С той стороны стекла (джен)

Было обычное майское утро. Анри пил чай из маленькой изящной чашки. На столе уместилась ваза с печеньем, и солнечные лучи, проникающие из полуоткрытого окна, плясали на её фарфоровом боку. Вэл в шёлковом халате сидел напротив, рассеянно изучая газету. Анри посмотрел на часы. Половина двенадцатого. В воскресенье клиентов не было. Вэл поднял взгляд от статьи. Они были абсолютно разные; Анри — высокий и тонкий, с острым, будто эльфийским лицом, с тугими локонами до середины спины, обычно убранными в косу (одна прядь всегда неизбежно выбивалась и падала ему на лоб), напоминал всем своим обликом странную богиню, нелепым образом вдруг оказавшуюся в этом обычном, пусть и дорогом, интерьере. Вэл, ниже кузена (и всё равно казавшийся высоким), полноватый, но по-дамски изящный и плавный, с белой кудрявой чёлкой и детским взглядом, был довольно капризным — и вечно стремился к тому, чтобы всё вертелось вокруг него. Совсем непохожие друг на друга внешне, они при этом обладали чем-то абсолютно одинаковым, чем-то нутряным, и это едва уловимое, но поразительное сходство — в движениях, в манере произносить отдельные слова, некое невольное отзеркаливание для многих было жутковатым.

Вэл был старше кузена всего на полгода, но это не мешало ему единолично править в их маленьком союзе. Они росли, как родные братья; родители Анри погибли, когда он был совсем маленьким. В детстве ни одно Рождество не обходилось без того, чтобы Вэл не затеял драку с каким-нибудь Францем или Гансом, когда они пытались задеть «его дорогого Анри». Вэл не подпускал к нему девчонок, хотя это было излишне; казалось, на целом свете Анри не был нужен никто, кроме Вэла. Он обожал кузена и ходил за ним хвостиком; это обожание было слепым, а подчинение — абсолютным. По наущению Вэла он подбросил в кровать одной из гувернанток пауков, а старой экономке положил лягушку в карман ночного халата, чем едва не довёл её до приступа. Их обоих на неделю лишили сладкого и права на общий ужин в столовой, но Вэл был доволен. Они сидели в детской в обнимку, листая книжки, и обоим было совершенно наплевать на «противных взрослых».

Когда им было одиннадцать, Анри впервые серьёзно заболел. У него был страшный жар и бред; Вэл запретил остригать его прелестные локоны, устроив скандал, сам дежурил у его постели, менял компрессы, давал микстуру и держал за руку. Неизвестно, что повлияло на болезнь, лекарства или любовь брата, но через три дня на щеках Анри снова заалел нежный румянец, и он был готов к новым подвигам ради Вэла.

В восемнадцать они сбежали. Отец подумал женить Анри на какой-то расфуфыренной девице, надеясь, что тот наконец избавится от власти Вэла. Сам Вэл в упор отказывался от брака, да и нельзя было сказать, что он пользуется успехом, — слишком скверным всем казался его характер. Его власть над душой Анри с детства была безгранична, а потому Анри пришёл в отчаяние от планов отца, ведь он не испытывал потребности в любой другой любви, кроме той, что питал к Вэлу. Вэл, обуреваемый ревностью, предложил побег. Они оставили дом, прихватив с собой какое-то количество денег и драгоценностей, и с тех пор были предоставлены сами себе.

Как и все люди, рождённые с Аномалией (то есть обречённые на бесконечность), они почти не испытывали физического желания, не могли иметь детей — и как бы замерли между двумя полами в своём личном маленьком мирке, где не было места никому, кроме них самих. Они жили уже достаточно долго для того, чтобы попробовать себя в разных сферах и занятиях, но языки им наскучили, музыка не находила должного отклика, хотя оба прекрасно играли на фортепиано и флейте; Анри писал книги, а Вэл — картины, но вскоре и это перестало их устраивать. Когда у тебя в запасе сколько угодно часов и ты не боишься чего-то не успеть, всё неожиданно теряет смысл. В конце концов Вэл, ни на что особенно не рассчитывая, устроился ассистентом в детективное агентство, и это неожиданно настолько его увлекло, что он продолжал заниматься этим и теперь, спустя время, расследуя дела самостоятельно.

Они жили на Тинтештрассе уже десять лет, скрывая своё происхождение, чтобы избежать кривотолков, недовольных взглядов и поджатых губ. Природу Аномалии не понимали, такие люди в большинстве случаев становились изгоями. Вэл объяснял это обыкновенной завистью, и всё же не стремился раскрывать правду. Чем меньше о тебе знают, тем спокойнее живётся. Вэл понимал, ещё несколько лет — и пойдут слухи. Они ведь не менялись. Опять придётся переезжать.

Пробило двенадцать. Вэл встал со своего кресла, подошёл к Анри и опустился на подушку у его ног.

— Так и просидим весь день дома? — спросил Анри и улыбнулся. — Можно сходить к Найдам.

— Они слишком назойливы, — ответил Вэл. — А их дети опять будут кричать, и у меня разболится голова.

Анри тихо рассмеялся.

— Тебе не угодишь. Тогда почитаем вслух?

— Давай. Где мы закончили в прошлый раз?

— Кажется, на сотой странице. Я схожу за книгой…

Его слова оборвал дверной звонок. Послышались быстрые шаги — экономка спустилась со второго этажа, чтобы открыть дверь.

— Там клиент, господин Грац. Я сказала, что сегодня вы не принимаете, но он очень настойчив.

— Хорошо. Пусть пройдёт.

Вэл вздохнул и вернулся в своё кресло. Едва у них появлялось время и наступал долгожданный покой, кому-то было просто необходимо его нарушить.

Вошедший молодой человек был одет во всё чёрное. У него было красивое открытое лицо, а серые глаза смотрели слегка растерянно и даже испуганно.

— Добрый день, господин…

— Пройсс. Говард Пройсс. А вы, должно быть, господин Грац?

— Так точно, — ответил Вэл слегка насмешливо, поднимаясь и протягивая гостю руку. — Это мой компаньон, господин Эркерт. Извините, мы сегодня не ждали гостей.

— Понимаю и так же прошу меня извинить за неожиданный визит. Видите ли, боюсь, дело не терпит отлагательств…

— Не хотите ли чаю, господин Пройсс? — негромко поинтересовался Анри. Он выглядел довольно забавно в попытке накрутить косу на палец, и одновременно очень привлекательно. — Вы присаживайтесь, не стесняйтесь.

Этот лёгкий насмешливый тон был свойственен обоим братьям.

— Благодарю, господин Эркерт, — Говард опустился на узкий деревянный стул.

Вэл смотрел на него нечитаемым взглядом.

— У меня дом за городом, — продолжал Говард. — Я живу один с несколькими слугами. Иногда приезжает мать. Сегодня утром всё было, как обычно…

У него задрожали губы. Анри с сочувственным выражением протянул ему блюдце с чашкой, но по его виду невозможно было понять, насколько искренне это сочувствие.

— Благодарю, — Говард сделал глоток. — Я встал рано и вышел пройтись до завтрака. Знаете, я всегда гуляю по воскресеньям; на территории дома разбит прекрасный парк, а статуи…

— Так в чём, собственно, заключается дело? — скучающим тоном спросил Вэл. Гость начинал ему надоедать. В глазах у Анри блуждали весёлые огоньки; он смотрел на Говарда подобно тому, как смотрит учёный на подопытного зверька.

— Прошу прощения, я отвлёкся. Она… — Говард закашлялся. — Она лежала по другую сторону дома, раскинув руки; глаза стеклянные, ничего не выражающие. Кажется, я упал в обморок, и меня нашёл дворецкий, — он смутился.

— Кто она? — Анри отхлебнул чаю с хлюпающим звуком.

Вэл недовольно покосился на него.

— Горничная, господин Эркерт. Совсем юная, поступила полгода назад, — он сокрушенно покачал головой.

— И вы думаете, её убили? Если пришли к нам, — Вэл сделал неопределённый жест рукой.

— Я не знаю, что и думать, господин Грац. Но всё это очень странно.

— Вы заметили ещё что-то? — Вэл небрежно перебирал пальцами по подлокотнику. Анри хрустнул печеньем. Вэл с шумом выдохнул, и Анри спешно положил печенье на блюдце, принимая благонравный вид.

— Именно так. Не знаю, что вы скажете, но на шее у неё были следы… Две маленькие точки.

— Как от укуса? — спросил Анри.

— Возможно. Её увезли; врачи скажут точнее.

— И вы рассчитываете, что мы сможем вам помочь? — Вэл внимательно посмотрел на Говарда.

— Очень рассчитываю. Назовите любую сумму. Вот здесь аванс, — он вытащил конверт из внутреннего кармана пиджака и положил его на край стола.

— Я ещё не говорил, что берусь.

— Разве тебе не интересно? — произнёс Анри.

Они одновременно повернулись друг к другу, и выражение их лиц было абсолютно одинаково. Говард вздрогнул.

— Пожалуй, ты прав, — ответил Вэл.

— Значит, вы согласны? — с надеждой в голосе спросил Говард.

Вэл вежливо улыбнулся.

— Да, господин Пройсс. Я так понимаю, мы едем сейчас?

— Машина внизу, — Говард поднялся со стула, достал из кармана пальто шляпу и неловко скомкал её. Анри посмотрел на него с лёгким удивлением. — Она доставит нас до вокзала. Полтора часа на поезде — и мы на месте.

Вэл мысленно закатил глаза. Тащиться в такую даль… «Впрочем, — с ленцой подумал он, бросив взгляд на пухлый конверт, — клиент обещает быть щедрым».

— Тогда попрошу вас подождать в машине. Как видите, я совсем не готов к путешествиям, — Вэл усмехнулся.

— Конечно-конечно, как скажете, — засуетился Говард, быстрым движением нахлобучил мятую шляпу и поспешил ретироваться.

— Чудной тип, — медленно сказал Анри, когда наконец хлопнула входная дверь. — Весь какой-то нелепый. Интересно, кому потребовалось убивать горничную?

— Тому, кто… Ты и сам знаешь, — они поднялись на второй этаж и вошли в спальню Вэла. — Разве этот случай тебе ничего не напоминает?

— Если ты о теле девушки на пустыре, то это случилось уже много лет назад, — протянул Анри, открывая верхний ящик комода.

— Не могу с тобой поспорить, — Вэл сбросил халат, явив миру своё белое плотное тело, набросил рубашку, лежавшую на кровати, и принялся спешно её застёгивать. — Только вот зацепок тогда толком не было. И никого не поймали.

— Ты ведь не участвовал в расследовании? — Анри вытащил из верхнего ящика несколько склянок и стал осторожно составлять их в небольшой саквояж.

— Это как посмотреть, — раздражённо бросил Вэл. Пуговица на рукаве никак не хотела пролезать в петлю. — Я был тогда ассистентом следователя. И он совсем меня не слушал, самодовольная сво…

— Я помню, — быстро оборвал его Анри.

— Возможно, — упрямо продолжал Вэл, — если бы он прислушался к моим словам, толку было бы больше. В конце концов, часть информации по делу вообще не раскрывалась и не передавалась мне. Следователь был человеком весьма подозрительным… Хотя, думаю, он просто боялся, что в противном случае я справлюсь без него.

Анри едва заметно улыбнулся. Вэл как никто любил восхвалять собственную персону — и это отчего-то казалось милым.

— Значит, ты считаешь, что эти дела связаны? — Анри мельком взглянул в зеркало, отправив очередную склянку в саквояж.

Конец косы растрепался, и Анри парой движений переплёл его.

— Напрямую — вряд ли, — Вэл распахнул платяной шкаф, где хранилась часть его бесконечного гардероба, и выудил пиджак немыслимого кораллового цвета.

— Хочешь окончательно запугать беднягу экстравагантностью? — хихикнул Анри.

Вэл его не слушал.

— Древние считали, что под влиянием Чёрной Луны на земле периодически появляются немыслимые вещи, — сказал он. — Бессмертные люди, например. Как мы. Сейчас это называют Аномалией. Или бессмертные чудовища. Что, зачастую, одно и то же… Так что нет, Анри, я не считаю, что эти убийства связаны. Но они очень похожи. Кстати, ты не забыл зелёную бутылочку?

— Нет, конечно, — Анри рассеянно поправил прядь. — Ты уверен, что это безопасно?

— Наша работа вообще небезопасна, — Вэл уже успел полностью одеться. — Но, по крайней мере, у нас есть какие-то преимущества перед смертными. Пойдём?

Анри вздохнул. Происходящее теперь вызывало у него беспокойство, хотя он сам изначально с радостью готов был взяться за дело.

— Не переживай, — сказал Вэл, принимая саквояж из рук Анри. — Надеюсь, раскрытие займёт не так много времени. Тогда у меня не было ничего, только тело со следами на шее. Сейчас мы хотя бы знаем, кто убит. И у нас есть заинтересованное в успехе лицо.

— Интересно, был ли у неё любовник, — задумчиво проговорил Анри. Он запер верхний ящик маленьким серебряным ключом, висевшим на цепочке у него на шее. — Типичная история — ревность, страсть. Может быть даже, он уличил её в чём-то. А она… Связалась не с тем парнем, бедняжка. Всех ведь так влечёт тьма…

— Это слишком просто, — ответил Вэл, доставая из-под кровати чемодан и спешно сбрасывая в него необходимые вещи. — Хотя, бывает, ответ действительно лежит на поверхности, а ты всё бродишь вокруг да около.

— В любом случае, мою версию стоит проверить, — довольно сказал Анри.

— Я всегда проверяю все возможные версии, — произнёс Вэл, слегка запыхавшись.

Белая прядь прыгала у него надо лбом. Выглядел он очаровательно.

Когда всё было наконец собрано, они спустились вниз и, попрощавшись с экономкой, вышли. На улице было очень тепло. Дул приятный ветерок. В машине Анри снял плащ и аккуратно убрал его сверху в саквояж. Вэл уже через пару минут пожалел, что надел пиджак.

— Я бы предпочёл, чтобы вы остановились у меня, — тихо сказал Говард.

«А я бы предпочёл гостиницу, — подумал Вэл. — Всё лучше, чем терпеть беспрестанную слежку».

— Да, конечно, так будет удобнее, — заверил его Анри, будто не замечая взгляда Вэла.

Впрочем, он был прав. Так можно было с большей вероятностью обнаружить какие-то незначительные детали.

Вэлу вдруг показалось, что солнце слишком сильно печёт ему в окно, а со стороны водителя чересчур сильно дует. Ещё и в машине немного пахло затхлостью. Его резко перестало устраивать всё на свете, а настроение испортилось. Да, дело обещало быть интересным, и теперь у Вэла появилась возможность избавиться от навязчивых мыслей о прошлом. О том нераскрытом убийстве. С другой стороны, каким тихим и спокойным могло бы быть это чудесное майское воскресенье, если бы они остались дома. Несмотря на то, что Вэл искренне любил свою работу, уют и покой он ценил превыше всего.

— Ты чего? — Анри по-свойски пихнул Вэла в бок, увидев его отсутствующее выражение лица.

— Ничего. Грущу о потерянном выходном, — шёпотом ответил Вэл и улыбнулся. — Надо запомнить, что за этим миром должок.

— Действительно.

Они подъехали к вокзалу.