Была лишь одна Дорога... (гет)

He used often to say there was only one Road;

that it was like a great river: its springs were at

every doorstep, and every path was its tributary.

Frodo about Bilbo

J. R. R. Tolkien

Lord of the Rings: The Fellowship of The Ring

…Он часто говорил, что была только одна Дорога,

и была она подобна великой реке: её истоки начинались

у каждого крыльца, и каждая тропа становилась притоком…

Фродо о Бильбо

3018 г. т.э.

20 день месяца Норуй (Июнь)⁽¹⁾

Душная летняя ночь неспешно струилась с небес, не добавляя ни капли прохлады ни раскалённому пропахшему гарью воздуху, ни иссушенной растрескавшейся земле почти безжизненной долины, затенённой высящейся над нею горой с зубчатой вершиной. Спускающиеся сумерки поглощали дымки́ костров, во множестве мерцающих у подножия горы и тянущихся цепочками на запад через всю долину до стен гигантской крепости, мрачной и суровой, молчаливо надзирающей за царящей у её основания суетой.

По бастионам крепости, у ворот и на внешних переходах нижних ярусов перемигивались сигнальные огоньки, выдавая бродящих караульных, но над ними все этажи и бесчисленные шпили укрывала непроглядная тьма. И лишь на вершине крепости с головокружительно-высокой башни, увенчанной железной короной, из узких окон лилось яркое красноватое свечение, на которое мало кто из снующих у подножия караульных решался поднять взгляд.

Над покровом жмущейся к земле тьмы ещё можно было кое-где угадать густо-синее беззвёздное небо. Но затерянный за чернильными тучами свет уже никак не мог стать помехой тем, кто собрался в Высокой Зале мрачной крепости под зубцами железной короны высоко над землёй.

Оттуда как на ладони вырисовывались покрытая военными лагерями безжизненная долина и окутанная алым заревом, исходящая столпами дыма и испарений гора, предвещавшая новые бедствия землям за пределами Чёрных Врат. Амон Амарт⁽²⁾, метко звали эту гору в землях эльфов, и им вторили люди, долгие годы пытавшиеся сдерживать зло, расползавшееся из-за Чёрных Врат: Роковая гора. Алые сполохи меж её зубчатых вершин породили и другие названия во внешних землях — Ородруин, Гора Пылающего Огня, Огненная Гора… А ещё неизменной и верной среди стерегущих границы чёрных земель южан в давние времена считалась примета: появилось огненное зарево — жди из-за Врат врага.

Времена изменились — под Чёрными Вратами более не стояли воины в крылатых шлемах, и древние крепости у Шлаковых Холмов опустели, одна за другой подпадая под власть поверженного когда-то врага. К востоку от Роковой Горы снова восстала из пепла разрушенная однажды крепость, и с большой неохотой поминали её потомки бывших победителей — Ба́рад-дур, Тёмная Башня, твердыня Повелителя Чёрных земель. Лугбу́рз — мстительно шептали живущие у её подножия твари, не всегда осмеливаясь поднимать к вершине глаза…

Тишину Высокой Залы Тёмной Башни нарушало лишь потрескивание пылающих факелов, выхватывающих среди тьмы, неестественной даже для южной ночи, мельтешащие тени и недвижимые фигуры в чернёной броне. Словно статуи в схожих тяжёлых доспехах и с одинаково закрытыми шлемами лицами, безликие и казавшиеся бездушными, они стояли вдоль стен, у входов, колонн, оконных проёмов. И молчали, повернувшись к возвышению с троном, высеченным когда-то давно из цельного куска чёрного камня костей твердыни Барад-дур и не так давно занявшим своё законное место в Высокой Зале. Не так давно — по меркам собравшихся. По времени, промчавшемуся за стенами крепости, — шестьдесят семь лет назад…

Восседающий на троне Повелитель тоже молчал, разглядывая за окнами неверные сполохи умирающего света в догорающих за Роковой Горой небесах. Лишь когда чернота неба сравнялась с той, что успела покрыть земную твердь, его взор обратился на присутствующих — пристальный, прожигающий, неумолимо властный, которому мало кто мог противостоять.

— Летние ночи коротки, — обронил Повелитель, и его голос, глухо пророкотав сквозь забрало чёрного шлема, облетел Залу. — Не теряйте времени…

Неподвижные воители послушно задвигались, повинуясь приказам хрипловатого голоса, не нуждаясь ни в лишних понуканиях, ни в иных словах. Угрукхор… Дартандир… Дулгабет… Аркендор… Урудани… Всем им слышались их собственные имена, и они откликались:

— Да, Повелитель, в исполнение нерушимых клятв, — один за другим повторяли они, уходя.

Они уходили, но каждый чувствовал на себе неотвязное внимание Повелителя — и так было с того самого мгновения, когда их плоти коснулся его зачарованный кинжал, принимая кровавую дань добровольных обетов и даря драгоценное время, чтобы их воплощать.

Вслед за живыми, по Зале заметались Тени, отвечая на беззвучные приказания Повелителя. С давних времён слуг-теней было девять, но нынешней ночью в Зале присутствовали не все — наиболее доверенные несли службу в иных местах. И лишь когда последняя тень наивернейшего и самого могучего из слуг растворилась в черноте надвигающейся из-за окон Залы тьмы, сидящий на троне Повелитель шевельнулся. Пальцы закованной в броню руки дрогнули и пробарабанили по подлокотнику чёрного трона.

— Лаэрэт, — равнодушно донеслось из-под шлема, — я уже ясно всё сказал…

Из тени колоннады массивных подпор невидимого потолка Залы выступил чей-то силуэт и, двигаясь тихо, грациозно, но не слишком уверенно, приблизился к трону.

— Повелитель… — мягкий голос прозвучал с едва уловимым сомнением, и перед чёрным троном на колени опустилась фигура, чьи изгибы тела без сомнений выдавали женщину. — Я прошу лишь мгновение… Это ведь ничтожно мало для Вас…

— Я. Всё. Сказал. — Отчеканил голос сквозь забрало. И спустя несколько мгновений, добавил: — Полторы тысячи лет назад!

— Тысячу триста восемьдесят два, — тихо отозвалась коленопреклонённая женщина.

И её невнятные слова заставили сидящего на троне Повелителя чуть дольше задержать взор на смиренно стоящей под ним фигуре.

— Ты не исполнила клятвы, Лаэрэт, мне нечего тебе дать, — отрезал Повелитель, но всё же доля заминки в его словах подарила собеседнице надежду.

— Я исполню, Владыка! За минувшие годы я совершенно точно узнала, как исправить прошлые ошибки! Клянусь!.. — торопливо заговорила она.

Вскинутая рука Повелителя заставила Лаэрэт ещё ниже склонить голову, но не остановила жалких попыток договорить:

— Я исполню всё по Вашему слову, мой Господин…

— Если ты осмеливаешься нижайше испрашивать милостей, Лаэрэт, признавая прошлые ошибки, то чего так страстно сейчас желаешь? Прежних владений не жди! Те земли не вернутся под твою власть, их вполне достоин новый хозяин. Который, как ни прискорбно для тебя, никогда ещё меня не подводил.

Она приподняла было голову, чтобы что-то ответить в лицо Повелителю на безжалостные слова, но была остановлена не только прожигающим властным взглядом, но и взмахом руки:

— Что ж, Лаэрэт, попытайся…

Повелитель многозначительно замолчал, а его собеседница встрепенулась, пытаясь скрыть заметавшиеся мысли от его поблёскивающих из-под шлема всевидящих глаз.

— Я никогда не отступаюсь от своих слов, — продолжал Повелитель, и в голосе его отчётливо слышалась холодная насмешка: — Наши уговоры вступили в силу с того мгновения, как ты поклялась служить мне. Потому спрошу снова: чего ты желаешь сейчас?

— Того же, что и тогда, — едва различимо произнесла она.

А потом, словно зачарованная, приложила руку к груди и снова низко поклонилась, повторяя произнесённые когда-то давным-давно слова:

— Я клянусь, мой Повелитель, что под твоей властью окажутся все земли от Беллерианда до Восточных Пределов…

— И тогда я исполню то, чего просила ты, Лаэрэт! — перебил её Повелитель, в раздражении тяжело хлопнув ладонью по подлокотнику трона. Чёрный камень звякнул под чёрным железом, но выдержал удар. — Но так случится лишь только в том случае, если твои деяния принесут плоды, отличные от тех, что были полторы тысячи лет назад!

— Тысяча триста восемьдесят два… — прошелестела она, не надеясь быть услышанной.

Но Повелитель слышал всё.

Наклонившись вперёд, он свесился с трона над распластанной у подножия женщиной.

— Напомнить тебе давние обещания? — процедил он обманчиво-мягко и вкрадчиво.

— Нет, Повелитель… — сникла она.

— Нет, дорогая моя Лаэрэт, твоя настойчивость вынуждает меня повторить! — рыкнул он. И в наступившей вслед за тем тишине отчётливо произнёс — звучно и громко, заставляя собеседницу вздрагивать, закрывать лицо руками и согласно кивать: — Ты сотворишь для меня деяние, равного которому ещё не видели земли Эннорат! Деяние, которое приведёт под мою власть все земли от Восточных Пределов до Западного моря! И в этот раз твоё творение не будет подвластно исцелению травками, растущими в каждой ложбине или у каждого ручья!!!

— Да, Повелитель… Я знаю, как сотворить это здесь и сейчас… Я прошу только две…

— В прошлый раз была лишь одна просьба, Лаэрэт! — проревел Повелитель, заставляя смокнуть не только собеседницу, но и любые звуки на ведущих к Зале лестницах.

— Она и сейчас одна… — запинаясь, прошептала Лаэрэт, — та же, что и тогда.

— Тогда почему ты говоришь о двух? — внезапно успокаиваясь, спросил Повелитель.

— Вторая просьба: я прошу позволения вернуться в мою бывшую крепость, пусть и не как хозяйка. Всё нужное — там…

Некоторое время Повелитель молчал, разглядывая собеседницу, не смевшую поднять на него глаз.

— Хорошо, — обронил, наконец, он. — Возвращайся. Но не как хозяйка. И даже не надейся, что вместе с тобой туда вернутся старые порядки — всё же Назгул оказались куда более достойны награды, чем ты. И твои владения по-прежнему принадлежат ему!

— Благодарю, Повелитель…

Снова некоторое время он молча разглядывал неподвижную Лаэрэт, пока не обронил:

— Ты всё спросила?

— Да, Повелитель.

— Тогда почему всё ещё здесь?

Набравши в грудь воздуха, она шумно вздохнула:

— Прошу дозволения подтвердить слова давно прозвучавших клятв.

Повелитель застыл от её дерзости, но потом всё же выпрямился на троне и взмахом руки позволение дал:

— Говори!

— Я клянусь привести под власть моего возлюбленного Повелителя все земли от Восточных Пределов до Западного моря. И взамен прошу лишь одного, того что давно желаю и не могу получить сама, оставшись последней из своего народа…

— Довольно, Лаэрэт! — нетерпеливо оборвал Повелитель переливы её жалостливого голоса. — Когда свершится моя победа, ты получишь своё дитя, как я и обещал в давние дни. Но только одно!

— Благодарю, мой милостивый Господин…

— Одно дитя после моей победы — слово Повелителя! А сейчас убирайся, у меня и без тебя ещё есть дела!

Раздражённо взмахнув рукой, Повелитель дал знать собеседнице, что любые разговоры более не уместны. И та не стала настаивать — пятясь от трона, направилась к зияющему колдовской чернотой оконному проёму и, поравнявшись с ним, опрокинулась наружу из окна, с тихим шелестом развернув в полёте мощные кожистые крылья.

Но Повелителя не интересовали её передвижения — откинувшись на спинку чёрного трона, он погрузился в глубокие раздумья, мысленно следя за гораздо более ценными посланниками, чем подвластная его воле искажённая дева из морэдайн. К тому же, утратившая пол эпохи тому назад его доверие. Как ни крути, но всё же было огромной ошибкой полагаться на смертных — только вложенные в Назгул силы оправдывались сейчас сполна…

Чёрная тень растекалась от мрачной твердыни глухой пеленой, изменяя обыкновенную темноту южной ночи. По следам этой тени замолкали цикады и безвозвратно истаивали огоньки светлячков, кружащихся над высокими травами пустующего Итилиэна. Вздохи ветра стихали, никли головки душистых цветов, и даже выбравшиеся на охоту ночные хищники предпочитали потерять след добычи, исчезая с пути более страшной охоты, выступившей за границы Мордора.

Они двигались неуловимо и бесшумно.

А за ними шла Тьма…

1) 20 июня 3018 года т.э. — день, когда Саурон выпустил из Мордора Назгул на поиски Единого Кольца, тем самым по сути развязав войну

Вернуться к тексту

2) Амон Амарт — Гора Судьбы (синд.) amon — "холм" и amarth — "рок, судьба"

Вернуться к тексту