Привкус прошлого (джен)

Чувство неопределённости было постоянным спутником М-21.

У него не было прошлого — первые воспоминания в его голове принадлежали периоду, когда он уже не был ребёнком или подростком — лет семнадцать-восемнадцать, не меньше. Когда он родился? Кем были его родители? Откуда он? Кто он? Какое у него имя? Множество вопросов роилось в его голове, но ответом был только код серии "М", порядковый номер "21" и никакого будущего. Только лаборатории, эксперименты и практически стопроцентная смерть впереди от рук вивисектора. Умоляли друг друга жить, несмотря ни на что, но их становилось всё меньше и меньше...

Позже, когда их осталось всего двое, доктор окончательно плюнул на них и полностью ушёл в другие проекты, а их списали как расходный материал в качестве агентов Союза низшего звена. Чтобы не просто убить, а получить хоть какую-то пользу. Да и должен же кто-то выполнять незначительные миссии?

Два маленьких винтика в системе. Дефектные. Слабые. Но так жаждущие хотя бы немного пожить как нормальные люди. М-24 ещё и был крайне нестабилен... постоянно требовались лекарства.

М-21 страшно боялся, что останется один. Напарник пытался ободрить по мере своих сил, но все эти болезненные состояния парень видел невооруженным глазом, как бы тщательно тот ни пытался всё скрыть.

Он не в силах был его вылечить, только достать лекарства. Подобная беспомощность бесила невероятно! До сбитых о стену костяшек.

Но всё равно пытался сделать всё, что в его силах, чтобы продлить эту растянутую во времени агонию. Это казалось правильным. Они должны существовать и помнить о погибших товарищах. Кроме них некому.

Только... какой в этом смысл?

Люди часто ставили перед собой вопрос, зачем они существуют. Зачем должны были родиться? Что оставят после себя?

М-21 оставлял только грязь и кровь. Свою, чужую, неважно. Бессмысленное существование, разбавляемое разговорами с напарником и путешествиями в ходе выполнения миссий. Увидеть хоть краешек мира, почувствовать себя ничтожным в сравнении с ним... это куда лучше, чем просто сдохнуть в руках доктора Кромбеля. Хотелось ещё и узнать своё имя, хоть что-то о своём прошлом... но не с его местом в организации желать что-то подобное. Доступ не тот.

Он творил отвратительные вещи не только по работе. И не сказать, что ему они совсем-совсем не нравились. Мучить тех детей изначально они решили сами. Не собирались убивать, нет. Просто играли. Создали зомби, с которым должен был сражаться тот школьник. Слабый, совсем ребёнок... это давало иллюзию, что они не совсем нижняя ступенька эволюции и бракованный материал, от которого при любой возможности избавятся.

Заведомо слабый ребёнок защищал своих друзей, забывая о себе. Глупо. Или... не совсем? М-21 не знал ответ, но в глубине души, если она у него всё-таки существовала, завидовал. Он не признавался себе, но променял бы всё, чтобы однажды проснуться таким же ребёнком с нормальным прошлым.

А не экспериментом с постоянным страхом снова оказаться на операционном столе.

Доктор бы никогда не выпустил их снова, увидев изменения последних трёх лет...

Приспособленец, лжец и лицемер. М-21 не считал себя правым или достойным нормальной жизни. Слишком уж погряз в этом дерьме. Пусть они и попытались защитить детей от прибывших из Союза модифицированных более высокого ранга, это не оправдывало предыдущих действий — порой мерзких и гадких. Да и остался он один. М-24, последний его товарищ, погиб. Да, с улыбкой. Оборвав последнюю живую светлую ниточку из прошлого.

— Аджосси?

Или не совсем последнюю.

Дальнейшие события казались сном. Странным и непрекращающимся.

Его взяли под крыло существа невероятной силы. Просто Ноблесс так захотел. И даже подтолкнул его эволюцию, дав надежду на хоть какое-то будущее.

У него появились товарищи. И даже подобие настоящей семьи, с которой они прошли и огонь, и воду, и плен, и приключения на грани... и просто жили.

Все эти приключения... они казались нереальными. Словно он до сих пор лежит на ледяной кушетке где-то в недрах Союза, а к нему применили какой-нибудь наркотик, вызывающий галлюцинации.

Об этом не хотелось думать. Особенно, когда чувствовалась поддержка этой странной семьи. Дружеский тычок Тао, улыбка Такео, ехидные, но добрые подколки Региса, не менее острый на язычок контролирующий его здоровье Франкенштейн, молчаливая поддержка Рейзела и вкусная готовка Сейры... Иногда приходили маленькие монстрики в обличие школьников, вносящие немного хаоса в тихие и такие по началу непривычные будни. Чувства, о которых он никогда не подозревал... Да, их определённо стоило испытать. Неважно, реально ли это или нет.

В конце концов, они спасли мир. И убили этого монстра. Некое удовлетворение от созерцания рассыпающегося тела его врага и мучителя он ощутил... как и от осознания того факта, что он мёртв. Доктор мёртв. Окончательно. Бесповоротно.

Он больше никого не убьёт.

Он больше не имеет над ним власти.

Он больше не причинит никому зла.

Он не предвидел такой исход, но на фиолетовом лице лишь на мгновение проскользнуло удивление. Хотя атомную атаку от него тоже никто не ожидал...

Товарищи М-21 гибли десятками — доктор лишь чувствовал восторг от того, что тем самым открывал для себя что-то новое. "Использованный материал" заменялся новым — это ведь просто "вещи"...

Умер доктор Кромбель — М-21 чувствовал, что лишь хочет плюнуть на место его смерти. Но он не стоил даже подобной малости. Даже если эксперимент М-21 на самом деле и был "тщательным, долгим и очень кропотливым", как в своё время сказал исследовавший его Франкенштейн. Он этого не просил. И не простил.

Правда, в архивах учёного не нашлось ничего, что бы пролило свет на происхождение людей из серии "М". Всё было уничтожено. Но... ладно уж.

М-21 может существовать и без своего прошлого. Товарищи же вместе с ним в его нечеловеческом сердце. Люди живы, пока о них помнят.

Сейчас у М-21 было своё место, настоящая зарплата, возможность приносить пользу этому миру... но настоящего имени всё так же не было. Придуманное Франкенштейном для легализации не считается. Проще отзываться на "аджосси" или банального "Эмыча" — производное от его кода. Это было ближе. Хотя, стоило уже начать привыкать и к новому. Относительно новому, так как во времена работы на Организацию временные имена менялись как перчатки.

Но он всё равно не до конца свой. Не человек. Не оборотень. Ему предлагали после всех приключений настоящие вервольфы войти в стаю, да... только он отказался.

Он не оборотень. Он не сможет жить по их правилам на тех землях или работать в новом Союзе в их подразделении. Они чужие — со своей культурой, привычками, обычаями, гласными и негласными правилами. Он сложился совсем в другой среде. Но тоже нечеловеческой.

Но лабораторной крысе не место и среди людей. Милая девочка Юна, которая оказывала ему знаки внимания... Нет, он не тупил. Он специально изображал из себя болванчика как для неё, так и для других представительниц прекрасного пола, которые хотели обратить на себя его внимание для длительного и продуктивного знакомства. А для физиологии сойдут и девочки на одну ночь, этим он занимался и раньше. Никаких обязательств. Никакой информации о себе и взаимного отравления жизни друг друга.

Он не собирается портить жизнь какой-либо девушке собой. За симпатичной, по их мнению, мордашкой скрывается грязная изнанка этого мира, о которой никому лучше не знать. Детям ведь воспоминания не оставили, а какое право он имеет рассказывать о таком вообще посторонним? Никакого. Да, две иные расы вышли из тени, но он не относится к ним.

Семья ему не грозит. Только такая, как есть сейчас — с товарищами, объединёнными общим прошлым.

Он мог уже спокойно снимать отдельное жильё — зарплата позволяла. Но возвращаться в абсолютно пустой дом, который вот вообще не его? Нет. Пусть Франхаус тоже не его, но здесь он чувствует себя не абсолютно пустым местом. Здесь он кому-то дорог. Здесь у него есть свой угол. Тут он может почувствовать свою причастность к чему-то большему, чем он сам. К их "особой" семье.

Битв теперь тоже нет. Его нечеловеческая сила не используется по назначению. Разве только иногда, когда требуется кого-то защитить — преступления никуда не делись. Это была их маленькая тайна на троих. Хотя, скорее, на двоих — Тао со своими новыми директорскими обязанностями слишком редко спускал пар подобным образом.

Сейчас, когда настали более-менее спокойные времена, он снова задумывался над вопросом "зачем я существую?". На свежем воздухе думалось хорошо, но это не помогало.

Ответа не было.

Да и вообще...

— Шеф, ты ждёшь кого-то? — чуткое ухо уловило вопрос Тао, обращённый к чудом находящемуся дома Франкенштейну — обычно тот постоянно пропадал на работе.

М-21 вздохнул. Его это не касается. Сейчас просто продолжит дышать свежим воздухом на балконе, ближе к ночи устроит небольшой рейд по городу, потом вернётся домой поспать несколько часов и снова на работу. Начнётся очередной "день сурка".

Зато он кому-то нужен.

— Хей, Эмыч! — снова донесся из дома голос Тао. — Там какой-то тип тебя хочет.

Его? Зачем?

Или... их маленькие "шалости" вышли из-под контроля?.. Приносить вред своей семье он не хотел, как и подставлять всех перед законом.

Всю вину возьмёт на себя.

* * *

В гостиной не оказалось никаких групп захвата или ещё кого-то не менее неприятного.

На диване сидел седовласый человек, чем-то отдалённо и очень смутно кого-то напоминающий. В сером костюме при галстуке, в очках и с небольшой чёрной папкой в руках.

Странные ощущения от оборотнической части тоже было сложно расшифровать. Они были, наверное, всё-таки ближе не то, чтобы к недоверию и ощущению подспудной опасности, но настороженности.

Хотя с виду человек человеком. По внешнему виду, по запаху... который забивал привкус дорогих сигарет, по ощущению в пространстве, если так можно сказать.

Но в своё время за человека он и Ноблесс принял. Что уж тут говорить...

— Здрасьте. Чем обязан? —полуоборотень сложил руки на груди и продолжил рассматривать нежданого гостя.

— Добрый день. Меня зовут Роланд Смит, я исполнитель завещания моего клиента.

— Ась?..

— Понимаю, вы вряд ли в курсе наследства, оставленного вашим отцом... Позвольте мне выполнить мою работу в полном объёме. Далее вы вправе делать с этим всё, что захотите — меня это не будет касаться ни в коей мере.

— От... Отца?! — шок М-21 можно было чуть ли не потрогать руками. Он даже не понял, кто его подхватил под руки и усадил напротив гостя.

— Да, отца. Мне сообщал мой клиент, что вы не в курсе вашего родства и вряд ли вообще о нём подозревали "даже в самом страшном сне"... не совсем понимаю такую аналогию, но, похоже, вы не очень ладили, — мужчина развёл руками и пристально посмотрел прямо в глаза негаданному "наследнику". — Мне бы хотелось поговорить с вами наедине.

Наедине? Наедине.

Нет, почему-то эта мысль совсем не находила отклика в его голове. Остаться один на один с этим человеком не хотелось.

Но у него в руках его прошлое!

То, откуда он. То, почему он оказался в Союзе.

То, как его, чёрт побери, зовут!!!

Так почему же ему всё настойчивее хочется выставить его за дверь и не слушать дальнейшее?

Может, то, что ему это не понравится?

И в этом случае лучше пусть рядом будет кто-то близкий.

— У... у меня нет секретов от моей семьи.

Тот лишь молча кивнул, мол, "желание клиента — закон, пусть даже это балетная пачка на голове в центре столицы КНР".

— Как скажете, — он приоткрыл папку, вчитался в какие-то строки и резко её захлопнул, оставаясь всё таким же невозмутимым. — Они ведь смогут удержать вас от необдуманных действий, актов вандализма и членовредительства?

— Не беспокойтесь по этому поводу, — на плечо М-21 ободряюще опустилась рука Франкенштейна. — У нас есть, кому о нём позаботиться.

— Тогда приступим.