Завязочки (джен)

Повернуть ключ в замке Катя так и не смогла, что было предопределено для этого проржавевшего, покрытого грязью замка и перекошенной, рассохшейся двери. Макар подпрыгивал рядом, переминая ногами, словно застоявшийся конь.

— Ну чего там, Лебеда?

Он, вертясь на месте, заглянул в окошко на веранде — слева от двери, потом — в то, что справа. Катя подумала, что дай ему волю — он бы и в замочную скважину заглянул. Просто некуда было. Ключ застрял.

— Макар, ты калишь мельтешить! — рявкнула Катька, пихая того локтем. — Все, блин, приехали... Ключ не вынимается.

— Лебедева, да ты не бзди, сейчас я в окошко и с той стороны открою...

Макар — или, как его знали не самые близкие товарищи, Егор Макаренко — слов на ветер не бросал. И пяти минут не прошло, как уже сама Катька заглядывала в распахнутое окошко, откуда доносились цветистые ругательства. Макар обо что-то споткнулся, а потом...

— Рот... до ушей... хоть завязочки-и-и... приш-ш-ш...

— Эй, Макар, это что там... — просипела Катька, хватаясь за раму трясущейся рукой; по спине пробежал холодок, даже тонкий пушок на коже встал дыбом, как иголки у ежа. — Макар? — чуть громче, хоть и так же сдавленно, просипела она.

— Да... на хрень какую-то наступил, — в привычной ему манере сообщил Макар, высовывая из окошка дебильную рожу с прилипшей на брови паутиной. — Игрушка детская. Твоя, что ли?

— Нет, — гордо ответила Катька, отодвигая его. — Дай залезу.

Игрушка валялась посреди комнаты — Катька остановилась на месте, неотрывно глядя на облезший пластмассовый куб, из которого выглядывала криворотая, облупленная кукла на рваной пружинке. Кукла-клоун, глядящая на мир одиноким, давно поблекшим голубым глазом, улыбалась все тем же жутким резиновым оскалом с нарисованными зубами. Пока Катерина стояла, Макар прошагал вперед и пихнул игрушку ногой.

— ...ше-е-ей, — вздрогнув, допел клоун.

— Выкинь его, — сдавленно попросила Катя, отводя глаза от жуткого кривого взгляда.

— Да брось ты... — Макар заткнулся, увидев неестественно бледное лицо давней подруги. — Ладно. Эй, чувак!

Спустя секунду клоун уже ласточкой полетел за окно. Катя проглотила проступивший в горле комок.

— Все норм?

Катя кивнула. Макар был туповатым, но при том простым и хорошим другом. Как раз то, что Кате было нужно, чтобы быстро найти документы на дедову квартиру и в то же время ничего не объяснять Егору.

Дом стояла на краю села, а сразу за ним начиналось кладбище — и потом непроходимые чащобы. Сейчас Катя не была уверена, что нашла бы среди них такую знакомую когда-то тропинку к озеру, а через нее — три секретных места... Три прыжка через болото.

Дедушка Кати Петр Яковлевич жил тут всю свою долгую жизнь, даже когда его супруга Антонина сгорела за год от рака. Катя приезжала к ним с пяти лет, а когда семь лет спустя бабушки не стало, являлась "на побывку" — как говаривал дед — уже к одному Петру Яковлевичу. У стариков была собственная квартира, которую они оставили сыну — отцу Катерины — сразу после ее рождения и перебрались сюда. Год назад дедушки не стало, а квартира была завещана Кате. Документы же, как оказалось, хранились у деда — их ей и предстояло найти.

— Так чего, где эти бумажки-то?.. — прорезался Макар, отвлекая Катю от раздумий.

— А... Сейчас, — она отвернулась от окна. — Сейчас поищем. С чердака, наверное, начнем. Давай, Макар, полезли наверх...

— Катарина, ты соседа-то нового видела?

Отчего дед звал Катьку так претенциозно, она и сама не знала. О новом соседе и слыхом не слыхивала, но после слов деда удивилась — неужто у кривой Анфисы ухажер появился?

— Сын Анфискин из лечебницы воротился, — разъяснил Петр Яковлевич на Катькин немой вопрос в глазах. — Ну, она рассказывала раз, помнишь? Нехитрый он.

Катя напрягла память — и впрямь в позапрошлом году Анфиса, принеся деду отвар от кашля, внезапно упомянула лежащего в "столичной лечебнице" сынка. Катька тогда не придала значения этим словам, и вот нате вам! — оказывается, он еще и псих. Именно таких Петр Яковлевич называл "нехитрыми".

— Деда, а мне что с того? — на опушке уже ждали Серега с Макаром, а Светка обещала прийти сразу на берег. — Если он больной, о чем с ним общаться?

— Ну хоть познакомься зайди! — вышел из себя Петр Яковлевич. — Тебя Анфиса что летом лечит, что на зиму кучу трав в город собирает, а ты как нелюдимка... Парнишке, чай, одиноко, а тут все компания...

— Будто я Анфису просила... — буркнула Катя, засовывая ноги в сандалии. Соседку, что в деревне кликали ведьмой из-за странноватого внешнего вида и вечных пучков травы в котомке за спиной, она побаивалась и недолюбливала.

Анфиса открыла дверь, стоило Кате подняться на порог; лицо ее выражало искреннее изумление, но вместе с тем и радость.

— Катюша! — ахнула она, улыбнувшись так, что Катя чуть не пустилась наутек. — Ты к Павлушке в гости?

Катя про "Павлушку" еще и словом не обмолвилась, а Анфиса уже исчезла в доме и через миг вернулась, волоча за собой долговязого подростка, еще более странного, чем его мать.

Длинный, тощий, немытые волосы свисают на лицо... Мешковатая одежда — серая, в странных пятнах... Обкусанные ногти на руках, пальцы сжимают большой, полуободранный пластмассовый кубик... На сторонах кубика — почти стертые буквы. Правое плечо нервно трясется, а язык подергивается, как у змеи, едва заметными движениями притрагиваясь к верхней губе.

— Я — Катя, — находясь в полном замешательстве, пробормотала та.

— М... — Павел покраснел, явно силясь что-то сказать, но потом бросил эту затею и просто протянул Катерине кубик, который держал в руках.

— Его любимый, — поспешно пояснила Анфиса, мягко улыбаясь.

— Да, спас... — Катя из жалости протянула руку, намереваясь взять — и почти взяла — игрушку, как вздруг...

Бздынь!!!

Катя отшатнулась — из кубика стремглав вылетела сжатая пружина, на конце которой почти у ее лица застыл, раскачиваясь, резиновый клоун с жутким оскалом во весь рот.

— Рот... до ушей... хоть завязочки пришей! — зазвучало откуда-то из куба, честно иллюстрируя увиденное Катей.

— Те... тебе... — внезапно все-таки выдал Павлуша.

Катю затрясло, и она спрятала руки за спину, чтобы Анфиса — и особенно ее недоразвитый сынок — не увидели, как у нее дрожат пальцы. Все было так неожиданно, что внутри екнуло от страха сердце и заколотилось, как у зайчонка.

— Я...

Катя замолчала и сейчас просто стояла, не зная, что ответить "нехитрому" Анфисиному сыну. Вроде как и дурак — и тут же в чем он виноват? Что решил сделать подарок, который Кате нафиг не нужен? Что игрушка так неожиданно сработала? А может, Катя сама виновата, что пришла сюда?

— Ладно, — она все же протянула руку и взяла подрагивающего на пружине клоуна. — Спасибо, Павел. Мне уже пора, друзья ждут...

— Я... я... — все так же не поднимая глаз на соседку, Павлуша вдруг протянул руку и взял ее за свободную ладонь.

— Может, возьмешь его?- несмело попросила Анфиса. — А то скучает, не знает же никого...

"Спасибо тебе, дед", — только и подумалось тогда Кате.

— Лебеда, гляди!

Макар протопал по хлипкому чердаку, будто грузовой слон, и сунул Кате в нос несколько листов в мультифоре. Верхний значился как "дарственная". Катя быстро пробежалась по ней глазами и просияла.

— Макар, да ты золото! — она просияла, быстро обняв обрадованного Егора. — Они самые, можно домой выдвигаться...

— С дедом-то повидаемся? — Макар недоуменно поглядел на подругу детства. — Чего, даже зайти не хочешь, год уже прошел?

— Да темнеет уже... — нехотя выдавила Катька.

— Тут идти-то час туда-обратно, — пожал плечами Егор. — Не дело так, приехать — и могилку не подмести.

— Задолбал ты, Макар...

Была у товарища при всей его простоте очень противная черта — он умел не давя говорить правильные вещи, да так, что волей-неволей прислушаешься и сделаешь, как он велел. Про себя Катерина порой кликала его Рекрутом.

Дорожка словно навечно врезалась в память — Катя будто вслепую передвигалась среди темнеющих потихоньку деревьев. Они топали молча, пока не достигли болота и тропки "три прыжка", через которую Кате в юности так страшно было ходить одной.

— Раз! — без предупреждения Макар сделал теперь уже шаг, а не прыжок, и оказался на пухлой зеленой кочке. — Два! — он одним махом перемахнул на соседнюю. — Три! Все, Лебеда, твоя очередь!

— Надо было хоть проверить, идиот! — огрызнулась на него Катя. — Надо было хоть палкой проверить, мало ли изменилось что... Подтопило, может...

— Я вешу сотку, Лебедева, — усмехнулся Макар. — Ты на сто кило надавишь на кочку палкой? Ну и нефиг лес на палки тратить... Прыгай давай, а то не найдем ничего там в темноте.

— А я в темноте ничего на кладбище искать и не собиралась! — парировала Катя, уже перемахивая на крутой берег с третьей кочки. — Это тебя туда понесло... Как был блаженненьким, так и остался.

— Правильным, хотела сказать?- Макар вдруг, что ему совершенно не было присуще, криво прищурился. — Ну так... кто-то же должен быть и таким.

- За каким чертом ты его привела? — Серега, разозленный донельзя, теперь шипел на Катю. — Этого идиота прикажешь за собой везде таскать?

— Да пусть посидит тут, потом домой отправим, — Макар единственный не видел в присутствии Павла ничего дурного.

— Меня дед заставил навестить, — опуская глаза, бормотала Катя. — Его Анфиса лечит всегда, вот мне и неловко стало отказать...

— Анфиса всех лечит, — встрял Макар, вставая между Катей и Серегой. — И от тебя, Серя, не убудет, если этот парниша потусуется тут часок. Может, он ничего...

Но энтузиазм Егора быстро сошел на нет. "Ничего" — это было мягко сказано. Павлуша был ну совсем "нехитрый", едва мог произнести полслова и все время жался к Катьке.

— Те-е-ебе... — указывал он на пружинного клоуна в руках девушки.

Вот и все, что от него добились. Светка так и вовсе отказалась даже на пляж с ними идти.

— Вот отведете этого гоблина домой, тогда и заходите за мной, — бесцеремонно сказала она. — Еще я на пляже с дебилами не позорилась. Анфиса? Да, лечила меня Анфиса. А он не лечил.

— Ты должен пойти домой! — Катя не выдержала, почти бегом приблизилась и остановилась напротив отошедшего на минуту в сторонку Павлуши. — Понимаешь, Павел? И-ди до-мой!

— А-а-а... — парень указал на нее и следом на ребят.

"Хочет гулять вместе", — поняла Катя.

— Нельзя тебе с нами, — она терялась, не понимая, как объяснить Павлу. отчего он не может быть здесь. — Ты не можешь, иди домой. Мы сейчас идем домой, понимаешь?

Катя, как ни старалась, добилась лишь противоположного эффекта: Павел решил, что они пойдут к дому вместе. Серега уже не злился, зато откровенно ржал в голос.

— Достали вы! — психанул Макар, поднимаясь со старого бревна, служившего скамеечкой. — Я провожу придурка. Эй, Павлик, шевели колготками!

Павел внезапно отлично понял Егора. Он резво поднялся и, бросив взгляд на Катю, вприпрыжку пустился за раздраженным Макаром. Катерина проводила его глазами. все еще сжимая в руке подарок Павлушки.

— Выкинь, — Серега кивнул на игрушку, — или так и будешь с собою таскать?

Катя разжала руку — клоун упал на землю, внутри кубика что-то мелодично тренькнуло.

— Рот до ушей... хоть завязочки-и-и-и... пришей, — глухо, точно из под земли, пропела игрушка.

За год — со дня похорон деда — деревенское кладбище заросло еще сильнее. Кусты смыкали тут и там свои ветви, точно вознамерились не подпускать чужаков в могилам. Деревья распустили кроны и — даром что октябрь — ярко зеленели листвой. Лишь кое-где сквозь яркую шапку проглядывал чуть подвявший на ветру листочек.

— Ну привет, деда Петя! — пока Катя пробиралась меж оградок, Макар уже нашел нужное место и стоял там теперь, сдернув шапку. — Вам тут вот... прибрать пришли.

Катя не взяла ничего, чтобы почистить надгробие, но Макар жестом фокусника достал из-за пазухи маленькую метелку и быстро смахнул с черного мрамора пыль и несколько упавших листьев.

— Постоишь? — обернулся он на кивнувшую Катерину. — Я пойду загляну к Павлушке... Подходи. если хочешь.

Катя не хотела. Более того — она боялась посмотреть в его глаза даже на снимке, вставленном в надгробный камень... Какие уж тут визиты? Потому она передернула плечами и молча смотрела вслед уходящему Макару. Тьма тихо сгущалась...

— Рот до уше-е-ей... хоть завязочки...

Катя обернулась так резко, что в шее что-то щелкнуло. Паника резанула ножом по заколотившемуся сердцу до боли. Глотая ртом воздух, она сощурилась, пытаясь разглядеть, откуда шел звук.

— ...прише-е-ей...

Под деревом стояла высокая, вытянутая фигура, длинные и худые руки высовывались из обтрепанного балахона и почти касались земли тонкими, как спицы, пальцами. Опущенное лицо закрывала ткань.

— Кто там... — хотела крикнуть Катя, но смогла лишь просипеть. — Кто...

Фигура шевельнулась — Катя увидела, как лицо... Нет-нет, не лицо — череп, обтянутый кожей! — медленно поднимается... обращается к ней... Улыбка, страшный оскал с чудовищно большими зубами, медленно растягивается, пряча уголки губ где-то за ушами... как зубы лезут вниз, растут, тянутся... как из глаз начинает течь кровь, заливая серую одежду... Рот открывался все шире, он продолжал улыбаться...

Фигура сорвалась с места внезапно и стремительно и рванула к Кате так, как не могло бегать ни одно живое существо. Внутри Кати полоснуло холодным ужасом... завизжав в голос, она повернулась — и врезалась прямо в подошедшего Макара. Вцепилась и заорала дурниной.

— Лебеда! Лебеда! — очнулась Катя от того, что Макар тряс ее как грушу. — Охерела, что ли... Эй... Глазоньки-то открывай!

— Чудище... — с трудом прохрипела Катя.

— Сама чудище! — обиделся — на то он и туповатый — Макар. — Подумаешь, лицо веткой поцарапал... Сразу чуд...

— Да не ты, баклан! — рассвирепела Катюха. — Там в кустах стоял кто-то... Рот до ушей...

— Че, пришила завязочки? — заржал Макар. — В темноте куста испугалась, ну ты даешь, Лебеда.

— Давай домой поедем, Макар, а? — прошептала Катя. — Прямо сейчас, отвезешь?

— Ты же в доме там еще что-то хотела... — неуверенно проговорил Макар. — Ну ладно, пойдем обратно к дому. Или тут побудь, я подгоню...

— Нет! — перепуганная Катя вцепилась в него, в истерике оглядываясь по сторонам. — С тобой пойду, мне уже лучше...

- Катя, вставай, — голос деда был серьезен как никогда. — Там Михалыч пришел по твою душу.

Катерина озадачилась всерьез. Михалычем звали местного участкового, который ездил на рыбалку с ее дедом. Что такое срочное могло понадобиться ему посреди ночи — будильник едва показывал четыре утра — что он поднял деда на уши? Катя накинула кофту и вышла на крыльцо.

Михалыч и впрямь стоял там, а за его спиной внезапно угадывалась сгорбленная фигура Анфисы. Они оба — и топчущийся рядом дед — выглядели понурыми.

— Семен Михайлович, что-то случилось? — удивленно спросила Катя.

— Катюша, подскажи, ты ведь Павлуху Анфисиного вчера брала погулять? — без вступления начал участковый.

— Да, а что? — Катя перевела взгляд на белую как мел Анфису. — Он домой же пошел...

— Один пошел? — дернулась та, словно от удара. — И ты отпустила?

— Нет, не один, — резко ответила Катя, не понимая, в чем ее обвиняют. — Он сам домой попросился, — соврала она. — Сам хотел.

— Попросился? — тут уж даже Михалыч распознал вранье. — Павлик? Попросился?

— Нет, он... — Катя заметалась, вспомнив, как "разговаривает" Павлик. — Ну, он рукой показал, сказал там... "дом". Мы его проводили.

— Ты проводила? — Анфиса протиснулась к Кате, почти коснувшись ее лица своим.

— Я... — чуть слышно прошептала та, ощущая, как под кожу вползает озноб от жуткой безумной улыбки местной ведьмы. — Да, я...

— Это обронила, видимо? — взгляд Анфисы прожигал насквозь. Она сунула что-то в руку Катерины. — Прибери подарочек-то... Он же тебе от души подарил, — она снизила тон до почти заметного шепота. — На всю жизнь... — Катя опустила глаза — она сжимала в ладони кубик с пружинным клоуном.

Оказалось, Павлушка в тот день домой так и не вернулся. Анфиса начала переживать, лишь когда проходила мимо усадьбы Петра Яковлевича и заметила Катю дома. Той пришлось рассказать, как обстояли дела в тот день. Допросили ошарашенного Макара, тот ничего не понимал.

— Как же, я его до дома почти довел, — бормотал он снова и снова одно и то же. — Перевел через болото, там уже и дом его виден был... Я ему показал — вон, говорю, иди, там мамка твоя. Он кивнул и потопал, там до дома метров тридцать было. Куда ему деться было? Некуда...

Но Павлик нашел куда деться. По непонятной причине он к дому не пошел, дождался. пока Макар отойдет подальше, развернулся и пустился следом... По непонятной причине... для всех, кроме Кати. Тропка... Три прыжка...

Павлика нашли к вечеру. А спустя три дня, ночью после похорон прямо над его свежей могилой повесилась Анфиса. Рядом с Павликом появилось второе захоронение.

— Ну что, я завожу, едем? — Макар направился к машине, едва они вышли из чащи.

— Да, я только сумку заберу, — Катя кивнула, стараясь выбросить из головы происшествие на кладбище. В конце концов, в сумерках и впрямь могло привидеться все, что угодно.

Макар открыл двери автомобиля и, вставив ключ в замке зажигания, прикурил сигарету. Катерина поднялась по скрипучему крыльцу и скрылась за дверью, в замочной скважине которого так и торчал ключ.

Подсвечивая себе фонариком от мобильного, Катя прошла через холл и и подняла со стула сумку и папку с документами. Она уже повернула назад, когда увидела прямо посреди комнаты...

Бздынь!

— Рот... до ушей... хоть завязочки...

— Нет... Я так не хотела...

Катерина сделала шажок назад, ощущая, как все нутро сжимает ледяной ужас...

— ...прише-е-ей...

Катерина бросилась к двери — но путь ей преградила фигура в серых отрепьях. Катя попятилась, фигура шагнула следом. Она подняла лицо...

Улыбка существа стала шире, больше, зубастее... Лицо удлинялось, рот тянуло к ушам... Зубы вытягивались все сильнее, становились похожи на лезвия... В руках нечто держало облупленный куб со свисающим из него резиновым клоуном...

— Лебеда, ты где там?

Макар затоптал окурок и взбежал по ступенькам на крыльцо. Толкнул скрипнувшую дверь и прошел внутрь пыльного холла.

— Лебеда, карета ждет! — звал Макар, заглядывая по очереди в кухоньку, зал и дедову спальню. — Ты же уехать хотела...

Последней комнатой на его пути оказалась бывшая спальня Кати. Дверь в нее не был закрыта полностью — меж ней и косяком виднелась небольшая щель. Из спальни доносилась знакомая мелодия.

— Катя?

Макар открыл дверь. Она стояла к нему спиной, неотрывно глядя в окно. В руках она держала какой-то непонятный предмет.

— Рот... до ушей... хоть завязочки приш-ш-шей...

Голос Кати звучал глухим и свистящим, будто что-то мешало ей петь... Макар положил ей руку на плечо — Катерина обернулась...

— ...хоть завязочки пришей...

Макар отшатнулся, упал на пол... мозг не верил в то, что видели его глаза...

Рот Екатерины был разрезан до самых ушей... края прошиты стеблями трав... Руки судорожно сжимали игрушку — резинового клоуна на пружинке.