Сэр Дедушка (джен)

И встретит вас там старец в белом одеянье,

Дедок довольно жесткий, несмотря на обаянье.

(из напутствия менестреля Слепакова направляющимся в Королевскую Гавань)

От неразумного короля Джоффри трудно было ожидать мудрых решений, но в этот день он превзошел самого себя, назначив сына мясника Яноса Слинта лордом Харренхолла и провозгласив в своем указе отставку сэра Барристана.

— Ваше величество, — спокойно и размеренно произнес сэр Барристан, словно он преподавал молодому рекруту основы воинского мастерства, — подобно мейстерам и септонам, я принадлежу к братству, исключить из которого может лишь смерть…

— Ваша смерть или смерть короля? — язвительно поинтересовалась Серсея, и в зале стало тихо: каждый понял, что намек на то, что Барристан уже пережил двух королей, которых был обязан защищать, прозвучал как оскорбление.

— Это не кухонная перебранка! — сердито ответил Барристан в повисшей тишине, грозно блеснув в сторону Серсеи глазами. Ему не надо было говорить, что и в свои преклонные лета он способен раскидать всех охранников трона как котят, об этом все присутствующие знали и так. — Я говорю вам о законе, установленном от века. На почтении к древним законам держится мир. Даже Железный трон станет грудой железа, если исчезнут верность сеньору и рыцарская честь. Больше, чем наши мечи, вас защищают древние законы…

— Ты стар, и не можешь больше никого защитить, — перебил с трона Джоффри, которому слова Барристана были не по уму.

— Боевые рыцари не живут долго, — напомнил сэр Барристан. — На каждого довольно скоро находится роковой противник или роковой бой, для которых его боевого искусства оказывается недостаточно. А я дожил до старости, и это кое-что значит.

Известия о том, что его непутевый внук отчислил Барристана Отважного из Королевской Гвардии, дошли и до лорда Тайвина и немало его обеспокоили.

— Сэр Барристан Селми возвышал каждого, кому он служил, — сердито сказал Тайвин, подозвав к себе Тириона. — Да, он щепетилен и упрям, но как раз присутствие такого человека и могло образумить этих сумасбродов, подаривших Харренхолл сыну мясника и зачем-то казнивших Эддарда Старка по ложному обвинению, вместо того чтобы вынудить у него согласие на выгодный нам мир.

— Образумливать Серсею и Джоффри теперь придется тебе, — продолжал Тайвин, оценивающе глянув на сына. — И вот еще что: я знаю Барристана дольше, чем ты живешь на свете. Те, кто оскорбляет его, не слишком долго живут, — а сейчас он оскорблен. Он не обагрит свой меч королевской кровью, это не даст ему сделать присяга. Но в тебе королевской крови нет, так что будь настороже. Хотя если Барристан решит… — и Тайвин безнадежно махнул рукой.

Напутствуемый таким образом Тирион въезжал в Королевскую Гавань с опаской и даже ехал по улицам в середине своего отряда, а не во главе, словно в войну. Отсутствие Тириона во главе толпы разномастных горцев, больше похожей на банду, а не на отряд, привело к тому, что путь в Красный Замок им преградила охрана, да и в Твердыню Мейгора их поначалу не хотели пускать. «Эти могут и не пропустить меня вовсе, если Серсея уже прослышала о моем приезде», — подумал Тирион, взглянув на Мендона Мура и Мерина Транта, но при виде него оба рыцаря Королевской Гвардии вытянулись в струнку и лязгнули пятками.

— Здравия желаем, лорд Ланнистер! — слаженно рявкнули два рыцаря, чуть не оглушив штатского Тириона, и Тирион проехал дальше.

Красный Замок, через который проехал Тирион, был необычно тих, хотя Тирион ожидал услышать шум от шутовского турнира, бестолковые крики, сопровождающие пальбу из арбалета по кошкам или бедлам из-за какого-нибудь еще подобного развлечения, до которых Джоффри был большой охотник. Твердыня же Мейгора встретила Тириона траурным убранством, и Тирион начал опасаться, что сэр Барристан все же презрел присягу, от которой Джоффри его безрассудно освободил.

Первым, кого Тирион встретил в Твердыне Мейгора, был Сандор Клигейн в белых латах гвардейца. Сандор, по своему обыкновению точивший свой огромный меч, мрачно глянул на Тириона и ничего не сказал, и Тирион с удовольствием почувствовал, что мир вокруг него становится практически прежним.

— Неплохое начало, — ехидно заметил Тирион, подковыляв к Сандору. — Раз ты, Пес, вместо приветствия меня не облаял…

— Ко мне обращаться — сэр Сандор, — отчеканил Сандор Клигейн и поднялся на ноги.

— Ты же раньше не любил, когда тебя называют сэром, — напомнил Тирион.

— Так требует устав, — отрезал Сандор.

— Ну раз ты так чтишь теперь устав, сэр Сандор, то доложи-ка, почему в замке траур, — предложил Тирион, и на слове «доложи» с Сандором что-то сделалось.

— В Красном Замке установлен соответствующий обычаям траур по погибшему королю и его деснице, — отрапортовал Сандор, согласно уставу имея при этом вид лихой и придурковатый, чтобы разумением своим не смущать начальство.

— А я слышал, что предыдущего десницу вы объявили изменником, — немного ошарашенно проговорил Тирион, не привыкший к военным порядкам.

— Никак нет! — с готовностью отозвался Сандор, но с солдатской хитрецой не пояснил, о себе он говорит или о всех остальных тоже.

— Кто же отдал приказ соблюдать траур? — начал было допытываться Тирион.

— Не могу знать! — рявкнул в ответ Сандор и снова намертво замолчал.

Тирион рассудил, что таких вещей Сандор и действительно может не знать, и отправился к лорду Варису, который всегда всё знал.

Варис, к удивлению Тириона, тоже точил оружие — один большой кинжал Варис тер бруском, а второй лежал рядом. Увидев Тириона, Варис облегченно вздохнул, потом с беспокойством обернулся на дверь, а после подозвал Тириона к себе.

— Вам, конечно, интересно, что здесь происходит, милорд, — сказал Варис, прочитав врученное ему Тирионом письмо Тайвина, в котором тот объявлял Тириона десницей до своего возвращения. — Мне придется начать с давних времен, которые вы, скорее всего, и не помните. После восстания Роберта в столице царил сущий беспорядок — можно сказать, столицей правили бандиты. Вилли Статли, Арата Красивый — словом, все флаги были в гости к нам. Я, конечно, всегда мог разузнать, кто виноват в том или в этом, но одно дело знать, а другое дело — мочь что-то с этим сделать. Доходило до того, что в Красный Замок могли проехать только большие вооруженные отряды — ни мясники, ни даже золотари не могли до нас добраться, их в лучшем случае грабили по дороге назад, а какой смысл тогда ездить, если выручку обратно ты уже не привезешь? Приснопамятный король Роберт был слишком могуч, чтобы опасаться нападения, и спокойно ездил в кабаки, а мы, жившие в замке, представьте себе, голодали и в прямом смысле слова сидели по уши в дерьме.

Кончилось это тогда, когда сэр Барристан оправился от ран, полученных у Трезубца, и вновь опоясался мечом. Вы, наверно, слышали о том, как еще до войны он спас короля Эйриса, вынеся его из осажденного Сумеречного Дола невзирая ни на какие удвоенные и утроенные караулы. И вот мы все смогли в очередной раз убедиться, что Барристан может пройти везде — он выспросил у меня, кто виновен в том, что Красный Замок живет на осадном положении, и ушел в город. Спустя несколько дней он вернулся и пообещал, что проблем больше не будет — как я выяснил какое-то время спустя, Барристан одного за одним убивал атаманов и их лучших бойцов, появляясь ниоткуда и исчезая в никуда, и тем самым убедил еще остававшихся в живых, что спасения от него нет и лучше добром согласиться на его условия.

— Теперь, милорд, мы можем вернуться в наше время, — продолжал Варис, еще раз с опаской покосившись на дверь, — а точнее, в те дни, когда вашему племяннику пришла в голову идея изгнать сэра Барристана из Королевской Гвардии. Сэр Барристан оскорбился и ушел, предсказав, что мы все об этом пожалеем, а воры, узнав об его уходе, тут же собрали сходку. «Мы заключали договор не с Короной, а с Барристаном, — сказали, созывая сходку, господа воры. — Пока Барристан жив, мы держим свое слово — но мы слышали, что старину Барристана в Красном Замке обидели, и хотели бы знать, имеет ли он по-прежнему в нашем договоре интерес».

— На сходке было объявлено, — поведал Варис, переходя к основной части своего рассказа, — что люди поговорили с Барристаном, и Барристан сказал, что лишает золотых плащей и солдат Ланнистеров своей защиты. Может, у бандитов накипело за все эти годы, когда, помня о договоре с Барристаном, им всегда приходилось от золотых плащей драпать, а может, они из уважения к «старине Барристану» решили сквитаться за его обиду, но за пару недель после сходки столько солдат пропало и столько нашлось потом в обезображенном виде, что остальных на дежурство было уже не выгнать. Да и в самом Красном Замке было неспокойно — королева Серсея проснулась однажды в луже крови и обнаружила, что ей в постель положили отрезанную голову ее любимой кобылы, а короля Джоффри одной ночью вжала в подушки крепкая рука, мозолистая и своя, а вторая рука образцово его выпорола.

— В общем, досталось многим, — со слезой в голосе проговорил Варис, из чего Тирион сделал вывод, что досталось и Варису, а Варис это вскоре подтвердил. — А потом сэр Барристан появился однажды в тронном зале, держа за руку найденную им Арью Старк, потребовал туда всех вельмож и всю королевскую фамилию и спросил, будем ли мы слушаться его как отца родного или нам пришла охота пожить не только практически без охраны, но и без водовозов и золотарей.

— Я, как видите, имел неосторожность пообещать сэру Барристану в его изгнании небольшой замок со слугами и в расплату за свою дерзость вынужден теперь сам служить ему и чистить его оружие, — шепотом пожаловался Варис, еще раз опасливо глянув на дверь. — А всем нам обещан в короли лорд Станнис, которому король Роберт, умирая, завещал престол.

— Но ведь это завещание было уничтожено, — таким же шепотом напомнил Тирион и помимо своей воли тоже обернулся на дверь.

— Сэр Барристан сам зачитал это завещание на Малом Совете, — пожал пухлыми плечами Варис. — Он может дать слово чести, что там было написано именно это — и я бы не хотел быть на месте того, кто скажет, что сэр Барристан лжет. Впрочем, лорд Станнис еще не дал свое слово чести, что отречется от огнепоклонничества и вернется в число чад Церкви Семерых, а без этого сэр Барристан поклялся не впустить его в столицу. Я полагаю, однако, что лорд Станнис не будет долго размышлять и решит, что Железный трон стоит мессы.

— Думаю, мне следует все же представиться сэру Барристану и попытаться произвести хорошее впечатление, — подытожил Тирион, думая о шаткости своих полномочий десницы, и Варис согласно закивал.

Сэра Барристана Тирион нашел в тронном зале — как и положено местоблюстителю пустующего престола, Барристан сидел на Железном троне в глубокой задумчивости, уперев голову в крепкую жилистую руку. По правую руку от трона стоял немного возмужавший Джоффри и, не смущаясь остротой подлокотников, собранных, как и весь трон, из оплавленных мечей, пытался раскачивать трон, что, к удивлению Тириона, у Джоффри даже немного получалось. По левую же руку от трона стоял украшенный цветами и ветками Петир Бейлиш, которому в момент неудавшегося изгнания сэра Барристана из гвардии вздумалось пошутить над старым рыцарем, и тряс большими ветками рядом с сэром Барристаном, изображая шелест листвы, способствующий мыслительному процессу.

— Цок-цок, цок-цок, цок-цок, — монотонно повторял Джоффри, отбывая свое наказание. — Сэр Дедушка на битву едет, в седле покачивается…