Марионетки анатомического театра (джен)

Далеко или давно, когда вышедший в сумерках из леса старик зачастую оказывался лешим, а не припозднившимся грибником, когда под «ночными танцами» подразумевали не вечеринки в клубах, а ведьмовской шабаш на Лысой горе и поднимали голову, чтоб увидеть не самолёт, а расправляющего крылья змея-огневика, именно тогда жил в одной суровой стране не менее суровый человек, некромант-чернокнижник Эйтерн Мак Хейлин по прозвищу Космач.

* * *

Самые древние старцы не помнили, откуда он родом и когда пришёл на их земли. Да и он ли пришёл? Может статься, это они пришли на его. Перешёптывались даже о том, что и вовсе не пользуется колдун путями смертных. Не знают его сапоги дорожной пыли, ибо поднялся он однажды на самую высокую скалу и вызвал на битву яростный горный ветер ущелий. И победил. Склонил голову могучий соперник, присмирел. Оседлал его колдун и носится теперь, покоривший ветер, на призрачных крыльях. Другие же сказывали, что не ветер то был, а дух древнего дракона, вызванный магией смерти из небытия вечного, в ведьме с болот заключённый. Третьи усмехались только, какая, дескать, ведьма-дракон. Делов-то — свернуть птице голову да произнести слова заветные, и лети куда хочешь на крыльях вольных. Как бы то ни было, но все в землях этих тайну колдуна чтили и к замку подходить не осмеливались.

Недаром ведь сказывали, будто не построен он из дерева да камней, как испокон у людей заведено, а вытесан прямо в скале, что каменным надгробием возвышается над пенным морем. И если в ночь полной луны подобраться незамеченным к жилищу колдовскому и взглянуть через колечко, свитое из омелы, срезанной на заброшенном кладбище в то же полнолуние, то и увидеть удастся в кипящей пене, как бьются о подножье скалы-замка могучие седовласые старцы. Силятся разрушить своё же творение души порабощённых некогда некромантом великих друидов. Тех, что поднимали плиты Стоунхенджа, скрытые туманом древнего Альбиона. И скрипит над их головами подвешенная на старой цепи странная бочка, окованная ржавыми обручами.

Рыдают старцы, тянут к ней свои крючковатые пальцы, словно спрятано в ней великое сокровище. Тщетно, в невыразимом гневе и отчаянии, вновь и вновь бьют они разбитыми в кровь кулаками по несокрушимой бочке, швыряют её о гранитную скалу в надежде разбить. И стоны их сливаются с ревущим ветром, а седые волосы взметаются ввысь вместе с морской пеной.

Каждый день и каждую ночь продолжается их мука, ибо гласит пророчество: как только будет разрушен Кэр Туир, Замок-Башня, обретут свободу пленённые колдуном души. И слышат старцы этот шёпот, верят проклятьям, знают: свершится пророчество, ибо слетело оно с губ их великой колдуньи, а, может, и древней богини даже, в час её смерти лютой. Ведь отозвалась однажды на их мольбы то ли суровая богиня, то ли фея озёрная, али ведьма лесная, а то и болотная по имени Моргейн или Моргана или даже Морриган, кто ж сейчас упомнит.

Собрала она войско несметное из чудищ лесных да нечисти мерзопакостной и повела к замку ненавистному… Что далее было — никому не ведомо. Говорят, битва великая, да такая, что солнце лик свой спрятало. Чёрные тучи небо затянули, а может, то полчища драконов своими крыльями свет затмили, а когда рассеялась тьма на равнине, трупами усыпанной, одна Моргейн на коленях стояла, а над ней невредимый чародей возвышался. А дальше самое страшное приключилось. Сорвал он с неё кольчугу окровавленную, обнажил тело белое, а затем израненную, но живую бросил чародейку в бочку дубовую, тринадцатью обручами железными обвитую, а на каждом обруче руны пылают, смерть от ведьмы отпугивают.

Вырвал затем колдун острые когти да клыки у слуг её верных, высыпал в бочку, забил крышку, словно у гроба. Живой замуровал. Произнёс: «Служили хозяйке до смерти, мне послужите после. Хотела она вам мою плоть скормить, теперь её отведайте». Закричала Моргейн страшно, истошно, осознав, какая участь ей уготована, когда заскрипела тяжёлая цепь, швырнула бочку о стену замка волна, впились в нежное тело когти и зубы мёртвых друзей. Захрипела колдунья, завыла. Заскребла о днище и крышку, ногти до мяса обламывая. Приподняли бочку набежавшие волны, хлынула морская вода в щели, въелась соль в раны…

Час прошёл, набегали волны, швыряли бочку о скалу неприступного замка. Заходилась криками ведьма, захлёбывалась водой и кровью. Не давали ей умереть наложенные руны. Взмолилась она о смерти, упрашивала разорвать на куски, отдать кости псам бродячим, а плоть крысам помойным, но непреклонен был суровый колдун: не тронула его девичья мольба. Не ведало жалости каменное сердце владетеля Башни, а может, попросту не слышал её Эйтерн Мак Хейлин, не глядел на кровавую пену волн, не внимал затихающим воплям. Как всегда, поднялся он в библиотеку и погрузился в чтение. И не вспоминал больше ни о болотной ведьме, ни о рыдающих старцах. Потому и не услышал проклятия, вырвавшегося сквозь хрипы из окровавленного ошмётка некогда божественного тела: «Да продлится в смерти твоя жизнь, пока не рухнут возведённые на крови стены!» Ну, а если о проклятии не знать, то и не сбудется оно. То каждому ведомо.

Как бы то ни было, никто не срывал на кладбище омелу, не скручивал колечко, не подкрадывался к скале и не смотрел на бушующие волны, чтобы узнать правду. Боялись. А вдруг… Да и зачем проверять самому, что и так известно? Гоже ли сомневаться в том, что тебе деды говаривали? Поэтому жили себе люди, перешёптывались, долгими ночами рассказывали страшные сказки, особенно во время разыгравшейся бури, и старались обходить зловещее место стороной. А Скала темнела, как и прежде, как и прежде скрипела ржавая цепь, и всё так же стонал ветер, разбивая волны о гладкий гранит утёса, и всё так же о него билась ветхая бочка в брызгах алой пены, и несокрушимы были стены Кэр-Туира, и крепки чары колдуна-некроманта.

И не было дела Эйтерну Мак Хейлину до крестьянских сплетен.

* * *

Что, страаашно? Нее? Ну, прям ни капельки? Скучно? Ладушки! Если честно, мне тоже. А что поделать? Всякая история начинается с легенды, ей же и заканчивается, повелось так. А я-то хотела воскликнуть: О, дивный, навий мир! Проскользнуть вместе с вами тропами мёртвых, подглядеть за плещущимися русалками и вспугнуть Ночную кобылицу… Эх, но я не мастерица слова, это и ёжику понятно. По чистоте языка мне и аканамэ фору даст. Кто? Очаровашка одна заморская, живёт в уборной, питается, ну, что есть в уборной, тем и питается… Но это так, к слову о дивном навьем мире.

А, вообще, фиг с ним, с аканамэ. Может, встретитесь когда, чай, все там будем. Главное, вы поняли, как трудно рассказывать, если не знаешь, что хотят услышать. И кто хочет. И понимают ли. Тут даже заплечных дел мастера красноречие не привьют, не то что профессора риторики. Поэтому я не рассказываю, только говорю. Вы почувствуете разницу, если, конечно, станете слушать малолетнюю девчонку, которой и нет вовсе…

Ну, а нет — бегите дальше, от меня не убудет. В прямом смысле. К этому быстро привыкаешь, когда ты — ничто, просто эфир, которого, кстати, нет тоже. «Ментальному конденсату» жаловаться не пристало. Так что я привыкла.

В общем, я поняла: сказаний вы больше не хотите? Хватило? Ладно, тогда позже. А пока — про любовь? Про близость, одно дыхание на двоих? О чём ещё болтать пятнадцатилетней несуществующей соплячке, привязанной к могущественному колдуну. Ну, а с моим Терри вы только что познакомились. Ага, он. Тот самый суровый, не ведающий жалости, с каменным неприступным сердцем…

Хотя, наверное, я не с того начала. Когда-то один Король посоветовал Белому Кролику, которого, как считают некоторые, тоже не существовало, а был лишь мыслеобразный осадок. Так вот, сперва монарх объяснил чердачнонорному пушистому осадку, что начинать всё же лучше с начала. А потом умные и не очень дяденьки — уже всем остальным, что психотравмы, расстройства и даже мы с Белым Кроликом родом из детства. Поэтому и история Эйтерна Мак Хейлина, воина, чернокнижника и некроманта, должна начаться не с легенды, а за сотни лет и тысячи лиг от Кэр Туира, в гораздо менее суровой стране, находившейся неподалёку от побережья Mar Cantаbrico, то бишь Кантабрийского моря, в живописной горной долине, в маленьком городишке, которого сейчас на карте и не сыскать. Именно там обитал и озорничал вместе с друзьями вихрастый паренёк со странным именем Эйт «Терновник» или просто Терри. Хотя так называть его могла только я.

Ха! Если б он только узнал, о чём я тут с вами шушукаюсь… Да и вообще о том, что я есть. Что бы он сделал? Хм… Терри, конечно, мастер выворачивать наизнанку людей и реальность, да и фантазией не обделён, но есть у меня подозрение, что со мной всё же не в силах сладить даже он — маленький бонус моего несуществования. Хотя Терри мастак, он отыщет способ и точно меня пришлёпнет, если узнает, что я тут наболтала… Ну и ладно, мне не привыкать. Итак… Роли расписаны, маски розданы, кому актёрские, кому зрительские, ну, а нам, выходцам из Нави, Шеола, Дуата — любые, лишь бы отдалённо походили на человеческие лица. Да и для вас, живущих (пока ещё) во всех мирах и временах, лишними они не будут. Увы, своё лицо зачастую не удаётся сохранить даже при жизни. Запасайтесь масками, леди и джентльмены, сеньоры и сеньориты, судари и сударыни. Представление всегда в разгаре. Вага марионеток в руках судьбы, но кто-то всё же норовит дёрнуть за ниточки. Куклы оживают. Смотрите! Занавес Времени отползает и перед нами…