Пробуждение от реальности (джен)

Джим всегда просыпался легко, просто открывал глаза — и вот, привет-привет, новый день. Но в этот раз он пролежал неподвижно ещё несколько минут, пытаясь уловить отсвет растаявшего сна. Это был прекрасный, охеренно крутой сон. И нет, в нём не было ни одной красотки с хорошими формами.

В этом сне…

Ладно, на самом деле, это был не такой уж хороший сон. В нём кто-то кричал на незнакомом языке — и отнюдь не от удовольствия. Сам Джим держал в руках пистолет и без колебаний жал на спусковой крючок. Попадал. Ещё там был парень, который прикрывал его спину. И Джим ему сказал ещё… что-то оптимистичное. Что-то вроде…

Мы их сделали!

Нет, иначе.

Сон ускользал сквозь пальцы, и, когда запиликал будильник, Джим с сожалением открыл глаза. Он уже почти ничего не помнил, но сохранил приподнятое настроение, выходя в общую кухню-гостиную. У кофеварки уже стоял, глядя пустым взглядом в стену, его сосед по комнате и лучший друг, Лен. Он работал на скорой и жил с постоянным недосыпом. Угадать, пришёл он с ночной смены или собирается на дневную, возможности не представлялось — Лен выглядел помятым, лохматым и недовольным круглые сутки.

— Мне снилось, что я сражался с гигантскими монстрами в космосе, — сказал Джим жизнерадостно, оттесняя Лена в сторону и запуская кофеварку. — Я стрелял в них из крутейшего лазерного пистолета. И у меня была отпадная форма.

— Щслв за тбя, — пробурчал Лен.

Со вздохом Джим вручил ему свою кружку кофе — друг явно нуждался в допинге больше него.

С Леном они жили вместе целую вечность. Сначала — потому что не было денег на то, чтобы снимать отдельную квартиру, потом — потому что привыкли друг к другу. Лен, правда, съехал на целый год, женился. Но вернулся, когда брак затрещал по швам.

После второй кружки кофе Лен ожил достаточно, чтобы сообщить: он с ночной смены и уходит на дневную. Такое с ним тоже случалось.

Сам Джим работал в автомастерской. Да-да, мать ворчала, что это примитивная ручная работа, но, во-первых, она была отнюдь не примитивной, а во-вторых, Джим её обожал. Ему нравилось возиться с автомобилями, вытаскивать с того света даже самых безнадёжных, особенно — раритетных старичков. И он был в этом по-настоящему хорош.

Помимо работы и Лена у Джима были ещё бары и драки. Не то, чтобы он очень любил насилие. Скорее, ему нравилось ставить на место зарвавшихся мудаков.

Если бы ему дали слово, он отметил бы ещё, что он красавчик — но это качество мало помогало ему в вопросах отношений. Конечно, крепкая фигура, фактурное лицо, голубые глаза и светлые волосы легко обеспечивали ему знакомства на одну ночь или на пару недель. Но дальше дело не шло. Лен, когда его тянуло на задушевные беседы, утверждал, что всё дело в характере Джима — а точнее, в том, что он полная задница. Сам Джим считал, что он просто слишком молод для серьёзных отношений. Лен вот женился в двадцать шесть — и посмотрите, что вышло.

В общем, Джим Кирк был весьма обычным человеком с весьма обычной жизнью.

Собравшись, Джим вышел из квартиры, сбежал по лестнице, застёгивая на ходу куртку, и быстрым шагом направился в мастерскую. Он вышел достаточно рано, так что предпочитал прогуляться, а не вытаскивать мотоцикл.

Стояла отличная погода для середины весны. Джим шёл, улыбаясь и подставляя лицо солнцу. И резко влетел в парня, который замер посреди тротуара.

— Эй! — выдохнул Джим, пошатываясь. Ощущалось это так, словно он врезался не в человека, а, скажем, в «рэндж ровер». Парень даже не пошатнулся. — Эй, ты в порядке, приятель?

Парень казался несколько потерянным и по-прежнему не двигался. Высокий, сильно выше Джима (а это кое о чём говорит), одетый в чёрный плотный костюм, похожий на какую-то форму, совершенно по-дурацки подстриженный. Брови вразлёт. Губы поджаты, как будто вовсе не умеет улыбаться. Глаза очень тёмные. И эти глаза, обежав окрестности, сфокусировались на лице Джима. Почему-то стало очень не по себе.

— Джим, — сказал парень ровным, безэмоциональным как у робота, низким голосом.

— Мы знакомы?

Выражение лица парня не изменилось совершенно, но в глазах что-то поменялось.

— Мы знакомы, Джим. Посмотри на меня.

— Слушай… — Джим кашлянул. Здравый смысл требовал просто пройти мимо — в конце концов, в Квинсе фриков и наркош полно на каждом углу. Но парень не выглядел… неблагополучным. Поэтому Джим продолжил: — Ты, может, нездоров?

— Я полностью функционален, Джим, а теперь посмотри на меня.

— Я смотрю.

Он, правда, смотрел, только от этого начинала болеть голова. Он смотрел, но видел как будто не то, что было перед ним. Как во сне, картинка двоилась.

— Я смотрю… — повторил Джим слабеющим голосом.

— Ты должен концентрироваться на моём лице и на звуке моего голоса. Сфокусируйся. Подумай. Кто я?

Мир вокруг покачивался, или у Джима кружилась голова. Сам не зная, почему слушается, он не отрывался взглядом от незнакомого парня, но его вопрос оставался без ответа.

— Кто я?

— Не… знаю, — пробормотал Джим нетвёрдо.

— Кто я? — парень сделал шаг вперёд, протянул руку, положил её Джиму на плечо и чуть-чуть прищурился. А глаза у него не тёмные, подумал Джим.

Они чёрные.

— Кто я? — тише, но настойчивее повторил парень. — Ты знаешь меня. Напряги память.

Теперь Джим был уверен: он бы ни за что не забыл такого примечательного персонажа. Нет, парень был незабываемый.

— Ты должен сконцентрироваться.

Это было не так-то просто. Нью-Йорка вокруг уже не осталось, он осыпался как карточный домик. В темноте и бесконечной пустоте остались только они двое. Джиму хотелось смеяться.

— Джим…

Впервые в безразличном ровном голосе послышался какой-то проблеск эмоции. И Джим подумал, что это отчаяние.

— Джим! — вдруг выкрикнул парень.

— Я тебя не знаю, — с сочувственной улыбкой сказал Джим, — но мы можем познакомиться, да?

Лицо парня пошло рябью и растаяло.

Джим открыл глаза, тяжело дыша. Ему приснился странный сон. Что там было? Какой-то парень, который просил его узнать… Воспоминания о сне растворились в дневной суете.

* * *

Джим и Лен жили на втором этаже небольшого старого дома. Это не было фешенебельное жильё, ничего такого, но им обоим квартира нравилась. А Джим ещё и любил пиццерию на углу — там он регулярно ужинал, а иногда и обедал, если в мастерской не было работы. Лен, зануда с медицинским образованием, пицце объявил бой, так что Джим лишился его компании.

В этот день Джим вернулся с работы раньше обычного. Они вручили клиенту восстановленный роскошный «альфа ромео» тридцать восьмого года, собранный почти полностью руками Джима, и босс на радостях объявил, что можно расходиться.

Следуя привычке, Джим запарковал мотоцикл, взял шлем под мышку и зашёл в пиццерию. Владелец, пожилой мексиканец, помахал ему рукой и пожаловался на придурков, которые разрисовали ему сегодня дверь. Джим посочувствовал, расплатился за свою «пеперони» и стакан холодной колы, повернулся, чтобы занять столик, и остолбенел.

У окна, одетый в чёрную водолазку, сидел парень из его недавнего сна. Джим не помнил оттуда никаких подробностей, но это лицо — нет, его он забыть не мог. Ни по-идиотски подстриженных, с ровной чёлкой, чёрных волос, ни бровей, образующих галочку и сходящихся у переносицы, ни, главное, очень тёмных глаз.

Парень заметил Джима, но внимания не обратил — по всей видимости, его значительно больше занимала книга. Стараясь не пялиться, Джим скользнул за соседний столик. К сожалению, у него не было с собой ничего достаточно заметного, чтобы скрыться и наблюдать. Пришлось вытащить телефон и залезть в сеть.

У парня, точно как в том сне, были очень редкие скупые движения и излишне прямая спина.

Армейский.

Больше никто так не станет тянуться, сидя в пиццерии и читая книгу. Его глаза пробегали по строчкам очень быстро. Длинные бледные пальцы переворачивали страницы. Время от времени парень протягивал руку, брал стакан воды и делал небольшой глоток.

Читал он «Чёрные дыры и молодые вселенные» Стивена Хокинга.

Джим обладал решительным характером. И он очень не любил загадки, которые не получается разгадать, заведомо проигрышные ситуации и прочую фигню, с которой предлагают просто смириться. Поэтому, прожевав кусок пиццы, он вытер руки, сунул телефон в карман, подхватил коробку и пластиковый стакан и подошёл к столику парня. Остановился, улыбнулся лучшей своей улыбкой и спросил:

— Можно сесть?

Парень смерил его внимательным взглядом и медленно наклонил голову, что, вероятно, означало согласие.

— Прости, — сказал Джим, устраиваясь напротив, — очень уж заинтересовала твоя книга.

Потому что, разумеется, он не собирался начинать знакомство со слов «привет, ты мне вчера снился».

Парень не улыбнулся, но левый уголок его губ немного дрогнул, и почему-то Джим был совершенно точно уверен, что это означает улыбку.

— Как тебе?

— Я нахожу её заслуживающей внимание, — сообщил парень. — Меня заинтересовал синтез физической, философской и теологической мысли, который, впрочем, характерен для… — парень оборвал сам себя, и Джиму стало очень интересно, что именно он хотел сказать.

— Для данного автора.

— «Возможно, какие-нибудь другие разумные существа где-нибудь в Галактике достигнут лучшего баланса между ответственностью и агрессивностью. Возможно, они знают о нашем существовании, но не хотят нам открыться. Учитывая нашу историю, это, может быть, и разумно», — легко процитировал Джим, и левый уголок губ его собеседника снова дрогнул. — Что думаешь, есть какие-нибудь инопланетяне, которые умеют не убивать друг друга каждый день?

Кажется, парень не сразу решил, что ответить, но, наконец, сказал:

— Учитывая размеры вселенной и уровень развития науки на данном этапе истории Земли, статистически, это предположение может быть верно.

— Джим Кирк, — сказал Джим, протягивая руку через стол.

Парень содрогнулся явственно — это было тем заметнее, что до этого он сидел неподвижно. Но, в конце концов, он очень неуверенно протянул руку, едва коснулся пальцев Джима и немедленно спрятал обе ладони под стол. Книга, «Краткая история времени» Хокинга, закрылась.

— Я Спок.

Джим ухмыльнулся и сказал:

— Нечестно. Это не имя.

— Безусловно, это моё имя.

— Это не имя, — с нажимом возразил Джим, — это прозвище, ник или псевдоним, но это однозначно не имя.

— Тем не менее, меня зовут именно так.

И стало ясно — сдвинуть его с этой позиции не удастся. Джим знал, когда нужно напирать, а когда давать заднюю, поэтому поднял обе ладони в знак капитуляции.

— Ладно, как скажешь. Пиццу? Угощайся, я один это не съем, а Лен убьёт меня, если я заявлюсь домой с коробкой.

В этот раз у парня (хорошо, Джим согласился пока звать его этим странным ником), у Спока дёрнулась левая бровь.

— Я должен заметить, что вам не стоило выбирать порцию пищи, превосходящую ваши потребности.

— О, знаешь, я был бы рад, если бы у Матео появились трёхчетвертные пиццы. Но пока их нет — приходится обходиться тем, что есть. Бери.

— Благодарю, нет.

— Брезгуешь?

Опять Спок раздумывал, прежде чем дать ответ, и всё же сказал:

— Я не употребляю в пищу продукты животного происхождения.

— А, веган, — понятливо кивнул Джим, — жалко животных или по здоровью?

— Я не думаю, что пищевые пристрастия — это уместная тема для обсуждения… — Спок осёкся и посмотрел Джиму прямо в глаза.

Снова, как в том сне. Но, в отличие от сна, он не стал задавать странных вопросов, вместо этого сказал:

— Я не вижу никакой логической необходимости в этом насилии.

— Прости, — сказал Джим.

— За что вы извиняетесь?

Вместо ответа он откусил кусок пиццы, прожевал, подмигнул и добавил:

— Надо сказать, в этой колбасе мяса не больше, чем кислорода в воздухе Нью-Йорка.

— На данный момент содержание кислорода в воздухе за окном составляет девятнадцать целых триста сорок две тысячных процента приблизительно. О, я понял суть вашей аналогии.

Потрясающий кадр.

— Вот что, Спок, как ты смотришь на то, чтобы заглянуть ко мне? Я живу с другом, вечером мы планировали смотреть футбол. Присоединишься?

* * *

Как же у него болела голова.

И опять эти сны. Джим не мог точно сказать, когда они начались. Но зато был уверен, что они становятся более странными. Вчера его новый знакомый со странным именем Спок отказался смотреть футбол, но предложил снова встретиться на следующий день. Джим вернулся домой, разлёгся на диване и вдруг увидел себя в пиццерии. Он снова сидел напротив Спока. Тот смотрел на него своими странными чёрными глазами и спрашивал…

Что же он спрашивал?

Нет, это был не вопрос, а просьба.

Ты должен постараться и вспомнить, Джим.

Возможно, Лен прав. Возможно, пицца, кола, пиво и прочая дрянь плохо влияют на организм Джима.

На всякий случай он весь день питался салатами и отказался от пива во время работы. Дел было много, но всё — рутина. По большей части Джим возился с диагностикой свеженького, но напрочь убитого «континенталя». Он был очень рад, когда смог в шесть вечера покончить с этой тягомотиной (на его взгляд, диагноз у машины был — «водитель — косорукий урод»).

Пятница была днём визита в бар. Но раз уж он задумался о здоровом образе жизни — наверное, стоило изменить традициям. Тем более, что вроде как он мог снова встретиться со Споком — и он не собирался упускать этот шанс. Парень был с чудинкой, конечно. Но интригующий. А главное — эти сны, в которых он появлялся.

Спок, как и договаривались, ждал его возле пиццерии. Он был одет так же, как вчера, только поверх водолазки и прямых чёрных штанов накинул серое пальто.

— Не жарко? — спросил Джим вместо приветствия.

В ответ получил расплывчатое: «На данный момент климатические условия не слишком комфортны для моей терморегуляции».

— Можно было сказать, что просто мерзлявый. Ну, так что, ты местный или стоит показать тебе виды Нью-Йорка?

— Я не отношусь к числу жителей данного города.

А Джиму подумалось, что он вполне может быть иностранцем. Эта теория объяснила бы манеру строить чудовищные грамматические конструкции — хотя и не подтверждалась из-за отсутствия хоть сколько-нибудь узнаваемого акцента. Сравнить Спока и Лена — и ещё вопрос, кто из них иностранец.

— В таком случае, пойдём, пройдёмся немного. В транспорт я сейчас соваться не хочу, так что особых красот не обещаю, но уж что есть.

В этой части города застройка была однообразной — коттеджи изредка чередовались с приземистыми старыми многоэтажками. Спок шёл рядом, чуть-чуть отставая, и почему-то это было комфортно. Сначала разговор не клеился, но Джим быстро наступил на горло всем сомнениям и полез с вопросами. Он смирился с прозвищем вместо имени, однако собирался получить чуть больше личной информации. И, чёрт, это выглядело как допрос, причём явно не хватало рядом злого полицейского. Ответы Спока были в высшей степени точными, развёрнутыми, информативными и бессмысленными. Прямо как то замечание о содержании кислорода в воздухе.

Через двадцать минут они пришли на место. Это была очень странная достопримечательность для Квинса. На входе в Форест-парк, на поляне, раскинулся серебристо-серый, метра четыре в длину и больше двух в вышину космический корабль. На самом деле, если бы Джим проектировал космический корабль, он точно не сделал бы его таким. Штука выглядела так, что точно не смогла бы выйти из атмосферы. Основная, устремлённая в небо часть корабля была выполнена в форме диска. Дальше шла длинная неуклюжая корма, от которой слева и справа поднимались высокие турбины. Разумеется, они бы отвалились ещё до выхода в безвоздушное пространство. Но Джим всё равно любил этот корабль.

— Что это за объект? — тихо спросил Спок, замерев на самом краю поляны.

— Корабль, — пожал плечами Джим. — Это называется «Неизведанный космос», понятия не имею, чья работа. Дурацкая, правда? В смысле… космический корабль должен быть обтекаемой формы, так?

На поляне и возле корабля никого не было — как всегда. Привычным движением Джим запрыгнул на корму, пробежался до края диска и сел, свесив ноги. Свистнул и помахал рукой. Запоздало подумал, что у Спока могут возникнуть проблемы с тем, чтобы забраться — он не выглядел спортивно. Но нет — он запрыгнул наверх лёгким плавным движением, прошёлся, внимательно оглядываясь вокруг, и, чуть поколебавшись, опустился в полуметре от Джима.

— Моё любимое место в городе, — признался Джим. — Что скажешь?

— Я нахожу его заслуживающим внимания.

— Слушай… Понимаю, я и так наседаю на тебя с вопросами, но мне интересно. Английский у тебя неродной язык, так?

— С чем связано ваше предположение? Я полагал, что владею данным языком на удовлетворительном уровне.

Джим рассмеялся:

— Вот с этим «удовлетворительным уровнем». Мы так не говорим. «Владею хорошо», «говорю свободно».

После паузы Спок сказал:

— Я считаю важным излагать информацию конкретно, избегая эмоциональной оценки и двойных трактовок, возникновение которых характерно для классического английского языка.

— И это лишний раз доказывает, что родной язык у тебя — какой-то ещё. Какой? Я бы поставил на китайский.

Одна бровь Спока приподнялась вверх, и Джим понял, что это означает глубочайшее удивление.

— Не могу придумать ничего дальше по культурному контексту. Ладно, мистер Загадка, не буду я тебя пытать. Мне просто нравится с тобой болтать.

— Я также нахожу социальное взаимодействие с вами удовлетворительным, — сообщил Спок и надолго замолчал.

Джим нашёл в кармане яблоко, протянул его своему новому приятелю. Тот размышлял некоторое время, но не отказался, забрал яблоко и вцепился зубами в розоватый бок. Конечно, это были просто фантазии, но Джиму это движение показалось отнюдь не травоядным. У самого Джима в рюкзаке была ещё бутылка воды, и он присосался к ней, поглядывая на Спока, уничтожавшего яблоко. Чем-то зацепила его эта картина.

От яблока осталась коротенькая плодовая ножка. Никакого огрызка.

— Могу ли я задать вам вопрос личного характера, Джим? — спросил Спок, пряча ножку в карман штанов, вместо того, чтобы бросить её вниз.

— Валяй.

— Возможно, в детстве вы сталкивались с… — он сделал паузу, кажется, выбирая слова (хотя по лицу этого понять было нельзя) — классическими сказками авторства, положим, Льюиса Кэрролла?

Это был самый неожиданный вопрос, который Спок мог ему задать. Как минимум, потому что (удивительно) Джим был уверен — его собеседник никак не мог читать «Алису в стране чудес». Это было просто… невозможно!

Почему невозможно?

— Конечно, сталкивался, — однако, согласился Джим.

— По структурной организации эта сказка представляет из себя любопытную антитезу реального мира и видений, — произнёс Спок, повернув голову и снова вцепившись в Джима острым взглядом. — При этом простейший текстовый и интертекстуальный анализ произведения позволит определить наличие явных параллелей сразу на двух уровнях организации произведения. С одной стороны, мы наблюдаем чётко выверенный параллелизм мира реального и мира фантазийного внутри самих историй. С другой стороны, — тон Спока напоминал лекторский, — мы также можем проследить наличие связей между текстом и жизнью его автора.

— Допустим, — согласился Джим, не совсем уверенный, почему они обсуждают «Алису» и к чему эта лекция по английской литературе.

Спок скрестил запястья перед собой.

— Вопрос в проведении границ между реальностью и фантазией.

Снова, уже не в первый раз, Джим подумал, что глаза Спока — совершенно нечеловеческого цвета. Чёрные. У людей бывают тёмно-карие глаза, но не чёрные.

— Хочешь сказать, что самой Алисе было непросто понять, что Страна чудес — это фантазия?

— Если рассматривать произведение с подобной точки зрения, полагаю, для героини было невозможно осознать иллюзорную природу своего окружения, — в некотором роде, согласился Спок.

— По идее, — произнёс Джим задумчиво, — должны быть маркеры. Какие-то триггеры, указывающие на то, что это иллюзия, да? Знаешь, как во сне? Во сне часы всегда показывают какую-то ерунду, а надписи меняются произвольно.

— Могу ли я предложить вам посмотреть на часы, Джим?

Часов он не носил, вытащил телефон. На экране горели цифры «26:26», так что, очевидно, всё было в порядке.

— Любопытно, да, сколько всего в нашей культуре посвящено снам и фантазиям? Сколько мы проводим во сне? Треть жизни?

— Тридцать одну целую четыреста двадцать девять тысячных процента времени жизни в среднем, при сохранении здорового сна, человек должен спать, чтобы оставаться функциональным.

— Знаешь, я обожаю, как ты произносишь эти проценты, — улыбнулся Джим. — Особенно с этими уточнениями «в среднем» и «приблизительно».

В этот раз у Спока дёрнулась правая бровь, и Джим расшифровал это как недоумение.

— Чем вы занимаетесь, Джим? — неожиданно мягко, чего сложно было ожидать от него, спросил Спок. — Я имею в виду, чем вы занимаетесь в этой жизни.

— Ничем особенным, — пожал плечами Джим, вдруг почувствовав себя пустым, жалким и отвратительно ординарным. — Чиню машины. Хожу в бары. Смотрю футбол с Леном.

— Могу я узнать, с чем связан выбор данной профессии?

— Я хорош в механике и в программировании. Но, знаешь, предпочитаю работать руками и на воздухе, а не сидеть в опен-спейсе и отращивать задницу, клепая программки. А ты что делаешь? Кем работаешь?

Он был уверен, что Спок не ответит или переведёт тему, но он сказал:

— Моя постоянная деятельность связана с изучением космоса.

— Вау. То есть… Вау. На космонавта ты не похож, уж прости, но… что тогда? Астрофизика? Наблюдения за космосом? Настройка приборов?

— Всё, что вы перечислили.

— Что делает тебя потрясающе умным, да? Скажи как эксперт. Такая штука, — он похлопал по макету корабля, — может хотя бы в теории взлететь? Мне кажется, нет.

— Ваше предположение о том, что только корабль обтекаемой формы может успешно преодолеть сопротивление атмосферы, ошибочно.

— Значит, может, — протянул Джим.

Что ж, теперь этот корабль нравился ему ещё больше.

* * *

Ему снова снился сон. В этот раз — невероятно чёткий. Он был одет в строгую форму с жёлто-золотистым верхом, держал в руках лазерный пистолет. Снова его спину прикрывал высокий мужчина, только в этот раз Джим без труда узнал в нём Спока — почти такого же, как настоящий, только с забавными острыми ушами. Что ж, всё логично, он был достаточно странным, чтобы оказаться инопланетянином.

Они находились в тёмном помещении. Оно выглядело невнятно, но Джим знал, что это космический корабль. Чужой космический корабль.

— Ладно, мистер Спок, — сказал Джим тихо, — берите левый проход.

— Разделяться нелогично, капитан.

— Нелогично терять время. Давайте, мистер Спок, найдём наших ребят.

— Капитан…

— Левый проход. Это приказ.

Как и в реальности, во сне лицо Спока не отличалось богатством мимики, но всё же Джим без труда понял, что помощник категорически не согласен с его решением. Но не подчиниться приказу не может.

Сон медленно растворился. Джим открыл глаза, стараясь удержать в памяти детали. Рассмеялся. Это было совершенно нелепо. Что он, подросток, чтобы грезить космическими приключениями? И всё-таки ему нравились эти сны, где он командовал космическим кораблём и шёл спасать своих людей. Там, во сне, он совершенно не боялся, только чувствовал, как на адреналине ускоряется пульс.

Лен обнаружился за столом, стабильно мрачный. Оглядев Джима коротким недовольным взглядом, он спросил:

— Таблетки от аллергии пил?

— Нет…

— А стоило бы. Морда опухшая, цветение начинается.

— И тебе доброго утра, Лен, — улыбнулся Джим, делая две кружки кофе и начиная варить овсянку, тоже на двоих.

Лен мог сколько угодно пропагандировать здоровый образ жизни, приготовить завтрак всё равно было за пределами его возможностей.

— Знаешь, я тут кое с кем познакомился.

— Страшно рад за тебя.

— Кое с кем очень интересным. Он астрофизик или что-то в этом роде, может сказать, сколько кислорода в воздухе с точностью до трёх цифр после запятой и… я понятия не имею, как его на самом деле зовут.

Джим выбрал подходящий момент, чтобы обернуться — и поймать потрясающее выражение на лице друга.

— Он, как бы ты сказал, просто что-то с чем-то, — добавил Джим, усугубляя эффект.

— Он. Что-то с чем-то. Отлично, сейчас умру от счастья, какие новости в семь утра.

— Эй, не ворчи, — Джим поставил на стол примирительный кофе. — Вообще-то, я не могу решить, позвать его в бар или к нам на ужин. Что думаешь?

— Ничего, — отозвался Лен, отпивая кофе, — я доктор, а не эксперт по идиотским душевным страданиям.

Я доктор, а не пилот.

Как будто Джим слышал это во сне, но голосом Лена. Так отчётливо.

— И как доктор, — продолжил Лен, — я ещё раз напоминаю тебе выпить чёртовы таблетки, иначе я тебе вколю супрастин в задницу.

— Так и знал, что найду у тебя поддержку и понимание.

Овсянка привела Лена в настолько благодушное настроение, что он лично достал из домашней аптечки блистер с лекарствами и повесил на холодильник напоминалку, после чего сбежал на работу. А Джим решил, что начнёт с бара.

* * *

Идея оказалась провальной, поскольку выяснилось: Спок не пьёт. Вернее, пьёт, но только воду. Что, разумеется, делало поход в бар практически бессмысленным. А ещё ему явно было не по себе среди толпы людей.

— Почему ты согласился, если не любишь алкоголь и музыку?

— Я счёл приемлемым провести этот вечер в соответствии с вашими желаниями.

Капитан.

Даже резануло, когда в конце фразы не прозвучало это обращение. Чёрт, это был просто сон, но Джим не мог отделаться от него. Помотав головой, как будто отряхивая волосы, Джим заказал у стойки себе виски с колой, а Споку — минеральную воду и прошёл за столик.

— Как ты обычно развлекаешься? — спросил он, садясь напротив.

Шахматы. Они играют в шахматы в лаконично обставленной капитанской каюте, и Спок долго размышляет над каждым ходом. Конечно, вулканцы не бесятся, но, на самом деле, Спока бесит тот факт, что Джим то и дело у него выигрывает.

Или они разговаривают, забыв про партию. Обсуждают прошлую миссию. Джим шутит, а Спок делает вид, что не понимает шуток. Но левый уголок губ выдаёт его с головой.

— Боюсь, я не до конца понимаю концепцию «развлечение», — ответил Спок в реальности.

— Отдых. Как ты отдыхаешь?

— Я полагаю, что наиболее логичным видом отдыха является прекращение деятельности.

— Никогда не был на это способен. Знаешь, просто лечь и лежать. Ничего не делать. Мне кажется, меня разорвёт.

— Я сомневаюсь, что избыток внутренней энергии способен вас разорвать. С точки зрения здравого смысла…

Джим рассмеялся, и Спок был вынужден замолчать.

— Ты играешь в шахматы?

— Утвердительно.

— Тогда в следующий раз, вместо бара, усажу тебя за доску. Такой вид отдыха тебе больше по вкусу?

И опять, Джим прочитал по лицу своего собеседника ответ прежде, чем он был озвучен. Мелькнула мысль о том, что, на самом деле, мимику Спока читать проще, чем у многих эмоциональных людей. Сам Джим вот гримасничает так, что поди догадайся, о чём он думает. А у Спока каждое мельчайшее движение означает что-то конкретное. Остаётся только запомнить, как знаки дорожного движения, составить список и пользоваться при необходимости.

Но, конечно, поход в бар не мог пройти без проблем. Обычно неприятности поджидали Джима (или, что чаще, его противников) за барной стойкой. Но и за столиком от них было не скрыться. Здоровенный бородатый Питер остановился рядом, угрожающе поигрывая мускулами под джинсовой жилеткой, и сказал:

— Я говорил, что сверну тебе шею, если ещё раз увижу тебя здесь, Кирк.

Джим вздохнул, поднял глаза, улыбнулся и напомнил:

— В прошлый раз я сломал тебе руку и нос. Неужели уже всё зажило, и ты хочешь добавки?

— Джим, — произнёс Спок, — я должен предупредить вас, что данная стратегия поведения неразумна и нелогична. С вероятностью в восемьдесят четыре целых семьсот сорок восемь тысячных процента она приведёт к физическому насилию.

— Расслабься, Спок, мы с Питером старые знакомые, правда, малыш?

— Убирайся вместе со своим умником из бара, Кирк, — сказал Питер и хрустнул кулаками.

Джим поднялся из-за столика.

— Молодец, — оскалился Питер, а Джим ласково похлопал его по щеке и заметил:

— Иди и выпей, малыш, не мешай мне отдыхать.

Да, ему было немного стыдно перед Споком. Но уходить он не собирался, а Питер… что ж, их долгие и тесные отношения не допускали возможности примирения. Питер нанёс первый удар, который ушёл в молоко. Джим рассчитанным движением боднул здоровяка в грудь, и тот отшатнулся назад, подчиняясь законам физики. Оттолкнул двоих приятелей, снова ринулся в атаку.

А потом из-за столика поднялся Спок, и драка закончилась. Питер и двое других по очереди осели на пол, закатив глаза. Спок недовольно нахмурил брови, а Джим присвистнул и уточнил:

— Они очнутся?

— Разумеется, я не нанёс им никаких серьёзных повреждений, Джим. Они вернутся в сознание через две целых двадцать пять сотых минуты. И… — он перевёл на Джима взгляд, — я предпочёл бы при этом не присутствовать.

— Очень мудро, мистер Спок, — хмыкнул Джим, хлопнул его по плечу, и они быстро покинули бар, пока никто не сообразил, что произошло. — Что за у-шу это было?

— Я не имею понятия, о чём вы говорите, Джим, — достойно ответил Спок, но, на самом деле, всё понял. И даже принял как комплимент.

— Ладно, отрицательный результат — тоже результат, — сообщил Джим, пока они шли по тёмной улице, — теперь я знаю, что ты не любишь бары и отлично дерёшься.

Во сне они играли в шахматы. У Спока снова были острые уши. И, получив очередное поражение, он крайне увлекательно позеленел — причём Джим точно знал, что это румянец. Просто зелёный.

Красная тревога застала их врасплох, но именно Спок среагировал первым, подскакивая со своего места. От зелёного румянца не осталось и следа, как и от призрака улыбки — он мгновенно сделался собран и сосредоточен. Впрочем, Джим отстал от него всего на пару секунд. Вместе они вышли из каюты, доставая пистолеты.

Вообще-то, фазеры.

По внутренней корабельной связи закричали про атаку. А следом — про повреждение щитов.

— Мистер Спок, отправляйтесь в инженерный отдел и восстановите щиты, — приказал Джим тоном, не терпящим возражений, а сам бросился на мостик — туда, где ему как капитану надлежало находиться в минуты опасности.

Было жаль, что он не узнал, чем закончится сон. Наверное, что-то было не совсем нормально. Эти сны казались слишком настоящими. Джим чувствовал себя так, словно на самом деле был там, в будущем, на корабле. И насколько ему нравилась та жизнь, настолько же его тревожил симптом сам по себе.

* * *

— Мы ждём на ужин грёбаную королеву? — уточнил Лен, оглядывая накрытый стол в гостиной.

— Мой руки, Лен, и не ворчи, иначе вместо стейка тебе достанется котлета из нута.

Джим заканчивал с готовкой. Пришлось попотеть, чтобы изобрести что-то веганское для Спока. И сам Джим, и Лен, с которым они чаще всего ели вместе, придерживались того мнения, что еда без мяса — не еда вовсе, а так, сомнительный перекус. Но, спасибо сети, он справился с задачей.

— Что мешало тебе устроить это завтра, когда я буду встречаться со своими? — уточнил Лен, послушно моя руки.

Под своими он подразумевал жену и дочь. Дочь его обожала, а вот с женой отношения были натянутыми. Только чудом Лен получил вообще право видеться с ними.

— Может, я хочу вас познакомить.

— Благослови тебя господь, Джим, зачем? Какова моя роль? Мамаши, которые следит, чтобы подростки не начали обжиматься в ванной?

— Эй! — возмущённо отреагировал Джим, укладывая грязные миски в посудомойку.

«Благослови тебя господь» из уст Лена, который так и не избавился от своего чудовищного южного диалекта, дословно означало: «Ты дурак».

— Я хочу познакомить тебя со своим новым другом. Понимаешь значение этого слова?

По зрелом размышлении он решил, что этот ответ будет логичнее, чем «сам дурак».

— Новый друг, — скептически произнёс Лен, — о котором ты болтаешь неделю без перерыва и который, если верить твоим словам, тебе снится всё это время. Я в восторге.

Куда именно Лен может пойти, Джим обозначил жестом. У него не было никаких сомнений в пунктуальности Спока, так что он спокойно успел переодеться в чистую рубашку, пригладить волосы и выйти в гостиную к тому моменту, как в дверь позвонили.

Очень неестественно смотрелся высокий, весь в чёрном Спок в этой квартире — словно смешивались два мира. У Джима заломило в висках, но он отмахнулся от головной боли и представил друзей. Лен недовольно протянул руку, а Спок…

Чёрт, парень просто её проигнорировал, продолжая держать руки за спиной и отвечая на приветствие вербально.

— Откуда взялся этот надменный сукин сын? — уточнил Лен полушёпотом.

— Я не имел намерения обидеть доктора МакКоя, — сообщил Спок с каменным лицом, — и я осознаю значение приветственного рукопожатия в человеческом социальном взаимодействии, однако не… — снова пауза, уже знакомая Джиму, — готов быть в него вовлечён.

Эта сцена вполне могла означать, что ужин окажется такой же катастрофой, как и поход в бар. Но, на удивление, дальше всё пошло мирно. В своей специфической манере Спок высказал благодарность за наличие на столе вегетарианских блюд, а потом выразил удивление тем фактом, что Джим вообще умеет готовить.

— Боюсь, — вздохнул Лен, — этот придурок спасает нас от голодной смерти. Когда не жрёт пиццу, разумеется.

— Я осведомлён о том, что реальное содержание слов доктора МакКоя зачастую прямо противоположно избираемой форме выражения, поэтому, полагаю, это была похвала в адрес Джима.

— В яблочко, — хмыкнул Лен.

Механик, доктор и астрофизик имели не так уж много общих увлечений. Но как-то вышло, что беседа завязалась без проблем. Спок не был мастером светской болтовни, разумеется, но со своими километровыми чёткими высказываниями он воспринимался очень органично.

Говорили о машинах, о космосе (Лен заявил, что ни один человек с каплей мозгов в голове в жизни не сунется туда), о придурках, которые прыгают в бассейн и ломают ноги.

А после ужина, когда Лен ушёл отсыпаться перед сменой, Джим достал шахматную доску. Они расположились на диване, поставив доску между собой.

— Мы с тобой играли в шахматы… — сказал Джим неожиданно, — у меня во сне.

Он собирался этим фактом повеселить Спока, но получил в ответ Тревожную Бровь.

— Вы видели сон с моим участием, Джим?

— Знаю, звучит немного крипово. Но… это была просто партия. На космическом корабле. Наверное… — он улыбнулся, — ты просто достаточно чудаковатый, так что во сне ты был с другой планеты.

До сих пор Джим не думал, что одна бровь может выражать такую панику.

— Это проблема?

— Отрицательно, — ответил Спок без привычной уверенности. — Могу ли я осведомиться, что ещё было в вашем сновидении?

— Тебе интересно?

— Утвердительно.

«Да, сгораю от любопытства», — это переводилось.

— Что ж… Ты был инопланетянином. С острыми ушами, знаешь, как у толкиеновских эльфов или вроде того. Тебе шло. Я тебя обыграл. А потом… ты же помнишь, мы были на космическом корабле? Так вот, потом поднялась тревога, и мы побежали разбираться, в чём дело.

— Дальше?!

Можно было сказать, что Спока трясёт от волнения — настолько, насколько словосочетание «трястись от волнения» вообще применимо к человеку, у которого не работает половина лицевых мышц и который всегда держит спину прямо.

— Ничего. Сон оборвался.

— Джим… Не могли бы вы сообщить мне, видели ли вы другие подобные сны?

— Не говори, что это симптом какой-нибудь смертельной болезни. Мне хватает Лена с его медицинской паранойей. Но да, видел. Регулярно вижу. Космос, мы с тобой, здоровенные инопланетные монстры, лазерные пушки, корабли и всё такое. По правде сказать, это очень реалистичные сны.

— Вероятно, вы помните наш разговор во время пребывания на модели космического корабля, — произнёс Спок.

— Про Алису? Помню. Стой… хочешь спросить меня, не путаю ли я сон с явью?.. Пока я там, всё очень реалистично. Я знаю, как работает корабль, могу перепрограммировать половину внутренних систем, умею стрелять, командую людьми. Всё по-настоящему. Но потом я просыпаюсь, и становится понятно, что к чему. Иногда даже жаль… Ты видел когда-нибудь такие сны, Спок? Чтобы спутать с реальностью?

Нет, конечно. Предсказуемо. Джим точно знал: его новый друг не видит снов.

Они всё же начали партию. Точно как во сне, Спок действовал медленно, но в этом не было нерешительности. Просто он знал, что никуда не спешит, и оценивал ситуацию всесторонне. Но, приняв решение, он уже без сомнений касался пальцами фигуры и передвигал её на нужную клетку. Он ничего не говорил, игнорировал подначки Джима. Только объявлял шахи. Его взгляд был полностью сосредоточен на происходящем, тогда как Джим изучал его лицо. Это было даже полезнее, чем смотреть на поле.

У Джима опять заболела голова, чудилось, что они уже играли точно такую же партию. Он почти помнил ходы. А ещё он помнил, где именно разумный, насквозь логичный мистер Спок не пойдёт на риск — и проиграет.

— Мат в четыре хода, — сказал Джим, откидываясь на бортик дивана и закладывая руки за голову. — Вам стоит быть смелее, мистер Спок.

Эти слова сами собой сорвались с его губ. Потому что они были естественными. Потому что Джим уже говорил их. И, он готов был поклясться, Спок их помнил.

Мир закачался.

— Намеренно идти на риск — нелогично, — произнёс Спок ровно.

— Зато это фактор, который даже ты не можешь рассчитать, — пробормотал Джим.

— Капитан!

Он должен был услышать. Вспомнить что-то важное.

— Голова, — с трудом выдавил он. — Сейчас лопнет.

Зрение смазалось, стало двухмерным. Сильно издалека донёсся знакомый голос: «Остановись! Сердце не выдержит!»

— Полагаю, это мигрень. Выпейте. Джим?

Он по-прежнему сидел на диване, доска упала, фигуры разлетелись по ковру. Спок нависал над ним со стаканом воды. Сделав несколько глотков, Джим почувствовал, что оживает.

— Чёрт… — выдохну он, — прости, понятия не имею, что это было. Я думал, у меня башка взорвётся.

— Вам нет необходимости извиняться за физиологические процессы, которые находятся за рамками вашего контроля, — заметил Спок, отстраняясь и начиная собирать фигуры с пола.

— Что ж, кажется, всё-таки ничья.

— Возражаю. Было очевидно, что вы имели стратегическое преимущество, которое привело бы к вашей победе вне зависимости от моих действий. Полагаю, будет логичным засчитать вам эту победу.

— Похоже, от меня сплошные проблемы.

— Отрицательно.

Джим заварил им чай, при этом так и не смог отделаться от мысли, что чай — не тот.

* * *

Джим сидел перед широкоформатным монитором и программировал. Пальцы летали по клавишам. Он прекрасно владел трёхмерным нелинейным программированием и точно знал, какого результата хочет достичь. Но, переписывая исходный код программы, он не мог не восхищаться тем ублюдком, который его придумал. Тест «Кобаяши Мару» был великолепен. Чертовски, просто невозможно хорош. Джим даже сказал бы — сексуален. Было отвратительно думать, что его наклепала толпа седых старичков из Академии. Хотя, надо признаться, Джим не знал, кому из них хватило бы сволочности характера, чтобы сочинить заведомо проигрышный тест для выпускников.

Но кто бы его ни создал, он едва ли ожидал такого фокуса. Очень немногие будущие офицеры Звёздного флота владели программированием на том же уровне, что и Джим. И никто из них, конечно, не набрался бы смелости поломать все ступени защиты сети Академии, чтобы добраться до «Кобаяши Мару».

Завтра Джим и его команда пройдут его безупречно — потому что их капитан не верил в заведомо проигрышные сценарии.

Джим разбудил Лена в шесть утра, выслушав о себе всё, что следовало, а потом признался:

— Кажется, у меня едет крыша.

— Все те восемь лет, что я с тобой знаком. Может, что-то новенькое?

— На самом деле. Я схожу с ума.

Это, похоже, заставило Лена окончательно проснуться, выпутаться из-под одеяла, продемонстрировав полосатую пижаму.

— Пошли на кухню. Сделай мне кофе — и давай с самого начала.

История была простой. Джим рассказал всё — про сны, про ощущение смешения правды и вымысла, даже про то, что Спока он сначала увидел во сне, а потом — в реальности.

— Так, — прокряхтел Лен, — что выходит. У тебя яркие навязчивые сны, и там ты — капитан космического корабля, а остроухий умник — твой помощник.

— Как ты сказал? — не веря услышанному, спросил Джим.

— Самодовольный умник, — повторил Лен, ещё больше хмурясь.

— Нет. Ты сказал иначе. Ты сказал…

Стало тяжело дышать, и Джим впился короткими ногтями в ладони, чтобы удержаться в реальности.

— Ты сказал — «остроухий умник».

— А у него острые уши? Я не заметил… Джим? Джим!

В себя Джим пришёл от того, что Лен светил ему в глаза фонариком.

— Что со мной, Лен? — спросил Джим, с трудом дыша — казалось, воздух не проходит через лёгкие, а где-то застревает.

— Зрачки на свет реагируют нормально. Но это сейчас был полноценный приступ, ещё и слуховые галлюцинации. Мне нужно, чтобы ты прошёл обследование в неврологическом центре, дружок. И взял отпуск, потому что в таком состоянии тебе лучше держаться подальше от всего, что можно на себя уронить.

* * *

Спок слушал рассказ Джима внимательно, но с тревогой. Если честно, Джим понятия не имел, почему решил всё ему выложить. Они не так уж давно были знакомы. Но это казалось естественным.

— Так что, возможно, ты сейчас болтаешь с сумасшедшим, — закончил Джим.

— Я не думаю, что вы сумасшедший. Я полагаю, что вы обладаете невероятно сильным и организованным разумом.

— Тогда каково твоё объяснение?

Спок остановился в тени модели космического корабля, повернулся, сделал шаг и достаточно бесцеремонно вторгся в личное пространство Джима. Глядя сверху вниз, он медленно, раздельно произнёс:

— Подумайте о том, что эти сны могут иметь значение.

— Знаешь, каждый раз, когда я думаю об этом, у меня начинает болеть голова. Как в тот раз, во время партии в шахматы…

— Сожалею, я не могу изменить физические ощущения, которые вы испытываете, — сказал Спок, и Джим понял, что ему действительно жаль. — но вам нужно подумать об этих снах. Вы ушли очень далеко, Джим, слишком далеко, и я не могу вывести вас отсюда. Вы сами должны это сделать. Только вы.

Боль стала непереносимой. Модель корабля, поляна, парк, всё потонуло в темноте.

— Пожалуйста, Джим. Вы помните меня. Подумайте об этих снах. О том, кто вы. Кто ты, Джим?

— Это сон, — выдохнул Джим, прежде чем погрузиться в черноту.

Он лежал на диване в собственной гостиной. Голова потрескивала, но той безумной боли не было. За спиной шипел чайник.

Джим приподнялся на локте, заглянул через спинку и увидел, что Спок достаёт из посудомойки две чашки.

— Как ваше самочувствие? — спросил он, не оборачиваясь.

— Лучше. Сильно лучше. Что случилось?

— Вы потеряли сознание во время прогулки. Я счёл допустимым перенести вас домой.

Прикинув расстояние, Джим задумался, при помощи какого именно у-шу Спок его сюда тащил.

— Надеюсь, не на руках, как пленную принцессу, — пошутил он.

— Я не осведомлён о способах транспортировки младших представителей монархических династий при их попадании в состояние лишения свободы.

Во-первых, это означало, что именно так и нёс. Во-вторых, что этот факт его смутил и выбил из колеи. Из снов или ещё каким образом, но Джим действительно хорошо понимал этого парня. Вместо того, чтобы развивать тему, он сказал спасибо, встал и помог с чаем — Спок задумался над выбором заварки.

* * *

Они снова играли в шахматы, только в этот раз — со зрителем. Лен, устроившись на табуретке, морщил нос и комментировал. Сам он с Джимом не садился играть никогда.

Партия снова была смутно знакомой. И, точно как в воспоминаниях, не слишком-то для Джима удачной. Он никак не мог понять, что именно разыгрывает Спок, а когда попался в сложный, многоступенчатый и изящный гамбит, стало поздно.

— Чёрт, ты зануда, но ты мне нравишься, — сообщил Лен, обращаясь к Споку. — Давно я не видел, чтобы Джиму утирали нос.

— Боюсь, я не совсем понимаю, как именно…

— Он понимает, — без сомнений сказал Лен, переводя взгляд на Джима.

— Понимает, — согласился Джим и улыбнулся. — Отличная партия. Но не думай, что сумеешь провернуть этот трюк со мной в третий раз.

— В третий? — уточнил Лен.

Джим пожалел об этой оговорке. Он попал под прицел двух пристальных взглядов.

— В третий, — согласился Спок. — Вы помните, что сказали мне в прошлый раз после этой партии, Джим?

Виски прострелило.

Вы мой лучший партнёр по шахматам в этой Вселенной, мистер Спок.

Это была их последняя партия. Они доиграли, а потом…

— Джим!

Его тормошил Лен.

Спок, поднявшись с дивана, наклонился и снова поймал взгляд Джима.

— Что произошло после партии, Джим?

На них напали. На корабль напали. Думать дальше было невыносимо, но каким-то чудом Джим не уплывал в спасительную черноту, а держался на поверхности.

— Времени очень мало, капитан, — сказал Спок, гипнотизируя чёрными глазами. — Я не удержу вас. Прошу тебя, Джим. Подумай о том, кто ты. Держись за эту мысль.

— Я Джеймс Кирк, — проговорил он, отодвигая Лена и вставая, — капитан…

Это его фантазии и сны.

Он — просто парень Джим. Он работает в автомастерской, он отличный инженер и механик, но он никогда не летал на космических кораблях. Ничего о них не знает.

Кто-то сказал бы, что лицо Спока осталось безэмоциональным, но только не Джим. О, он знал это крошечное движение сразу двумя бровями. Оно означало, что рассудительный мистер Спок собрался идти ва-банк, потому что других вариантов у него не осталось. Очень угрожающее движение.

Спок, обогнув табурет Лена, перешёл на кухонную часть и взял со стойки длинный кухонный нож для мяса.

— Положи это, парень, — велел Лен.

Джим подорвался с дивана, кинулся вперёд. Но, хотя он двигался быстро, а Спок — очень плавно, разница в скорости была очевидна. Свободной рукой он сначала положил пальцы себе на рёбра справа, чуть выше печени, недовольно дёрнул уголком губ, пощупал грудную клетку слева сверху и до того, как Джим успел его остановить, вогнал нож себе в сердце.

Кровь должна была быть зелёной, но оказалась красной. Она утекала сквозь пальцы Джима неотвратимо, медленно и страшно. Лен орал матом и оказывал помощь. Потом перестал.

— Не останавливайся, — потребовал Джим. — Почему ты остановился?

— Он мёртв, Джим.

И это было чудовищно неправильно. Невозможно. Не…

Спок никогда бы этого не сделал.

Настоящий Спок в настоящем мире никогда бы не заставил Джима пройти через подобное. Вот и проверка для Алисы.

Боль в голове больше не имела значения.

— Я Джеймс Кирк, — произнёс он отчаянно, — капитан корабля «Энтерпрайз» Звёздного флота Федерации. Я…

Квартира, Лен, вся эта реальность цеплялась за него, но он стряхивал её как налипший мусор, сминал как обёрточную бумагу. Пусть лопнет эта голова — она ненастоящая. Пусть от боли выворачивает каждую кость и режет каждую мышцу — это иллюзия.

Джим открыл глаза. Над ним покачивался высокий белый потолок. Слепила медицинская лампа. Дышалось непривычно из-за кислородной маски. Лица касались тёплые пальцы.

Он застонал, когда они пропали — казалось, только они и удерживали его в сознании.

— Очнулся, — раздался над ухом хриплый голос Боунза. — Чёрт тебя дери, Джим…

— Полагаю, вам не стоит повышать голос на вашего пациента, доктор МакКой, — сообщил ровный голос. — Прошу меня простить, мне требуется медитация.

— Угу, — согласился Боунз, — а тебе — немного карательной медицины, чтобы больше не вздумал этого повторить.

* * *

Ещё два дня Джим просто спал — то сам, то благодаря гипошприцам дорогого друга-доктора. Но, наконец, Джиму хватило сил сорвать маску и решительным хриплым окриком остановить Боунза от очередного укола в шею.

— Мне уже хватит.

— Доктор здесь я, — возразил Боунз, но гипо отложил. — Знал бы, как ты нас всех перепугал.

Воспоминания восстанавливались с большим трудом, фрагментами. Но всё же Джим сумел более или менее выстроить цепочку событий. Он вытащил угодивший в ловушку десант, а потом сам попался в плен. И, кажется, его допрашивали. Дальше — темнота. Вернее, дальше шла полная событий жизнь Джима Кирка, который никогда не был капитаном корабля и вообще не знал о полётах в космосе, но её Джим старался не вспоминать.

— У них на борту оказался свой телепат, — без особого удовольствия пояснил Боунз, — он решил достать из тебя информацию. Ты… сопротивлялся. Я мало что понял из объяснений гоблина, похоже, ты соорудил себе защиту внутри головы. Но, поскольку телепатических и прочих псионных талантов у тебя как у моего трикодера, ты заодно загнал себя в кому и едва не откинул копыта.

— Спок вытащил меня… из моей собственной головы?

— Типа того.

Прошла минута, Боунз повозился с оборудованием, рявкнул на медсестёр и перебрал несколько гипо. Наконец, сказал:

— Вообще-то, после того, как мы забрали тебя и отбили атаку, он трое суток копался у тебя в голове без перерыва и с таким видом, словно… Короче, непросто ему это далось.

— Тебе тоже, я знаю. Спасибо, дружище, — сказал Джим, выбираясь из биокровати и ободряюще хлопая Боунза по плечу.

Под ворчание о том, что доктор никого никуда не отпускал, и вообще, пусть только пациент посмеет не явиться завтра на осмотр, Джим покинул больничный отсек.

Как бы сильно ему ни хотелось поговорить со Споком, для начала требовалось привести себя в порядок и переодеться — что он сделал с огромным удовольствием. Казалось, звукового душа он не видел лет тридцать, и столько же не носил форму. Было приятно её надеть.

Подмигнув собственному отражению, Джим отправился в гости к своему старшему помощнику. Учитывая, что по времени уже была середина гамма-смены, шансы застать его в каюте были высоки.

И правда, по запросу Спок открыл дверь, шагнул назад и произнёс:

— Капитан.

Судя по всему, он не спал. Во всяком случае, кровать была аккуратно заправлена.

— Простите за ночной визит, коммандер, — с улыбкой сказал Джим, закрывая за собой дверь. — Боунз сказал, что ты вытащил меня с того света, Спок. Спасибо.

— Защита старшего командующего офицера на корабле — моя приоритетная задача и обязанность, благодарность нелогична.

Джим вздохнул. Интересно: пережитый опыт помог ему куда лучше понять своего первого офицера и друга. Он и не думал, что действительно так хорошо изучил сомнительного разнообразия вулканскую мимику, но без труда перевёл эту сентенцию как: «Не за что». Очень радостное и нежное «не за что».

— Если ты не спишь… сыграем в шахматы?

Вместо ответа Спок пошёл двигать к столу второй стул и расставлять фигуры на доске. Первые несколько шагов они сделали молча. Но Джим не выдержал, поднял глаза от поля и спросил:

— Как вышло, что ты читал «Алису в стране чудес»?

— Моя мама, — тихо и неуверенно ответил Спок, — считала земную культуру важной частью моего интеллектуального и эмоционального развития. Она знакомила меня с некоторыми произведениями, которые, по её мнению, могли быть полезны мне в дальнейшем обучении.

— Она читала тебе сказки на ночь, — мягко расшифровал Джим.

— Она читала мне сказки на ночь, — согласился Спок и сделал очень глупый ход, совершенно этого не заметив.

— То, что происходило у меня в голове… Почему Нью-Йорк двадцать первого века? Почему это всё?

Задав этот вопрос, Джим продолжил игру ещё более глупым ходом.

— Для точности стоит отметить, что это место однозначно не было Нью-Йорком начала двадцать первого Земного века. Постороннему наблюдателю было видно большое количество несоответствий. Но, как создатель этой иллюзии, вы их не замечали.

— Типа модели «Энтерпрайз»?

Спок согласно наклонил голову.

— Что касается выбора, то, вероятно, вы постарались из имеющегося у вас набора знаний и умений создать обстановку, в которой получение информации о планах и секретных данных Звёздного флота было невозможно. Тот Джим Кирк не мог выдать никакой стратегической информации даже телепату…

— Потому что не обладал ей, — закончил Джим.

Снова медленный кивок, ещё один глупый ход. Это начинало напоминать игру в поддавки, но Джим не возражал.

— Я должен принести вам извинения, капитан, — неожиданно сказал Спок, — за то, что осуществил с вами телепатический контакт. Вам стоит знать, что в моей культуре это запрещено без согласия второго участника и рассматривается как… насилие.

Джим вздохнул, протянул руку и коснулся запястья друга поверх форменной куртки. Прикасаться к коже, конечно, он не решился, но хотел привлечь внимание.

— Спок, посмотри на меня. Ты спас мне жизнь и рассудок. Не вздумай извиняться и, тем более, обвинять себя.

Он выпустил его руку, совершил очередной абсурдный по своей сути ход и задал ещё один вопрос:

— Почему я не мог выбраться?

— Телепат, который допрашивал вас, причинил вам сильную боль. Ваш разум закрылся в этой выдуманной жизни как в безопасном месте, и у вас, я полагаю, не было повода и необходимости его покидать. И вы… противились тому, что могло бы вас оттуда вытащить, в том числе и мне. Отсюда боль и отсутствие воспоминаний.

— Странно вспоминать тебя человеком, — сказал Джим, уже не глядя на доску. — Ну, почти. Хотя там всё казалось вполне нормальным, никаких вопросов. Спок, — он нахмурился, — это твоё ментальное самоубийство не навредило тебе?

Ага, как же, не лгут вулканцы. Положим, они не лгут — они выдают совершенно бессмысленный ответ, который можно трактовать двадцатью способами.

— Капитан, могу я уточнить правила, по которым на данный момент ведётся эта игра? Боюсь, я с ними незнаком, — добавил Спок, окидывая доску долгим взглядом.

Вместо ответа Джим сгрёб все фигуры на сторону и поймал подрагивание левого уголка губ своего партнёра.

— Полагаю, это мудрое решение, капитан.

— Нечасто можно услышать это из ваших уст, коммандер.

Одну партию они всё же сыграли нормально, даже ожесточённо, сойдясь на пате. Поднявшись, Джим собрался уже к себе в каюту, но передумал и крепко обнял друга. Это был не более увлекательный опыт, чем обниматься с аппаратурой Скотти в инженерном отсеке, но Джим хотел показать, насколько благодарен Споку за всё, что тот для него сделал. Уже отстраняясь, он заметил любопытный факт — ноздри Спока подрагивали, словно тот его обнюхивал. Отложив этот факт в список загадок, над которыми можно поломать голову в свободное время, Джим пожелал Споку доброй ночи и отправился на мостик — там собрались люди, которые очень хотели увидеть своего капитана живым.

Корабль шёл на третьем варпе навстречу неизведанному космосу.