Тигрысиные сказки (джен)

Однажды повстречал Тигр странного зверя. Никогда еще Хозяин Тайги такого не видывал — вроде камышового кота-переростка, каких о ту сторону Сихотэ-Алиня великое множество. Сам короткий, лапы длинные да широкие, а на ушах — кисточки.

Нет. Это не кот.

Любопытно стало Тигру.

Захотел он подойти и расспросить диковинного зверя, кто такой да из какой семьи.

Только пока Тигр думал, зверя-то и след простыл.

Тигр разочарованно обнюхал то место, где видел его. Запах смутно напоминал его собственный. Ни один камышовый кот так не пахнет.

— Что ты тут ищешь? — раздался вдруг голос из ниоткуда.

В самом деле — ниоткуда.

Тигр оглядел лес вокруг и никого не увидел. Пожал плечами. Мало ли, леший шутит. Леший — он великий шутник. Скучно ему зимой без людей — вот и пытается хороводы водить.

Только опустил Тигр морду к интересующему его запаху, как опять спрашивает кто-то:

— Что ты тут ищешь?

Да вкрадчиво так. И даже нагловато, словно спрашивающий уверен в полной своей безнаказанности.

Тигр сердито шевельнул хвостом.

— Зверя ищу. Только что тут был.

— А зачем тебе тот зверь?

— Хочу спросить, какого он рода-племени и как его прозвание.

— Сколько вопросов за раз... А если я скажу тебе? Что тогда?

— Дальше пойду, — буркнул Тигр, а сам незаметно все вокруг оглядел. Уже и вверх посмотрел.

Да вот же он — незнакомый зверь!

На ветке разлегся, почти слился серой пятнистой шкурой с вечным сумраком, царящим в еловых кронах.

— В самом деле — дальше пойдешь? — с живым любопытством спросил пятнистый зверь. — И больше никогда сюда не придешь?

Тигр ошеломленно уселся на собственный хвост.

Такого ему еще никто не говорил.

Как это — больше никогда не приходить? Это же его тайга, его земля. И дерево это, на котором устроился зверь, — тоже его!

Тигр дернул ухом.

— Ты правда хочешь, чтобы я сюда не приходил?

— Я? Да мне все равно.

— То есть, как это? Ты же сам хотел, чтобы я ушел навсегда, — рассердился тигр.

— Я спрашивал, действительно ли ты собираешься уйти и больше не возвращаться. Кто тебе сказал, что я этого хочу?

Голос с дерева звучал насмешливо. Тигр вскочил и хлопнул по земле хвостом. Разозлился Хозяин Тайги.

А зверь — что за странность?! — вместо того, чтобы сбежать, пока цел, возьми вдруг да спрыгни ему под самый нос. Тигр даже попятился.

— Я рысь, — сказал Рысь. — У меня нет хвоста, но есть кисточки на ушах. Люди зовут меня мудрым, но они просто не знакомы ни с одним филином.

Тигр забыл о злости, глядя на смешные кисточки на ушах. Интересно, для чего они Рысю?

— Ты хищник, и я хищник. Давай дружить? Вместе охотиться легче, — предложил Рысь, и его круглые зеленовато-рыжие глаза округлились еще больше.

— Бррр, — помотал головой Тигр, окончательно сбитый с толку. — Зачем?

— Ну, я же сказал: охотиться вместе легче.

Снова дернулся тигриный хвост.

Рысь едва сдержал охотничий порыв. Мама учила его, что за чужими хвостами гоняться нельзя.

В давние-предавние времена, рассказывала она, у рысей хвосты были длинные. Но рыси были не сдержаны и не могли устоять — общаясь друг с другом, каждый вечно норовил ухватить собеседника за хвост. Вот почему длинных хвостов становилось все меньше, а сами рыси постепенно предпочли жить в одиночестве.

— Не хочу я ни с кем охотиться, — тяжело, как припечатал, сказал Тигр.

— Да? Ну ладно.

Рысь, кажется, и не думал огорчаться. Хмыкнул, фыркнул — да и был таков, оставив Хозяина Тайги в раздраженном смущении.

— Что за несносный зверь, — прорычал он. — Не буду с ним больше дела иметь.

Сказал — и ушел обратно к отрогам Сихотэ-Алиня.

Долго бродил он там и тут. Угодья Хозяев Тайги велики и привольны: можно идти день и два, и все десять идти, но не достичь границ территории одного тигра. Но настало время — и маралы, любимая еда Тигра, ушли с гор и спустились вниз. Пришлось последовать их примеру.

Совсем снежно стало в тайге. И холодно. Пришла с севера большая волчья стая, и охотиться стало сложнее.

Тигр злился, но перейти на юг, через перевалы не мог — с погодой в горах шутки плохи и летом, а уж зимой...

Пришлось остаться.

Два дня мела метель.

Два дня маралы оставались на лежке в одних им известных тайниках.

На третий непогода улеглась, но прямо у Тигра из-под носа стадо шуганули волки.

На четвертый день Хозяин Тайги промахнулся сам. С досады проломил лед в речушке и долго с наслаждением пил студеную воду, чтобы хоть как-то наполнить брюхо.

Коли не везет, так уж не везет.

Вспугнутые маралы ушли далеко.

К ночи пятого дня голод острыми крючьями вцепился в тигриный желудок, разбудил его и выгнал из-под ствола ели в темень.

У оврага Тигр учуял под снегом заночевавшую там тетёрку, бесшумно сцапал ее и, урча, сожрал.

Горячая кровь лишь больше раззадорила его: что тигру мяса в той тетёрке — на один зуб.

Надо было уходить из мест, где промышляли волки.

За ночь вполне можно было достичь мест обитания другого стада...

Делать нечего.

Тигр отправился в путешествие, подгоняемый крепким восточным ветром и собственным желудком.

Много следов и их оставивших животных видел он по пути, но все сплошь мелочь да пернатых. Таких бы горку с тигра высотою — тогда только и можно набить пустое брюхо.

Утром встретился ему медведь-шатун.

Разошлись по широкой дуге.

С медведем связываться разве совсем с отчаяния, а уж с шатуном...

Солнце позолотило верхушки деревьев, когда Тигр почуял добычу. Да сразу много — и маралы, и сохатый, и даже редкая добыча владык — изюбри.

Он пошел по следам маралов.

Раздув ноздри, время от времени облизываясь широким языком и хлеща себя хвостом по впалым бокам, Тигр крался, чутко оглядываясь. Все ему благоприятствовало — и густой подлесок, и ветер, дувший прямо в морду, и шумевший рядом ручей. Он уже видел молодого оленя, чуял его кровь, почти ощущал трепещущую плоть в пасти... И тут на намеченную жертву пало сверху темное тело — только и мелькнули в воздухе острейшие когти.

Тигр, собиравшийся уже прыгнуть, осел на задние лапы и утробно заворчал, тревожно забив длинным и гибким хвостом.

Марал тоже осел на подгибающихся от ужаса ногах и страшно захрипел, мучительно борясь за каждый вздох. Рысь (а это был, конечно, он) обнял его смертельным объятием, вонзив когти передних лап в шею и грудь, в лоскуты разрывая когтями задних ногу и плечо, сжав зубами горло.

Тигр покачал крупной головой.

У марала сильная шея. Поэтому тигры ломают маралам хребет.

Поняв, что может упустить вожделенное мясо, Тигр прыгнул и одним ударом сломал жертве спину.

Рысь, тяжело дыша, едва не попав под марала, ощерился, не разжимая челюстей.

— Я справился бы и без твоей помощи!

Он выпустил оленье горло и прижал уши. Смешно шевельнулись кисточки, снова вызвав удивление у Тигра. Для чего же они?!

— Так быстрее, — опомнившись, ответил он и с жадностью набросился на горячее дымящееся мясо.

Рысь дернул лапой, выражая свое презрение всему белому свету, и немного понаблюдал за насыщающимся Тигром. Обратил внимание, кажется, на все, чуть ли не полоски сосчитал.

Фыркнул.

— Я же говорил, вместе охотиться сподручнее. А ты не верил.

Тигр даже есть перестал от такой наглости. Поднял окровавленную морду и уставился в спину уходящему Рысю, гадая, не то порвать его, не то что... Потом спохватился.

— А куда ты, собственно, направился?

— Ловить другого оленя.

— А этот тебе чем не олень?

— Его же ты убил. Ты со мной дружить отказался. Значит, я не имею права есть твою добычу.

И ушел. Только Тигр его и видел.

Голод, однако, пересилил. Лишь наевшись, Тигр вновь вспомнил о Рысе. Странный он был. И очень раздражал. Но если по чести и совести, то без Рыся ослабевший без пищи Тигр так просто и быстро добычу мог и не получить. А Рысь-то, Рысь, небось, со своим кривым методом охоты до сих пор где-то голодный ходит.

Нехорошо получилось.

Нечестно.

Решил Тигр после сна и второй трапезы Рыся найти и предложить ему дружить, раз уж ему зачем-то так этого захотелось.

Решено — сделано.

На следующий же день с помощью вездесущей сойки отыскал Тигр пятнистого зверя и предложил ему дружить.

Но обидчивый и злопамятный Рысь высмеял его.

— Да где это видано, чтобы рыси с тиграми дружили, с одного стола ели? Рехнулся ты что ли, Хозяин Тайги?

И ушел, встопорщив кисточки на ушах.

Тигр поначалу оскорбился и разозлился: Рысь же сам предложил ему дружбу! Как же так? А потом понял — ему отплатили его же монетой. Вроде бы и понятно, но обидно. Очень обидно.

По здравом размышлении Тигр понял: так обидно потому, что ему и правда хочется дружить с этим наглым, но смелым и забавным зверем. И поскольку среди прочих звериных достоинств в нем числилось упрямство, решил добиться рысьего расположения во что бы то ни стало и отправился на поиски.

Но тут раз за разом стали валиться на него неудачи.

То Рыся невесть где носит, то Тигру приходится держаться своей основной добычи, ведь в отличие от рысей тигры зайцами с куропатками промышлять не могут, а зимы в таежных краях суровые, неласковые. В общем, все нет и нет случая встретиться. Да и встретишься — что сказать? Пол туши отдать? Рысь — удачливый охотник, сильный и неутомимый. Сколько уж раз Тигр натыкался на остатки его трапез. Откажет, да еще засмеёт снова. Тигр-то в насмешках не силен, что отвечать — так, чтобы не огромной лапой по рысьему носу — не знает...

Долго ли, коротко ли — бесконечная сибирская зима подошла к концу.

Весну Тигр недолюбливал — шум, гвалт, спешка, суета... Все это глубоко возмущало его рассудительную натуру. Но он готов был смотреть на этот беспорядок сквозь когти, если так совпадало, что именно в конце зимы он находил свою Тигрицу[1], поскольку тогда Хозяину Тайги становилось не до окружающих.

Некоторое время они ходили вдвоем (удивительно, и почему он, в самом деле, постоянно забывал, как удобно и славно охотиться вдвоем?), а потом разбегались. Характер у обоих был не сахар, а Тигрица еще и не отличалась терпением. Так вот и получалось, что тигриный удел — одиночество.

И на этот раз все случилось так же. С той лишь разницей, что перед уходом Тигрица предостерегла его, неспешно вылизывая свой лоснящийся огненный мех, расчерченный изящными полосками:

— В тайгу пришли люди. Другие люди. Не те, что считают нас своими божествами...

И ушла. Если повезет, через год Тигр встретит ее с почти взрослым детенышем. Но, скорее всего, не встретит. Тропы тигриные длинны и трудны, на них нет места ложным надеждам и иллюзиям.

О людях Хозяин Тайги знал мало.

В первый раз он увидал человека, будучи совсем молодым. Тот, заприметив зверя, медленно отступил. И еще. И все отступал, ускоряя шаг, хотя Тигр стоял спокойно и просто наблюдал. А потом человек бросился наутек, крича: «Эргени! Злой эргени!».[2]

Так тигр узнал, что люди очень трусливы.

Он порой встречал этих непонятных существ. Всякий раз они уступали ему дорогу, оставляли часть своей добычи. Уважали таежный закон.

Вот предупреждение Тигрицы и не слишком его встревожило.

Он, как всегда после любви, все шел и шел легким размашистым шагом, движимый нестерпимым желанием двигаться вперед, видеть новые места, чуять перемены. Так и попал в ту часть тайги, где еще никогда не бывал.

Лес здешний был каким-то жидким, запуганным и притихшим, полнился странными запахами.

Тигру тут не понравилось.

Он сморщил нос и чихнул.

А затем двинулся вперед, чтобы выяснить, кто это хозяйничает в его тайге, губит лес и так пахнет. Тигры ведь невероятно любознательны и любопытны. Чтобы удовлетворить эти два чувства, снедающие их постоянно, они способны проходить сотни километров и рисковать жизнью.

К ночи Хозяин Тайги достиг поселения. Не привычного ему — темного и притихшего, а ярко освещенного, гудящего голосами.

Нервно облизнувшись, Тигр улегся в кустарнике на возвышенности и стал наблюдать.

Люди входили и выходили, перемещались между своими берлогами, словно муравьи или пчелы. У многих берлог стояли какие-то непонятные огромные звери на круглых лапах. Они не двигались. От них пахло железом, как от капканов, которые ему доводилось видеть, и тем самым неприятным запахом, одновременно похожим и на масло, и на запах долины, где Тигр видел однажды множество мертвых животных и их остовов.

Не выдержав, он подобрался еще ближе.

Эти люди не были похожи на низеньких и желтокожих жителей таежных берлог. Они были высокими и светлыми. Они резко двигались и громко говорили.

И очень поздно ложились спать.

Луна уже уходила, когда почти все огни погасли, а люди затихли.

Тигр встал и вошел в поселение. У одной из берлог завозилась и заворчала было собака (не такая, как у желтокожих, больше, с тонкой мордой и длинной, но явно не особенно теплой шерстью), но тут же смолкла под внимательным взглядом янтарных тигриных глаз. Посмотрев, как она заползает под берлогу, Хозяин Тайги двинулся дальше, обнюхивая все, что попадалось ему на пути, иногда даже трогая лапой. Так он дошел до большой железной сетки за одной из берлог и с интересом уставился на нее. Пахло зверем. Знакомым зверем.

— Надо же. А я все думал, мимо пройдешь или решишь взглянуть, — прозвучал из темноты мягкий голос.

— Рысь! — удивленно сказал Тигр. В самом деле, давно он не встречал его следов и остатков его пиршеств, но за любовным томлением совсем забыл об этом.

— Он самый.

Рысь вышел в полоску лунного света. Он был ужасно грязный и худой. Шерсть свалялась и потускнела. Но кисточки на ушах все так же озорно торчали вверх. Тигр вдруг понял — кисточки для отвлечения внимания. И не позволил себе отвлечься.

— Почему ты тут?

— Эти люди зачем-то ловят животных, сажают их в клетки, но не едят, даже кормят. Я слишком большой. Они не могут меня держать внутри в своих норах. Вот, меня посадили сюда, — Рысь сел на свой короткий хвост. Видно было, что глаза у него от тоски совсем зеленые и больные. — Уходи отсюда, пока они тебя не обнаружили.

Тигр хлестнул по земле хвостом.

Неправильно это было — веселый шальной Рысь в клетке. Животному в клетке не место. Но самое главное — люди решили, что имеют право распоряжаться его тайгой.

Он сердито зарычал и заходил вдоль сетки туда-сюда. Хвост ударял то по одному боку, то по другому.

— Эй! Что ты делаешь? Уходи! — зашипел Рысь.

— Я сам знаю, что мне делать, а чего нет! — взревел Тигр.

Вокруг стали зажигаться огни, послышались голоса. Из ближайшей берлоги выскочил полуодетый человек с палкой, наугад ткнул ею в сторону клетки, и из палки вырвались огонь и грохот. Тигра раздражала суета. Раздражали люди. И палки эти его тоже раздражали. Он коротко рявкнул, прыгнул на человека и повалил его наземь. Огромные зубы сомкнулись на палке, расщепили дерево и искорежили металл. Кратко удивившись тому, что палка железная, он метнулся к клетке и ударил по ней лапой. Сетка дрогнула и сорвалась с креплений.

— Вылезай! — заворчал Тигр на Рыся, вжавшегося в землю.

Тот вскочил и, неуверенно пошатываясь, выбрался наружу. Тигр почуял на нем кровь и прижал уши.

— Уходи.

На свободе Рысь, казалось, приободрился маленько, подобрался и направился в лес, хромая и оставляя за собой длинные алые следы.

Позади стало совсем светло. Снова послышался грохот. Тигр услышал, как что-то просвистело над его головой, обернулся и грозно рыкнул, прежде чем уйти вслед за выписывающим кренделя Рысем. В тайгу за ними сунуться побоялись, и звери то бежали, то еле ползли весь остаток ночи. Но утром Рысь остановился у ручья и лег на камни, тяжело поводя боками.

— Все. Дальше иди без меня.

Тигр тряхнул головой, отгоняя радостно зудящую мошкару, и лег рядом.

Обнюхал Рыся и принялся зализывать его кровоточащее плечо.

Рысь прикрыл глаза и вроде бы провалился в дрему.

Так они лежали некоторое время.

Надежно укрытая ветвями кедра сойка с удивлением смотрела на столь необычную картину. Бежавший мимо бурундук остановился и от неожиданности выронил орех изо рта.

Тигр не обращал на лесную мелюзгу ни малейшего внимания.

А Рысю и вовсе было не до них. Он то жадно пил из ручья, распластавшись на камнях у самой кромки ручья, то валился на бок, и дыхание вырывалось из его груди с тихим стоном. К полудню ему все же стало лучше, кровь из раны больше не шла, и Рысь с трудом поднялся на непослушные лапы. Прошел несколько шагов. Потом остановился и оглянулся на Тигра.

— Думаю, надо сказать тебе спасибо.., друг.

И побрел в лес — дальше от людей, ближе к родным рыжевато-белым бокам гор, поросшим мохнатыми елками.

Тигр довольно улыбнулся себе в усы и двинулся за ним следом.

______________________

[1] Обычно течка у самок амурского тигра проходит в декабре, редко — в январе, но иногда случается, что не оплодотворенная тигрица течет повторно ближе к весне.

[2] Дух леса.