Гарри Кроу (джен)

— Неужели вы… Неужели вы имеете в виду тех, кто живет здесь?! — вскрикнула профессор МакГонагалл, вскакивая на ноги и тыча пальцем в сторону дома номер четыре. — Дамблдор, вы этого не сделаете. Я наблюдала за ними целый день. Вы не найдете другой парочки, которая была бы так непохожа на нас. И у них есть сын — я видела, как мать везла его в коляске, а он пинал ее ногами и орал, требуя, чтобы ему купили конфету. И вы хотите, чтобы Гарри Поттер оказался здесь?!

— Для него это лучшее место, — твердо ответил Дамблдор. — Когда он повзрослеет, его тетя и дядя смогут все ему рассказать. Я написал им письмо.

— Письмо? — очень тихо переспросила профессор МакГонагалл, садясь обратно на забор. — Помилуйте, Дамблдор, неужели вы на самом деле думаете, что сможете объяснить в письме все, что случилось? Эти люди никогда не поймут Гарри! Он станет знаменитостью, даже легендой — я не удивлюсь, если сегодняшний день войдет в историю как день Гарри Поттера! О нем напишут книги, каждый ребенок в мире будет знать его имя!

— Совершенно верно, — согласился Дамблдор, очень серьезно глядя на профессора поверх своих затемненных очков. — И этого будет достаточно для того, чтобы вскружить голову любому мальчику: стать знаменитым прежде, чем он научится ходить и говорить! Он даже не будет помнить, что именно его прославило! Неужели вы не видите, насколько лучше для него самого, если он будет жить здесь, далеко от нашего мира, до тех пор, пока не вырастет и будет в состоянии справиться со своей славой?

— Да… Да, конечно же вы правы.

Дамблдор и профессор МакГонагалл склонились над свернутыми одеялами. Внутри, еле заметный в этой куче тряпья, лежал крепко спящий маленький мальчик. На лбу, чуть пониже хохолка иссиня-черных волос, был виден странный порез, похожий на молнию.

— Значит, именно сюда… — прошептала профессор МакГонагалл.

— Да, — подтвердил Дамблдор. — Этот шрам останется у него на всю жизнь.

— Вы ведь можете что-то сделать с ним, Дамблдор?

— Даже если бы мог, не стал бы. Шрамы могут сослужить хорошую службу. У меня, например, есть шрам над левым коленом, который представляет собой абсолютно точную схему лондонской подземки.

А вместе с ним судьба маленького ребенка предрешена — или же нет?

* * *

Эта часть дня Петунии нравится больше всего — с утра пораньше, пока двое её мужчин ещё не встали с постели. Для неё это шанс ознакомиться с рубрикой светской хроники в ежедневной газете, мирно наслаждаясь первой чашкой чая. И только после этого столь любимого ритуала она начинает готовить роскошный завтрак. Её нормальное начало дня, а всё, что мешает такой нормальной жизни, Петуния ненавидит.

Но обнаружить ребёнка на крыльце собственного дома, когда выходишь за утренней газетой, нормой явно не считается. А то, что крошечная ручка сжимала письмо, адресованное Петунии Дурсль, сразу же исключает шанс, что кто-то что-то перепутал. Значит, ребёнка оставили на крыльце дома номер четыре по Тисовой улице намеренно.

Пробежавший по спине и заставивший потуже затянуть стёганый халат холодок только отчасти из-за первого инея в этом году. А что ребёнок смог выжить при такой температуре, не говоря уже о том, что молочник и газетчик его не заметили, прямо указывает на тех, о чьём существовании она отчаянно пыталась забыть. Сообщения в новостях о странном поведении сов и загадочных светопреставлениях в небе наконец сложились в голове у домохозяйки в чёткую картину. Итак, в волшебном мире случилось нечто катастрофическое, благодаря чему этот ребёнок оказался здесь. А уставившиеся на неё глаза в точности как у Лили не оставили и тени сомнений.

Конечно, Петуния не хочет брать ребёнка Поттеров в свой дом, но какой у нее выбор? Если оставит его на крыльце, тогда обязательно заметят соседи, а этого она допустить не может.

Вернона разбудила явно расстроенная жена. Одно только то, что он не почувствовал запах приготовленного бекона, уже очевидный признак, насколько она расстроилась. А увидев в её руке письмо, Вернон сел в кровати и потянулся за очками для чтения.

Прочитав послание на странной бумаге, Вернон буквально взбесился:

— Кем эти ублюдки себя возомнили?! С какой это стати они решили, что могут свалить своё отродье на пороге нашего дома и ждать, что мы о нём позаботимся?! Конечно, мне жаль, что твоя сестра погибла, но её сына мы воспитывать не будем! Просто вернём его и объясним, что не хотим воспитывать мелкого уродца.

Отвечая разъярённому супругу, Петуния изрядно нервничала:

— В письме сказано, что если мальчик будет жить здесь, это каким-то образом защитит нашу семью, защитит Дадли. Может, мы…

Вернон тут же её прервал:

— Полная чушь! Они просто хотят нас заставить взять его к себе. Если наша семья в опасности, тогда мы вызовем полицию. Я, скорее, поверю им, чем какому-то безумцу, который оставляет детей на порогах домов в ноябре месяце.

— Но Вернон, куда мы его отдадим? В приют?

— Мальчику будет лучше среди своих. Ты, кажется, говорила, что у них есть своё правительство?

— Да, но я не имею ни малейшего понятия, где оно находится. Однажды, когда Лили исполнилось одиннадцать, я была в месте, которое они называют «Косая аллея». Но больше я там не была.

— Значит, так и поступим. Я пойду туда и отдам мальца первому приличному человеку, которого встречу. Положи письмо обратно в конверт — оно ему пригодится. Но сначала я хочу позавтракать.

Сообразив, что ей уже приказывают, Петуния поторопилась на кухню. И пока готовила завтрак, у нее хватило времени подумать о более глубоких последствиях сегодняшнего события. Итак, поскольку в их гостиной сейчас находится ребёнок Поттеров, Лили мертва. Остаётся понять, почему эта новость не вызывает серьёзной душевной боли. И похоже, вывод здесь только один.

Девушка, которую Петуния знала как Лили Эванс, стала умирать для неё с тех пор, как впервые села на поезд в Шотландию. И окончательно умерла, когда сердито заявила, что Вернон Дурсль недостаточно хорош для Петунии Эванс. Да и мысль, что смерть Лили на двадцать первом году жизни, судя по всему, является прямым следствием её брака, тоже ничуть не утешает.

* * *

Вернон пребывал в плохом настроении. Чарринг-Кросс-роуд он обошёл вдоль и поперёк как минимум дюжину раз, а похвастаться мог только натруженными ногами. Впрочем, это не совсем правда — под весом малыша ещё и левая рука онемела. Да, он видел полно сну­ющих ту­да-сю­да «странных» людей, но все они буд­то исчезали, стоило ему отвести взгляд. Конечно, он пы­тал­ся не спускать с них глаз, но пря­мо пе­ред их ис­чезно­вени­ем что-то пос­то­ян­но его от­вле­кало.

Ребёнок опять захны­кал, од­на­ко Вер­нон знал ста­рый ме­тод семьи Дур­сль, ко­торый срабатывал на нём, потом на его сы­не Дад­ли, и на мелком Поттере то­же сра­ботал. Об­макнув сос­ку в мёд, ко­торый за­ранее прих­ва­тил с со­бой в ма­лень­кой ба­ноч­ке, Вернон дал её малышу. И ему так пон­ра­вилось, что его ма­лень­кие руч­ки сом­кну­лись на тол­стом паль­це Вер­но­на.

В этот момент для него словно за­наве­с отдёрнулся, от­крывая вид на об­ветша­лый паб — в точ­ности ка­к по па­мяти опи­сала Пе­туния. Честно говоря, такого малопривлекательного заведения он ещё не встречал, однако именно там у не­го на­конец-то по­явится возможность из­ба­вить­ся от это­го бу­туза, ко­торый сейчас вцепил­ся в его пале­ц. Поэтому, опустив голову, Вер­нон всё-таки вошёл в «Ды­рявый Ко­тёл».

Пе­тунья ска­зала, что надо вый­ти че­рез зад­нюю дверь, и увидишь кир­пичную сте­ну. Останется только по­дож­дать, пока кто-нибудь её от­кроет.

Опасения, что здесь он будет выделяться, оказались совершенно беспочвенными. Вернон мог заехать туда на слоне, и никто бы и бровью не повёл. Оказывается, он появился в разгар какого-то праздника. И похоже, празднуют уже, по крайней мере, день, а то и два.

В итоге он без труда последовал за молодой семьёй к задней двери паба, быстро добравшись до места назначения. Ну а дальше оказался в таком месте, которое посчитал столицей чудиков. А это значит, его задача усложнилась — он-то обещал Петунии оставить ребёнка респектабельному человеку. Однако как ни старался, никак не находил хотя бы одного человека, которого можно описать этим словом. Он уже бы­ло ре­шил оставить ре­бён­ка в ка­фе-мо­роже­ном, по­ка не при­метил ог­ромное мра­мор­ное зда­ние даль­ше по ули­це. Да ведь это банк! Вот куда ему надо! Больше не сомневаясь, Вернон смело поднялся по широкой лестнице здания, чей внешний вид буквально кричал о респектабельнос­ти.

Шок, который он испытал внутри, едва не заставил его от отвращения выбежать обратно. Однако приглядевшись, Вернон всё-таки передумал. Да, эти существа явно не люди, однако это учреждение, несомненно, банк. За стойками работают кассиры, а к ним выстроились организованные очереди, где люди ждут, когда их обслужат. В этих очередях точно стоят уроды, чего и следовало ожидать. Но что поразило Вернона сильнее всего — по крайней мере, эти существа знают, как правильно одеваться. Каждый в костюме-тройке с галстуком-бабочкой или просто галстуком, и ни одного в этой странной одежде, которая, похоже, так нравится их клиентам. Мантия, кажется? Значит, больше можно не обращать внимания на крупные зубы и заострённые уши, ведь тот, кто носит костюм, не может быть совсем уж безнадёжен.

Сам Вер­нон, по­нят­ное де­ло, тоже был в кос­тюме, поэтому препоясал чресла и встал в са­мую ко­рот­кую, с его точки зрения, оче­редь. Ког­да по­дош­ла его оче­редь, су­щес­тво за стойкой да­же не удо­сужи­лось на не­го взглянуть, что яв­но ука­зыва­ло на от­сутс­твие ка­ких бы то ни бы­ло на­выков об­ще­ния с кли­ен­та­ми.

— Что вам нужно?

Вернон считал, что справится легко, ведь он привык использовать свои внушительные габариты, чтобы запугивать тех, кто помельче… а это почти все. Поэтому ре­шил сразу пе­рей­ти к де­лу, заодно проявив ос­тро­умие­. Сейчас он нанесёт двойной удар, гарантирующий нужный ему результат.

— Я хочу открыть депозит!

И с этими словами положил мальчика вместе с письмом на стойку. Улыбавшийся Вернон даже не заметил, как у него за спиной выросли двое охранников-гоблинов с острыми как бритва топорами. И только поднятая рука кассира их остановила.

Фамилии Поттера и Дамблдора на письме означали, что его следует передать вышестоящему начальству. Такое точно вне компетенции любого кассира. Поэтому гоблин выставил таб­личку «За­нято», за­тем спрыг­нул с вы­соко­го сту­ла и по­ковы­лял вглубь бан­ка с пись­мом в длин­ных паль­цах. Вер­но­ну не оставалось ни­чего дру­гого, кро­ме как последовать за ним.

Барчок тем временем занимался блокировкой счетов и имущества Поттеров. Поскольку волшебники постановили, что завещания его клиентов зачитывать не будут, он намеревался принять меры, чтобы любой попытавшийся хоть на что-то претендовать получил отказ. Он как раз размышлял, что делать с целевым фондом, который Джеймс и Лили создали для своего сына, когда в дверь постучали.

Читая письмо, оказавшееся у него в руках, попутно он изучал сидящего напротив жалкого человека. Честно говоря, не производит впечатления ни первое, ни второй. Этот толстый морж в человеческом обличье бросил на стол последнего из рода Поттеров словно кучу грязного белья. Барчок раз­вернул оде­яль­це, в ко­торое за­вер­нули Гар­ри, и кро­хот­ная ру­чон­ка не­мед­ленно схва­тила гоблина за па­лец, по­ка яр­ко-жёл­тые гла­за смот­ре­ли в зе­лёные, ко­торые мальчик, не­сом­ненно, унас­ле­довал от сво­ей ма­тери. И нельзя не за­метить шра­м на лбу у мла­ден­ца.

— Могу я узнать, почему вы принесли ребёнка сюда?

Вернон уже успел оценить богатое убранство кабинета. Следовательно, перед ним не просто кассир. Поэтому решил вести себя предельно честно.

— Просто я не знал, куда его отнести. Либо сюда, либо в приют, но мне кажется, будет лучше, если его воспитают ему подобные. Только я понятия не имею, как это устроить, поэтому принёс его в ваш банк.

Гоблин безошибочно уловил, каким тоном этот человек произнёс «ему подобные». В конце концов, он всю свою жизнь слышал эту фразу из уст волшебников. Заодно кассир Грипхук передал, что эта большая куча мусора тщеславна и высокомерна не меньше любого чистокровного, с которым ему приходилось сталкиваться.

Целыми поколениями гоблины мирились с таким пренебрежением, поскольку для них нет ничего важнее сокровищ. А так называемый опекун Гарри Поттера только что положил на стол неисчислимое сокровище. Однако, прежде чем принимать любое решение, Барчоку нужно узнать побольше.

— Волшебник, подписавший это письмо, является самой влиятельной фигурой в британском магическом обществе. Поэтому если Гринготтс попытается отдать Гарри Поттера в волшебную семью, Дамблдор заберёт его и снова принесёт к вам.

По всей видимости, визитёр быстро смирился, хотя вряд ли расстроился по этому поводу.

— Отлично, тогда отдам его в приют. И хотя по-прежнему считаю, что его должны воспитывать ему подобные, мне всё равно. Я против, чтобы моему сыну угрожало уродство мальчишки, поэтому оставить его у нас дома не согласен.

Конечно, гоблин понимал, как эта фраза повлияет на «защиту», которую Дамблдор пытался установить на дом этого маггла. Очевидно, о пользе защитных чар тот ничего не знает, но в этом вряд ли виноват Барчок. Оставался только один вопрос.

— Ваша жена согласна с этим решением?

Ответ Вернона не оставил никаких сомнений:

— На все сто процентов! Нашей главной заботой всегда будет наш собственный сын, и мы никому не позволим этому помешать.

От­ки­нувшись на спин­ку крес­ла, Бар­чок сло­жил ру­ки пе­ред со­бой и глубоко за­думался. С ви­ду он выглядел воп­ло­щени­ем спо­кой­ствия, однако его мыс­ли так и метались. Он прекрасно по­нимал, что сейчас в его го­лове воз­ни­кали нас­толь­ко ра­дикаль­ные идеи, что есть неплохой шанс этой самой го­лове недол­го си­деть на пле­чах. Од­на­ко постепенно себя убеждал воп­лотить эти су­мас­шедшие идеи в жизнь. Да­же если всего лишь намекнуть ди­рек­то­ру на что-то подобное, его жизнь ни­ког­да уже не бу­дет преж­ней. Однако он, похоже, уже пришёл к выводу, что вы­годы пе­реве­шивают рис­ки.

— Мистер Дурсль, помочь я вам смогу, но сначала мне нужно переговорить с директором банка. Могу я предложить вам перекусить, пока вы ждёте?

Когда на ещё несколько мгновений назад пустом столике появились чай, молоко и сахар, Вернон уже собирался вежливо отказаться, но тут рядом возник поднос с фруктовыми булочками. Слишком серьёзное искушение для Вернона, с радостью принявшего предложение.

Бар­чок тем временем мысленно прикидывал, как пре­под­не­сёт ди­рек­то­ру од­ну из са­мых рис­ко­ванных аван­тюр, в ко­торых принимал учас­тие Грин­готтс за пос­ледние нес­коль­ко веков. А ведь Раг­нок и так бу­дет в пло­хом рас­по­ложе­нии ду­ха, ведь Бар­чок на приём не за­писывался. Так что в дан­ный мо­мент шансы в луч­шем слу­чае пятьдесят на пятьдесят. Мда, с таким же успехом можно монетку подбросить.

* * *

Ког­да рас­по­ряди­тель иму­щес­тва Пот­те­ров заканчивал излагать свою идею, с его лба ска­тыва­лись ка­пель­ки по­та. А вот Раг­нок был подозрительно мол­ча­лив. Впрочем, ожи­да­емая ти­рада прозвучала чуть позже:

— Ты хочешь развязать войну из-за человеческого ребёнка? Думаю, ты потерял голову, и я готов отдать приказ, чтобы ты потерял её навсегда. Как думаешь, что сделает Министерство, когда там поймут, что у нас находится ребёнок, которого они называют «Мальчик-Который-Выжил» и приветствуют как спасителя?

— При всём уважением, сэр, я не верю, что Министерство вообще примет хоть какие-то меры. Дамблдор заблокировал завещания Поттеров и убедил Визенгамот, что мальчик в безопасности. Сомневаюсь, что он захочет публично признаться, что солгал. Если станет известно, что Верховный Чародей оставил наследника рода Поттер на пороге маггловского дома, разразится грандиозный скандал, который дорого ему обойдётся.

Барчок воспринял молчание директора как разрешение продолжать:

— События прошлой ночи не оставляют никаких сомнений, что мальчик — дитя пророчества. Воспитанный гоблинами Гарри Поттер станет яв­ле­ни­ем не­веро­ят­ных масштабов и пре­дос­та­вит прек­расную воз­можность передать цен­ности гоб­ли­нов волшебнику, ко­торо­му сама Судь­ба пред­рекла ве­личие. А Дамблдор будет связан по рукам и ногам, но при условии, что в одиннадцать лет Гарри пойдёт в Хогвартс. Ещё я прошу, чтобы наши целители взглянули на тёмную магию, сокрытую в его шраме.

Оче­вид­но, идея ди­рек­то­ру пришлась по вкусу, од­на­ко кое-какие воп­ро­сы всё-таки остались.

— Даже без поддержки Министерства Дамблдор всё ещё может доставить нам много хлопот. Как предлагаешь с ним справиться?

А вопрос-то непрос­той. Кажется, с­ле­ду­ющие нес­коль­ко ми­нут и ре­шат его судь­бу — покинет ли он кабинет с го­ловой или без.

— Это письмо передаёт ответственность за Гарри Поттера его маггловским родственникам. — И когда Рагнок с нетерпением кивнул, Барчок выпалил на одном дыхании: — Я планирую составить договор об условном депонировании, который должен закрыть любые юридические лазейки.

Когда воцарилась тишина, Барчока окончательно прошиб пот. Прервали её низ­кие рас­каты хо­хота директора.

— Какой жестокий и совершенно законный способ поставить Дамблдора на колени. Одобряю! — От об­легче­ния Бар­чок едва не упал на пол, но старая закалка позволила ему гор­до выпрямиться. И всё-таки сле­ду­ющий ком­мента­рий ди­рек­то­ра изрядно его уди­вил. — Иди и всё подготовь для Молодого Ворона… Хотя нет, пусть отныне он будет известен как Старый Ворон.

Теперь Рагнок смеялся над собственным остроумием. И только ОЧЕНЬ глупый гоблин не смеётся вместе с директором.

— Иди и подготовь всё для Ста­рого Во­рона. Сле­ду­ющие де­сять лет он про­ведёт, обу­ча­ясь на­выкам и принимая образ жиз­ни гоб­ли­нов. По­лагаю, ты осоз­наёшь, что несёшь пол­ную от­ветс­твен­ность за этот про­ект пе­редо мной?

Кивнув, Бар­чок поб­ла­года­рил ди­рек­то­ра за пре­дос­тавлен­ную воз­можность, п­режде чем как мож­но ско­рее от­кла­нять­ся. То, что Раг­нок собс­твен­но­руч­но дал ре­бён­ку имя, да­вало до­пол­ни­тель­ную за­щиту, на ко­торую Бар­чок и не смел рас­счи­тывать. Ведь по­ка Гар­ри будут вос­пи­тывать как гоб­лина, ему не по­меша­ет лю­бая доступная по­мощь.

В своё время в жизни Барчока случилась страшная трагедия, когда его спутница умерла во время сложных и трудных родов. А смерть его сына, пережившего мать всего лишь на сутки, стала трагедией вдвойне. А ведь это был их первенец, что только усугубило страдания. И теперь Барчок, как и юный Гарри, последний в роду. Да, есть у него несколь­ко да­льних родс­твен­ни­ков, живущих в на­деж­де унас­ле­довать его состояние, но толь­ко ес­ли пе­ред сво­ей кон­чи­ной он не бро­сит вы­зов этим жад­ным тру­сам. По крайней ме­ре, еже­ли его сра­зят на ду­эли, они смо­гут утверждать, что честно заработали наследство.

Недавно у него в кабинете юный Гар­ри Пот­тер тро­нул не толь­ко па­лец. Он — ещё од­ин лю­бимый сы­н, которому преж­девре­мен­ная кон­чи­на ма­тери пред­рекла судь­бу на обо­чине жизни. Однако Бар­чок не со­бирал­ся си­деть, сло­жа ру­ки. По­коле­ни­ями его род занимается делами Пот­те­ров, так что он прос­то ре­шил расширить список услуг. И ес­ли всё пой­дёт как за­думано, Гар­ри Пот­тер ста­нет его при­ём­ным сы­ном до той по­ры, по­ка не дос­тигнет совершеннолетия и бу­дет впра­ве сам отвечать за свою судьбу.

* * *

Вернон пытался решить, посчитают ли его жадным, если он съест пятую булочку, когда хозяин кабинета вернулся. Что ж, он оценил подход этих существ к бизнесу, когда не тратят время на бессмысленную болтовню о спорте или погоде.

— Мистер Дурсль, вы когда-нибудь слышали о договоре условного депонирования? — Как и ожидалось, на этот вопрос последовал отрицательный ответ, поэтому банкир-гоблин пустился в объяснения: — Как вам уже известно, Гринготтс — это банк. Договор об условном депонировании означает, что третья сторона хранит денежную сумму или имущество до тех пор, пока не будут выполнены конкретные условия, изложенные в договоре. Я предлагаю заключить соглашение между Дурслями и родом Поттер, где гоблины выступают в роли банкиров — то есть, присматривают за имуществом до тех пор, пока не будут выполнены предопределенные условия. Мо­ей под­пи­си, как от­ветс­твен­но­го за состояние Пот­те­ров, дол­жно быть дос­та­точ­но до тех пор, пока юный Гар­ри не ста­нет со­вер­шенно­лет­ним.

Вернон пока не до конца сообразил, что ему предлагают, а потому хотел убедиться, что всё понял правильно.

— Можно ли считать, что отродье является собственностью? И каковы эти условия?

Ког­да этот маггл так не­ува­житель­но отозвал­ся о ре­бён­ке, Бар­чок при­ложил все уси­лия, да­бы сох­ра­нить са­мо­об­ла­дание. Такое отношение к малышу за гранью его по­нима­ния.

— По магическим законам дети и жёны считаются собственностью волшебника, так что здесь никаких проблем. А что касается условий, думаю, они должны быть как можно проще. Тогда шанс, что другие смогут интерпретировать договор по-своему, будет мал.

Естественно, Вернон уже готов голосовать за то, чтобы всё сложилось как можно проще, руками и ногами — лишь бы уйти отсюда без мла­ден­ца на ру­ках.

— Могу с уверенностью предположить, что вы с женой не против самого ребёнка, а против магии. — Вернон согласился с такой оценкой, поэтому Барчок озвучил основную часть договора с Дурслями: — Если судьба решит, что ребёнок не волшебник, он вернётся в вашу семью и вы будете воспитывать его как своего племянника. Если же Гарри Поттер окажется волшебником, согласно договору об условном депонировании Гринготтс будет отвечать за него, пока мальчик не достигнет возраста, когда сможет представлять интересы рода Поттер.

Именно это и хотел услышать Вернон, однако посчитал нужным всё перепроверить:

— То есть, если он волшебник, моя семья никогда его не увидит?

И Барчок подтвердил, исполняя желание клиента:

— Именно это и будет прописано в договоре. Хотя должен отметить, крайне важно, чтобы ваша жена тоже подписала договор об условном депонировании.

Поскольку и он, и Петуния уверены, что мальчишка — урод, их обоих это устраивает целиком и полностью.

— Без проблем. Сколько времени займет оформление документов?

И как только прозвучали эти слова, в кабинет вошёл тот самый кассир, с которым Вернон уже имел дело, причём с бумагами в руках. Так что покидал Гринготтс мистер Дурсль с ощущением, что обычные банки уделяют слишком много внимания вежливости и заботе о клиентах, но недостаточно заботятся о бизнесе. А проходя по пабу, пожалел бедных банкиров-гоблинов — вот приходится же каждый день обслуживать уродов.

* * *

Целители изрядно разозлились. А услышав их диагнозы и прогнозы, Барчок полностью разделял их гнев. А бушевали они оттого, что ребёнка бросили без лечения. Хуже того — похоже, в исцелении ему отказали намеренно. А чем дольше такое не лечить, тем тяжелее будет травма, связанная с избавлением ребёнка от этой мерзости. И пока целители подыскивали свинью, чтобы перенести в неё эту скверну, Барчок понимал, что эту новость обязан сообщить директору. И распорядитель имущества Поттеров ничуть не сомневался, что на этой встрече будет не до смеха. Так оно и случилось.

То, что Тёмный лорд пал настолько низко, что использовал самую мерзкую магию, у Рагнока вызвало не просто отвращение — он немедленно приказал, чтобы все хранилища срочно проверили на лю­бые ар­те­фак­ты по­доб­но­го свой­ства. И нет ничего невероятного, что некий Альбус Дамблдор внезапно обнаружит, что столкнулся с «банковскими трудностями». Для любого гоблина просто непостижимо, чтобы Верховный Чародей не заметил тёмную магию, которой фонил шрам ребёнка. Умышленно проигнорировать подобное — преступление. А для гоблина преступление против ребёнка — такая низость, хуже которой и представить невозможно.

* * *

Альбус больше не мог игнорировать показания (или их отсутствие) приборов, завязанных на защитные чары вокруг дома опекунов Гарри Поттера. Несколько раз он откладывал поездку к Дурслям, но поскольку студенты в дан­ный мо­мент находились в Хог­вартс-Экс­прес­се, возвращаясь до­мой на рож­дес­твенские ка­нику­лы, от­го­ворками об из­лишней за­нятос­ти больше не прикрыться. Значит, пришло время посетить Тисовую улицу.

Для начала невидимый Дамблдор просто по ней прогулялся. А то прежде чем потревожить Дурслей, стоит убедиться, что его артефакты исправны. Несколько взмахов палочкой, и всё подтвердилось — вокруг этого дома нет никаких защитных чар. Итак, инструменты в его кабинете не врут. Следовательно, надо выяснить, в чём дело.

Наблюдая через окно, как Петуния играет на полу с сыном, а её муж сидит в широком кресле, уткнувшись в газету, Альбус почувствовал себя озадаченным: интересно, почему в этой семейной сцене отсутствует Гарри? Что ж, единственный способ это выяснить — войти в дом. А поскольку манеры у него хорошие, надо нажать на кнопку дверного звонка и дождаться ответа.

Открыв дверь, Петуния испытала неслабое потрясение. И даже напомнила сама себе, что скоро Рождество, а не Хэллоуин, когда безвкусно одетый садовый гном шести с половиной футов роста заговорил:

— Добрый вечер, миссис Дурсль. Меня зовут Альбус Дамблдор. Могу я с вами поговорить о вашем племяннике Гарри Поттере?

В тот момент, когда прозвучала фамилия Дамблдор, Петуния попыталась захлопнуть дверь у него перед носом. К сожалению, по какой-то причине у неё не вышло.

— Гарри Поттер здесь не живёт. Мы не знаем, где он находится.

Это обернулось довольно-таки громким «ЧТО?!» из уст незваного гостя. А услышав его фамилию, в тот же миг и Вер­нон за­шеве­лил­ся. В настоящий мо­мент он гро­мко топал по ко­ридо­ру, да­бы выс­ка­зать в ли­цо это­му вол­шебни­ку, ко­торый дос­та­вил ему столь­ко проб­лем, всё, что о нём думает.

— Моя жена права — урод здесь не живёт. Вы наивно полагали, что можете вот так просто, безо всяких объяснений, подбросить нам этого паршивца, а мы с радостью его примем? Должно быть, вы привыкли иметь дело с какими-то странными лю­дьми. А такие порядочные и трудолюбивые люди как мы никогда на такое не согласимся.

Тем временем Альбус изо всех сил старался себя убедить, что слух его не обманывает.

— Но я оставил вам письмо!

Вернона всегда отличал вспыльчивый нрав, а этот идиот ещё и подливал масла в огонь.

— Неужели вы и правда думаете, что это письмо загладит вину за брошенного на чьём-то пороге ребёнка? Вам, сэр, нужно подрабатывать кем-то вроде Санта Клауса, ведь только дети поведутся на чушь, которую вы несёте. А вот Дурсли — никогда!

Сняв одной рукой знаменитые очки-половинки, пальцами другой Альбус помассировал переносицу.

— Где мальчик? Что вы с ним сделали?

Вернон очень гордился своей замечательной идеей, хоть и не считал необходимым рассказывать о ней этому уроду.

— Я заключил договор, а Петуния его подписала. А прежде чем исчезнуть, договор стал золотым. Мне сказали, это произойдёт только в том случае, если договор честный и законный. К счастью, больше мы этого мальчишку никогда не увидим.

И пока маггл вспо­минал то конкрет­ное ут­ро, Аль­бус всё это видел, чи­тая его мыс­ли.

— Гарри Поттера будут воспитывать гоблины? Вы понимаете, что натворили?!

Однако Вернон не собирался уступать ни дюйма и по-прежнему считал, что здорово всё придумал.

— Эй, это же именно вы оставили его на пороге нашего дома посреди ночи. А вот я, по крайней мере, приложил хоть немного усилий, чтобы он вырос среди себе подобных.

Аль­бус порадовался, что не забыл бросить на крыльцо заглушающие чары. А то спор ста­новил­ся всё гром­че, а его, су­дя по все­му, не со­бира­лись приг­ла­шать в дом.

— Как вы могли подумать, что гоблины — «себе подобные»? Разве вы не прочли ту часть письма, где говорилось, что живущий здесь Гарри обеспечит защиту вашей семье?

На что мис­тер Дурсль высказался ещё гром­че. И пле­вать на со­седей!

— Высокий или низкий — для меня вы все уроды! И нет, мы не купимся на это дерьмо с защитой, которое вы пытаетесь нам всучить!

Этот разъярённый маггл только что вызвал у Альбуса сильную головную боль. И как теперь вернуть Гарри Поттера? Ну что ж, пусть теперь и у этих идиотов голова заболит.

— Молодую пару, у которой сын — ровесник вашего, недавно запытали до безумия. Технически они живы, но молодая мать больше никогда не возьмёт своего ребёнка на руки. Так вот: защита, которую обеспечил бы живущий здесь Гарри, предотвратила бы подобное.

Услышав вздох ужаса Петунии, он подумал, что сука это заслужила. Как можно кому-то отдать своего единственного племянника?!

— Сейчас я уйду, на прощание пожелав вам счастливого Рождества. Остаётся только надеяться, что вы и ваша семья отпразднуют его ещё много раз.

Дамблдор исчез, а Петуния тут же вцепилась в руку мужа.

— О, Вернон, возможно, нам следовало оставить урода у себя? Могли бы засунуть его в чулан под лестницей, чтобы не путался под ногами.

— Старик специально пытался нас напугать. Он просто разозлился, поскольку не добился своего.

Слабое утешение для обеспокоенной матери.

— Но Дадли…

— Послушай, давай пока праздновать Рождество. А если до Нового Года не передумаешь, мы переедем. А ещё мне не помешает приобрести дробовик. Если уроды появятся, мы им покажем, что настроены серьёзно.

Вер­но­н заметил, что Пе­туния быстро перестала нервничать. Наверняка уже пла­нирует, как бу­дет обставлять но­вый дом. Между прочим, мож­но по­дыс­кать дом с гос­ти­ной по­боль­ше. А что, весьма кстати в свете по­куп­ки но­вого боль­шо­го те­леви­зора, ко­торый он не­дав­но прис­мотрел.

* * *

В Гринготтсе Альбус подошёл к первому же кассиру и попросил встречи с распорядителем имущества Поттеров. Однако гоблин сразу же спросил:

— Вам назначено?

— Нет, я думал…

— С какой целью вы хотите его увидеть?

— Это личное. Сами понимаете…

Однако его снова прервали:

— Как вас представить?

— Я — Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор. Вы наверняка обо мне слышали…

— Вулфрик после Персиваля, но до Брайана?

Альбус лишь вздохнул и кивнул в знак согласия, однако обнаружил, что гоблин даже не смотрит на него. Пришлось сказать «да».

— Ладно, а фамилия Дамблдор? Я посмотрю, кто сейчас может вами заняться. Пожалуйста, подождите.

Согласно опы­ту Дамб­лдо­ра, раз гоб­ли­ны не идут навс­тре­чу, зна­чит, ты ка­ким-то об­ра­зом их расс­тро­ил. Тем не ме­нее, на ум ни­чего не при­ходи­ло. Что ж, вско­ре он выяснит при­чину. И в самом деле, дол­го ждать не приш­лось — его ок­ру­жили че­тверо ох­ранни­ков с об­на­жён­ным ору­жи­ем и пот­ре­бова­ли сле­довать за ни­ми.

К его удивлению и радости, уже вскоре он оказался в кабинете директора. Что ж, по крайней мере, дело сдвинется с мёртвой точки. Вернее, он так считал.

— Директор Рагнок, рад снова вас видеть…

Однако, как и кас­сир, ди­рек­тор прер­вал его на по­лус­ло­ве:

— Дамблдор, давай опустим любезности. У меня есть дела поважнее, чем слушать твою чепуху. Причина, почему ты здесь, заключается вот в этом, — в руках визитёра появился свиток. — Это уведомление о закрытии твоего хранилища. У тебя есть двадцать четыре часа, чтобы забрать оттуда своё имущество, прежде чем мы его опечатаем. После этого Гринготтс больше не желает вести с тобой никаких дел.

Совершенно неожиданная и чрезвычайно серьёзная санкция. Обычно Гринготтс применял её исключительно в отношении лиц, совершивших наиболее тяжкие преступления.

— Возможно, здесь произошла ошибка?

— О да, и именно ты её совершил. Теперь мы знаем, что Тёмный лорд не погиб, а заодно выяснили, каким образом он этого достиг. Эта информация могла серьёзно скомпрометировать Гринготтс, но ты намеренно скрыл её от нас.

Вот теперь для Альбуса всё стало кристально ясно.

— Вы что-то нашли в хранилищах? Тогда просто обязаны мне рассказать!

На что Рагнок язвительно заметил:

— О, так мы теперь готовы сотрудничать? Только я ничем тебе не обязан. Уведите его отсюда!

Однако прежде чем Альбуса вывели, он таки успел задать вопрос, ради которого, собственно, и пришёл:

— Погодите, а как же Гарри Поттер?

Усмешка директора стала хищной.

— Отправь письмо из Хогвартса в Гринготтс. Я позабочусь, чтобы он его получил.

Ох­ра­на бес­це­ремон­но вы­тол­ка­ла Дамб­лдо­ра в вес­ти­бюль, и тому ничего не оставалось, кроме как вернуться в Хог­вартс. Надо быстро найти место, куда сложить вещи из своего хранилища. И ни в коем случае нельзя никому об этом рассказывать. Знать, что тебя навсегда выдворили из Гринготтса, — это серьёзный козырь в руках твоих врагов.

План касательно Гар­ри Пот­те­ра заключался в том, что до при­бытия в Хог­вартс ник­то в британском ма­гичес­ком со­об­щес­тве маль­чи­ка не уви­дит. И этот план всё ещё жизнеспособен, хо­тя впервые севший в Хогвартс-экспресс Гар­ри вырастет совсем другим. А вот нас­коль­ко дру­гим, Альбус Дамблдор выяснит только спустя десять лет.