Была лишь одна Дорога... (гет)

The dark things that were driven out in the year of the Dragon's fall

have returned in greater numbers, and Mirkwood is again an evil place,

save where our realm is maintained.

Legolas about Mirkwood

J. R. R. Tolkien

Lord of the Rings: The Fellowship of The Ring

...Порождения тьмы, изгнанные в год падения Дракона,

вернулись ещё бо́льшим числом, и Мирквуд снова полнится злом

за пределами охраняемых нами границ...

Леголас о Темнолесье

По ненавистному и непривычному сумрачному лесу они бежали впятером. Цепкие ветки колючих кустов и выпирающие из земли корни не способны были их задержать — вперёд гнала сила, с рождения внушавшая страх куда более весомый и куда более знакомый, чем присыпанные полусгнившей прошлогодней листвой ямы и шуршащие по зарослям существа. Они бежали, не разбирая дороги, лишь за спинами их свистел и пощёлкивал хлыст, направляя. И никто из пятерки вооружённых воинов не пытался ни обернуться, ни защититься от хлёстких ударов бича, время от времени жалящих плечи или ноги тех, кто не вовремя переводил дыхание или пытался оглядываться по сторонам.

— Стоять! — глухой рык заставил всех замереть. — А теперь всем сидеть тихо! И не раскрывать свои пасти без команды! Ясно?!

— Да, командир, — отозвался кто-то.

От него разом отшатнулись прочие четверо членов отряда, и тотчас же свистнул хлыст, опоясывая ноги заговорившего и опрокидывая его наземь.

— Разве команда была? — рык предводителя стал чуть громче, но не перешёл в лавину ругани и беспорядочных ударов.

Все пятеро благоразумно промолчали, и командир, не найдя повода выплеснуть сжигавшую его ярость, отвернулся.

Один из ближайших соседей лежащего на земле вояки ткнул его в бок носком сапога и в ответ на ощеренные в оскале зубы показал увесистый кулак, не роняя ни слова. И тоже отвернулся, оглядываясь по сторонам и выискивая исчезнувшего где-то среди зарослей разведчика, приведшего их на укромную поляну в сердце эльфийского леса.

Командир приказал ждать. И все, боясь ослушаться, ждали. Хотя на самом деле нестерпимо хотелось бежать без оглядки прочь — подальше от пропитавших землю, камни, деревья и воздух чар.

А ведь поначалу всё совсем не так начиналось…

…Поначалу для выступившего из Дол Гулдура отряда орков, больше привычных к горным склонам, чем к лесным сумрачным тропам, поход был не так уж и изнурителен. Поначалу шли по дороге, рассекающей древнюю чащу почти посередине, — ровной, древней гномьей дороге, давно покинутой хозяевами леса. Шли и днём, и ночью. Делали остановки для отдыха, дожидались донесений разведчиков, исправно предупреждавших об опасностях незнакомого леса. И благодаря этому успешно избегали столкновений c остроглазыми эльфами, сторожащими свои лесные владения с укрытых в кронах постов.

Всё шло спокойно — по ночам любое зверьё само убегало прочь и старалось держаться подальше от вооружённого отряда, а днём сияние ослепительного светила слабо проникало под раскидистые кроны, позволяя почти безостановочно двигаться к цели. Это было хорошо: получалось не слишком раздражать командира, чей крутой нрав и безудержные приступы ярости были известны всем в отряде не понаслышке и испробованы на собственной шкуре не раз. Поговаривали, что именно благодаря этому он в короткие два года поднялся от простого надзирателя темниц до командирских ярусов крепости, где мало кто из прочих орочьих вожаков решался заступать ему дорогу. Он давно был на хорошем счету у лейтенантов Дол Гулдура, а по окончании этого похода явно рассчитывал на немалую награду: не зря ещё у ворот крепости сулил своему отряду и щедрое пиршество по возвращении, и развлечения — даже несколько пленников, если будут захвачены, обещал отдать.

Всё шло гладко до утра, когда вожак в очередной раз выслушал разведчиков и, отведя их в сторонку от прочего отряда, что-то долго втолковывал и разъяснял. Когда разведчики исчезли в зарослях, с ними вместе пропал и покой остальных.

Вместо обычного дневного привала, командир принялся подгонять всех и заставлять двигаться дальше, раздражённо поглядывая на пробивающееся сквозь полог листвы солнце. Отряд продолжил поход и шёл через лес весь день, без тропы петляя меж деревьями и какими-то укромными полянами, и усталость от дневного светила, пусть и затенённого могучими кронами, всё вернее выявляла в отряде недовольство. Один из новичков попытался было ворчать, но прочие бывалые в походах вояки его не поддержали, а хлыст вожака быстро заткнул любые возмущения.

На отдых встали к вечеру у заваленных буреломом валунов и всю ночь до нового утра чего-то ждали. Командир запретил жечь костры, заставлял сидеть тихо, злился всё сильнее, и при виде его метущего землю хлыста не находилось желающих пускаться в разговоры даже шёпотом.

К утру явился один из соглядатаев, отправленных на восток сутки назад, — низкорослый, сутулый и щуплый орк, держащийся в отряде только благодаря своей незаметности, способностям тихо двигаться, прятаться и умению не попадать в свары соплеменников. Вожак сгрёб его в охапку, оттащил подальше от отряда и снова долго о чём-то расспрашивал, временами срываясь на тихий рык. Но в конце концов, по-видимому, остался доволен донесениями и даже одобрительно потрепал щуплого по затылку, хотя тот и сжимался от страха при каждом прикосновении.

Отряд с облегчением услышал команду «вперёд!» и бодро выдвинулся за командиром, не обращая особого внимания на поднимающееся над деревьями солнце — его приглушённое сияние едва ли могло сравниться с тем диким блеском, что последние часы ожидания явно проявлялся во взгляде вожака.

Тогда, после рассвета, в сердце эльфийского леса их было ещё семеро, не считая скрипящего зубами командира и перепуганного до полусмерти разведчика, указывающего отряду дорогу и исподтишка оглядывающегося по сторонам, — мелкий гадёныш явно искал не только безопасную тропу для вожака, но и запасные пути для собственного бегства.

Сейчас, когда время шло к закату, их осталось пятеро, потому что двое — слишком глупых и слишком молодых — слишком часто открывали рты, не понимая взглядов вожака и взмахов его хлыста, выказывая недовольство командам «стоять», «замолкнуть», «бежать». А вожак Горготар никогда не терпел ни малейшего прекословия никаким своим распоряжениям, и в подтверждение этого на вылазках за его отрядами частенько оставались наспех припрятанные бездыханные тела…

Ночь раскинула по лесу густые сизые тени, зашелестела листва под порывами ветра, скрывая шорохи и звуки. И превращая поляну, где укрылся орочий отряд, в ещё более надёжное убежище от всевидящих глаз хозяев леса.

Разведчик вернулся незаметно и бесшумно, ловко сползая по стволу раскидистого дерева к расположившемуся у корней вожаку Горготару.

— Всё готово, предводитель. Можно выступать…

Вожак в долю секунды взвился на ноги:

— Он на месте? Ты уверен?

— Да, на месте. И стражи меньше нас.

— Сколько?

Разведчик ненадолго задумался.

— Двое под деревом, трое у дальней границы поляны, — принялся перечислять он, загибая пальцы, — ещё двое или трое ушли к мосту…

— Идиот! — рыкнул Горготар, отвешивая разведчику затрещину. — Ушли? А те, что приходят на смену?

Ловко втянув голову в плечи, ускользнув от увесистой ладони вожака, лишь вскользь прокатившейся по макушке, разведчик захихикал:

— Те приходили и ушли, предводитель! И наши соглядатаи ведут каждого из них — только прикажи, и утыкаем стрелами.

Его слова заставили Горготара задуматься.

— Пока не надо, — поразмыслив, обронил он. — Не за ними мы шли.

Кто-то из отряда, во все уши прислушивающегося к разговору, раздражённо заворчал. Вожак стремительно обернулся на недовольство:

— Что-то хочешь сказать, Баргхаш?

— Только одно: ты обещал пленников, Горготар.

Вожак несколько мгновений сверлил осмелившегося заговорить орка настойчивым взглядом, а потом ощерился:

— Захватишь — будут твои, Баргхаш.

И, вопреки ожиданиям всего отряда, его хлыст на сей раз не взметнулся над примятой травой.

— Обещаешь, Горготар? — Баргхаш поднялся на ноги и выпрямился, ростом и осанкой мало уступая предводителю.

— Ты меня знаешь, Баргхаш, — процедил сквозь зубы вожак, — не первый раз ты в моём отряде.

— Знаю, потому и спрашиваю, — прошипел вояка, но больше спорить не стал.

Вожак повернулся к разведчику.

— Собери всех своих у поляны, и будьте готовы атаковать. Передай остальным вожакам: мы на месте, ударим через два часа, никого не ждём. А если захватим пленников, — он бросил быстрый взгляд на свой отряд насторожившихся орков, — то они наши!

Последнее слово он рыкнул, оставив попытки шептаться, и тем самым порушив царящую на поляне тишину.

— Вперёд! — взмах закованной в сталь ладони указал направление.

И десяток тяжёлых сапог в темноте затопали напролом через заросли, приминая подлесок, ломая сухие ветки и перетирая в кашу бледно-зелёные стебельки чахлых растений, с трудом пробивающихся в сумрачной чаще сквозь плотный опад хвои...

* * *

Серебристые россыпи звёзд украсили ночной небосвод росчерками созвездий, ярко сверкающих на безоблачно-чистом небе. Вдалеке шумела на перекатах быстрая вода, а по-летнему ласковый ветерок осторожно касался ветвей обступивших поляну деревьев, стряхивая росяные брызги в высокую траву.

Среди зарослей жимолости, окаймляющих ведущую к мосту тропу, переливчатыми трелями зазвенел соловей — значит, сменившиеся дозорные успели пересечь реку и, скорее всего, уже скрылись за зачарованными вратами подземной крепости. Им предстоял отдых, а сменщикам — коротать до рассвета ночь под раскидистым буком посреди поляны, где упрямый пленник владыки Трандуиля так и не пожелал по-хорошему спуститься к своим охранникам вниз по ветвям.

Он и сейчас сидел высоко над землёй, не двигаясь с места, держась двумя руками за ветку и вскинув голову к небесам — тёмный силуэт на фоне светло-серого ствола, одинокий и сгорбленный, испытавший на своём тщедушном тельце и пытки, и побои, и железную длань зла. Его жалели — страшно было видеть, с какой жадностью он набрасывался на пищу; и пытались обходиться помягче — пленник шарахался от любого резкого движения стражников, смеха или разговора на повышенных тонах: закрывал в испуге руками голову, падал лицом на землю, визгливо кричал и дрожал. Долгое пребывание в подземельях крепости Трандуиля плохо сказывалось на его состоянии и поведении — он становился агрессивным и капризным, бросался на решётки и стены, скалился, подобно дикому зверю, на охранников, а иногда сидел, забившись в угол и непрерывно плакал или стонал. От подобных приступов помогали прогулки — его выводили к лесным полянам и позволяли вольно бегать в охраняемом кольце леса. Пленник на время успокаивался, становился более покладистым и не донимал стражу по пустякам.

— Три месяца нет покоя нашему отряду, просто наказание какое-то. Словно мы провинились и заслуживаем порицания, которому не видно конца... — прозвучал у речного обрыва приглушённый голос.

И со стороны реки к поляне с раскидистым буком, где сидел пленник, вышли пятеро стражей: в боевых доспехах, с оружием и в длинных плащах с широкими капюшонами, прикрывающими не только голову, но и часть лица.

— Три месяца мы только и занимаемся тем, что ходим следом за этим несчастным, как за дитём неразумным, — в голосе говорившего явственно слышалось недовольство.

— Кормим, поим, сносим оскорбления и рыдания и выпускаем гулять, — поддержали его.

— И это вместо того, чтобы исполнять наш прямой долг, — подхватил ещё один страж.

— Перестань, Лантирион, — отозвался четвёртый воитель, широкими шагами взбираясь на невысокий пригорок и, придерживая у пояса клинок, оглядываясь по сторонам. — Наш прямой долг — и вашего отряда, и моего — исполнять приказы владыки Трандуиля. И не важно, где придётся нести стражу. Или тебе и твоему отряду был не ясен приказ?

— Ясен, Эленмар… — тяжело вздохнул страж, названный Лантирионом.

— Так исполняйте, для того и произносились слова клятв!

— Тебе легко рассуждать о приказах, Эленмар, когда твой отряд в боевом облачении все прошлые недели уходил к границам, а не на праздничную поляну стеречь тронутого искажением коротыша! — вспылил страж, первым высказавший недовольство.

Эленмар, опередивший на пару шагов недовольных воителей, резко остановился и обернулся. Но пятый страж, всё это время молчаливо идущий следом, упреждающе положил ему руку на плечо. И встал рядом, заступая спиной прочих троих.

— Не горячись… — вполголоса обронил он.

И в ответ на его цепкий взгляд, сверкнувший из-под насупленных бровей, Эленмар только согласно кивнул:

— Ты прав, Таэрдир, я вступил в препирательства совсем напрасно…

— Если кто здесь и пускается в рассуждения о приказах, то это ты, Арантон, — суровый, обвиняющий взгляд воителя, повернувшегося к троице возмущавшихся стражей, заставил всех замолчать. — Наведи уже порядок среди своих подчинённых, Лантирион, а не поощряй подобные разговоры. А то мне начинает казаться, что я совершенно напрасно настаивал перед эрнилем, Советом и владыкой доверить тебе отдельный отряд.

— Половина моего отряда с радостью поменялась бы с вами дозорами. Но не нам это решать, Арантон, — укоризненно произнёс Эленмар. — Исполняйте свой долг, если зовётесь стражей, и не важно, где придётся при этом стоять.

Он отвернулся и быстро сбежал с пригорка, направившись прямиком под раскидистый бук в центре поляны, где с интересом прислушивались к их перепалке ещё двое стражей, принявших пост не более часа назад.

— Сдайте пленника стражам Лантириона и следуйте за мной, — обронил Эленмар, едва поравнялся с деревом. Он бросил обеспокоенный взгляд на неподвижную скрюченную фигурку высоко в ветвях и оглянулся на приближающегося Лантириона. — Лучше бы вы всё-таки попытались уговорить его спуститься…

— Мы попытаемся, Эленмар, — согласно кивнул страж. И, чуть поколебавшись, примирительным тоном добавил: — Не сердись, мэллон, никто из нас не имеет намерений осуждать, спорить или ослушаться распоряжений владыки. Просто многим не сидится в безопасности крепости и не для того они шли в отряд…

— Нелегко командовать новичками, мой друг, я знаю, — негромко рассмеялся вдруг Эленмар. И хотя его губы скрывала маска капюшона, но улыбка отразилась в ярком сиянии глаз. Приблизившись к собеседнику, он наклонился к его уху: — Прости, что погорячился. Просто давно не сталкивался с упрямством и задором молодого бойца. Ради давних уз нашей дружбы… Побереги их и себя.

— Ты тоже… — отозвался Лантирион, отвечая на быстрое рукопожатие. — До встречи.

— Не прощаюсь и не загадываю грядущих встреч, плохая примета, — покачал головой Эленмар. И обернулся к поджидающим его воинам: — Выступаем по южной дороге, и как можно быстрее. Остальные наши стражи уже на перекрёстке, ждали только лишь вас.

Он стремительно развернулся и быстрым шагом направился через поляну на юг. Воины его отряда поспешили следом.

— Что-то случилось, командир? — поинтересовался кто-то из сменившихся раньше срока бойцов.

— Эрниль и браннон Сигильтаур увели в лес два отряда. Мы держим оборону на ближних рубежах. После заката по постам отряда Аглариона нанесён был удар.

— Кто?.. — вопрос долетел до Лантириона уже издалека, от края поляны.

— Орки, и весьма настырные и напористые на сей раз…

Эленмар с товарищами скрылись за раскидистыми кустами, и Лантирион обратил взгляд на шевельнувшуюся в ветвях фигуру пленника.

— Эй! — окликнул он пленника. — Эй, ты… — повторил, старательно подбирая немногие известные ему слова всеобщего языка, — есть будешь? Есть… ужин… еда…

Пленник шевельнулся и переместился на ветке чуть ниже, проявляя интерес к протянутой руке Лантириона.

— Его не смогли дозваться с полудня, — произнёс Арантон, приближаясь.

И тотчас же пленник зашипел, словно разъярённая дикая кошка, и полез по дереву выше вверх, сыпля грязными ругательствами.

— Да, Арантор, ему явно не пришлась по вкусу ваша прошлая с ним прогулка, — засмеялся, приближаясь, третий новичок-страж.

— Это когда ты снял его с ветки? — покосился на Арантона Лантирион.

— Да, командир, каюсь…

— Лезь ещё раз, — подзадоривал со смехом третий.

— Ты мне не командир, чтобы распоряжения отдавать! — хмуро отозвался Арантон, бросая быстрые неуверенные взгляды на Лантириона.

Но тот молчал.

А потом отошёл на несколько шагов от дерева и отвернулся, вглядываясь в темноту за поляной, куда не доставал ни серебристый свет звёзд, ни отблески мерцающего у тропы фонаря.

— Не нужно никуда лезть, Арантон, — устало обронил он, отстёгивая с лица маску и снимая с головы капюшон плаща. — Нам приказано стеречь на поляне, здесь и останемся…

Он вдохнул полной грудью сладкий душистый воздух и мечтательно протянул:

— Ночь-то какая…

— Я бы тоже не захотел спускаться назад в погреба, — с тихим смешком поддержал его Арантон, приближаясь и становясь рядом.

— Слышите? Там! — прошептал третий страж, присаживаясь в высокую траву у корней дерева.

— Тише! Не спугни! — таким же шёпотом откликнулся Арантон, вслушиваясь в трели соловья. — Недолго нам их слушать осталось…

— Да что ж за глупцов мне послали Валар! — воскликнул Лантирион.

Арантон, скидывая с головы капюшон, повернулся к командиру. Выражение его лица являло недоумение и изумление разом.

— Никогда так не говори, это плохая примета! — произнёс Лантирион.

И упал лицом вниз, с изумлением — не меньшим, чем только что наблюдал у Арантона, — понимая, что земля ушла из-под ног.

Краем глаза он уловил резкое движение где-то среди высокой травы, совсем рядом, услышал громкий вскрик Арантона, ощутил сокрушительный удар по затылку.

После чего навалилась тьма...

* * *

Восходящее солнце ослепительно сияло в росяных брызгах и стекало искристыми каплями по стволу и ветвям серебристого бука в сизо-зелёную высокую траву. Привалившись спиной к стволу и откинув к плечу русоволосую голову, у корней стоящего в центре поляны дерева сидел эллон в боевом облачении. Чуть поодаль, ближе к тропе, где трава была примята и не сверкала роса, лежал, раскинув руки и глядя в синее небо, второй воин-эллон.

— Сюда! Вот след! — донеслось из леса.

Заросли жимолости в юго-западной части поляны раздвинулись, и к раскидистому буку устремились бесшумные воины, укутанные в коричнево-зелёные плащи.

— О, Валар… — прошептал первым из них тот, что скорее прочих добрался до центра поляны.

— Здесь следы! — отозвались со стороны тропинки и другие голоса.

Воины выходили на поляну из леса и останавливались, сделав шаг или два.

— Они мертвы, браннон Сигильтаур, — к появившимся на поляне двум светловолосым лордам в украшенной узорами броне подбежал воин, одним из первых осмотревший поляну. — Эрниль нин, я…

Взмахом руки браннон Сигильтаур остановил объяснения. И повернулся ко второму светловолосому лорду:

— Леголас, я доложу королю о случившемся, а твои разведчики…

— Мои разведчики пойдут по следу под твоею рукою, браннон Сигильтаур. А с отцом я должен говорить сам. Выступайте сейчас же, не ждите. И не теряйте зря времени — после объяснения с отцом я сразу же нагоню вас.

— Хорошо, эрниль, как пожелаешь, — браннон согласно склонил голову и тотчас же направился к поджидавшим поодаль разведчикам. — Идёмте! — разнеслись по опушке поляны его команды. — Не теряем времени! Веди, Таэрдир!

— Браннон Сигильтаур, на поляне нет Лантириона…

— Тогда для нас ещё более важной становится погоня, мой друг. Вперёд! Всем рассыпаться и подавать сигнал!

* * *

Тьма мигнула осколком Итиль и тихонько рассеялась, отступила, оставляя размытому зрению мельтешащие перед лицом силуэты и тускло поблескивающую сталь.

— Смотри-ка, очнулся, — проскрежетал хриплый голос неподалёку.

— А ты говорил «бросить»… — захохотал второй.

— Вот тебе и обещанная награда… Подвернулась удача… Попался… — подхватили где-то и слева, и справа сразу на разные голоса.

— Тихо!!! — рявкнул командирским тоном ещё один голос, заставляя все прочие в одночасье замолчать. — Наша цель ускользнула, мы не выполнили задание. И не получили желаемого!

— Почему же «не получили»? Я получил как раз всё, ради чего шёл с тобой в этот раз.

— Я сказал «тихо», Баргхаш!

— Хватит затыкать мне рот, Горготар! — не хуже вожака рявкнул названный и вскочил на ноги.

— А то что, недоумок?

Свистнул хлыст, рассекая воздух, но за ним не последовало ни обычного вскрика, ни звука удара о тело. Горготар и Баргхаш стояли друг против друга, тяжело дыша, а все прочие потихоньку пытались отодвинуться от разъярённых соперников как можно дальше, не желая даже лёгкой тенью навлечь на себя ни один из пылающих яростью взглядов.

— Недоумок у нас появится после того, как вернёмся, — прошипел наконец-таки сквозь стиснутые зубы Баргхаш.

— Подбери свою падаль и выступаем, — выплюнул ему в лицо Горготар, рвано дыша. — А откроешь ещё раз свою пасть — не посмотрю на старые заслуги. Ещё одно слово — и хлыста получите оба. И обоих прикопаю под ближайшим кустом. Ты понял меня?

— Понял, — обронил Баргхаш, отступаясь.

И над лежащим на земле распростёртым пленником склонилась тёмная тень:

— Вставай, снага⁽¹⁾. И иди, достаточно уже я тебя таскал.

— Мог бы и бросить, — с трудом разлепляя спёкшиеся губы, пробормотал вполголоса пленник.

Но тень всё расслышала, и в обезображенное до неузнаваемости лицо пленника прилетел очередной удар, рассекая бровь и заливая кровью потемневший и заскорузлый капюшон плаща.

— Не дождёшься, снага. Но можешь мечтать, — громко загоготал он. — Вы, я слышал, большие мечтатели!

— Я тебя уничтожу…

Громкий смех повторился:

— Я уже наслаждаюсь каждой минутой своего похода! А что будет дома?! Твои сородичи из него не выходят! Твоя жизнь теперь принадлежит Баргхашу. Но ты мечтай. Мечтай...

1) снага — (орк.) раб

Вернуться к тексту