Бюро забытых вещей (джен)

Илья с тоской посмотрел на груду коробок у входа. Почему-то именно по весне люди теряли особенно много вещей, будто бы яркое солнце и проклевывающиеся почки туманили рассудок скучающих по теплу горожан. Его коллега — Виталик — уже заполнил бумаги и описал всех «потеряшек», так что Илье оставалось просто развезти все по полкам.

Он покидал в тележку бумажники — разумеется, те были пустыми. Почему-то, почти все оказались красными. Илья вспомнил бабушкины слова, мол, красный цвет притягивает деньги. Может, не ему одному в детстве внушали эту ерунду? Но даже если этот цвет и правда помогал разбогатеть, удержать накопленное он был не в силах. Илья сгрузил кошельки в объемную картонную коробку, закрепив перед этим за каждым определенный номер. Всегда оставалась вероятность, что за потерянными вещами придут.

Следующий стеллаж был посвящен предметам одежды. В тележке Илья обнаружил два одинаковых левых ботинка, перчатки на любой вкус, совсем новое — с биркой! — детское платье в горошек и потрепанное жизнью пальто — оставалось надеяться, что его хозяин не простыл, апрельские дни все еще были холодными.

— Апчхи! — послышалось из-за соседнего стеллажа.

— Будьте здоровы, — по привычке ответил Илья.

И вдруг похолодел от ужаса. Совершенно точно в Бюро забытых вещей сегодня он был один. Грабитель? Так у них ничего ценного отродясь не водилось.

— Спасибо, — ответил ему удивительно вежливый грабитель.

Илья вооружился зонтиком, завернул за стеллаж и увидел незнакомого юношу на диване. Заметив Илью, тот испуганно вжался в спинку — видимо, зонтик все-таки стоило опустить.

— Ты кто? — прищурился Илья и вдруг заметил на свободной футболке незнакомца наклейку с номером — «013».

Ответом ему была испуганная и напряженная тишина. Тяжело вздохнув, Илья отложил зонтик в сторону, вбил три цифры в рабочий планшет и прочитал карточку забытой вещи: «Классификация: человек; Возраст: 17 лет; Рост: 173 см; Вес: 55 кг». Были указаны и прочие характеристики, но их Илья читать уже не стал.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Матвей, — ответил тот и опустил взгляд на сцепленные в замок руки.

Он был худым и — судя по данным в системе — невысоким, волосы его вились непослушными кудрями и отливали золотым, а на бледном лице выделялись трогательные веснушки.

Илья работал в Бюро недолго. Он знал, что к ним иногда привозили людей, как правило, стариков. У Ильи всегда болело сердце за брошенных и забытых бабушек и дедушек, возвращались за ними редко. Но на первом этаже — там, где Илья и работал, — потерянных людей не было вообще. Очень хотелось написать Виталику гневное письмо, ведь тот даже не предупредил своего сменщика о такой «потеряшке». И что теперь с Матвеем делать?

— Хочешь мне помочь? — предложил Илья.

Матвей с готовностью вскочил с кушетки.

— Меня зовут Илья, — он протянул руку и пожал ладонь Матвея. — Сейчас нам нужно разобрать вот эту тележку, а потом пойдем в соседнюю комнату.

Тот послушно кивнул. Оказалось, что работать вдвоем куда веселее, да работа под разговоры шла быстрее.

— Однажды нам привезли кахон — это такой ударный инструмент из Перу. Я даже почти научился на нем играть, — вспоминал Илья. — Был рогатый череп, бутафорские мечи — мы с Виталиком потом устраивали самурайские бои, — бензопила и коробка с хомяками. Хомяки, кстати, живы до сих пор.

— Люблю домашних животных.

— Тогда тебе понравится эта комната.

Илья достал из кармана ключ и открыл дверь. Здесь у них хранились потерянные растения и всяческая живность. Породистых кошек и собак забирали очень быстро, ведь они нередко приносили хозяевам приличный доход на всевозможных выставках. Но была «потеряшка», которая жила здесь уже третий год — серый кот с разорванным ухом и одним глазом.

— Знакомьтесь: это — Матвей, а это — наш старый друг, Филипп Петрович, — торжественно сказал Илья.

Филипп Петрович лениво махнул хвостом и мельком посмотрел на вошедших в комнату. Не найдя в них ничего интересного, он продолжил наблюдать за жизнью за окном.

— Вот здесь наши хомячки, — Илья показал на клетку с тремя пухлыми комочками. — Их зовут Первый, Второй и Третий, потому что у Виталика нет фантазии.

Матвей осматривался с восторгом. Казалось, ему нравилось в этой комнате все: и семейство суккулентов на подоконнике, и рассада неизвестных растений на полу, и хомячки, и не слишком дружелюбный кот.

— У нас еще был попугай Юра, но недавно он улетел на волю, — рассказал Илья. — Наверное, на луну.

— Вы его отпустили? — удивился Матвей.

— Виталик забыл закрыть окно, и этот шельмец тут же улизнул. Хитрый он был, даже Филипп Петрович его побаивался.

Матвей замер напротив клетки с хомячками. Третий — или это был Первый? — устроил гонку в колесе, пока остальные его собратья спали в соломе.

— Нравится здесь? — спросил Илья.

— Ага, — кивнул Матвей, не отрываясь от клетки.

Да, хомячок в колесе на многих действовал гипнотически.

— Я оставлю тебе ключи, можешь за ними следить, — предложил Илья. — И тебе не скучно, и животным хорошо. Виталик не очень ответственный, — хохотнул он.

Матвей посмотрел на него такими радостными глазами, что Илье стало не по себе.

Весь оставшийся день они сидели в этой комнате и играли в потерянные кем-то карты. И только вечером заметили, что в колоде не хватало бубнового туза и крестовой дамы.

— Уверен, проиграл я только поэтому, — сварливо сказал Илья.

Матвей улыбнулся и покачал головой. Филипп Петрович променял свой телевизор на тощие колени, поэтому теперь он сосредоточенно чесал кота за ухом.

— Вот если бы мы кубики на скорость собирали, я бы тебя сделал, — заявил Илья.

Он совершенно не умел проигрывать.

— Это те, разноцветные? Я видел их на полках, все собраны!

— Кубики Рубика, — кивнул Илья.

Он немного стеснялся этого хобби. Казалось, что все вокруг занимались чем-нибудь нормальным, а он в игрушки играл. Так ему родители и говорили. Мол, пора бы и повзрослеть уже.

— Круто! — восхитился Матвей. — Научишь?

— Э-э-э… Да?

Кажется, впервые за все двадцать пять лет его жизни кто-то не посмеялся над его увлечением. В груди разливалось приятное тепло.

* * *

— А что в этой комнате? — спросил Матвей.

Илья открыл дверь, пропуская его вперед. Ему здесь очень нравилось, хотя место это было насквозь пронизано меланхоличной грустью.

— Забытые желания и мечты, — пояснил Илья.

Тут и там стояли стеклянные банки с номерами. Матвей потянулся к одной из них и вопросительно посмотрел на Илью.

— Можешь открыть, — кивнул тот.

Когда он только устроился в Бюро, то любил заглядывать в эти баночки. У него и самого была мечта, утерянная с годами. Может, когда-то давно и ее подобрали на улице и бережно закупорили в банку — до лучших времен. Илья уже и не помнил, о чем мечтал. Иногда читал какую-нибудь «потеряшку» и думал — может, она? Но в сердце ничего не отзывалось.

— Увидеть море, — прочитал Матвей и нахмурился. — Разве это сложно?

— Есть много всяких «но», которые встречаются на пути к мечте, — Илья пожал плечами. — Пока с ними разберешься, уже и не хочется ничего...

— Я вот мечтаю, чтобы у меня был кот. Мне кажется, если ты живешь с котом, то все становится чуточку лучше. А в детстве у меня совсем никаких животных не было, — Матвей погрустнел.

— Родители не разрешали заводить?

Он достал из тележки несколько бумажек с забытыми желаниями. «Хочу, чтобы мы с Никитой всегда были вместе», — таких вот бумажек с разными именами за время работы Илья повидал несколько сотен. Интересно, со сколькими людьми за свою жизнь человек мечтает жить долго и счастливо?

— Я вырос в детдоме, — Матвей прошелся вдоль стеллажа и замер возле полки с маленькими розовыми банками. Там хранились детские мечты, наивные и смелые. Взрослые так мечтать не умели, — Потом меня усыновила семья, где уже было пятеро детей. Они после еще двоих из детдома взяли… Тепла и уюта в этой семье не было никогда. Приемные родители говорили с нами только по делу. Мы с другими детьми делали разную работу по дому, выгуливали соседских собак, девочки что-то шили на швейных машинках. И животных, конечно же, не заводили. Самим спать было негде.

Илья почувствовал ком в горле. Вроде ничего совсем ужасного Матвей не говорил — среди их «потеряшек» встречались такие страшные истории, что волосы дыбом вставали. А семьи, где всем друг на друга плевать, были обыденностью, реальностью — не более того. Но Матвей был таким светлым, таким улыбчивым, что злость брала. Как подобного ребенка можно было не любить?

Впрочем, самого Илью любовью тоже не баловали. Он был неудавшимся ребенком — сначала не стал отличником, потом не стал врачом — как родители, — еще и уехал из родного города, оставив позади и приятелей, и родственников, и смелые детские мечты, и робкие взрослые надежды. Наверное, потому ему так и нравилось работать в Бюро. Среди остальных «потеряшек» он чувствовал себя своим.

* * *

— А тебе за это ничего не будет?

— Не-а. Дадим старым желаниям новую жизнь!

Илья заговорщицки улыбнулся и сгреб в рюкзак охапку бумажек. Сегодня у него был выходной, но Виталик совсем не возражал против его шалостей. И закрыл глаза на то, что Илья и Матвея утащил с собой.

— Покататься в тележке из магазина? Неплохо.

Матвей покосился на громилу-охранника у входа, но тот курил с недовольным видом и будущих хулиганов, кажется, совсем не замечал.

— Кто кататься будет? — спросил Илья, придирчиво осматривая тележки у входа в торговый центр.

— Даже не знаю…

Илья усмехнулся. Ничего, сейчас он Матвея растормошит.

— Залезай!

Удирать от охранника по пустой парковке, толкая перед собой тележку с громко хохочущим Матвеем, было и правда весело. Илья огибал оранжевые конусы, едва не улетая вслед за тележкой на крутых поворотах, тормозил возле редких машин и отвечал: «Да, капитан!» на все слова Матвея.

— Да левее давай! И помедленнее! И… Ой! — тележка наткнулась на выступ, и Матвей в ней подпрыгнул и рассмеялся.

Потом они сидели на лавочке и уплетали шоколадные конфеты. Между ними лежал целый мешок сладостей — как и было загадано в очередной бумажке. Эту Илья взял из розовой банки. Детской. Интересно, наелся ли тот ребенок конфет?

— Что там дальше? — с любопытством спросил Матвей.

— Залезть на крышу, — прочитал Илья. — Знаю я подходящую, пойдем!

Осилить мешок с конфетами им так и не удалось. Илья и не думал, что есть шоколад так утомительно. А Матвей сказал, что еще никогда в жизни у него не получалось съесть столько сладкого за один присест. И что в следующий раз он ограничится парочкой конфет.

Вечерело. На крыше было прохладно, но Илья захватил с собой термос и плед, так что ничего не мешало им болтать обо всем на свете и смотреть на просыпающиеся звезды. Исполнять чужие желания оказалось так приятно и весело. Как же тогда себя чувствуют те, кто исполняют свои?

— Я кое-что тебе принес, — сказал Матвей. Он порылся в своем рюкзаке и достал кубик Рубика, — Виталик разрешил его взять. Только верни, когда соберешь.

Илья улыбнулся. Руки привычно закрутили разноцветный кубик. Они сидели на пледе, пили горячий чай, а из-за горизонта выползала на небо величественная луна. Вот бы было больше таких дней! Илья не обзавелся друзьями в новом городе, а потому все выходные проводил в обнимку с пультом от телевизора — скука смертная. Но сегодня он окончательно понял, что хочет все изменить.

— У тебя же день рождения скоро, да? — спросил он.

— Ага, — подтвердил Матвей. — Будет мне восемнадцать, смогу уйти из Бюро.

— Может, вместе с Филиппом Петровичем переберетесь ко мне? — предложил Илья. — Думаю, нам всем нужна семья.

Матвей посмотрел на него с удивлением, а потом расплылся в счастливой улыбке.

* * *

По радио играла очередная прилипчивая песенка. Уже после первого прослушивания можно было запомнить слова и подпевать, но Илья слышал ее столько раз, что готов был выйти вместо солиста на сцену. Он представлял, как поднимает руки вместе с кричащими в экстазе людьми, как прыгает в толпу, и тысячи рук качают его, будто он плывет по волнам…

— Блинчики сгорят, — со смехом сказал Матвей.

Он наблюдал за импровизированным концертом Ильи и чесал Филиппа Петровича за ухом. Коту эти песнопения явно не нравились. Он тоже был любителем оперных арий, вот только начинал заметно раньше, когда остальные жильцы квартиры мирно сопели в постели.

— Знаешь, мне кажется, я вспомнил свое заветное желание, — задумчиво сказал Илья.

— Расскажи! — тут же попросил Матвей.

Илья положил на стол тарелку с блинчиками, достал из холодильника малиновое варенье. Филипп Петрович наблюдал за его приготовлениями одним глазом, недовольно виляя хвостом. Его хмурый вид так и говорил: «А меня кто кормить будет?».

Илья насыпал корм в большую миску.

— Прошу к столу, — усмехнулся он.

«Ну неужели», — недовольно шевельнул ушами Филипп Петрович.

Наверное, завтра разбудит их на несколько часов пораньше, чтобы не смели больше так задерживать обед. Матвей наблюдал за этим и с аппетитом уплетал блинчики. На улице было солнечно, и ветер, проникая в открытое окно, приносил аромат распустившейся у подъезда вишни.

— Мне в детстве очень запомнилась сцена из одного фильма, — начал Илья. — Ничего особенного, просто парень и девушка завтракали блинчиками с вареньем. Была хорошая погода, они строили планы на день, болтали и выглядели очень счастливыми. У их ног резвились собаки, с которыми они потом отправились на прогулку. Они казались настоящей семьей.

— И ты бы хотел так? — спросил Матвей. — С девушкой поесть блинчиков?

Илья с улыбкой покачал головой.

— У нас в семье никогда не было теплых отношений. Мать и отец пропадали на работе сутками, их дом был в больнице, а пациенты заменяли детей. И я всегда завтракал в одиночестве.

Да, теперь Илья вспомнил. Ему так хотелось приготовить блинчики для дорогого человека. Чтобы был кто-то, кто сидел напротив, облизывал пальцы, перепачканные в варенье, чистой рукой чесал недовольного кота и улыбался во весь рот. Чтобы внутри пузырилось счастье, а ответная улыбка не сходила с лица.

— Тогда хорошо, что мы завтракаем втроем, — сказал Матвей. — И блинчики у тебя получились вкусные.

Илья посмотрел на полку с кубиками Рубика. Несколько их них ему разрешили забрать из Бюро, мол, никто за этим барахлом уже не вернется. Но кому барахло — а кому ценный экспонат для любимой коллекции. Не бывает ненужных вещей. Просто случается, что настоящий хозяин еще не нашелся.