Я - альраун (джен)

Свет от Люмоса метался по заплесневелым стенам, отбрасывая на них причудливые тени. Раздвигая свисавшие с потолка паутинные нити, немецкий колдун уверенным шагом шел по туннелю вперед. Гилдерой Локхарт, старательно наступая на пятки, чтобы заглушить звук шагов, крался следом. Определенно, так просто этот член Лиги защиты от темных сил не стал бы сюда соваться. В этом древнем склепе на окраине Шварцвальда точно скрывалось нечто интересное.

Подойдя к украшенным рунической вязью тяжелым железным дверям, немец принялся нашептывать себе под нос какие-то сложные заклинания, время от времени постукивая палочкой по замку. Свет Люмоса освещал его довольно-таки безобразное лицо с крупным мясистым носом посередине. «Такое ни на одну обложку приличного издания помещать не станут, — с усмешкой подумал Локхарт. — Именно для этого я здесь и нужен».

Немец ударил палочкой в последний раз, и двери с тяжелым скрежетом распахнулись. Свет заклинания, разогнав вековой мрак, явил глазам низкое помещение, из которого резко пахнуло затхлым воздухом. Подкравшись ближе, Локхарт заметил внушительных размеров гробницу, что занимала добрых две трети помещения. Застыв над ней, немецкий маг легонько взмахнул палочкой, и крышка гробницы с грохотом отлетела в сторону. Склонившись над тем, что лежало внутри, немец лишь сморщил нос и что-то забормотал. Локхарту удалось расслышать лишь нечто вроде «Mandragora autumnalis» и «Alraune», но что это значило, он так и не понял. Затем вдруг немец гордо выпрямился и стал совершать палочкой в воздухе загадочные пассы, при этом произнося громким голосом нараспев длинные и непонятные словесные формулы. Стены склепа содрогнулись и из палочки даже вырвалось несколько молний, однако более ничего не случилось. Понурив голову, немец направился к выходу из склепа. Локхарт изо всех сил вжался в стену, однако явно убитый горем член Лиги даже не заметил его. На всякий случай Гилдерой все-таки отправил ему в спину Обливиэйт — пусть поход в склеп и закончился неудачей, но рассказать доверчивым бюргерам все равно было что.

Когда немец уже скрылся за поворотом туннеля, собиравшийся трансгрессировать Локхарт внезапно услышал за спиной странный звук, нечто среднее между плачем младенца и потрескиванием ореховой скорлупы. Недоуменно обернувшись, он увидел, как из открытой гробницы поднимается страшно уродливый карлик с бешено горящими глазами. Однако во всем его безобразном облике было нечто даже милое, прямо как в корне мандрагоры (Локхарту удалось-таки вспомнить хогвартские уроки травологии). И самое главное, что привлекало к себе внимание — три огненно-красных волоска на лохматой уродливой голове.

— Знаешь что, — задумчиво промолвил Локхарт, подходя ближе к воскресшему младенцу. — Я, пожалуй, возьму тебя с собой. Будет что показать почтенным немцам.

* * *

Из заметки в «Берлинер Кунштюк» от 31.05.1988

На вчерашнем торжественном обеде в честь переизбрания министра магии Карла Вольфланда немецкое магическое сообщество было шокировано во всех смыслах этого слова. Настоящий фурор произвел некий господин Циннобер, талантливый путешественник, ученый, исследователь и борец с Темными искусствами. Целый вечер он развлекал почтенных гостей своими рассказами о невероятных путешествиях по разным концам света и победах над самыми жуткими и темными тварями, которые только известны магической науке. Под конец он порадовал дам за столом своей неотразимой улыбкой во все тридцать два зуба (см. фото внизу страницы).

Столь прекрасный вечер, однако, был испорчен весьма досадным обстоятельством. Некий англичанин господин Локхарт, неизвестно как оказавшийся на торжестве, произвел на публику весьма неприятное впечатление, постоянно ковыряясь в зубах, громко сморкаясь и даже — подумать только! — швыряясь объедками блюд в соседей! Под конец обеда сей нелицеприятный господин и вовсе учудил нечто крайне странное, откинувшись на стуле далеко назад и забросив ноги прямо на стол. После чего и был под возмущенные крики гостей выкинут взашей из трапезной. Комментируя произошедшее, сам господин министр магии заметил: «Ох, уж эти англичашки, никакого понятия о приличиях!»