Обещаю (джен)

Оби-Ван с отчаянием смотрел на осколки вазы, рассыпавшиеся по полу. Мастер Джинн оставил его в своей комнате тренироваться с пластмассовым макетом меча, а он разбил его вазу. В голове роились разные исходы, и успокоиться у семилетнего ребёнка не получалось…

Квай-Гон возвращался с заседания Совета в приподнятом настроении. Несмотря на то, что Кеноби было уже семь лет, мальчика разрешили взять в падаваны. Джинн нашёл его во время своей последней миссии, и его семья легко простилась с чувствительным к Силе ребёнком. Теперь Оби-Ван должен был расти и обучаться в Храме джедаев, и непростую миссию обучения довольно взрослого ребёнка взвалили на плечи нашедшего его. А Квай-Гон и рад был.

Ещё за дверью, ведущей в его комнату, Джинн почувствовал страх. Он ощущал присутствие лишь Оби-Вана, значит, что-то произошло внутри, пока он отсутствовал. Не дав себе гадать, джедай открыл дверь и направился прямо к мальчику. Однако чем ближе он подходил к Кеноби, тем сильнее ощущал через Силу и некрепкую ученическую связь страх ребёнка, увеличивающийся с каждым шагом Квай-Гона.

Мастер остановился и остановил взгляд на лице своего падавана. В этот момент тот олицетворял понятие «страх», и Джинну не нравилось, что он ничего не мог понять. В голову словно молотком вбивали тот ужас, что исходил от Кеноби.

— Падаван, что случилось? — мягко спросил Квай-Гон.

Оби-Ван, не чувствуя злости и агрессии учителя, сумел подавить страх до такой степени, что вновь обрёл способность двигаться и говорить. Успокаивающе действовала и аура рыцаря, словно тот воздействовал прямо на его чувства.

— Я случайно, п-простите, — он показал на осколки в нескольких шагах от себя и опустил голову, признавая свою вину.

Мастер присел на корточки перед ними, взял самый крупный и по рисунку догадался, что это была одна старая ваза, которую граф Дуку зачем-то прислал ему после пяти лет его рыцарства. Вазу эту Джинн не любил. Не выпуская осколок, он повернулся к падавану, намереваясь его успокоить, но мальчик внезапно издал полный ужаса вопль и, осев на пол, закрылся руками. Квай-Гона буквально вышибло из реальности на пару минут сильным потоком первозданного ужаса, исходящего от мальчика, так что даже в глазах потемнело.

Придя в себя, джедай сам ужаснулся: то, в каком состоянии он нашёл Оби-Вана на его родной планете, его нервные движения и весь этот страх — всё это ясно давало понять, как к мальчику относились дома. Джинн, выкинув осколок, осторожно придвинулся к нему и заключил в объятия. Худой семилетний ребёнок словно оказался в палатке, это было небольшое, тёплое и окружающее со всех сторон безопасное место. Слегка покачиваясь, джедай через слабую ученическую связь с помощью Силы давал Кеноби ощущение безопасности, и тот вскоре успокоился.

— Малыш, что случилось? — стирая солёные дорожки слёз, тихо спросил Квай-Гон.

— Я… Я вазу разбил. Простите, я не хотел.

— Чщ-щ. Я же сам оставил тебя тренироваться здесь и был готов вернуться в полностью разрушенную комнату, — он нежно погладил ребёнка по макушке. — Тем более мне не нравилась эта ваза, только это секрет, — добавил он, заговорщически понизив голос.

Оби-Ван робко улыбнулся и кивнул.

— Падаван, почему ты так меня испугался?

Мальчик сник, неловко подёргал себя за рукав и ответил:

— Простите. Просто дома родители часто наказывали меня; однажды я что-то случайно разбил, и отец кинул в меня этим осколком… Вы тоже будете меня пороть? — с опаской посмотрел на учителя падаван.

— Нет, Оби, обещаю, никакого физического наказания. Это ужасно, и я хочу, чтобы ты знал, что у джедаев такие меры воздействия запрещены. Никто никогда не будет так наказывать падавана. Есть лишь усиленные тренировки и много нудной и не всегда нужной теории, — хмыкнул мастер. — Но, уверен, ты не дашь поводов для наказаний.

Оби-Ван улыбнулся и ткнулся в грудь Квай-Гона, едва оплетая его руками и оказываясь в крепких, дарящих ощущение безопасности объятиях.