Последний Zeitlaichaien (джен)

Снега сошли по весне, а вместе с ними отступила смерть. Зажурчали потоки ручьёв, сливаясь с рёвом величественных водопадов. Съежившиеся от холода деревья несмело распрямлялись, расправляли ветви, словно не веря, что суровая зима миновала. Лишь горные вершины не спешили сбрасывать снежные плащи, чьи полы стелились по пустоши за скалистыми вершинами до самого моря.

На этих бескрайних равнинах текла собственная жизнь — медленная, будто бы скованная инеем, из последних сил сопротивляющаяся убивающим всё холодам. Северные ветра, пахнущие морской солью и бурями, сбивали её с ног, но она поднималась каждый раз, не желая угаснуть среди вечных снегов.

И даже у этой мёртвой, забытой людскими богами пустоши были свои властители. Вечные существа, рождённые снегами и бурями, способные создавать жизнь из льда и не знающие низменных человеческих дилемм. Zeiteuwiged. Они первыми ступили на некогда безжизненные, а ныне плодородные земли и разогнали скрывавшие солнце штормовые тучи, чтобы тепло растопило снег и дало взрасти первым цветам и деревьям. Они создали всё живое, но мир рухнул в пропасть, и поклонение им оказалось под запретом, а легенды исчезли. Лишь старые книги хранили упоминания таинственных существ.

И настало время легендам восстать из праха и разнестись по миру. А потому Гебершнейх — последний из Zeitlaichaiened, — вернулся на родину. Он шёл, по колено утопая в снегу, пока белый покров перед ним не начал осыпаться в пустоту. Из-под толстого слоя снега поднималась исполинская фигура, покрытая густой белой шерстью. Zeiteuwig напоминал одновременно волка и медведя, но во много раз больше. Снег потоками осыпался со спины создания. Загорелись ясные, как безоблачное небо, глаза с вертикальными зрачками. Холодное дыхание вырывалось из приоткрытой пасти.

Под толстой шкурой напряглись мышцы. Zeiteuwig распрямил острые уши и длинный хвост. Утопавшие в снегу лапы удерживали его в нескольких десятках метров над землёй. Его мощь восхищала, но вместе с тем внушала смертным ужас. Грозный владыка с ними, а ныне забытый бог, он всегда оставался любящим отцом со своими Zeitlaichaiened, пока те ещё оставались живы.

Гебершнейх на мгновение склонил голову в знак почтения, а затем прямо посмотрел в глаза Zeiteuwig.

— Я услышал ваш зов, majn hierscher, — тихо сказал он.

С высоты своего роста Zeiteuwig слышал не только его слова, но и каждый вдох.

— Тогда ты знаешь, что тебя ждёт, — пророкотал он. Его голос волной накрыл равнину и отразился от скал. — Нас забыли на долгие тысячелетия, наши творения похоронили под тяжестью вечности и стёрли из памяти. Мы стали легендой. Иди в Sumpfmoeras, enzhon majn, и пробуди легенды, ибо пришло время прошлому вернуться из забвения.

— Ja, majn hierscher, — кивнул Гебершнейх.

Его путь лежал по горным тропам в низину вдали от родной пустоши. Туда, где раскинулись топи Сумфмо́рас.

* * *

Сумфморас боязливо жался к горам на самом краю Дункпари́ес. Место это было неприглядное, забытое в глуши. Размытые дороги держались лишь на корнях кривых деревьев, мёртвой хваткой вцепившихся в сырую землю. В воздухе стояла вопь гнили, сырости, плесени и застоялой воды, а деревни провоняли рыбой.

Болот местные жители боялись до дрожи. И не зря: эти недружелюбные места кишели плотоядными тварями. Укус безобидного с виду зверька грозил мучительной смертью, среди ветвей перекошенных деревьев и в зарослях скрывались опасные хищники, а рыба в болоте злобно скалила острые зубы. И даже иные растения жаждали крови.

В Сумфморасе только зимой стихали писк комаров и жужжание мух. Над болотами стелился ядовитый туман, а редкие порывы ветра приносили запах тлена. Вороны слетались на мертвечину, стоило очередному незадачливому путнику сойти с дороги и углубиться в топи. Это место умерло, но не упокоилось и продолжало забирать жизни, словно из зависти. Здесь нашли пристанище дикари-каннибалы, кровожадный культ, тёмные маги, ведьмы и отвергнутые миром твари.

Ни один путник не сходил с тропы и не заходил в воду — на дне навсегда остались лежать тела тех, кого поглотил Сумфморас. И лежали они смирно, не стремясь убивать, потому как во всём мире больше не было ни одного некроманта. Долгие столетия инквизиция боролась с нечестивыми колдунами. Некому стало тревожить сон мертвецов. Постепенно люди забывали о даре Zeiteuwiged, и некроманты превратились в легенду. Это перевёрнутая страница истории, и лишь Zeitlaichaien под силу вернуть былое из небытия. Стоит напомнить о силе и жестокости одарённых — и родится страх, вместе с которым придёт властолюбие. Те, кто посмелее, начнут учиться.

И легенда возродится…

Гебершнейх прибыл в Сумфморас глубокой ночью. Вороной конь, при виде которого выли собаки и в ужасе рвались с привязи другие лошади, чинно вышагивал по уходящей вгору дороге. На холме, окружённом болотами и чахлым лесом, словно страж Сумфмораса, стоял непоколебимый город с неприступными стенами. В ночи его огни походили на маяк для сбившихся с пути странников.

Стражники у ворот встретили позднего гостя скрещенными копьями.

— Назовись, — приказал один из них.

В другое время он ответил бы за неуважительное обращение к Zeitlaichaien, но Гебершнейх не хотел проблем. Пока. И потому он представился, зная, что его имя ни о чём не скажет невежественным жителям Сумфмораса. А ведь были времена, когда он не скрывал свою сущность, не носил плащ и перчатки, и ему не нужно было называть имя, чтобы смертные падали на колени перед своим господином!

Ничего, время ещё придёт…

— Цель визита? — спросил стражник.

— Хочу переночевать и пополнить запасы провизии перед дальней дорогой, — неохотно ответил Гебершнейх.

Больше ничего не сказав, стражники пропустили его. Грязные городские улицы, провонявшие помоями и рыбой, освещали редкие фонари — подвешенные на столбах жаровни. Держащиеся из последних сил здания нависали над узкой дорогой, где едва хватило бы места повозке или экипажу. Из-за закрытых ставень не доносилось ни звука — горожане уже спали.

Таверна «Охотничий сокол» находилась недалеко от городских ворот. На крыльце лежал избитый посетитель, в подворотне рядом с трактиром тошнило пьяницу. Гебершнейх с отвращением поморщился, переступил через мужика на крыльце и вошёл в шумный зал. В нос ударил сшибающий с ног запах дешёвого пива, пота и давно не мытых тел. Гогот, крики и стук кружек смешались в единую какофонию. Пьянчуги и усталые путники сидели за столами, топтались в проходах и толпились у прилавка, и среди них сновали распутные девицы. Казалось, весь город собрался сегодня в «Охотничьем соколе», и Гебершнейх догадывался, почему — наверняка какой-то праздник.

Расталкивая народ, он пробрался к прилавку. Трактирщик едва успевал наливать пиво и медовуху.

— Что есть съестное? — перекрикивая гомон, спросил Гебершнейх.

— Грибы, рыба, рыба с грибами, — видя явно небедного клиента, перечислил трактирщик.

— А из выпивки? Есть что-нибудь нормальное?

— Для тех, кто при деньгах, всегда найдётся питьё получше! — мужчина расплылся в угодливой улыбке.

Взяв рыбу с грибами и кружку глинтвейна и бросив на прилавок золотую монету со словами «Сдачи не нужно», Гебершнейх с трудом нашёл свободное место за столом. В тарелке лежала вонючая болотная рыба, приправленная подозрительного вида грибами. Аппетита сомнительный ужин не вызвал, но Гебершнейх заставил себя поесть. Глинтвейн, напротив, оказался куда качественнее, чем ожидалось. Стоило сделать несколько глотков пахнущего корицей и местными травами напитка, как по телу разлилось согревающее тепло.

На рассвете Гебершнейха ждало неотложное дело. Легенды давно пора пробудить от вечного сна… а мир слишком давно лишился древней магии смерти.

Погасли звёзды, небо светлело. Ночные создания уходили во тьму болот, чтобы с закатом вернуться вновь. Наступал новый день. Города и деревни Сумфмораса оживали — выходили на промысел травники, грибники и рыбаки, торговцы открывали лавки, разжигали огонь в горнах кузнецы.

А где-то на болотах, в глуши, собирались расходиться культисты. Люди в мантиях тушили костры, складывали палатки и убирали реликвии, смывали с алтаря кровь. Следующий ритуал только через месяц.

Их религия была искажённой. Древние верования дошли до нынешних поколений в изувеченном виде, и потому кто-то должен был указать им путь. Сделать это собирался Zeitlaichaien — кому, как не ему, открыть глаза слепцам? Пусть даже правда будет последним, что они увидят в своей жизни: они ответят за грехи своих предков, не сумевших донести знания в первозданном виде.

Глухой топот копыт на тропе привлёк их внимание. Культисты схватились за оружие и повернулись к единственному выходу с окружённой непроходимыми зарослями и бочагами поляны.

— Кто ты? — спросил глава культа.

— Kindarat aurgodded! — отозвался Гебершнейх. — Последний из Zeitlaichaien и ваш проводник! Услышьте зов Zeiteuwiged, hadwaaldke zieseled!

— Лжец! Боги отвернулись от нас! — крикнул культист.

Гебершнейх снял перчатки и показал покрытые густой белой шерстью руки с длинными когтистыми пальцами. Несколько секунд культисты в ступоре смотрели на него, не веря глазам, а в следующее мгновение попадали на колени и склонили головы.

— Боги услышали нас! Боги вернулись! Мы не одни! — доносились возгласы из толпы.

— Простите нас, hierscher! — взмолился глава культа. — Мы едва не утратили веру. Но великие Zeiteuwiged послали вас!

Гебершнейх прошёлся между ними.

— Sij zündearese, — проронил он. — Вы забыли, чему вас учили Zeiteuwiged! Не сохранили знания! Не уберегли Их дары! Вы не достойны Их милости!

Культисты с ужасом уставились на него, ещё не до конца осознавая, что будет дальше. Раньше, чем они успели бы подобрать оружие, Гебершнейх вскинул руку и сжал пальцы. Незримая, но неумолимая сила бросила их на землю. Вопли смешались со зловещим хрустом костей. Одним движением пальцев Гебершнейх переломал шейные позвонки всем, кто был ещё жив, кроме главы культа. Его ждала другая участь.

Гебершнейх схватил его за ворот плаща и вытащил из ножен на поясе кинжал. Культист упирался, пытался освободиться, но сил противостоять Zeitlaichaien ему не хватило. Гебершнейх бросил его на алтарь и вонзил кинжал в сердце. Кровь пролилась на камни, стекла по краям и впиталась в землю.

— Восстаньте, дабы служить… — ментально потянувшись к искорёженным душам, что бродили по болотам Сумфмораса, воззвал Гебершнейх.

И они откликнулись. Призраки возвращались в оставшиеся в болоте тела. Мертвецы выбирались из воды и набрасывались на трупы культистов, насыщаясь свежей кровью.

Гебершнейх вскочил в седло и погнал лошадь к ближайшей деревне. Нежить последовала за ним. Грядёт кровопролитие, после которого лишь трупы останутся среди сожжённых домов… И некроманты перестанут быть легендой.