Наблюдатель (джен)

Летите, голуби, летите,

Для вас нигде преграды нет!

Несите, голуби, несите

Народам мира наш привет!

Пусть над землёю ветер стонет,

Пусть в чёрных тучах небосвод -

В пути вас коршун не догонит,

С пути вас буря не собъёт.

Во имя счастья и свободы

Летите, голуби, вперёд!

Глядят с надеждою народы

На ваш стремительный полёт.

Летите, голуби, летите,

В лучах зари и в грозной мгле.

Зовите, голуби, зовите

К труду и миру на Земле!

(Михаил Матусовский)

Я люблю наблюдать за людьми и изучать их. И расположение моего рабочего места благоприятствует этому занятию. Каждый день мимо меня проходит множество народа, и я вижу их усталые лица, безжизненно-потухшие глаза, улавливаю чей-то затуманенный взгляд, который потом преследует меня. Мне грустно видеть, как люди теряют себя, существуют словно на автомате и не замечают ничего, что выходит за рамки их серого мирка. Во все времена были равнодушные субъекты, а сейчас их стало слишком много, и это поистине пугающее зрелище. Никого ничто не волнует, и когда в мире происходят трагические события огромного масштаба — они чхать на это хотели. Лишь бы на их жалком существовании впоследствии это не отразилось.

Я верю в то, что если бы нас больше волновала судьба соседа, находящегося в беде, и мы все вместе помогали бы ему, то жизнь была бы гораздо лучше.

Но всё начинается с мелочей. Такова наша сущность, что мы скорее обрадуемся горю соседа по лестничной клетке, чем протянем ему руку помощи. Ведь нас его беда никак не коснулась. И я пришел к выводу, что большинство — окончательно потерянные люди. На душе стало тяжело, и отчаяние охватило меня, как обычно, когда я размышлял об этом.

Я многократно прилагал все усилия, дабы достучаться до них, но они непрошибаемы. Всё попытки — как об стену горох. Лишь дети меня понимали, дети ещё не утратили любознательности и умения сочувствовать близким. В детях чувствовалась жизнь, которая будто погасла у взрослых.

В глубине души у меня ещё теплилась надежда, что будущее поколение вытащит нас из этой ямы, куда мы попали. Ямы равнодушия и ограниченного существования, и бездумной слепой веры в нынешнюю власть, сделавшую из своих же граждан запуганных рабов.

Мой поток мыслей прервал вопрос малыша, подошедшего вместе с мамой к моему столику, где я разложил сувениры для продажи.

Его голубые доверчивые глаза искрились любопытством, и видно было, что ему интересны мои безделушки. Мама вздыхала и пыталась втолковать ребенку, что ему не нужны никакие финтифлюшки. И вообще, они спешат домой посмотреть вечернее шоу по телевизору. И тут уже вздохнул я.

Мальчик ткнул пальцем в голубя мира, сделанного из фарфора, и принялся просить маму купить его. Он сказал, что видел точно такого голубя на открытке в ящике у деда, и ему очень понравилась картинка. Но мама ответила, что у неё нет денег, резко дернула сына за руку и потянула к выходу. Поднялся плач, а женщина и не думала успокоить ребенка.

Мне стало его жалко, я мигом схватил птицу и побежал за ними. Догнав их, сунул в руку малыша голубя мира — мальчик с благодарностью посмотрел на меня, и я был рад, что смог сегодня принести радость хотя бы одной живой душе.

Мама была явно недовольна моим поступком, требовала от сына вернуть мне птицу и без конца кудахтала, что она не будет платить. Я ответил, что это подарок. Тогда она все-таки смирилась и поспешно увела сына. Я видел, что ребёнок шёл домой с искренней улыбкой на лице.

Вернувшись на своё рабочее место, я так же в свободные минуты наблюдал за людьми и думал. Много думал — и размышления мои были уже не такими грустными. Да, в детях ещё жива душа, и моя вера, что новое поколение всё изменит, крепла. Будет мир, и люди оживут, разбив оковы зла.