубокие раны. В какой-то момент он затих и больше не шевелился.
Джафар с трудом встал, опираясь на посох. Подошел к телу врага, заставил его загореться и начал нараспев читать слова изгнания.
Зря, ой зря Ноэм считал бывшего мастера наивным стариком, не смыслящим в темной магии. Годелот знал гораздо больше своих учеников и не всеми знаниями делился. Услышав о ритуалах, сотворенных Ноэмом, о его жажде бессмертия, он разработал проклятие, способное остановить ученика, вот только сам не стал его применять то ли из-за привязанности, то ли из страха за свою жизнь, однако Джафару все подробно объяснил, а также отдал волос Ноэма — необходимую часть проклятия. Недоставало лишь капли крови.
Тело догорело, среди пепла сиротливо лежал обуглившийся кинжал, прикосновение к которому отныне убьет любого. Джафар небрежным пинком сбросил его с обрыва — если кто-то пострадает, это не его проблемы.
Солнце величественно восходило на небо, красные потеки исчезали, сменяясь мягким золотым сиянием нового дня. С того момента, как Джафар и Ноэм встретились, прошло едва ли больше четверти часа. Джафар недоверчиво вглядывался в горизонт, испытывая удивление и разочарование. Ноэм, легендарный Ноэм, которым мастер так восхищался. Ноэм, кто раздвинул границы магии, кто презрел все нормы морали и нравственности, кто был темнее любого колдуна. Ноэм, ловкий, сильный, хитрый, хотя и импульсивный. Мертв. Мертв окончательно и бесповоротно, и никакие попытки обмануть смерть его не спасли. Не спасла магическая мощь. Не спасли темные знания. Не спасла филактерия — сосуд жизни, якорь, не позволявший душе уйти за грань, давно уничтоженная Годелотом. "Неужели это все? Победа?" — робко улыбнулся Джафар.
Но тут боль в боку, отступившая было, вспыхнула с новой силой, да так, что Джафар согнулся, не сдержав болезненный стон. Хлыст Ноэма состоял не из простого огня, понял Джафар, заметив на ране кровь. Тут как назло взбунтовалась собственная магия, усиленная ритуалом, хлынула прочь, оставляя противную слабость. Перед глазами поплыли пятна, а ноги налились свинцом. Джафар из последних сил собрал остатки магии и потянулся туда, где было безопасно.
Джафар резко появился в собственной спальне, рухнул на кровать и немеющими губами прошептал встревоженному Яго:
— Не смей звать лекарей, Элизабет, — и тут он словно провалился в мутную вязкую тьму.
— Жасмин! Принцесса Жасмин! — громкий требовательный голос ворвался в мирный сон султанши.
Она, не глядя, бросила подушку в Яго, не сомневаясь, что только у Джафара и его несносного питомца хватит наглости будить ее ни свет ни заря. Яго и не думал замолкать:
— Беда! Надо спешить! Скорее!
— Госпожа, у вас все в порядке? — раздался голос стражника из-за дверей.
— Еще бы ты разбудил меня из-за хороших новостей, — проворчала Жасмин и прибавила громче. — Все хорошо, я встала и работаю. Не беспокойте меня.
Жасмин недовольно соскользнула с постели и потянулась к приготовленному на сегодня платью, но Яго опять закричал:
— Это срочно! Надо бежать!
— Если Джафар там не умирает, я вас обоих убью! — пригрозила Жасмин, набрасывая халат на плечи и стягивая непослушные волосы лентой; вытащила кинжал из-под подушки и привязала его к предплечью.
Раджа лишь лениво повел ушами и продолжил спать в теплой кровати. Жасмин ощутила мимолетное желание спихнуть его на пол, но тут же укорила себя за недостойные мысли.
Яго постоянно поторапливал ее, не умолкая ни на минуту, и окончательно проснувшаяся Жасмин, идя по тайным проходам, чувствовала смутную тревогу. Яго ни разу не пожаловался на то, что ему тяжело. Он вообще о себе не говорил, и это заставляло ускорять шаг. В кабинет Джафара Жасмин буквально влетела, тревожно озираясь по сторонам, не зная, чего ей ждать. Но в кабинете никого не было, только солнце золотило пустой стол.
— Он в спальне, принцесса. Ну скорее же! — позвал Яго.
Отбросив сомнения в сторону, Жасмин переступила порог спальни. Первое, что бросилось в глаза, — кровать с распростертым на ней телом, в котором Жасмин узнала Джафара. Сердце сжалось от воспоминания: тоже внезапное пробуждение, бег по коридору в попытке успеть, обогнать смерть и неподвижный человек, которому безразличны извинения. Грудь Джафара не двигалась, на сером, осунувшемся лице застыло выражение глубокого страдания, а одежда сбоку пропиталась кровью. Жасмин на негнущихся ногах подошла и приложила два пальца к шее Джафара, ощутила слабые толчки пульса. Облегченно выдохнула: живой.
Кинжалом разрезала одежду на груди и ахнула, прикрыв нос: слева от середины ребер вниз наискосок тянулась ужасающая рана, из которой сочились кровь и мутно-белый вонючий гной. Она выглядела так, будто кожу обожгли, потом порезали ожог ножом и оставили так на несколько дней. Одежда по краям вплавилась в почерневшую кожу. Тошнотворно пахло паленой плотью и разложением.
— Проклятье! Надо позвать лекаря, — сказала Жасмин, замечая в углу фонтанчик с чистой водой и кувшин.
— Он запретил, — вскрикнул Яго.
— А меня, значит, не запретил? — возмутилась Жасмин и с отчаянием прибавила. — Я не знаю, что делать!
Но что-то нужно было предпринимать. Жасмин сполоснула руки, набрала воду в кувшин и вернулась к кровати. Ее тошнило — от запаха, от страха, от всей ситуации.
— Где у вас тут чистые тряпки?
Яго что-то неуверенно ответил, и Жасмин пришлось лезть в гардероб Джафара. Руки тряслись, мысли путались, нос свербило от отвратительного запаха. Жасмин обложила тряпками кровать вокруг Джафара, приготовила еще чистой ткани. Жасмин пыталась вспомнить все, что когда-либо читала о медицине, но ее знания были ужасающе скудны. Султанша в детстве никогда не калечилась, ее берегли, как фарфоровую вазу, позднее все проблемы решали зелья и Джафар. "Чего не лечат лекарства, излечивает нож; чего не врачует железо, исцеляет огонь; чего не исцеляет огонь, то следует считать неизлечимым(1), — вспомнилась Жасмин где-то прочитанная фраза. — Что ж, попробуем все вместе".
— Ладно, надо остановить кровь. И убрать гной, — сказала она вслух, — наверное.
Жасмин прокалила кинжал на пламени свечи, прижгла рану и стала аккуратно срезать ткань, вплавившуюся в плоть. Джафар тихо и жалобно застонал, отчего Жасмин на секунду испуганно замерла, чуть не выронив горячий кинжал. Как-то раньше ей не приходилось заботиться о самочувствии тех, кого она собиралась порезать.
— Где зелья? Заживляющие, обезболивающие и так далее?
— Сейчас поищу, — ответил Яго и стал копаться в каком-то ящике.
Жасмин удалила гной и черную обгоревшую плоть, вылила на рану по два флакона обезболивающих и заживляющих зелий, кое-как перевязала бок чистой тканью и села на постель рядом с Джафаром. Он по-прежнему был сер и едва дышал, но Жасмин не знала, что еще сделать. Ее душило отчаяние.
— Яго, скажи хотя бы, кто его так ранил?
— Я не знаю! Он же не взял меня с собой. Сказал: там опасно.
— Не ври мне, — прищурилась Жасмин. — Он наверняка говорил тебе, куда собирается.
Яго замялся, перебирая лапами.
— Ну же, вдруг место имеет значение? Вдруг там какой-то особый яд, не дающий ранам зажить?
— Да не было там яда. Он собирался на встречу с Ноэмом.
Жасмин с силой зажмурила глаза, чтобы не расплакаться. Все повторялось. Ссора, обида, гнев — и вот она снова ничего не может сделать, снова бессильно смотрит, как жизнь по капле утекает из человека, которого она не ценила. Лишенная даже права молиться Аллаху.
— Не смей умирать, Джафар, слышишь, не смей! — по щеке скатилась одинокая слезинка. — Я тебя на том свете достану, если ты умрешь. Ты мне нужен. Ты не имеешь права просто умереть! Я не готова, не готова тебя терять! Я...
Жасмин всхлипнула. "Какая же я жалкая", — она подумала с отвращением. Тряхнула головой и решительно поднялась.
— Я пойду к себе, переоденусь и возьму еще зелий. Если Джафару станет хуже или он очнется, сразу сообщи мне, — Жасмин приказала Яго и погладила его по голове. — Не беспокойся, твой хозяин поправится.
— Спасибо, принцесса, — серьезно ответил Яго.
* * *
Небо, от края до края затянутое серыми тучами, мрачной угрожающей громадой нависало над головой, давило всем своим весом. Пепельная серость. Пепел толстым слоем укутывал землю, пепел кружил в воздухе, оседал на голову и плечи, забивался в нос, мешая дышать. Джафар не знал, как оказался в этом странном месте, но это его не волновало. Он куда-то спешил. Он точно помнил, что надо идти, иначе последствия будут ужасными. Он шел, а земля под ногами превращалась в вязкую жижу, которая затягивала все сильнее с каждым шагом. Шаг — ступни скрылись под серой массой. Шаг — он провалился до середины голени. Шаг — уже по колено. Шаг — по пояс. Болото плавно затягивало в свои объятия.
— Ты ничтожество, сын, — его мать, которую он почти не помнил, стояла перед ним и презрительно кривила губы. — Как хорошо, что я не видела, кем ты вырос. Умерла бы второй раз — от позора.
— Ты отвратителен. И жалок. Мы никогда не гордились тобой, — вторил ей отец.
— Лучше бы ты не рождался, урод, — опять мать.
— Ты ничтожество и слабак. Зря я взял тебя в ученики. Зря делился знаниями. Ты этого не стоишь, — а это мастер, его любимый мастер, чье мнение он так уважал.
Значит, он ничтожество? Слабак? Болото уже было по грудь.
— Ты пустое место и всегда им был. Если ты умрешь, я буду счастлива. Ты ужасный любовник. Скорее бы ты умер, — по-французски прощебетала белокурая женщина, задорно смеясь.
Кто она? Почему он ее не помнил? А кто он сам?
— Султан? Не смеши меня, мой друг, тебе не быть султаном. Я бы и лошадей тебе не доверила. Ты никто.
— Ничтожество!
— Слабак!
— Урод!
— Пустое место!
— Убожество!
— Слабак!
— Ты ничего не добился и никогда не добьешься!
— Никто!
— Урод! Урод-урод-урод!
Голоса сливались в нестройный хор, и каждый хотел сказать ему гадость. Никто не любил его. Никто не хотел видеть. Он никому не нужен. Так, может, и правда лучше умереть? Так он никого не разочарует. Он медленно погрузился по грудь, уже не пытаясь идти. Зачем? Он не дышал. Не хотел. Трясина почти поглотила его.
Но тут в мерный хор проклинающих голосов вплелся другой. Чистый. Звонкий.
— Джафар? Джафар! Проклятье! Джафар!
"Кто такой Джафар? — вяло подумал он. — Почему это имя кажется знакомым? Не важно".
— Ты с ума сошел! Джафар, что с тобой? Дыши! Проклятье, я убью тебя!
И что эта ненормальная хотела? Он не понимал.
Тут в грудь будто ударили, на что бок незамедлительно среагировал вспышкой боли. Он хотел возмутиться, но для этого нужно было сделать вдох. И ему пришлось вдохнуть.
— Джафар, не смей! Не смей умирать! Я тебе запрещаю!
"Да какой право ты имеешь мне запрещать? Я Великий Визирь!" — хотел сказать он. Но для этого нужно было избавиться от жижи во рту. И он стал выбираться из болота.
— Джафар, проклятье на твою голову! Ты меня слышишь? Живи! Джафар!
"Да что она заладила? Джафар-Джафар! Что за слово дурацкое "Джафар"?"
И тут он вспомнил. Голова вспыхнула болью, перед глазами замелькали моменты из жизни.
— Джафар! — закричал он. — Я — Джафар!
И серое небо взорвалось ослепительно белым светом.
* * *
Он судорожно глотнул прохладный воздух, бешено озираясь вокруг. Глаза отметили знакомую обстановку: темный полог, полосы лунного света на ковре, кресло. Большего Джафар видеть не мог, потому что лежал. Сбоку кто-то сдавленно охнул, и над Джафаром склонилась обеспокоенная Жасмин:
— Очнулся, наконец. Как себя чувствуешь?
Он попытался ответить, но в горло будто налили расплавленного свинца, поэтому получилось издать только невнятный хрип. К счастью, Жасмин поняла его желание и принесла кубок с водой. Напившись, Джафар обрел способность говорить:
— Сколько времени я был без сознания?
— Весь день и половину ночи. К вечеру у тебя был жар, ты бредил, — Жасмин встала и зажгла свечи, потом присела на край постели Джафара. — Надо сделать нормальную перевязку. Можешь приподняться?
— Перевязку? — Джафар взглянул на раненый бок: сквозь ткань медленно просачивалась кровь.
До этого он не чувствовал боли, но та будто ждала, когда о ней вспомнят, и резко, неумолимо впилась в плоть. Тело было ватным, почти не слушалось, так что даже сесть удалось только с помощью Жасмин. Принцесса, к удивлению Джафара, не донимала расспросами, не жаловалась и не морщилась от вида его слабости, однако почему-то избегала смотреть на него. Она убрала грязную одежду, в которой Джафар сражался с Ноэмом, принесла чистый материал для того, чтобы перевязать рану.
— Где мой посох? — испуганно спросил Джафар, не увидев его на привычном месте.
Посох служил проводником магии, и был изготовлен на заказ из золота и драгоценных камней. Потеря посоха стала бы большим ударом по и так израненной гордости.
— Вон в углу стоит, — Жасмин махнула рукой. — Ты выронил его, видимо.
Джафар обессилено кивнул. Это простое действие потребовало на удивление много сил. Жасмин тем временем аккуратно сняла с раны пропитанную кровью ткань, и перед Джафаром предстала неприглядная картина: кровь не остановилась до сих пор, более того, края ожога потемнели, а около них собирался беловатый гной.
— Принесите зелья. Яго ведь показал, где они?
— Да, сейчас, — снова ни единого возражения, ни единого упрека.
Принцесса принесла зелья и снова села рядом, сцепив руки в замок на коленях. У нее под глазами залегли глубокие тени, волосы, собранные в простую косу, растрепались, а глаза, черные в свете свечей, странно блестели. Джафар с трудом перебрал пузырьки, морщась, выпил несколько зелий, еще флаконов пять вылил на рану, которая только после этого неохотно стала затягиваться. Жасмин не шевелилась. Потом словно очнулась и заговорила, по-прежнему не глядя на Джафара:
— Мне пришлось порезать одежду, в которой ты пришел. Но она все равно никуда не годилась.
— Ничего.
— Еще я разбила флакон. С успокоительным, кажется. Или нет. Я не знаю. Как можно хранить флаконы неподписанными? А если бы я перепутала что-нибудь? А если уже перепутала?
— Принцесса, — Джафар попытался вмешаться в монолог, но Жасмин его не слушала, продолжая говорить все быстрее.
— Я не могла далеко отходить, поэтому тренировалась метать ножи здесь. Тебе придется поменять полог.
— Принцесса...
— И я пролила щербет на документы...
— Госпожа, — Джафар накрыл руку принцессы своей. — Спасибо.
Жасмин слабо улыбнулась.
— Вы спасли мне жизнь, — Джафар поклонился, насколько позволяло его положение и самочувствие. — Значит, я вам нужен?
Расчет был правильный: принцесса перестала быть похожей на статую, одернула руку и возмутилась:
— Ты нужен Аграбе, как хороший визирь. Мне сейчас не хочется искать тебе замену и делать перестановки в совете. Огюз паша слишком молод и наломает дров, а Батур паша слишком медлителен. Ахмед паша не умеет рисковать и начисто лишен амбиций. Вот и все.
— Конечно, принцесса, — он усмехнулся. — Поможете мне перевязать рану?
— Раз ты достаточно здоров, чтобы язвить, то уж с раной как-нибудь сам справишься, — сказала Жасмин, но все же взяла в руки чистую ткань и начала обматывать Джафара. — Учти, я прощаю твою дерзость, только потому что ты умирал недавно. Да, а что произошло? Кто посмел тебя ранить?
Принцесса выжидательно посмотрела в глаза Джафару, при этом она как раз перехватывала ткань за его спиной, отчего ее лицо было очень близко. Стоило Джафару немного наклонить голову — и он бы прикоснулся подбородком к ее лбу. Легкий цветочный аромат кружил одурманенную зельями голову. Сейчас Жасмин казалась не неприступной властной принцессой, а обычной девушкой, уставшей и хрупкой.
— Джафар! Я надеюсь, ты не собираешься опять терять сознание?
— Нет, я задумался, простите. Убить Ноэма оказалось сложнее, чем я думал, — при мысли об упущенной лампе Джафар разозлился.
— Яго сказал, что ты пошел биться с Ноэмом. Я рада, что проблема решена.
— Яго? Вот болтун. Прилетит — я ему устрою.
— Не надо так, — покачала головой принцесса, закрепляя перевязку. — Он беспокоился о тебе. Я еле заставила его отправиться в мои покои, чтобы никто не подумал, что меня нет. Яго извелся весь, бедный. Пойду сообщу ему, что ты очнулся, — и Жасмин встала, чтобы уйти, но Джафар не хотел оставаться в одиночестве и мягко поймал ее за руку.
— Останьтесь. Расскажите мне что-нибудь.
— Сначала ты, — Жасмин, конечно, осталась недовольна коротким объяснением.
Джафар изложил немного отредактированную версию событий, естественно, исключив Пещеру чудес и ритуал по увеличению силы.
— Ноэм использовал laqueus enim animus(2). Его собственное изобретение. Мастер говорил, что Ноэм склонен к эффектности, даже в ущерб эффективности. Понимаете, принцесса, есть тысячи способов уничтожить тело противника, но вот свести с ума, разрушить разум — это совершенно другой уровень мастерства. Заклинание повергает в нечеловеческую тоску, заставляет желать смерти как избавления. Считается, что после него невозможно выжить.
— Но ты выжил, — пытливо посмотрела Жасмин.
— Да. Как бы я посмел ослушаться вашего приказа?
— Ты невозможен, мой друг, — рассмеялась Жасмин, прислонившись плечом к изголовью кровати.
— Ваша очередь, принцесса, — Джафар лег и прикрыл глаза.
Такой короткий разговор его утомил.
— Хорошо. Жил-был когда-то давно один рыбак. У него были жена и трое детей. Целый день он ловил рыбу, а вечером продавал ее на рынке и покупал хлеб и мясо для своей семьи. И каждый день он закидывал сеть три раза — не больше(3).
— Принцесса! — возмутился Джафар. — Это же сказка.
— Ты просил рассказать "что-нибудь". Не о совете дивана же мне говорить. Ты уснешь, повторять придется.
Джафар хотел возразить, но веки тяжелели, а язык немел. Он погружался в глубокий исцеляющий сон под старый, давно забытый рассказ:
— Однажды утром он положил на плечо свою сеть, взял корзину и пошел ловить рыбу. Он поставил корзину на берег, засучил рукава и закинул сеть как можно дальше в море...
* * *
Джафар уснул, и Жасмин перевела дыхание. Убедилась, что он спит спокойно, подхватила платок, вышла из комнаты в тайный проход и прислонилась к стене, смаргивая слезы и тихо всхлипывая. "Я просто устала и переволновалась, — успокаивала себя Жасмин, обхватив плечи руками. — Все хорошо. Все хорошо. Все хорошо". Все было плохо. В глаза будто насыпали песка, а в виски монотонно впивалась раскаленная игла боли. Середина ночи, а султанша еще не легла. Она и не планировала спать.
Жасмин вернулась к себе, успокоила Яго, отправила его к хозяину с наказом не будить, выпила зелье Янги хатун от головной боли и тридцать капель бодрящего зелья — ровно в шесть раз больше максимальной дозы — переоделась в неприметное черное платье и черную паранджу. Жасмин учла предыдущую ошибку, поэтому ткань была не из тех, что прибывает только во дворец. Хаким уже ждал султаншу с небольшим отрядом воинов.
Охрана осталась снаружи, Жасмин вошла в дом одна. Комната была темной и маленькой, словно из паршивого романа. Из мебели — лишь небольшой деревянный стол и шесть стульев, все занятые наемниками. Главарь стоял у окна, рядом — невысокая женщина-кормилица с младенцем на руках.
Жасмин молча достала из большой корзины мешочек с деньгами и опустила его на стол. Главарь лениво подошел, пересчитал монеты и сплюнул на грязный пол.
— Доплатить бы. За молчание. Вряд ли султан захочет знать, что мы делали.
— У меня с собой нет больше денег, но тот человек, который стоит на улице, заплатит вам, — сдерживая злость, ответила Жасмин.
— Чудно, — главарь махнул рукой, и женщина с ребенком подошла к Жасмин. — Забирайте и уходите.
— Мне хотелось бы убедиться, что это не первый попавшийся младенец, — возразила Жасмин. — А вы не пропили задаток в кабаке.
— Да пжалста, — хмыкнул главарь. — Только на нем не написано, чей он.
Жасмин вынула флакон с прозрачным зельем. Это было зелье для определения родства, меняющее цвет в зависимости от кровных связей. При добавлении крови жидкость становилась фиолетовой у близнецов, синей — у детей и родителей и так далее. Красный означал отсутствие родства.
Жасмин уже капнула своей крови в зелье, поэтому, не медля, достала кинжал, быстро проколола ребенку палец и подставила флакон. Женщина, державшая младенца, в испуге дернулась и зашептала молитву, а ребенок, проснувшись, захныкал. Зелье вспенилось, сначала покраснело, а потом стало небесно-голубым. Жасмин совсем другими глазами взглянула на малыша. Наемники не обманули, не подвели: перед ней султанадзе Баязед, ее кровь и плоть, часть династии. Опасный ребенок. Угроза. Брат. Жасмин аккуратно взяла на руки дитя, что могло принести столько проблем. У Баязеда были крохотные ручки и ее, Жасмин, нос. Малыш уже успокоился и с любопытством разглядывал ее светлыми, как у Дефне султан, глазами. Это существо вызывало в душе Жасмин смесь чувств от неприязни до какой-то странной, необъяснимой любви. "Впрочем, не время и не место", — напомнила себе Жасмин, положила ребенка в корзинку и накрыла, надеясь, что он не будет плакать.
— Благодарю, эфенди. Сейчас вам заплатят. Я надеюсь, вы никому не рассказывали, куда ездили?
— Нет, — коротко ответил главарь.
Жасмин с улыбкой на губах вышла из дома и жестом подозвала Хакима.
— Убейте всех, кто там находится так, чтобы они вскрикнуть не успели. В доме должны быть семь мужчин и женщина, проследи, чтобы никто не ушел. Я сама вернусь во дворец.
— Как прикажете, госпожа, — послушно поклонился Хаким.
Жасмин была уверена, что ее приказ выполнят. Никто не узнает о том, что султанадзе Баязед жив. Никому Жасмин не собиралась доверять тайну нахождения ребенка династии, лишь написала письмо с указаниями для Билги хатун на случай своей смерти. Билги хатун же и нашла семью, которой предстояло воспитывать Баязеда, не зная, кто он.
Жасмин постучала в дом торговца, чей адрес сказала Билги хатун, с трепетом ожидая встречи. Конечно, приходить ночью не лучшая идея, но только так султанша могла избежать косых взглядов.
Дверь открылась, и навстречу Жасмин вышел настоящий исполин: высокий, широкоплечий, с мужественными чертами лица.
— Вы кто? Что вам нужно? — грозным басом спросил он.
— Простите, вы Ибрагим эфенди? — уточнила Жасмин. — Я по одному делу... Вы разговаривали с моей тетушкой, — Жасмин запнулась, неуверенная, каким именем представилась Билги хатун, но, к счастью, Ибрагим все понял и сразу разулыбался, вмиг растеряв угрожающий вид.
— А, это ты. Мы так ждали! Проходи скорее, не стой на пороге, — и мужчина распахнул дверь.
Несмотря на поздний час, свечи горели. В доме витал аромат свежего хлеба и цветов, пол покрывали пушистые, явно новые ковры, на стенах висели мастерски расписанные тарелки, и вообще создавалось впечатление радости и процветания. Ибрагим проводил Жасмин в комнату, где стояла детская кроватка, рядом лежали кое-какие игрушки, а на тахте сидела женщина средних лет. Ее доброе, открытое лицо покрывала сеточка морщин, волосы убраны в высокую и аккуратную прическу. Увидев вошедших, женщина тут же поднялась.
— Моя любимая жена, Мелек, — представил ее Ибрагим.
— Ну где же он? — Мелек с улыбкой протянула руки.
— Подожди, любовь моя, дай наше гостье хоть передохнуть, — ласково пробасил мужчина и обратился к Жасмин. — Проходи, дочка, садись. Ох, и тяжело же тебе приходится! Не бойся, твоя тетя нам все рассказала.
Жасмин села на тахту, кивая в такт словам Ибрагима. Билги хатун выдумала трогательную историю, мол, ребенок — младший брат Жасмин, а ее старший брат, рожденный другой женщиной после смерти отца вознамерился убить конкурента в борьбе за наследство и выдать сестру за какого-нибудь богатого старика, а самому распоряжаться богатством, поэтому Жасмин, чтобы спасти мальчика, вынуждена его отдать, а так как семья ее влиятельна, делать все следовало в строжайшей тайне.
Баязед завозился в корзине, и Жасмин во второй раз взяла его на руки. Малыш улыбнулся и угукнул. От него пахло молоком, розовым маслом и невинностью — тем, чем и должно пахнуть от младенцев.
— Как же твоя мать решилась отдать такое чудо? — негромко спросила Мелек, присаживаясь рядом.
— Так будет лучше для всех, — ответила Жасмин, упрямо отгоняя мысли о настоящей матери Баязеда. — Он не выглядит новорожденным. Точно никто не узнает?
— Клянусь Аллахом, нет, — покачала головой Мелек. — Не бойся, деточка, мы все продумали. Служанку-то я выгнала несколько месяцев назад, прямо как чувствовала. На базаре не появляюсь. Кормилицу мы нашли, она с утра придет, скажу, молоко пропало. Никто и не поймет, что это не мой сын. Да-а. Не дал Аллах нам детей, да хоть этому малышу семью подарим. Ой, что же я, бестолковая, совсем от счастья голову потеряла! Сейчас, — и женщина поспешно вышла из комнаты, а вернулась, неся большую миску ароматного супа, хлеб и пахлаву. — Угощайся.
— Спасибо, я не голодна, — попыталась отказаться Жасмин.
— Кушай-кушай. Твой брат тебя совсем заморил — вон какая худая, — подобная манера разговора была непривычной и смущающей для султанши.
Жасмин передала Баязеда Мелек, но он, будто почувствовал разлуку с сестрой и заплакал.
— Стойте! — отчаянно воскликнула Жасмин. — Можно я с ним попрощаюсь? Он все-таки мой брат.
Мелек и Ибрагим переглянулись.
— Конечно, деточка. Ну что ты замер, дай детям попрощаться, — шикнула Мелек, и они с мужем вышли из комнаты.
Жасмин вздохнула и посмотрела на замолчавшего ребенка. Ей казалось глупым говорить с младенцем, который ничего не запомнит и не поймет, но не говорить она не могла.
— Братик. Брат. Тебя назвали в честь нашего деда, султана Баязеда. Ты тоже стал бы великим завоевателем и прославил Аграбу. Аллах распорядился иначе. Я не знаю, любила ли тебя твоя мама или ты был всего лишь пешкой в ее руках, но эти люди, — Жасмин кивнула на дверь, — они будут тебя любить. Они сделают все, чтобы ты вырос достойным, мой лев. Я буду рядом. Буду следить за твоими успехами. Обещаю. Ты никогда не останешься один. Ты никогда не узнаешь, кем ты был рожден. В конце концов, я делаю тебе одолжение. Власть — кровавая игра. Она уродует людей, она уничтожает все человеческое, извращает все светлые помыслы. В стенах дворца нет невинных, Баязед. Тебя же эта грязь не коснется. Я верю, что ты вырастешь сильным, храбрым и благородным, брат. Я, — Жасмин запнулась, глядя на хрупкое, несмышленое существо, — я люблю тебя, братик. Знай, все, что я делаю, я делаю ради благополучия семьи.
Жасмин понимала, что она лжет. Она ни за что бы не отказалась от своего могущества, от своего влияния, от возможностей. Она давно даже не пыталась поддерживать теплые отношения с тетками и их дочерьми. Отца не любила и не уважала. Семьей Жасмин была Валиде и только Валиде, а после смерти матери в жизни султанше вообще не осталось места для родственных чувств. Жасмин была одна и прекрасно понимала это. Особенно остро ощущалось одиночество здесь, в чужом, заботливо прибранном доме, где все дышало трогательной нежностью. Ибрагим и Мелек любили друг друга, что было видно сразу. В их мимолетных прикосновениях. В их взглядах. В их тоне голоса и обращениях, которые не казались приторно-сладкими, потому что были настоящими.
— Они будут тебя любить, — повторила Жасмин.
Мелек качала новообретенного сына на руках, Ибрагим стоял рядом и обнимал жену, улыбаясь в полуседую бороду. Они были счастливы. Жасмин почувствовала себя чужой.
— Я пойду, — решила она. — Ага из прислуги будет приносить вам деньги. Вы не волнуйтесь, я выберу надежного человека, и он не узнает, кому предназначены деньги.
— Да что ты выдумываешь, дочка, — нахмурился Ибрагим. — Ты, главное, себя береги, а уж сына мы прокормим, ни в чем нуждаться не будет. Уверена, что есть не хочешь? А то посиди еще, мы ж тебя не гоним.
— Нет, благодарю за гостеприимство. Мне надо идти, пока брат не хватился. Берегите его, пожалуйста, — на глазах Жасмин выступили слезы, но из-за паранджи этого никто не увидел.
— Обещаю, мы будем его беречь, — серьезно сказал Ибрагим.
— Все будет хорошо, деточка, — Мелек неловко приобняла Жасмин на прощание. — Да благословит тебя Аллах.
А Баязед спал в своей новой кроватке, не понимая, что никогда больше не увидит родную мать. Спал Джафар в покоях великого визиря, спал и видел странный сон про огромную рыбу, говорившую человеческим голосом. Спал Аладдин, чудом выживший после приключения в Пещере Чудес и загадавший первое желание. Мирно и тихо спала Аграба, не представляя, какие потрясения ее ждут в самом ближайшем будущем.
1) Гиппократ
2) (лат.) ловушка для разума
3) "Сказка о рыбаке" из "Тысячи и одной ночи"
Вот он, сам шехзаде.
Поклон! Тут шехзаде.
— Итак, — Джафар отложил последний документ, заверенный печатью султана, — мы вернулись к началу, только на этот раз лампу достать точно не получится. И магия слушается плохо.
Он вздохнул и потёр бок — рана, нанесённая Ноэмом никак не хотела заживать, болела и ныла при каждом неосторожном движении. От еды тошнило, и Джафар с трудом уговаривал себя съедать хоть немного.
— Зато печать султана вернули принцессе, — Яго перелетел с насеста на стол и стал чистить клювом перья.
— Да, я же говорю, все, как и было, — Джафар с силой провел рукой по усталым глазам. — С каждым днем нам остается все меньше времени. Переворот надо осуществить сейчас, пока народ волнуется, а власть нестабильна, — Джафар усмехнулся и растрепал только что приглаженную голову Яго. — Хорошо, что принцесса пока тянет с замужеством, но, если так и дальше пойдет, то султан просто выдаст ее замуж за первого встречного, а это нам совсем не на руку.
Яго повернулся к Джафару спиной и демонстративно укладывал перья снова. На пару минут повисло молчание, а потом Яго выдал потрясающе гениальную глупость:
— Так стань этим первым встречным. И не трогай мои крылья!
Рука Джафара зависла прямо над упомянутыми крыльями.
— Ты предлагаешь мне жениться на принцессе и стать султаном? Хм-м, — он задумчиво прикоснулся большим пальцем к подбородку.
— А что? — воодушевился Яго. — Неплохая идея! А потом скинем тестя-дурака и любимую женушку вниз с обрыва! Хотя принцессу мне жалко, она добрая.
— Добрая? — Джафар поднял бровь. — Яго, да она за последний месяц убила не меньше десятка человек, и это только те, о которых я знаю.
— Она всегда кормит меня фруктами. А ты убил явно больше людей.
— Она же принцесса!
— Ее муж станет султаном. Ты хочешь стать султаном. Разве не в этом смысл?
Джафар слишком сильно взмахнул рукой, от чего бок тут же заболел. Пришлось поумерить пыл.
Джафар никогда не рассматривал принцессу как будущую жену. Она была его союзником — временным, естественно. Жасмин помогала воздействовать на султана, способствовала укреплению его позиций в Совете Дивана, до того, как поняла, что в его руках сосредоточилась слишком большая власть. Он знал ее уже больше трех лет, отмечал ум, гордыню и красоту тоже, но представить принцессу чьей-то женой?
В общем-то, Джафар и о своем браке никогда не размышлял серьезно. В далеком детстве, когда у него была нормальная семья, он, наверное, думал, что пойдет по стопам родителей, женится, будет нянчить детей — все, как у обычных людей. Потом — обучение магии, годы скитания с Мастером, случайные, ничего не значившие связи. Люди не очень любили колдунов, поэтому способности приходилось скрывать, что не способствовало близким отношениям. У Мастера семьи не было, были только ученики, которым он передавал тщательно собранные знания. Джафара же слишком увлекали магия и власть. У него была цель, и он шел к ней, не отвлекаясь на посторонние чувства. Иногда, в мечтах, Джафар представлял себе жизнь "после": весь мир склонился перед ним, признал его могущество, люди боятся кинуть в него неосторожный взгляд, маги всеми уважаемы и занимают высокие должности, вся их колдовская сила, все умения служат ему, Джафару. Рядом, конечно, есть женщина, может, и не одна, но она скромна, послушна, не лезет в чужие дела, не слишком умна, всегда приветлива и радостна, словом, удобна.
Принцесса же была полностью противоположна этой "идеальной женщине". Принцесса своевольна, непокорна, не скрывает своего недовольства, привыкла, что с ее мнением считаются. Она неплохой тактик, разбирается в политике, и не будет сидеть, сложа руки. С другой стороны, разве кроткая и послушная женщина не растерялась бы, увидев, как Джафар истекает кровью? Хватило бы у нее знаний и духа убирать гной, прижигать рану, использовать нужные зелья? Разве вытащила бы его из болота? Спасла бы ему жизнь?
— Принцесса как проклятье отложенного действия, — вслух пожаловался Джафар, уже сдаваясь в плен новой идее, — никогда не знаешь, когда и как сработает. Не хотелось бы в один прекрасный день обнаружить кинжал в своей груди, просто потому что у нее плохое настроение.
— Зато не скучно и защиту потренируешь. Хотя я с вами полиняю! — возмутился Яго, смотря на выпавшее перо.
Джафар рассмеялся:
— В твою голову иногда приходят дельные мысли.
— Да, я такой, — Яго важно выпятил грудь, — попугай-гений! Эх, когда ты взойдешь на трон, видимо, придется мне стать великим визирем. Это большая честь и огромный труд, но за достойную плату, скажем, миллион акче в год, я, пожалуй, соглашусь.
— Наглец!
Джафар всерьез занялся обдумыванием свадьбы. "В самом деле, в этом есть свои плюсы, — рассуждал он. — Принцесса красива, этого не отнять, к тому же брак заставит ее всегда быть на моей стороне. Или нет. В любом случае, стоит поговорить с ней об этом".
Не желая откладывать дело ни на час, Джафар уже собирался послать Яго за принцессой, как она сама, как всегда, без предупреждения распахнула дверь в его кабинет. Вместе с печатью султана к принцессе, казалось, вернулись жизненные силы. Она провела чистки в гареме и в страже, разоблачила беев, которые крали деньги из казны, и помогала с подготовкой похода на Широбат.
На этот раз Жасмин была в роскошном золотом платье, ее голову венчала высокая корона, тоже золотая, при каждом движении золотые браслеты тихо звенели, и от обилия блеска у Джафара на секунду потемнело.
— Принцесса, рад вас видеть. Проходите, я как раз хотел поговорить.
Не то чтобы Жасмин нуждалась в приглашении. Она по-хозяйски прошла в кабинет, сдвинула с края стола документы — Джафар порадовался, что убрал все важное, — и с явным удовольствием сняла тяжелую, массивную корону.
— Переговоры с византийскими послами прошли успешно, друг мой, — Джафар понял, к чему такая роскошь в одежде: необходимо было продемонстрировать блеск и могущество Аграбы. — Они не будут вмешиваться в наше противостояние с Широбатом, и, — Жасмин запнулась, внимательно вглядываясь в лицо Джафара. — И ты хотел поговорить не об этом.
— Вы проницательны. Хотя я рад, что с Византией не будет проблем, но я хотел обсудить кое-что другое. Принцесса, — Джафар помедлил, подбирая слова, неуверенный, что момент подходящий
Жасмин сидела на краю стола, а Джафар в кресле, из-за чего она смотрела на него сверху вниз. Смотрела прямо, гордо, не пряча глаза, как смотрела всегда. Несмотря на отсутствие короны, держала голову высоко, а спину ровно. Все, как и положено королеве.
— Вас наверняка расстроит предмет разговора, — издалека начал Джафар.
— О, не переживай, — Жасмин поморщилась, — последнее время меня часто расстраивают.
— Вам скоро семнадцать лет, ваш отец стар и плох в управлении...
— Знаю, мой друг, не стоит заниматься перечислением известных фактов. Небо голубое, за зимой следует весна, Аграбе нужно откуда-то брать ресурсы, это я все поняла. Оставь многословие послам, у них это хорошо получается, а ты говори, как есть.
— Хорошо, только постарайтесь сначала обдумать мои слова, а потом принимать решение, — Жасмин нетерпеливо кивнула. — Вам стоит все-таки выйти замуж.
Лишь отточенная реакция позволила Джафару перехватить руку с кинжалом у своего плеча. От такого резкого движения бок иглой прошила боль.
— Принцесса, — с укором покачал головой Джафар, не отпуская ее руки, — позвольте мне договорить.
"Тем более, когда я договорю, вы еще больше захотите меня убить", — добавил он про себя.
— Продолжай, я тебе не мешаю, — повела плечом Жасмин, вся окаменев.
Она терпеть не могла тему замужества, и в чем-то Джафар ее понимал: женихи у султанши Аграбы были глупыми и не годились для управления государством, а Жасмин, судя по всему, искала союзника, а не раба. Джафар же мог и хотел предложить взаимовыгодное сотрудничество.
— Госпожа, я не предлагаю никого из этих пустоголовых шехзаде. Вы знаете мое мнение о них, я же сам помогал вам избавляться от недостойных. Вам нужен тот, кто понимает, что такое власть, кто умеет управлять страной, кто-то, кто знает Аграбу, кто позаботится о ней, ее народе. И о вас. Кто разделит с вами бремя власти.
— Очаровательно, — холодно и зло усмехнулась Жасмин. — И кто же этот великодушный человек?
Джафар хотел продолжить убеждение, но его прервал какой-то шум с улицы. Недоумевая, Джафар вместе с принцессой вышел на балкон, обращенный к главному рынку Аграбы, и не поверил своим глазам: по улице тянулось яркое шествие, люди в костюмах танцевали и прославляли какого-то шехзаде, толпа вокруг восторженно улыбалась, а сам шехзаде восседал на слоне, махал рукой и пригоршнями бросал монеты в горожан.
Джафар перевел удивленный взгляд на Жасмин. На ее лице читалась ледяная ярость.
— Так, значит, говоришь, мне надо выйти замуж? — мягко спросила она.
Джафар мгновенно возненавидел еще не известного ему шехзаде.
* * *
Алладин сидел на слоне и не знал, куда себя деть от смущения. Они с джинном уже все подробно обсудили и даже потренировались, но Алладину было непривычно видеть Аграбу с такой стороны, да и самому быть на виду. Залог успеха вора — прятаться, сливаться с толпой, быть неприметным, и Алладину хотелось сбежать из-под прицела сотни любопытных глаз, но джинн был непреклонен: шехзаде следовало войти в город ярко. Скажи кто-нибудь Алладину неделю назад, что все так обернется, он бы ни за что не поверил. Он и до сих пор не верил, что правда стал шехзаде, что все эти люди — его свита, что все золото, которое они везли, — его золото, что в него не кидают камнями, не кричат проклятья вслед, а с улыбкой благословляют, принимая щедрую милостыню, что судьба наконец улыбнулась простому уличному вору.
* * *
Несколько дней назад
Аладдин очнулся в пещере, лежа на холодном, сыроватом камне. В то, что он жив, поверить было просто: голова, которой он ударился во время падения, болела нещадно, перед глазами все плыло.
— Ох, — Аладдин потер ушибленную голову и слабо улыбнулся встревоженному Абу, — мы живы, — он огляделся: кругом лишь серые скалы, ни намека на выход. — Мы в ловушке. Этот двуличный сын шакала! — в бессильной злобе вскрикнул Аладдин, вспомнив о подлом старике, но тут же обессилено вздохнул. — Кто бы он ни был, он уже сбежал с лампой.
Но тут Абу гордо вытащил лампу из-за спины, лопоча что-то определенно довольное на своем обезьяньем.
— Но как? Воришка ты мохнатый! — рассмеялся Аладдин, представив лицо старика, когда тот узнает, что лампа пропала.
Аладдин присмотрелся к медной лампе, повертел ее так и эдак, но не нашел в ней ничего особенного.
— На вид просто обшарпанное барахло, — озвучил он свои мысли. — Хотя, погоди, кажется, здесь что-то написано, — и Аладдин, подбадриваемый Абу, потер лампу.
Из нее тут же повалил синий дым. Напуганный Абу спрятался за ногой Аладдина, а дым тем временем уплотнялся, обретал форму и, наконец, превратился в огромную фигуру, напоминавшую человеческую.
— О величайший повелитель мой! — громогласно, как сама пещера чудес, пророкотал синий великан. — Грозный хозяин и господин. Я повинуюсь и готов воплотить все три желания.
"Обалдеть, — подумал Аладдин, открыв рот от изумления. — Кажется, я стукнулся сильнее, чем думал".
Великан прокашлялся и оглянулся как-то неуверенно.
— Итак, мой великий, — с сомнением повторил он, а затем вдруг склонился к Аладдину и нормальным, не рокочущим голосом обратился к нему. — Слушай, малыш, а где твой начальник? Подскажи мне, где твой начальник? — но Аладдин от удивления не мог вымолвить ни слова. — Понимаешь, сам с собой я мог поговорить и в лампе, — добродушно усмехнулся великан.
Аладдин заторможено кивнул, все еще не в силах поверить в происходящее.
— Ку-ку-у, — синяя рука помахала перед носом Аладдина.
— Я-а, — выдавил он. — Э-э, со мной говорит, — Аладдин запнулся, не уверенный, как правильно назвать существо перед ним, — туманный великан?
— Нет! — великан затряс головой, уменьшившись на глазах, облетел Аладдина и стал одного роста с ним. — Никакой я не великан! Я, чтобы ты знал, джинн. Это разные вещи: великанов не существует.
Аладдин снова кивнул, не решаясь спорить с существом из лампы. С джинном. "Обалдеть, — повторил Аладдин про себя, — я сошел с ума окончательно, и мне мерещится шайтан знает что".
— Так где твой начальник? — не унимался джинн.
— Мой начальник? — переспросил Аладдин, чувствуя себя донельзя глупо.
— Слушай, я в этом деле уже очень давно, — джинн стал летать вокруг Аладдина, отчего за ним было сложно уследить взглядом. — Тут должен быть парень, который обманул кого-нибудь или убил кого-нибудь, ну, в общем, ты понял. Где тот самый?
Аладдин вспомнил старика, что так хотел завладеть лампой. Усмехнулся.
— Да, есть тот самый. Он снаружи.
— Значит, — джинн демонстративно огляделся по сторонам, — здесь только мы с тобой? И обезьянка? — Аладдин кивнул. — Значит, ты потер лампу?
— Ага, — Аладдин не понимал, к чему клонит джинн, но напрягся.
Он привык, что излишнее внимание приводит к проблемам, и уже представлял, что его убьют, как посмелевшего нарушить покой древнего существа, поэтому следующий вопрос поставил Аладдина в тупик.
— Оу. Ну ладно. А ты не против, если я немного разомнусь здесь? Нет? — джинн замахал руками, изображая что-то вроде упражнений для стражников.
— Ты спрашиваешь у меня? — не поверил Аладдин.
— Да. Ты мой хозяин, — джинн произнес это, как очевидный факт.
— Я твой хозяин? Нет, нет, — Аладдин потряс головой, все еще надеясь, что наваждение пройдет само, — скорее, ты смахиваешь на моего хозяина.
— Да, — не стал спорить джин. — Но таковы правила.
— И долго ты в ней просидел? — Аладдин покосился на лампу, которую до сих пор сжимал в руке.
— Где-то тысячу лет.
— Тысячу лет? — это, наверное, было ужасно.
Джинн вдруг превратил свое лицо в лицо Аладдина и плаксиво передразнил его:
— Тысячу лет! Слушай, тебя что, удивляет любое мое слово, — Аладдин хотел согласиться, все же он не каждый день говорил с существами из лампы, но джинн вновь стал собой и тут же продолжил. — Ты правда не знаешь, кто я? Джинны? Желания? Лампа? Совсем ни о чем не говорит?
Аладдин помотал головой, виновато улыбаясь, и понадеялся, что его не накажут за глупость. Джинн устало вздохнул и начал долгое объяснение.
* * *
И вот теперь он, Аладдин из ниоткуда, превратился в шехзаде Али Абабуа, богатого наследника процветающего государства, жениха, достойного султанши Жасмин. И это наполняло сердце предвкушением и радостью.
* * *
Жасмин с отвращением смотрела на пеструю процессию, что кривлялась и славила шехзаде, а Далия, которая тоже вышла на балкон в покоях визиря, наоборот, радостно улыбалась и приплясывала в такт музыке, помогая Жасмин закрепить золотую корону на месте. Голову моментально сковала тяжесть власти, и Жасмин ощутила удушающий гнев. Ее не покидала противная мысль, о том, что этого шехзаде прислал Джафар, ведь не зря он завел разговор о замужестве именно теперь. Конечно, увидев ее реакцию, он попытался сделать вид, что не имеет отношения к очередному претенденту на руку султанши, но он был слишком хорошим актером, чтобы Жасмин ему поверила.
— Вы только посмотрите, он еще и свой гарем привез, — язвительно заметила Жасмин, рассматривая разукрашенных девушек, что красиво и грациозно танцевали.
— Он такой богатый, — воскликнула Далия, перегибаясь через перила, чтобы лучше видеть.
Жасмин дернула ее за руку, принуждая отойти назад.
— Подумайте о том, сколько людей погибнут в давке, дерясь за его подачки, — бросил Джафар, презрительно скривив губы.
— Помолчите оба! — приказала Жасмин и отвернулась.
Ее уже тошнило от самомнения шехзаде, и она совсем не хотела знакомиться с ним лично. Но, к сожалению, делегация подошла к воротам дворца, и нужно было поприветствовать гостя.
— Госпожа, даю слово, я не имею к этому никакого отношения, — тихо, так, чтобы слышала только Жасмин, сказал Джафар.
— Надеюсь, что это так, — ответила она. — Иначе я очень сильно разочаруюсь.
Жасмин встретилась с отцом перед залом для приема гостей. Султан был оживлен и радостен, как и всегда при приезде очередного шехзаде.
— Жасмин, ты чудесно выглядишь! — отец взял ее руку в свою и заглянул в глаза. — Прошу тебя, будь приветлива. Этот юноша, я верю, очень славный.
— Обещаю, что буду вести себя достойно, повелитель, — ответила Жасмин. — Идем, нас уже ждут.
— Да-да, — заторопился султан.
В зале висела напряженная тишина. Шехзаде Али с крайне растерянным видом переминался с ноги на ногу, за его левым плечом невозмутимо стоял его советник, а свита безмолвно замерла сзади. Воздух будто давил на плечи, царапал горло, и даже улыбка отца приувяла. Жасмин незаметно для других поежилась. Она знала, что причина неприятных ощущений стояла справа от трона султана и сверлила неприязненным взглядом шехзаде. "Великолепно, — с иронией подумала Жасмин, — наверняка сам его пригласил, а теперь злится".
— Мы с радостью приветствуем вас в Аграбе, шехзаде Али, — султан улыбнулся в седую бороду, тяжело опускаясь на трон.
Жасмин встала слева от отца. Советник шехзаде что-то шепнул своему подопечному, а тот с неприятным стуком уронил на пол кисточку от жезла, что держал в руках.
— Я, — как-то неуверенно начал шехзаде. — Я тоже очень рад встрече с вами, повелитель, — Али развел руки в стороны, полуприсел и наклонил голову.
Жасмин краем глаза заметила, как усмехнулся Джафар. У нее же такое движение вызвало недоумение, не больше. Мало ли, как в других странах положено приветствовать друг друга? "Однако шехзаде следовало бы изучить обычаи Аграбы, — подумала Жасмин. — И побольше времени уделять риторике. Каждое слово с трудом выговаривает".
— Боюсь, я никогда не слышал об Абабуа, — холодно заметил Джафар.
— Это на севере, — начал советник шехзаде.
— На юге, — одновременно с ним выпалил Али.
Жасмин подняла брови. Этот шехзаде вел себя странно и даже подозрительно, и султанше на ум сразу пришел Ноэм и его магические проделки. Она будто ненароком провела пальцем по аметистовому кольцу и посмотрела на Джафара, понадеявшись, что он поймет ход ее мыслей. Визирь нахмурился и неопределенно покачал головой. Жасмин подобралась и повнимательнее присмотрелась к шехзаде Али: слишком простое, открытое лицо, слишком наивный взгляд. Ни один человек, которого коснулась власть таким не будет. Но, на удивление, Жасмин не чувствовала в шехзаде Али фальши, как в Ноэме.
— Наш мир быстро меняется, Джафар, — султан пришел на помощь иностранным гостям, — чуть ли не каждый день появляется страна, — со смешком заключил он.
Жасмин кивнула. Возможно, отец был прав, и шехзаде — наследник какой-нибудь только-только появившейся династии маленького, недавно получившего свободу государства.
Шехзаде Али неприлично громко рассмеялся:
— Да. Так и есть. Вы очень мудры!
Жасмин чуть не поперхнулась от такого заявления. Тем временем советник опять склонился к уху шехзаде.
— Ой, — громко воскликнул Али. — Да. У нас есть вещи. Подарки!
Советник вдруг громко хлопнул в ладони, отчего охрана мгновенно вскинула оружие, чтобы защитить султана и его дочь, но нападения не последовало.
Двери в зал распахнулись, и внутрь вошли слуги шехзаде. У каждого в руках были горшочки, кувшины, золотые фигуры, шкатулки и другие интересные вещи. Жасмин поневоле поддалась любопытству, рассматривая подарки и пытаясь угадать, что в них. "Он что, сразу переехать в Аграбу решил", — мелькнула язвительная мысль.
— Вот и они. Подарки, — радостно улыбнулся Али. — Тут есть пряности, золотые верблюды и ложечки.
— Ложечки, — восторженно пискнула Далия.
Вот уж кому все это представление доставляло истинное удовольствие.
— И джемы, — не унимался шехзаде, — фиговые джемы, айвововые джемы, финиковые джемы.
— Обожаю фиговые джемы, — Далия мечтательно закусила губу, на что Жасмин не могла не улыбнуться.
— Отличные джемы! — продолжил Али. — Жемчуг тоже есть. И эта вещь, — он указал на какой-то крупный предмет, завешанный тканью, — это, в общем, ценность.
— И что же вы хотите купить на эту "в общем ценность"? — иронично поинтересовалась Жасмин, уставшая от хвастовства шехзаде.
— Вас, — сверкнул белозубой улыбкой Али.
Жасмин подумала, что ослышалась, но недоумение отразилась на лицах всех присутствовавших. Даже советник шехзаде выглядел глубоко потрясенным.
— Нет! Нет, не вас! — осознав, какую он сказал глупость, Али отчаянно замотал головой. — Ваше время, ваше внимание...
— Полагаете, меня можно купить? — прищурилась Жасмин, сгорая от ярости.
— Конечно, — пауза. — Нет! Что? Конечно, нет!
Шехзаде забормотал что-то в свое оправдание, но Жасмин больше не могла видеть этого самодовольного, наглого, избалованного типа, который считал, что с помощью денег можно получить все, что угодно.
— Простите, — с улыбкой произнесла Жасмин, — я должна удалиться на поиски хлеба для ваших джемов.
Она покинула зал, не зная, чего ей хотелось больше: рассмеяться, расплакаться или убить шехзаде вместе с его свитой.
* * *
— Наглый, дерзкий, бестолковый! — Жасмин мерила шагами покои и жаловалась Радже. — Готова поспорить, у него в голове лишь пиры да наложницы. Ну наконец-то!
Далия поклонилась и протянула вазочку с лукумом султанше.
— Что ты узнала? — Жасмин нетерпеливо взяла служанку за руки и усадила рядом с собой на подушки.
— Да как всегда. Девушки в восторге и обсуждают, какой шехзаде красавец.
— А что наложницы, что приехали с ним?
— Они не наложницы, они служанки. Некоторые жены стражников. Никто из них не проходил по золотому пути(1).
— Вот как. Значит, он капельку умнее, чем показался мне изначально.
— Госпожа, вы слишком строги к нему, — мягко сказала Далия. — Он так старался! Просто он слишком сильно переживал.
— В том то и дело. Шехзаде не имеет права идти на поводу у страхов. Шехзаде не имеет права сомневаться и путать слова. Он лицо страны, ее официальный представитель. Наследник. У таких нет права на ошибку, — с долей горечи Жасмин повторила наказ своей матери.
— Я встретила его слугу, пока ходила на кухню. Он такой симпатичный! И милый. И вежливый. Он просил передать вам извинения шехзаде.
— О, великолепно, — ядовито отозвалась Жасмин. — Говорить глупости шехзаде умеет сам, а вот извиняться — только через слуг.
— Вы же заперлись в гареме, как ему извиниться лично?
Жасмин досадливо повела плечом. Ей были безразличны извинения шехзаде.
— А еще он подарил подарок, — Далия робко улыбнулась, показывая душистую гроздь нераспустившегося гиацинта.
— Боюсь, я снова не выдержу его подарков. Верни.
— Что вы, госпожа? — удивилась Далия. — Это не вам от шехзаде, это мне от его советника.
Жасмин распахнула глаза, заметила смущенную улыбку Далии, ее порозовевшие щеки и внутренне похолодела.
— Ты же понимаешь, что не нравишься советнику? — осторожно уточнила Жасмин.
— Что? Почему? Мы прекрасно поговорили, он сказал, что никогда не видел такой очаровательной девушки, как я.
— Он сказал это, чтобы понравиться тебе, а через тебя воздействовать на меня. Это же так очевидно, Далия. Выбрось цветок и забудь о советнике.
Жасмин покачала головой, надеясь, что неприятный случай позади.
— Почему вы думаете, что все вокруг стремятся понравиться именно вам? — дерзко спросила Далия. — Почему я не могла прийтись по душе советнику? Почему он обязательно должен быть злым и коварным негодяем?
— Потому что он советник шехзаде, — яростно возразила Жасмин. — Потому что он имеет влияние и власть.
— Но ведь это не значит, что он плохой! — Далия, забывшись, вскочила. — Нельзя всех мерить по себе!
Она сжимала и разжимала кулаки. Жасмин тоже встала, уязвленная такой наглостью. Гнев переполнял ее, хотелось сделать Далии больно, встряхнуть ее, чтобы прекратила говорить глупости.
— Да ты посмотри на себя! И посмотри на других девушек, да хотя бы на Ягмур. Неужели ты думаешь, что хоть один мужчина обратит на тебя внимание? — Жасмин пожалела о своих словах, как только произнесла их.
Далия смотрела так, будто у нее из-под ног выбили почву, она быстро моргала, но не могла скрыть слезы на глазах.
— Простите, госпожа, — Далия поклонилась и поспешно вышла из комнаты.
Жасмин села обратно на подушки, закрыв лицо руками. Все получилось так глупо.
— Не следовало так говорить с Далией, — Жасмин погладила Раджу, — надо бы с ней помягче. С другой стороны, она ведет себя как ребенок! За столько лет во дворце стоило бы понять, что здесь честно не играют! Один разговор — и все, верности как не бывало. Эх, права была мама, влюбленная калфа — опасная калфа.
Мысли о возможном предательстве Далии внушали тревогу. Далия слишком многое знала о Жасмин, и эта информация стала бы грозным оружием в руках недоброжелателей.
— Что мне теперь делать? Я не могу ей больше доверять, — Жасмин сморгнула слезы. — Я не хочу от нее избавляться.
Будур султан с самого детства твердила дочери о том, что никому, кроме родной матери, доверять нельзя. И не раз доказывала свою правоту.
* * *
Жасмин прекрасно знала, что ни с кем нельзя делиться своими мыслями, чувствами, что даже отец не должен знать, что у нее на сердце, но иногда ей так хотелось поговорить хоть с кем-нибудь. Ей было пять.
Одна из служанок, Эмине, всегда внимательно относилась к юной султанше, предугадывала ее просьбы, сочувствовала, когда Валиде ругала дочь за проказы, и Жасмин искренне привязалась к заботливой девушке. Наказы матери были забыты, Жасмин со всей детской доверчивостью и наивностью рассказывала Эмине все, что происходило за день, все, что мельком слышала от матери и тех, с кем она общалась. Эмине читала юной султанше сказки об отважных героях и мудрых старцах, о преданности и любви. Жасмин чувствовала себя счастливой и нужной, за ее спиной словно выросли крылья, и она поверила в дружбу. Пока один случай не разрушил все.
Служанки привели Жасмин в покои к ее матери и удалились. Будур султан сидела на тахте, сцепив руки в замок. Ее холодный взгляд не сулил ничего хорошего. Перед султаншей на коленях стояла заплаканная Эмине, удерживаемая двумя евнухами.
— Что? Почему? Эмине! — Жасмин бросилась к любимой служанке, но Будур султан остановила ее взмахом руки.
— Веди себя, как положено, Жасмин. Что за позор? И не смей плакать, ты уже не маленькая!
— Простите, Валиде, — Жасмин с трудом сдержала слезы. — Позвольте спросить, в чем провинилась эта женщина?
— Ты прекрасно знаешь, в чем, — Будур рассержено встала. — Сколько раз я говорила тебе никому ничего не рассказывать, — Жасмин опустила глаза. — Смотри на меня, бестолковая девчонка! Я думала, тебе можно доверять, но язык у тебя без костей!
Внутри Жасмин все кипело от злости на колкие, несправедливые замечания матери, однако она не смела возражать, лишь молча плакала, чем еще больше раздражала Будур султан.
— Конечно, давай, поплачь теперь, ведь ничего другого ты не умеешь!
Будур султан шумно вздохнула, безуспешно пытаясь успокоиться.
— Ты знаешь, что твоя обожаемая Эмине передавала каждое слово нашим врагам?
— Это правда, госпожа, — Эмине с болью посмотрела на Жасмин. — Но я правда любила вас.
— Очаровательно, — Будур султан скривилась. — Так любила, что хотела похитить.
— Не может быть! — Жасмин вскинула голову.
— Может, — жестко отрезала Валиде. — Ты султанша, никто не будет общаться с тобой просто так. В лучшем случае, от тебя захотят покровительства, в худшем, — она кивнула на дрожавшую Эмине.
А затем Валиде последовательно, с доказательствами объяснила Жасмин, в чем заключалось предательство ее любимой служанки. Как та из обрывков разговоров, из случайных упоминаний узнавала о планах Будур султан, как мешала ей, как хотела шантажировать. Сердце Жасмин разрывалось на части, мир, добрый, радостный, приятный, рушился на глазах от ужасного предательства. Ей было больно.
— Ты знаешь, что делают с предателями, не так ли, Жасмин? — вкрадчиво спросила Будур султан.
Жасмин знала. Наказание за предательство — смерть.
Эмине стояла на коленях, наклонив голову, и нельзя было разобрать, что она чувствовала.
— Знаешь? — повторила вопрос Будур султан.
— Да, Валиде, — тихо ответила Жасмин.
— Отдай приказ евнухам.
— Что? — Жасмин распахнула глаза. — Я... Я не могу.
— Ты султанша, ты должна отвечать за свои действия.
— За что, Эмине? — вопрос, который сильнее всего мучал Жасмин, все-таки вырвался. — Что я тебе сделала?
— Вы дочь Будур султан, госпожа, — служанка подняла голову, и на ее лице не было ни капли раскаяния. — Вы заплатите за злодеяния вашей матери.
— Хватит, — Будур султан властно махнула рукой. — Жасмин, отдай приказ, и забудем об этом. Я жду.
Жасмин сморгнула слезы, посмотрела на коленопреклонную Эмине, на требовательную Валиде и твердо произнесла:
— Приказываю за покушение на жизнь султанши лишить Эмине хатун жизни.
Евнухи поклонились и увели Эмине прочь.
Будур султан опустилась на тахту.
— Иди сюда, — она похлопала рукой по месту рядом.
Жасмин нырнула в объятья матери, прижалась к ее теплому боку, и теплые соленые слезы вновь потекли из глаз. Валиде погладила свою дочь по голове и уже без гнева начала говорить:
— Власть — кровавая игра, Жасмин. Ты должна усвоить жестокий урок: никому никогда нельзя верить. Побеждает сильнейший, тот, кто может переступить через друзей и близких, тот, кто не испытывает мук совести за совершённые проступки. Тебя будут предавать, ты будешь предавать, таков закон гарема. Ты султанша по крови, так оставайся ей, несмотря ни на что. И не смей думать, что у тебя не получится.
* * *
Щеки намокли. Столько лет прошло, а Жасмин до сих пор не забыла Эмине. В пять дет впервые столкнувшись с предательством, султанша с детской категоричностью пообещала себе больше никогда никому не верить, но потом раз за разом отчаянно искала того, кому можно открыться, и нашла. Сперва Билги хатун, которая в детстве казалась строгой и вредной, оказалась надежным и верным советником, затем непосредственная и живая Далия, почти подруга Жасмин. "У султанш не бывает друзей".
Тревожные мысли прервал Яго, который принес послание от Джафара. К счастью, попугай не отличался проницательностью, и Жасмин легко сделала вид, что все в порядке, но письмо заставило ее снова нахмуриться.
"Я не обнаружил магов среди сопровождения шехзаде Али, однако настоятельно прошу вас быть осторожной. С шехзаде я разберусь сам".
Жасмин сожгла послание Джафара и обернулась к Яго:
— Передай своему хозяину, что я склонна ему верить.
1) длинный коридор, ведущий от помещения гарема до покоев султана (шехзаде). Этот коридор был предназначен только для наложниц, которых приглашали на хальвет, то есть на ночь
И там музыки звук
Околдует, и вдруг
Ты пропал, тебе не помочь.
Не развеять мираж:
Всё, что нажил, отдашь,
Лишь наступит арабская ночь.
"Арабская ночь"
Султан решил устроить праздник в честь прибытия нового шехзаде, и Жасмин не стала возражать. В конце концов, подготовка похода на Широбат велась полным ходом, впереди ждала богатая награда, и можно было немного расслабиться и повеселиться.
Утром Жасмин проснулась в неплохом настроении и решила не доверять Далии новых секретов, но и не злиться на нее: все-таки та не была рождена султаншей и имела право на ошибку. Обдумав предстоявший разговор, Жасмин осталась довольна собой и стала с нетерпением ждать Далию, чтобы явить ей свою милость, но тут султаншу подстерегал неприятный сюрприз: переодевать ее пришли только Ягмур и Дениз.
— А где Далия? — недовольно спросила Жасмин, выбирая платье.
— Она сказала, вы дали ей какое-то важное поручение, — осторожно ответила Ягмур. — Я могу позвать ее, если хотите.
"Значит, теперь она прячется от меня. Стыдно? Вот и хорошо", — мысленно усмехнулась Жасмин, вслух же холодно сказала:
— Не стоит, я, действительно, попросила Далию кое-что сделать.
Нежно-голубой шелк платья будто сам скользнул на плечи, голову привычно сдавила корона, на этот раз не такая тяжелая, украшенная изумрудами, кольца заняли свои места на пальцах. Жасмин была полностью готова к новому дню.
В гареме царило оживление, девушки уже танцевали и смеялись, играли на музыкальных инструментах, общались, угощались различными сладостями. Жасмин наблюдала за ними со второго этажа, оставаясь незамеченной. Билги хатун уже давно, со смерти Айгуль, говорила, что султанше стоит приобрести новых личных служанок, но Жасмин не любила приближать к себе незнакомых людей, ведь всегда оставался риск предательства, так что одно место около нее пустовало, и это не слишком беспокоило султаншу, однако после ссоры с Далией Жасмин пришлось рассматривать других кандидаток на роль помощницы и осведомительницы.
Памук, самая младшая из служанок, невысокая и полноватая, отметалась сразу из-за ее неумения хранить тайны. Жасмин держала ее рядом из-за веселого нрава, но Памук часто раздражала излишней болтливостью. Дениз, напротив, была молчалива и замкнута, имела в гареме репутацию высокомерной и заносчивой, говорила лишь тогда, когда к ней обращались напрямую, хорошо делала свою работу, никогда ничего не просила. Сельви слишком амбициозна и готова идти по головам ради личной выгоды, что само по себе неплохо, но могло стать источником проблем в будущем, к тому же Сельви уже почти отслужила положенный срок и имела право в ближайшее время выйти замуж. Ягмур, пожалуй, подходила больше всех. Мягкая, уступчивая, она отлично ладила с Раджой, не вступала в пререкания ни с кем, всегда готова была прийти на помощь другим девушкам, благодаря чему в гареме к ней относились хорошо, только вот Ягмур слишком часто витала в облаках, не обращая внимания на окружающий мир, что делало ее никудышной шпионкой.
Жасмин задумчиво покрутила кольцо на пальце. Ей не хватало Далии, чтобы поговорить с ней.
— Аллах да благословит вас, госпожа, в этот радостный день, — Билги хатун, опираясь на трость, встала рядом с султаншей.
— Билги хатун, я рада тебя видеть, — Жасмин улыбнулась. — Как ты?
— Молюсь о вашем здоровье, госпожа.
— И все-таки как ты себя чувствуешь?
— У меня все хорошо, не беспокойтесь.
Жасмин кивнула, не до конца удовлетворенная ответом. Билги хатун ходила тяжело, часто останавливалась отдохнуть, и султанша не могла не переживать за хазнедар, за свою вернейшую и преданнейшую служанку.
— Билги хатун, скажи, есть ли в гареме девушки, которых я могла бы взять в услужение?
— Конечно, госпожа, если желаете, я завтра приведу вам достойных, а вы выберете.
— Да, это хорошая идея, — Жасмин опять вернулась к разглядыванию рабынь.
Билги хатун нахмурилась:
— Что же это вы тут стоите? Пойдите повеселитесь с девушками, вам тоже нужно отдыхать. К тому же без надзора они совсем распоясались, — и правда, рабыни начали вести себя слишком шумно, кто-то затеял догонялки, и Жасмин величественно спустилась вниз под привычный крик стражника:
— Дорогу! Жасмин султан!
Девушки мгновенно затихли, выстроились в линию, склонив головы. Жасмин села на тахту, Билги хатун опустилась рядом, и султанша махнула рукой:
— Продолжайте.
Сперва тихо, а потом все громче и громче зазвучали разговоры, зазвенел колокольчиками смех. Рабыни выглядели лучше, чем несколько недель назад, на их щеках играл здоровый румянец, а худоба не бросалась в глаза. Жасмин улыбнулась: кажется, неприятности с едой позади. Плавные, отточенные движения танцев радовали глаз, веселая музыка лилась потоком. Жасмин наслаждалась праздником, но вдруг заметила рабыню, что смотрела на уд со смесью обиды и отчаяния. Султанша узнала эту девушку: Роза хатун, которая не побоялась сообщить о бедственном положении гарема.
— Подойди сюда, — приказала ей Жасмин.
Роза приблизилась настороженно, не зная, чего ожидать.
— Садись, — Жасмин указала на подушку у своих ног. — Тебя Роза зовут, я правильно помню? — девушка кивнула. — Вижу у тебя проблемы с удом?
— Простите, госпожа, — виновато опустила голову рабыня, — мне никак не удается научиться играть, а я очень хочу.
— Главное, тренироваться почаще, — дружелюбно улыбнулась Жасмин. — Дай я покажу.
Она взяла в руки уд, пару раз на пробу дернула струны и заиграла. Прочие музыканты смолкли. Жасмин играла не очень хорошо, петь и вовсе не умела, но одна мелодия всегда выходила замечательно. Колыбельная Будур султан. Печальные звуки без слов рассказывали о щемящей сердце разлуке и невыносимой боли, о невосполнимой потере, о горе, которое невозможно утаить в себе, невозможно пережить. О том, что время не лечит. О том, что все не так, как хотелось бы.
Вдруг в мелодию вплелся чистый, красивый голос, что пел на незнакомом Жасмин языке, но в интонациях слышались знакомые ноты: та же печаль, та же боль, та же робкая надежда. "А ведь все рабыни лишились родителей", — подумала Жасмин, сглатывая ком в горле.
"Спи, мой ангел, засыпай, все плохое позади", — пела Будур султан. Пел уд в руках Жасмин. Пела рабыня на совершенно другом языке. Пело сердце.
Когда Жасмин доиграла, у многих в глазах стояли слезы, даже Билги хатун прижимала платок к уголкам глаз.
— Вы очень красиво играете, госпожа.
— А ты великолепно поешь, Роза, — со светлой грустью улыбнулась Жасмин и провела рукой по голове рабыни.
Кажется, она нашла новую служанку.
* * *
На улице вовсю праздновали, гомон оглушил Жасмин, едва она покинула стены дворца. Да, к сожалению, тут не гарем, где она могла устанавливать свои порядки, ни с кем не считаясь. Однако Жасмин оставалась султаншей, поэтому при виде нее паши и беи почтительно склоняли головы. Комплименты лились рекой, Жасмин вежливо улыбалась, говорила со своими союзниками, пользуясь случаем. Эмин паша презрительно кривился — он считал, что женщине не место на мужском празднике, — но ничего поделать не мог. Жасмин с превосходством улыбнулась ему, не прерывая беседы с Ахметом пашой. Вечер начинался изумительно.
Жасмин отправила Ягмур за напитками, а сама как можно мягче обратилась к Далии:
— Прекрасно выглядишь сегодня. Это колье тебе очень идет, — и посчитала, что вчерашний инцидент исчерпан.
В беспечной круговерти праздника Жасмин случайно столкнулась с Озаном, поэтом, который писал ей стихи.
— О Госпожа! Вы осветили своей небесной красотой мой день, — воскликнул он, учтиво кланяясь.
Жасмин была раздосадована подобной встречей, ей не хотелось, чтобы кто-нибудь знал о ее знакомстве с поэтом.
— Озан ага, — тем не менее улыбнулась султанша. — Мне приятно видеть тебя, однако сейчас не самое подходящее время...
— О Жасмин султан! Проявите хоть каплю милосердия к своему ничтожному рабу, — к сожалению, Озан и не думал отходить, — не вините его за то, что он мечтает хоть мельком вас увидеть. Вы словно свежий воздух для узника, что пробыл долгие годы в темнице. Вы словно глоток воды для изнывающего от жажды пустынного странника. Вы словно...
— Госпожа, — раздался бархатный голос Джафара, — чудесный вечер, не так ли?
— Вы правы, Джафар паша, — приветливо кивнула Жасмин.
"Вот почему он всегда так невовремя?"
Озан ага смутился под тяжелым взглядом Джафара и, пробормотав извинения, практически сбежал.
— Забавный юноша, — Джафар дернул уголками губ. — Кто он?
— Не все ли равно, — Жасмин пожала плечами. — Тебе стоит быть поосторожнее со своей силой.
— Я не применил ни капли магии, принцесса. Должно быть, поэты — слишком ранимые натуры. Я хотел поговорить о шехзаде Али.
— Ты сказал, в его окружении нет магов, — тут же насторожилась Жасмин.
— Я не смог их почувствовать, но сильные маги могут скрывать свои способности.
— Только этого нам не хватало! — Жасмин испуганно вспомнила, чем закончилась для Джафара битва с Ноэмом, и вскрикнула громче, чем хотелось бы. На султаншу тут же устремились любопытные взгляды.
— Проклятье, — сквозь зубы прошептала Жасмин и рассмеялась, чтобы не привлекать внимания к беседе.
— Это маловероятно, принцесса, не беспокойтесь. Хотя люди из сопровождения шехзаде, на удивление, неразговорчивы, — это значило, взятки не помогли.
— Попробуй более действенные методы убеждения. Надо хотя бы узнать, где находится Абабуа.
— Хорошо, — Джафар нагнулся ближе. — Мне понадобится помощь Хакима.
Жасмин недовольно нахмурилась: в случае, если что-то шло не так, вся вина ложилась именно на "помощников".
— Почему не Расул?
— Он не имеет доступа во многие помещения дворца.
Жасмин задумалась, крутя кольцо на пальце.
— Я поговорю с Хакимом, он пришлет к тебе своих доверенных людей и не будет мешать, — решила она и оглянулась в поисках капитана дворцовой стражи.
Ситуация с шехзаде, взявшимся из ниоткуда, не на шутку тревожила Жасмин, и султанша надеялась, что Джафар не подведет ее.
* * *
Роскошь предоставленных ему покоев ошарашила Аладдина. Огромная светлая комната, громадная мягкая кровать с кучей подушек, пушистые ковры. Золотые подсвечники, золотые блюда, украшенные золотом столбики кровати. Аладдин забыл даже о проваленной первой встрече с Жасмин султан, рассматривая все это богатство.
— Это сон, — завороженно прошептал он.
— Скорее, кошмар, — возразил джинн. — Я за десять тысяч лет не испытывал такого позора!
Аладдин сник. Покои больше не радовали его.
— Что теперь делать? Султанша больше не посмотрит на меня.
— Эй-эй, спокойнее, — джинн утешающе похлопал его по плечу, — ты ещё не вышел из игры. Завтра праздник, сможете пообщаться, главное, следи за своими словами.
Аладдин вздохнул. Почему-то рядом с Жасмин султан все мысли вылетали из головы, язык немел, и оставалось только беспомощно хлопать глазами и глупо улыбаться. Аладдин мечтал о новой встрече, но боялся ее, как последний трус. Султанша так отличалась от простой и милой девушки, с которой он познакомился на базаре, даже сложно было поверить, что это один и тот же человек. Жасмин была так холодна, смотрела так высокомерно, что Аладдин не знал, как к ней обращаться.
"Я же просто уличный вор, — думал Аладдин. — Я не шехзаде, и пара дней обучения ничего не изменила. Что я могу сделать, чтобы понравиться ей? Аллах, какая же она красивая!"
Он ходил туда-сюда по покоям, смотрел на причудливую роспись стен, на шелка и бархат и понимал, что ему здесь не место. Это не его мир.
— Эй, малыш, время веселиться, — довольный джинн зашел в покои и остановился при виде Аладдина. — Что с лицом? Сегодня праздник, между прочим, в твою честь, а ты выглядишь, будто кто-то умер. Выше нос! Пошли!
— Я не пойду, — со вздохом покачал головой Аладдин.
— Почему?
— Я не могу. Я опять скажу что-то не то или сделаю что-то не то.
— Да ладно тебе, — джинн щелкнул пальцами, и они переместились во двор, где вовсю шли гуляния. — Не волнуйся. Делай, что ты обычно делаешь, когда пируешь, — джинн целеустремленно пошел к толпе, и Аладдину пришлось последовать за ним.
— Я на пирах еще не бывал, — раздраженно признался Аладдин.
— Что? — джинн остановился и пораженно на него посмотрел. — Тогда иди лучше спать и не смей портить мне вечер.
Аладдин хотел сказать, что собирался так и сделать, но его прервал тихий низкий голос:
— Шехзаде Али, — из тени бокового прохода выступил высокий худой человек, одетый в дорогие красно-черные одежды. В руках он держал золотой посох в виде змеи. — Позвольте молвить слово, — его темные глаза презрительно осмотрели джинна, — наедине. Это дело не касается ваших слуг.
Человек казался неприятным, даже пугающим, и Аладдин не хотел оставаться с ним один на один, но джинн беззаботно пожал плечами:
— Тогда я пойду, займусь своими делами, — и отошёл, бросил Аладдина одного.
— Я знаю, кто вы, — слова, словно камни, придавили Аладдина к земле.
"Не может быть! Джинн обещал!" — панически пронеслось в голове.
— Правда? — жалко спросил Аладдин, судорожно пытаясь понять, когда и как мог выдать себя.
— Да, — мужчина холодно поджал губы, а потом слегка улыбнулся. — Вы амбициозный человек, как и я.
Аладдин выдохнул, надеясь, что это прозвучало не слишком облегчённо.
— Да. Нас, кажется, не представили, — он вспомнил правила поведения, которые тщетно пытался объяснить ему джинн.
— Джафар, великий визирь Аграбы, — не склоняя головы, представился мужчина. — Могу стать вашим союзником и помочь добиться желаемого.
Аладдин удивлённо захлопал глазами. "Это вообще как? Влюбить в меня султаншу?"
— Эм, я понял, спасибо. Меня там уже ждут, — Аладдин развернулся, чтобы уйти, но Джафар стукнул посохом, привлекая внимание.
— Вы, видимо, не совсем меня поняли. Мое предложение имеет ограниченный срок действия, — мир вокруг Аладдина поплыл, остались лишь темные глаза напротив, которые больше не казались неприятными. — Шехзаде Али...
— Прошу прощения, шехзаде, — джинн прикоснулся к плечу Аладдина, и наваждение отступило, — вас уже заждались, — он потянул ошарашенного Аладдина за собой.
— Так это был "тот самый"?
— Что? Что вообще произошло? — Аладдин потряс головой, пытаясь прийти в себя.
— Это маг, он пытался тебя заколдовать. Он послал тебя за лампой?
— Нет, тот был старик, — внезапная мысль пришла в голову Аладдина. — Постой, маги могут менять внешность?
— Молодец, умнеешь на глазах, — джинн шутливо похлопал его по спине. — Не переживай, такие, как он, обычно бояться открыто нападать.
Люди вовсю болтали, улыбались, ходили туда-сюда. Звучала веселая музыка, глотатели огня, заклинатели змей, акробаты развлекали толпу, и Аладдин даже улыбнулся: зрелище напоминало знакомый до боли базар, только люди одеты лучше, и никто ничего не продавал. Жасмин султан было видно сразу, она беседовала с незнакомым Аладдину стражником.
— Итак, вот и она. Это твой шанс, — джинн тоже заметил султаншу.
— Знаешь, что? — страх опозориться вернулся с новой силой. — Слишком много народу. Думаю, я не смогу, — Аладдин снова попытался сбежать, но был пойман за локоть крепкой рукой.
— Все ты сможешь. Это будет несложно, — джинн улыбнулся одной из служанок султанши.
Та улыбнулась в ответ, что-то прошептала своей госпоже и пошла в сторону стола с напитками.
— Я тоже умираю от жажды, — джинн поправил чалму и собирался уйти, но Аладдин ужасно боялся.
— Нет, не уходи, останься. Меня могут раскусить.
— Не-ет, не раскусят. Тебе надо просто подойти к ней.
— А потом? Надо что-то сказать...
— Так, слушай меня, — джинн склонился к Аладдину, — я живу в лампе, а вот это, — он обвел рукой нарядную толпу, — пир. Не смей портить мне праздник! Вперед к ней!
— Ладно, — Аладдин глубоко вздохнул и решительным шагом направился к Жасмин султан.
Она как раз закончила разговор со стражником и вежливо подняла брови при виде Аладдина. Служанки за ее спиной захихикали, переглядываясь.
— Я... Я хочу извиниться, — Жасмин султан молчала, и Аладдин продолжил, — за все. За джемы, за жемчуг, и за это глупое "купить вас". Это был не я, — "что за бред я несу?" — Нет, это был я. Ну да, у меня же нет злого брата-близнеца. Я просто хотел, хотел сказать, что...
— Госпожа, шехзаде, — Джафар подкрался незаметно, и Аладдин вздрогнул от неожиданности.
Великий визирь встал справа от султанши, слишком близко, по мнению Аладдина, но она никак не выразила своего недовольства.
— Джафар паша, — кивнула Жасмин султан. — Шехзаде Али как раз рассказывал о праздниках в Абабуа. Не так ли, шехзаде? — она ему мило улыбнулась, и Аладдин забыл, как дышать.
— Да, о праздниках, — зачарованно кивнул он, — у нас в Абабуа немного праздников, и мы празднуем, как положено по традициям. Молимся, раздаем милостыню бедным, дарим подарки друг другу. Ничего особенного, — Аладдин старался не говорить слишком много, чтобы не попасть впросак. Он не знал, как отмечают праздники богачи.
— Вот как? — уточнил Джафар, снисходительно усмехаясь. — А что насчет стихов? Скажем, как вам "Обращение к Небу(1)"?
Аладдин тоскливо оглянулся в поисках джинна. Его знание стихов ограничивалось уличными песенками, далеко не все из которых были приличны.
— Ну, по-моему, довольно... поэтично.
— О, а по мне идеи Лю Цзунъюаня весьма здравые, — к счастью Аладдина, джинн вместе со служанкой Жасмин султан присоединились к беседе, — судьба человека зависит только от него самого.
— Верно, — ядовито кивнул Джафар. — Однако он, кажется, не вполне понимал сущность власти: народ не способен самостоятельно решать свою судьбу. Люди делятся на тех, кто правит, и тех, кем правят, причем последние нуждаются в контроле. Далеко не каждый человек в силу характера и воспитания может понять, что правильно, а что нет.
— Отчего же? Любой методом проб и ошибок в состоянии найти свой путь, — джинн вызывающе сложил руки на груди.
Завязался разговор, нить которого Аладдин потерял практически мгновенно. Джафар и джинн приводили высказывания каких-то философов с труднопроизносимыми именами, вспоминали случаи из жизни, придумывали теоретические ситуации, абсурдность которых была доведена до предела. Жасмин султан слушала с интересом и даже периодически вмешивалась в спор, но Аладдин не мог понять, на чьей она стороне, столь запутанным получилось обсуждение. От нечего делать он принялся разглядывать собеседников: джинн был насмешлив, норовил задеть противника острым словом и явно красовался перед служанкой султанши, поворачиваясь то так, то эдак. Джафар держался высокомерно, словно разговаривать с ним — высочайшая честь. Его неприятные темные глаза поминутно обращались к Жасмин султан и вспыхивали странным, опасным огнем. Сама султанша... "Как она прекрасна", — думал Аладдин, отмечая ее пухлые губы, изогнутые в улыбке, пушистые ресницы, блестящие густые черные волосы, стройную гибкую фигуру. Ему так хотелось прикоснуться к ней! Остаться с ней вдвоем, долго и мучительно приятно целовать, ловить искры смеха в карих глазах, чувствовать тонкие изящные пальцы на затылке! Просто видеть Жасмин султан — счастье! Аладдин был готов стоять так вечность.
— К сожалению, уже поздно, и мы вынуждены покинуть вашу компанию, — произнесла султанша, прерывая спор.
— Наша дискуссия утомила вас, госпожа? — тут же заботливо спросил Джафар, наклонив голову.
"Лицемерный шакал!" — возмутился про себя Аладдин.
— Что вы, Джафар паша, было очень интересно. Но у меня еще остались дела, и Билги хатун ждет. Приятного вечера, шехзаде, — Жасмин султан улыбнулась Аладдину, — паши, — кивнула Джафару и джинну. — Пойду попрощаюсь с отцом, — и она, окруженная служанками и стражей, ушла.
Аладдин зачарованно смотрел ей вслед, тоскливо понимая, что они толком не поговорили. "Будь проклят этот Джафар и все его поэты!"
1) одно из основных сочинений Лю Цзунъюаня, китайского философа
Волшебный мир,
В нем столько тайн и красоты.
В небе зажглась звезда, моя мечта,
Я не забуду этой высоты.
"Волшебный мир"
Вступившая в свои права ночь дурманила сладким, душистым, тяжёлым ароматов цветов. Цикады сходили с ума, пытаясь перестрекотать музыку.
Вернувшись к себе, Жасмин первым делом села перед зеркалом и стала расплетать прическу, вынимая многочисленные украшения, которые Далия раскладывала по местам.
— Как тебе вечер? — поинтересовалась Жасмин, растирая уши, уставшие после сережек.
— Запоминающийся. Джафар, конечно, устроил! — скулы Далии порозовели от гнева. — Что он вился вокруг вас весь вечер, еще и смотрел так, будто он паук, который хочет утащить вас в свое логово.
— Ну как он мог смотреть? — со смешком спросила Жасмин. Ее спор лишь развеселил. — Это же Джафар. Он просто не рад очередному шехзаде, как и я.
— В этот раз он превзошел сам себя. Казалось, еще немного — и он начнет драться с Ниджем!
— С кем?
— С Ниджем. Советником шехзаде.
— Вот как? По-моему, ты преувеличиваешь. Обычная дискуссия, причем достаточно интересная.
— Госпожа, клянусь, Джафар что-то замышляет! Даже Нидж понял, что он не чист на руку.
— Довольно, — Жасмин резко прервала служанку. — Далия, ты забываешься. Мне вот интересно, как сильно ты оклеветала Джафара перед советником?
— Я ничего ему не сказала, я же не глупая, — нахмурившись, пробормотала Далия. — Нидж сам поделился со мной впечатлениями о паше.
— Надеюсь, что ты достаточно благоразумна, чтобы не обсуждать дела Аграбы с посторонними, — спокойно кивнула Жасмин и вздохнула. — Еще Озан никак не успокоится, — она хотела поговорить о ненадежности поэта, но оборвала себя, вспомнив, что с Далией больше не следовало обсуждать личных вопросов. — Впрочем, неважно. Пока можешь идти, я немного поработаю и позову тебя, когда буду ложиться спать.
— Госпожа, простите, — Далия опустилась на колени и склонила голову. — Нидж пригласил меня погулять в саду сегодня вечером. С вашего позволения, я бы хотела пойти.
— Что? — Жасмин растерялась от такой наглости. — Мы уже это обсуждали.
— Госпожа, умоляю, — Далия подняла несчастный взгляд, — даже если это все игра, я так хочу почувствовать себя нужной! Я прошу вас не как султаншу, а как свою подругу, поймите меня! Всю жизнь я была в вашей тени, исполняла любые приказы, я готова жизнь отдать за вас! Неужели я не заслужила хотя бы иллюзию счастья? — увидев, что Жасмин не спешила возражать, Далия воодушевленно продолжила. — Ведь на меня впервые обратили внимание. Клянусь, я ни слова не скажу ни о вас, ни о гареме.
— Эти прогулки ни к чему хорошему не приведут, — поджала губы Жасмин.
— И пусть! — с жаром откликнулась Далия. — Мне бы только один раз! Мне бы только чуть-чуть! Один вечер! Госпожа, видит Аллах, я довольна своей службой, я раньше ничего не просила, но сейчас мое сердце бьется так сильно, что я задыхаюсь! Помните, вы дали мне слово?
Жасмин разочарованно рассматривала Далию. Ее глаза сияли таким счастьем, такой надеждой, какую султанша никогда не могла себе позволить. Конечно, в тот раз она пообещала, что выдаст Далию замуж, если та кого-нибудь полюбит, но Жасмин не ожидала, что момент настанет так скоро. "Любовь превращает человека в раба, заставляет делать такие глупости, о которых он потом жалеет всю жизнь. Не дай Аллах тебе когда-нибудь полюбить! А если все-таки полюбишь, сделай все, чтобы вырвать это ядовитое чувство из своего сердца", — говорила Будур султан, и Жасмин с ней соглашалась. Она читала книги и не могла понять, почему умные герои, встретив свою любовь, враз теряют волю, жертвуют положением, деньгами, жизнью. Жасмин, для которой было важно контролировать почти каждую мелочь, боялась попасть в ловушку чувств. Но Далия, кажется, хотела обмануться. Она была счастлива, а Жасмин чувствовала не только презрение к глупости служанки, но и зависть. Далия, в отличие от султанши, могла позволить себе творить глупости.
— Хорошо, — сдалась Жасмин. — Возьми с собой калфу, не оставайся с Ниджем наедине. Если будет расспрашивать обо мне, сразу уходи. Сама же попытайся узнать что-нибудь о шехзаде. Поняла?
— Да, госпожа, спасибо! — Далия осыпала быстрыми поцелуями руки султанши. — Благослови вас Аллах!
— Аминь, — обречённо выдохнула Жасмин. — Вот ещё что, — она сняла аметистовое кольцо и протянула Далии, — надень его и ни в коем случае не снимай! Это убережёт тебя. Завтра утром вернёшь его мне.
"По крайней мере, теперь магия ей не страшна, — подумала Жасмин. — Обязательно расспрошу калфу, которая будет с ней".
— Госпожа! — Далия не сдержала счастливых слез. — Я... Правда? Можно? — несвязанно забормотала она.
— Правда, — вымученно улыбнулась Жасмин. — Иди, пока я не передумала.
Еще раз поблагодарив, Далия удалилась. Султанша тяжело вздохнула, заплела простую косичку и пошла в кабинет, где села разбирать прошения от подданных на имя султана. Ее ждала долгая ночь.
* * *
Аладдин вновь расхаживал по выделенным ему покоям.
— Что мне делать? Я не умею себя вести, я не знаю, о чем говорить! Вот посмотри на Джафара. Он весь из себя знатный паша!
— Ну и что? — безразлично спросил джинн, крутясь перед зеркалом. — Она наверняка видела кучу пашей, беев и шехзаде. Предложи ей что-то особенное.
— Что я могу ей предложить? — отчаянно воскликнул Аладдин. — Как я ворую еду? Вот у шехзаде Али...
— Стоп-стоп-стоп, — джинн отвлекся от самолюбования. — Ты выглядишь принцем снаружи, но я ничего не менял внутри. Если кто и может впечатлить Жасмин султан, так это Аладдин.
— Что ты предлагаешь?
— Просто будь собой.
Аладдин поморщился: "Легко ему говорить! Он джинн и может щелчком пальцев наколдовать все, что угодно. А я?"
— Ещё бы пару минут наедине с ней, — мечтательно протянул Аладдин. — Но Жасмин султан постоянно со служанками и стражей. Они смотрели на меня, как на полного дурака!
— Ты преувеличиваешь, малыш. К тому же сейчас она одна.
— Что?
— Все, я и так сказал слишком много. Удачи тебе, я пошел, — джинн исчез, не прощаясь.
Решиться было, на удивление, легко. Аладдин подозвал волшебный ковер и полетел к покоям Жасмин султан. Он не думал, что и как будет говорить.
Балкон султанши был пуст, ветер слегка шевелил занавески спальни, освещенной множеством свечей.
— Жасмин султан, — робко позвал Аладдин.
Вдруг на плечи рывком навалилась тяжесть, и он упал на пол. От удара из глаз посыпались искры, а когда Аладдин пришел в себя, то увидел здоровенную оскаленную морду тигра совсем рядом. С огромных клыков капала слюна, теплое смрадное дыхание обдавало лицо.
— Раджа, — казалось, только резкий окрик Жасмин султан остановил тигра от того, чтобы перегрызть шею незваному гостю.
Аладдин не мог даже повернуть голову: боялся, что любое неосторожное движение спровоцирует хищника.
— Шехзаде Али, — холодный тон Жасмин султан заставил сжаться, — назовите хоть одну причину, по которой я не должна немедленно вызвать охрану и отправить вас в тюрьму за проникновение в мои покои.
Аладдин собрал в кулак все свое мужество и всю свою дерзость:
— Вам любопытно, как я попал сюда, — он зажмурился в ожидании расправы, но Жасмин султан хмыкнула.
— Допустим. И?
— Я вам расскажу, если позволите, — Аладдин перевел выразительный взгляд на тигра, который угрожающе порыкивал.
Некоторое время ничего не происходило, и Аладдин уже подумал, что его все-таки сдадут охране, но тут султанша появилась в его поле зрения и внезапно провела прохладной рукой по его кафтану, потом по груди, по поясу... Аладдин мгновенно забыл о том, что у него на груди стоит тяжелая тигриная лапа. Щеки будто опалило огнем, и жар, прокатившись по телу, осел в неприличном месте.
— Что вы делаете? — охрипшим голосом спросил Аладдин.
— Обыскиваю вас, — ответила коварная Жасмин султан.
Аладдин зажмурился, молясь Аллаху, чтобы султанша не заметила его непотребных желаний: не хотелось оскорбить ее вновь. К счастью, не отыскав оружия, Жасмин султан отстранилась и отозвала тигра. Стало легче дышать. Аладдин сумел сесть и оглядеться: покои у султанши были огромные! Жасмин султан стояла шагах в пяти от Аладдина, облокотившись бедром о стол.
— Итак. Как вы сюда попали, шехзаде Али? Неужели мне придется ставить стражу ещё и на балконе?
— Нет, что вы! Я просто хотел поговорить.
— Мы виделись на празднике, — Жасмин султан наклонила голову на бок и прищурилась.
— Да, только там наши советники и слова вставить не дали.
Султанша слегка улыбнулась:
— Джафар паша любит посоревноваться в остроумии. Нидж, видимо, тоже.
— А, — Аладдин попытался вспомнить, кто такой Нидж, — он это любит.
— Я все ещё жду ответа, шехзаде, — напомнила Жасмин султан.
— Ах, балкон. Все просто: волшебный ковер, — Аладдин махнул рукой, надеясь заинтересовать султаншу.
Он уже понял, что Жасмин султан любопытна и пуглива, как дикий фенек, поэтому нужно раздразнить ее. Султанша подалась вперёд, ее зрачки чуть расширились.
— Волшебный ковер? — переспросила она. — Вы полны сюрпризов, шехзаде Али. Сначала джемы, теперь ковер.
— О нет, — Аладдин рассмеялся и прикрыл лицо рукой, — только не джемы. Честно говоря, я их даже не люблю.
— Вот как? А мне нравятся, — Жасмин султан окинула его быстрым взглядом, — джемы.
Аладдин внутренне ликовал: они говорили в дружеском тоне, и султанша, похоже, не злилась.
— Вы не хотите прокатиться на ковре со мной? — решил рискнуть Аладдин. — Улететь из дворца? Увидеть мир? — и, видя сомнения на лице Жасмин султан, прибавил. — Если вы не боитесь, конечно.
Султанша гордо подняла подбородок:
— Я не боюсь.
— Тогда, — Аладдин сделал несколько шагов назад и встал на перила балкона, — нужно просто поверить, — и прыгнул.
* * *
Жасмин вскрикнула и бросилась к краю: хоть шехзаде был высокомерным и заносчивым типом (но в этом она уже сомневалась), допускать его смерть на территории Аграбы неразумно. Однако Али не только не разбился, но и стоял с довольным видом на настоящем ковре-самолете.
— Впечатляет, — Жасмин покачала головой со смесью восхищения и досады.
— Ну что, не передумали? — шехзаде Али протянул руку.
Соглашаться остаться с ним наедине — безумие. Доверить жизнь какому-то ковру — ещё большее безумие.
"Я окончательно сошла с ума, — подумала Жасмин. — Я же не всерьез?" Но иногда так хотелось побыть беспечной! Али смотрел прямо в глаза султанше, и в его взгляде не было ни намека на лукавство. Почти никто не позволял себе смотреть так на Жасмин.
— Шехзаде, — начала она, не уверенная, что хотела сказать.
— Просто Али, — он с мягкой улыбкой перебил Жасмин, — хотя бы в эту ночь.
"Один раз. Не станет же он причинять мне вред? — султанша еще раз всмотрелась в честное лицо шехзаде. Просто Али. — В конце концов, Далия развлекается, и я тоже могу". Конечно, Жасмин и не думала испытывать какие-то серьезные чувства к Али, но любопытство заставило сделать шаг навстречу неизвестности.
— Сейчас, просто Али.
Остатки разума заставили Жасмин написать короткую записку — если что-то случится, Али не скроется от правосудия — и надеть теплую накидку с капюшоном.
— Я готова, — Жасмин вернулась на балкон, где Али терпеливо ее дожидался. — Что нужно делать?
— Садись сюда, — Али вновь протянул руку. — Веришь мне?
"Что-то такое я уже слышала", — подумала Жасмин, вложив свою ладонь в чужую.
Ковер не прогнулся под туфлей султанши. Жасмин с опаской села, провела рукой по жесткому ворсу — не сравнить с мягкостью персидского, что в ее покоях. Ощущения были странные: вроде под ней твердая поверхность, вот только внизу три этажа и где-то там, далеко, земля.
И тут ковер полетел. Сначала медленно, потом он стал разгоняться все сильнее, и Жасмин, не зная, за что держаться, до боли вцепилась в локоть Али. Земля все отдалялась и отдалялась, пока не превратилась в смазанную полосу. Прохладный ветер дунул в лицо, сорвал капюшон с головы, выдернул несколько прядей из причёски и стал играть с ними. Дома казались игрушечными, а звёздное небо — таким близким и настоящим.
— Это волшебно, — сказала Жасмин, рассматривая Аграбу с высоты.
— Точно, — кивнул Али, но его взгляд был направлен не вниз.
Жасмин не могла оторвать глаз от потрясающего вида, не могла прийти в себя от ощущения полета. Она ведь, действительно, летела! Ле-те-ла! Красочный сон, несбыточная детская мечта. Это было похоже на волшебную сказку, из тех, которые втайне от матери читала строгая Билги хатун.
— Ты знаешь, что это, Али? — Жасмин показала на остатки их с Джафаром неудавшегося проекта.
— Да, — к ее удивлению, кивнул он, — это была оросительная система. Жаль, проект свернули, людям нужна вода.
— Надо же, — поражённо воскликнула Жасмин. — Что ты ещё знаешь об Аграбе?
— Ну, я знаю, что здесь проблемы с преступностью, много разбойников и воришек, — его лицо приняло неожиданно жесткое выражение. — Что люди умирают от голода на улице, пока всякие важные паши утопают в роскоши. Что талантливые мальчики не могут учиться в школах, потому что мест на всех не хватает.
— А у вас неплохие шпионы, шехзаде Али, — холодно произнесла Жасмин, морщась от неприятной правды.
— Нет, прости. Никаких шпионов, — Али трогательно поднял брови домиком. — Я просто видел город, и все.
— Не оправдывайся, я не сержусь, — Жасмин устало улыбнулась. — Как в Абабуа справляются с бедностью?
Али оживился и стал рассказывать. Жасмин казалось, он приукрашивает жизнь в своем государстве, но он говорил уверено, с пониманием дела, будто сам жил среди простых людей и знал, в чем они нуждаются.
За беседой они облетели всю Аграбу, посмотрели на поздних прохожих, затем покинули пределы города. У Жасмин появилась идея, и она потянула руки к краям ковра, за которые Али управлял им.
— Можно?
Али кивнул, и Жасмин взялась за бархатные кисточки. Она прекрасно помнила дорогу, хоть и не пользовалась ей довольно долго: дорогу к свободе. К морю.
В детстве Будур султан часто возила дочь к морю, поощряя за примерное поведение. В таких поездках мать почти не злилась, а искренне и радостно смеялась, шутила, рассказывала разные истории, даже сказки — словом, делала то, чего не могла себе позволить во дворце. Поэтому Жасмин всегда ненавидела возвращаться: стоило им пересечь порог гарема, как мама вмиг становилась серьезной и недовольной, а ее лицо будто серело, стремясь слиться с каменными стенами.
Ковер летел вдоль пыльной дороги, воскрешая в памяти чудесные моменты относительной беззаботности. Поток ветра смахнул непрошенные слезинки. Впереди показались скалы, которые окружали небольшой песчаный пляж, делая его идеальным местом, чтобы спрятаться и искупаться в море без посторонних глаз. Когда-то Жасмин проводила целые дни там.
Ковер опустился на землю, и Жасмин сбросила туфли, осторожно ступила в теплый, ещё не остывший после жаркого дня песок. Мелкие камешки тут же вонзились в ноги, и она замерла, привыкая к забытым ощущениям. Здесь даже воздух был другой: густой, тяжёлый, пропитанный солью и воспоминаниями.
Море плескалось и звало к себе, тянуло неумолимо, спокойно, только у берега поднимались небольшие волны и тут же рассыпались пеной, ласково играя и дразня. Ветер дыхнул в лицо мельчайшими солёными каплями, пошевелил рукав
Защемило сердце от знакомого с детства вида. И как она могла лишить себя этого удовольствия? Как могла отказаться от этого жёсткого песка, променять его на мягкий ворс ковров? Как могла забыть шепот ветра, плеск свободной воды, свежесть соли, закрыться в саду и радоваться фонтану, покорному ее воле? Море, море звало Жасмин. Море, огромное, терпеливое, могущественное. Не оно ли уничтожало корабли? Не оно ли перемалывало в прах неаккуратных рыбаков и торговцев? О, сколько преступлений оно видело! Сколько улик в себе скрыло! Пожалуй, именно море было вернейшим союзником султанши, безмолвным и всегда готовым утешить.
Она дошла до линии прибоя, где вода то приходила, то отступала вновь. Волна, приблизившись, обожгла холодом, заставила поджать пальцы, но Жасмин не отступила. Она закрыла глаза, сделала несколько шагов вперёд, пошевелила пальцами в песке и тут же увязла глубже. Море облизывало ноги по середину голени, гладило ласково, как ребенка. Все переживания, беды, тревоги отступили под натиском солёной воды, не смели беспокоить Жасмин, пока она под защитой воды. Во всей вселенной их осталось только двое: море и Жасмин, и никто не смел врываться в их мир, прервать безмолвную беседу.
Вот волна с укором вспенилась, хлестнула сильнее, достала до бедер: "Почему тебя так долго не было?"
Жасмин тихо и виновато перехватила юбку, подставила свободную руку солёным каплям: "Извини, никак не удавалось вырваться". Ложь. Разве она не могла отложить все дела? Разве Аграба погибла бы, если Жасмин на денек уехала?
Море нежно плеснуло: "Главное, сейчас ты здесь".
Сердце глухо стучало, глаза жадно смотрели в темную морскую даль, Жасмин стремилась запомнить все до мелочей. Ропот волн. Теплый, игривый ветер. Песок, изменчивый, вязкий. Бесконечность воды.
Хотелось зайти дальше, позволить волнам нести лёгкое тело. Чтобы теплая (такая теплая, почему она не поняла этого с первой секунды?) вода окружила со всех сторон, чтобы верх и низ смешались, чтобы полететь, словно птица, по шелковой ряби моря.
Али безмолвно — за что Жасмин была благодарна — встал рядом, подставил лицо соленому ветру.
— Я скучала, — прошептала она после долгой паузы.
— Ты можешь летать сюда хоть каждый день, — ответил Али и улыбнулся. — Это же потрясающе! Никогда не видел столько воды!
— В Абабуа разве нет моря?
— Нет, кругом песок. А еще песок. И... снова песок. Очень много песка.
Жасмин по-девичьи хихикнула. Али вызывал в ней странную, неразумную симпатию. Возможно, виновато было море, которое приводило ее в слишком благодушное настроение, но Жасмин нравились открытое лицо, прямой взгляд, теплая, восхищенная улыбка. Как султанша ни старалась, она не могла заметить неискренность в поведении Али, в его словах. Неловкость манер, которую Жасмин обычно презирала, больше не раздражала ее.
— Какие необычные камни, — Али посмотрел под ноги: на песчаной отмели была небольшая прослойка мелкой гальки и ракушек. — Такие гладкие.
— Это галька. В море камни постоянно бьются друг об друга, поэтому острые углы стираются, — Жасмин наклонилась и быстрым движением выхватила из волн интересный ей камень: темный, почти полностью окатанный. — Держи, — она протянула Али раскрытую ладонь.
Он забрал находку, мимолетно притронувшись теплыми пальцами к руке Жасмин — ту как будто кольнуло иглой. Мурашки пробежались по телу, а сердце словно ускорило свой ритм.
— Красивый. О, смотри, вот еще лучше, — и Али бесстрашно полез в воду, намочив одежду до плеч.
Жасмин вспомнила, как набирала целые пригоршни гальки и ракушек, а потом строила песчаные империи, пачкая платья. Иногда камни были настолько красивые, что султанша хотела оставить их себе, унести во дворец, но мать запрещала хранить "всякий мусор". Тогда Жасмин прятала гальку и все равно оставляла у себя понравившиеся находки. До сих пор большая шкатулка, доверху забитая камнями, хранилась где-то в покоях султанши.
Али и Жасмин бродили вдоль берега, вылавливая интересные камни и ракушки,
— Я когда-то представляла себя сборщицей жемчуга, — с легкой улыбкой призналась Жасмин. — Вот так стоишь, стоишь в воде, видишь что-нибудь и ждешь, пока сильные волны пройдут и можно будет схватить камень. Бывало обидно, когда он уплывал прямо из-под носа.
— А я представлял себя очень-очень важным чиновником, будто меня все слушают. Я думал, как бы я сделал все для простого народа, и меня любили бы, как честного и справедливого человека.
— В таком случае тебе повезло — твои мечты сбудутся.
— Ты так думаешь? — у Али была забавная и милая мимика, как отметила Жасмин. Так, когда он спрашивал что-нибудь, его лоб пересекали морщины, а брови вставали домиком.
— Ты же шехзаде, а братьев у тебя нет, — это Жасмин успела выяснить во время разговора на ковре.
— Верно. Но я не уверен, что буду хорошим правителем, — Али задумчиво посмотрел вдаль.
— Сомневаться в себе — нормально, — пожала плечами Жасмин, тоже разглядывая темную гладь моря, посеребренную луной.
— И все же. Мне кажется, ты умнее меня. Серьезно. Ты самый мудрый человек из всех, кого я встречал.
Жасмин от этих слов вздрогнула. Женщине не положено быть умной. Женщине не положено лезть в управление государством. Женщине нельзя говорить, что она умная, это дурной тон, следует восхищаться изяществом, хрупкостью, манерами, скромностью, но не умом. "Неужели он и правда так думает?" — изумилась Жасмин.
— Спасибо, — она взглянула в глаза Али и увидела там такое неприкрытое обожание, такую искреннюю нежность, что смутилась этой чуткой внимательности.
Али перевел мягкий взор с глаз Жасмин на ее губы и чуть подался вперед. Он был очарователен в своем порыве, но...
— Не стоит, — Жасмин твердо отстранилась, не позволив себя поцеловать.
— Да, ты права. Прости, — Али сделал шаг назад, и Жасмин почти застонала от сожаления.
"Если бы только я не была султаншей! Если бы только он не был шехзаде!" — отчаянно подумала она и с ужасом поняла, что Али ей симпатичен, как мужчина. Жасмин хотела ощутить прикосновение его губ, зарыться рукой в его волосы, хотя прежде таких желаний не испытывала.
"Что со мной происходит?" — испугалась султанша.
— Нам пора возвращаться, — быстро сказала она, отвернувшись.
— Уже? — не смог скрыть разочарования Али.
— Да. У меня много дел, а время позднее, — Жасмин не лукавила: дел и правда накопилось предостаточно, но все же уходить не хотелось.
Возвращение было неизбежным. Жасмин собиралась выходить из воды, когда обнаружила весьма досадное обстоятельство: к мокрым ногам прилипал песок, и никакой возможности надеть туфли не было. Раньше ей приносили и полотенце, и туфли, а теперь султанша и не знала, что делать. Идти так?
Али тоже вышел, недоуменно посмотрел на свои ноги, которые моментально покрылись песком.
— Ох, подожди, сейчас, — сказал он и свистнул.
На зов тотчас откликнулся ковер.
— Вот, теперь можно посушиться, а потом лететь дальше, — гордо улыбнулся Али.
Они сели рядом, свесив мокрые ноги с ковра. Жасмин наслаждалась последними чудесными мгновениями. Она знала, что полет на ковре вместе с шехзаде был восхитительно сладкой ошибкой, которую нельзя повторять.
Ночь бархатным одеялом обнимала плечи, морская вода ласкала уставшие ноги, а прохладный ветер нежно гладил по голове, как маленькую девочку. На губах оседала горьковатая соль, а звезды смеялись с небес. Как давно Жасмин не видела столько звезд! Казалось, небосвод от края до края был усыпан сияющими точками. "Ангелы по воле Аллаха каждую ночь зажигают тысячи свечей, чтобы освещать людям путь", — так говорила мама.
— Здесь слишком прекрасно, — словно вторя мыслям Жасмин, выдохнул Али. — Хотел бы я остаться тут навсегда.
— И я.
Они оба замолчали. Жасмин сидела близко, слишком близко к Али, так, что могла пересчитать его длинные черные густые ресницы. Она чувствовала тепло, исходившее от него, и лёгкий цитрусовый аромат. Со стройных ног Али капала вода, и Жасмин невольно засмотрелась. Али ей нравился. Нравился. Отрицать было глупо. На удивление, даже мысль о том, что ей кто-то нравится, не вызывала у Жасмин отвращения, хотя и противоречила ее убеждениям. Но как же султанше не хотелось об этом думать!
Ковер вернул их на балкон покоев султанши. Жасмин легко спрыгнула на остывший мрамор (туфли она так и не надела), погладила подбежавшего Раджу и с мягкой улыбкой обернулась к Али.
— Ты прекрасна, — выдохнул он. — Я тут нашел кое-что... Это глупо, я понимаю, но все же, — и Али протянул ей идеально круглый небольшой белый камень. Галька.
Жасмин протянула руку, и камень, ещё теплый от прикосновения Али, упал ей в ладонь. Почему-то этот маленький, невзрачный шарик казался ценнее всех подарков, которые Али преподнес до этого.
Непростительная сентиментальность.
Жасмин кончиками пальцев провела по золотой вышивке на белом рукаве Али и сделала шаг назад.
— Спасибо за вечер, шехзаде. Желаю вам приятных снов.
На лице Али мелькнуло разочарование, но он поддержал официальный тон:
— Спокойной ночи, Жасмин султан.
И я не погружусь в печаль.
Так ну же, давай, заставь меня замолчать!
"Безмолвной"
Щеки пылали, словно на них положили раскаленные угли, сердце быстро стучало где-то в горле, ладони вспотели. Спать совершенно не хотелось, хотя глаза были устало-сухи.
Жасмин сожгла записку, оставленную на случай неприятностей, скинула платье прямо на пол, не беспокоясь о том, что служанке при уборке найдут песок: в конце концов, Раджа мог принести его на лапах с прогулки. Это куда вероятнее ковра-самолета и всего остального безумства, произошедшего с Жасмин этой ночью.
"Что на меня нашло?" — пыталась понять султанша.
Перед глазами стоял образ Али, словно выжженный на внутренней стороне век. Наваждение не прошло с расставанием, как надеялась Жасмин, наоборот, ей все больше хотелось вновь увидеть странного шехзаде, говорить с ним, смотреть на него. Целовать.
Султанша замерла от последней мысли. "Это уже чересчур, — сказала она себе. — А ведь аметистовое кольцо у Далии! Неужели внушение?" Но поверить в это было невозможно. Ноэм был фальшив от макушки до пяток, и Жасмин сразу почувствовала неладное, хоть и не поняла, почему. Здесь же тревога была иного рода. Али не вызывал подозрений.
"Он так похож на того вора. Аладдина. Если бы Джафар не сказал, что убил его, я бы, пожалуй, решила, что Али и есть Аладдин", — султанша вздохнула при воспоминании о печальной судьбе Аладдина. Она не сомневалась в том, что от Джафара никто не сбегал.
До безумия хотелось принять зелье и уснуть, отогнать надоедливые мысли, но Джафар недавно прочел целую лекцию о том, как вредны передозировки для склонной к мигреням султанши, и Жасмин было вынуждена ограничить применение волшебных снадобий до крайних случаев. Она прошлась по покоям, бездумно переставляя безделушки туда-сюда, поворошила документы на столе, вышла на балкон. Ночь душила ее, лишала покоя и разума, и Жасмин не знала, что делать, с какой стороны подступиться к проблеме. Да и как именно сформулировать проблему, она тоже не знала. Шехзаде Али вносил сумятицу в правильный и логичный мир, но делал это легко и с обезоруживающей улыбкой. И Жасмин улыбалась в ответ, несмотря на полнейший хаос в голове.
Рассвет застал султаншу за столом: она так и не смогла уснуть, потому решила немного поработать. Вязь символов плыла перед глазами, но разум работал ясно, словно, погрузившись в привычную сеть интриг, сбросил пелену. Жасмин потерла лоб тыльной стороной руки и прикусила перо. Сидеть дольше было бессмысленно, ведь усталость могла стать причиной ошибки, а любая ошибка в управлении государством чревата серьезными последствиями. Мысли об Али султанша отложила в дальний угол сознания.
Разумеется, почти бессонная ночь не прошла бесследно, и утром Жасмин долго пыталась заставить себя встать. Вот у Далии таких сложностей, по-видимому, не возникало: она бодро впорхнула в комнату и одернула тяжелые занавески. Лицо Далии светилось неземным счастьем, глаза сияли, и Жасмин с удивлением поняла, что служанка выглядела похорошевшей.
— Ах, госпожа, вы всю ночь работали? Совсем себя не бережете, — Далия сочувственно покачала головой.
Жасмин села на кровати и похлопала по месту рядом.
— Расскажи, как все прошло вчера.
— О, вам, правда, интересно? — Далия солнечно улыбнулась, устраиваясь возле султанши. — Вчерашний вечер был волшебным. Нидж такой чудесный, сильный, смелый, добрый.
Жасмин не смогла сдержать улыбки. Все эти слова так подходили Али...
Далия воодушевленно говорила, радостный румянец не сходил с ее щек, и султанша смеялась вместе с ней, вспоминая свою сказочную ночь.
— Видели бы вы его! Госпожа, поверьте, он искренен в своих чувствах. И я, — Далия смущенно опустила глаза, — я, кажется, влюбилась.
— Что? — Жасмин в неверии приподнялась, удивленно глядя на служанку.
— Госпожа, послушайте, — испуганно и быстро заговорила та, — Нидж ни слова не сказал о вас, Рихель калфа была со мной, она может подтвердить. Я не прошу вас больше ни о чем, я просто сказала, что чувствую. Простите, если этим огорчила вас, госпожа, — и она смиренно протянула руки.
Султанша поджала губы. Неужели все, что описывала Далия, все, что столь живо откликалось в сердце Жасмин, называлось "влюбленность"? Нет, такого быть не могло! "Я ни капельки не влюблена, — твердо сказала себе султанша. — Это все глупости и бред необразованной служанки. Ко мне они отношения не имеют". И все же Жасмин не сердилась всерьез на Далию и, чтобы это показать, протянула свою руку, которую служанка тотчас принялась покрывать быстрыми поцелуями.
— Верни мне кольцо. Ты ведь не снимала его во время прогулки?
— Нет, я все сделала, как вы и приказывали, — Далия отдала аметистовое кольцо, и Жасмин с облегчением его надела.
— Мне кажется, ты слишком торопишься, — после недолгого молчания заговорила султанша, пытаясь проанализировать и свои чувства. — Вы с Ниджем едва знакомы, виделись от силы пару раз. Да, вы провели вместе вечер, но ведь за вечер почти ничего нельзя узнать о человеке. Какая любовь?
— Ах, госпожа, — Далия села повыше, ее глаза сверкнули обидой, — почему вам так сложно признать, что я влюбилась? Просто влюбилась! Я же не делаю глупостей, не прошу больше ничего. Я же вам, как подруге, — она всхлипнула, кажется, собираясь расплакаться.
Жасмин растерялась: она не ждала такой резкой реакции.
— Далия, успокойся, — султанша сжала руку Далии. — Я ни в чем тебя не обвиняю, — "Пока", — мрачно добавила Жасмин. — Давай поговорим о чем-нибудь другом. Как настроение в гареме после праздника?
— Ой, я же забыла вам сказать, — Далия вскочила. — Помните, вы заказывали платье? Оно готово, сегодня принесли.
Жасмин нахмурилась, не понимая, о чем речь. Как будто мало у нее платьев!
Но Далия уже несла сверток с одеждой, и султанше ничего не оставалось, кроме как развернуть его. И застыть от восхищения. Платье было ярко-алое, как свежепролитая кровь. Вшитые в ткань рубины посверкивали красными бликами. Султанша моментально вспомнила ткань: подарок Джафара.
Платье подчеркивало прекрасную фигуру, мягко обнимая. Вырез на грани приличия открывал выпирающие ключицы и немного плечи, и Жасмин повертелась, чтобы лучше себя рассмотреть. Руки, будто в танце, скользнули по плоскому животу, по небольшой груди, прикоснулись к тонкой шее. Она была красива: ей говорили об этом сотни раз, так что слова превратились в пустой и ничего не значащий звук. Но сейчас, в этот самый момент Жасмин почувствовала себя по-настоящему неотразимой. Уже не девочкой, что пряталась за юбкой матери, не испуганным, отчаянным ребенком, что брал на себя больше, чем следовало бы, а соблазнительной и привлекательной девушкой, которая по праву властвует над миром.
— Какая же вы красавица, госпожа! — восхищенно воскликнула Далия.
Жасмин с превосходством усмехнулась. К шайтану все! Она идеальна, и шехзаде Али не смутит ее покой. Если он хочет сыграть с ней, она не проиграет.
* * *
Этот день выдался особенно жарким. Зной вплавлялся в легкие, затрудняя каждый вдох. Заклинание освежения воздуха постоянно слетало, из-за чего приходилось его обновлять, тратя драгоценную магию. Бок, не заживший после проклятья Ноэма, саднило, а в голову будто загнали раскаленный прут и потихоньку проворачивали его, сводя с ума. Джафар раздраженно потер переносицу: сколько бессонных ночей позади, неужели последняя выведет его из строя?
Вечером, прямо на празднике в честь того наглого мальчишки, к Джафару подошел озабоченный посланник с неутешительным известием: Широбат, не дожидаясь нападения Аграбы, атаковал. Войско Аграбы, неготовое к сражениям, в панике отступило. Трусы. И теперь Джафар писал письма с требованиями объяснить ситуацию поподробнее, не отступать, бороться, окружать противника, и прочее, прочее, прочее. На столе в беспорядке лежали доклады, распоряжения, планы, карты. С утра прошел Совет Дивана, на котором султан вновь продемонстрировал полную неспособность управлять страной, когда приказал поговорить с вражеской армией. "Ага, — мысленно скривился Джафар, — прямо на поле боя нужно выяснить, почему они убивают наших людей. Бестолковый дурак, чтоб его". Хотелось действовать, отдать приказы немедленно, ехать на границу самому, но Великий визирь не мог оставить столицу, пока в ней находился подозрительный шехзаде. Пат. Оставалось лишь ускорять гонцов магией и надеяться, что месяцы подготовки к войне не прошли даром.
Джафар всерьез думал тихо убить мальчишку, расширить себе наконец полномочия и все-таки отправиться в гущу битвы, когда принесли письмо от султана. Глупому старику было мало праздника, и он решил устроить ужин с шехзаде. Разумеется, Джафар должен был присутствовать. Разумеется, отказ не принимался. Яго, чувствуя гнев хозяина, предпочел улететь куда-то в сад. Глухое раздражение достигло высшей точки, магия взвилась вокруг, готовая причинить боль, предметы на столе мелко задрожали, и Джафар заставил себя успокоиться, загоняя злобу в глубины сознания. "По крайней мере, смогу поговорить с принцессой. Все равно нужна печать султана, — решил он. — Потом съезжу куда-нибудь ночью, убью парочку бродяг, развеюсь".
Джафар увидел принцессу в коридоре по дороге к султану, и все мысли о Широбате мигом вылетели у него из головы, даже свербящая боль разжала тиски. Платье окутывало великолепную фигуру, скорее подчеркивая ее, чем скрывая, словно Жасмин искупалась в кровавом море. Джафар усмехнулся, узнав ткань. Он не ошибся: в красном принцесса выглядела особенно эффектно. Привлекательный цветок, что без капли сомнений расцарапает шипами, сожжет дотла любого, рискнувшего приблизиться.
Волна желания прокатилась по телу Джафара, и ему неожиданно трудно было удержать безразличное выражение лица. "Проклятый Яго со своими бредовыми идеями!" — недовольно подумал он.
А принцесса удивительно ярко улыбалась и пребывала в таком хорошем настроении, что Джафар мгновенно понял: Жасмин не знала о проблемах на границе.
— Принцесса, вы бесподобно великолепны, — склонил голову Джафар, поражаясь нерасторопности ее осведомителей. — Вы словно светитесь. Позвольте угадать: вы нашли способ избавиться от шехзаде?
Легкая тень пробежала по лицу Жасмин.
— Почему ты так решил? — она вновь улыбнулась. — У меня просто очень хорошее настроение, друг мой. Я подумала, может, шехзаде Али не так плох и стоит дать ему шанс. Чудеса случаются, правда?
Джафара словно ударили по голове мешком. "Неужели принцесса симпатизирует мальчишке? Принцесса, которая обычно ненавидела шехзаде просто из-за того, что они претендовали на ее руку? Невозможно". Стоило вспомнить о наглом шехзаде, как он тут же появился в сопровождении своего советника.
— Жасмин, — открыто улыбнулся он и только спустя несколько секунд добавил, — султан. Рад видеть вас.
Принцесса, не терпевшая неуважительности, будто не заметила заминки.
— И я рада, шехзаде Али. Пойдемте, отец, верно, уже ждет.
Мальчишка сказал еще что-то, Жасмин рассмеялась. Рассмеялась не коварно, не презрительно, не надменно, а весело и искренне, словно у нее, действительно, просто хорошее настроение, словно она обычный человек.
Головная боль вернулась, вместе с ней вновь нахлынуло жгучее раздражение. Человеческая глупость неимоверно надоела Джафару. "Принцесса туда же. Смеется беспечно, а там гибнут ее люди". На самом деле, ему были безразличны чужие жизни, однако мысль о том, что Жасмин улыбается кому-то, кроме него, приводила Джафара в бешенство.
За ужином ситуация только усугубилась. Каждая мелочь выводила Джафара из себя: то, какой довольной и счастливой выглядела принцесса, то, как она смеялась над глупыми и неловкими шутками мальчишки, то, как он смотрел на нее с немым восхищением. Жасмин сидела справа от отца, рядом с Джафаром, а шехзаде прямо напротив нее, и маг видел каждую улыбку, каждый быстрый взгляд и стискивал свою ложку сильнее, грозясь сломать ее пополам. "Что она в нем нашла? Красивое лицо? Он же глуп и невоспитан", — недоумевал маг. Советник шехзаде ехидно скалился, будто знал мысли Джафара и смеялся над ним, султан, как всегда, витал в облаках, не замечая того, что происходило у него под носом. Слепец.
Вдруг привратник объявил о посетителе. Принцесса нахмурилась, отошла с пришедшим агой в угол зала и о чем-то долго и напряженно перешептывалась. Счастливая улыбка покинула ее лицо, уступив место ярости, и по тому, как сжались ее руки, по нескольким гневным взглядам, брошенным на него, Джафар понял, что Жасмин наконец сообщили о вторжении Широбата. Темная, злая радость овладела им: что, принцесса, теперь не до улыбок?
Жасмин резко попрощалась с агой, даже не наградив его, и вернулась за стол заметно взволнованная.
— Что-то случилась, дорогая? — поинтересовался султан.
— Нет, отец. Небольшие неприятности в гареме, но теперь уже все хорошо, — натянуто улыбнулась принцесса, прокручивая кольцо на пальце.
— Замечательно, — султан несколько раз хлопнул. — Вы знаете, шехзаде Али, Жасмин у меня такая умница! После смерти матери, упокой Аллах ее душу, со всеми делами справляется сама, и у нее отлично получается.
— Я верю. Жасмин султан удивительная, — выдохнул мальчишка, влюбленно глядя на принцессу.
Как славно было бы его пытать! Заставить долго и мучительно расплачиваться за каждую секунду этого мучительного ужаса, изуродовать до неузнаваемости. Стала бы Жасмин тогда на него смотреть?
К счастью, настроение принцессы после визита посланника изменилось кардинально, поэтому на комплимент она улыбнулась фальшиво, но никто, кроме Джафара, этой наигранности не заметил. Бесконечный ужин и не думал заканчиваться.
* * *
Жасмин стоило бы смириться с тем, что счастливой ей не быть. Стоило хоть немного отбросить вечное напряжение, хоть чуть-чуть глотнуть свободы, как жизнь безжалостным ударом выбила почву из-под ног. Вместо роскошных блюд Жасмин видела трупы своих людей. Тех, кого она пообещала защищать. Тех, кого видела на улице в жуткой нищете. Ей нельзя было забывать о долге, предаваться легкомысленным развлечениям! Вся сущность султанши требовала немедленно действовать, попытаться исправить хоть что-нибудь, но она вынуждено сидела за столом, смеялась и думала, как бы поскорее завершить ужин. Вина придавливала к земле, заставляя вновь и вновь искать ошибки и находить их. Не уследила. Не проконтролировала. Не отдала вовремя нужные приказы. И вот результат: по ее, Жасмин, вине гибли воины Аграбы. Она подвела их, не уберегла, не смогла вовремя предотвратить беду. Она слабая. Горький комок слез подкатил к горлу, и султанша поняла, что скоро позорно расплачется на глазах у всех.
— Кажется, уже достаточно поздно, — сглотнув, произнесла она, обращаясь к отцу. — С вашего позволения я вернусь к себе.
— Да-да, конечно, дорогая, как хочешь, — султан и не думал спорить. — Ох, и вправду уже поздно! Сладких снов, душа моя, — отец поцеловал Жасмин в щеку. — Шехзаде Али, Джафар, Нидж, спокойной ночи.
Несмотря на усталость и разбитое состояние, султанша отправилась не к себе, а к Джафару. Бессилие и отчаяние переплавлялись в разрушительный гнев, и Жасмин была готова голыми руками задушить Великого визиря за то, что он ей ничего не сказал, хотя, без сомнения, знал о вторжении. Едва за Джафаром закрылась дверь, султанша разъяренно на него набросилась:
— Почему ты мне ничего не сказал? Ты знал, не мог не знать о том, что Широбат хозяйничает на нашей территории!
— Я узнал об этом вчера вечером. Возможно, и вам бы сообщили раньше, если бы вы не переглядывались с шехзаде Али, а занимались делами, — скривил губы Джафар.
Намерено или нет, но он попал в точку. Жасмин не стоило расслабляться. Она отвернулась и сделала несколько глубоких вдохов, сдерживая слезы.
— Что мы будем делать? — глухо спросила султанша.
Джафар молча прошел к столу и достал стопку указов, явно подготовленных заранее.
— Мне нужна печать султана, — он растопил сургуч.
— Хорошо, — Жасмин приблизилась и пробежала глазами документы. — Нужно отправить гонцов, как можно скорее. Пусть скачут день и ночь, но они должны...
— Я позволил себе отправить приказы без печатей, — прервал ее Джафар; горячая сургучная капля упала на первый документ, и Жасмин приложила свое кольцо. — Официальные подтверждения тоже будет доставлено в кратчайшие сроки.
Султанша кивнула. Время тянулось медленно, она заверяла приказы один за другим, пока не увидела последний.
— Это что? — со смесью ярости и удивления спросила она.
— Закон о присвоении Великому визирю неограниченных полномочий на время военных действий, — невозмутимо пояснил Джафар.
— Ты шутишь? Я еще в своем уме.
— Госпожа, не будьте наивной! Султан никогда не одобрит войну с Широбатом, а без его разрешения у нас связаны руки...
— У меня есть печать султана, этого достаточно, — отрезала Жасмин, пораженная наглостью Джафара.
— Согласование решений с вами займет очень много времени. Особенно, если вы будете прятаться в гареме и развлекаться со своими многочисленными поклонниками! В конце концов, вы всего лишь женщина!
Этого Жасмин уже не могла вынести. Как бы она себя ни винила, Джафар перешел черту, ударил ниже пояса. И она ударила в ответ. Наотмашь, по больному:
— Не забывай, с кем ты разговариваешь! Я султанша по крови. Знай свое место!
Лицо Джафара исказила гримаса чистейшей ярости, и он одним плавным движением оказался возле Жасмин и внезапно толкнул ее к стене, до боли стиснул запястья, поднимая их вверх. Жасмин вскрикнула от неожиданности и страха, но тут же попыталась скинуть захват, дотянуться до ножа, лягнуть нападавшего — бесполезно. Джафар прекрасно знал все ее уловки. А ещё был ужасно зол. Кричать бессмысленно — наверняка проклятый колдун поставил заглушку.
Жасмин не позволила страху отразиться на лице, дерзко вздернула подбородок, но наткнулась на горящий взгляд и ухмылку, полную превосходства. Джафар знал, что она в панике, смаковал ее ужас, как изысканное вино.
— Что же, госпожа, ваша кровь никак вам не помогает? — с тихой, бархатной угрозой прошептал он, склонившись так близко, что каждый выдох щекотал ухо Жасмин. — Ведь это вы забыли, с кем имеете дело.
Султанше угрожали и раньше, но еще никогда и никто не заходил так далеко, никто не смел прижимать ее к стене, никто не подавлял физически. Сердце стиснули черные щупальца извечного женского страха, слезы вновь подступили к глазам, и Жасмин больше не смогла выносить взгляда своего мучителя. Такой беспомощной она себя никогда не ощущала.
— Тебе это с рук не сойдет! — Жасмин предприняла жалкую попытку высвободиться из захвата, но вновь потерпела неудачу.
— Вот как, — в противовес железной хватке рук и магии голос Джафара был мягким, почти нежным. — И что же вы будете делать? Что бы ни произошло, вы будете молчать, ведь ваша гордость не позволит никому признаться.
Еще одна волна страха прокатилась по телу Жасмин, она хотела сжаться в комочек, исчезнуть, только бы не быть здесь. "Он ведь несерьезно? Это ведь не со мной?" — пыталась обнадежить себя она.
— Я и сама могу превратить жизнь человека в ад! Мне не нужна для этого ничья помощь! — зашипела Жасмин, скрывая страх за гневом.
— Да, я знаю, на что вы способны. Но кто выполняет всю грязную работу? Я — маг, милая, — змеиная усмешка скользнула по губам Джафара. — Я могу сотворить здесь с вами все, что мне в голову придет, а затем подчистить память так, что вы и не вспомните ни о чем. Янга хатун не поможет, менталистика не ее специальность.
— Ты не посмеешь, — уже не так уверенно пробормотала Жасмин.
Вместо ответа Джафар прижался ближе, так, что она почувствовала жар его тела даже сквозь слои одежды, и провел носом по ее скуле. Жасмин обмякла, надеясь, что маг ослабит бдительность, но он держал все так же крепко. Бессилие давило и мучило не хуже чужих прикосновений, страх заставлял заледенеть, однако Жасмин не позволила ни стону, ни мольбе о пощаде сорваться с губ. Она до крови прокусила губу и крепко зажмурила глаза в попытке сдержать слезы, приготовившись к боли и унижению.
— Посмотрите на меня, — шепнул Джафар, и Жасмин почувствовала его дыхание на своем лице.
Она не могла сдаться, не могла показать свой страх!
Джафар смотрел на ее лицо, слегка наклонив голову, и ухмылялся ее беспомощности.
— Я всего лишь хочу, чтобы вы ни на миг не забывали, кто перед вами, госпожа, — сказал он.
И отпустил ее. Жасмин отшатнулась в сторону, ударилась бедром об угол стола, но даже не заметила этого, изо всех сил пытаясь вернуть контроль над собой. Получалось откровенно плохо. Нужно было взять себя в руки, сказать что-то едкое, унижающее, угрожающее — что угодно, лишь бы не молчать! Жасмин могла лишь из последних сил глотать воздух и про себя проклинать Джафара. Так и не найдя нужных слов, она вылетела из его кабинета.
Я не умолкну!
Не дрогну, хоть ты можешь быть жестоким!
Ни за что не останусь безмолвна!
"Безмолвной"
Боль от предательства жгла каленым железом, руки тряслись, как у безумицы. Жасмин плакала в голос, спрятав лицо в подушку, чтобы не слышала охрана. Унижение, гнев, страх, обида сплелись в тесный клубок и душили-душили-душили, не желая разжимать змеиных объятий.
— Он не мог, — сквозь слезы прошептала Жасмин. — Кто угодно, только не Джафар.
И зарыдала сильнее, потому что самый близкий союзник оставил ее. Предал.
— Лучше нож в спину, чем так...
Никогда Жасмин не было настолько страшно, никогда она не чувствовала себя настолько униженной, растоптанной. Что бы ни случилось, рядом всегда была сначала мама, затем — Билги хатун, Джафар, Далия. Но теперь Жасмин осталась одна. Мать умерла, Далия предпочла роман с советником Абабуа, Билги хатун стара и немощна, а Джафар...
О, она никогда его не простит! Она Жасмин, она отомстит!
Он ведь мог... Действительно мог сделать все, что захотел бы, а она бы никогда не заподозрила. От этого становилось мерзко, Жасмин чувствовала себя грязной, противной самой себе.
Она с отвращением посмотрела на дрожавшие руки, потерла их — конечно, Джафар был осторожен и не оставил синяков. Даже если бы и оставил — их можно было скрыть за браслетами, как мешки под глазами — под слоем хны, а переломанные ребра — под золотой тканью платья. Спрятать можно все, только огромную пропасть внутри скрыть невозможно.
Истерика перешла в вой. "Все бессмысленно, — думала Жасмин. — Я жалкая, бесполезная, слабая. У меня ничего не получается. Аграба в опасности, а я не могу защитить своих людей. Я даже себя защитить не могу. Слабая. Слабая. Слабая".
Руки сами собой вытащили из потайного кармана на платье пузырек с ядом. "Последний шанс", как называла его Будур султан. В безвыходной ситуации одна капля позволяла избежать позора: лучше смерть, чем бесчестье.
— Лучше смерть, — зачаровано прошептала Жасмин, откупорив пузырек.
Яд был прозрачным, как слезы, стекавшие по щекам, и пах медом.
"Наверное, сладкий", — пронеслось в мыслях султанши.
Она поднесла пузырек к губам, готовясь сделать один-единственный глоток. Жасмин просто смертельно устала.
Дверь в кабинете громко хлопнула, Жасмин вздрогнула всем телом, чуть не выронив яд. Что им еще нужно? Пелена слез скрывала очертания комнаты, но султанше было безразлично, если ее увидят в таком состоянии. Уже не важно.
В руку настойчиво ткнулось что-то холодное и мокрое, и Жасмин узнала Раджу. Тигр встал на задние лапы, а передней попытался выбить пузырек из руки султанши, но она быстро закрыла яд и спрятала его.
— Раджа, — охрипшим голосом сказала Жасмин, — не надо. Всем будет лучше без меня.
Но Раджа упрямо стал вылизывать ее щеки горячим и шершавым языком и смотрел с такой бесконечной преданностью, что Жасмин не смогла его прогнать и повторить попытку отравиться. Слезы, как и много раз до этого, потекли по густой тигриной шерсти, когда Жасмин, встав на колени, обняла Раджу.
— Животные лучше людей, правда, Раджа? Пообещай, что не бросишь меня!
На душе было погано.
* * *
Если бы Джафар мог повернуть время вспять, он бы, без сомнений, так и сделал. "Хорош, ничего не скажешь, — разъяренно думал он. — Как я вообще мог до такого дойти? Сорвался на девчонке, будто ничего не соображающий дурак!" Джафар чувствовал глубокое отвращение к тем, кто поднимал руку на зависимых, слабых людей, ненавидел мужей, избивавших жен, а теперь сам повел себя так подло и низко, что не мог найти себе места от всепоглощающего стыда.
Едва он осознал, что натворил, думал броситься за Жасмин, извиниться, но прекрасно понимал, что принцесса и слушать его не станет. Не теперь. Жасмин горда, болезненно горда, а Джафар эту гордость сильно задел. Он, как загнанный зверь, расхаживал по кабинету и не находил выхода. Что толку просить прощения, если разбитую вазу не склеить?
Джафар не хотел заходить так далеко; привык, что небольшого давления силы хватало, чтобы союзники почтительно опустили головы, а враги начали молить о пощаде, но Жасмин была другой. Она не стала просить, не склонила головы, чем разозлила Джафара еще больше. Он не планировал угрожать ее чести, лишь по привычке выбрал самое больное место и надавил на него. "Я глупец. Гордый, слепой глупец, — Джафар потер висок; головная боль сводила его с ума, хотя он провел с ней меньше суток. — А ведь у принцессы мигрени постоянно. Как она только не поубивала половину Аграбы? Еще и войска Широбата никуда не делись. Нужно хотя бы удержать границу, султан вообще против войны, а его печать... Будет ли Жасмин мне помогать теперь, хоть и ради своей страны?"
Когда забрезжил рассвет, Джафар лег спать, надеясь, что несколько часов в кровати помогут ему не озвереть окончательно, но короткое забытье не принесло облегчения, а, напротив, усилило муки неожиданно проснувшейся совести. По-хорошему, следовало бы убить принцессу, свалить всё на шпионов Широбата и сыграть на чувствах раздавленного горем султана, но у Джафара не поднялась рука. Жасмин как-то незаметно стала важным человеком в его жизни, и он не мог смести ее с доски, как любую другую пешку.
Юзман ага с поклоном передал Великому Визирю приглашение на завтрак от султана, и Джафар почти застонал вслух. Ему необходимо было разослать оставшиеся приказы, собрать вновь Совет дивана и... Жасмин. Принцесса абсолютно точно не была готова видеть Джафара, он это понимал четко и ясно, но и сказаться больной не в ее стиле.
Только за завтраком Джафар осознал всю глубину пролегшей между ним и принцессой пропасти. Он и не подозревал до этого, сколько незримых, незаметных нитей связывало их, и теперь, когда эти нити были разорваны, в груди неприятно ныло. Обычно Жасмин смотрела на Джафара, перед тем как сесть за стол, и этот быстрый взгляд помогал ему понять настроение и планы принцессы и в зависимости от них выстраивать разговор. Слуги всегда ставили орехи между султаном и его дочерью, а Жасмин пододвигала их к Джафару, зная, насколько он любит фисташки. Принцесса раньше сидела близко, почти касаясь, и ее цветочный аромат щекотал нос.
В этот день Жасмин вошла в зал, не удостоив Джафара даже кивком. Несмотря на изнуряющую жару, она была в закрытом платье; глаза сильно покраснели, а движения стали замедленными и скованными. "Всю ночь плакала, а теперь болит голова. Зелье уже приняла", — понял Джафар, чувствуя жалость к принцессе. Жасмин села около отца, держа голову неестественно ровно; ее рука дернулась к вазочке с орехами, но тут же сжалась в кулак.
— Жасмин, милая, расскажи шехзаде Али историю о том, как ты чуть не утонула. Вам понравится, шехзаде, это очень смешно, — султан, как всегда, пребывал в своем мире и не обращал ни малейшего внимания на состояние дочери.
Джафар разрывался от желания крикнуть: "Оставьте ее в покое, ей плохо" — и увести принцессу как можно дальше из зала или долго и мучительно убивать Али, его советника и султана. Это они должны были страдать, а не Жасмин. Это на них должен был обрушиться сокрушительный гнев.
Джафар сделал глубокий вдох, затем выдохнул. Нужно успокоиться. Он и так наломал дров, теперь необходимо разбираться с последствиями.
После завтрака Жасмин спустилась в сад: естественно, она не собиралась показывать свои переживания, избегая Джафара.
— Какая муха ее укусила? — возмущался Яго, принесший эту новость. — Принцесса даже не предложила мне поесть, хотя точно меня видела. Это заговор!
— Она сама ничего не ела, только выпила почти кувшин щербета, — машинально ответил Джафар, раздумывая, как бы начать разговор. — Проследи, чтобы нас не подслушали.
Жасмин сидела в любимом уголке зверинца, но при виде Великого визиря встала и жестом приказала подняться Радже. Тигр неторопливо потянулся и лениво прищурил глаза: привык к Джафару и не видел в нем угрозы.
Принцесса была прекрасна. Джафар всегда восхищался ее темной стороной, а сегодня Жасмин позволила ей проявиться в полной мере. Лицо принцессы сияло чистейшей, искреннейшей ненавистью, взгляд грозил прожечь насквозь, крылья носа угрожающе трепетали, хрупкие руки крепко держали острый кинжал. "Настоящая богиня возмездия!" — пронеслось в мыслях Джафара. Он медленно опустился на колени, глядя прямо в глаза принцессе. Это было унизительно, но другого способа умерить ее гнев Джафар не придумал. "Охранников убью, хоть они и немы".
— Госпожа, — начал он, заставив себя опустить голову, — знаю, я не достоин прощения...
— Верно, Джафар паша, — холодно прервала его Жасмин. — Поэтому можете не тратить ни мое, ни свое время.
Джафар мысленно вздрогнул: раньше ему казалось, что "мой друг" насквозь пропитано издевкой, но официальное обращение и бесстрастное "вы" оказались намного хуже.
— И все же позвольте мне высказаться. Прошу не ради себя, а ради Аграбы.
— Конечно, сейчас вы вспомнили об Аграбе, — дернула щекой принцесса.
— Вы знаете о напряженной ситуации на границе, — продолжил Джафар, пропустив насмешку мимо ушей. — Я не прошу вас простить меня, я прошу лишь, чтобы наши разногласия не помешали вам принимать правильные решения.
— "Разногласия"? — зло крикнула Жасмин. — Ты предал меня, угрожал мне и теперь называешь это "разногласиями"?
Она поднесла кинжал к его шее. Джафар не дернулся. "Если решит перерезать мне горло, я успею увернуться и обезоружить ее. Охрана не проблема, они всего лишь люди. Пусть думает, что контролирует ситуацию", — подумал он.
— Госпожа, я был не в себе. Я еще не совсем оправился от сражения с Ноэмом, а тут шехзаде Али, потом война, — Джафар предпочел говорить честно, без недомолвок. — Я повел себя отвратительно, но, поверьте, даже тогда у меня и мысли не было сделать вам больно. Просто хотелось напугать вас. Не знаю, что на меня нашло. Приношу вам мои самые искренние извинения.
На этих словах Жасмин чуть-чуть надавила кинжалом на шею, оставляя тонкий кровоточащий порез, и задумчиво наклонила голову. Джафар замер, готовый в любой момент отшатнуться от смертельного удара.
— Как я могу тебе доверять? Как? — ее голос надломился, будто Жасмин сдерживала слезы. — Ты был моей правой рукой в совете, я помогла тебе занять место Великого визиря, я позволяла тебе почти все. Ты решил, что я слабая? Ты думал, тебе все дозволено? Ты думал, ты незаменим? — под конец принцесса сорвалась на крик.
Джафар с опаской взглянул на ее лицо: на удивление, ни слезинки, лишь все та же отчаянная ненависть.
— Нет, госпожа. Я никогда не считал вас слабой, напротив, вы самая сильная женщина из всех, кого я знаю. Я лишь рассчитываю на вашу мудрость и рассудительность. Вы должны признать, что здесь и сейчас я нужен Аграбе как Великий визирь, — он вновь опустил голову, чтобы слова не прозвучали слишком дерзко. — Вы также понимаете, что доверять указы, которые нужно заверить печатью султана, привратникам...
— Опасно, — Жасмин перебила Джафара, подхватывая его мысль. — А Раджа и Яго много не унесут, к тому же, их можно перехватить. Намекаешь, что мне придется терпеть твое присутствие.
— Вы, как всегда, проницательны.
— Ненавижу тебя, — тихо выдохнула Жасмин. — Вы, к моему глубочайшему сожалению, правы: Аграбе нужен сильный полководец. Но помните: незаменимых нет. Пришлите Яго, когда составите новые указы.
Джафар поклонился, насколько позволяли положение и кинжал у шеи. В общем-то, разговор прошел даже лучше, чем ожидалось. По крайней мере, принцесса не лишилась здравого смысла и вряд ли попытается его убить в ближайшее время. Почему же на сердце было так больно от каждого ее злого взгляда?
* * *
Жасмин смотрела на коленопреклонённого мага и не знала, что делать. Его кровь, теплая, красная, человеческая, стекала по его шее, пачкая одежду. Султанша и хотела бы поверить в его раскаяние, но не могла забыть свою беспомощность, свой страх и его жесткие прикосновения. "Лучше бы ты стер мне память, — подумала она, — было бы не так больно".
Вопреки всем словам Джафара Жасмин не могла оставить все, как раньше, поэтому она и позвала Хакима в комнату, где они обычно встречались. Мягкий полумрак успокаивал воспаленные глаза.
— Госпожа, чем могу вам служить? — раздался голос Хакима, стоявшего через перегородку.
— Мне нужны наемники, способные убить одного очень опасного человека. Предположительно, колдуна.
Хаким тяжело вздохнул.
— Что-то не так? — прищурилась Жасмин, силясь разглядеть мужскую фигуру за перегородкой.
— Я и не знаю, как сказать. Госпожа, простите, но мне неизвестно, кто мог бы взяться за подобное дело.
— В Аграбе не осталось наемников? — пошутила султанша, нервно крутя кольцо на пальце.
— Боюсь, что так, госпожа, — серьезно ответил Хаким. — По крайней мере, нет тех, кому можно было бы довериться.
— Как? — Жасмин подняла брови. — Почему?
— Видите ли, госпожа, некоторые отправились на границу с Широбатом, а большинство — мертвы.
— И почему же?
— По вашим приказам, госпожа. Вы очень часто прибегали к помощи наемников, а затем приказывали убить их, чтобы они не рассказали, что делали.
— Проклятье! — Жасмин сжала кулак; острые лепестки аметистового цветка на кольце оцарапали ладонь до крови, но султанша этого даже не заметила.
"Почему, почему все опять шло не так?" — Жасмин хотела хотя бы присесть, но стула в комнате не было. Бессильные слезы вновь подступили к глазам.
— Госпожа, вы можете доверять моим людям. Кто бы ни был тот человек, если он угрожает вашему покою, мы уничтожим его, даю слово, — пылко произнес Хаким.
— Я ценю твою преданность, Хаким, но не могу так рисковать тобой, — голос не дрогнул. — Усиль охрану во дворце, сам знаешь, времена сейчас опасные.
— Как прикажете, моя султанша, — начальник дворцовой стражи ударил себя кулаком в грудь, демонстрируя преданность.
"Вот только и ты меня предашь, Хаким", — горько подумала Жасмин, стремясь прочь из резко ставшей душной комнаты.
Султанша села у фонтана и задрала голову, подставляя лицо редким каплям. Странное безразличие овладело ей. Не хотелось больше ни ссориться, ни доказывать что-то кому-то, ни работать. Даже плакать больше не хотелось. Внутри росла огромная пропасть, она ширилась и множилась, затягивая в себя все чувства: и хорошие, и плохие. Жасмин смотрела на ясное безоблачное небо. "Вот бы стать маленькой, незаметной птичкой и улететь далеко-далеко из этого проклятого дворца. Улететь в дикие края, где нет ненависти и злобы, нет предательств и интриг".
— Госпожа, — Далия бесцеремонно прервала вялые мысли султанши, — простите за дерзость, вы в порядке? На вас лица нет!
— Успокойся, — раздраженно прикрикнула Жасмин и тут же укорила себя за несдержанность. — Все хорошо, — эта насквозь лживая фраза изрядно надоела. — Что случилось?
— Я слышала, Огюз паша настойчиво искал встречи с вами. А Догу ага принес несколько писем, сказал, это срочно.
Султанша устало прикрыла глаза. Зачем она всем вдруг понадобилась? Почему ее просто не оставят в покое? Казалось, все вокруг сговорились, чтобы досадить ей.
— Госпожа, тут шехзаде Али. Желаете с ним поговорить? — Ягмур подошла неслышно и с поклоном сообщила еще одну отвратительную новость.
"Нет".
— Да, проси, — махнула рукой Жасмин и встала, чтобы поприветствовать шехзаде. Она султанша. Никому нельзя видеть ее слабость.
— Жасмин султан, как вы? — Али улыбнулся при встрече, но тут же озабоченно нахмурился. — О Аллах, что с вашей рукой?
Он в несколько шагов подошел к султанше и потянулся, видимо, чтобы рассмотреть ее ладонь, но Жасмин отточенным движением ушла в сторону и остановила руку с кинжалом прямо около шеи Али.
— Вы чего? — удивленно спросил он, немного попятившись. — Я просто перевязать хотел, кровь же.
Только теперь Жасмин обратила внимание на то, что ее левая ладонь была покрыта красно-бурой коркой, а из-под нее медленно просачивались свежие алые капли.
— Простите, шехзаде, я не поняла ваших намерений, — султанша спрятала кинжал обратно в рукав. — Не люблю, когда меня трогают без разрешения, — в памяти тут же встал вчерашний вечер и крепкая хватка Джафара на ее руках.
— И вы извините меня, я поторопился, — Али обезоруживающе улыбнулся. — Позвольте, я все-таки перевяжу.
— Не стоит, я сама, — Жасмин стало противно от мысли, что кто-то к ней прикоснется. — Так что вы хотели?
— Я... Я просто, — Али замялся. — Я хотел узнать, как вы. За завтраком мне показалось, что вы чем-то расстроены.
"Проклятье! Как можно быть такой несобранной? — тоном матери пронес внутренний голос Жасмин. — Немедленно возьми себя в руки, покажи, что все хорошо!"
— Все хорошо, — повторила она с улыбкой. Жасмин — султанша, это ее право и обязанность по крови. Ее не сломать. Никому.
Что не убивает — делает сильней!
Если же судьба со мной играет — я играю с ней. ©
Спустя две недели.
В воздухе чувствовалось приближение сезона дождей, изнурительная жара понемногу уступала место теплу. Можно было больше времени проводить на воздухе, не опасаясь перегрева, чем с удовольствием пользовались наложницы, когда не были заняты работой. Они гуляли по саду, играли в прятки и догонялки, избегая, впрочем, зверинца.
Жасмин же не радовалась смене сезона: она ненавидела дожди и холод, предпочитала палящее летнее солнце и зной сквознякам и грозам. Впрочем, султаншу вообще мало что радовало последнее время. Отец все также закрывал глаза на войну, отмахивался от докладов с границы, из-за чего приходилось действовать обходными путями. Огюз паша, один из тех, на кого опиралась султанша в Совете Дивана, отбыл в зону военных действий, чтобы на месте представлять волю Жасмин. Это правильное решение далось султанше нелегко, ей не хотелось лишаться человека, сохранявшего хоть мнимую преданность.
Кошмары преследовали Жасмин каждую ночь, так что султанша просыпалась вся мокрая от лихорадочного пота с застывшим криком на губах. Головная боль становилась то сильнее, то слабее, не оставляя Жасмин ни на минуту, отчего ей все сильнее хотелось все-таки использовать "последний шанс". Султанша даже несколько раз доставала заветный пузырек с ядом, но постоянно останавливалась. Она не могла просто взять и сдаться, бросить страну и людей. Она ведь единственная наследница султана, Баязед не в счет, о нем никто не знал. И не должен был узнать.
Жасмин в очередной раз с тоской вспомнила о брате и задала себе вопрос: правильно ли она поступила? Но послать кого-либо проверить ребенка она не могла: слишком велик риск.
Тяжкие раздумья султанши прервала Гюль хатун, прежде звавшаяся Розой.
— Янга хатун прибыла, госпожа, — с поклоном доложила она.
Жасмин слабо улыбнулась: наконец приехала та, из-за которой султанша ждала в приемной комнате, та, для кого были приготовлены всевозможные угощения. Ведьма, служившая Будур султан.
— Проси. И оставьте нас, — Жасмин поднялась с тахты навстречу посетительнице.
Вошла Янга хатун — высокая женщина с густыми ярко-красными волосами, собранными в низкий хвост, и большими темно-синими глазами. Несмотря на плотное телосложение, двигалась она легко и грациозно. Гранатовое бархатное платье с золоченым поясом, массивные серьги с рубинами, тяжелое ожерелье намекали на богатство их обладательницы.
— Янга хатун, здравствуй. Я так рада тебя видеть, — искренне улыбнулась Жасмин.
— И я тоже очень рада, птичка моя, — голос у Янги хатун был приятный, густого, грудного тембра. — Как же ты выросла! Дай на тебя посмотреть, — женщина мягко взяла Жасмин за плечи и покрутила. — Красавица! Вся в маму! Будур султан гордилась бы тобой, детка, я уверена, — тепло произнесла Янга.
Султанша немного приобняла старую знакомую, даже не думая возмутиться такой бесцеремонности.
— Благодарю за теплые слова. Надеюсь, дорога была легкой. Ты говорила, что приедешь раньше.
— Да-да-да, говорила. Ох, давай сядем, птичка, я притомилась, — Янга хатун со вздохом опустилась на тахту. — Что это, лукум? — Жасмин кивнула. — Знаешь, чем меня порадовать! Ну спасибо. Так, о чем это я? Ах да, я хотела приехать, но в дороге встретила такого очаровательного мага! Он прелесть, помог мне отделаться от инквизиторов. Возможно, мы поженимся. Если он не распознает приворотное, — Янга рассмеялась. — Шучу.
— О, поздравляю, — только и могла сказать Жасмин.
— Да-да, спасибо, — Янга махнула рукой, в которой держала лукум. — Между прочим, у меня для тебя подарок, — ведьма порылась в дорожной сумке и извлекла оттуда несколько объемных свитков. — Я тут по дороге наведалась в Широбат и нашла много интересного. Думаю, тебе это пригодится.
— Янга хатун! — Жасмин в порыве чувств всплеснула руками; знала, что вся информация от Янги правдива и ценна. — Скажи, как тебя благодарить.
— Деньгами, птичка, деньгами, — усмехнулась ведьма. — Можешь еще мне эту пахлаву с собой дать, вкусная.
Жасмин без пререканий протянула Янге увесистый мешочек с золотом.
— Вот за что я любила твою маму и люблю тебя, так это за щедрость. Но что мы все обо мне, да обо мне? — она хитро прищурилась. — Расскажи, как поживает старая добрая Аграба? Ты всех врагов устранила или кто-то еще остался?
— Не знаю, с чего бы начать, — Жасмин и сама старалась не думать о Джафаре последние две недели. К счастью, он понятливо не попадался на глаза султанше без необходимости, а, когда встреча становилась неизбежной, вел себя до тошноты почтительно и корректно, но Жасмин каждый раз мучалась от тревоги в его присутствии. Кроме того, что самое ужасное и в чем султанша не признавалась даже себе: она дико скучала по Джафару. Ей не хватало его советов во время переговоров с послами, не хватало тихих, спокойных вечеров, наполненных скрипом перьев и обсуждением законов, не хватало язвительных и злых высказываний, не хватало легких прикосновений к волосам, не хватало полупочтительного "принцесса". От потери союзника ныло в груди. Забавно, но ведь именно Джафар помогал Жасмин с устранением неугодных, если, конечно, они не были важными фигурами в его игре.
— Помнишь, я тебе писала о Джафаре, Великом визире? — все же решилась султанша.
— Да, припоминаю. Интересно, тот ли это Джафар, которого я знала.
— Ты была знакома с ним? — удивилась Жасмин.
— Скорее, с его мастером. Ох, чтобы этот гад вечность горел в бездне! Джафар был в ту пору сопляком, ручки тоненькие, ноги тоненькие, на лице только нос и заметен. В чем только душа держится? Мы с Годелотом повздорили — старый козел горазд побрюзжать — а его ученик влез зачем-то. Ну и получил тогда по полной, сначала от меня, потом от своего мастера, чтобы не подставлялся.
— Возможно, это тот самый Джафар, — Жасмин старалась вести себя дипломатично и не морщиться от грубых слов Янги. — Он маг и как-то вскользь упоминал, что вы знакомы.
— О, значит тот самый! Как интересно! А с чего ты про него вспомнила?
— Поклянись, что никому не расскажешь, — попросила Жасмин.
— Даю слово, детка. Все останется между нами.
Султанша вздохнула. Слова будто царапали горло изнутри, не желая быть произнесенными. Но Янга хатун единственная могла помочь.
— Джафар сделал ужасную вещь, — начала Жасмин.
Она так надеялась на понимание, на утешение, на избавление от Джафара, но после того как Жасмин все рассказала, Янга хатун лишь удивленно подняла брови:
— И всё?
— Прости? — Жасмин подумала, что ослышалась. Не могла же Янга так легкомысленно отнестись к словам султанши.
— То есть Джафар просто прижал тебя к стене, сказал не путаться под ногами и отпустил? Всё?
— А этого разве мало? — вспылила Жасмин. — Как он посмел так со мной обращаться?
— Успокойся, птичка, — холодно сказала Янга. — Он, пусть и паршивенький, но колдун, значит, выше и лучше тебя. Ты бы благодарна была за то, что он на твоей стороне, а не устраивала истерики из-за пустяков.
— Так ты не поможешь его убить? — спросила Жасмин, поднимаясь. Она не собиралась терпеть такое отношение.
— Он колдун, нас и так немного, не хватало еще своих убивать, тем более, из-за ерунды. Ты мне нравишься, птичка, но я не собираюсь, уж прости за грубость, вытирать твои золотые сопли. Если хочешь совет...
— Нет уж, довольно.
— А я все-таки скажу. Прекрати вести себя как избалованный ребенок и помирись с Джафаром. Ладно, не сверкай так глазами, я уже ухожу. Твои зелья, как заказывала, — ведьма вынула десять склянок и поставила их на стол. — Придешь в себя, знаешь, где меня найти. Я пока побуду в Аграбе, здесь интересно. Ну удачи, детка, не болей, — она взяла еще кусочек лукума.
— До свидания, Янга хатун, — сквозь зубы процедила Жасмин.
Едва за ведьмой закрылась дверь, султанша в ярости смела со стола все. Хрустальные вазы разбились с жутким грохотом, в зал вбежала перепуганная охрана с обнаженными саблями.
— Уберите здесь все, — холодно приказала Жасмин.
Огромная пропасть внутри только росла.
* * *
Джафар аккуратно подписал последний указ и откинулся на спинку кресла, раздумывая, нести ли документы принцессе сегодня или подождать новых известий. В целом, ситуация на границе перестала быть критичной, и Джафар уже не сомневался в победе Аграбы. Вопрос заключался в другом: какой ценой эта победа достанется? В отличие от Жасмин, Джафар не сильно переживал о загубленных жизнях, ему важен был лишь результат.
Принцесса же действовала активно, вела переписку с правителями соседних стран и почти добилась того, чтобы Целедор выслал войска в помощь Аграбе. Доклады с границы Жасмин доставляли едва ли не чаще, чем Джафару. Он теперь видел принцессу редко, но каждый раз она смотрела с такой темной, неподдельной ненавистью, что Джафар немного гордился тем, что смог пробудить в Жасмин столь сильные чувства. Принцесса настолько разозлилась, что прислала Великому визирю отрубленные головы нескольких его слуг, и Джафар даже был очень удивлен, что на его жизнь до сих пор не покушались. Возможно, Жасмин готовила что-то особенное, так что стоило оставаться настороже.
— Принцесса у себя, говорила с какой-то рыжей, — доложил прилетевший Яго. — Может, сам за ней будешь следить? В прошлый раз она кинула в меня подушкой, когда увидела. Безумная!
— Ну не кинжалом же. Меня бы она убила, во всяком случае, попыталась. Так с кем она говорила?
— С женщиной, явно не местной, я ее ни разу не видел. Одета богато или, может, и нет, кто вас, людей разберет. Кольцо только одно, зато с камнем, в ушах болтается что-то золотое и на шее удавка.
— Имя не расслышал?
— Нет, далековато. Не хочу рисковать своей шкурой, жизнь у меня, между прочим, одна, да и та полна лишений.
— Надеюсь, это не та рыжая женщина, о которой я подумал, — шепнул себе под нос Джафар, привычно пропустив причитания Яго мимо ушей. — В каком принцесса настроении?
— Улыбалась. Слушай, когда ты уже станешь султаном, а? Мне надоело летать туда-сюда.
— Боюсь, мой пернатый друг, когда я стану султаном, летать тебе придется еще больше, — Джафар спрятал горечь несбывшихся планов за улыбкой. — Пойду отдам ей документы на подпись, раз она не так зла, как обычно.
Он был уже у выхода в сад — не сомневался, что принцесса после встречи спустится подышать свежим воздухом — как его неожиданно окликнули:
— Джафар! Какая встреча!
Разумеется, он узнал Янгу — давнего врага его Мастера. "И что ей вдруг от меня нужно?" — спросил себя Джафар, не веря, что Янга хотела просто поздороваться. Проигнорировать приветствие было бы не вежливо.
— Янга, — Джафар повел головой, обозначая кивок. — Ты заблудилась? Покои принцессы в другой стороне.
— Что Годелот, что его ученики — никакого почтения! Я, между прочим, со всей душой, — она рассмеялась в ответ на удивленный взгляд Джафара. — Перебор, да? Ладно, мне просто стало любопытно, каким ты стал. Я ж помню тебя ещё заморышем. Ну-ну, до Ноэма тебе ещё далеко, — ухмыльнулась Янга, явно рассчитывая задеть Джафара, на что он с удовольствием ответил:
— Ноэм мертв. Окончательно.
— Да что ты говоришь?! — она широко распахнула глаза. — Но как? Ты? Ты не смог бы!
— Как видишь, смог, — самодовольно сказал Джафар. — Как бы вы все не превозносили Ноэма, он мертв. А я жив.
— Расскажи, — потребовала Янга, жадно подавшись вперед.
— Зачем тебе это?
— Ах, мальчик, долгая жизнь — ужасная скука! Но когда думаешь, что все уже видел и знаешь, мир преподносит сюрприз. Поэтому мне так интересно наблюдать за Будур и Жасмин, поэтому я хочу услышать твою историю. Чтобы развеять скуку.
— А что я получу взамен?
Янга замялась, взвешивая за и против.
— Информацию. Задай вопрос, и я честно отвечу на него. Клянусь.
Джафар задумчиво потер подбородок.
— Хорошо. Но такое не стоит обсуждать здесь. Прошу в мой кабинет, Янга.
* * *
Аладдину казалось, будто он попал в сказку. После стольких лет удача, наконец, повернулась лицом к уличному воришке и щедро осыпала его дарами. Аладдину не нужно было добывать еду, прятаться, убегать от стражников. Он спал на мягкой кровати, ел диковинные фрукты, не страдал ни от жары, ни от холода, а над головой была надежная крыша. Девушки из гарема хихикали и перешептывались при появлении Аладдина, бросая на него явно заинтересованные взгляды, важные паши и беи вежливо кивали головой, а султан, казалось, пребывал в полном восторге от шехзаде. Что ещё нужно для счастья?
Жасмин. Жасмин после той сказочной ночи словно охладела к Аладдину. Нет, он благодаря джинну, знал, что в Аграбе война, но не понимал, отчего султанша была постоянно занята, ведь всякие планы, стратегии, битвы — дело Совета дивана, а не Жасмин. Тем более, султанша не выглядела расстроенной или подавленной гибелью своих людей, наоборот, она оставалась до бездушия спокойной, даже смеялась и шутила иногда, перебирала какие-то бумаги и не желала проводить время с Аладдином. Он считал, что не заслужил такого отношения, и пытался всеми силами доказать это.
Жасмин предпочитала проводить время в саду, словно стены дворца досаждали ей. Аладдину было этого не понять: будь его воля, он бы никогда не вышел на улицу.
Жасмин, как обычно, сидела у фонтана и при виде Аладдина собрала документы и прикрыла их рукой. Не доверяла, хотя что там могло быть в этих бумажках?
— Али, я рада тебя видеть, но сейчас немного занята.
— Я понимаю, — кивнул Аладдин, — я просто посижу здесь. Не буду ни мешать, ни подглядывать, — он демонстративно перевел взгляд на кроны пальм.
— Ладно, я лучше сделаю перерыв, — вздохнула Жасмин. — Невежливо не обращать внимания на гостя.
— Но я не хотел, чтобы из-за меня ты отрывалась от работы, — смущенно сказал Аладдин, взъерошив волосы. Его решимость поговорить улетучилась, стало неловко из-за того, что он отвлёк Жасмин.
— Я и сама планировала отдохнуть. Сегодня хороший день, не правда ли?
— Э, день, да, хороший, — Аладдин все никак не мог привыкнуть к необходимости разговаривать ни о чем.
— Как ты проводишь свободное время? — вдруг спросила Жасмин.
"Ворую или смотрю на дворец", — мрачно подумал Аладдин. Он не понимал, что ответить. Он и так не раз попадал впросак из-за незнания дворцовой жизни. Аладдин оглянулся на джинна, стоявшего в отдалении, и неуверенно ответил:
— Ну, я обычно тренируюсь. И занимаюсь. И гуляю по саду, — "вроде этого достаточно". — Как и все шехзаде. А ты?
— У меня почти нет свободного времени, — прищурилась Жасмин.
— У меня тоже, — поспешил добавить Аладдин.
— Но я люблю ездить верхом, читать и играть в шахматы. А ты играешь?
Аладдин вновь посмотрел на джинна. Тот едва заметно кивнул.
— Да, играю, но не очень хорошо.
— Отлично, — Жасмин хлопнула в ладоши. — Я велю принести фигуры.
Спина Аладдина покрылась холодным потом. Он ведь даже названий фигур не знал, что уж говорить о правилах! "Что делать, как отказаться?" — в панике думал Аладдин.
Тем временем служанки принесли доску, Жасмин стала расставлять фигуры, на которые Аладдин смотрел с ужасом.
— Нравится? — Жасмин по-своему растолковала его взгляд. — Слоновая кость, мой любимый набор. Его мне подарил, — тут она резко помрачнела. — Впрочем, неважно. Вы предпочитаете красные или черные? — Жасмин перешла на официальный тон, так как к столу подошли любопытные служанки. К счастью, джинн тоже оказался рядом.
— О, шахматы, — жизнерадостно улыбнулся он после традиционного обмена приветствиями, — наш шехзаде прекрасно играет. Он вам не сказал?
Аладдин яростно уставился на джинна.
— Нидж преувеличивает, я не так хорош.
— Не скромничайте, шехзаде.
— Кхм, — Жасмин напомнила о себе, — думаю, способности шехзаде лучше проверить на практике. Только не поддавайтесь мне, я люблю играть честно. Так какой цвет выбираете?
— Выбирайте лучше вы, — покачал головой Аладдин.
— Тогда сделаем по-другому, — Жасмин взяла в одну руку красную пешку, в другую — черную и спрятала пуки за спину. — Правая или левая?
— Правая.
Аладдину выпала красная пешка, но он не знал, хорошо это или плохо. Жасмин вернула фигуры на место и замерла в ожидании.
— Ваш ход, шехзаде Али.
Аладдин уже хотел отказаться от игры и трусливо сбежать, как в его голове раздался голос джинна: "Спокойно, малыш, я все сделаю. Ты проиграешь эту партию достойно". "А выиграть я не могу?" — спросил Аладдин. "Можешь, но зачем? Пусть она почувствует себя умной". Аладдин хотел еще поспорить, но в этот момент его рука, будто подвешенная на нитке, неестественно дернулась, взяла маленькую фигуру и переставила ее. Жасмин сразу сделала ответный ход.
Ощущения у Аладдина были странные и пугающие: не очень приятно, когда кто-то другой управляет телом. Но все меркло по сравнению с тем, как преобразилась Жасмин после пары ходов. Она подалась вперёд и тяжело и медленно дышала, цепкий взгляд скользил по полю в поисках бреши в обороне противника. Аладдин даже немного заразился азартом игры и жаждой победы. Жаль, джинн был непреклонен.
Партия длилась неожиданно долго, но на разговоры времени не оставалось: на поле шла жестокая и изнуряющая битва. У красных оставалось все меньше фигур, а Жасмин победно улыбалась. Ей было жарко, и она периодически требовательно протягивала руку, в которую Далия незамедлительно вкладывала кубок с прохладной водой. Аладдин же не мог оторвать глаз от раскрасневшихся щек Жасмин, от ее тяжело вздымавшейся груди, от манящих, прикушенных губ... Да, султанша явно увлеклась игрой.
— Шах и мат, — прозвучало как гром среди ясного неба. Аладдин очнулся от своих мыслей и посмотрел на доску: от красного воинства почти ничего не осталось, а Жасмин сжимала в руке самую крупную из его фигур. — Кажется, ваши навыки немного преувеличили, шехзаде, — разочарованно произнесла она. — Впрочем, это все равно было увлекательно. Но мне пора возвращаться к делам, — Жасмин встала, чтобы уйти.
Аладдин хотел сказать, что он не так плох, что он достоин ее внимания, что он хочет ещё немного, хоть чуть-чуть поговорить, но тут шайтан принес Джафара.
Аладдин невзлюбил великого визиря Аграбы с первого взгляда, а уж когда догадался, что Джафар был стариком, пославшим его в пещеру, и вовсе почти возненавидел. Джафар, к тому же, вечно крутился рядом, что-то вынюхивал, подсылал своих шпионов, пытался подловить Аладдина на лжи, словом, изо всех сил мешал. Аладдин не понимал, почему Джафар вообще служит при дворе, а не гниёт где-нибудь в темнице; уж грешков-то за ним наверняка предостаточно.
— Госпожа, шехзаде, — насмешливо поклонился этот змей. — Играете в шахматы? Как интересно.
— Мы уже закончили, Джафар паша, — холодно кивнула Жасмин.
— Что ж, вот как? — покачал головой Джафар. — Быть может, в таком случае, я попробую сыграть с шехзаде? Кто знает, будет ли у меня такая возможность ещё раз.
— Верно, — неожиданно улыбнулась Жасмин, — кто знает, что может случиться? В свете последних событий стоит быть особенно осторожными. Шехзаде, вы же не против ещё одной партии? — и все взгляды обратились на Аладдина.
Он подавил желание взъерошить волосы. С одной стороны, очень хотелось показать Джафару его место. С другой... "Джинн, помоги мне, пожалуйста, — мысленно попросил Аладдин. — Я должен выиграть!" "Это желание?" — насмешливо отозвался джинн. "Дружеское одолжение", — не тратить же желание на такую ерунду? "Извини, но у джиннов нет друзей", — все такой же насмешливый ответ. "Ох, прости, — решил схитрить Аладдин, — мне показалось, что одна служанка Жасмин очень не любит Джафара и была бы рада, если бы его кто-нибудь победил. Ну да ладно, не хочешь, как хочешь". "Умеешь уболтать! Ладно". Аладдин мысленно возликовал и с улыбкой согласился. Ох и попляшет же Джафар!
Фигуры быстро расставили по местам, Жасмин вновь взяла в руки по одной пешке разных цветов, и Аладдину снова выпало играть красными.
— Как символично, — хмыкнула Жасмин, пересаживаясь так, чтобы быть сбоку от игравших. — И вновь ваш ход, шехзаде Али.
Аладдин взялся за пешку и выдвинул ее вперёд. Джафар отзеркалил это движение, сверля соперника тяжёлым немигающим взглядом, от которого становилось неуютно.
— Предлагаю небольшое пари, — произнесла Жасмин, внимательно наблюдавшая за ходом партии, — тот, кто проиграет, должен раскрыть свою самую большую тайну, самый страшный секрет.
Аладдин вздрогнул. Джафар же не изменился в лице.
— Тогда выиграете только вы, госпожа. Умно, — Джафар приподнял уголки губ в лживой усмешке.
— Боитесь, паша? — Жасмин выгнула бровь и тоже усмехнулась. Аладдин был неприятно поражен тем, насколько злым стало ее лицо.
— Не люблю рисковать.
Жасмин и Джафар смотрели друг на друга в безмолвном поединке, и Аладдин, чтобы прервать тягостное молчание, сказал:
— Я согласен, — "Ведь с джинном я не проиграю. А узнать тайну этого змея даже интересно".
— Великолепно, — улыбнулась Жасмин. — Продолжайте же!
Джинн, судя по всему, решил не тянуть, поэтому фигуры Аладдина переместились на чужую сторону доски. Джафар хмурился, потирал подбородок, долго обдумывал каждый ход. Жасмин в волнении следила за игрой, крутя кольцо на пальце. Интересно, чью тайну она хотела узнать?
Партия тянулась бесконечно долго, дольше, чем с Жасмин, и Аладдин успел заскучать. В самом деле, что за развлечение — гонять туда-сюда фигурки по полю весь день напролет.
Джафар объявил шах, Аладдин с холодеющим сердцем ушел от удара, Джафар переставил фигуру, вновь угрожая, Аладдин был вынужден вернуться обратно. И снова то же самое.
— Не понимаю, — нахмурилась Жасмин. — Ничья?
— Надо же. И правда ничья, — Джафар выглядел глубоко поражённым.
Но больше всего был удивлен Аладдин. Неужели джинн не смог обыграть этого змея?
Джафар в крайнем недоумении смотрел на доску. Почему ничья? Как? Уже много лет единственным человеком, способным его обыграть, оставалась принцесса, да и то ей не хватало опыта, поэтому Джафар иногда поддавался. А здесь — мальчишка, зелёный совсем, к тому же не показывавший особых знаний и умений строить логические цепочки. Почему?
Али и сам казался удивленным внезапной ничьей, его советник ошарашенно качал головой. Единственным спокойным человеком оставалась принцесса. Впрочем, она легко могла скрывать свои истинные чувства.
— Что ж, это было интересно, — бесстрастно произнесла Жасмин. — Думаю, шехзаде Али, в следующий раз мы с вами тоже сыграем на секрет, чтобы вы не поддавались.
Джафар мысленно потёр руки: мальчишка совершил ошибку, Жасмин не терпела снисходительного отношения к себе, а, поддавшись, Али продемонстрировал именно снисхождение.
— Жасмин султан, позвольте поговорить с вами, — Джафар с намеком показал принесенные с собой документы.
Жасмин медленно и неохотно кивнула.
— Увидимся позже, шехзаде,— она улыбнулась уголками губ и поднялась. — Прогуляемся, Джафар паша?
Учитывая, что мальчишка и его свита неделикатно остались сидеть на любимом месте принцессы, им пришлось направиться в сторону дворца.
— Просто отдай мне законы, я вечером их принесу, — сказала Жасмин, не скрывая неприязни.
Под ее глазами залегли глубокие тени — следствие бессонницы — руки беспокойно перебирали край рукава, да и вся принцесса казалась задумчивой, будто замороженной.
— Вообще-то я и правда хотел поговорить.
— О чем? — все так же безразлично спросила Жасмин, а Джафар всерьез обеспокоился ее состоянием. Всё-таки ярость лучше апатии.
— О нас.
От такой формулировки показное безразличие принцессы мгновенно сменилось кипящей яростью:
— Как забавно! Не много ли вы на себя берете, Джафар паша?
— Госпожа, я понимаю, что совершил ужасный поступок. Но я вам не враг. Я не желал вам зла. Послушайте, — он поднял руку, видя, как искривилось в горькой ненависти лицо Жасмин, — я всего лишь хотел выразить свое недовольство. Да, я выбрал неприемлемый способ, но я знал, что не причиню вам вреда. Ведь вы знаете, что не убьете и не покалечите меня, когда бросаете в меня ножи?
Принцесса вся пылала гневом, однако Джафар знал, что говорить необходимо. Только так они смогут вернуть хотя бы шаткий мир.
— Я попытаюсь искупить хотя бы часть своей вины. Вам же не нравится Эмин паша? Я готов на ближайшем Совете дивана исключить его и назначить на освободившийся пост любого из нейтрально настроенных пашей.
— И что же такого сделал Эмин паша, раз ты хочешь от него избавиться? — вопреки всему, Жасмин оставалась султаншей, и Джафар не сомневался, что она оценила столь щедрое предложение.
— Ничем он не провинился, я всего лишь хочу сделать вам подарок.
Жасмин хмыкнула, однако отказываться не спешила. Джафар же решил закрепить успех и как бы вскользь заметил:
— Я слышал, Oзан ага повесился.
Принцесса не выразила ни капли удивления, даже не сбилась с шага.
— Кто это?
— Поэт, с которым вы говорили на пиру в честь шехзаде Али, — любезно ответил Джафар. — Госпожа, вы как сирена. Заманиваете моряков своим чарующим голосом прямо на рифы.
Мимолётная улыбка скользнула по губам Жасмин.
— К счастью моряков, петь я не умею.
Этот обмен репликами так напомнил Джафару прежние времена, что в следующий момент он еле сдержал рвавшееся с языка "принцесса".
— Хочу, чтобы вы знали, Жасмин султан. Я всегда на вашей стороне.
С этими словами Джафар протянул ей записку, написанную почерком принцессы: "Нам нужно поговорить, приходи вечером в сад". И вместо подписи причудливый росчерк, напоминавший букву "Ж" в обрамлении завитков. Не доказательство, но намек на вину. Иногда достаточно и этого, чтобы испортить жизнь врагу.
Жасмин резко остановилась и взяла записку. Ее пальцы чуть дрогнули, а крылья носа затрепетали от гнева, но в остальном она держала себя в руках. Принцесса не пыталась отрицать свою причастность, лишь задумчиво рассматривала клочок пергамента.
— Это единственная. Остальные мальчишка догадался уничтожить.
Жасмин медленно кивнула, пряча записку в платье.
— Тургай Паша. И не думай, что я забыла. Документы вечером принесу, — она призывно махнула рукой, и Джафар с почтительным поклоном передал ей свитки, едва сдерживая довольную усмешку. Принцесса согласилась на его предложение, значит, не все ещё потеряно.
— Честно говоря, — поддавшись хорошему настроению, Джафар решил немного подшутить, — я удивлен, что по мою душу ещё не пришли безмолвные палачи.
— Ты колдун, — Жасмин пожала плечами и одарила его долгим взглядом, — здесь нужна гарантия.
* * *
Она сползла на пол в своих покоях, даже не пытаясь сдерживать слезы. Встреча с Джафаром, разговор с Янгой — все словно стремилось вскрыть незажившую рану. Больно. Жасмин вспомнила взгляд темных глаз, это лживо честное "я вам не враг". О, как же Жасмин мечтала поверить и забыть! Как хотела простить Джафара, "не расстраиваться из-за пустяков", но все внутри нее бунтовало от одной мысли о том, чтобы вести себя, как раньше. Как раньше уже не будет. Никогда.
Жасмин вытащила записку для Озана, ярость легла на глаза кровавой пеленой. Поэту повезло, что он уже мертв, иначе простым удушением он бы не отделался. Какая неосмотрительность — не сжечь записку! А что, если она была не единственной? Прочие письма могли содержать нечто большее, чем приглашение в сад. А если Джафар... "Я вам не враг", — такой знакомый голос. Жасмин привыкла доверять ему. "А что если Джафар и правда еще был под действием проклятья Ноэма? Он ведь не хотел причинить мне вред", — эта мысль вот уже две недели не давала покоя султанше, сводя с ума, искушая простым и изящным решением: это был не Джафар, поэтому на Джафара злиться бессмысленно. Но Жасмин слишком хорошо помнила его прикосновения и собственную беспомощность.
В попытках сбежать от мыслей султанша даже стала уделять внимание шехзаде Али. Его наивность по-прежнему казалась очаровательной, но начала несколько утомлять. Жасмин не могла не задумываться о том, что султану — а Али ведь должен был стать султаном Абабуа — подобное незнание политики, экономики и правил этикета просто непростительно. Однако сегодня шехзаде удивил умением неплохо играть в шахматы. Жаль только, ей он поддался.
Солнце клонилось к закату, а Жасмин только начала вникать в документы, переданные Джафаром. Она увлеченно исправляла его планы, добавляла свои идеи по осаде широбатских городов с учетом помощи Целедора, о которой визири еще не знали. Так уж получилось, что султанша засиделась до поздней ночи, а приказы было бы неплохо отправить уже на рассвете с гонцами. Раньше она бы, не задумываясь, пошла к Джафару, но теперь сомнения сковали ее по рукам и ногам, а горло стиснула удавка страха.
"Нельзя проявлять слабость", — твердо сказала себе Жасмин, однако, не решившись воспользоваться тайными проходами, отправилась к визирю в сопровождении охраны.
Джафар расслабленно сидел за столом с кубком вина в руке и при виде султанши как-то насмешливо поднял брови:
— Весьма неизящно с вашей стороны, госпожа. Я надеялся на что-то более грандиозное.
— О чем ты говоришь? — ярость мгновенно вспыхнула в груди Жасмин: да как он смел так себя вести?
— Яд — очень примитивно. Вы не могли не знать, что он не подействует.
— Какой яд? Ты пьян что ли? — с отвращением скривилась султанша.
Из глаз Джафара мгновенно исчезла насмешка, сменившись колючей, цепкой серьезностью.
— Хотите сказать, вы не пытались отравить меня?
— Делать мне больше нечего, — дернула плечом Жасмин. — С чего ты решил, что я виновата?
— Дьявол, — Джафар зашипел. — Исполнитель признался, что это был ваш приказ. Значит, слуги тоже не ваших рук дело? Мне присылали их головы в бочках с медом.
Жасмин напряглась сильнее. Если кто-то решил ее подставить, он должен был быть в курсе размолвки султанши и великого визиря. Скрепя сердце Жасмин заправила прядь волос за ухо и сжала сережку пальцами — условный знак, чтобы Джафар установил чары, мешающие подслушать разговор.
— Я убила одного твоего слугу, пойманного за шпионажем. Исполнитель, подливший яд, мертв? — дождавшись, пока Джафар взмахнет посохом, уточнила Жасмин.
— Я счел дело закрытым, — кивнул маг.
— Надеюсь, ты хотя бы не упоминал моего имени при допросе?
Джафар, к ее удивлению, отвел взгляд.
— Да ты не в себе! — Жасмин возмущенно покачала головой. — Как можно было? У нас теперь ни одной зацепки, — она осеклась, когда предательское "нас" сорвалось с губ.
Джафар сделал вид, что не заметил заминки:
— Простите, госпожа. Без вас я, кажется, лишился части здравого смысла.
Это была грубая лесть. Тем не менее, Жасмин глубоко вдохнула, усмиряя гнев.
— Нужно решить, что делать дальше. Возможно, они попытаются снова.
— Я приму меры, — кивнул Джафар. — Нужно избавиться от предателей. Я знаю, что вы недавно проверяли своих людей, но не лишне будет сделать это снова.
Жасмин кивнула:
— Используем дезинформацию?
— Разумеется, как обычно. Что с приказами?
Жасмин поняла, что она до сих пор держала свитки, и заставила себя разжать пальцы — руки подрагивали от очередного напряжения.
— Отправить завтра утром. Посмотри план осады, мне показалось, там не все логично.
— А, вы об этом, — Джафар нашел карту, испещренную пометками. — Смотрите, где-то здесь тайный выход из города, поэтому войска придется растянуть. Так, вот тут вы правы, — он выхватил следующий документ, — отравить колодцы — хорошая идея, если победа нам нужна быстро. Хотя жаль, восстанавливаться город будет долго.
— Мне безразлично, что будет с теми, кто пытается поработить мой народ, — холодно ответила Жасмин. — Что говорят остальные паши? Когда Совет?
— С этим сложно, госпожа. На Совет может заявиться султан, а не все паши и беи знают, что наши действия с султаном не согласованы. Было бы быстрее и легче, если бы он хотя бы не мешал.
Жасмин отвела глаза: отец был большой проблемой.
— Он не хочет меня слышать, — призналась султанша. — Наверное, нужно, чтобы войска Широбата ворвались во дворец и сломали все его игрушки, чтобы отец обратил внимание на реальный мир. Слушай, — Жасмин неуверенно поджала губы, но все же продолжила, — ты говорил, что маги-менталисты могут влиять на мысли людей. Внуши отцу, что война необходима.
Джафар удивленно поднял брови:
— Неожиданно. И, боюсь, не так просто, как вам кажется. Понимаете, Ноэм сильно пошатнул и так не самый крепкий разум султана. Заметили ли вы, что он стал глупее?
Жасмин утвердительно склонила голову: отец и правда будто окончательно впал в детство, но султанша связывала это с его возрастом.
— К тому же моя магия, как бы ни неприятно было это признавать, испытывает остаточные влияния одного ритуала, а потому нестабильна. Если бы мешало только одно, — Джафар бросил взгляд будто сквозь Жасмин, его лицо помрачнело. — Вы никогда не видели людей, сведенных магией с ума. Это не люди, оболочки, неспособные даже есть самостоятельно. А постоянно контролировать каждое движение такого человека практически невозможно.
— Я поняла, — резко ответила Жасмин, отвернувшись. — Займись планами, их нужно отправить с утра, а некоторые еще не готовы.
— Разумеется, госпожа.
Тут султанша заметила, что находится в не очень удобном положении: в кабинете было только одно кресло, занятое Джафаром, а сесть на стол, как раньше, она не могла.
Жасмин с долей растерянности оглянулась: ей совсем не хотелось стоять перед столом великого визиря, как провинившемуся паше.
Джафар уже погрузился в чтение. Султанша повела плечами: в кабинете было заметно прохладнее, чем в ее покоях. Прошлась по кабинету, остановилась напротив книжного шкафа, рассматривая заголовки: "Государство", "Илиада", "Искусство войны", "Проклятия", "Метафизика", "Яды и недуги, ими вызываемые", "Волхование всех презлейшее", "Разум и порабощение его". Жасмин протянула руку, чтобы взять последнюю книгу, но ее остановил тихий голос:
— Не стоит, госпожа, — Джафар поднял голову от бумаг и смотрел в упор. — На магических книгах мощная защита. Я бы порекомендовал «Книгу о первоэлементах» Исаака Исраэли, ее недавно доставили.
— Я ее уже читала, — ответила султанша и пояснила в ответ на удивленный взгляд. — Не только ты следишь за миром науки.
Джафар хмыкнул и погрузился в чтение. Тишина, мертвая, неестественная, давила на уши. Взгляд против воли скользил по кабинету, в памяти всплывали подробности того ужасного вечера. Вот здесь они с Джафаром спорили, вот к той стене Джафар толкнул ее, об этот стол Жасмин ударилась в попытке сбежать. Невыносимо. Невыносимо делать вид, что все в порядке.
— Не боишься держать у себя такие книги? — спросила она, чтобы только не молчать.
— Обычно люди не расхаживают по моему кабинету, а убираюсь я с помощью магии, — Джафар поморщился и потер бок, затем вдруг встал. — Извините, мне нужно сделать перевязку.
— Перевязку? — рассеяно уточнила Жасмин.
— Раны от темных проклятий долго заживают. Не надейтесь, опасности для жизни больше нет. Понимаю, что вам неинтересно, но рана выглядит как свежая и кровоточит гораздо реже. Думаю, через пару лет останется только шрам, — Джафар скрылся за дверями спальни.
Жасмин потерла лоб рукой. Значит, проклятье Ноэма все еще мучило Джафара? Султанша знала по себе, каково постоянно терпеть боль, тянущую, монотонную, отбирающую силы. Ростки понимания были задушены на корню. У поступка Джафара не могло быть оправданий. И новость о попытке его отравления взволновала султаншу только потому, что это угрожало безопасности Аграбы. А глупое доверие кануло в Лету.
Тем не менее, вернувшись в свои покои с планом того, кому и какую ложную информацию рассказывать для выявления предателей, Жасмин обнаружила среди документов записку: "Три капли успокаивающего зелья + две — настойки златоцветника. Запить стаканом молока с медом, это усилит действие. Рецепт новый. Лучше не злоупотреблять. Если вы сожжете записку и разгневаетесь еще больше, я не буду удивлен. Однако ваше здоровье вызывает мое искреннее беспокойство". Без подписи.
— Госпожа, мне передали, что вы просили молока с медом. Я принесла, — Гюль хатун с поклоном оставила стакан на столике и вышла.
"Проклятый змей, — с усталой злобой подумала Жасмин, — все продумал. А ведь он и правда не узнает, последую ли я его совету".
Записка легко загорелась от пламени свечи, а две капли настойки златоцветника упали в стакан с горячим молоком вслед за тремя каплями успокаивающего зелья.
Но как же мог я поступить иначе?
Хоть впрочем ясно мне действительно одно:
Вы ненавидите меня до плача,
И мне от этого смешно.
Канцлер Ги — "R.-R."
Тревоги и кошмары временно выпустили Жасмин из липкой паутины, и султанша даже задумалась о том, чтобы с самого утра вновь принять лекарство, но быстро отмела эту мысль. Джафар — все тот же проклятый Джафар! — слишком хорошо объяснил ей, почему не стоит пить слишком много зелий. Жасмин понимала, почему он хотел вернуть ее расположение, но она не понимала, отчего сама с такой охотой шла у него на поводу.
Приемлемое настроение совсем испортилось после скудного завтрака: увы, казна стремительно пустела и Жасмин отдала приказ кормить весь гарем, кроме Билги хатун, самыми простыми и относительно дешевыми блюдами и не стала делать для себя исключений. Разумеется, Будур султан такой подход не одобрила бы, но Жасмин не могла наслаждаться жизнью, пока ее подданные страдали.
Проблемы в гареме ухудшили и так слабое здоровье Билги хатун, и хазнедар никуда не выходила без палки, на которую опиралась, и Нузхи калфы.
Даже к султанше Билги вошла не одна.
— Нузха должна набраться опыта, госпожа. Она моя преемница, и я хочу быть уверена, что оставляю вас в надёжных руках.
— Оставляешь? — непослушными губами произнесла Жасмин. — Хочешь уехать?
— О, нет, госпожа моя, я покину вас только по воле Аллаха. Я чувствую, все ближе тот час, когда он позовет меня к себе.
— Нет! — Жасмин в ужасе распахнула глаза. Она, конечно, знала, что Билги хатун старая, что она болеет, но не ожидала такого откровения. — Билги хатун, я найду лучших лекарей, я сама буду тебя выхаживать...
— Тише-тише, госпожа, — хазнедар ласково и устало погладила Жасмин по руке. — На все воля всевышнего, и нам нужно смириться. Не лейте слез понапрасну, я прожила хорошую жизнь, за что бесконечно благодарна всемилостивому Аллаху. Единственное, о чём жалею, — не судьба мне, видимо, увидеть ваших деток. Хотя замуж, возможно, и успею выдать вас, — неожиданно хитро улыбнулась Билги хатун.
Жасмин спрятала подступающие слезы за слабой улыбкой. Разговоры о браке казались ей крайне неуместными и глупыми.
— Поговорим лучше о делах, Билги хатун.
Щелкали счёты, лилась чернильная река по пергаменту, Жасмин и Билги хатун перебирали варианты, искали, откуда бы извлечь ещё немного денег, чтобы обеспечить девушкам в гареме хотя бы еду. О выплате жалования не шло и речи.
Через какое-то время Жасмин созвала своих личных служанок, кроме Памук, чтобы честно объяснить им ситуацию, да и немного посоветоваться.
— Цены выросли в несколько раз, — призналась Жасмин, — а деньги из казны сейчас уходят на другие нужды. К сожалению, возможности выплатить вам жалование нет.
Султанша внимательно всмотрелась в лица служанок: Далия лучилась сочувствием, Сельви с досадой поджала губы, Ягмур обеспокоенно нахмурилась, Гюль переступила с ноги на ногу, будто не зная, как себя вести. Дениз одна никак не отреагировала.
— Госпожа, у нас достаточно денег, — произнесла Далия. — Даже более чем, если нужно, мы могли бы и с другими поделиться.
— Говори о себе, — зашипела Сельви.
— Ты просто жадная!
— Прекратите немедленно, — раздался властный голос Билги хатун. — Как вы ведёте себя при госпоже?
Обе спорщицы тут же склонили головы и пробормотал извинения.
Жасмин боролась с желанием спрятать лицо в ладонях. Горячий и липкий стыд затопил ее до краев. Хуже некуда — служанки предлагают султанше деньги!
— Я не собираюсь отбирать у вас ваши деньги, — твердо сказала Жасмин. — Мне важно, чтобы все в гареме пережили временные трудности. Нельзя допустить панику и тем более бунт, поэтому я и хотела с вами поговорить. Как настроение в гареме?
Девушки переглянулись.
— Некоторые недовольны, — озвучила очевидное Далия.
— Скажи честно, недовольны многие, — Гюль тряхнула волосами и бойко выступила вперед, — но, по крайней мере, никто не голодает. Я не слышала, чтобы кто-то готовил восстание.
— Не дай Аллах такое произойдет, — покачала головой Билги хатун.
Жасмин сжала руки в кулаки, спрятав их в рукава.
— Нужно контролировать ситуацию. Далия, Сельви, ступайте на рынок. Вот список покупок, — султанша протянула небольшой пергамент. — Оденьтесь понеприметнее, обращайте внимание на разговоры. Нужно будет торговаться — торгуйтесь. За безопасность не волнуйтесь, за вами присмотрят. Гюль, ты иди обедать с обычными девушками в общей комнате. Тебя они любят, постарайся прощупать почву, но ни слова об отсутствии денег. Дениз, мне нужен список закупленных продуктов за последний месяц, сходи на кухню, чтобы не утруждать Билги хатун. Ягмур, сходи посмотри, как там Раджа. И составь список животных в зверинце, включая тех, что привез шехзаде Али.
Служанки с поклоном удалились, а Жасмин с ласковой улыбкой обратилась к Билги хатун:
— Иди к себе, отдохни. Не нужно больше дел сегодня.
— Нузха, выйди, — Билги хатун покачала головой, прекрасно осознав, зачем султанша хотела ее отослать. — Госпожа, — продолжила она, оставшись с Жасмин наедине, — перестаньте себя изводить. Ваша жизнь гораздо ценнее моей, да и жизни любой другой девушки. Ешьте нормально.
— Не говори так, пожалуйста, — Жасмин едва сдерживала слезы, — ты ведь одна знаешь, через что мне пришлось пройти. После смерти мамы, — она сглотнула ком в горле, — после ее смерти ты одна осталась у меня. Я не могу потерять ещё и тебя!
— Ох, моя сильная госпожа, — Билги хатун подвинулась ближе и крепко обняла Жасмин, — если бы все зависло от нас.
— Билги хатун, я приказываю — слышишь? — приказываю тебе правильно питаться, отдыхать и выполнять все указания лекаря, — твердо сказала Жасмин, словно это могло помочь. — Я справлюсь. Все, это не обсуждается.
Билги хатун тепло улыбнулась:
— Как вы похожи на мать! Будур султан гордилась бы вами, госпожа. Ладно, пойду уж я. Но все же берегите себя. И да сохранит вас Аллах!
— Аминь, Билги хатун. И ты береги себя.
Хлопнула дверь: Билги хатун вышла. Жасмин опустила напряжённые плечи, спрятала лицо в ладонях. Губы шептали бессильную и пустую молитву. Слез не было.
Какая-то девушка — кажется, ее звали Эсма — принесла обед. Аппетит у Жасмин пропал, но она машинально провела кольцом-определителем ядов над едой. И мгновенно стряхнула оцепенение.
Кольцо полыхнуло красным.
Обед был отравлен.
Жасмин пристально взглянула на девушку, доставившую еду: та стояла, как положено, опустив глаза, непохожая на отравителя.
— Откуда ты принесла этот поднос? — строго спросила Жасмин.
— Из кухни, госпожа, — удивлённо отозвалась служанка.
"На кухне служат надёжные люди, и еда там дегустируется. Вряд ли еду отравили там".
— После того, как ты забрала поднос, к тебе кто-нибудь подходил? Говорил с тобой?
Девушка нахмурилась:
— Вроде нет. А, да! Подошла одна хатун, я ее часто видела выходящей из ваших покоев. Сказала, на кухне забыли вам какое-то лекарство добавить, которое вы всегда пьете, и она его принесла.
— И ты просто позволила ей вылить в мою еду это "лекарство"? — обманчиво-ласково спросила Жасмин, внутренне сгорая от бешенства.
— Ну да. На кухне же лучше знают. А что такое, невкусно?
— Отчего же, очень вкусно, — очевидно, султанша все же не сдержала ярости, потому что служанка испуганно отшатнулась.
— Охрана! — позвала Жасмин. В комнату тут же вбежали два евнуха. — Следите за этой женщиной.
Султанша быстро прошла в кабинет, написала короткую записку для Хакима и, не запечатывая, вручила ее третьему охраннику с наказом доставить как можно скорее. Мелькнула мысль сообщить о произошедшем Джафару, но Жасмин задавила ее на корню. Если это всего лишь покушение, безо всякой магии, она справится сама.
— Что же, пойдем, покажешь, кто дал тебе "лекарство", — султанша повелительно взмахнула рукой.
В ее разуме царила смута. "Только бы не Далия, умоляю, только бы не Далия," — учитывая, что последнее время все шло просто хуже некуда, а Далия сблизилась с советником Абабуа, это вполне могла быть и она.
Все девушки гарема стояли в ряд, когда Жасмин в сопровождении усиленной охраны спустилась в общую комнату. Два евнуха вывели Эсму (или все же не Эсму?), которая уже начала всхлипывать, осознав, что где-то провинилась.
— Покажи, кто к тебе подошёл, — приказала султанша, всматриваясь в лица девушек.
— Я... Я не уверена. Кажется, ее здесь нет.
Сердце Жасмин рухнуло вниз. Далия по ее приказу была на рынке.
"Невозможно. Невозможно. Немыслимо", — султанша собрала последние крупицы самообладания, чтобы не разрыдаться на глазах у всех. Далия служила ей уже больше трёх лет, была правой рукой. Не может быть, чтобы так...
— Госпожа, мы поймали эту девушку при попытке побега, — голос одного из охранников вырвал Жасмин из мрачных мыслей.
— Это она! Она дала мне лекарство! — закричала Эсма.
С души будто камень свалился. Жасмин холодно и надменно усмехнулась:
— Хорошо. Отведите ее в темницу, пусть Хаким ей займётся, — султанша планировала подойти чуть позже. — Теперь ты, — она обернулась к Эсме. — Понимаешь, что сделала не так?
— Да, госпожа, — сквозь слезы пробормотала служанка, — не стоило позволять кому-то приближаться к вашей еде. Простите, умоляю, этого больше не повторится.
Жасмин покачала головой. Ошибка была слишком серьезной.
— Я прощу тебя при одном условии. Ты съешь тот обед, который мне принесла.
— Нет, госпожа, умоляю, не надо! — всё-таки Эсма не была совсем глупой.
— Отчего же? — ласково спросила султанша, чья мягкая улыбка, казалось, напугала всех ещё больше. — Быть может, ты права, и эта хатун — кем она была? Уборщицей? — всего лишь хотела передать мне лекарство, а я зря устроила такой переполох, оторвала девушек от работы, вызвала Хакима... Ешь. Ты ведь не хотела ничего плохого?
— Нет, госпожа, но...
Не слушая оправданий, стражники принесли злосчастный поднос. Эсма, давясь, кое-как жевала, периодически снова начиная умолять о прощении. Прошло несколько минут. Девушки в гареме стали удивленно перешептываться, в глазах Эсмы появилась робкая надежда. Жасмин и сама немного усомнилась в том, был ли в еде яд.
Вдруг по телу Эсмы пробежала судорога, черты лица исказила гримаса ужаса. Служанка закричала: громко, надрывно. Девушки вокруг замерли, парализованные страхом. Жасмин наклонила голову, будто изучала любопытную букашку. Эсма, не переставая кричать, в агонии опустилась на пол. Кровь хлынула у нее изо рта, пачкая пол. Предсмертный крик превратился в жуткий хрип. Из последних сил Эсма протянула руки к Жасмин, будто пытаясь утащить ее с собой на тот свет, но силы уже оставили служанку. Тело, что некогда было Эсмой хатун, больше не шевелилось.
Кто-то в ужасе закричал, кто-то заплакал. Жасмин холодно оглядела служанок:
— Так будет с каждым, кто посмеет меня предать, намеренно или по глупости. Я крайне недовольна вами. В этом месяце вы останетесь без жалования, — султанша не могла не воспользоваться поводом объявить дурную новость. Пусть лучше думают, что она жестока, чем считают, что ситуация вышла из-под контроля.
* * *
Джафар крайне озадачился, когда ему вдруг принесли записку от принцессы.
Резким, нервным почерком она велела прибыть в покои султана как можно скорее. "Что за игру она затеяла?" — удивился Джафар, однако до нужного места добрался в кратчайшие сроки. Принцесса уже была там, непривычно взвинченная. На голове не корона, лишь платок, из прически выбилось несколько прядей, глаза лихорадочно блестели, будто она была готова расплакаться. Или кого-то пытала. Подобная небрежность не в духе Жасмин, а значит встревоженный вид — представление для султана.
— Долго, — колко бросила принцесса при виде Джафара, не утруждая себя приветствиями.
Джафар молча склонил голову, здороваясь. "Точно, пытала", — понял он, рассматривая стиснутые челюсти, напряжённые плечи и злое выражение лица.
Жасмин, по-видимому, не собиралась объяснять Джафару, зачем она так срочно его позвала, потому что привратник, повинуясь ее жесту, пропустил их к султану. Султан, по обыкновению, строил башню из деревянных фигурок, вместо того чтобы заниматься государственными делами. Впрочем, пусть лучше играет, чем лезет, куда не следует.
— Жасмин, доченька, что случилось? — султан, как бы ни был слеп, заметил состояние принцессы.
— Ах, отец, — она добавила в голос немного истеричных ноток, — меня пытались убить!
"Опять? — устало подумал Джафар. — И кто на этот раз? Впрочем, раз принцесса здесь, то расследование завершено с весьма любопытными результатами".
— Кто посмел? — грозно закричал султан. — Нужно немедленно... Узнать... Стража! — но стража, предупрежденная Жасмин, не спешила заходить.
— Я знаю, кто посмел. И знаю, почему, — дрожащим голосом произнесла принцесса.
"Переигрывает", — отметил Джафар.
— Кто же? Скажи, и я немедленно покараю предателя!
Джафар усмехнулся, сомневаясь в способности султана покарать кого-либо.
— Я даже не знаю, как сказать, отец, — Жасмин притворно опустила глаза.
Джафар внутренне возликовал: неужели это?
— О чем ты переживаешь, дочка? Клянусь, кто бы это ни был, он будет наказан.
— Это был шпион Широбата, — убитым голосом ответила принцесса.
Ловушка захлопнулась.
Султан часто заморгал:
— Невозможно! Ты уверена? Широбат — наш союзник! Они не могли, — он оглянулся на Джафара в поисках поддержки.
— Боюсь, повелитель, у нас есть неопровержимые доказательства, — скорбно ответил Джафар. — Широбат предал дружбу Аграбы.
— Но... Надо написать им, — замялся султан.
"Старый дурак!"
— Как ты можешь, отец? — голос Жасмин звенел от негодования. — Эти люди подослали шпионов в твой дворец, попытались убить меня, а ты надеешься решить все миром? Ты же обещал, что покараешь предателей!
— Да, но...
— Вы абсолютно правы в стремлении наказать их, — произнес Джафар, отходя на пару шагов в сторону, чтобы султану было труднее смотреть на них обоих сразу.
— Но...
— Ты же говорил, что мне можно не бояться!
— Конечно, но вдруг это ошибка?
— Вы можете сами допросить предателей, — предложил Джафар, не сомневаясь, что султан предложением не воспользуется.
— Я не думаю, что это необходимо, — промямлил султан.
Жасмин сделала шаг вперёд.
— Хватит! Хватит прятаться от реальности, отец! Меня. Пытались. Отравить. Шпионы. Широбата, — отчеканила она. — Хочешь, чтобы они бесчинствовали дальше? Хочешь потерять меня так же, как потерял мою маму, Будур султан?
Султан вздрогнул. На его глазах выступили слезы.
— Жасмин, доченька...
— Хватит, — повторила принцесса. — Убийц моей матери так и не нашли. Прими меры, если не хочешь ходить и на мою могилу тоже.
Жасмин отвернулась, передёрнув плечами, будто от сухих рыданий. Но — Джафар видел — на лице не было ни слез, ни даже тени скорби. Лишь мрачное, темное предвкушение победы. Джафар с трудом удержал лицо: жестокость принцессы глубоко поразила. Нет, он знал, что Жасмин не любила отца, но ведь о Будур султан она всегда говорила с теплотой. "Закончи с ним", — одним взглядом сказала принцесса и поспешно вышла.
— Жасмин, — султан рванулся следом, но Джафар преградил ему путь.
— Не сейчас, повелитель. Она слишком расстроена. Давайте лучше обсудим Широбат.
* * *
Разумеется, далеко Жасмин не пошла. Ей нужно было узнать, чем закончился разговор. Султанша поправила прическу — выбившиеся пряди ее раздражали — и принялась анализировать прошедший разговор. От него осталось тягостное впечатление: Жасмин не считала, что поступила плохо, всё-таки ее жестокость была оправдана длительным бездействием отца, но слезы в его глазах заставляли неприятно сжиматься что-то внутри. "Мама бы сказала, это все глупости, — подумала султанша. — Цель оправдывает средства".
Десять шагов по коридору в одну сторону и столько же — в другую. Жасмин нужно было знать решение отца. Утонул ли он в своих иллюзиях окончательно, или в нем осталась хоть капля здравого смысла?
Наконец дверь открылась и вышел Джафар. Султанша в волнении сделала шаг ему навстречу, стремясь понять, узнать, догадаться.
Джафар торжествующе усмехнулся, и Жасмин не сдержала ответной мимолётной улыбки.
— Я созову совет сегодня же. Завтра проведем заседание, — проинформировал Джафар. — Вы потрясающе жестоки, — султанша почти услышала несказанное "принцесса", — Жасмин султан. Я в восхищении, — и это был не дежурный комплимент: потемневшие глаза мага горели от хищного восторга, заставляя сердце биться чаще.
Не в характере султанши было дрожать от страха и смущения. Она смело встретила взгляд Джафара и даже сделала небольшой шаг вперед. Лезвие кинжала, прикрытое рукавом, уперлось ему чуть ниже груди, так, чтобы с одного удара пронзить сердце. Так, как он сам ее учил.
— Я сделаю все для благополучия Аграбы, — спокойно сказала Жасмин. — Только попробуй теперь не выиграть эту войну, — она мягко улыбнулась, зная, какой эффект производит такая улыбка вместе с угрозами, однако Джафар не отступил и не отвернулся. Поднял руку и, касаясь лишь кинжала, отвел его от себя.
— Даю слово, госпожа.
* * *
Деревья в зверинце успокаивающе шелестели, солнце, клонившееся к закату, вызолачивало мир в какие-то невыразимо прекрасные цвета. Раджа лениво гонял редких насекомых. Жасмин даже подумала пригласить Али на прогулку, но быстро отказалась от этой мысли; перед глазами пробегали строчки отчетов и донесений с фронта, написанные не только Огюзом пашой, но и другими участниками, в том числе — со стороны Широбата. Одно из писем было от Салука. Не склонный к витиеватой речи, он прямо и сухо описывал ситуацию в тылу врага и хвастался добычей. Он также прислал одну брошь, которая, судя по изяществу и количеству драгоценных камней, раньше принадлежала одному из шехзаде — султанша понадеялась, что Мустафе — ее очередному неудачному жениху.
И все шло неплохо, однако Жасмин ощущала нараставшую тревожность. Правую руку закололо, словно в кожу тыкало с десяток мелких игл. Жасмин почти расплакалась от отчаяния, ведь она точно знала: дальше будет хуже. Потому что именно так у нее начинались приступы мигрени.
С ужасом Жасмин поняла, что даже до покоев добраться не успеет; мир утратил четкость, а виски заныли от боли. Из последних сил султанша распутала прическу, чтобы голову ничего не сдавливало, сползла на землю, оперлась спиной о лавку, запрокинув голову, и положила на глаза свернутый в несколько раз платок.
К сожалению, боль не заставила себя долго ждать. Она вспыхнула в районе висков, вальяжно прошлась до затылка, ударила в лоб, становясь все сильнее, все невыносимее. Жасмин прокусила губу, силясь сдержать стон. За несколько секунд боль разрослась, заполонив собой весь мир, и не осталось ничего, кроме нее. Глотать было больно. Думать было больно. Дышать было больно. Время замерло, исчезло, стерлось под напором испепеляющей боли. Пульсация в висках не прекращалась ни на миг, затылок и лоб словно сдавливали раскаленным добела обручем, и, казалось, не видно ни конца ни края этим страданиям.
Жасмин была готова умолять — Аллаха, шайтана, не важно, кого, — лишь бы эта пытка закончилась. Бесполезно.
Вдруг висков коснулись тонкие теплые пальцы, по голове пробежал успокаивающий импульс магии. Боль сделала шаг назад. Пальцы были все настойчивее, они находили чувствительные точки, заставляя боль отступать все дальше и дальше. Жасмин не могла думать о том, кто ей помогал, не сейчас, когда любое движение отзывалось в теле болезненной вспышкой. Пока же она расслабилась, позволяя массировать затылок и лоб. В голове воцарилась блаженная пустота, такая желанная после приступа. Открывать глаза не хотелось. Вставать тоже. Однако долго сидеть на земле султанше не следовало.
Жасмин нехотя сдернула платок с глаз и тут же пожалела об этом: яркий свет отозвался болью в голове.
— Не спешите, — небрежное движение пальцев. Стало легче. — Налить вам воды?
Жасмин сделала слабый жест рукой. Губ коснулся золотой кубок; прохладная вода показалось самым вкусным, что султанша когда-либо пила. Мысли испуганно и неохотно возвращались в голову. Жасмин открыла глаза и увидела перед собой лицо Джафара, серьезное и участливое.
— Вас тошнит? Голова кружится?
Жасмин прислушалась к себе:
— Голова кружится, немного тошнит, — в конце концов, сейчас он был не великим визирем, не магом и предателем, а единственным человеком, способным исцелить боль.
— Когда вы в последний раз ели?
— Утром, — Жасмин аккуратно подняла голову. Вроде нормально.
— Тошнить может от голода, госпожа. Вам бы бульон, только не наваристый.
Сил на сопротивление не осталось, так что султанша слегка кивнула. Правой рукой оперлась на лавочку, чтобы встать, но тело не слушалось. Джафар протянул руку, без слов предлагая помощь. Его ладонь была привычно сухой и гладкой, словно Жасмин касалась ее только вчера, словно ненависть — лишь мираж, выдумка. "Какие глупости лезут в голову".
Джафар помог сесть на лавку, налил ещё воды. Он не пытался говорить, не пытался воспользоваться беспомощностью султанши, чтобы внушить ей свое мнение, что подкупало гораздо больше, чем любые слова.
Внезапно Джафар протянул белый платок.
— На нем заживляющее зелье. У вас кровь, — пояснил он в ответ на удивленный взгляд.
Жасмин заторможено приняла платок и поднесла к лицу; на белой ткани расплылись красно-бурые пятна, а губу ощутимо защипало. Засаднили ладони, расцарапанные острыми ногтями.
— Как ты узнал? — спросила Жасмин. — Яго?
— Яго весь день был в городе, а теперь спит. Ко мне прибежал Раджа.
— Раджа? — султанша взглянула на тигра, который, заслышав свое имя, приподнял голову. — Вот пушистый предатель.
Раджа ни в чем не раскаивался. Он подошёл, ткнулся носом в руку Жасмин, фыркнул от резкого запаха зелья, а затем боднул под локоть Джафара, выпрашивая ласку. Из-за поведения Раджи в груди образовался тугой и склизкий комочек обиды. Султанша поежилась: во время приступа она сильно вспотела, и теперь лёгкая и влажная ткань неприятно холодила кожу. "Учитывая, какой он меня видел сегодня, уже не так важно, что я проявлю небольшую слабость", — решила Жасмин и обхватила себя руками в попытке согреться.
Джафар поднял свой посох, который все то время лежал на лавке, и взмахнул. От плеч и ниже медленно разлился густой, почти обжигающий жар, словно Жасмин укутали в мягкое шерстяное одеяло. "Мне не нужна помощь, — хотела сказать она, но слова испуганно застряли в горле. — А если он уйдет, а боль вернётся?" И тут султаншу догнала другая мысль: "Джафар ведь не предлагал помощь. Он просто сделал все, что нужно и остался рядом. Ведь если бы он спросил, я бы отказалась. Он и правда не хочет, чтобы мне было больно". От такого умозаключения хотелось одновременно пронзить кинжалом сердце Джафара и расплакаться у него на плече.
Жасмин искоса взглянула на Джафара: он магией собирал документы, разлетевшиеся от ветра. Султанша притянула к себе аккуратную стопку, вынула несколько писем, в том числе доклады широбатских разведчиков, и протянула Джафару.
— Я все равно хотела об этом рассказать.
Джафар все так же молча погрузился в чтение, что удивило Жасмин, потому что стемнело настолько, что сама султанша с трудом различала подписи, не говоря уже о более мелком тексте.
— Султан Целедора так и не сделал выводов из той истории? — негромко хмыкнул Джафар.
Жасмин поморщилась. Султан Целедора — Ульфад — слыл большим любителем женщин, из-за чего и разгорелся конфликт Целедора с Одаестином, правда, не без помощи Жасмин. Султан Ульфад стал союзником Аграбы в войне против Широбата и активно намекал, что хотел бы видеть Жасмин в своем гареме. Султаншу подобные слова оскорбляли, но пока, увы, она не могла ничего предпринять.
— Первую страницу не читай, там абсолютно безвкусные стихи, — предупредила Жасмин. — Информация о передвижениях войск начинается где-то с середины второй.
— Я учту это, госпожа, — кивнул Джафар, не спеша переворачивать письмо. — Неужели этой бездарности приписали авторство "Цветка"?
— Султан Ульфад сам очень гордится "венцом своего творения". Сам понимаешь, как на это реагирует Одаестин, — весело ответила Жасмин, но тут же осеклась. С кем она разговаривала?
Как бы ни хотелось вскочить и в гневе удалиться, пришлось вставать медленно и аккуратно. Джафар тут же оказался рядом, готовый подхватить ее в любую секунду. Жасмин подавила желание опереться о его руку, когда голова закружилась.
— Ты меня раздражаешь, — султанша недовольно посмотрела на Джафара.
Он мягко улыбнулся:
— Простите, что мешаю вам меня ненавидеть. Постарайтесь не засиживаться, поужинайте и ложитесь спать, — "принцесса", — госпожа.
Волен ты выбирать:
Отдавать или брать,
Из желаний все сотканы мы.
Оказаться во тьме
Иль на белом коне -
Сам хозяин своей ты судьбы!
"Арабская ночь"
Восемь дней спустя
Письмо выпало из дрожащих рук Жасмин на пол кабинета, но султанша не обратила на это никакого внимания. В уголках глаз скопились слезинки, по телу прошел озноб.
— Далия, — не своим голосом позвала Жасмин.
Далия, которая раскладывала вещи в спальне, тут же появилась:
— Что случилось, госпожа? О Аллах, вы дрожите! — Далия потянулась обнять Жасмин, но та твердо взяла служанку за плечи:
— Все хорошо, Далия, все хорошо. Мы победили, Широбат пал! — и рассмеялась от лёгкости.
— Правда? Хвала Аллаху! — Далия рассмеялась тоже и запрыгала на месте.
Султанше прыгать было не положено по статусу, но она улыбалась широко и довольно. С плеч будто упал камень, а в груди расцветал теплый цветок счастья.
— Казну вывезли полностью, часть уже доставили сюда, часть будет со дня на день, — поделилась Жасмин. — Конечно, нужно ещё учесть все ценности, распределить премии, но это потом... Ах, Далия, какое облегчение!
— Вы заслужили эту радость, госпожа.
Они крепко обнялись. Султанша отстранилась первая:
— Я должна поговорить с пашами. Огюз ещё не вернулся, но Батур, Ахмет и Тургай должны быть на Совете.
— Сегодня Совет? — удивилась Далия, помогая Жасмин закрепить на голове корону и платок. — Вроде же вчера собирались?
— Они каждый день собираются, вот уже неделю. Если поторопимся, успеем к началу.
Разумеется, первым из пашей на пути Жасмин попался Джафар. "А ведь если б он не начал подготовку к войне заранее, Аграба потеряла значительную часть территории в первые же дни, — подумала султанша. — И потом, без его магии гонцы вечность добирались туда-обратно с приказами. Это Джафар разрабатывал тактику, ночами сидел за картами, координировал пашей, когда надо было прятаться от султана, помог убедить его... Без Джафара я бы не справилась".
Он слегка поклонился, на его лице расцвела хищная улыбка удовольствия от победы. Его победы.
Султанша не забыла и не простила, однако радость переполняла ее, требуя выхода. Не давая себе передумать, Жасмин сделала несколько быстрых шагов и положила свою руку поверх его, опущенной.
— Поздравляю, Джафар паша. Вы и ваши смелые действия принесли Аграбе эту победу.
— Жасмин султан, — его большой палец как бы невзначай прошёлся по костяшкам султанши, — должен выразить вам свое восхищение. Ведь ваш вклад в победу был не менее весом, чем мой.
— Льстец, — без гнева ответила Жасмин и убрала руку, отступив на шаг.
В коридоре появились другие паши, как входившие в Совет дивана, так и приглашенные. Султанша высоко подняла голову и обратилась к ним:
— О храбрые львы Аграбы! Поздравляю вас. Милостью Аллаха мы одолели наших врагов. Пусть же и впредь ваши сердца и ваши умы служат нашему великому государству!
— Аминь, госпожа, — стройно ответили ей.
Батур паша расплылся в улыбке, Селим паша сперва взглянул на Джафара и лишь потом довольно кивнул. На прочих лицах отражались растерянность, надежда и робкая радость. Эта война утомила всех. Жасмин испытала острое сожаление, оттого что не могла присутствовать на Совете, ведь там будут подводить итоги и распределять награды. "Придется дождаться Джафара", — решила султанша. Впервые за долгое время эта мысль не принесла ни капли тревоги.
* * *
Вечером Жасмин никак не могла заснуть. Радость переполняла ее, заставляла ворочаться с боку на бок, и, в конце концов, султанша, как была, босая и непричесанная, спустилась в зверинец. Теплая ночь пахнула в лицо свежестью цветов, цикады запели приветственную песнь. Жасмин закружилась. И безразлично, если кто-то увидит. Она слишком давно не хотела танцевать! Босые ноги ступали по влажной траве, волосы рассыпались по плечам и лезли в глаза, но ничто не могло стереть широкую и искреннюю улыбку. Поворот, движение бедрами и снова покружиться, поднимая руки вверх. Усталость уже безжалостно натягивала каждую мышцу, обещая боль и сухость в глазах, но пока Жасмин могла стоять на ногах, она танцевала. Все остальное — после, после!
Жасмин исполнила последнее движение и легла на траву, широко раскинув руки. Дыхание немного сбилось: надо больше практиковаться; жесткие стебельки кололи голую кожу, а звезды бесконечным морем раскинулись над головой. Безграничность мира пугала, завораживала и дарила свободу, и Жасмин совсем не хотелось вставать и куда-то идти. "Кажется, не зря Джафар порекомендовал мне отдохнуть", — вяло подумала султанша, прикрыв глаза. Вот разговоров-то будет, если она здесь и уснет!
Вдруг раздался чей-то вскрик. Жасмин подскочила в тревоге: охота — обычное дело, но жертвы не успевают кричать. Султанша бесшумно и быстро нашла источник звука и удивилась открывшейся картине: Али сидел на дереве — как только забрался, ствол почти гладкий — а внизу скалила острые зубы и раздраженно виляла скорпионьим хвостом мантикора. Вообще-то Джафар говорил, что эта особь размером чуть меньше Раджи аномально маленькая для своего вида, но из-за ядовитого жала и молниеносной скорости мантикора, или Асия, как ласково звала ее Жасмин, была опаснейшим хищником и чуть ли не главной причиной того, что в зверинец никто ночью не ходил.
— Асия, назад! — скомандовала Жасмин.
В отличие от Раджи, мантикора не очень хорошо слушала команды, а еще совсем не планировала отпускать свою добычу. Недовольно рыкнув на султаншу, Асия присела на задние лапы, готовясь к прыжку, но Жасмин бросилась наперерез и встала между деревом и мантикорой.
— Я сказала: назад! — медленно повторила султанша.
Асия замотала головой и принялась полукругом обходить дерево. К Жасмин она привыкла, а вот наглого вторженца, видимо, твердо решила съесть. Неизвестно, чем бы закончилась вся эта история, если бы из кустов не вышел Раджа. Он осмотрелся, оценил ситуацию и одним сильным прыжком оказался перед Жасмин. Раджа угрожающе вздыбил шерсть, приподнялся, разом став крупнее, и зарычал так, что у султанши заложило уши. Асия сразу растеряла весь пыл, съежилась и отступила, а затем и вовсе развернулась и ушла на поиски менее проблемной добычи. Раджа рыкнул еще раз для закрепления эффекта и , довольный, ткнулся мордой в бедро Жасмин.
— Ты умница, Раджа, — улыбнулась султанша, запуская пальцы в густую шерсть верного защитника. — Спускайся, Али. Или ты решил стать обезьяной?
Али ухмыльнулся, сползая по стволу.
— Спасибо. Ты опять меня спасла.
— Опять? — подняла брови Жасмин.
Али отвел глаза, будто хотел что-то скрыть.
— Ну, я имел в виду... Ты же уже спасла меня от одиночества, — он улыбнулся так обаятельно, что подозрения Жасмин рассеялись, не успев родиться.
Султанша даже почувствовала волну смущения, а на губах заиграла легкая улыбка.
— Смотри не привыкни рассчитывать на мое спасение.
— Ладно. Тогда в следующий раз я тебя спасаю.
Жасмин хмыкнула. Себя она спасала сама.
— Пройдемся? Если не боишься столкнуться еще с кем-то, — предложила Жасмин.
— Не боюсь, ведь со мной ты, — согласился Али.
Они вместе пошли к фонтану. Ночь сонно дышала теплом, луна щедро заливала все вокруг серебристым светом. Жасмин была немного пьяна счастьем и не хотела говорить ни о чем серьезном.
— Какое твое первое воспоминание из детства? — спросила она.
Али задумался.
— Хм. Я помню комнату. Она уже темная, ночь. Меня спать отправили, но я не хочу, поэтому лежу и рассматриваю маму. Она что-то шьет, кажется... Не помню точно. И поет колыбельную тихо-тихо. Все, что я о ней помню, — грустно признался Али. — У тебя небось история повеселее?
Они дошли до фонтана, и Жасмин, потворствуя своему легкомысленному настроению, вскочила на его бортик.
— Так я выше тебя, — со смешком объяснила султанша свой поступок. — А на счет воспоминаний. Да, пожалуй, они повеселее.
Она сделала несколько шагов и, чтобы не упасть, вцепилась в плечо спутника. Али предложил опереться на его руку, но Жасмин отказалась.
— Мама пыталась научить меня кататься верхом, а я почему-то боялась лошадей. И вот я помню: стою в конюшне, слезы по щекам текут, мама кричит, а тут мне навстречу огромный черный конь. То есть сейчас я понимаю, что он тогда-то еще был маленьким, но мне казался просто гигантом. И этот конь идет прямо на меня и фыркает зло, будто съесть хочет.
— Ужас! — искренне воскликнул Али. — А дальше?
— Конь пожевал мамин платок, — призналась Жасмин. — Какое у нее лицо сделалось! Она хотела казнить беднягу, но я вступилась за него и сказала, что хочу ездить только на нем. Ей пришлось уступить.
Али рассмеялся:
— Вот так история! Конь в итоге остался жив?
— Да, это Вихрь, я до сих пор на нем езжу. Видимо, у меня страсть к опасным животным.
Жасмин кинула быстрый взгляд на катавшегося по траве Раджу. Вдруг босая нога соскользнула с мокрой опоры, и султанша, не удержав равновесия, оказалась в воде. Али, вместо того чтобы поймать ее или хотя бы помочь выбраться из воды, согнулся пополам от смеха. А Раджа, решив, что это новая игра, с веселым рыком кинулся в фонтан, окончательно заливая водой и без того мокрое платье. Жасмин, зло прищурившись, перевела взгляд с довольного выходкой тигра на смеявшегося Али. Рассмеялась сама и, набрав в ладони воды, окатила наглого шехзаде. О, выражение лица Али было абсолютно бесценно! Глаза и рот смешно округлились, а с мокрых волос на лоб стекала вода.
— Ах так! — вскрикнул Али и попытался схватить Жасмин.
Она с веселым хохотом бросилась прочь, подняв брызги и понадеявшись, что в фонтан Али не полезет, но недооценила силу его азарта.
Если кто-нибудь рискнул добраться до самого сердца зверинца, он увидел бы странную картину: вечно холодная султанша и странный шехзаде бегали друг за другом в фонтане, а вокруг скакал огромный тигр, внося еще большую неразбериху. В какой-то момент Али схватил Жасмин за локоть, а она не смогла сразу остановиться и поэтому врезалась в его грудь. Выставленная свободная рука смягчила удар, под ладонью напряглись сильные мышцы. Сердце Жасмин стучало, как бешеное, голова чуть кружилась от запаха ночных цветов, счастья и быстрого бега. Али был очаровательным. Милым. Славным. Долго ли он сможет оставаться таким?
— Жасмин, — хрипло произнес Али, осторожно кладя свою руку поверх ее. Его взгляд блуждал по лицу Жасмин, все чаще падая на губы.
— Не надо, — испуганно дернулась султанша. — Пожалуйста, не порти этот вечер разговорами о чувствах.
— Но почему? — Али сжал локоть чуть сильнее, требовательно глядя ей в глаза.
И тут Жасмин накрыла волна паники. С неожиданной для Али ловкостью она вывернулась из захвата и быстро вылезла из фонтана. Подрагивающие руки стиснули рукоятку кинжала.
— Я не терплю, когда меня касаются без разрешения, — зло отчеканила султанша. — Понятно?
— Я просто...
— Понятно? — с нажимом повторила она.
— Да. Да, прости, я не должен был, — Али покаянно опустил глаза. — Как я могу загладить свою вину?
Жасмин перевела дыхание и разжала напряженные пальцы, беря страх под контроль. "Все нормально, угрозы нет", — повторяла она себе, но находиться в обществе Али больше не хотелось.
— У тебя же есть волшебный ковер? Мне нужно к себе и побыстрее.
— Конечно, сейчас, — Али свистнул, и ковер тотчас откликнулся на его зов.
Путь до балкона Жасмин они проделали в молчании; Али больше не пытался дотронуться, лишь бросал виноватые взгляды. И только на прощание он все же сказал:
— Извини, я не хотел тебя обидеть. Просто ты всегда такая словно отстраненная, а если и улыбаешься от души, то очень быстро прячешь все в себя. Знаю, я не умею красиво говорить, но ты такая...
— Али, я вся мокрая и рискую заболеть, — Жасмин грубо прервала нескладную речь. — Поговорим позже, — "никогда!" — хорошо?
— Э, да. Прости. Спокойной ночи тогда?
— Спокойной ночи, — отозвалась Жасмин, провожая взглядом удалявшийся силуэт.
Плакать не тянуло, но в груди разливалось разочарование. Али был симпатичен султанше хотя бы отсутствием самовлюбленности.
— Жаль, что все обернулось так, — в пустоту шепнула Жасмин.
Она не знала, что у встречи в зверинце был непрошенный свидетель.
* * *
Джафар довольно потянулся, разминая затекшую спину. На столе лежали заверенные печатью султана документы о том, что Джафару паше за верную службу пожалован достаточно крупный тимар(1) в Широбате. В чем принцессу нельзя было упрекнуть — так это в жадности. Она щедро благодарила своих людей, так что карта покоренных земель оказалась почти полностью расчерчена границами новых тимаров. И еще...
Джафар вспомнил теплое прикосновение и светлую улыбку. Жасмин давно так не улыбалась и давно не улыбалась лично ему. Джафар признал вину, но отчуждение и холодность начали ему надоедать. "Теперь можно вернуться к плану со свадьбой, — подумал Джафар. — Но аккуратно. Принцесса в отличном настроении, стоит закрепить перемирие. Главное — осторожность. Я уже совершил глупость и чуть не потерял все".
Джафар с грустью посмотрел на угол стола. Жасмин сегодня не стала туда садиться, а предпочла специально поставленное для нее кресло напротив места Джафара. Мелочь, конечно, не говоря уже о том, что привычка сидеть на столе Джафара раздражала. Но все же эта мелочь показывала, что принцесса не до конца успокоилась, а значит, нужно было время.
"Впрочем, время есть, — рассуждал Джафар. — Война окончена, казна восполняется, люди отдыхают. Султан пока сидит тихо и не мешает. Угроз нет. Разве что этот мальчишка, шехзаде, но с ним, кажется, принцесса уже наигралась. Наивный глупец, на что только надеялся?"
Через открытое окно в покои влетел Яго.
— Ты что-то долго, мой пернатый друг, — хмыкнул Джафар. — Опять повара завтра недосчитаются половины припасов?
— Наглая клевета! — с самым честным видом заявил Яго. — Я выполнял твое поручение. И, между прочим, смертельно при этом устал.
— Ну-ну, не горячись, я тебе верю, — со смешком ответил Джафар; он был доволен. — И с кем же так торопилась встретиться принцесса? Решила прямо ночью обрадовать Хакима?
— Она встречалась с Али.
— Что? — все благодушие как рукой сняло. Джафар вцепился в край стола. — Ты уверен?
— Ну естественно, — Яго распушил перья. — Я не слепой, я умею отличать шехзаде Али от не-шехзаде Али. Это был Али. Его Асия на дерево загнала, чуть не съела, а принцесса спасла.
— Вот, значит, как, — медленно произнес Джафар.
Гнев застилал глаза. Мальчишка! Наглый, самоуверенный мальчишка! Жаль, что его не съела мантикора.
— Убью, — сказал Джафар. — Вырву сердце своими руками. Пусть ищут, на кого свалить вину.
— Эй-эй, ты чего? — испуганно спросил Яго. — Джафар, эй, держи себя в руках! Давай, вдох-выдох, ты сам говорил, нельзя убивать людей без подготовки. Джафар, не ломай кабинет!
Джафар сделал глубокий вдох и усилием воли успокоил дрожавшие от магии предметы. Яго был прав: не стоило действовать сгоряча.
— Что дальше? — сквозь зубы спросил Джафар.
— Ничего такого. Они даже об Аграбе ни слова не сказали. Рассказали друг другу о своем первом воспоминании.
"Проклятье, — предметы на столе вновь угрожающе запрыгали. — Яго, глупый, не понимает, что разговоры о политике, хоть и опасны с точки зрения информации, но абсолютно не показатель близких отношений. Делиться же личным для такого параноика как принцесса — серьезный шаг. Насколько же мальчишка вскружил ей голову?"
— Потом принцесса упала в фонтан, — продолжал Яго, —потом она облила Али водой, они друг друга брызгали, там ещё Раджа бегал, затем что-то случилось, я не рассмотрел, но, кажется, они немного поругались. Во всяком случае, принцесса была недовольная, когда Али ее на балконе высаживал.
— На балконе? — удивлённо переспросил Джафар, отвлекаясь от планирования убийства.
— Да, на балконе. Жасмин промокла, поэтому Али использовал волшебный ковер, чтобы ее отвезти.
— Волшебный ковер, волшебный ковер, — задумчиво повторил Джафар.
Что-то вертелось в голове, какая-то мысль зудела и не давала покоя. Джафар ненавидел подобное чувство: похоже на ментальное воздействие. Но кто мог на него воздействовать?
И вдруг, как вспышка, воспоминание: на фоне лавы и огненных столбов появился силуэт мальчишки, летевшего на ковре.
— Ковер... Был синий и с золотыми кисточками по краям? — осторожно уточнил Джафар, боясь спугнуть внезапную удачу.
— Ну да.
Джафар рассмеялся. Конечно, волшебный ковер не такой уж и редкий товар. Но разве бывают подобные совпадения?
— Шехзаде несуществующего государства, который владеет ковром из пещеры чудес. Как интересно, — хищно усмехнулся Джафар.
* * *
— Как все прошло? — спросил джинн. — Ты почему такой мокрый, малыш?
Аладдин со вздохом повалился на кровать.
— Я не знаю, что делать, — признался он. — Я люблю Жасмин, а она даже слушать меня не желает.
— Хм, — джинн наколдовал перо и пергамент и с озабоченным видом сел у постели. — Правильно ли я понимаю, что у вас проблемы с доверием?
— Ой, да прекрати, — Аладдин знал, на что намекал джинн: по его мнению, следовало рассказать Жасмин правду о происхождении Аладдина. — Дело не в этом. И вообще, все было в порядке, мы веселились, а потом она сказала что-то вроде "не надо портить вечер своими чувствами". Как вообще любовь может что-то испортить?
— По-моему, никак. Но, кажется у Жасмин другое мнение. Да и вообще, чтобы ты знал, она не так добра и невинна, как ты думаешь.
— Это из-за того что она не пускает Далию гулять с тобой? Да брось, Жасмин просто беспокоится. Девушки такие мнительные.
— Дело не в Далии. Ты слышал, что Жасмин отравила служанку на глазах у всех?
— Что? О чем ты говоришь? — Аладдин приподнялся на локте.
— Я слышал, что султаншу пытались отравить, а она как-то об этом узнала и заставила девушку, которая принесла еду, съесть отраву, — неохотно пояснил джинн. — Ты правда ничего об этом не знал?
— Бред какой-то, — покачал головой Аладдин. — Жасмин не могла так поступить! Она не такая!
— Уверен? Что ты вообще о ней знаешь?
— Она прекрасная и добрая, — без колебаний ответил Аладдин. — Она любопытная и любит сладкое, — тут он задумался. — Еще море, наверное.
— И все?
— Да что ты хочешь услышать? Что? Я не понимаю! Многие женятся, не видя ни разу невесты, а мы говорим друг с другом! Я люблю Жасмин. Я хочу жениться на ней. И ты меня не переубедишь!
— Ладно-ладно, — джинн примирительно поднял руки. — Хочешь играть с огнем — вперед. Только не говори потом, что тебя не предупреждали.
* * *
На рассвете невыспавшийся Аладдин решил прогуляться до кухни и обдумать все, что произошло за вечер и ночь.
— Хочешь играть с огнем, — устало передразнил Аладдин, поглаживая Абу. — Много он понимает.
Внезапно дорогу преградили два стражника. Аладдин напрягся: дворцовая охрана носила синюю тканевую броню, а городская — черную с золотым символом солнца на груди. Стражники перед ним были в черном.
— Доброе утро, — поздоровался Аладдин. Предчувствие неприятностей орало во весь голос; Абу спрыгнул с плеча.
— Доброе, — мрачно кивнул один из стражников.
Аладдин оглянулся: сзади выросли еще две фигуры, тоже в черном.
— Пройдемте с нами, — сказал все тот же стражник, — шехзаде.
Возможно, стоило кричать. Возможно, нужно было попытаться договориться на месте, но Аладдин слишком надеялся, что во дворце ему ничего не угрожало. В голове успокаивающе звучало обещание джинна: "Тебя никто не узнает". А кто захотел бы причинить вред шехзаде? Поэтому Аладдин позволил себя увести.
Они оказались в небольшой темной комнате, на стенах которой светились золотым какие-то странные символы. Одной из стен не было, вместо нее комната ограничивалась обрывом, а где-то далеко внизу плескалось море. В двух чашах, прикрепленных к стене, горел огонь, а посередине возвышалось нечто, напоминавшее каменный стол, тоже испещренный символами.
— Нравится? Это алтарь для жертвоприношений, — Аладдин вздрогнул, услышав этот голос. Говорил Расул — начальник городской стражи и кошмар всех воров.
— Садитесь, — Расул неприятно усмехнулся и показал на одиноко стоявший у окна стул, — шехзаде.
— Нет, — Аладдин попытался уйти, но сильная рука одного из стражников опустилась на плечо. Двое других стали привязывать его к стулу.
— Прошу вас, — страх холодом сковал сердце Аладдина. — Я... Я думаю, произошла ошибка. Видно, вы не знаете, кто я, — он объяснит все этим людям, и его отпустят...
Расул разбил надежды в прах:
— О нет, наш господин узнал, кто ты. Аладдин.
— Аладдин? — он попробовал разыграть непонимание, хотя уже понимал: бесполезно. — Я не знаю, кто это. Я шехзаде Али. Из Абабуа.
— Шехзаде несуществующей страны, да-да, — Расул сложил руки на груди. — На что ты надеялся, уличное отребье? Как вора ни одевай, он все равно останется вором.
Забытое прозвище подействовало как пощечина. Аладдин с ненавистью уставился на Расула.
— Мой господин хочет знать, где лампа. И я советую ответить, ведь тогда твоя смерть будет быстрой и, возможно, даже безболезненной.
"Господин? Он же о Джафаре, — догадался Аладдин. — Хорошо, что лампа осталась в покоях", — подумал он, когда стражники принялись его обыскивать.
— Это явно какое-то недоразумение, — стоял на своем Аладдин. — Я шехзаде Али.
— Тогда, — оскалился Расул, — если я сброшу тебя с балкона и ты тот, кем себя называешь, ты захлебнешься и погибнешь, — повинуясь жесту начальника, стражники отошли, оставив стул с привязанным к нему Аладдином на краю обрыва. — Если выживешь, то лишь благодаря чуду, — Расул подошел ближе и положил руку на спинку стула. — Спрошу в последний раз: где лампа?
"Может, сказать ему? — мелькнула паникующая мысль. — Если я скажу, он отпустит?" Увы, Аладдин слышал слишком много историй, чтобы поверить в это.
— Я вам сказал, я не тот, кто вы думаете, — он хотел добавить про политический скандал, про расположение султана — про все те умные нюансы, о которых рассказывал ему джинн.
Но Расул резко толкнул стул, и опора под ногами исчезла.
— Прощай, уличное отребье, — последние слова, которые услышал Аладдин перед тем, как упасть.
1) условное наследственное земельное владение у доосманских тюрок и в Османской империи в средние века
"Когда-то у меня были сердце и совесть, но я избавилась от них. С этими качествами не выживают во дворце".
"Великолепный век"
Утро, как и ожидалось, принесло с собой усталость и слабость. Тело Жасмин словно мстило за суматошную ночь, отказываясь вставать с кровати.
— Поспите еще, госпожа, — предложила наивная Гюль, увидев, с каким остервенением султанша терла глаза.
— Нет, не стоит, — покачала головой Жасмин. — Отец хотел меня видеть, потом еще к Билги хатун нужно зайти... Голубое, — она кивнула на понравившееся платье. — И к нему сапфировый браслет.
Служанка понятливо и быстро подготовила наряд.
— Скажи откровенно, Гюль, что ты обо мне думаешь? — Жасмин искоса взглянула на девушку. Она задавала этот вопрос всем своим служанкам.
— Простите, госпожа, я не хочу повторить судьбу Зары калфы, — Гюль с улыбкой попыталась уйти от темы.
— Ты не в том положении, чтобы дерзить, — с лёгким раздражением ответила Жасмин. Только Далии она бы такое поведение простила.
— Извините, госпожа, — Гюль тут же покаянно опустила голову.
Жасмин кивнула, принимая извинения.
— Я жду ответа.
— Ох, — вздохнула Гюль. — Вы строгая, но справедливая. И я слышала и верю, что вы не даёте в обиду своих людей.
Жасмин прищурилась. Ответ был расплывчатый, но, в общем, придраться не к чему. Гюль прошла проверку.
Султанша направлялась к отцу, когда ей на встречу выбежал взволнованный Догу ага.
— Госпожа, простите вашего раба за беспокойство. Ваша благородная тетушка, Дефне султан, прибыла в город и подъезжает к дворцу. Я сам узнал только что.
Холодный липкий пот выступил на спине Жасмин.
— Что ей нужно?
— Не знаю, госпожа, простите. Дефне султан только приехала.
Не удостоив агу даже кивком головы, Жасмин почти бегом устремилась к главным воротам. Нельзя, чтобы отец увидел тётушку! Нельзя, чтобы узнал!
Дефне султан выглядела ужасно и не старалась это скрыть. Ее некогда роскошные каштановые волосы, не убранные в прическу, поседели, лишь кое-где угадывался прежний цвет, лицо изрезали глубокие скорбные морщины, светлые глаза сделались какими-то прозрачными, простое черное платье без украшений указывало на траур, а во всем облике сквозила безумная тоска.
Жасмин, как положено, слегка поклонилась в знак приветствия и ровным голосом начала:
— Добро пожаловать, Дефне султан. Я рада вас видеть...
— Рада? — вскрикнула Дефне. — Рада?! После всего, что ты сделала?! Будь ты проклята! — она попыталась кинуться на племянницу, но евнухи Жасмин удержали ее.
— Госпожа, успокойтесь, сейчас не время! — заголосили служанки Дефне.
— Будь проклят тот день, когда ты родилась! — в исступлении кричала Дефне. Ее лицо раскраснелось, а глаза бешено сверкали. — Ты убила моего сына! Ты убийца!
— Госпожа, я не понимаю, о чем вы говорите, — спокойно ответила Жасмин.
— Ты лжешь! Он умер из-за тебя! Ты убила его, убила! — Дефне султан начала задыхаться.
Жасмин всерьез испугалась, что тетушку хватил удар.
— Отпустите меня. Отпустите, — ослабленно зашептала Дефне, слабо вырываясь из хватки евнухов.
Жасмин взглядом приказала им убрать руки. Дефне пошатнулась, но устояла на ногах, отмахнувшись от обеспокоенных служанок. Она дышала тяжело и часто, взгляд без капли разума скользил по лицу Жасмин.
Дефне сделала шаг вперед — охрана тотчас напряглась, готовая защищать госпожу от повторного нападения — и лихорадочно заговорила:
— Клянусь, я и тебе не дам жизни. Где бы ты ни была, Жасмин, ты будешь гореть в том же огне, что и твоя мать. Будешь молить меня о пощаде! — она вновь сорвалась на крик.
— Госпожа, что же вы творите, — Зюхра паша, муж Дефне, подбежал к жене и придержал ее за локоть, помогая устоять на ногах. — Жасмин султан, простите, моя супруга устала в дороге.
— Ваша супруга явно нездорова, Зюхра паша, — холодно ответила Жасмин. — Вам следует лучше следить за ней. Я распоряжусь подготовить покои, но в таком состоянии тетушке не стоит показываться на глаза повелителю. Он и так последнее время расстроен, не нужно волновать его еще больше.
— Расстроен! Уж не ты ли его довела, змея? — Дефне все-таки попыталась броситься на Жасмин, но Зюхра паша оказался быстрее.
— Пойдем, это бесполезно. Успокойтесь, госпожа, придите в себя, — шептал он, прижимая к себе жену и недружелюбно посматривая на Жасмин.
— Она убила, убила моего Баязеда, — Дефне расплакалась. — Не трогайте меня! Не прикасайтесь! — она вырвалась из объятий мужа и бросилась прочь.
— Проследите, чтобы Дефне султан не беспокоила повелителя, пока она в столь плачевном состоянии, — негромко распорядилась Жасмин. Она знала, что безмолвные евнухи выполнят указание.
Однако эти меры были временными. Жасмин оглянулась, замечая любопытных слуг, которые явно слышали если не весь скандал, то хотя бы его часть.
Как будто мало было случайных свидетелей, навстречу Жасмин спешил шехзаде Али, последний человек, с которым султанша хотела сейчас общаться. Пришлось придать лицу скорбное и обеспокоенное выражение.
— Жасмин султан, как вы? Кто эта женщина, почему она вас оскорбляла? — с искренним волнением спросил Али.
Жасмин на секунду ощутила благодарность от такого участия.
— Это сестра моего отца, Дефне султан. К моему глубокому сожалению, ее постиг душевный недуг, поэтому она и сама не понимает, что говорит. Я не обижаюсь на нее, лишь от всей души надеюсь, что Аллах исцелит ее душу и наставит на истинный путь, — ложь давалась так легко.
Жалости к Дефне Жасмин не испытывала — не после того как тетушка попыталась втянуть в свои грязные игры ребенка, но репутация юной султанши могла сильно пострадать. Ореол братоубийцы ей ни к чему.
И все же... Жасмин чувствовала, будто внутри шевелится маленькое и когтистое чудовище, царапает внутренности, заставляет горло сжиматься.
— Мне жаль вашу тётушку, — сказал Али. — Иншаллах, она скоро поправится.
— Аминь, — кивнула Жасмин. — Простите, я хочу побыть одна.
"Будь сильной! — тоном Будур султан кричал внутренний голос. — Не смей рыдать! Дефне султан заслужила свою участь. А ее оскорбления и угрозы ничего не значат. Ты ведь знаешь, как всё было на самом деле, так не обращай внимания на пустые слова". А маленькая девочка Жасмин плакала где-то глубоко внутри, вынужденная принять самое страшное решение в своей жизни.
* * *
Принцесса ворвалась в его кабинет без стука, и Джафар едва успел прикрыть книгу с описанием пещеры чудес. Не успел он поздороваться и спросить, чем вызван визит Жасмин, она предупреждающе подняла руку:
— Молчи, пока я все не скажу.
Джафар кивнул — что ему еще оставалось — и внимательно присмотрелся к принцессе. Вопреки своим словам, она не спешила говорить, вместо этого Жасмин принялась расхаживать по кабинету. Ее руки тряслись, взгляд перескакивал с одного предмета на другой. Джафар ощутил смесь раздражения — зачем она пришла, раз ничего не говорит — и беспокойства. Принцесса, гордая, собранная принцесса не любила показывать слабость, да и к тому же не могла не знать, что давить на жалость Джафару бесполезно. Значит, случилось что-то, что по-настоящему выбило Жасмин из колеи.
"Если она заговорит о пропаже шехзаде Али, я крайне разочаруюсь", — хмыкнул про себя Джафар, подошёл к шкафу и вынул несколько зелий.
— Когда вы в последний раз принимали успокоительное? — уточнил он.
— Что? — Жасмин остановилась, будто налетела на стену. — А, с неделю назад, — и вновь продолжила ходить туда-сюда.
Джафар кивнул своим мыслям, налил стакан воды, вылил туда по несколько капель из каждого флакона, засыпал смесь трав и перемешал. Затем отложил посох и протянул стакан воды принцессе.
— Расслабляет мышцы и снимает дрожь, — пояснил Джафар в ответ на удивленный взгляд.
Жасмин дернула плечами и выпила все залпом. Джафар встал поближе на случай, если он случайно переборщил с дозой, но Жасмин вроде не собиралась терять сознание, а замерла на месте, глядя в одну точку. Джафар осторожно взял ее под локоть и, не встретив сопротивления, усадил на тахту в углу кабинета, сам в замешательстве сел рядом. Хотелось расспросить Жасмин, немедленно узнать, что ее настолько беспокоит, но приходилось ждать, пока она сама решит заговорить. Наконец, принцесса тихо сказала, обращаясь к своим коленям:
— Я ошиблась, — и замолчала вновь.
Джафар поднял брови. "Нет, ну неужели нельзя объяснить нормально?" — и все же тревога за Жасмин сжала его сердце. Джафар осторожно положил одну руку на спинку тахты рядом с плечом принцессы, а другой — накрыл сжатые в замок пальцы. Жасмин подняла глаза, в которых плескались отчаяние и решимость, однако не сделала даже попытки отстраниться.
— Наемники сработали не чисто, поэтому Дефне султан здесь и считает, что я убила ее сына. Она устроила знатный скандал, который слышали многие, в том числе шехзаде Али.
Джафар с трудом удержался от комментариев. "Шехзаде Али жив! Значит, лампа всё-таки у него! Почему мне ещё не доложили? Чем шпионы занимаются? А принцесса молодец, решила устранить ребенка без лишних сантиментов. Впрочем, вряд ли это решение далось ей легко", — подумал он.
— Если Дефне султан сейчас хотя бы споткнется, обвинят меня, — продолжила Жасмин. — Нужно, чтобы она публично отказалась от обвинений, и чем быстрее, тем лучше. Ты сможешь повлиять на нее? — ее тело было напряжённым, как тетива лука, глаза смотрели цепко и серьезно.
Джафар не сомневался, если он не сможет, кинжал, закреплённый на предплечье принцессы, тут же окажется у него в сердце.
— Думаю, это вполне выполнимо, госпожа, — усмехнулся Джафар. Он получил достаточно хороших новостей. — Дефне султан осознает свою ошибку и даже извинится.
— Хорошо. И ещё кое-что, — Жасмин на секунду отвела взгляд, однако затем посмотрела прямо в глаза Джафару. — Я не смогу сама. Дефне султан не должна умереть сейчас, но через пару месяцев она может заболеть. Лихорадка или что-то в этом роде, главное, чтобы смерть наступила от естественных причин.
— Что ж, и такое бывает, — скрыл удивление Джафар. — Однако мне бы не хотелось, чтобы вы потом обвиняли меня в гибели члена семьи.
Жасмин поморщилась.
— Как я могу обвинить тебя, если она заболеет? Мы не властны над природой.
— Вы правы, госпожа. И вы приняли единственное верное решение, — Джафар немного сжал руку в знак поддержки. Принцесса сильная, но семья для нее — не пустой звук.
— Знаю, — устало кивнула Жасмин, развернула ладони вверх и тоже слегка пожала руку Джафара. — Не нужно меня утешать, мой друг, я в порядке.
Джафар возликовал. В тот момент он благодарил Дефне султан за то, что та настолько довела племянницу.
— Я не пытаюсь утешить вас, а выражаю свое искреннее восхищение.
Жасмин покачала головой.
— Я видела сегодня отца. Он в полном восторге от шехзаде Али и настоятельно рекомендовал мне выйти за него замуж. Скажи, ты уже придумал решение этой проблемы?
"Сегодня мой день, — улыбнулся Джафар. — Значит, "проблемы"? Наигралась".
— Не волнуйтесь, принцесса, я не отдам вам этому мальчишке, — прозвучало так дерзко, что Джафар сам удивился и приготовился к вспышке ярости.
Но Жасмин молча уткнулась лбом в его плечо, и Джафар поспешно отвёл взгляд, чтобы не смущать принцессу, если она вдруг решит заплакать. "Кажется, джинн уже исполняет мои желания", — самодовольно подумал Джафар, приобняв Жасмин за плечо. Она казалась такой хрупкой, что просто не верилось, что эта девушка убила брата и только что обрекла на смерть ещё двоих людей.
Жасмин подняла голову — конечно, ни следа слез, даже если они пролились.
— Займись делом, Джафар, — холодно в отместку за мгновение слабости сказала принцесса. — И запомни, подведешь меня — это будет твой последний провал.
Джафар улыбнулся:
— Вам лучше не переходить дорогу, принцесса.
Жасмин величественно встала — воплощённая гордыня. Прямая спина, надменный взгляд. Ни капли сожалений. Безжалостность нежного цветка.
— Никогда не забывай об этом, мой друг.
Джафар тоже поднялся на ноги. Принцесса так быстро и легко меняла маски, но тьма, струившаяся из-под добродетельного образа, завораживала и заставляла желать — схватить, спрятать от всего мира, провести большим пальцем по этим изогнутым в усмешке губам, обвить змеиными объятиями тонкую талию, увидеть, как темно-карие глаза мутнеют от страсти. Как жаль, что время ещё не настало!
— Ваша гордыня великолепна, — выдохнул Джафар.
— Ты дерзишь, — Жасмин лукаво сверкнула глазами и не подала руку на прощание.
Джафару хотелось смеяться. Все складывалось как нельзя лучше.
* * *
Смерть прошла так близко, что Аладдин до сих пор чувствовал ее смрадное дыхание, ощущал, как вода заливает нос и рот, как стремительно заканчивается воздух, как уплывает сознание. Утром он несколько раз просыпался с криками, ощупывал горло, пытаясь убедиться, что он жив, что все позади. Джинн все время сидел рядом, ворчал, закатывал глаза, но успокаивал Аладдина, разговаривал с ним спокойным голосом, не давал панике взять верх.
В конце концов Аладдин бросил бесполезные попытки уснуть и решительно сказал:
— Нужно остановить Джафара.
— Это будет непросто, — с грустью отозвался джинн. — Султан полностью доверяет ему. Похоже, он всех провел.
— А может, не всех, — Аладдин вспомнил, как злобно и недовольно на Джафара смотрела Жасмин.
В общем-то и в сад Аладдин спустился, чтобы поговорить с султаншей о великом визире, однако Жасмин была очень расстроена из-за визита больной тетушки.
— Что ты теперь скажешь, малыш? — джинн непривычно серьезно смотрел на Аладдина. — Она убила своего брата.
— Ложь, — без капли сомнений отрезал Аладдин. — Ты же слышал, Дефне султан нездорова, вот и говорит всякую чушь.
— Ох, и тяжело же тебе придется.
— Ты всерьез веришь, что Жасмин способна убить ребенка?
— Я всерьез верю, что султанша способна устранить любого человека, мешающего ее власти.
— Хватит! — Аладдин пристально посмотрел в глаза джинну. — Я не позволю оскорблять девушку, которую люблю. Лучше давай подумаем, как разобраться с Джафаром.
Однако ничего дельного в голову не приходило. Кроме слов Расула, доказательств не было, да и он не упоминал Джафара прямо.
— Хорошо, пойдешь ты к султану. Скажешь, что на тебя совершили покушение. Допустим, он тебе поверит. Но Расул сразу же спросит, как ты выжил? И что ты ему скажешь?
Аладдин сжал зубы и промолчал. Не мог же он признаться в том, что выжил благодаря второму желанию? Или мог?
Бесцельно бродя по коридорам дворца, Аладдин невольно задумывался о том, что он и правда почти не знал Жасмин. Недолгое понимание из-за смерти матерей, яркая и стремительная искра притяжения — вот и все, что их объединяло. В остальном Жасмин и Аладдин были из разных миров. Его — бескрайнее небо над головой, свобода вести себя так, как хочется, а не как положено по этикету, вечный голод, насмешки и страх не дожить до утра. Ее — золотая вычурность дворцовых покоев, неспешные и пустые разговоры, праздная роскошь и расточительство. Да, Жасмин говорила о золотой клетке, но ведь она никак не пыталась выбраться! Аладдин прожил во дворце чуть больше трёх недель, а ему уже хотелось выть и лезть на стену. Все, что вначале вызывало восторг, начало раздражать. От обилия золота и украшений рябило в глазах и болела голова. Комната предательски сковывала Аладдина, заставляла чувствовать себя маленькой недостойной букашкой, причудливое растение, увившее одну из колонн, поддерживавших потолок, казалось, наслаждалось его бессилием. Единственное, что всегда было прекрасным — еда. Но неужели можно прожить так всю жизнь?
За размышлениями Аладдин и сам не заметил, как зашёл в незнакомую часть дворца. Услышав голоса неподалеку, он хотел подойти и спросить, как выбраться, но замер на месте, узнав говорившего. Джафар. Осторожно заглянув за угол, Аладдин увидел, что Джафар разговаривал с женщиной, и с удивлением узнал в ней тётушку Жасмин. Дефне, кажется. Слова разобрать было невозможно, однако посох Джафара светился зловещим красным светом, а тетя Жасмин завороженно кивала. "Так вот в чем дело, — догадался Аладдин. — Джафар заколдовал ее, поэтому она думает, что Жасмин убила своего брата! А на самом деле, не удивлюсь, если это сам Джафар сделал. Убийство детей вполне в его духе. Теперь точно нужно идти к султану и все ему рассказать".
* * *
Дефне султан мирно говорила с отцом, а Жасмин больше всего хотела спать. Тупая усталость не желала отступать, глаза предательски закрывались, а тело деревенело. Султанша украдкой переступила с ноги на ногу; дорогой отец, разумеется, не предложил присесть. Позади шевельнулась фигура Джафара. Он стоял за спиной, ближе, чем следовало бы ему позволить. "Интересно, — мелькнула шальная мысль, — если опереться на его руку, как он отреагирует?" Впрочем, Джафар последнее время был очень внимательным и деликатным, и Жасмин даже несколько раз думала, что его колкие замечания пришлись бы к месту.
Первая часть плана уже работала: Дефне при султане, Джафаре и служанках Жасмин — она специально взяла с собой всех шестерых, включая болтливую Памук — извинилась перед племянницей и обняла ее. Дефне выглядела спокойной и умиротворенной, собранные, хоть и поседевшие волосы придавали ей более молодой, чем утром вид, и Жасмин подумала, что колдовство пошло тётушке на пользу. Тут же захотелось отменить жестокий приказ, но султанша одернула себя: неизвестно, сколько будет длиться магия без постоянного контакта с Джафаром. Дефне оставалась опасной.
"Джафар, кажется, переборщил с успокоительным", — вяло подумала Жасмин, когда комната поплыла перед глазами. Стоять на ногах было все труднее, смысл разговора ускользал.
— Вам дурно, принцесса? — тихо, на грани слышимости, спросили сзади.
Жасмин едва заметно кивнула. Не хватало упасть в обморок на глазах у всех. Магия тут же встала твердой стеной, принимая на себя часть веса султанши.
— Повелитель, кажется, Дефне султан устала с дороги, — с намеком произнес Джафар.
— Верно, брат-повелитель, с вашего позволения я бы немного отдохнула, — улыбнулась Дефне.
— Ох, конечно, моя дорогая, — султан закивал. — Сказала бы сразу, зачем себя мучить. Иди-иди. Жасмин, покои для Дефне и ее мужа уже приготовили?
Султанша с трудом поняла, что от нее хотели.
— Да, повелитель, все готово.
Когда Дефне султан вышла, Жасмин с неудовольствием осознала, что не в состоянии дойти до гарема, поэтому без разрешения осторожно опустилась на трон рядом с отцом. Тот, разумеется, истолковал этот жест по-своему.
— Ты тоже соскучилась по Дефне, правда? Вы так хорошо проводили время вместе, пока ты была маленькой.
Джафар изумленно поднял бровь. Жасмин пожала плечами. Что было, то прошло, и сожалеть о прошлом бесполезно.
— Повелитель, к вам шехзаде Али, — привратник избавил султаншу от необходимости произносить очередную ложь. — Говорит, дело не терпит отлагательств.
"Он преследует меня?" — раздраженно подумала Жасмин, хотя и понимала, что это не так.
— Повелитель, — Али непривычно хмурился; его советник также серьезно осматривал зал, лишь слегка улыбнувшись при виде Далии, — ваш великий визирь совсем не тот, кто вы думаете.
Джафар, к удивлению султанши, улыбнулся так, будто его не обвиняли, а награждали.
— Это я не тот, кто все думают? — с намеком спросил он.
Усталость ненадолго отступила, а сердце забилось быстрей. "Сейчас все решится?"
— Джафар — колдун! Он пытался убить меня, а сегодня околдовал Дефне султан, чтобы та обвинила Жасмин султан в одном ужасном преступлении. Ему нужен трон.
Султанша поперхнулась от такого заявления. "И как Джафар себя подставил? Впрочем, Дефне султан не я, наедине с ним остаться не могла. И все же, обвинения достаточно серьезные".
— Но... Я не могу поверить, — забормотал султан. — Джафар же... Жасмин? — как всегда, он переложил ответственность на дочь.
Жасмин задумалась. С одной стороны, ей представилась неплохая возможность очернить репутацию Джафара, возможно, даже добиться его исключения из Совета дивана. Не об этом ли она мечтала с того злосчастного вечера? Не это ли представляла, давясь слезами и проклиная своего мучителя? Джафар причинил ей столько боли и страданий, сколько не причинял никто иной. С другой стороны, он оставался самым могущественным и толковым союзником султанши. Он выиграл войну с Широбатом. Именно к нему пошла Жасмин, когда ей понадобилась помощь. К тому же — султанша не призналась бы в этом даже себе — в тот момент ей хотелось не только решить проблему, но и получить подтверждение, что она все сделала правильно, что страшный, жестокий путь — единственно верный. И темные, горящие адским восхищением глаза мага утешили ее, помогли не отступить. Джафар единственный, кто не просто не осуждал убийства, а, напротив, считал их необходимыми. Единственный, кто замечал малейшие перемены в состоянии султанши. Единственный, кто мог облегчить головные боли. Единственный, кто предал ее и не понес наказания.
— Я думаю, — медленно начала Жасмин, — Джафар, действительно, колдун.
Али робко улыбнулся, его советник не утратил серьезности. Султан взволнованно подскочил. Брови Джафара взлетели. "Не ожидал, мой друг", — одними глазами усмехнулась Жасмин.
— Иначе как бы он успевал выполнять столько поручений и поддерживать порядок в Аграбе, — продолжила султанша. — Отец, я не понимаю, о чем мы говорим. Джафар много лет верно служит нашей династии. Чтобы обвинять его, нужны веские доказательства. Они у вас есть, шехзаде?
— Н-но, а как же Дефне султан? — растерянно спросил Али.
— А что с Дефне султан? — прищурилась Жасмин. — Она только что вышла из этих покоев.
— Она же обвиняла вас... Мне даже сказать страшно.
— Тетушка уже попросила прощения. Увы, у нее иногда случается помутнение рассудка. Я не хотела рассказывать подробнее, чтобы не тревожить вас, отец.
Султан пожевал губы.
— Что ж. Что ж. Думаю, шехзаде Али немного ошибся.
Жасмин переглянулась с Джафаром. "Немного?" На месте отца султанша казнила бы Али за клевету.
— Да что же? — неверяще пробормотал Али. — Он вас всех околдовал что ли?
Жасмин мысленно покачала головой: в безопасности своих мыслей она была абсолютно уверена. Даже Янга хатун подтвердила, что аметистовое кольцо — мощный артефакт. Джафар ухмылялся с превосходством — и это он говорил что-то о гордыне!
В коридоре у покоев султана Жасмин протянула Джафару руку. Просто потому что ей вновь нужно было отдохнуть.
— Ваши шутки жестоки, принцесса, — сказал он, целуя ее запястье. От такого простого жеста по коже побежали мурашки.
— Если я захочу уничтожить тебя, я сделаю это своими руками.
— Мне нравится слово "если".
"Проклятье! Совсем расслабилась", — с досадой подумала Жасмин, однако не спешила забирать руку из длинных паучьих пальцев. Темный взгляд прожигал насквозь, но Жасмин не боялась.
— И не думай, что я защитила тебя из симпатии. Ты ещё не решил проблему с шехзаде Али, мой друг.
—Не волнуйтесь, принцесса, завтра вас ждёт грандиозное представление, — предвкушающе протянул Джафар. — А пока отдыхайте, вы еле стоите на ногах.
— И кто в этом виноват?
Джафар опустил глаза в фальшивом раскаянии.
— Действие успокоительного должно было уже пройти. Я не знаю, отчего вам нехорошо. Вы выспались ночью?
Настал черед Жасмин отводить взгляд. Не признаваться же, что она почти не спала?
— В любом случае, принцесса, завтрашний день изменит многое. Слово мага.
* * *
Яго, запыхавшись, влетел в кабинет и сбросил на стол старую медную лампу.
— Повезло, что они поссорились, — радостно сказал он. — Джинн говорил, что надо бежать из Аграбы, а Аладдин отказывался, а потом пошел гулять по городу. Я еле вытащил эту лампу.
— Ты молодец, Яго, — произнес Джафар, не отрывая взгляда от лампы.
Наконец-то! Совершилось! Вся власть сосредоточится в его руках, главное, правильно пожелать.
О нет, он не соврал принцессе. Завтрашний день изменит всё.
О наслажденье — скользить по краю.
Замрите, ангелы, смотрите: я играю.
Моих грехов разбор оставьте до поры,
Вы оцените красоту игры!
к/ф "Двенадцать стульев"
Джафар с наслаждением опустился на трон, провел по золотому подлокотнику самыми кончиками пальцев. Прикрыл глаза и длинно выдохнул. После стольких лет, после стольких стараний, жертв, борьбы он победил.
— Джафар? Что ты здесь делаешь? — раздался недовольный возглас султана. Бывшего султана.
"Какое прекрасное уточнение", — подумал Джафар, взмахом руки обездвиживая бывшего султана. Магия давалась легко и непринужденно, послушной змеей сворачивалась в руках, не грозилась выжечь изнутри, разрушить все вокруг, как было после ритуала. Нет, эта магия принадлежала лишь Джафару, и от ощущения всемогущества немного кружилась голова. Он мог лишь немного сжать пальцы — и Аладдин, удерживаемый стражниками Расула, упал бы на роскошный пол, хватаясь за горло в приступе удушья. Но Джафар не спешил. Он ждал принцессу, в красках представляя ее реакцию: как взлетят угольно-черные брови, как расширятся зрачки, как на лице отразятся страх и восхищение. Восхищение. Да, Жасмин, пожалуй, единственная, кто оценила бы игру Джафара, если б знала все ее детали. А обо всех нюансах он ей, без сомнения, расскажет.
Расул стоял рядом с троном и выглядел довольным донельзя, будто он сам, а не его господин исполнил давнюю мечту. "Пусть радуется, — одними уголками губ улыбнулся Джафар. — И все же, где Жасмин?" Желание увидеть ее зудело под кожей, становилось почти невыносимым. Вся Аграба могла преклонить колени перед ним, однако признание принцессы станет во много раз слаще.
— Жасмин султан! — наконец объявил привратник.
Она, надменная и гордая, вошла, как обычно, высоко подняв голову, увенчанную короной.
— Джафар паша? — не теряя самообладания, спросила принцесса. — Объясните, что здесь происходит?
— С удовольствием, — он плавно поднялся на ноги. — Видите ли, госпожа моя, ваш отец совсем лишился рассудка, а потому не может больше управлять страной.
Жасмин едва заметно вздрогнула, ее пальцы беспокойно пробежались по кромке рукава. "Да, вот так, принцесса".
— Ваш отец ослеп настолько, что сулил вам в мужья безграмотного простолюдина. Не так ли, Аладдин? — взмах посоха — и богатые одежды шехзаде сменились убогим тряпьем.
Аладдин упал на колени, смотря на принцессу взглядом побитого щенка. Жасмин не удостоила его и поворотом головы, все ее колкое внимание было сосредоточено на Джафаре.
— Он притворялся все это время, — продолжил обличительную речь Джафар. — Самозванец. Нет никакого шехзаде Али, и никогда не существовало. Он всего лишь лживый воришка, — "смотри, кто столько времени занимал твои мысли, принцесса".
— Прости, — шепнул Аладдин.
К чести Жасмин, она не высказала ни капли жалости, ни капли интереса к судьбе лжешехзаде.
— И что теперь? — напряженно спросила она.
— Теперь позвольте поговорить с вами наедине, — Джафар подошел так близко к Жасмин, что мог видеть свое отражение в расширившихся зрачках. — Если вы не боитесь, госпожа, — последние слова он выдохнул тихо, почти ей в ухо.
Разумеется, ответом стал гордый, упрямый взор. Джафар прикоснулся к ее локтю и силой мысли переместил их двоих. Вообще-то он планировал попасть в свой кабинет, но немного не рассчитал силу и оказался в спальне. Жасмин оглянулась и пришла к совершенно неверному выводу. Она отшатнулась к окну и вынула небольшой пузырек с прозрачным зельем — холодея, Джафар опознал в нем "Последний шанс" — дорогой и редкий яд, против которого бессильны даже мастера смерти.
— Один шаг — и я выпью его, — предупредила Жасмин, откупорив пузырек. Ее лицо исказилось от чистейшего, ничем не замутненного страха.
Это было красиво. И все же Джафар предпочел бы другие эмоции. Он опустил посох на пол и выставил перед собой раскрытые ладони.
— Я говорил, Жасмин султан. Я вам не враг. Я не желаю вам зла.
Она скривила рот.
— Хочешь сказать, ты только что не пытался узурпировать трон?
— Хочу сказать, это не имеет отношения к вам лично, — Джафар перевел дыхание. С принцессой можно было говорить только предельно откровенно. — Выслушайте меня, пожалуйста.
— У меня есть выбор? — самообладание быстро возвращалось к Жасмин, однако пузырек с ядом она и не думала опускать.
Джафар слегка усмехнулся.
— Можете закрыть уши, госпожа.
Жасмин дернула щекой, распознав иронию.
— Говори, — приказала она, явно стараясь сохранить хотя бы иллюзию контроля над ситуацией. Пускай.
— Принцесса, я жестокий человек, вы это знаете. Я маг и привык скрывать свои намерения. Но вам я не лгал и не собираюсь лгать впредь. Да, я мечтал о власти столько, сколько я себя помню. Да, я готов взять трон Аграбы силой, потому что считаю себя гораздо более достойным правителем, чем ваш отец. Я хочу сделать Аграбу великой и непобедимой империей. Поверьте, я знаю, как, и у меня получится. Однако я не хочу идти по этому пути в одиночку. Жасмин султан, в вас чудесным образом сочетаются острый логический ум и хитрость бывалого политика. Только вы способны встать рядом со мной и помочь привести Аграбу к процветанию. Я предлагаю вам стать моей союзницей и женой.
Рот Жасмин приоткрылся, яд чуть не вывалился из ладони, а несколько капель упали на ковер и с шипением прожгли в нем дыру. Едва ли кто-то обратил на это внимание.
— Ты... Что? Я не ослышалась?
— Насколько я знаю, у вас никогда не было проблем со слухом.
— А если я откажусь? — напряженно спросила Жасмин. — Закуешь меня в кандалы?
— Нет, зачем? Если вы дадите слово и не будете поднимать мятеж против меня, я позволю вам уехать в одно из ваших поместий. У вас достаточно денег, чтобы безбедно провести всю оставшуюся жизнь. Но та Жасмин султан, которую я знаю, никогда не откажется от власти.
Принцесса поджала губы, ее взгляд заскользил по потолку. Руки машинально закрыли флакон и спрятали его в лиф платья. "Задумалась, уже хорошо", — Джафар с удивлением понял, что почти перестал дышать во время разговора.
Жасмин не спешила отвечать. Она нервно прошлась вдоль выхода на балкон, посмотрела на Джафара, вновь на потолок. Гнев, сомнения, отчаяние, решимость пробегали по ее лицу, словно рябь по морской глади. "О чем она думает? К какому решению склоняется?" — с неожиданным для самого себя волнением размышлял Джафар. Наконец Жасмин выпрямилась, глядя Джафару прямо в глаза.
— У меня есть условия.
Уголки его губ дрогнули от радости.
— Я вас внимательно слушаю.
— Во-первых, трех визирей Совета назначаю я.
Джафар кивнул. Окончательное решение по всем государственным вопросам все равно оставалось за султаном.
— Во-вторых, печать султана остается у меня. Тебе я сниму копию.
Это условие уже было серьезнее, однако Джафар, поколебавшись, согласился.
— Только копию снимем вместе, госпожа.
— Не доверяешь мне? — прищурилась Жасмин.
— Вам доверяю, а вот тем, кто будет снимать копию — нет.
Принцесса поджла губы и ничего не ответила, что можно было толковать как одобрение.
— В-третьих, я не потерплю, чтобы мой муж делил постель с другими женщинами.
"Кто бы сомневался", — усмехнулся Джафар.
— Разумеется. Это все?
— Ещё кое-что, — она запнулась на секунду, — мой отец... Он стар и не слишком мудр. Позволь ему провести остаток дней вдали от столицы, в одном из моих поместий. Я возьму на себя все расходы. Можешь объявить всем о его смерти, только не убивай по-настоящему.
Джафару очень хотелось закатить глаза. Опять эта глупая сентиментальность! Отец Жасмин точно не стоил подобной заботы.
— Мурад, возможно, и глуп, но наши враги вполне могут манипулировать им и использовать как прикрытие во время восстания.
— Никто не узнает, что он жив, — возразила Жасмин. — Есть верные люди, они вывезут его ночью. В поместье будет дежурить охрана. В случае мятежа — убьешь его, но не раньше.
"Риск не оправдан", — с неудовольствием подумал Джафар.
— Будьте очень осторожны, принцесса. Пройдет хоть малейший слух — и ваш отец лишится головы.
Жасмин облегчённо и прерывисто выдохнула.
— У меня есть встречные требования, — сказал Джафар. — Вы не будете убивать назначенных мной пашей.
— Если не уличу их в государственной измене, — кивнула Жасмин.
— Если вы уличите их в чем-то противозаконном, сообщите мне, — с нажимом исправил Джафар. — Принцесса, неужели вы думаете, что я позволю вредить Аграбе? Я же не ваш отец. Но своих людей я накажу сам. Со своей стороны, могу предложить то же самое.
— Хорошо, — сквозь зубы согласилась Жасмин.
— А также, — лёгкая усмешка, — я не потерплю, чтобы моя жена делила постель с другими мужчинами.
Жасмин весело блеснула глазами в ответ.
— Договорились, дорогой, — яда в ее словах, пожалуй, хватило бы, чтобы отравить небольшой отряд.
У Джафара по телу пробежала легкая дрожь предвкушения: эта гордая, несгибаемая принцесса теперь его!
— Госпожа, если вы еще раз назовете меня "дорогим", я начну опасаться наемников, — в тон Жасмин ответил он.
— Верное решение, особенно раз ты решил стать султаном. Расскажи мне, как Аладдин смог из вора стать шехзаде, — вдруг перевела тему Жасмин. — И мне кажется, или твоя магия стала сильнее? Раньше ты не мог перемещаться туда-сюда, разве нет?
— Вы внимательны, принцесса, — Джафар слегка поклонился в знак уважения. Теперь, когда вся власть сосредоточилась в его руках, этот жест ничуть его не унижал, а Жасмин явно нужно было почувствовать контроль. — Однако история долгая, не хотите ли присесть? — следовало бы предложить пройти в кабинет, но принцесса, хоть и настороженная, в его спальне выглядела слишком заманчиво, поэтому Джафар опустился на край кровати и вызывающе похлопал рукой по месту рядом. — Право, не съем же я вас.
Жасмин изобразила величайшее презрение.
— Можешь не льстить себе, я не боюсь, — она присела так спокойно, будто не испытывала ни капли волнения. Лишь пальцы, стиснувшие кинжал, выдавали истинные чувства.
— Давно, когда мой мастер еще был жив, — начал рассказ Джафар, — он рассказал мне о пещере, полной чудес и самых невиданных сокровищ, — он в красках описывал свои поиски информации и ключей от пещеры, не скупясь на подробности.
Жасмин слушала с интересом и, кажется, немного расслабилась, оперлась спиной на столбик балдахина, однако иногда ее взгляд становился пустым, будто она ненадолго уходила глубоко в свои мысли.
— Значит, Аладдин тебе нужен был, для того чтобы достать лампу? А он провел тебя? — в карих глазах сверкнула насмешка.
— В итоге я все равно остался победителем. А победителей не судят, принцесса, — слегка осадил ее Джафар, но тут же немного смягчил удар. — Если хотите, я покажу вам джинна.
Жасмин с любопытством кивнула. Джафар открепил лампу с пояса и потёр ее. Синий туман быстро сформировался в фигуру джинна.
— Чем я могу служить вам, повелитель? — бесстрастно спросил он.
— Значит, джинн исполняет желания того, в чьих руках эта лампа, — по прищуру Жасмин Джафар понял, что лампу придется спрятать и понадежнее. К сожалению, все чары против воров на лампу не ложились.
— Верно, госпожа. Три желания. Однако джинны не могут убивать, воскрешать из мертвых и заставить полюбить.
Принцесса хмыкнула.
— А если пожелать бесконечное число желаний?
— Запрещено, — отрезал джинн.
— А ещё одного джинна?
Джафар усмехнулся: хватка у принцессы потрясающая. Вмешиваться в допрос джинна он не собирался.
— Боюсь, это тоже не в моих силах, — оскалился джинн.
— Жаль, — разочарованно вздохнула Жасмин. — По крайней мере, я была права насчет Далии: ты не испытывал к ней никаких чувств. Хорошо, что она уберегла свое сердце.
"Разве между джинном и Далией что-то было? — удивился Джафар. — Принцесса совсем не следит за своими служанками?"
Джинн неожиданно разозлился:
— Как такая, как вы, может говорить о чувствах? Вы убили своего брата! Вы запугали всех в гареме так, что они лишнее слово сказать боятся. Все, даже Далия, хотя она и считается вашей самой близкой подругой. Вы с самого начала думали только о власти, так зачем дурили голову Аладдину? Малыш, действительно, был влюблен без памяти, еще спасать вас рвался, а вы так равнодушны, так спокойны. Бездушная гиена!
— Хватит! Не смей так разговаривать с госпожой, — Джафар поднялся и загородил собой хрупкую принцессу. И через один удар сердца осознал ошибку: для Жасмин вонзить в спину кинжал и отобрать лампу — мгновенное дело, а он, могущественный, но не бессмертный, не успеет ничего предпринять. Сам учил ее когда-то убивать быстро и наверняка.
— Это желание, повелитель? — насмешливо уточнил джинн.
Джафар скрипнул зубами. Не хватало тратить желание на такой пустяк. Внезапная беспомощность била по самолюбию.
— Не стоит, друг мой, — Жасмин говорила мягко, почти нежно. Обычно после слов, произнесенных таким тоном, следовала жестокая расправа. — Собака лает, караван идет. Скажи, сколько желаний ты уже загадал?
— Одно, — смысла лукавить не было. Джафар осторожно развернулся, уходя с возможной траектории атаки. — Скройся, — бросил он джинну, и тот исчез в лампе. — Принцесса, простите, я не ожидал подобного.
— Если бы я обращала внимание на каждого, кто говорит мне отвратительные вещи, я бы не стояла перед тобой, — несмотря на спокойный голос, Жасмин до побеления стиснула кулаки.
Джафар знал, что в последнее время у нее слишком много поводов переживать, поэтому настороженно смотрел на принцессу. Ее состояние походило на болезненное: на лбу выступили небольшие капельки пота, дыхание стало рваным, словно ей мало воздуха, судороги пробегали по напряженному до предела телу.
— Принцесса, — он попытался привлечь ее внимание, но Жасмин тряхнула головой, словно отогоняла лишние мысли, и не ответила.
Ноги ее подкосились — зачем только вскочила? — Джафару пришлось придержать принцессу за локти.
— Я в порядке, — вопреки собственным словам, она вцепилась в его одежду на груди; глаза смотрели сквозь Джафара.
— Я вижу, — вздохнул он и переместил одну руку ей на талию, другую — на плечи, надеясь, что столь наглый жест отрезвит Жасмин, но она, наоборот, прижалась ближе.
Борода Джафара запуталась в короне, в нос ударил знакомый цветочный аромат. Он чувствовал, как принцессу трясет, и от этого внутри разрасталась тревога. Как помочь? Что делать? Джафар мог излечить любые физические повреждения, но успокаивать не умел.
— Хотите, расскажу вам историю? — тихо и размеренно предложил Джафар, слегка поглаживая напряженные плечи. — Давным-давно в далеком краю жили злые и жестокие люди, чьи души были отравлены тьмой. А правила ими прекрасная, словно первый луч утреннего солнца, принцесса лет четырнадцати(1), — он не знал, почему именно эта сказка пришла ему в голову. Возможно, потому что главная героиня чем-то напоминала султаншу? Только вот вряд ли она допустила революцию.
Жасмин то ли всхлипнула, то ли усмехнулась. "Неудобно же, — подумал Джафар, — у нее сейчас шея затечет и руки, а у меня — спина", — из-за разницы в росте ему пришлось наклониться, однако сменить положение никак не получалось, поэтому он так и рассказывал, стараясь отвлечь принцессу от ее странного приступа.
Похоже, идея Джафара работала: дыхание Жасмин становилось глубже и размереннее, дрожь сходила на нет, но она не спешила отстраняться, пока не закончилась история. Затем подняла глаза, естественно, сухие.
— Извини, я вела себя неподобающе, — через силу произнесла Жасмин.
Ладони Джафара замерли на ее лопатках.
— Даже самые сильные люди могут проявлять слабость, госпожа, — успокаивающе сказал он. — Вы видели меня без сознания, разве это испортило ваше мнение обо мне?
Жасмин отрицательно качнула головой.
— Ну вот. И я не считаю вас слабой. Вы устали, вам пришлось со многим бороться в последнее время. Мне жаль, что и я стал причиной ваших волнений.
— Ты сделал мне больно, Джафар, — ее искренность насквозь пропиталась горечью.
— Знаю. Я буду жалеть об этом очень долго, — не отрывая взгляда от ее глаз, он скользнул рукой по шее сзади, надовил большим пальцем на чувствительную мышцу, отчего Жасмин вздрогнула всем телом. — Позвольте мне искупить свою вину. Хотите, я положу все окрестные земли к вашим ногам?
— Хочу, — в ее голос вернулись столь привычные властность и гордыня, что Джафар улыбнулся. Это его принцесса.
— Сколько времени понадобится, чтобы подготовиться к никяху?
Жасмин нахмурила лоб.
— Не знаю, месяц, наверное. К тому же, со дня на день начнутся дожди, проводить праздник неудобно.
— О принцесса, не волнуйтесь, для вас солнце будет светить в любое время.
— Не слишком ли ты всемогущ? — пробормотала Жасмин.
— Опасаетесь? — поднял бровь Джафар.
— Думаю, как это лучше использовать, — парировала принцесса.
— Хм, я бы предложил за месяц захватить Целедор. Султан Ульфад давно перешел все мыслимые границы, а еще ему пришлось отдать часть Широбата. Думаю, стоит вернуть то, что принадлежит нам по праву.
— Армия еще не восстановилась, на новый поход не хватит денег и прочих ресурсов, — несмело возразила Жасмин.
— Я маг, — мягко напомнил Джафар. — С новой силой я мог бы и без армии, в одиночку уничтожить Целедор, но толпа с факелами не входит в мои планы, поэтому чисто формально армию я с собой возьму. Со стороны Аграбы потерь почти не будет.
— Что ж, тогда удиви меня, — Жасмин одарила его язвтельной улыбкой. — А теперь давай возвращаться в тронный зал, а то нас, должно быть, потеряли.
* * *
Жасмин чувствовала себя, как во сне. Настоящее казалось зыбким и нереальным, мир перевернулся слишком резко, чтобы это было правдой. После странного и позорного приступа тревоги спина взмокла и неприятно мёрзла, руки жгли объявления: о смерти султана Мурада и о никяхе с Джафаром. Жасмин ещё не осознала случившееся, и слова Джафара доносились до нее, как сквозь слой плотной ткани.
— В темницу, и приставить охрану. Отвечаешь головой, — приказывал Джафар.
— Да, мой султан, — Расул ударил себя в грудь, демонстрируя верность.
— Не торопись, Расул ага, — Жасмин нашла в себе силы смерить его презрительным взглядом. — Джафар паша не султан пока, а регент.
— Конечно, госпожа, — Расул поклонился, виновато глядя на Джафара.
"Если я казню его до нашей свадьбы, это ведь не считается?" — раздраженно спросила себя Жасмин.
В коридоре, как оказалось, ждал обеспокоенный Хаким.
— Госпожа, простите мое любопытство, — повинуясь молчаливому знаку, он пошел рядом с султаншей. — Мне доложили, что Джафар паша и Расул ага силой привели в тронный зал шехзаде Али, а затем я своими глазами видел, как шехзаде отправили в темницу. Я не спрашиваю, что происходит, но, если вам нужна какая-либо помощь, я и мои люди в вашем полном распоряжении.
У Жасмин потеплело на сердце от столь пылкой речи.
— Все идет так, как должно, Хаким. Шехзаде Али оказался самозванцем, за что и был наказан, — объяснила султанша и, чуть поколебавшись, спросила. — Скажи, кому принадлежит твоя верность: Аграбе или мне?
Хаким посмурнел.
— Я родился в Аграбе и предан ей. Но, госпожа, ваша покойная Валиде покровительствовала моему отцу, а я еще мальчишкой исполнял все поручения, что светлейшая Будур султан изволила мне давать. После смерти отца она не оставила нашу семью, всегда помогала. Всегда. Я помню вас несмышленым ребенком, уж извините мне эти воспоминания. Я помню, как вы превращались в прекраснейшую госпожу, что стоит сейчас передо мной. И я бесконечно благодарен вам и Будур султан за все, что вы сделали для моей семьи. Поэтому я буду рядом с вами, даже если весь мир ополчится на вас, а любой, кто попытается вам навредить, понесет жестокое наказание, — кажется, Хаким хотел сказать что-то еще, но осекся на полуслове. Его живые черные глаза смотрели с почтением и беспокойством. Хаким был надежным, как скала.
— Хорошо, — улыбнулась Жасмин. — Есть разговор, не предназначенный для чужих ушей.
Она султанша, и у нее еще оставались союзники. Если Джафар посмеет нарушить свое слово, он горько об этом пожалеет.
* * *
Билги хатун сидела на тахте и, подслеповато щурясь, изучала какой-то документ. При виде султанши она попыталась встать, но Жасмин остановила ее.
— Доброго дня, Билги хатун, — она присела возле хазнедар. — Как ты себя чувствуешь?
— Молюсь о вашем здоровье, госпожа, — формально ответила Билги хатун. — Мне легче. Правда легче, — уточнила она в ответ на подозрительный взгляд.
— В таком случае я рада, — Жасмин накрыла ладонью морщинистую руку. — У меня есть новости, — султанша собралась с мыслями. Даже просто произнести подобное вслух — безумие. — Я выхожу замуж.
— Аллах да благословит вас, госпожа, и да ниспошлет он вам счастья в браке, — Билги хатун всплеснула руками от избытка эмоций. — Какая благая весть! Значит, шехзаде Али все же растопил ваше сердце? — хитро улыбнулась она.
— Я выхожу за Джафара пашу, — бесцветным тоном поправила Жасмин. — Стоит начать подготовку к никяху как можно скорее.
— Но почему? Неважно, — Билги хатун покачала головой. — Вы не выглядите счастливой, — проницательно заметила она. — Скажите, вы по собственной воле приняли это решение?
— Ну конечно, по собственной. Никто не смеет диктовать мне условия, — убежденно произнесла Жасмин. — Мы с Джафаром пашой поговорили и решили, что такой выход будет наилучшим. Джафар паша, в отличие от всех приезжих шехзаде, знает, чем живет Аграба и что будет лучше для нее, — султанша и сама верила в это: Джафар прекрасно разбирался в политике и экономике, его уважали и опасались и союзники, и враги, а его тщеславный план по превращению Аграбы в великую империю находил отклик в душе Жасмин.
И все же на сердце теснились смутные, тяжелые чувства. С Аграбой все будет в порядке, а вот с султаншей? Жасмин слишком живо помнила жесткую хватку рук, вкрадчивые угрозы, слетавшие с его губ и свою всепоглощающую беспомощность. Как Джафар поведет себя теперь, когда ему все дозволено?
Эти мысли крутились в голове, решимость сменялась отчаянием, злобой и бессилием, а затем вновь приходила надежда. Джафар проявлял внимание и заботу. Было ли это продиктовано положением Жасмин или его собственными желаниями? Вопросы душили султаншу, она, как раненный, истекающий кровью зверь, металась по покоям, не в силах заниматься делами. Впрочем, слово дано, решение принято. Джафар победил, а Жасмин оставалось верить, что судьба ее не будет печальной.
Тягостные раздумья прервала Далия, словно вихрь, ворвавшаяся в комнату султанши.
— Это правда? — с порога спросила она.
— Что именно? — Жасмин надменно выгнула бровь, ничем не выдав истинных чувств.
— Гарем гудит, как растревоженный улей! Говорят, шехзаде Али — самозванец и лжец, а вы, — Далия запнулась. — Простите.
— Что я?
— Вы выходите замуж за Джафара пашу. Госпожа, это же невозможно? Это ложь?
— Разнообразия ради, сплетни не врут.
Далия ахнула, прижала руки ко рту.
— Госпожа, простите, а свита шехзаде? — в волнении уточнила она.
Жасмин догадалась, что Далия беспокоится не обо всех людях, а лишь о Нидже. Джинне с премерзким характером.
— Откровенно говоря, меня не заботит их судьба, — скучающим тоном ответила султанша. — Кажется, Джафар хотел их казнить за сговор с преступником.
Далия побледнела и вдруг упала на колени, хватаясь за подол платья Жасмин.
— Госпожа, умоляю, пощадите Ниджа! Он не виноват, он наверняка не знал о сговоре!
— Ты обезумела? — от удивления султанша замерла. — Нидж — ближайший советник Али, я не удивлюсь, если весь план — его идея. На всех мероприятиях именно Нидж подсказывал Али, как себя вести и что делать. Странно, что ты не заметила.
— Прошу, — слабо пробормотала Далия. — Мы уедем далеко отсюда, хотите, в другую страну, мы ни слова не скажем об Аграбе, не будем строить козни вам. Я отдам все: деньги, драгоценности, только позвольте быть с Ниджем!
— Да как ты смеешь даже думать об этом? — рассердилась Жасмин.
— Госпожа, молю, вы же давали мне слово!
— Я обещала, что сделаю все, чтобы ваш никях состоялся. И я хотела выкупить Ниджа у Али, он отказался, и я теперь понимаю, почему. Больше я ничем не могу тебе помочь, — отвернулась султанша, выдернув подол из пальцев Далии.
— Я люблю его, — служанка обессиленно закрыла лицо руками и затряслась от рыданий. — Мы мечтали, что у нас будет маленький корабль и двое ребятишек. Они любили бы нас и задавали сотни вопросов, а Нидж развлекал бы их сказками и песнями... О госпожа, как же я люблю его! Я все, все, что угодно сделаю, да я жизнь, душу готова отдать, только бы он был жив!
Жасмин взглянула на Далию с презрением. Та выглядела потерянной и сломленной. "Неужели любовь такая? Неужели любовь заставляет забыть про гордость, про здравый смысл? Она, действительно, верит, что я отпущу их?" — удивлялась Жасмин. Она представить себе не могла, чтобы она также унижалась ради того, чтобы Али, то есть Аладдин, остался жив. Да что уж там, если бы Жасмин встала на колени перед кем-то из-за родной матери, Будур султан бы первая осудила подобный поступок.
— Ты не в себе, — отрезала султанша. — Я буду снисходительна и дам тебе время отдохнуть и справиться с этими чувствами. Но не стоит испытывать мое терпение.
Далия громко всхлипнула.
— Вы не понимаете? Вы, правда, не понимаете? О Аллах, у вас же есть сердце, так почему вы так жестоки со мной?
— Далия, хватит, — раздраженно сказала Жасмин. — Иди, не устраивай здесь сцен.
— Простите. Простите меня. Я не могу так, я так больше не могу, — служанка попыталась встать, но ее колени подогнулись; слезы беспрестанно текли по щекам и капали на пол. — Я так намучилась, я так устала...
Жасмин поджала губы, не зная, что делать. Затем все же решила проявить сочувствие и успокаивающе провела рукой по волосам Далии.
— Я говорила с ним, — призналась Жасмин. — Он совсем не такой, как ты думаешь. Он не стоит ни твоих слез, ни твоей любви.
— Вы его видели? — Далия вскинула голову. — Госпожа, умоляю, позвольте мне, — она затряслась в рыданиях. — Позвольте мне тоже. Хотя бы попрощаться, — ее голос надломился. — Пожалуйста.
Жасмин ощутила мимолетную жалость. Но что она могла? Лампа с джинном находилась у Джафара.
— Не разбивай себе сердце, не надо, — тихо произнесла Жасмин. — Запомни, каким он был с тобой. Ты ведь и так позволила себе больше, чем следовало.
Далия досадливо покраснела и отрицательно мотнула головой.
— Прошу, хотя бы несколько слов. Пусть знает, что я люблю, что не забуду...
— Нет. Не спорь. И вообще за пленников отвечает Джафар, с ним и говори.
— Ах, этот шайтан даже слушать меня не станет! Вот если вы попросите его...
— Я не буду этого делать, — категорично ответила Жасмин. — И тебе стоит впредь выбирать выражения, все-таки речь о будущем султане Аграбы.
— Вот как, — потрясенно прошептала Далия, сжав руки в кулаки. Она медленно встала и, пошатываясь, побрела к выходу. — Простите, что столько времени досаждала вам глупой болтовней, госпожа. И поздравляю с помолвкой. Иншаллах, вы будете счастливы.
— Далия, постой, — сердце Жасмин сжалось от скорби. Она чувствовала, что глубоко ранила служанку.
Далия ушла, не оборачиваясь.
Жасмин без сил рухнула на постель, разглядывая знакомый до последней ниточки голубой полог, расшитый золотом. Далия считалась ее правой рукой, отменно служила, оставалась рядом, когда становилось трудно. Исполнительная. Неунывающая. Верная. Удобная. Что же произошло? Жасмин было обидно: из-за мужчины, недостойного, мелочного, Далия перечеркнула годы служения, растеряла бойкость и веселую насмешливость, рассыпала прахом преданность, растоптала гордость, забыла все хорошее, что султанша сделала для нее. Почему? Зачем? Жасмин сказала правду: Нижд не достоин Далии, так почему она этого не поняла? "Он наверняка притворялся, лгал ей, — думала султанша. — Далия наивная, ее же никто не учил, как меня. Глупая. Глупая, ну почему же?"
Жасмин провела рукой по покрывалу, сжала в кулак шелковую ткань. Одиночество давило каменной плитой. Некому выговориться, выплакаться. Правильно ли она поступила? И что будет с шехзаде Али? С Аладдином? Перед глазами встало его обезображенное тело — Джафар, скорее всего, казнит Аладдина. Маг ненавидел тех, кто мешал его планам. А Жасмин стоило бы чувствовать удовлетворение: Аладдин обманул ее, притворился шехзаде, чтобы... Получить трон? Нет, в это Жасмин не верила. Слишком бескомпромиссно Аладдин говорил, слишком наивно и светло смотрел. У людей, помешанных на власти, взгляд совсем другой: как у Джафара. Как у нее самой.
Впрочем, какой толк гадать? Аладдин ожидал в темнице приговора, а Жасмин совершенно точно не собиралась его смягчать, потому что так было правильно. Аладдин совершил преступление и должен понести наказание. Отчего же так тянуло в груди? Неужели сердце? "Что за ерунда? — возмутилась Жасмин. — Какая совесть, какое сострадание? Он вор. Он не заслуживает пощады". Кровь на полу, кровь на кандалах, мертвенно бледное, изуродованное лицо. Когда видела столько трупов, представить ещё один легко. И отчего-то больно.
"Аграбе нужна система орошения, — вспомнила Жасмин одну из бесед с Али, — а то на улицах почти ни одного чахлого деревца!" "Прежде чем ловить преступников, надо попытаться их понять. Воруют не от хорошей жизни. Возможно, если обеспечить их работой и куском хлеба, они перестанут досаждать честным людям", — говорил он в другой раз. Такие здравые, нужные Аграбе мысли. Теперь Жасмин понимала, в чем причина: Аладдин знал ее страну изнутри. Он был частью народа, о котором Жасмин должна заботиться.
Вдалеке раздался первый раскат грома. В раскрытые балконные двери пахнуло свежестью приближавшегося дождя. Жасмин зажмурилась. Ей хотелось остановить мгновение, разобраться в себе, оказаться подальше от интриг и заговоров. Ей нужно было время, чтобы вырвать из груди ядовитые, неправильные чувства, как завещала Будур султан. Забавно. Ещё вчера Жасмин пребывала в полной уверенности, что смерть очередного шехзаде не вызовет у нее никаких эмоций, а сейчас поймала себя на том, что всерьез раздумывает, как ему помочь. "Глупости, — отбросила бесполезные размышления султанша. — Это все Далия виновата, бегает со своей "любовью", и меня смутила. Нет уж, мое сердце принадлежит только мне!"
Жасмин ни за что бы не призналась, что Аладдин затронул душу сильнее, чем казалось.
* * *
Входить без стука и без предупреждения — ужасная привычка, как считал Джафар.
— А если бы я был обнажен? — иронично спросил он.
Жасмин ухмыльнулась:
— Переживаешь за свою честь, мой друг?
Джафару перехватило дыхание от восторга. Принцесса явно расположена к беседе.
— Это предложение?
Она быстро облизнула губы, а Джафара будто огнем опалило. Жасмин словно нарочно дразнила его, проверяла, насколько далеко она может зайти.
— Ты ведь сам хотел меня видеть? — она прошлась по кабинету, и как же Джафар в тот момент ненавидел ее закрытое траурное платье, ее хиджаб, скрывавший шелковые волосы и тонкую шею! Подобная скромность не красила принцессу.
— Я думал показать вам план захвата Целедора, но что-то вы не торопились, — его голос звучал низко и хрипло.
Жасмин плавно повела рукой.
— Я всего лишь приглашала на нашу свадьбу Янгу хатун. Вы ведь с ней знакомы? — насмешливо уточнила принцесса.
— Вы ходили в город? Одна? — Джафар недовольно нахмурился: видеть Янгу хатун ему не хотелось, и Жасмин, естественно, это знала. Подобная маленькая месть вполне в ее духе.
— Не одна, а со стражей. Мне было интересно, что говорят о смерти султана.
Яго уже докладывал Джафару о ходивших слухах, но принцесса могла рассказать что-нибудь другое.
— И что же?
— Люди не сильно расстроены, однако они волнуются о том, что будет дальше. Впрочем, о тебе говорят в основном хорошее. Думаю, после победы над Целедором твоя репутация возрастёт.
Джафар довольно кивнул. Ему было приятно, что Жасмин не сомневалась в его успехе.
— Послы Византии немного обеспокоены расширением нашей территории, но они пока не осознают угрозы, — продолжала делиться новостями принцесса, — скорее всего, вмешиваться в войну не будут, особенно, если она продлится недолго.
— Это чудесная новость. Вступать в открытую борьбу с Византией, пожалуй, ещё рано.
— Ещё рано?
— Придет время — и Константинополь падет перед нашим могуществом.
— Амбициозно, — глаза Жасмин алчно заблестели. — Надеюсь, ты не переоцениваешь себя, — она подошла к политической карте, что была разложена на отдельном столе. — Это план захвата Целедора?
— Да, — Джафар встал сзади и положил руки по обе стороны от Жасмин, заключая ее в своеобразную ловушку. — Красные фигурки — наши войска, жёлтые — Целедора, передвижения отмечены стрелками.
— Не слишком ли много сил на захват этого города? — не меняя интонации, она слегка откинулась спиной на грудь Джафара.
От этого почти невинного жеста кровь застучала в ушах, а внизу живота свился горячий узел.
— Да, это, с первого взгляда, не особо важный город, — вкрадчиво зашептал Джафар, опаляя дыханием щеку принцессы, — однако в нем, по донесениям шпионов, сосредоточен тайный золотой фонд султана Ульфада, поэтому и оборона соответствует.
Дыхание Жасмин едва уловимо сбилось, а густые ресницы затрепетали.
— Насколько можно верить твоим шпионам? — все также спокойно спросила она. — Из-за этого маневра придется рассредоточить силы и потерять около недели.
— Пяти дней, принцесса, — он аккуратно отодвинул край хиджаба, обнажая ее нежное ухо, внимательно отслеживая малейшие признаки недовольства. — И данные разведки точны, я уверен, — Джафар коснулся губами мочки, отчего Жасмин не сдержала короткого, неосторожного стона.
— Почему нельзя захватить столицу, а уже потом разобраться с золотом? — по-видимому, досадуя на собственную несдержанность, она качнула головой, однако отходить даже не думала.
— Не только мы знаем, где оно. Предприимчивые шехзаде и паши непременно вывезут если не все, то большую часть, и попробуйте потом проследить, куда что делось.
— Тогда хорошо, пусть будет так, — принцесса задумчиво заскользила взглядом по карте, прикусив губу.
Одежда, и ее, и Джафара, резко показалась лишней, мешавшей. Внезапно стало душно, воздух будто загустел. "Чего она добивается?" — спрашивал разум, ни на секунду не веривший, что Жасмин пришла без цели, что она так просто позволила поймать себя. Телу же было безразлично. Развернуть ее, опустить руки на узкую талию, увидеть жадный блеск любопытства в карих глазах, прижаться губами к ее шее, чтобы очередная насмешка превратилась в стон. Стоило отойти, пока он еще мог контролировать себя. Стоило сбросить морок. Но это было слишком сложно, почти невозможно.
Тонкие пальцы невесомо скользнули по предплечьям принцессы, оголяя их. На левом по привычке был закреплен кинжал. Жасмин расслабленно прикрыла глаза. А затем сделала шаг в сторону, освобождаясь от касаний Джафара. Первый порыв — не отпускать, вцепиться крепче, сделать полностью своей — он подавил с трудом. И спустя несколько быстрых ударов сердца понял, что хотела принцесса. Она проверяла, сорвется ли Джафар. И он проверку прошел.
1) Кто узнает песню?
Из огня — в полымя — мне не больно!
Что истлело — не стало любовью,
Золота не сотворишь из углей.
Я не буду твоей, я не буду твоей!
Чем заплатишь ты, как заплачешь?
Видно в пламени, что будет дальше,
Слышишь, копыта стучат в пыли —
Мир сгорает из-за любви.
Мельница, "Золото"
Жасмин не могла успокоиться. Сердце колотилось где-то в горле, по телу гуляла мелкая и отчего-то приятная дрожь. Стоило ей отстраниться, как сразу стало холодно и будто пусто, и дело совсем не в дожде, что стеной лил за окном. Хотелось не только вернуться, ощутить Джафара за спиной, но и узнать, что случилось бы, если она не сделала бы шаг в сторону. Или Джафар не послушался молчаливой просьбы. Жасмин ведь видела, как дернулись его руки, как опасно вспыхнули глаза, и такая реакция оказалась неожиданно волнующей.
— Ты уже думал, кого назначить бейлербеем(1) Целедора? — собственный голос показался Жасмин охрипшим, однако в остальном она сохранила похвальное самообладание. Но ещё не схлынувший азарт заставил вызывающе опереться бедром о стол.
Джафар отвернулся и скучающе бросил:
— Хаким ага уже много лет служит честно и демонстрирует безоговорочную верность Аграбе. Думаю, пост бейлербея будет для него достойной наградой.
Жасмин засмотрелась на длинные пальцы Джафара, что слегка постукивали по карте, выдавая его неспокойное состояние.
— Даже не думай! Хаким останется в городе, рядом со мной, — твердо сказала султанша. — Он мой лучший исполнитель.
Ее ум холодно просчитывал варианты. Никто не знал, что Жасмин здесь. Никто не узнает, если она нарушит нормы морали, если позволит — на краткий миг — желаниям тела взять верх над разумом. И все же вместе с пламенем страсти Жасмин чувствовала и холод страха, мешавший переступить черту.
— Вы разбиваете мне сердце, принцесса, — притворно хмыкнул Джафар. Он не казался обиженным.
— Брось, друг мой, для простого исполнителя ты слишком своевольный, — Жасмин слегка толкнула его плечом, вынудив посмотреть на себя.
— Вы не думаете, что Хаким не обрадуется, если узнает, что вы не способствуете его карьере? — Джафар прищурился.
— Напротив, он будет счастлив узнать, что следующее освободившееся место в Совете дивана достанется ему.
— Ваше освободившееся место.
Жасмин закатила глаза.
— Мое освободившееся место. Без разницы. В любом случае, Хаким не покинет столицу.
— Хорошо, — на удивление, легко согласился Джафар. — Эмин паша?
— Только если ты хочешь потом подавлять восстание неверных. Их же много в Целедоре, а Эмин паша не отличается особой терпимостью.
— Я так полагаю, что у вас есть своя кандидатура на пост бейлербея? — вздохнул Джафар.
— Зюхра паша, — Жасмин размышляла на эту тему достаточно, чтобы решиться.
— Муж Дефне султан? У него ведь уже есть в управлении санджак. К тому же не слишком ли это опасно?
— Да, его брак с Дефне султан оказался неудачным решением, но Зюхра паша умный и толковый управленец. Новый титул, новые владения — хороший повод, чтобы отослать Дефне султан подальше от столицы, а то она мне прохода не даёт, хочет остаться на свадьбу. Решила, что мы подруги, — Жасмин презрительно поморщилась.
— Зато никаких неприятных слухов, — пожал плечами Джафар.
— Мне противно. После всего, что она натворила, я не хочу ее видеть.
— Я подумаю. А что с санджаками?
Вместо ответа Жасмин вытащила из рукава свиток пергамента и протянула его на раскрытой ладони.
— Разумеется, — усмехнулся Джафар и забрал свиток. — Как я мог подумать, что вы не подготовились?
— Всего десять санджаков, делим пять на пять, — предложила Жасмин, чувствуя укол разочарования. Она надеялась, что Джафар продлит прикосновение.
"Да что со мной такое? — раздражённо оборвала неуместные мысли султанша. — Речь о судьбах людей, не время думать о постороннем!"
— Шесть на четыре, особенно если Зюхра паша станет бейлербеем, — непреклонно ответил Джафар, ухмыляясь так, будто прочитал ее недостойные султанши желания.
— Торгуешься, словно престарелая хатун на рынке, — съязвила Жасмин.
— Кто бы говорил, принцесса.
Перепалку прервал стук в дверь. Султанша поспешно отошла на несколько шагов.
— Повелитель, госпожа, — подобострастно поклонился вошедший Расул, — вы приказали обыскать дом того мальчишки — хотя это и домом-то не назвать — так вот, я нашел кое-что любопытное. Не угодно ли вам взглянуть? — дождавшись позволения, он продемонстрировал изогнутый кинжал.
"Дорогой, — определила Жасмин, — на навершии сапфир, гарда золотая, ножны из неплохого дерева и тоже опоясаны золотом".
— Так на счету Аладдина, помимо обманутых торговцев, еще и отнятые жизни? — Джафар повертел кинжал в руках.
— Не думаю, господин. Этот кинжал был хорошо спрятан, а еще засыпал кучей пыли. Может, мальчишка вообще не знал, что у него есть такая вещь, иначе наверняка бы ее продал. Остальное не столь дорогое, мы все принесли во дворец, так что можете ознакомиться, если захотите.
— Позже, — отмахнулся Джафар. — Можешь идти.
Жасмин забрала кинжал и с интересом принялась его осматривать. Она не верила, что Аладдин способен на убийства. Только не этот честный и открытый юноша. Сердце против воли сжалось от тоски и жалости: Аладдин меньше других заслужил сгнить в тюрьме, но султанша по-прежнему не могла ничем ему помочь, не подставив себя под удар.
— Отличный баланс, — отметила Жасмин, перекинув кинжал из руки в руку. — Но я предпочитаю подлиннее.
Джафар чему-то ухмыльнулся. Султанша же увидела странный символ на рукояти: золотая ладонь на синем фоне. "Где-то я уже видела похожий рисунок", — задумалась Жасмин.
— Постой, мой друг, а разве это не герб сорока разбойников? — вспомнила султанша. Вот он, шанс! — У Касима на плаще такой.
— А пропавшего сына Касима звали, — подхватил ее мысль Джафар.
— Аладдин, — выдохнула Жасмин.
— Но это невозможно, принцесса. Столько лет прошло.
— Так же невозможно, как и лампа с джином? — улыбнулась Жасмин. Она нашла выход. — Касим будет рад.
— Вы хотите сказать ему? Зачем?
— Пусть Аладдин воссоединится с отцом. Они будут заняты друг другом, — "Пожалуй, это лучший расклад. Лучше родной отец-разбойник и жизнь в их банде, чем казнь. Но останется ли он собой?"
— Он знает о лампе, — отрезал Джафар.
— Я тоже. Аладдин не властолюбив. Он наивный, запутавшийся мальчишка, а не злодей.
— Зато я злодей. И я подпишу приказ о его казни.
— У тебя полно других дел, а завтра выдвигаться в поход. И не смотри на меня так, итоги совета дивана не тайна.
— И правда, чему я удивляюсь? Пообещайте, что не поедете без меня в логово разбойников.
— Обещаю, — без колебаний ответила Жасмин, размышляя о способах связаться с Салуком. — Я смелая, а не глупая.
Джафар скептически покачал головой.
— Авторитет Касима возрастет с появлением наследника, — продолжила убеждение Жасмин. — Тебе это на руку.
— О да, и следующем королем разбойников станет либо Салук, либо Аладдин. Оба меня не слишком жалуют. Очаровательно, — Джафар изобразил, насколько ему нравится подобная идея.
— Зачем мне теперь вредить тебе? Ты злишься, что не догадался первым, тебе неприятен Аладдин, но живым он принесет нам больше пользы, чем мертвым, — она говорила мягко и негромко. Нет, султанша не ожидала, что Джафар пощадит Аладдина, но он мог дать шанс его спасти.
— Я пошел вам навстречу с вашим отцом, принцесса. А приказ отрубить мальчишке голову я отдам, как только вернусь из похода, — поджал губы Джафар.
— Спасибо, — без улыбки ответила Жасмин. — Пусть твой клинок разит врагов без промаха, а дорога будет легкой, — привычные пожелания хорошего пути казались недостаточными. Султанша не хотела прощаться.
— Благодарю, принцесса, — Джафар коснулся губами ее руки, глядя в глаза.
— Постарайся вернуться поскорее, мы еще не обсудили Исаака Исраэли.
Такая знакомая змеиная усмешка легла на губы Джафара.
— Раз вы меня ждете, я вернусь очень быстро, моя принцесса.
* * *
Сбежать из тюрьмы на этот раз не получилось. Абу где-то пропал, а Расул постарался на славу, срывая злость на неуловимом воре. Руки затекли и не ощущались уже давно, живот крутило от голода, ребра ныли от многочисленных ударов, в пересохшем горле отпечатался отвратительный привкус желчи. Безысходность и отчаяние пропитали каждый сырой камень этих проклятых стен. Боль и вина сплели колючие сети и сжимали все сильнее и сильнее с каждым мгновением. Аладдин больше не молился о спасении. Он просил, чтобы все закончилось поскорее. Это ведь Аладдин всех подвел. Он не послушался джинна, когда тот предлагал сбежать из Аграбы, не освободил друга, хотя обещал, и в итоге лампой завладел Джафар — самый отвратительный и ужасный человек из всех, кого знал Аладдин. Сколько времени прошло? Аладдин не помнил. Не ведал, что происходило за пределами его темницы.
Дверь скрипнула, раздались шаги. Аладдин не открыл воспаленных глаз — на морду Расула он насмотрелся предостаточно. К растрескавшимся губам внезапно прикоснулось что-то металлическое, в рот хлынула вода, и Аладдин закашлялся с непривычки. Струйки потекли по подбородку на перепачканный кровью земляной пол. Звякнули тяжелые кандалы, и Аладдин почти упал, лишившись опоры, однако стражники, которые и зашли к нему в камеру, поддержали под мышки. "Это конец? — вяло удивился Аладдин, пока его волокли к выходу. — Они ведут меня на казнь?" Из-за слабости он не мог ни сопротивляться, ни проявить хоть какое-то достоинство и взойти на плаху с гордо поднятой головой.
Стены темницы остались позади, и на голову хлынул холодный дождь. Волосы мгновенно прилипли к голове, вода срывалась с ресниц, мешая смотреть, но после душного, вонючего подземелья подобное казалось высшим благом. Аладдин запрокинул голову, ловя губами капли, наслаждаясь последними мгновениями жизни. "Хорошо, что дождь. Меньше народу придет посмотреть. А как хорошо все начиналось", — думал Аладдин. И тут он заметил, что форма стражников, тащивших его, была синей. "Джафар решил поглумиться напоследок? Или кто там сейчас командует во дворце?" — Аладдин насторожился и предпринял слабую попытку вырваться.
— Ну-ну, парень, ты чего? Упадешь же, — поразительно беззлобно хмыкнул один из стражников. — Потерпи, почти пришли.
И правда, дождливое небо сменилось кирпичным потолком. То здесь, то там крыша протекала, и на мраморном полу расползались скользкие лужи. "Где это мы? На дворец непохоже", — опасливо удивился Аладдин.
— Госпожа, пленник доставлен, — произнес мужчина, который, похоже, сопровождал их от подземелья.
— Спасибо, Хаким, — навстречу вдруг вышла Жасмин. Ее лицо скрывал глубокий капюшон, но голос звучал спокойно, а на руках не было видно ни веревок, ни цепей.
У Аладдина с души свалился камень. Он так боялся, что Джафар околдовал ее или того хуже... С другой стороны, что тогда Жасмин делала здесь? Мучимый вопросами, Аладдин не заметил, в какой момент мужчина, разговаривавший с Жасмин, подошел к нему и влил в рот мерзкую, горькую жидкость, которая обожгла живот и болью прокатилась по всему телу. Аладдин не сдержал крика.
— Потерпи, сейчас станет легче, — сказала Жасмин и обратилась к стражникам. — Кто это сделал?
— Он был в таком состоянии, когда мы пришли. Говорят, кроме Расула, никто в камеру не заходил.
Аладдину казалось, все его раны горели огнем. Сознание уплывало.
— Расулу — тридцать ударов за превышение полномочий. Можешь сам исполнить наказание.
— С превеликим удовольствием, госпожа. Но... Простите, вы уверены, что Расул действовал не по приказу Джафара паши?
Боль становилась слабее, и Аладдин смог прислушаться.
— Уверена. Мы с Джафаром пашой обсуждали этот вопрос. Идти можешь? — Жасмин обернулась к Аладдину.
— Да, могу, — прислушался к себе он.
Ноги немного дрожали, но все же Аладдин сумел удержаться на них. Да и тело ощущалось более здоровым.
— Тогда вперед, времени не так много. Хаким, ждите здесь, — Жасмин направилась вглубь коридора, а Аладдину ничего не оставалось, кроме как последовать за ней.
Жасмин сняла факел со стены и открыла дверь в конце коридора. За ней начиналась длинная, извилистая, каменная лестница, исчезавшая во мраке. Слишком похоже на спуск в темницу.
— Куда мы идём? — настороженно спросил Аладдин.
— Вопросы потом, — отрезала Жасмин и первая шагнула во тьму. — Будь осторожен, не все ступеньки целы.
Гулко падали редкие капли, просочившиеся с крыши. Плесень скользила под ногами, липла к рукам при попытке опереться о стену, факел чадил и почти не освещал дорогу, отчего Аладдин несколько раз оступился и чуть не упал. Жасмин, казалось, не тревожила окружающая обстановка, она шла невозмутимо и аккуратно, а грязь будто отталкивалась от султанши.
— Это старая часть дворца, — неожиданно пояснила Жасмин. — Здесь никто не живёт. Некоторые комнаты используют, как склад, но в подвалы не спускаются, ведь свод может обрушиться.
— Теперь мне спокойнее, спасибо, — Аладдин фыркнул.
К счастью, спуск закончился, и перед глазами оказался новый коридор, ещё более мрачный, чем наверху. Жасмин сделала несколько уверенных шагов и открыла неприметную дверь в стене.
— Заходи.
Не успел Аладдин переступить порог, как на него накинулось что-то маленькое и пушистое.
— Абу! — узнал друга Аладдин и рассмеялся. — Ты жив, дружок! Хвала Аллаху!
Абу лепетал что-то на своем обезьяньем и жался ближе, а Аладдин не мог нарадоваться, что ещё одно небезразличное ему существо в порядке. Наобнимавшись с Абу, Аладдин огляделся. Комната, в которую они пришли, была маленькая, без окон, почти без мебели. Факел, который принесла Жасмин, две тоненькие, линялые подушки бурого оттенка на полу, высокий, грубо сколоченный деревянный стол у стены, на нем — кривой и ржавый канделябр и сумка Жасмин со всякими бутылочками — вот и все, что находилось здесь. Даже не верилось, что это помещение относилось к дворцу.
— Теперь задавай вопросы, — предложила Жасмин. У ее ног крутился Раджа, совершенно не обращая внимания на гостей.
Она, сняв капюшон, что-то смешивала на столе, и Аладдин выбрал самый странный и неуместный вопрос:
— Ты ведьма?
Жасмин рассмеялась.
— У меня нет ни капли магических способностей. Но я знаю, как применять некоторые зелья. Да ты садись, я сейчас.
Аладдин сел, а Жасмин принесла ему склянку с ещё одним варевом, лепешку с сыром и флягу с водой. Выпив противное зелье, он по привычке разломил лепешку пополам и протянул Абу, но тот отказался есть.
— Я кормила его каждый день, — пояснила Жасмин.
Аладдин не мог больше терпеть. Лепешка уже остыла, но пахла свежим хлебом и оставалась восхитительно вкусной! Мякиш таял во рту потрясающей сладостью, сыр тянулся солеными нитями так, что и запивать не хотелось, ведь в горле совсем не пересыхало. Жасмин с доброй улыбкой следила за тем, как Аладдин ест. Она не выглядела измученной; платье, простое лишь на вид, было пошито из дорогих тканей, волосы уложены прядка к прядке, на лице ни тени синяков.
— Как ты? — Аладдин спросил то, о чем следовало узнать в самом начале.
— Все в порядке, — удивленно пожала плечами Жасмин. — Лучше бы ты о себе беспокоился.
Тут он понял, что он так и не знал, зачем его привели в эту комнату, зачем его вылечили и накормили? Что будет дальше?
— Ты помогаешь мне сбежать? — несмело предположил Аладдин.
— Вроде того, — глаза Жасмин весело сверкнули в пламени свечей.
— И Джафар не будет против? Он ведь не обижал тебя? — с тревогой уточнил он.
— Джафар, конечно, против. Но он мне ничего не сделает, — презрительно отозвалась она.
— Прости, — опустил голову Аладдин. — Я знал, что Джафар опасен, что он колдун, но не предупредил тебя. Я лгал столько времени, я должен был освободить джинна. Я... виноват, — слова давались с трудом, горло внезапно сдавило слезами обиды и унижения.
Как же несправедливо, что Джафар получил все и даже больше, а Аладдин, увидев мечту так близко, остался ни с чем, и жизнь его вновь не стоит ни одного акче.
— Я не злюсь, — тихо и задумчиво отозвалась Жасмин. — Стоило бы, наверное. Ты поступил не просто некрасиво, а подло и бесчестно, но я не злюсь. Ты хороший человек, Аладдин. Такие не выживают во дворце, поверь. Тебе еще повезло, отделался мелкими травмами.
Он хотел возразить, изменить ее мнение, но усталые глаза Жасмин говорили: она непреклонна. Горькие правдивые слова так сильно напомнили Аладдину первую встречу с султаншей, что одинокая слеза все же скатилась по щеке, и он поспешно вытерся рукавом.
— Мы из разных миров, да? — озвучил очевидное, но оттого более грустное Аладдин. — Я чужой во дворце.
— И благодари Аллаха, что тебя эта грязь не коснулась.
— И все же, — Аладдин зажмурился, набираясь сил. Он должен был сказать! Неизвестно, что будет дальше, увидятся ли они снова. Он и так заплатил слишком высокую цену за мимолетную удачу. — Я люблю тебя, Жасмин.
Она резко выдохнула.
— Зачем? Ох, Аладдин, — Жасмин отвернулась, будто тоже чувствовала неловкость. — Я не буду твоей. Зачем ранить себя этим признанием?
Осколки разбитого сердца царапали грудь изнутри, почти как пытки Расула.
— А тебя? — "Скажи, пожалуйста, скажи, что тебе не все равно!"
— Мне не больно. Я слишком привыкла не доверять людям, чтобы обжечься мимолетным чувством. Не переживай. А вот ты... Мне жаль.
Слова придавили Аладдина своей тяжестью и неотвратимой жестокостью. Даже если Жасмин никого не убивала, она могла резать до крови без ножа. "Как же так? Все было зря? У меня не было ни шанса? — спрашивал себя Аладдин. — Я вернулся в Аграбу на беду. Никому не принесли счастья мои желания. Глупые желания глупого вора, который решил, что он достоин султанши. Лучше бы послушал джинна и уехал далеко отсюда. "Жаль!" Более гадкого, унизительного слова и придумать нельзя! — он под конец серьезно разозлился, но в то же время тоска сжала истерзанное сердце. — Кому я вообще нужен? Жалкое отребье, от которого одни проблемы. Странно, что Жасмин вообще согласилась меня вытащить из темницы. Гнил бы там, как положено преступнику".
— Ты доел? — по-прежнему избегая смотреть в глаза Аладдину, уточнила Жасмин. — Тогда переоденься, — она достала из сумки ранее незамеченный им сверток с одеждой, — и идем. Нас уже должны ждать.
— Кто? Я разве не один? — от удивления Аладдин даже отвлекся от своих переживаний.
— Нет, конечно. В Аграбе тебя Расул из-под земли достанет, тем более, твое убежище он раскрыл. Есть люди... Они помогут, я думаю.
— Не уверена? — Аладдин переоделся в неприметную синюю рубашку и такие же штаны и теперь выглядел как дворцовый стражник.
— Они немного, — Жасмин сделала паузу, подбирая слово, — необычные. Увидишь. Учти, они будут расспрашивать о том, что произошло. Думаю, ты сам понимаешь, что упоминать лампу и колдовство не лучшая идея.
— Конечно.
— Великолепно. Идем, только молчи, если к тебе не обратятся. И будь начеку, — после такого загадочного совета Жасмин потушила свечи в комнате, взяла факел и вышла, пропустив вперед Раджу.
И вновь мрачный, сырой коридор, запах плесени и редкие тощие крысы. Абу повис на плечах Аладдина, спрятал мордочку ему в шею и мелко дрожал с головы до хвоста. Аладдину и самому было не по себе.
Шли долго, и с каждым шагом, казалось, становилось все мокрее, а к плесени почему-то примешивался слабый аромат соли. Вдруг Раджа оскалился, вздыбил шерсть и низко зарычал, угрожающе размахивая хвостом.
— Какие люди, и без охраны! — в узкую полоску света факела ступил высокий лысый мужчина с маленькой головой. Его черная жилетка не скрывала внушительных мускулов, а в левой руке был зажат золотой кастет с тремя изогнутыми когтями. — Или это, — он высокомерно оглядел Аладдина, — ваша стража? Не боитесь, что мальчишка не выдержит ни одного удара?
— И тебе доброго дня, Салук, — ничуть не испугавшись, поздоровалась Жасмин. — Это за неудобства, — из сумки, которая явно оказалась вместительнее, чем на первый взгляд, она извлекла кошель, тяжелый даже на вид, и бросила его Салуку.
Тот взвесил кошель в руке и ухмыльнулся.
— Другой разговор, госпожа. Итак, чем могу вам помочь?
Жасмин покачала головой.
— Касим, выходи, я знаю, что ты тоже здесь.
Сердце Аладдина пропустило удар. "Касим? Неужели совпадение? Мой отец мертв!"
— От ваших глаз сложно укрыться, госпожа, — говорившего не было видно из-за скудного освещения и темной одежды, его голос звучал негромко, но властно. — Вы хотели меня видеть?
— Тебе знаком этот кинжал? — Жасмин показала что-то Касиму.
— Это же, — он запнулся. — Не может быть! Откуда? — Жасмин молчала. — Я оставил этот кинжал моей жене с просьбой подарить его нашему новорожденному сыну, — Касим сделал несколько шагов вперед. Его лицо было скрыто синей тканью, а глаза странно блестели. — Аладдину.
— Отец? — Аладдин хотел было броситься навстречу мужчине, но, внезапно оробев, не сдвинулся с места. Тысяча сомнений и вопросов роились в голове: "Действительно ли это мой отец? Или очередная жестокая шутка? Где шайтан носил его столько лет?"
Касим снял ткань с лица и, поколебавшись — руки его не слушались — с головы тоже. Теперь Аладдин мог полностью разглядеть предполагаемого отца. Он оказался немного выше Аладдина, на высокий, изрезанный горизонтальными морщинами лоб падала прядь черных волос. Седина уже тронула виски Касима, но недлинная борода и усы сохранили первоначальный цвет. Прямой нос, густые брови, карие глаза, смотревшие упрямо и открыто, — все это Аладдин видел каждый день у своего отражения.
Касим сам преодолел разделявшее их расстояние и положил руки на плечи Аладдину.
— Ты вырос. Я не надеялся увидеть тебя, столько лет прошло, — тепло произнес он.
Аладдин замер, не пытаясь ни вырваться, ни обнять отца. Слезы подкатили к глазам, в горле образовался комок, мешавший сглотнуть. "Почему ты нас бросил?" — застыло на языке.
В детстве Аладдин мечтал о нормальной семье. Пусть бедной, пусть небольшой, но своей. Он видел, как отцы играют с детьми, как счастливо и заливисто смеются другие малыши, и хотел так же, не понимал, в чем он виноват, почему у него нет ни одного близкого человека? Много лет Аладдин был уверен, что отец мертв, ведь тогда оставался шанс, что он любил сына и не вернулся, потому что не смог, а не не хотел. И вот теперь Аладдин смотрел на незнакомого, чужого мужчину, видел в нем свои черты и не знал, что и думать.
Касим вел себя так, словно тоже не понимал, что предпринять, однако в его взгляде не было ни холода, ни враждебности, и это приободрило Аладдина.
— Плевал я на вашу кровь! — вдруг влез Салук. — Мальчишка мог стащить кинжал где угодно, а имя не показатель. Чем доказать, что вы родственники?
Раздражение вспыхнуло в груди, и Аладдин с трудом сдержался, чтобы не кинуться на Салука с кулаками. "Касим — мой отец! — кричало все внутри. — Отец!"
— Я предполагала, что кинжала не хватит, — вздохнула Жасмин, — поэтому принесла еще кое-что, — и в ее руках возник пузырек, который переливался всеми цветами радуги.
— Зелье родства? — удивился Касим. — Оно же очень дорогое?
— Не для султанши. Моя Валиде разоблачила немало заговоров с помощью этого зелья. Оно нетронуто, видите, печать, — на флаконе и правда серебрился сургучный след. — А это инструкция, — Жасмин передала пергамент Салуку.
Касим, не читая, откупорил пузырек, достал кинжал и надавил себе на палец. Алая капля попала внутрь, и зелье моментально стало прозрачным.
— Теперь ты, сынок, — кивнул Касим.
Аладдин несмело взял из рук Жасмин кинжал — подарок отца. Вот так просто рассечь себе кожу он не мог.
— Прекрасно, мальчишка даже не знает, с какой стороны браться за нож, — издевался Салук. — Теперь я верю, что это твой сын, Касим. Такой же слабак.
От злости Аладдин порезался сильнее, чем следовало. Кровь брызнула струей, испачкав одежду не только ему, но и Касиму с Жасмин. Раджа, учуяв запах, облизнулся, открыв огромную пасть, полную острых зубов. Жасмин шикнула на тигра и протянула Аладдину белый платок. Он непроизвольно приложил платок к ранке, и та быстро затянулась.
Зелье тем временем вспенилось, покраснело, а затем стало синим, как плащ Касима.
— И что это значит? — спросил Аладдин, забыв наказ не говорить, пока не спросят.
— Твой щенок не умеет читать? — тут же вскинулся Салук.
Аладдин вспыхнул. Джинн учил его разбирать буквы, но получалось не очень.
— Пергамент с описанием у тебя, — спокойно напомнила Жасмин и обернулась к Аладдину. — Зелье становится синим у родителей и детей. Касим — твой отец.
Больше Аладдин ничего не желал слышать. Единым порывом он обнял родного-незнакомого мужчину, чувствуя, как щемящая нежность затапливает его до макушки. Но страх уже был на страже: отец оттолкнет, рассмеется, снова исчезнет, как мираж в знойной пустыне. Касим погладил его по голове, как мальчика, и слеза все же скатилась по щеке Аладдина. К счастью, в темноте этого никто не заметил.
— Госпожа, благодарю, вы вернули мне сына, — Касим встал на колени и поцеловал подол платья Жасмин. — Я ваш вечный должник.
— Помни об этом, — отозвалась она. — Вам пора, а меня ждет Хаким.
— Конечно, госпожа, — Касим поклонился. — Идем, сынок.
— Не спеши, он еще не один из нас, — оскалился Салук. — Не факт, что такой слабак пройдет испытание.
— Он мой сын, — уверенно ответил Касим, вновь обняв Аладдина за плечо. — Он справится.
Аладдин улыбнулся. Его прошлое — череда ошибок и разочарований. Он не смог спасти Аграбу, не помог той, кого полюбил, да и Жасмин его любовь оказалась не нужна. Его будущее — неведомые преграды и какие-то испытания. Однако теперь у Аладдина есть отец. Аладдин больше не один. У него появилась семья. Возможно, все к лучшему?
1) бейлербей заведовал территорией в несколько санджаков — обычно это большая историческая область.
Только мне решать,
Когда и с кем мне танцевать.
Ведь на всё моя лишь воля,
Кто посмеет мне мешать?
Знайте, что сейчас,
Мой долгожданный наконец-то пробил час.
И я решаю, с кем танцую в этот раз.
Мюзикл "Элизабет"
Летели дни, а дождь монотонно отстукивал незамысловатую мелодию по крышам, листьям, скамейкам, редким прохожим. Мир окрасился холодным серым, и Жасмин куталась в шаль, пила теплый чай, приказывала топить камины сильнее, чтобы согреться. Она с детства ненавидела дожди.
Джафар писал каждый день. Он не утруждал себя человеческими способами передачи писем, вместо этого каждый вечер на туалетном столике Жасмин возникало его послание, надежно защищенное от чужих глаз. Джафар описывал ход войны подробно, вплоть до реплик пашей из военного совета, и его обстоятельным рассказам султанша верила больше, чем льстивым заверениям шпионов и разведчиков. Они хвастались в расчете на награду, Джафар описывал факты, а факты впечатляли. Он не позволял себе лишнего, и лишь пару раз после взятия крупных городов в письмах мелькнуло иронично-горделивое "моя принцесса", а еще однажды Джафар переписал стихи какого-то безвестного поэта "в надежде, что Жасмин султан с ее изысканным художественным вкусом оценит старание несчастного". Султанша в ответ присылала протоколы заседаний Совета дивана со своими комментариями и не всерьез, почти ласково угрожала устроить переворот.
Она сидела у зеркала и читала очередное письмо, в котором Джафар иронично заметил, что лучше бы вообще не брал с собой армию, так как она лишь мешала. "Знаете, принцесса, я не устаю поражаться глупости человеческой. Раньше я был абсолютно уверен, что славное воинство Аграбы справится с любым врагом, а сейчас удивлен, как нам удалось победить Широбат. Не далее, как вчера, наблюдал следующую картину: какой-то старик в одной из захваченных нами деревень попросил у воинов саблю, мол, напоследок хоть вспомнить, каково держать оружие в руках. И — можете себе представить? — сын Югюра эфенди, уважаемого и мудрого человека, просто так взял и отдал свою саблю! А старик, хоть и немощный с виду, пятерых положил, пока его не скрутили", — писал Джафар. Похоже, поговорить ему было не с кем, потому что обо всех курьезных случаях похода он рассказывал Жасмин.
Султанша легко рассмеялась недовольству нового правителя и перехватила в зеркале любопытствующий взгляд Гюль, которая разбирала вещи. К счастью, девушка догадалась не расспрашивать свою госпожу.
— Джафар паша прислал письмо, — все же сказала Жасмин. Ей так хотелось с кем-нибудь поделиться его остроумием, а Далия ходила вечно заплаканная, исполняла обязанности кое-как и не желала разговаривать с султаншей. — Послушай, — и Жасмин зачитала отрывки, не содержавшие упоминания о местоположении войск.
— Вы такая счастливая, госпожа, — отсмеявшись, выпалила Гюль и тут же смутилась. — Простите.
— Я не злюсь, — миролюбиво махнула рукой Жасмин. — Почему ты так думаешь?
— Ну, Джафар паша обращается к вам, как к другу. Мало у кого из правителей есть друзья. И на письмо вы смотрели нежно. Простите, — тут же добавила она, заметив, как нахмурилась султанша.
"Нежно! — про себя возмутилась Жасмин. — Чего только не придумают слуги!"
Тем не менее в качестве встречного жеста она набросала карикатуру на заседание Совета дивана: грузный Батур паша с тоской глядел на дверь, а табличка над его головой показывала его мысли: "Скорей бы обед", Селим паша переминался с ноги на ногу: "Надо посоветоваться с Джафаром", Огюз подпрыгивал на месте: "Какой я молодец! Какой я важный паша!"
Жасмин сомневалась, не сочтет ли Джафар подобное ребячеством, но решила все-таки отправить нелепый рисунок. В конце следующего письма Джафар как бы между делом интересовался, может ли султанша и его изобразить. Жасмин против воли раскраснелась: вспомнила портрет, который нарисовала случайно, разозлилась на собственное смущение и села за перо. В результате на пергаменте появился огромный полосатый змей с капюшоном. Он сидел на троне в султанской короне и, высунув раздвоенный язык, угрожающе шипел: "Абсолютная власть!" "Похож! — решила Жасмин. — И не надо было меня провоцировать". В ответ Джафар посетовал, что сам обделен художественным талантом, и уточнил, что просил не автопортрет. Губы сами растянулись в улыбке при прочтении язвительного ответа.
Наконец война завершилась полной победой Аграбы, и через месяц — Джафар не солгал — воины вернулись с богатой добычей. Жасмин знала, в какой день они прибудут, поэтому заранее приготовила лучший наряд. Им с Джафаром не положено было видеться до никяха. Женщинам вообще не положено было встречать воинов в тронном зале, но когда султаншу волновали подобные мелочи?
Жасмин стояла перед троном. Ее золотая корона сковывала лоб осознанием власти, любимое золотое платье сияло, как солнце, которое выглянуло из-за туч в тот день. На улицах толпился народ, прославлявший регента. Даже из дворца были слышны крики: "Да здравствует Джафар паша! Да коснется его сабля небес!"
Джафар в красном, будто кровь поверженных врагов, плаще вошел в зал победителем, высоко и надменно подняв голову. Волны его магии окутали помещение, заставляя боязливо передергивать плечами пашей, беев и стражников. Он сразил Целедор, получил для Аграбы золото, землю, рабов, открыл новые торговые пути. Воплощение темного торжества, Джафар не скрывал довольной усмешки человека, которому принадлежал мир. Жасмин не сомневалась, что и сама под чадрой усмехалась точно так же, как он. Джафар остановился на несколько ступенек ниже султанши и картинным жестом бросил ей под ноги тюрбан Ульфада — символ полного поражения Целедора. Жасмин почти рассмеялась: Раджа после охоты приносил ей разных зверушек, а Джафар привез целый тюрбан. Стоило признать, что опасность ее привлекала. Жасмин презрительно наступила на тюрбан изящной туфелькой, внутренне сотрясаясь от восторга: этот всесильный, властный, могущественнейший маг — ее жених! И она произнесла единственно верные слова:
— Добро пожаловать домой, султан Джафар.
Стражники будто в один момент сошли с ума, единым порывом ударили кулаками в грудь с кличем:
— Мой султан!
Почерневшие глаза Джафара вспыхнули от удовольствия и гордыни. Он сделал еще шаг и оказался на одной ступени с Жасмин, смотря жадно, с вожделением, и ее сердце сбилось с ритма, подчиняясь его мрачному притяжению. Лишь чадра, казалось, удерживала их обоих от того, чтобы немедленно впиться в губы поцелуем, установить власть. Чью же?
— К никяху все готово, принцесса? — хрипло, на рваном выдохе спросил Джафар.
— Да.
— Тогда не стоит его откладывать, — он с видимым усилием сделал шаг в сторону и громко объявил. — Слушайте и не говорите, что не слышали. Завтра мы с Жасмин султан по воле Аллаха заключим никях в главной мечети нашей славной Аграбы.
И вновь, подобно грому, грянуло:
— Да здравствует султан Джафар! Да здравствует Жасмин султан!
* * *
Женщины, старые и молодые, рабыни и жены уважаемых пашей собрались в главном помещении гарема, чтобы проводить султаншу в новую жизнь(1). Сотни свечей дарили свет, и от благовоний становилось душно, кружилась голова, а нос чесался от тяжелого, приторного запаха. Жасмин сидела посередине комнаты, полупрозрачная вуаль окрашивала мир алым цветом. Бисер неприятно щекотал шею, но поправить одеяние не было возможности — руки, покрытые склизким слоем хны, сжимали монетки на счастье.
Гостьи водили хоровод вокруг невесты, распевая печальные песни. Жасмин следовало плакать(2), да только слезы, казалось, закончились еще месяц назад. "Для меня ведь ничего и не изменится, — рассуждала она. — Я не покидаю гарем, мои покои по-прежнему принадлежат мне. Власть останется, — Жасмин усмехнулась: они с Джафаром днем как раз составили окончательный вариант свадебного договора. — Даже удобнее будет разговаривать с тем, кто умеет логически мыслить. Все сложилось, как нельзя лучше", — и все же волнение предательски заставляло ладони потеть.
Султанша немного позавидовала Джафару: он мог спокойно заниматься государственными делами. Жасмин желала отвлечься, составлять сложные договоры, писать письма в Византию и Египет, лишь бы не думать о завтрашней ночи, первой ночи в роли замужней женщины, однако мысли, как по заколдованному кругу, возвращались к этой теме. Неизвестность добавляла тревоги. Султанша лишь смутно представляла, что происходит между мужчиной и женщиной в первую брачную ночь, знала только, что это ужасно больно. И боялась не столько боли, сколько потерять контроль над собой при Джафаре, показаться слабой, недостойной быть правительницей.
Некстати вспомнилась Арзу хатун, которая рискнула жизнью, чтобы выйти замуж по любви, а через две недели пришла в гарем избитая, запуганная, с потухшим взглядом и молила избавить ее от ставшего кошмарным брака. Вспомнились все несчастные женщины, которых видела Жасмин. Вспомнились разговоры о том, что после свадьбы мужчины превращаются в чудовищ.
Гостьи продолжали петь, а Жасмин все сильнее стискивала в руках золотые монетки.
Время быстрая река,
Никого не обойдёт.
Ждет невеста жениха,
Ждет как часа своего.
В белый цвет облачена,
Точно в саване стоит.
На покой обречена,
Свадьбы колокол звенит(3).
И все же она оставалась султаншей. Тень Валиде грозно нахмурилась в ее воображении и строго приказала: "Будь сильной, Жасмин! Не смей рыдать!" И султанша, стиснув зубы, улыбнулась. Что бы ни случилось, она останется собой.
Печальная часть вечера закончилась, настало время танцев и веселья. Ширин хатун, жена Селима паши, как самая счастливая в браке, расписывала руки и ступни Жасмин хной. Мягкая кисточка легко скользила по коже, вырисовывая кривые узоры. Рисовала Ширин хатун неважно, а султанша отчего-то вспомнила Мелек, приемную мать Баязеда. "Лучше бы обряд проводила она. Мелек за вечер улыбнулась больше раз, чем Ширин хатун за все время, что я ее знаю". Зеленоватая скользкая хна пахла травой и немного тиной, но не неприятно.
Затем пришел черед невесты окрашивать руки незамужних подруг, в роли которых выступали ее служанки. Они явно были уверены, что Жасмин первой позовет Далию; Сельви кривила губы, Гюль смотрела с надеждой и смирением одновременно, а Далия сделала движение вперед, готовая подойти к султанше. Что ж, вот только служанка забыла кое-что: незаменимых нет.
— Гюль, садись рядом, — с улыбкой предложила Жасмин, игнорируя потрясенный и обиженный взгляд Далии. — Что тебе нарисовать?
* * *
На следующий день, казалось, вся Аграба собралась на площади, чтобы в числе первых узнать о совершении никяха и коронации султана. Даже солнце на время выглянуло из-за туч, чтобы осветить город в первый день новой эпохи. Веселье началось с самого утра, уличные музыканты старались изо всех сил, люди пели, танцевали, смеялись и славили нового правителя.
В мечети не хватало воздуха. Для заключения брака достаточно двух свидетелей, но приглашены были все паши и важные беи, находившиеся в столице. Гул голосов смешивался со сладким, резким ароматом благовоний. Традиционные украшения удавкой впились в горло. Жасмин сидела за решетчатой перегородкой и ощущала себя запертой в клетке с хищниками. Пошевелишься — растерзают. На нее смотрели, оценивающе, зло, с сочувствием, с неприязнью. По толпе бегали шепотки: "Не место женщине здесь!" "Она же султанша, немудрено, что хочет сама присутствовать при никяхе". "Виданное ли дело, семнадцать лет девице, а она не замужем! Ясно ведь, переживает". "Да-да, характер у султанши, говорят, не сахар, вот и пришлось за простолюдина идти". "Как вы смеете распускать свои лживые языки? — возмущенный бас Батура паши заставил сплетников притихнуть. — Вы говорите о нашей госпоже!"
Жасмин старательно убеждала себя, что пустые слова ничего не значат, однако отметила нескольких особо рьяных противников ее нахождения здесь.
Но вот вошли имам(4) и Джафар, и толпа смолкла, склонив головы. Жених был без посоха, в белом кафтане, расшитом золотыми нитями, и Жасмин с неудовольствием отметила, что привычный образ подходил Джафару куда больше, чем благочестивый праздничный.
Имам начал долгую проповедь, в которой говорил о священном долге перед Аллахом, о семье, об обязанностях мужа и жены, а Жасмин с каждым вписалась ногтями все глубже в ладони. Быть покорной. Послушной. Скромной. Да этот старик вообще понимал, что говорил о султанше?
"Ничего, контракт на крови вся равно надежнее, чем все клятвы, данные здесь", — пыталась успокоить себя Жасмин.
— Отдаешь ли ты по воле всемогущего Аллаха, по завету избранного пророка и в присутствии свидетелей дочь султана Мурада, которого ты здесь представляешь, Жасмин султан в жены Джафару паше, визирю совета и регенту Аграбы за выкуп в один миллион акче, как было решено? — задал имам самый главный вопрос.
Сердце Жасмин предательски сжалось. Она ненавидела беспомощность, а от самой султанши в данный момент не зависело вообще ничего.
— Отдаю, — без колебаний ответил Хаким, представлявший сторону Жасмин.
— Отдаешь ли ты ее в жены? — повторил вопрос имам.
Даже если бы султанша закричала, ее скорее вывели, чем прервали церемонию. Колени мелко затряслись, паника вдруг схватила за горло. "Не хватало только впасть в истерику", — испуганно подумала Жасмин.
— Отдаю.
На плечи будто опустилось мягкое и теплое одеяло, отсекающее все тревоги. Джафар смотрел не на имама, не на Хакима, а на Жасмин, внимательно, цепко. Но как он понял? Лицо султанши скрыто, мысли и настроение — защищены аметистовым кольцом, а сцепленные руки... Жасмин замерла. Она просто спрятала ладони в рукава.
— Отдаешь ли ты ее в жены? — в третий, последний, раз спросил имам.
Она просто спрятала руки. А он увидел.
— Отдаю.
Увидел, потому что в день его торжества, в день полной и окончательной победы смотрел на Жасмин. Потому что знал ее, ее переживания и страхи. Потому что ему не было безразлично.
— Берешь ли ты по воле всемогущего Аллаха, по завету избранного пророка и в присутствии свидетелей дочь султана Мурада, Жасмин султан, в жены за выкуп в один миллион акче, как было решено? — имам обернулся к Джафару.
Жасмин прерывисто вздохнула. Легким движением отодвинула длинный край рукава, раскрыла окрашенные хной ладони.
— Да, беру, — не отрывая темного взгляда от султанши, ответил Джафар.
Люди зашептались: дозволено ли? Жасмин, наоборот, почувствовала небывалый прилив сил.
— Берешь ли ты ее в жены?
— Да, беру.
Глаза в глаза. Как много раз до этого. Привычно. Не страшно.
— Берешь ли ты ее в жены?
— Да, беру.
— В присутствии свидетелей я объявляю этот никях совершенным, — закончил церемонию имам.
Джафар на выходе взял Жасмин под руку. В этом не было ни малейшей необходимости — Жасмин вполне овладела собой — но подобный жест оказался до одури приятным.
— Ты решил поразить достопочтенных пашей еще больше? — тихо спросила султанша, прижимаясь ближе, чем положено.
— Не знал, что это соревнование, моя королева, — бархатный шепот пустил волну мурашек по телу, — я бы мог, к примеру, создать себе трон из змей, или призвать призраков, или увести вас на огненной колеснице.
— А что будешь делать с толпой с факелами? — рассмеялась Жасмин.
— Простой народ уже готов целовать нам ноги, а некоторых особо языкастых пашей и так давно следовало бы поменять. Вы согласны? — Джафар остановился напротив султанши. Он улыбался, но глаза были серьезны.
— Да, — без тени сомнений ответила Жасмин.
1) "Ночь хны" — последняя ночь невесты в родном доме, своеобразный "девичник"
2) слезы невесты в «ночь хны», по поверьям, принесут девушке удачу и счастье в браке.
3) "Он дракон"
4) титул, который носят наиболее выдающиеся богословы и религиозные авторитеты
Солнце холодно и рассеянно выглядывало из-за туч. Легкие, летящие ткани украшали колонны, придавая двору атмосферу таинственности, золотые украшения поблескивали символами процветания. Вокруг были расставлены столы с многочисленными яствами, играла музыка, льющаяся из теней за тканями и колоннами. Арфы, флейты, высокие и чистые женские голоса. Джафар с легкостью представил, как сосредоточенная принцесса выбирала декорации, как хмурилась, споря с Билги хатун. Он усмехнулся. Как изменчива судьба! Мог ли он еще год назад предположить, что все обернется именно так, что гордая, смертельно прекрасная Жасмин станет его женой? Скорее, нет, но все в итоге получилось даже лучше, чем мечтал Джафар, и теперь радость, удовлетворение переполняли его. С рациональной точки зрения брак с Жасмин — оптимальное решение. Джафару не пришлось тратить желание на то, чтобы получить султанский трон, репутация принцессы, ее союзники, умение общаться с послами помогут не допустить лишних волнений в народе и за рубежом, а острый язык и смелость не позволят зазнаться и уверовать в собственное всесилие — грех слишком многих правителей, неминуемо ведущий к поражению. Ноэм служил отличной иллюстрацией этому. Кроме того, Жасмин — умный собеседник и хороший соперник для партий в шахматы.
С рациональной точки зрения Джафар не должен был злиться, наблюдая за разговором Жасмин и византийского посла. Пускай тот с открытым ртом смотрит ей куда-то в район ключиц, главное, чтобы договоренности оставались в силе, а военная мощь Византии не обрушилась на Аграбу. Вот только Джафар совершенно не рационально хотел свернуть послу шею, чтобы он никогда больше не смел поднимать глаза на его жену. Совершенно не рационально поддержал ее сегодня, хотя Жасмин прекрасно справилась бы сама. Совершенно не рационально хотел услышать согласие на брак лично от нее, а не от ее представителя. Хотел бросить к ее ногам хоть тысячу корон, чтобы только увидеть горделивую улыбку и блеск торжества в карих глазах. "Кажется, я всё-таки отравлен, — обречённо понял Джафар, смотря, как лучи солнца путаются в обсидиановых волосах его принцессы-жены, как ее алое праздничное платье сверкает, словно адский огонь, угрожающий спалить до тла любого, посмевшего поднять глаза. — Моя!"
Гости либо танцевали, либо вкушали угощения. Либо злословили и пытались заключать союзы против нового султана на его же празднике. Джафар закатил глаза на очередное "выскочка", услышанное краем уха. Как его только не называли за долгую и насыщенную жизнь колдуна, так что подобные оскорбления уже давно не задевали. Список ненадежных пашей и беев рос, к неудовольствию Джафара, но он не спешил омрачать торжество кровопролитием. Пусть люди говорят, за каждое слово он спросит сполна. Потом. А пока он раздражал недоброжелателей довольной улыбкой, обсуждал какие-то неважные мелочи и выслушивал многочисленные льстивые пожелания здоровья, семейного благополучия, согласия, взаимопонимания и любви, а также непрошенные советы о жизни в браке, неприменимые в случае с Жасмин. О, конечно, она скорее отравит себя или его, чем позволит диктовать условия, а также непременно узнает обо всех неосторожно брошенных обидных словах от молчаливых стражников в синей тканевой броне, стоявших то тут, то там. За безопасность на свадьбе отвечали люди Хакима.
Однако доблестные охранники нет-нет, но смотрели не на невесту, а на хрупкую, полускрытую тенями колонн девушку с белыми волосами и неправильными чертами лица. Другие мужчины также бросали заинтересованные взгляды на нее, но та упорно сверлила глазами Джафара. Он так же упорно делал вид, что не замечает незваную гостью. Лишь когда Эмин паша с блаженным выражением на лице пролил кувшин чая себе на грудь и не заметил этого, рассматривая белокурую колдунью, Джафар понял, что нужно что-то решать.
— Элизабет, милая, ослабь чары, а то некоторые паши окончательно потеряют голову, — к счастью, ее обаяние и раньше не слишком действовало на него, а теперь Джафар чувствовал исключительно раздражение.
— Не моя вина, что мужчины не умеют думать головой, mon chéri(1), — отозвалась Элизабет, однако магия очарования послушно опала к ее ногам, будто лепестки роз. — Ты избегаешь меня?
— Как можно? — театрально возмутился Джафар, бросив быстрый взгляд на принцессу. Та была занята разговором с Батуром пашой.
— Бедняжка, — по-своему поняла его Элизабет и с притворной жалостью проворковала. — Интересно, долго ли ей осталось наслаждаться жизнью?
— Если с головы Жасмин султан упадет хоть один волос, вечность в огненной бездне покажется тебе сказкой, — Джафар говорил медленно, даже лениво, зная, что такой тон обычно пугает сильнее всего.
— О, mon chéri, я бы не посмела тронуть твой трофей, — Элизабет маняще улыбнулась и облизнула губы. — Брось, стоит ли нам ссориться из-за смертной?
Джафар смотрел на ее идеальную фигуру, на бледную, словно светившуюся кожу, на мягкие очертания груди и не понимал, как мог раньше поддаваться на пошлые и бесстыдные провокации и позволять тянуть из себя магию, которой не всегда хватало ему самому.
— Помнишь, — Джафар в притворной задумчивости скользнул пальцем по щеке Элизабет, — в Париже перед тем, как попытаться меня ограбить, ты сказала, что стала бы моей женой, будь я более сильным и знатным?
— Да, — шепнула Элизабет, подалась ближе, почти целуя. Пришлось ставить чары, отводящие внимание.
— Знаешь, в чем ирония? — невозмутимо продолжил Джафар. — Ни тогда, ни сейчас я не планировал связать с тобой свою жизнь. Не знаю, слышала ли ты, но, говорят, жаркое солнце вредно для кожи, особенно такой нежной, как у тебя.
Глаза Элизабет вспыхнули желтым. Она в ярости отступила на шаг назад.
— Вот как? Что ж, ты сделал свой выбор, Джафар. Не пожалей о нем. Приятного вечера, — у нее хватило достоинства уйти с прямой спиной и гордо поднятой головой.
Джафар прищурился ей в след. Элизабет не глупа, значит, мешать больше не будет. И от ее ухода Джафар испытал неподдельное облегчение.
— Bon voyage, Elizabeth. Soyez heureux(2), — искренне пожелал он, зная, что вейла услышит.
* * *
Служанки услужливо суетились вокруг, поправляя наряд для первой брачной ночи. Одна из них провела бумажкой по шее султанши, оставляя сладкий аромат духов. На голову Жасмин опустилась полупрозрачная вуаль, слегка отдающая белым, в тон белоснежному платью. Поутихшее было волнение вернулось вновь, хотелось трусливо сбежать, закричать или хотя бы обнять себя, прикусить щеку. Сказать, что у нее лунные крови?
Поток нерадостных мыслей прервала Билги хатун, внезапно зашедшая в покои султанши.
— Госпожа, прошу, уделите мне немного времени.
Просьба встревожила Жасмин. "Что случилось, раз Билги хатун беспокоит меня в такой момент?" Султанша приказала оставить их наедине, втайне надеясь, что происшествие позволит отдалить встречу с мужем.
Билги хатун села рядом на тахту и устремила проницательный взгляд на Жасмин. Та постаралась принять надменный и отстраненный вид.
— Вы поразительно спокойны, госпожа.
Султанша пожала плечами:
— У меня нет причин волноваться, — ещё бы убедить в этом саму себя!
— Ваша матушка, да упокоит Аллах ее душу, в день своего первого хальвета залила слезами весь дворец. Она то злилась и кидала вещи, то рыдала и все спрашивала, за что ей такая судьба? — Билги хатун склонила голову на бок, наблюдая за реакцией на свои слова.
— М-мама? Плакала? — потрясённо прошептала Жасмин.
— Вы же не думаете, что Будур султан была железной?
— Нет, конечно, — однако Жасмин не могла представить строгую, собранную, сдержанную Валиде в слезах. Будур султан ненавидела слабость в любом ее проявлении, а истерики считала мерзким, недостойным занятием.
— И я молюсь, госпожа, — продолжила Билги хатун, — чтобы ваши слова оказались правдой, а Джафар султан — хорошим правителем и мужем, который не обидит вас.
— Что он мне сделает? — "Я спокойна, я не боюсь," — повторяла себе Жасмин.
— Я рада, если вы не знаете, что может сделать обличенный властью мужчина с невинной девушкой, — султанша оставалась бесстрастной, но внутри все сжалось от подобного намека.
"Я могу сотворить здесь с вами все, что мне в голову придет, а затем подчистить память так, что вы и не вспомните ни о чем", — едким воспоминанием прошелестело в мыслях. К горлу подкатила тошнота.
— Я не беспомощна, — вслух возразила Жасмин, — и могу постоять за себя.
На удивление, Билги хатун эти слова не ободрили, а будто расстроили. Плечи хазнедар опустились, лоб нахмурился.
— Что ж, — холодно произнесла она, — Джафар султан давно добивался вашей благосклонности и, по-видимому, заслужил ваше расположение. Однако душа у него темная, и мне жаль, что он заразил этим проклятьем и вас.
— О чем ты говоришь, Билги хатун? — от изумления Жасмин даже забыла о своих переживаниях. — Какая тьма?
— Я старая и больная, но пока не слепая. Надеюсь, на ваших руках нет крови султана Мурада.
Вот в чем дело. Билги хатун считала ее отцеубийцей. Видеть осуждение на лице той, кто заменил мать, было невыносимо. Жасмин не выдержала и наклонилась к самому уху Билги хатун:
— Мой отец не покинул этот мир. Но ты понимаешь, что разговаривать об этом не стоит.
Билги хатун широко улыбнулась, настороженность ушла из ее глаз.
— Вы облегчили мою душу, госпожа. Спасибо. И простите, что сомневалась в вас, — хазнедар поцеловала руку султанши, а затем сжала ее в своей. — Вы очень сильная. Ваша матушка гордилась бы вами.
— Моя матушка давно выдала бы меня замуж, — горько отозвалась Жасмин, размышлявшая об этом несколько дней. — Она ведь уже искала мне жениха перед смертью.
— Дела давно минувших дней. Уверена, Будур султан одобрила бы ваш выбор. Да благословит Аллах ваш брак и сохранит единство до скончания веков. Не смею вас больше задерживать, госпожа. Бегите навстречу своему счастью, — Билги хатун улыбнулась напоследок, собираясь уходить.
Жасмин обняла ее, вдыхая знакомый запах: пот, выступивший от жары, смешивался с цветочными благовониями. Никуда уходить не хотелось. Билги хатун была островком спокойствия, в котором Жасмин так отчаянно нуждалась. Тысячи вопросов и сомнений вертелись в голове, но султанша молчала. Билги хатун, не знавшая мужчины, могла лишь повторить заученные слова о смирении, но никак не помочь советом. Жасмин отстранилась, преодолев минутную слабость. Пусть впереди ждет неизвестность, султанша мужественно ее переживет, ведь она госпожа по крови.
— Идем, Билги хатун, — кивнула Жасмин и первая поднялась на ноги. Расправила плечи и вздернула подбородок. Никто не увидит ее страх.
* * *
Жасмин нечасто бывала в спальне отца, однако изменения оказались столь разительны, что сразу бросились в глаза. Новый султан не терял времени даром и обустроил покои по своему вкусу. Исчезла вычурная помпезность, столики с позолотой, деревянные игрушки, подушки на полу, вместо этого у стены появился массивный дубовый стол, принесенный из кабинета Джафара, под ногами лежал мягкий алый ковер с золотыми узорами, посередине комнаты стояла большая кровать, на которую Жасмин избегала смотреть, будто это как-то поможет не допустить предстоящего. Она разглядывала бордовые стены с развешенными на них картами. "А ведь неплохая идея — иметь перед глазами план Аграбы, — отметила султанша. — Можно еще актуальные законы повесить. Угу, и окончательно превратить спальню в кабинет", — не столь радостно добавила она, зябко поджимая пальцы на босых ногах: по полу тянуло сквозняком, и ковер не спасал от холода. "Сама согласилась, никто силком не тащил, — твердила себе Жасмин. — Ничего страшного не произойдет, нужно просто потерпеть одну ночь. Да что со мной, трясусь, как последняя рабыня?" — в конце концов разозлилась она, возвращая равнодушный вид.
Ожидание мучило и без того взволнованную султаншу. В каждом шорохе занавески ей чудились шаги, Жасмин поминутно прикасалась к укороченному кинжалу, закрепленному на бедре — она не могла остаться безоружной.
Когда Джафар появился в двери, султанша даже облегченно выдохнула. Лучше боль, чем томительная неизвестность и одиночество. Джафар не спешил, разглядывал ее пристально, словно куклу, трофей. Жасмин вспыхнула от негодования: она не собиралась оставаться безмолвной игрушкой, проданной мужчине, поэтому с вызовом посмотрела в глаза новому султану и самым елейным голосом произнесла:
— Добрый вечер, муж мой, — подобное обращение далось с трудом. Непривычно.
Медленно, слишком медленно Джафар подошел ближе и, не касаясь султанши, аккуратно снял вуаль — ткань бесшумно скользнула на пол.
— Доброй ночи, Жасмин султан, — ни в голосе, ни во взгляде Джафара не было превосходства, будто сегодняшний день ничего не изменил.
Подобное поведение придало султанше сил.
— Позвольте угостить вас, — Джафар взмахнул рукой, и у стены возник столик с разнообразными яствами: фруктами, медом, лукумом, пахлавой, молоком.
— Спасибо, я не голодна, — немного растерянно отозвалась Жасмин, но все же присела на подушки. Ситуация казалась абсурдной: раньше султанша была почти уверена, что Джафар не станет откладывать подтверждение брака. — Может, еще предложишь помолиться(3)?
Джафар поморщился, сел рядом.
— Я не вижу в этом смысла, но если хотите...
Жасмин покачала головой. "Чего ты добиваешься?" — вертелось на языке. Тяжелый взгляд Джафара нервировал, однако султанша не решалась вступать с ним в противостояние. Понять бы, как он к ней относится. Чтобы как-то скрыть тревожность, Жасмин принялась вертеть в руках персик. Кусок в горло не лез.
— Что вас беспокоит? — вдруг спросил Джафар.
Жасмин нахмурилась. Она убедила в своем спокойствии проницательную Билги хатун, значит, и сейчас не покажет недостойных переживаний.
— Все в порядке, — ровно ответила султанша. — Что может меня беспокоить?
Джафар закатил глаза.
— Мне можете не лгать, принцесса. У вас расширены зрачки, и вы еле сидите на месте, — он забрал несчастный персик из рук Жасмин. — Я вам не враг. И не собираюсь вас ни к чему принуждать.
— Здесь темно, вот зрачки и расширены, — не желала сдаваться султанша. Только жалости ей не хватало!
— Как скажете, — внезапно покорно согласился Джафар, взял из вазы с фруктами гранат и разрезал его, протянув Жасмин половину. Вторую часть он оставил себе.
— Не слишком ли ты увлекся символизмом, друг мой? — немного нервно улыбнулась Жасмин, извлекая три зернышка. На языке разлился насыщенный терпкий кислый сок, султанша скривилась и поспешила заесть сладким лукумом. — На Персефону я не слишком похожа, да и царство не твое, а мое.
— Ни одна богиня не сравнится с моей королевой, — приподнял уголки губ Джафар. — Но вы правы, вы не Персефона, а, скорее, Геката — луноликая покровительница тьмы, тайных знаний, диких зверей и ядовитых растений. Истинная владычица теней, к которой всегда прислушивался Аид.
Жасмин польщенно усмехнулась. Слова Джафара медом лились на покалеченную гордость.
— У меня есть для вас подарок, госпожа, — Джафар вынул из кафтана небольшую коробочку. — Я поклялся не читать ваши мысли, но другие маги могут оказаться не столь порядочными, а кольцо с аметистом подходит не ко всем вашим нарядам, — он сделал паузу, видимо, чтобы Жасмин оценила его предусмотрительность. — Поэтому вот, — Джафар открыл коробочку, и султанша увидела потрясающей красоты браслет: золотая змейка толщиной где-то с палец, как живая, свернулась в три оборота. По хребту у нее тянулись маленькие аметисты, глазки тоже были из аметистов, но потемнее, а роль чешуи исполняли искусно вырезанные руны.
— Вы можете носить ее на плече или даже на ноге, под платьем будет совсем не заметно, — продолжил Джафар. — Кроме защиты от ментальной магии, змея поможет отразить слабое магическое и физическое воздействие. Скажем, если в вас бросят что-нибудь некрупное. Однако не рекомендую выходить под град стрел, такого щит не выдержит.
— Это же великолепно! — Жасмин не скрывала восхищения, любуясь тонкой работой.
— Я рад, что эта безделушка пришлась вам по вкусу, — притворно скромно опустил глаза Джафар. — Кроме вас, никто, в том числе я, не сможет к ней прикоснуться. Ещё на ней следящие чары, которые помогут определить ваше местоположение. Не для того, чтобы шпионить за вами. Но если что-нибудь случится, я смогу вас найти.
Жасмин поморщилась. "Не собирается он следить, а как же, — с другой стороны, она и не собиралась куда-то втайне ездить, а если и придется, браслет всегда можно оставить в Аграбе. — К тому же Джафар мог и промолчать, а я в жизни бы не догадалась, что он точно знает, где я".
Браслет скользнул на руку так естественно, словно всегда там был. Жасмин погладила теплую металлическую чешую. Даже без магии подобное украшение стоило недешево, а учитывая количество заклинаний, наверное, по стоимости превосходило месячный бюджет всего гарема.
— Спасибо, — искренне улыбнулась Жасмин и с большей охотой принялась за лукум. — И все же ты манипулятор.
Джафар лишь слегка развел руками и мимолетно усмехнулся, словно признавая свою вину.
— Однако я не лгу вам.
— Чего ты добиваешься? — прищурилась султанша.
— О принцесса, если помните, вы уже задавали этот вопрос, когда я предложил научить вас обращаться с кинжалами. И мой ответ остается неизменным: ваше расположение.
Жасмин повела плечом. Тогда она поверила Джафару — и куда это их привело?
— Вы жалеете? — словно прочитав ее мысли, спросил он.
— Не знаю, — откровенно ответила Жасмин. — Думаю, нет. Мне было бы сложнее сдерживать отца, если бы не ты. С другой стороны, мы оба слишком любим власть, чтобы спокойно ей делиться.
Джафар блеснул глазами и подсел ближе.
— У власти есть множество обличий. А в большой империи найдутся дела для нас обоих. Поверите ли, но мне жаль, что вы официально не входите в Совет. Впрочем, я подумаю, как это исправить.
Жасмин неверяще всмотрелась в его лицо. Присутствовать на заседаниях Совета Дивана, иметь право голоса, а не просто плести закулисные интриги — Будур султан о таком и мечтать не смела.
— Ты сейчас серьезно?
Джафар бархатисто рассмеялся.
— Узнаю Жасмин султан. Стоит упомянуть политику, и волнения как ни бывало. Нет, я не шутил, — ответил он на разгневанный взгляд. — И я, действительно, хочу дать вам возможность проявить себя в полной мере. Но ваша реакция забавна.
— Наглец, — уязвленно бросила Жасмин. Странно ли, она правда чувствовала себя намного лучше.
— Не гневайтесь, принцесса, — примирительно шепнул Джафар, его рука потянулась к подбородку Жасмин.
Быстрее, чем она осознала, что делает, султанша отшатнулась. И тут же испугалась своего порыва: кто знает, как долго Джафар останется благодушным? Да, Жасмин убедилась, что он мог сдерживаться, однако не могла отделаться от мысли о том, что она слабее, что зависит от другого человека, от его настроения и намерений.
Что-то страшное промелькнуло в лице Джафара. Он прикрыл глаза, словно пытался успокоиться, а затем отвернулся.
— Простите. Я не собираюсь нарушать свое слово, — его голос звучал безэмоционально, но Жасмин понимала, что, пусть невольно, задела Джафара.
Она в замешательстве сжала подол платья.
— Все в порядке, Джафар, — неуверенно произнесла она. — Это случайность.
— Случайность? — обернувшись, горько спросил он. — Да с таким видом города берут, а не встречают мужа. Впрочем, не мне винить вас, — он со стуком бросил недоеденный гранат на поднос и поднялся на ноги. — Время позднее, а завтра второй день торжества. Нам обоим следует отдохнуть.
Жасмин вздрогнула от резкого движения. Захотелось плакать. Она не была уверена в том, чего хочет прямо сейчас, но оборванный разговор оставлял слишком тягостное впечатление, чтобы Жасмин могла смириться. Как часто бывало у султанши, страх и ощущение беспомощности породили злость.
Одним плавным движением Жасмин встала, запрокинув голову, чтобы видеть лицо — привыкнуть бы к этому слову — мужа.
— Что это значит, Джафар? — подняла бровь она, скрывшись за язвительным тоном, как за щитом. — Неужели сегодняшний день настолько тебя утомил?
— Боюсь, госпожа, он слишком утомил вас, — почти спокойно ответил он. Жасмин бы поверила, если бы он не рванул ворот кафтана так, что пуговицы рассыпались по ковру.
— Тогда не понимаю, в чем дело?
— Не понимаете? — голос Джафара упал до угрожающего шипения. Жасмин отступила на шаг, проклиная свой длинный язык. — Я пытаюсь не навредить вам, хоть раз в жизни поступить правильно, а вы пока не помогаете. Я понимаю, что вы не желаете близости сейчас, но хотя бы признайте свой страх и прекратите меня провоцировать.
— Откуда тебе знать, чего я желаю, а чего нет? — и все же упрямство оказалось сильнее здравого смысла.
Вместо ответа Джафар стер последнее расстояние между ними, встав вплотную. Жасмин могла рассмотреть каждую морщинку на его лице.
— Вы дрожите, — заметил он.
— Холодно, — в горле неожиданно пересохло, отчего слова получились хриплыми.
— Переступите сейчас через себя — будете жалеть всю оставшуюся жизнь, — и сказано так, будто он — умудренный опытом учитель, а она — неразумное, упрямое дитя!
Жасмин устала от его глупых возражений. Ей просто хотелось заставить его потерять дар речи.
Резким движением она обхватила Джафара за шею, дернула на себя и коснулась его твердых и горячих губ своими. Что делать дальше, она не знала. Стук собственного сердца казался оглушающим. "Что я творю? Так нельзя! Позор". Жасмин хотела отстраниться, однако в этот момент Джафар обвил ее талию одной рукой, а вторую положил на затылок, сжав волосы, не позволяя шевельнуться. Все сомнения растворились в настойчивом прикосновении языка, в диком, оплавляющем удовольствии, что прокатилось по всему телу Жасмин и тяжестью осело в животе. Колени подкосились, и девушка осталась на ногах лишь благодаря стальным объятиям. Джафар целовал ее страстно, напористо, без капли нежности, словно желал установить свою власть. Оторопевшая в первые секунды, Жасмин раскрыла губы, позволив ему контролировать ситуацию, но потом вдруг поняла, что делать. Сама прижалась ближе, слегка прикусила нижнюю губу Джафара, вызвав его приглушенное шипение. Сама коснулась языком кончика его языка. Сама не сдержала тихого стона, когда опьяняющее ощущение собственного всемогущества смешалось с острым наслаждением. От страсти воздух вокруг раскалился до предела, грудью Жасмин чувствовала не только свое, но и его бешенное сердцебиение.
Спустя вечность Джафар прервал поцелуй, затуманенным взором прошелся по лицу Жасмин, скользнул ниже, к груди, и вернулся к глазам.
— Это было великолепно, — бархатистый шепот пустил по телу волну мурашек, отозвался в недрах души, словно заклинание.
Жасмин больше не боялась.
Когда все закончилось(4), она удивилась: "И это все? Хотя чего я ожидала?" Жасмин казалось, ее просто использовали. От разочарования защипало глаза. Хотелось уткнуться лбом в колени, но она всего лишь свела ноги вместе, мысленно уговаривая себя не плакать.
— Жасмин? — Джафар легко, словно куклу, приподнял ее и, опершись спиной на изголовье, усадил себе на колени, закутав в одеяло и магию. Сил сопротивляться не было. — Вот поэтому я не хотел спешить, — вздохнул он, поцеловал ее в щеку.
Он обнимал бережно и крепко, поглаживал по спине, и Жасмин устало положила голову ему на плечо.
— Я в порядке, — в который раз за этот долгий день сказала она.
— Может, хватит? Мне не нужно читать мысли, чтобы понять, что ты не в порядке, — упрекнул ее Джафар. — Мы на одной стороне, я хочу помочь. Но не смогу, если ты не будешь со мной откровенна.
"Не слишком ли многого ты хочешь?" — возмутилась Жасмин. Настолько личные, неясные до конца ей самой переживания она не готова была делить ни с кем, особенно, с Джафаром, который не так давно ее предал. Жасмин смирилась с тем, что ему принадлежит ее тело, но отдавать душу в придачу не спешила.
— Я просто подумала, что не стоит спешить с детьми, — да, этот вопрос ее тоже волновал, но, на удивление, не так сильно.
Джафар издал короткий смешок.
— Стоило подумать об этом раньше. Не беспокойся, я тоже считаю, что торопиться некуда. В ближайшее время у нас полно других забот. Я принял меры, — он коснулся губами ее лба. — Что-то еще?
— Нет, — спокойно ответила Жасмин.
Она слишком вымоталась за последнее время. Ей необходим отдых и время на размышления. Позже она непременно разложит все мысли и чувства по полочкам, а пока она несмело вытащила руку из одеяла и провела по груди Джафара. Не дразня, а просто изучая. Он хмыкнул, лег поудобнее и прикрыл глаза.
— Спокойной ночи, моя королева. И учтите, захотите меня зарезать — ничего не получится. Я поставил защиту.
— Ладно, придумаю что-нибудь другое, — беспечно отозвалась Жасмин. — Спокойной ночи, муж мой.
Привычный, знакомый мир султанши окончательно развалился на части этой ночью. В объятьях Джафара было тепло и не страшно, а еще — уютно. Пахло горькой травой и старыми книгами. За окном громыхал гром и, кажется, шел дождь. Слезы отступили, так и не пролившись.
Скоро над Аграбой взойдет солнце новой эпохи. Эпохи завоеваний и великих совершений, боли и крови. Султан Джафар и Жасмин султан навсегда впишут свои имена в историю, и много лет спустя не утихнут споры о том, кто они: отважные герои или жестокие тираны?
Жасмин не могла этого знать. Она быстро забылась глубоким сном в руках мужа, уверенная лишь в том, что найдет в себе силы определить свою судьбу. Она — Жасмин. И она будет сильной.
1) мой друг(франц.)
2) Легкой дороги, Элизабет. Будь счастлива (франц.)
3) в исламе муж и жена перед первой брачной ночью должны прочитать две молитвы
4) В связи с правилами фанфикса сцена сокращена. Полную версию главы можно прочитать на фикбуке
Тридцать лет спустя.
Солнце только начинало ежедневный, утомительный путь, лениво посверкивая золотой короной теплых лучей, и с любопытством заглядывая в покои султанши Аграбы. За тридцать лет многое изменилось до неузнаваемости. Приемная комната, укутанная раньше алым, расцвела нежными оттенками голубого и сиреневого. За тахтой с высокой спинкой сидела забытая кукла, а на небольшом столике в беспорядке лежали обрывки пергамента, заляпанные чернилами — первые попытки научиться писать.
Несмотря на ранний час, хозяйка покоев не спала. Жасмин прошлась мимо рабынь, придирчиво их осматривая. Шесть девушек стояли в ряд. Все воспитаны, красивы, умны. Скорее всего, преданы, но это уже покажет время.
— Вам выпала великая честь выступать на празднике перед шехзаде Османом, да подарит ему Аллах долгие годы, — с расстановкой произнесла Жасмин. — Каждая из вас достойна предстать перед глазами нашего шехзаде, у каждой есть шанс пройти по золотому пути и стать фавориткой. Однако не советую считать, будто вы лучше других. Чем выше задерете голову, тем больнее будет падать. Не забрасывайте учебу, работайте прилежно, и, может быть, вам улыбнется удача. Фаворитки получат солидную прибавку к жалованию, отдельные покои и собственных служанок, но за малейший проступок лишатся головы. Помните: я наблюдаю за вами.
Отправив наложниц готовиться к вечеру, Жасмин повернулась к хазнедар, Гюль хатун.
— К празднику все готово?
— Да, госпожа. Украшения везде развешаны. Стражники бдят, все блюда проверяются на яды, повара готовят, не покладая рук. Девушки знают, что делать. Иншаллах, церемония пройдет идеально.
— Аминь, Гюль хатун, — кивнула Жасмин, немного успокоенная. — А моя особая просьба?
— Хаким паша обещал все сделать точно так, как вы велели, — поклонилась Гюль. — Подать вам платье?
— Позже, — мысли Жасмин были далеки от одежды. — Хочу навестить сына. Ты иди, занимайся делами, я позову служанок.
Но Жасмин не успела покинуть покои, как двери распахнулись и вошла Гёльге, хоть и посредственная, как волшебница, но тучная и физически сильная. Не удивительно, что двух десятилетних детей она тащила за собой без труда.
— Вот, госпожа, полюбуйтесь! — она толкнула детей вперёд. — Я лично видела, как шехзаде Салах и Мериям султан дрались.
Под глазом Мерием султан красовался лиловый синяк. Шехзаде Салах прижимал платок к кровоточащему носу. Никто из детей не выражал признаков раскаяния.
— Оставь нас, Гёльге, — приказала Жасмин и гневно обратилась к детям. — Как это понимать? У вашего брата сегодня большой праздник, что вы себе позволяете? Извольте немедленно объяснить, что произошло.
— Я упала, — немедленно выпалила Мерием.
— Я на ветку налетел во время тренировки, — буркнул Салах. Кровь перепачкала ему весь подбородок и капала на пол.
— Потому что лук держать в руках не умеешь, — ехидно усмехнулась Мерием.
— Замолчи! — тут же взвился Салах.
— Хватит, — оборвала перепалку Жасмин. — Гёльге хатун сказала, что видела вашу драку. Она лжет?
— Гёльге хатун немного ошиблась, — деликатно начал Салах, но у Жасмин не было желания вступать в долгие разговоры.
— Может, мне стоит позвать вашего отца? Пусть посмотрит воспоминания. Ведь дело серьезное. Если Гёльге оклеветала вас, она должна понести наказание, а если вы сами виноваты, — Жасмин замолчала, давая фантазии детей закончить фразу.
— Салах тренировался с луком, а я подошла сзади. Он меня не видел и случайно ударил локтем. Я разозлилась и дала ему кулаком в нос, — бесцветно рассказала Мерием. Жасмин видела по глазам — ложь.
— Салах, ты ничего не хочешь добавить? — прищурилась старшая султанша.
Салах бросил неуверенный взгляд на сестру, но все же сказал:
— Нет, Валиде, ничего.
— Что ж, в таком случае, — Жасмин прошлась до шкафа, достала лекарства и протянула их детям, — Мерием придется сегодня остаться в покоях. А Салах, раз уж ни в чем не виноват, пойдет играть с Годриком, — она отвернулась, наблюдая за детьми через зеркало. — И извинись перед братом, Мерием.
— Извини, — Мерием с явным трудом сдерживала слезы; склянка с лекарством дрожала в ее руках.
Салах, уже залечивший нос, грубо выдернул склянку у сестры — Жасмин напряглась, готовая вмешаться, — зачерпнул густую мазь от синяков и бережно прикоснулся к ее фингалу. Оглянулся на мать, но Жасмин подчёркнуто безразлично перебирала украшения.
— Ладно, я тоже виноват! — не выдержал Салах. — Ты ведь и так поняла!
— Конечно, — кивнула Жасмин.
— Но если бы я не признался, ты бы заперла Мерием, а мне позволила бы веселиться?
— Да.
— Но отношение ко мне бы изменилось. Не только твое, но и Мерием.
— Верно, — Жасмин посмотрела в глаза Салаху. — Однако я бы хотела, чтобы ты признался не из страха, а из любви к сестре.
— А теперь что? Мы вдвоем будем сидеть в покоях?
— Будь это любой другой день, вы бы до вечера занимались, скажем, латынью, — на лицах детей отразился абсолютно одинаковый ужас, — но сегодня праздник, поэтому отдыхайте пока. Однако не думайте, что вам удастся избежать наказания.
Салах хлопнул себя ладонью по лбу:
— Точно, сегодня же праздник! И мы оба должны там быть, иначе возникнут вопросы. Как я сам не догадался!
— Научишься, — чуть улыбнулась Жасмин. — Приведите себя в порядок. Ещё один проступок — и я запру вас в покоях, чтобы не позорить нашу семью. И Салах...
— Извини, Мерием, я был не прав, — понятливо произнес он.
Вместо ответа Мерием неловко прислонилась лбом к его плечу.
Жасмин вздохнула про себя. Салах и Мерием, двойняшки, хоть были невероятно похожи лицами, по характеру являлись почти полными противоположностями. Хуже того — решительная, бойкая, упрямая Мерием питала страсть к боевым искусствам; упражнения с мечом, луком, боевая магия давались ей легко и непринужденно, а долгая, кропотливая работа быстро утомляла и раздражала. Более рассудительный и хитрый Салах же, наоборот, плохо ладил с тяжелым оружием, отдавая предпочтение ножам и ядам, зато точные науки занимали его всерьез и надолго. Кроме латыни — хоть в чем-то дети проявляли поразительное единодушие. Салах мог часами сидеть над задачами по экономике или стоять над котлом с каким-то мудреным зельем (по словам Джафара, очень сложным для ребенка); для Мерием подобное стало бы мучением. Салах злился, что Мерием превосходит его в "мальчишеских" занятиях; Мерием раздражалась от того, что Салаху позволено больше, чем ей, потому что он шехзаде, и этот конфликт не первый год не давал Жасмин покоя.
— Идите уже, — мрачно махнула рукой она, прерывая поток тягостных размышлений. — Мне нужно зайти к Осману.
Покои шехзаде Османа, как и других детей султана, располагались на третьем этаже, рядом с комнатами Жасмин, и лишь немногим уступали им по размеру. Осман, уже переодетый к церемонии, сидел на тахте рядом с Сечиль, тринадцатилетней сестрой, и, улыбаясь, о чем-то говорил.
— Мама, — Сечиль первая подошла к Жасмин и обняла ее. — Рада видеть вас в столь чудесный день. Нам уже пора идти?
Сечиль единственная из детей Жасмин унаследовала голубые глаза от дедушки. В сочетании с темными ресницами и светлой, мягкой улыбкой, частой гостьей на нежном лице, эти глаза разили прямо в сердце, не ведая промаха. Впрочем, Сечиль была слишком юна и наивна, чтобы использовать свое природное обаяние.
— Нет, мое сокровище, время ещё есть. Я хотела немного поговорить с Османом перед церемонией.
— Тогда я, пожалуй, выберу другие украшения, — поняла намек Сечиль. — Увидимся позже, Осман. Удачи тебе сегодня, — она мимолётно поцеловала брата в щеку и вышла из комнаты.
— Сынок мой, мой первенец, мой львёнок, — Жасмин положила руки на плечи Османа и с гордостью осмотрела его. Старший сын внешностью пошел в отца: узкое лицо, тонкие губы, такие же глаза, та же мимика, и лишь прямой нос достался от матери. — Кажется, только вчера я впервые взяла тебя на руки, а вот уже пятнадцать лет прошло.
— Началось, — страдальчески закатил глаза Осман, но вырваться не пытался.
— Я не буду произносить долгих речей, не бойся, — усмехнулась Жасмин, прикасаясь к его щеке. Для этого пришлось тянуться: сын перерос ее почти на голову. — Хочу, чтобы ты знал: я тобой горжусь. И я тебя люблю. Сильно-сильно.
— И я тебя люблю, мам, — Осман стиснул ее в крепких объятиях. Жасмин погладила его по жёстким волосам, сдерживая слезы. Такой взрослый! Такой ребенок!
— Как ты себя чувствуешь? — Жасмин внимательно вгляделась в лицо сына.
— Я в порядке, — ответил Осман, но непривычная хмурая складка на переносице выдала его беспокойство.
— Да говори уже, вижу, хочешь.
Осман отвернулся, прошелся туда-сюда — копия отца! — и с обидой произнес:
— Всё-таки не стоило убивать Эльзаса агу! Он до конца был верен вам.
— Постой, я думала, ты сам его казнил, когда понял, что он служит мне, — нахмурилась Жасмин.
— Зачем? Я лучше этому передам неверные сведения, чем буду вычислять нового шпиона. Значит, не ты?
Жасмин покачала головой. Они сказали одновременно:
— Джафар.
— Папа.
Жасмин рассмеялась:
— Вот видишь, надо всегда все обсуждать, а не копить беспочвенные обиды. Не хватало из-за такой мелочи ссориться.
— Речь о жизни человека, мама, — поджал губы Осман. — Это не мелочь. Но ты права, стоило с тобой обговорить. Твой же слуга.
— Дитя, — хмыкнула Жасмин. — Пора избавляться от наивности. Стоит быть осторожнее.
— Мама, ну хватит, — Осман опять закатил глаза.
— А что ты сделаешь?
— А вот что! — Осман нагло подхватил Жасмин за талию и закружил. Султанша только засмеялась, не пытаясь вырваться, а затем подгадала момент и вывернулась из захвата, поставила подножку и через секунду уже прижимала кинжал к горлу сына.
— О чем я и говорю. Внимательнее, Осман! — она легонько стукнула его согнутым пальцем по переносице.
— Ты же моя мать, — возразил он. — Не хотел тебя ранить.
— Неважно, кто я, ты не должен позволить себя ранить. Никому. Даже мне! Даже Сечиль! Даже Мерием и Эдже! Ты будущее этой империи, ты должен заботиться о себе. Понял?
— Конечно, мама, — кивнул Осман, наверняка пропустив наставление мимо ушей.
Жасмин покачала головой, но ничего доказывать не стала. Зачем портить настроение сыну в столь ответственный момент?
— Будь внимательным, мой львенок, — она напоследок погладила его по щеке.
— Обязательно, Валиде, не беспокойтесь, — Осман церемонно поцеловал руку Жасмин.
* * *
По возвращении к себе Жасмин застала странную картину: Джафар спиной ко входу сидел на тахте в ее спальне и, ругаясь вполголоса, пытался распутать жемчужное ожерелье, намотанное на руки Эдже.
— Мама! — Эдже первая заметила Жасмин и, довольная, поскакала ей навстречу.
Эдже, поздняя и нечаянная радость, младшая дочь султанской семьи. Жасмин не могла не улыбаться, глядя, как сияет взгляд дочери, но улыбка несла оттенок тревоги: и лицом, и манерами Эдже до боли напоминала покойную Будур. Кроме того, во время последней беременности Жасмин слишком хотела сына — все же два наследника недостаточно для огромной империи.
— Кто позволил тебе копаться в моих вещах? — строго спросила Жасмин, недовольно разглядывая запутанное ожерелье. — Почему тебя вообще оставили одну?
— Я приказала, — Эдже невинно захлопала глазами. — Я же госпожа, служанки должны выполнять все мои приказы.
— Только если они не противоречат моим, — возразила Жасмин, через плечо дочери встретившись глазами с мужем.
— Эдже безо всяких заклинаний может подавить волю тех, кто слаб духом, — гордо объяснил Джафар, но тут же добавил. — Однако ты поступила плохо, принцесса. Нельзя брать чужое без разрешения.
— Я поняла, — закатила глаза Эдже, знавшая, что отец ее нипочем не накажет, но тут же спохватилась и приняла вид ангелочка, вспомнив о матери. — Мне просто так понравился этот жемчуг, он такой красивый! Ты же не злишься, мамочка?
Жасмин тем временем удалось снять ожерелье с рук дочери.
— Злюсь, — сдержанно ответила старшая султанша. — Хорошо, что ты взяла простую шкатулку, а если бы на ней было проклятье для защиты от воров? Ты могла остаться без руки!
— Папа сказал то же самое, — насупилась Эдже.
— Папа прав. Сейчас ты пойдешь, расколдуешь служанок и ни на шаг не отойдешь от них, пока я не заберу тебя на церемонию. Понятно?
— Да, Валиде, — покорно поклонилась Эдже и вышла.
Жасмин изнеможенно опустилась на пуфик перед зеркалом, убрала ожерелье на место.
— Нужно либо найти служанок с достаточно сильной волей, либо обеспечить тех, кто есть, защитой от магии. Гёльге не справится с третьей подопечной. Она и с двумя не очень хорошо справляется.
— Хорошо, займусь этим завтра же. Ты сильно устала? — участливо спросил Джафар. Его руки прикоснулись к ее плечам, массируя.
— Нет. Однако у меня создается ощущение, что наши дети сегодня намеренно меня выводят из себя. Не скажу, что это радует. Как ты сам? — Жасмин погладила его узкую кисть. — Что случилось?
— Возможно, я соскучился, — чуть улыбнулся Джафар. — Это тебя удивляет?
— Немного не верится, — Жасмин подняла бровь. Да, последние несколько недель они виделись редко, но не настолько, чтобы Джафар решил зайти просто так.
Он положил ей руку на шею. Тепло пальцев смешалось с холодом золотой печати султана.
— Скажи мне, что за план с отравлением Окана паши?
Жасмин вспыхнула от гнева, но внешне осталась спокойной. "Эти болтливые предатели быстро не умрут!" Впрочем, она бы даже слегка разочаровалась, если бы Джафар не узнал о ее плане.
— О чем ты говоришь, муж мой? Кто собирается отравить достопочтенного Окана пашу?
— Согласно моим данным, ты, моя королева. Или я ошибаюсь? Стоит поймать и казнить тех, кто собирается пронести яд на праздник?
— Кто рассказал тебе о столь подлом заговоре? И почему ты меня обвиняешь? — она медленно переложила кольца из одной шкатулки в другую.
— Просто кое-кто очень громко думал, — хмыкнул Джафар, как всегда не раскрывая осведомителей. — Твоего имени в его пустых мыслях не было, но тот, кто решился на столь дерзкую операцию, явно хорошо знал расположение стражников. Причем такое расположение, какого еще официально ни в каких приказах не было. Начальник дворцовой охраны и шага не сделает без твоего приказа. Никто, кроме тебя, не мог знать, как в последний момент изменят посты охраны.
— Возможно, Окан паша заслуживает того, чтобы быть убитым.
— Пояснишь?
— Во-первых, он собирался убить тебя и Османа прямо на церемонии. Доказательств у меня более чем достаточно. Его отряды нейтрализованы, а он понесет наказание, как заказчик.
— А допрос? — нахмурился Джафар. — Вдруг он действовал не один? Ты еще Эдже ругаешь за неосмотрительность!
— Во-вторых, — спокойно продолжила Жасмин, — хочу проверить систему безопасности. Яд новый, двухкомпонентный, долго действующий. Среагируют ли на него артефакты? Поймут ли охранники, что делать? Если поймают исполнителей — хорошо. Окана ты в любом случае успеешь допросить.
— Почему ты мне ничего не рассказала?
— Ты был занят, — дернула плечом султанша. — Не хотела отвлекать.
— Жасмин, чем я тебя обидел?
— Ничем, что ты. Всего лишь планирование похода, какая мелочь! Зачем мне вообще об этом знать, я же занимаюсь тем, что разнимаю детей и успокаиваю наложниц, — сквозь язвительный тон явно проскользнуло недовольство: непорядок. Не стоило показывать, насколько это ее тревожит.
— Я не планирую поход, тот разговор — только предположение. И я знал, что тебе не понравится идея с завоеванием оставшихся у Византии земель, ты же всегда твердишь, что нужно навести порядок на уже покоренных территориях и укрепить их, — успокаивающе произнес Джафар. Он хотел прикоснуться к ее волосам, но Жасмин не позволила.
— Прическа уже готова. И мне нужно переодеться, чтобы успеть на церемонию, — она величественно поднялась на ноги, однако Джафар обнял ее со спины, не давая шевельнуться. — Да, мне не нравится, что ты так жаждешь добить Византию, хотя на наши восточные границы покушаются японцы, и не помешало бы их приструнить.
— Перестань. Ты знаешь, я не собираюсь отстранять тебя от политики. Ты знаешь, я доверяю тебе больше, чем другим.
— Разве? Тогда почему ты не сообщил о послах Византии? Почему сам их принял?
— Ты спала по два часа в день. Жасмин, ты знаешь, что так нельзя, у тебя потом голова будет болеть. Я отдам тебе все протоколы встреч, как только ты нормально выспишься.
Султанша поморщилась, не желая сдаваться. Она, действительно, устала. И сама изматывала себя сильнее, лишь бы не думать о том, что может случиться с ее первенцем на церемонии вручения меча, когда он будет впервые стоять перед толпой людей на открытом пространстве, совершенно беззащитный для лучников или боевых чар. Когда позже примет девушку, останется с ней наедине. Точно ли в ее рукаве не спрячется яд?
— Моя особая гвардия все контролирует, — и все же Джафар слишком хорошо ее изучил, чтобы не понять подлинную причину тревоги. — Мы поднимем щиты, ничто извне не попадет на площадь. Я самый могущественный маг в мире. Я не позволю навредить нашему сыну, слышишь? Да и Осман далеко не беспомощный младенец, за его плечами два похода и, поверь, он не в лагере отсиживался. Ничего не случится, клянусь.
Жасмин развернулась в кольце его рук, прижалась щекой к груди. Ее окутал знакомый запах пергамента, горькой травы и железа. Она привыкла верить этому мерному стуку сердца под ухом, спокойному дыханию и нерушимым клятвам. Жасмин могла сколько угодно язвить и соперничать с ним за власть, зная, что он сбережет от любой опасности и ее, и детей. Лишь бы опасность не осталась незамеченной!
— Я знаю. Это все глупости, не обращай внимания.
Джафар вздохнул, поглаживая ее спину.
— Я не скажу страже о твоём эксперименте с ядом. А Окан паша, как и другие участники заговора, умрет долго и мучительно. Я этим займусь.
— Возьмёшь меня на допрос.
— Нет, — отрезал Джафар. — Мне темная магия не причинит вреда, а вот лишнего свидетеля запросто покалечит.
Возразить было нечем, но Жасмин чувствовала досаду, так что не преминула немного отомстить:
— Между прочим, о заговоре я узнала от Аладдина. Это кому-то из его ребят предложили поучаствовать.
Джафар Аладдина откровенно не любил, причем, абсолютно взаимно. Новый король разбойников не имел почти ничего общего с тем мальчишкой с рынка, которому как-то помогла Жасмин. Он возмужал. Юношеский пыл и неуверенность превратились в сдержанность, а наивность навсегда покинула карие глаза убийцы. Невозможно не запачкать руки, будучи разбойником. Но все же он остался жив. Разве не это главное?
— И что ещё поведал тебе Аладдин? — ядовито прошипел Джафар.
— Его третья жена опять беременна, — смягчила удар Жасмин. Ей не хотелось, чтобы муж разозлился настолько, чтобы убить Аладдина.
— Что ж, не буду желать ей и ребенку здоровья.
— А зря. Она красивая. Красивее Садиры, — провокационно приподняла уголки губ султанша.
— Правда? Не замечал, — Джафар примирительно поцеловал ее в висок. Затем в щеку. И наконец приник к губам.
Жасмин обвила шею Джафара руками, встала на цыпочки, наслаждаясь теплом и темной, беспросветной магией, которую могла ощущать даже она, смертная.
— Мне нужно переодеться, — шепнула она, отстранившись.
— Давай я помогу, — рука Джафара скользнула ей на бедро.
— Мы опоздаем, — Жасмин прижалась ближе, позволяя желанию охватить себя.
— Без нас не начнут, — шнуровка платья ослабла, а поцелуи перешли на шею.
Жасмин прикрыла глаза. Несколько секунд. Когда эта близость стала настолько важна и естественна?
— Осман будет переживать, — Жасмин шагнула в сторону и усмехнулась, с трудом подавив возбуждение.
— Ты коварна, — Джафар облизнул губы. — Не волнуйся, у меня все под контролем.
— Не сомневаюсь в этом. Увидимся вечером, муж мой.
* * *
Вопреки тайным опасениям Жасмин, до церемонии никто не подрался и не покалечился, ее платье по ошибке не было перешито в одежду для кукол или гладиаторский плащ, так что семья султана появилась перед гаремом при полном параде. Льстивые поэты не даром прозвали Жасмин "Сияющим солнцем империи" — не старевшая с двадцати пяти лет (преимущество жизни с колдуном), она привычно облачилась в золотое одеяние, лишь кольца переливались алым в цвет кафтана Джафара. Сечиль, "Луна Аграбы", оттеняла мать серебром, а ее серьги-полумесяцы поблескивали таинственными сапфирами. Мерием выглядела растеряно и неуверенно в изумрудном платье — сказывалась привычка носить одежду брата. Эдже немного хмурилась — ей не позволили надеть сразу все украшения, а розовая ткань казалась чересчур детской.
Они наблюдали за церемонией вручения меча с башни. Солнце светило сквозь решетчатые перегородки, рисуя квадраты на полу. Мерием оперлась на ограду, стремясь разглядеть все получше, и Жасмин пришлось ее одернуть, чтобы не упала случайно. Салах изображал надменность и скуку — никак у отца приметил такое выражение лица — но глаза выдавали интерес. А вот Эдже совсем не притворно засыпала на руках у служанки, уставшая после сильного колдовства. Сечиль нервно крутила кольцо на пальце, вглядываясь в лица на площади.
С трех сторон выстроились янычары, образуя в середине пустое пространство. По краям площади, почти незаметно, расположились стражи дворца в синей форме, безмолвно следившие за порядком и не пропускавшие зевак. Ближе всего к трону стояла особая гвардия султана, человек пятьдесят колдунов разного возраста, обученных лично Джафаром. Разумеется, об их магическом даре знал лишь узкий круг лиц.
— Второй ряд, пятый слева, — Жасмин слегка сжала плечо Сечиль.
Румянец мгновенно залил щеки старшей дочери, она потупилась, но бросила быстрый взгляд на указанного матерью воина. Он поднял голову, будто увидел ее — а может, и правда увидел, кто знает этих магов — и почтительно кивнул. Сечиль покраснела пуще прежнего, перебирая край рукава. Жасмин снисходительно улыбнулась, погладила дочь по голове, мысленно перебирая способы оградить ее от чересчур близкого общения с тем воином. Конечно, она знала его имя — Коркют, как знала, что он часто тренируется вместе с Османом и сын хорошо к нему относится.
Размышления прервало появление на площади султана и его старшего сына. Все воины поклонились, паши и беи заняли места возле трона. Джафар опустился на трон, расправил кроваво-красный кафтан и лишь потом величественно махнул рукой, разрешив людям выпрямить спины. Его темная магическая мощь подавляла всех, иглами покалывала кожу, заставляла напрячься, а это султан еще был спокоен и не злился. Жасмин усмехнулась, провела пальцами по золотому браслету-змейке. Для нее магия мужа была подобна тёплому и уютному одеялу.
Осман сделал несколько шагов вперед, встал напротив командира особой гвардии, боком к султану. Уверенно расправил плечи и набрал в грудь воздуха.
— Именем Пророка! Аллах, Аллах! — начал Осман традиционную клятву вступления в армию.
Янычары поддержали его громким криком. Жасмин почувствовала, как по коже побежали мурашки от торжественности момента.
— Мой путь — ваш путь! Мой перст — ваш перст! Моя могила — ваша могила! Моя вера — ваша вера! Я сложу голову на вашем пути, отдам свою жизнь за ваши души, раздам богатства за ваш праздник! Мой язык глаголит — святые мудрецы приказывают. Я познал хлеб, соль и воду. И если я сойду с избранного пути, то пусть опустится на мою голову ваша сабля — я готов к этому! — он снова крикнул, и янычары отозвались единым громогласным ревом.
— Эй, народ Аллаха! Эй, враги пророка! — произнес командир особой гвардии, ухмыляясь чему-то своему. — Вы отрицаете его, мы же благодарны ему. Вы по одну сторону, мы же — по другую.
— Пусть корень даст побег, и плод выйдет на свет, — с нескрываемой гордостью сказал Джафар.
— Да занесется моя сабля надо мной! Да сравняюсь я с землей! Да развеюсь я пылью по ветру! — закончил Осман.
Джафар неспешно поднялся и подошел к круглому столику, на котором лежал меч в деревянных ножнах, обтянутых кожей и богато украшенных золотом и драгоценными камнями, посмотрел в глаза сыну, затем взял меч в руки и передал его Осману. Тот поклонился, коротко коснулся губами ножен в традиционном жесте и позволил себя опоясать подошедшему янычару. Потом Осман повернулся к отцу и поцеловал ему руку, как положено. Янычары склонились вновь, приветствуя и признавая нового воина. Того, кто поведет их в бой.
* * *
Праздник в честь принятия сабли шехзаде Османом в гареме не отличался от других. Правда, рабыни старались пуще прежнего, смеялись задорнее, танцевали красивее, улыбались чаще, чтобы понравиться Жасмин и попасть в число наложниц шехзаде. Султанша только качала головой: глупые девушки не понимали, что путь фаворитки полон боли и крови, а идти придется не по лепесткам роз, а по головам и острым ножам.
К счастью, Жасмин могла не беспокоиться о соперницах и спокойно улыбаться Хюме — своей бывшей служанке, а теперь жене Баязеда паши, бейлербея Одаестина. Хюма, в обход жён пашей совета, сидела ближе всего к султанше и развлекала ее забавными историями из далёкого региона. Веселья добавляли обиженные лица женщин, которых Жасмин обделила вниманием. Жаловаться они, конечно, не смели.
— О лучезарная наша госпожа! — вот и ещё один повод для досады достопочтенных жён — Янга хатун, вернувшаяся в Аграбу восемь лет назад.
Никто не знал, была ли она замужем, а если да — от мужа ли ее сын, Годрик, но в открытую обсуждать Янгу боялись то ли из-за благосклонного отношения султанши, то ли из-за слухов о колдовстве. В любом случае, Янга хатун на косые взгляды не реагировала и с удовольствием посещала все праздники в гареме.
— Как здоровье повелителя? — поинтересовалась Янга. Как только Джафар увеличил магическую силу, она забыла о принципе не убивать колдунов и стала ненавязчиво предлагать различные яды, сложные для обнаружения.
— Благодарю, султан Джафар прекрасно себя чувствует, — улыбнулась Жасмин.
Из комнаты для детей в общий зал вышли Салах, Мерием и огненно-рыжий сын Янги хатун.
— Валиде, простите за беспокойство, — почтительно произнес Салах. — Мы с Мерием хотели бы показать зверинец нашему гостю, если вы позволите.
Это значило, что детям смертельно наскучили представления приглашенных артистов и они собирались устроить очередное опасное соревнование. Хорошо, хоть не стали демонстрировать магию при остальных.
— Конечно, только будьте аккуратнее и не ломайте кусты, — вздохнула Жасмин. Пусть лучше на свежем воздухе играют, чем разбирают дворец по кирпичам.
— А впрочем, я с вами спущусь, — решила султанша. Она провела достаточно времени в обществе женщин, настал час заняться делами.
Жасмин поднялась на ноги. Музыка тут же смолкла, все встали и уважительно склонились.
— Сечиль, останешься здесь, — Жасмин обняла стоявшую рядом дочь и уже ей на ухо зашептала. — Веди себя достойно. Никому ничего не обещай, но и разговорами не пренебрегай. Будь учтивой, но не подлизывайся. Помни, кто ты. И что бы ни случилось, ты отреагируешь на все, как султанша.
— Мама, подожди, — Сечиль испуганно стиснула предплечья Жасмин. — Вдруг я не справлюсь? Я же не такая мудрая, как ты.
— Будешь. Ты моя дочь, — уверенно ответила Жасмин.
* * *
Джафар, султан суши и император морей, владыка трех континентов, чьи владения раскинулись от Ливии и Египта до далекого Китая, с гордостью осматривал пашей, беев, и иностранных послов, гулявших по двору и неспешно беседовавших. Это все: и дворец, и жизни людей, и порядки — принадлежало Джафару, его магия, спокойная, темная, послушная, пронизывала все вокруг. Он мог с легкостью узнать о каждом неосторожном слове: благодаря послушным слугам или собственным чарам.
Единственное неудобство: ему не по статусу было лично прогуливаться по двору и общаться с гостями, так что приходилось довольствоваться вежливыми и пустыми фразами. А вот Жасмин с явным наслаждением окунулась в знакомый ей мир политических интриг. Она не ходила — танцевала. Каждый шаг Жасмин был воплощением властности и мягкой силы. Именно к султанше, обманчиво снисходительной и милостивой, обращались за помощью. С ней разговаривали преступники в надежде на милосердие. Ведь именно Жасмин обычно зачитывала приказы о помиловании. "Пожалуй, и правда, не стоило пытаться ограничить ее встречи с послами. Политика ей не в тягость", — подумал Джафар, наблюдая за тем, как на губах его королевы ядовитыми цветами расцветают улыбки, как уважительно кивают в такт ее словам союзники и скрипят зубами в бессильной злобе немногие оставшиеся в живых недоброжелатели. Хюма, жена Баязеда и одна из немногих женщин, кто не боялся пользоваться правом находиться рядом с мужчинами, нагло оттеснила служанок Жасмин и заняла привычное место за спиной султанши. Сам Баязед, человек, по мнению Джафара, не выдающийся, засвидетельствовал султанше своё почтение, но долго задерживаться рядом с ней не посмел.
Затем Джафар нашел взглядом тюрбан Османа: сын ещё не обзавелся преданными лично ему людьми, но уверенно использовал свое положение и связи родителей. Вот и сейчас Осман в сопровождении юных магов, учеников Джафара, обсуждал что-то с великим визирем Хакимом пашой. Сын держался уверенно, старался не показывать тревогу, но все же иногда быстро оглядывался на отца или мать, словно в поисках одобрения. Джафар лёгким теплым ветром взъерошил волосы Османа, погладил его по плечу, шепнул: "Ты молодец. Не отвлекайся".
Когда Джафар вернул внимание жене, то заметил, что Жасмин отошла ближе к краю двора и явно специально уронила платок. Один из стражников тут же кинулся его поднимать и отдал уже с запиской. Кулаки Джафара сжались от злости, когда стражник разогнулся и показал свое лицо: слева от середины лба до середины щеки тянулись три длинных, вертикальных, уродливых шрама — предсмертный подарок Салука. Наглецу повезло, что Джафар умел контролировать эмоции, иначе лежал бы со сломанной шеей. Аладдин встретил взгляд султана бестрепетно и невозмутимо, что-то сказал Жасмин — она развернулась, слегка закатила глаза и уже в открытую передала собеседнику мешочек с деньгами. Увы, Аладдин, унаследовавший связи отца и наживший свои, был по-настоящему полезен, но это не значило, что Джафар считал его присутствие в своем дворце, рядом со своими детьми хоть сколько-нибудь приемлемым. Да еще и в украденной форме дворцового стражника. К счастью, Аладдин и сам не горел желанием задерживаться на чужом празднике. Он улыбнулся напоследок Жасмин — словно имел на это право! — и исчез в тени изгороди.
"Папа? Что случилось?" — зазвучал в голове голос Османа, видимо, уловившего раздражение Джафара. Сын не обернулся, но в его фигуре читалось напряжение, а руки стискивали золотой посох, проводник магии. "Все хорошо", — ответил Джафар. "Ладно. Ты только не волнуйся, но у меня такое чувство, что меня хотят убить", — спокойно подумал Осман. Джафар оглядел толпу и увидел, как особая гвардия аккуратно и незаметно для прочих оттесняет некоторых гостей. Мелькнула вспышка заклинания, тут же скрытая чарами отведения глаз. "Иди в гарем, сын, — напряженно приказал Джафар. — Ты уже достаточно пообщался с людьми. Мама тебе приготовила наложниц, так что развлекайся". "Но папа", — попытался возразить Осман. "Живо!"
Сын скомкано завершил разговор с Баязедом пашой и подошел, чтобы попрощаться, по пути бросив проклятье отложенного действия в бея, рискнувшего посмеяться, мол, шехзаде спешит под юбку к наложнице.
— Повелитель, — Осман поклонился и хотел поцеловать руку Джафару, но тот встал с трона и заключил сына в объятия, краем глаза заметив довольный взгляд Жасмин.
"Отдыхай, все под контролем", — громко подумал Джафар.
Вечер обещал быть веселым.
* * *
Жасмин спала на животе, сбив одеяло на талию. Джафар тихо, стараясь не разбудить, прошел в комнату и задул часть почти догоревших свечей — жена явно ждала его, но сон оказался сильнее. Смена освещения все же выдернула Жасмин из полудремы, и она села на кровати, по неистребляемой привычке обнажив кинжал, который держала под подушкой.
— Это я. Спи, — сказал Джафар.
Жасмин помотала головой, спрятав зевок в рукав легкого ночного платья.
— У тебя кровь, — с оттенком тревоги заметила она. — Где ты был?
Джафар поморщился — пачкаться он не любил, и заклинанием очистил одежду.
— Не моя. Допрашивал задержанных предателей.
— Из наемников Окана паши? — Жасмин изящным движением перекинула волосы за спину и поджала ноги под себя. Она, не проснувшаяся до конца, выглядела столь очаровательно, что Джафар не выдержал и, приблизившись, поцеловал ее в лоб.
— Нет. Должен признать, твоя разведка неплохо поработала, однако моя гвардия отразила нападение пятнадцати магов. Некоторых удалось взять живыми, — он стал устало раздеваться.
— Вот как? — она подалась вперед. — Мне как раз доложили, Мозенрат готовит заговор...
— Это не он, — оборвал ее предположения Джафар. Только конфликта с Мозенратом не хватало! Разумеется, он не собирался оставлять предупреждение жены без внимания. — Кто-то из Ковена, недовольный моей силой и притязаниями на Византию.
— Янга хатун? — Жасмин нахмурилась. — Хотя она скорее использует яд, чем грубую силу.
— Не Янга, — подтвердил Джафар. — Я не могу пока сказать.
Жасмин недовольно свела брови, но промолчала, оставив дела магов ему.
— На твоём столе пергамент с описанием приема, однако я ещё не всё доклады выслушала, — она заговорила спустя паузу.
— Хорошо. Я свой позже напишу, — это была идея Жасмин: как оказалось, сама она не доверяла памяти и записывала факты, слухи, поведение людей во время значимых мероприятий. А, сверив данные, можно было обнаружить новую информацию или расхождения в словах пашей. — Помимо Мозенрата, есть что-нибудь важное?
— В Лираке странная ситуация. Бейлербей говорит, там все спокойно, но Баязед паша слышал о волнениях среди крестьян. Хочу съездить и разобраться.
— Лично? — Джафар, снимавший рубашку, замер.
— Да. Это надёжнее и быстрее, чем посылать туда кого-то для инспекции, — уверенно ответила Жасмин.
— А ещё опаснее. Если там и правда волнения...
— Меня будут охранять маги, — перебила Жасмин. — Не первый раз. Я давно никуда не выезжала, так что будет полезно напомнить людям, что правители о них заботятся, а чиновникам — что за ними следят.
— С тобой бесполезно спорить, не так ли? — чуть улыбнулся Джафар.
— Я знаю, что делаю, — твердо сказала Жасмин. — К тому же, — она задумчиво отвела взгляд, — если говорить честно, мне надоели склоки в гареме. Стоит немного передохнуть, иначе я прикажу сжечь это осиное гнездо.
— Мне казалось, ты давно привыкла.
— Не совсем. Понимаешь, после смерти мамы отец пообещал не принимать наложниц, и я многих выслала прочь. Иногда ему дарили девушек, но они тоже надолго не задерживались. Потом мы долго обходились лишь служанками. А теперь гарем вновь ожил, и, — Жасмин вздохнула. — Муж мой, мне за последнюю неделю пришлось убить девятерых, а это больше, чем за весь прошлый год. Они почему-то думали, что рассуждать о том, как они завоюют сердце Османа и будут править вместо меня, — хорошая идея.
Джафар мягко рассмеялся.
— Моя королева, вам бы задачи по арифметике составлять. "На этой неделе Жасмин султан сбросила в море девять девушек, а на предыдущей — на три меньше".
Уголки ее губ дрогнули в улыбке.
— Вопрос: когда остальные научатся себя вести?
— Они привыкнут и смирятся, — Джафар в одних штанах сел рядом с Жасмин и ободряюще накрыл ее ладони своими. — У тебя всегда хорошо получалось поддерживать дисциплину.
— Я знаю. Просто надоело. Заговоры и растрата государственных средств все же привычнее, — она подвинулась чуть ближе, соприкоснувшись коленями с ним.
Джафар улыбнулся, сжал ее холодные пальцы.
— Когда поедешь?
— Через неделю, не раньше. Нужно убедиться, что у Османа все в порядке и разобраться с особо наглыми фаворитками. Сечиль и Эдже поедут со мной. Хочу еще по дороге проверить вакф Сечиль — там доходы и расходы не сходятся. А Эдже ты разбалуешь за месяц.
Джафар недовольно поморщился: отпускать дочерей в дальний путь не хотелось, но он понимал, что с матерью им будет лучше.
— А Мерием?
— Попробуй ее без Салаха возьми, — поморщилась уже Жасмин. — А вдвоем они меня с ума сведут. Нет, пусть остаются здесь. Ты же справишься?
— Конечно, моя королева, — он поднялся и демонстративно мечтательно прищурился. — Больше месяца совет будет исключительно в моих руках.
— До-го-вор, — насмешливо протянула Жасмин. — Не надо меня пугать, моих людей ты все равно не уберешь. Ты ведь потом все же собираешься в поход? — намек на то, что принятые законы можно и отменить. Впрочем, не то чтобы угроза была сказана всерьез.
— Византия сейчас ослаблена, — не стал отрицать очевидное Джафар. — Глупо этим не воспользоваться. Почти так же неразумно, как давать недоброжелателям повод думать, будто между нами нет согласия.
— Недоброжелатели найдут, о чем злословить. Я, к примеру, сегодня слышала две новые версии наших отношений. Перчем ага, славный мальчишка, внук Хакима, кстати, так кипел от возмущения, не знал, кого бы ему убить: тебя или тех сплетников.
— Вот как? — хмыкнул Джафар.
— Знаешь, я думаю спрятать записи с разными вариантами нашего брака в разных местах, причем каждый заверить своей печатью. Пусть историки лет через тысячу попробуют узнать, что было на самом деле.
— А ты еще беспощаднее, чем я думал, — ухмыльнулся он.
— Интересно, какая версия будет признана подлинной? Та, в которой ты шантажировал меня больным отцом, или та, в которой я держу тебя в темнице на хлебе и воде? — она провокационно провела рукой по ноге, задирая ночное платье до колена.
— Лично мне больше нравится та, в которой я тебя приковываю к изголовью кровати цепями, а ты не можешь мне отказать, — от одной мысли об этом по венам растекся жидкий огонь.
Джафар упёрся коленями в кровать, навис над Жасмин и впился ей в губы требовательным, жёстким поцелуем, запустил пальцы в черный шелк волос — какое же потрясающее ощущение. Она ответила с не меньшим пылом, прогнулась в спине, и Джафар почувствовал ее напряженные соски через тонкую ткань платья. Он оторвался на секунду от губ Жасмин, и сразу наткнулся на ее горевший похотью и тщеславием взгляд.
— Подожди, муж мой, — она лукаво улыбнулась и толкнула его в грудь.
Джафар послушно откинулся на подушки, вызывающе поднял бровь: что теперь? Жасмин не стала раздеваться, легко оседлала его бедра и одним плавным движением опустилась на него, выдохнула резко от наслаждения.
— Неужели ты так торопишься? — о, как трудно было Джафару произнести эти слова, когда из груди рвался хриплый стон. Еще одна маленькая игра: опрокинуть в бездну удовольствия, но не потерять контроль самому.
Жасмин не ответила. Она наклонилась и тягуче коснулась губ Джафара своими. Ее волосы пеленой упали с двух сторон, словно отгораживая их обоих от всего мира. Словно не существовало ничего, кроме ее затуманенных возбуждением глаз, бархатной, пахнувшей цветами кожи, мягких, поддатливых губ. Жасмин двигалась медленно, но не потому что так ей было приятнее, а потому что так Джафар чувствовал, что сгорает изнутри. Однако он не подал вида, лишь играючи скользнул пальцами по влажным бедрам — крайне чувствительному месту. Жасмин прикусила его шею, но все равно не сдержала тихого страстного стона, отозвавшимся в теле Джафара вспышкой удовольствия. Жасмин стала ласкать себя сама, при этом неотрывно глядя ему в глаза. Подобного Джафар потерпеть не мог. Он жестко стиснул ее ягодицы, задавая сумасшедший темп, стер поцелуем ее усмешку от маленькой победы, а в следующий момент уже не думал сдерживаться — наслаждение пронзило его, подобно вспышке молнии, а стон Жасмин, то, как она сжалась, подсказал, что и она достигла пика удовольствия.
Джафар, пользуясь тем, что жена потеряла бдительность, резко перевернулся, подмял ее под себя и нежно погладил по щеке.
— Моя! — вырвалось из недр души, из самого темного уголка сердца.
Ногти Жасмин тут же впились ему в плечи расплатой за излишнюю откровенность. Но ее глаза горели тем же адским пламенем.
— Мой!
 |
Никандра Новикова Онлайн
|
|
Мда, не ей говорить о подлости и бесчестности. И уж точно не Аладдин здесь преступник. Но все же смелость и даже некоторое безрассудство - такие же канонные его черты, как и доброта.
|
|
 |
Темная Сиреньавтор
|
|
Никандра Новикова
Спасибо за комментарии. Жаль, фанфикс не дает возможности посмотреть, какие именно главы навели вас на мысли. Аладдина всё-таки маловато в сюжете Ну все же Аладдин здесь не главный геройЖасмин все время его спасает У Аладдина возможности не было спасти Жасмин. Да и Жасмин в данной работе не та, кто нуждается в спасении.Жасмин ужасно относится к Далии А вот здесь я рада, что вы отметили этот момент, отчего-то никто не обращал внимания, что Жасмин — плохая подругаВсерьёз задумалась о Жасмин и Аладдине в современности Хе, у меня есть такие мысли. И в современной АУшке все было бы совсем не так (по характерам и отношениям)не ей говорить о подлости и бесчестности Мне интересно, о каком именно моменте речь?В общем, еще раз благодарю за отзывы: люблю читать размышления читателей по мере прочтения) |
|
|
Никандра Новикова Онлайн
|
|
все же Аладдин здесь не главный герой Но он не слабак никаким боком, каким бы он ни был героем. У вас все зло сосредоточилось в стенах дворца, получилось, что жизнь на улице - это так, детский лепет. А там ещё выжить надо, и научиться не только воровать, но и драться, противостоять стражникам. Аладдин не может быть трусом. И он не может свою силу не показать.я рада, что вы отметили этот момент, отчего-то никто не обращал внимания, что Жасмин — плохая подруга Для меня дружба - одна из главных ценностей в жизни, так что я не могла не заметить))И в современной АУшке все было бы совсем не так (по характерам и отношениям) В современной аушке ей Садира покажет где раки зимуют хд (ну если это будет моя аушка хд)Мне интересно, о каком именно моменте речь? Ну что-то она там вякнула, что "ты поступил подло и бесчестно, когда сказал небывальщину за правду ради великой любви ко мне" хдВ общем, еще раз благодарю за отзывы: люблю читать размышления читателей по мере прочтения) |
|
|
Темная Сиреньавтор
|
|
Никандра Новикова
Аладдин не может быть трусом С этим я не спорю, и трусом Аладдина не считаю. Но как, по вашему, он мог бы показать силу? В какой момент?Для меня дружба - одна из главных ценностей в жизни, так что я не могла не заметить)) Мое уважение) Надеюсь, я сама в качестве подруги лучше ЖасминВ современной аушке ей Садира покажет где раки зимуют Что ж, я мультсериал не смотрела и судить не берусь, а вы можете создать любой сюжет)"ты поступил подло и бесчестно, когда сказал небывальщину за правду ради великой любви ко мне" Да, я вспомнила, спасибо) |
|
|
Никандра Новикова Онлайн
|
|
и трусом Аладдина не считаю. Но как, по вашему, он мог бы показать силу? В какой момент? Не знаю ( но то, что он все время боится, стесняется и не решается, как-то не очень канон, по мне. Возможно, он ведёт себя так, когда надо признаваться Жасмин, но не когда надо порезать руку, например.Надеюсь, я сама в качестве подруги лучше Жасмин Будем надеяться)) мы можем создавать разных персонажей, это ж не значит, что так же косячим в жизни) знаю я просто таких Жасмин и Далий, и надеюсь тоже, что я ни та и ни другая, хотя и до Аладдина в дружбе мне далеко))я мультсериал не смотрела и судить не берусь, а вы можете создать любой сюжет Очень советую) вы меня вдохновили) а как было бы в вашем Ау?1 |
|
|
Темная Сиреньавтор
|
|
Никандра Новикова
Показать полностью
Возможно, он ведёт себя так, когда надо признаваться Жасмин, но не когда надо порезать руку, например. Насчёт руки: в драке все же азарт и адреналин, кого-то ранить легче. Нож — осознанное причинение вреда (себе в данном случае, против чего возражает инстинкт самосохранения). К тому же у Аладдина сильнейшее потрясение, у него тут жизнь перевернулась несколько раз за день, естественно, он будет нервничать. Несколько дней в тюрьме здоровью тоже не способствуют.У Аладдина в рамках "Золотой крови" просто не было возможности показать характер, потому что это не совсем его история, увы. а как было бы в вашем Ау? О, я даже откопала его описание!mordenAU! Будур, на протяжении многих лет руководившая крупной нефтяной компанией, погибла, и теперь ее место должна занять Жасмин. Узнав о смене руководства, конкуренты, среди которых главный "Jafar inc", строят планы по уничтожению компании. В это время юный талантливый хакер Аладдин пытается выяснить подробности о гибели своих родителей. На самом деле, у меня даже есть сюжет и концовка, хотя я вряд ли возьмусь за реализацию. Могу в личку описать) |
|
|
Никандра Новикова Онлайн
|
|
Будур, на протяжении многих лет руководившая крупной нефтяной компанией, погибла, и теперь ее место должна занять Жасмин. Узнав о смене руководства, конкуренты, среди которых главный "Jafar inc", строят планы по уничтожению компании. В это время юный талантливый хакер Аладдин пытается выяснить подробности о гибели своих родителей. О, интересная идея! Но Жасмин здесь тоже из власть имущих. Что же тогда будет иначе? Не очень вижу Аладдина хакером хдд Но кто знает, вдохновение - дама капризная) |
|
|
Никандра Новикова Онлайн
|
|
К тому же у Аладдина сильнейшее потрясение, у него тут жизнь перевернулась несколько раз за день, естественно, он будет нервничать. Несколько дней в тюрьме здоровью тоже не способствуют. Просто вышло как-то "ой, я вырос на улице, я невинный сказочный мальчик, ничего о жизни не знаю", в этом есть некое противоречие все же. Хотя жизнь вообще полна противоречий)У Аладдина в рамках "Золотой крови" просто не было возможности показать характер, потому что это не совсем его история, увы. |
|
|
Темная Сиреньавтор
|
|
Никандра Новикова
Но Жасмин здесь тоже из власть имущих. Что же тогда будет иначе? Власть султанская безгранична, власть, данная деньгами, всё-таки имеет пределы. Никто в ножки падать не станет) И Жасмин не придется убивать, на нее не будет настолько давить ответственность — и поведение будет другим. (А учиться она вовсе поедет в другую страну)Не очень вижу Аладдина хакером О, а мне наоборот очень нравится его образ хакера)А вообще там больше в детектив и экшн заявка: совместное расследование Аладдина и Жасмин, борьба с конкурентами (часто не чистыми на руку). В общем, гораздо больше Аладдина и меньше Джафара) |
|
|
Никандра Новикова Онлайн
|
|
О, а мне наоборот очень нравится его образ хакера) Ну посмотрим) все-таки Аладдин - это про риск и приключения, а хакер - это про "знание - сила". Аладдин скорее уж байкер, чем хакер, в моем представлении хд А вообще там больше в детектив и экшн заявка: совместное расследование Аладдина и Жасмин, борьба с конкурентами (часто не чистыми на руку). В общем, гораздо больше Аладдина и меньше Джафара) (А учиться она вовсе поедет в другую страну) Подальше от Аладдина, поближе к Джафару хд сорри, не верю в нее ни как в подругу, ни как в девушку, никогда особенно не любила, только теперь поняла, почему(( кто не умеет быть другом, не умеет и любить. Мне больше нравятся другие диснеевские героини, более простые и естественные. Аладдина люблю, да хд |
|
|
Темная Сиреньавтор
|
|
Никандра Новикова
Аладдин скорее уж байкер, чем хакер, в моем представлении хд Хакерство тоже сопряжено с риском, а Аладдин — парень неглупый, потянул бы. Впрочем, каждый имеет право на свое мнение, а образ байкера Алу б тоже подошёл)Подальше от Аладдина, поближе к Джафару Ну нет, учеба там за кадром, так что Джафар на это время тоже за бортомне верю в нее ни как в подругу, ни как в девушку А я верю, что в другом времени и при другом воспитании она могла бы быть другой...Но опять же, с вашим мнением спорить не буду) Я показала историю так, как хотела бы ее видеть) |
|
|
Никандра Новикова Онлайн
|
|
Хакерство тоже сопряжено с риском, а Аладдин — парень неглупый, потянул бы. Впрочем, каждый имеет право на свое мнение, а образ байкера Алу б тоже подошёл) Все сопряжено с риском, но у каждого свои сильные и слабые стороны)А я верю, что в другом времени и при другом воспитании она могла бы быть другой... Ну посмотрим, вдохновения вам, в любом случае будет интересно) я тоже, возможно, попробую написать современное ау, это все благодаря вам и вашей работе, которая написана очень талантливо, при всей моей нелюбви к дворцовым интригам хддНо опять же, с вашим мнением спорить не буду) Я показала историю так, как хотела бы ее видеть) |
|
|
Темная Сиреньавтор
|
|
Никандра Новикова
написана очень талантливо, при всей моей нелюбви к дворцовым интригам Спасибо за столь высокую оценку моего творчества)Вам тоже вдохновения, может, загляну почитать, если что напишите 1 |
|
|
Никандра Новикова Онлайн
|
|
Темная Сирень
И вам большое спасибо! :3 |
|
|
Никандра Новикова Онлайн
|
|
Если больше не боялась, почему думала, что использовали? Хотя я в чувствах не шарю от слова совсем) а так глава прекрасная, как всегда, спасибо, что продолжаете выкладывать!
|
|
|
Темная Сиреньавтор
|
|
Никандра Новикова
Вчера отвлеклась и не ответила, извините. Если больше не боялась, почему думала, что использовали? Потому что Жасмин — молодая неопытная девушка, которая не разобралась в своих чувствах. Плюс сильное волнение. А Джафар все же поспешилСпасибо за отзыв) 1 |
|
|
Никандра Новикова Онлайн
|
|
Наконец-то все совершеннолетние, алилуя! хд Кхм. Привычка свыше нам дана, замена счастию она. Каждый получил то, для чего создан и к чему был готов. У Аладдина вольная жизнь с Садирой, у Жасмин - привычка и традиции. В такой конец я действительно верю. Только невесело принцессам - даже воина нельзя выбрать по сердцу хд почему Жасмин хотела оградить дочь от общения с воином? По статусу не подходит? Эх. А так я в восторге от сюжетных поворотов, вашего художественного слога и грамотности, что в последнее время редкое приятное исключение, и от реалистичного и правдивого финала.
|
|
|
Темная Сиреньавтор
|
|
Никандра Новикова
Спасибо за отзыв! Да, все получили, что хотели, и никто не ушел обиженным) почему Жасмин хотела оградить дочь от общения с воином? Дочь молодая, неопытная, а тут какой-то колдун. Подозрительно и нервно для Жасмин, привыкшей все контролировать.А так я в восторге от сюжетных поворотов, вашего художественного слога и грамотности, что в последнее время редкое приятное исключение, и от реалистичного и правдивого финала. Спасибо большое за столь теплые слова! Рада, что моя история увлекла Вас настолько) |
|
 |
|
|
Специфические ощущения от этой истории, с одной стороны, очень жёсткой, описывающей мир, в котором никому нельзя верить, с другой, по-сказочному очень условной. Впрочем, автор и предупредил, что не стремился к исторической точности. (Кстати, желание найти и прочесть какое-нибудь исследование по истории Ближнего Востока у меня после прочтения возникло). Было интересно: интриги, борьба за власть, разбойники, с которыми приходится сотрудничать, органично вплетённые элементы магии, пугающие и великолепные в своей изворотливости Жасмин и Джафар. Видно, что Жасмин временами тоскует по чему-то простому, человеческому, но не может позволить себе забыть о своём положении. Фантазийный эпилог впечатляет: главные герои - повелители огромной империи, у их детей есть магические способности, а Аладдин уже не тот простой паренёк. Удачи автору в дальнейшем творчестве!
1 |
|
|
Темная Сиреньавтор
|
|
Lizwen
Спасибо большое за такие теплые слова! Рада, что работа пришлась по душе, несмотря на исторические неточности (а иначе нельзя было хоть как-то увязать диснеевского "Аладдина" с +- историческим сеттингом). Исследования на тему Востока, причем не только ближнего, рекомендую, там и иерархия в гареме своеобразная, и факты любопытные попадаются, в общем, работа с матчастью мне понравилась. 2 |
|
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Популярное
VKontakte
WhatsApp
Telegram
Отключить рекламу