Рассвет над Британией (гет)

Белая простыня. Тяжёлое одеяло. Тёмно-зелёный бархатный балдахин. Яркое июньское солнце, пробивающееся из-за тяжёлых штор.

Лорд Волдеморт лежал в своей постели. Хотя правильнее было бы сказать — на смертном одре. Как бы Тёмный Лорд не хотел верить в обратное, он больше не мог идти на поводу у своей гордости и отрицать очевидного. Уже несколько недель он безвылазно лежал, не в силах встать с кровати; даже просто поднять руку или сесть было для него почти непреодолимой задачей. Эльфы-домовики три раза в день кормили Лорда с ложечки, каждые два часа меняли положение его тела, чтобы не появлялись пролежни — словом, ухаживали за ним, как за парализованным стариком. Хотя почему «как»? Волдеморт теперь знал, что он и есть больной, жалкий, умирающий старикашка.

А ведь как хорошо всё начиналось! Вызов верной Беллатрисы застал его в пути; бросив все дела, Волдеморт ринулся в Малфой-мэнор, где и застал Гарри Поттера вместе с его друзьями. С ходу оценив обстановку, Лорд понял, что в особняк кто-то смог вторгнуться: пленники пропали, а его жалкий слуга Хвост вялой тушкой валялся на ступенях, задушенный собственной рукой. Тогда Волдеморт заблокировал все пути доступа в дом, чтобы внутрь не смогла проскочить ни чья-либо душа, ни муха, ни даже домовой эльф, и после этого занялся мальчишкой и его дружками.

Сначала Тёмный Лорд отправил к праотцам рыжего предателя крови и девчонку-грязнокровку, после чего направил Аваду в сторону ненавистного очкарика. Мальчишка свалился навзничь, однако Лорд тоже лишился чувств, и очнулся спустя пару минут, чувствуя странную боль в груди. Заметив, что Поттер тоже жив, Волдеморт без лишних раздумий послал в треклятого мальчишку вторую Аваду, после чего тот упал замертво и больше уже не встал.

Смерть мальчишки и исполнение пророчества стали настоящим триумфом для Тёмного Лорда. Лорд Волдеморт пребывал в самом весёлом расположении духа, на радостях устроил грандиозное празднество в Малфой-мэноре, болтал с Люциусом как со старым товарищем, и даже заигрывал с сияющей от счастья Беллой. Лишь через месяц Волдеморт почувствовал лёгкое недомогание и странную слабость, но на радостях не придал этому значения. Спустя какое-то время он заметил, что магия начинает покидать его — заклятия били не в полную силу, а то и вовсе не срабатывали. Пока Лорд пытался выяснить причину происходящего, время неумолимо шло, и вскоре он оказался абсолютно беспомощен и прикован к постели. И когда Волдеморт наконец-то понял, в чём дело, было уже слишком поздно.

Мальчишка был его крестражем. Он должен был понять это, когда оставил ему незаживающий шрам, когда с такой лёгкостью проникал в разум Гарри, и когда не смог убить мальчишку с первого раза. Уничтожив собственный крестраж, Волдеморт разорвал связь с остальными якорями, удерживающими его душу на этом свете — и после этого был обречён. А может, сработала защита грязнокровной мамаши Поттера... Его самый сильный страх, страх умереть, становился неизбежной реальностью.

Открылась дверь. Чёрная мантия, бледное лицо, чёрные сальные волосы — это был Северус Снейп, его «правая рука», а с недавних пор ещё и личный лекарь. Быстрым шагом он подошёл к постели, доставая из-за пазухи пузырёк с лекарством, но Волдеморт его остановил.

— Сколько мне осталось, Северус? — превозмогая слабость, проговорил он осипшим голосом.

— Что вы говорите, мой Лорд? Вы же бессмертны, уверяю, когда болезнь отступит, вы снова вернётесь к свои делам.

— Не лги мне, Северус, — не зло, а скорее устало ответил Волдеморт. — Хотя бы сейчас.

— Очень мало, мой Лорд, — мрачно ответил Снейп после небольшой паузы. — Может быть, несколько дней, может, несколько недель. Это зелье поможет вам протянуть ещё пару-тройку дней, пока мы не найдём способ спасти вас.

Снейп влил снадобье в раскрытые губы Волдеморта, отвратительная горькая жижа потекла по языку и глотке, а Лорд отрешённо подумал «Не поможет».

— Убирайся, — из последних сил выдохнул Волдеморт, и Северус быстро покинул спальню, а Лорд устало прикрыл глаза.

Как они все ему надоели. Вечно мрачный, деловитый Снейп. Беллатриса, плачущая у кровати и причитающая — будто она убеждала в этом скорее саму себя, чем его, — что всё будет хорошо, и её любимый Лорд скоро выздоровеет. Печальный Антонин, пытающийся развеселить его воспоминаниями о далёком боевом прошлом. Яксли, который повторял все эти байки о скорейшем исцелении и великом будущем таким фальшивым тоном, что даже полному дураку было очевидно, что он лжёт. Разве что Малфои не раздражали — наверное, потому, что им хватало ума лишний раз не попадаться ему на глаза.

Все они были виноваты в том, что он лежит и медленно умирает. Северус, который рассказал ему пророчество, не удосужившись даже дослушать до конца, будучи пойманным на горячем — кто знает, о чём говорило его окончание? Люциус, который по глупости умудрился угробить его крестраж. Все остальные, слишком глупые или слабые, чтобы спасти своего Лорда в тот момент, когда он более всего нуждался в их помощи.

А больше всего был виноват он сам. Как он мог поверить в это растреклятое пророчество, которое наверняка было хитрой уловкой Дамблдора? Как он мог быть так глуп, устроив погоню за мальчишкой, отметив его как «равного себе» — хотя он знал, что ему, Тёмному Лорду, нет равных? Старикашка достал его из могилы — и у Волдеморта не было сил даже на то, чтобы гневаться.

Осенний воскресный день, шумная лондонская улица. Он, семилетний приютский мальчуган, идёт и кушает сэндвич, который стащил из-под самого носа у лавочника. Внезапно в ноги ему врезалось что-то маленькое и мягкое; опустив глаза, Том увидел чёрного лохматого щенка, который смотрел на него — вернее, на его сэндвич — голодным взглядом.

— Уходи! Кыш! Фу! — крикнул Том.

Но щенок не ушёл, продолжая смотреть на Тома своими чёрными глазами-бусинками, высунув язык и виляя хвостиком.

Тогда Том взял кусок ветчины от сэндвича, и дал его щенку, который тут же набросился на лакомство; немного погодя он отдал собачонку второй кусок мяса и быстро проглотил остатки бутерброда. Полюбовавшись на то, как щенок доел угощение, Том пошёл дальше, и заметил, что щенок увязался за ним.

— Кыш! У меня больше ничего для тебя нет!

Однако щенок не убежал, продолжая преданно глядеть на мальчика и вилять хвостом. Том склонился и погладил щеночка, который бурно отреагировал на ласку и попытался облизать ему лицо.

Том помнил, чем закончилась эта история. Миссис Коул грязно обругала Тома за то, что он «тащит с собой всякую заразу», и отправила его в карцер; приютский сторож мистер Таббс задушил щенка и выкинул его трупик на помойку. Том видел самого себя, играющего с щеночком, последнее воспоминание о мальчике, в котором было что-то доброе и светлое, будто со стороны; видение становилось всё тусклее и наконец погасло.

Мрак. Вокруг был мрак, и приглядевшись, Том заметил, что этот мрак отнюдь не так непрогляден, как кажется. Вокруг него сновали чёрные тени, чем-то похожие на дементоров, и одновременно не похожие. От них не несло могильным смрадом, как от знакомых ему порождений Тьмы, они не навевали мыслей о несчастливых воспоминаниях, но почему-то в их окружении Том чувствовал жуткий холод и ещё какое-то необычайно болезненное чувство, доселе незнакомое ему.

Том попытался вырваться, прорвать кольцо теней — но те лишь разлетелись в стороны и, перестроившись, снова окружили его. Том заметил, что у этих странных существ были глаза — белые, словно бельма, они с немым укором смотрели на него. Отчаяние охватило Тома; пытаясь не сойти с ума, он решил подумать о чём-то постороннем, но его мысли всё время натыкались на воспоминание о мальчике с щенком, которое он так долго пытался стереть из собственной памяти.

Бездыханное, окоченевшее тело покоилось на белой простыне. Красные глаза, взгляд которых когда-то наводил ужас, навсегда погасли. Они уже не видели ни рыдающей в голос Беллатрисы, ни Долохова с искажённым горем лицом, ни Яксли, который думал о чём-то своём, ни мрачной, непроницаемой мины Снейпа, ни даже Люциуса, который с трудом скрывал облегчение за маской скорби. Лорд Волдеморт, гроза Магической Британии, имя которого боялись произносить вслух, был мёртв. Человек, который пережил всех своих врагов, проиграл битву со смертью.