Не смотри (гет)

Деревья Золотого леса, такие древние, такие мудрые, оказались неподобающе болтливыми. Это открытие поразило Леголаса в первый же день их пребывания в Лориене, пробудило задорное любопытство и заставило — из чистого ребячества — затеять с ними игру. Он слышал их, слышал постоянно, но не так, как могли бы подумать смертные, разбирающие голоса друг друга грубым инструментом своего хроа, а будто бы изнутри себя самого, всем своим фэа. Голоса деревьев словно рождались в нем и не сразу складывались в слова, а сначала пробуждали чувство и образ, которым уже сам он находил название.

Дни и ночи пропадал он под кронами мэллорнов, подслушивая их разговоры, подтрунивая над ними и провоцируя на спор. Деревья называли его вздорным мальчишкой, но им то было позволено. Они пересказывали ему слухи и сами будто возвращались к своей юности, в свободный нетронутый тенью мир. А он снова и снова закрывал глаза и все внимательнее вслушивался в их разноголосый хор, сетовавший на нарушенный покой. Это она растревожила их, разворошила опавшую золотую листву быстрыми сильными ногами, рассекла воздух вокруг резким движением и запустила эхо беспокойных голосов. Незаметно для себя стала она предметом их беседы и тем самым лишила покоя и Леголаса, который не мог не слышать, даже если и не хотел слушать.

Болтливые деревья рассказали о ней решительно все, и он, порой не встречавший ее много дней подряд, мог с точностью до мгновения пересказать ее жизнь. Он знал, что она любит вдыхать запах прелой листвы после дождя, опускаясь совсем низко к земле, любит ходить босиком по острой гальке на берегу маленького озера, любит бегать в закатный час и из последних сил разгоняться так быстро, чтобы казалось, что еще чуть-чуть и ступни оторвутся от земли и поднимут ее в небо. Ее образ, сложившийся из грубого бормотания листьев и резкого хруста сухих веток, не давал ему покоя и покрывал жаром его грудь, все крепче завязывая тугой узел где-то внутри. Стоило ему лишь краем своего слуха опознать в речи деревьев ее черты, как сердце ускоряло свой бег и запускало горячую лавину, докатывающуюся до самых кончиков его пальцев.

И тогда он словно безумный шел на этот звук и находил ее следы среди листьев и камней. Он долго не смел приближаться к ней, чтобы не давать пищи огню своего сердца, и угадывал ее присутствие только по едва уловимому запаху. Но с каждым днем бороться становилось все тяжелее и он, наконец, проиграл и стал украдкой наблюдать за ней. "Не смотри, не смотри... Не смотри!", — предостерегающе шептались деревья. "Пропадешь, пропадешь, пропадешь", — облекались в слова их тревожные образы. Но он не послушал и только упрямо искал искру ее волос среди стволов гладких мэллорнов.

Признав окончательное поражение в споре с самим собой, он нарочно теперь скрывался в густой листве возле озера, где она обыкновенно заканчивала свой бег и подолгу отдыхала, облокотившись на стоявшее у самой воды дерево. Случалось, что она встречала здесь закат и последние лучи солнца будто воспламеняли ее рыжие волосы и бликами играли на нежном округлом лице. И тогда Леголас замирал в восхищении и боялся даже вздохнуть слишком глубоко, хотя прекрасно знал, что ее слух не способен распознать его присутствия.

Доводилось ему и заставать ее поющей. Тогда глубокий раскатистый звук ее голоса заставлял его закрывать глаза и растворяться в нем. Не это ли испытал Берен, впервые услышавший своего соловья в лесах Дориата?

И вот снова, дождавшись на поляне у озера ее, разгоряченную и распаленную долгим бегом, услышал он дивный голос. Печальная история об упавшей звезде, опалившей глаза и погрузившей во тьму, разливалась в воздухе, и Леголас опускал потяжелевшие веки, растворяясь в звуке. "Звезды, луну, словно погасили, ты оставил меня во мгле", — пела она и его сердце тревожно замирало. Голос затих, но гулкое эхо последних слов все еще звучало у него в душе и он сидел неподвижно, боясь разбить тонкий хрусталь этого мгновения.

Но вот что-то изменилось вокруг. Раздался громкий всплеск и Леголас резко открыл глаза. Его зоркий взгляд забегал по поляне и наконец нашел то, что искал. Лицо опалило жаром и он опустил глаза. В шелесте листвы вокруг ему послышался издевательский гомон. Деревья теперь будто насмехались над ним, неразумным, не внявшим их мудрым голосам и не поборовшим соблазн. "Не смотри, не смотри, не смотри!", — снова вторили они, уже точно зная, что он не послушает. Медленно, но неотвратимо поднял он подбородок и увидел на берегу среди камней ее скинутую одежду. Взгляд заскользил по поверхности воды и достиг обнаженного силуэта. Она стояла посреди озера и лучи клонившегося к горизонту солнца отражались от воды и мерцали на ее мокрой коже. Он мог разглядеть каждую капельку, осевшую на изгибе ее бедра, видел еще не побелевший шрам на лопатке и, кажется, даже различал мурашки, пробегавшие вдоль позвоночника. Но вот она зашла в воду глубже и одним движением нырнула в нее с головой. Проплыв несколько метров под водой, она вынырнула у противоположного берега и вышла на сушу, скрывшись от его взгляда в зарослях тростника.

Он опустил руки на горящее лицо и стал прислушиваться к своему сбившемуся дыханию. Стояла поздняя зима и даже здесь, в Лориене, было морозно, но он расстегнул несколько верхних пуговиц своего камзола, тщетно пытаясь справиться с жаром. Но вот снова послышался всплеск и Леголас понял, что она поплыла обратно. Казалось, он более не был властен над своими глазами, и мог лишь отстранено отмечать, с каким упоением следят они за каждым ее движением. Вот она зацепилась ногами за дно и встала, показавшись из воды по пояс. Отерев влагу с лица, она откинула волосы за спину, медленно провела рукой по шее, ключицам и коснулась кончиками пальцев своей груди с алой бусиной соска. Глаза ее были прикрыты, рука плавно опускалась обратно в воду и вся она казалась сотворенной из чистого света. Легкий ветер достиг обнаженной кожи и крупные мурашки высыпали на ее плечах, груди и животе. Было холодно. Она открыла глаза и быстро задвигалась, выбираясь из воды, и тем заставила застывшее в нерешительности время снова продолжить свой бег. Одежду она натягивала прямо на мокрую кожу, забавно морщась и крупно дрожа. Справившись со штанами, она надела сапоги и убежала с поляны.

Как только она скрылась, сильный порыв ветра растревожил деревья над головой Леголаса и они разразились сотней взбудораженных голосов. Он слушал их, потому что не мог не слышать, но всем им наперекор воскрешал в голове ее голос, заглушавший любые сомнения. "Но сердца стук опять во мгле раздался, он слышен рядом, скрытый темнотой. Ты тоже был во тьме, как оказалось, и я осталась в темноте с тобой ⁽¹⁾ ", — пела она и он улыбался.

1) Florence and the Machine — Cosmic Love

Вернуться к тексту