Неземной (гет)

Ты мне снишься. Давно, знаешь ли. Я в мельчайших подробностях помню тот первый сон, в котором я впервые тебя узнала. Узнала другого, совершенно потерянного, сломленного и какого-то до боли родного. На соседней кровати о чем-то как всегда противно трещала Лаванда, а я медленно проваливалась в сон, думая о завтрашнем докладе и о том, как сильно хочу увидеть рождественскую елку в родительском доме. Вскоре я провалилась в забытьё, и, кажется, мне приснилась та самая елка, только она была огромной, как из Большого зала, а вместо потолка над ней сгустилась тьма ночного неба. Я видела счастливые лица мамы с папой и ловила языком снежинки, падающие прямо в дом. Секунда — и все вокруг оказалось запорошенным снегом, елка и родители вдруг исчезли, а я обнаружила себя посреди снежной ночной пустыни. И тогда я увидела вдалеке темный силуэт. Он пугал, но мне не было страшно. Силуэт приблизился, а, может, это я подошла ближе, не знаю. В темноте ночи блеснули вспышкой платиновые пряди и серая сталь глаз, заставив мозг взорваться осознанием: ты в моем сне.

Я не хотела пускать тебя в свои сновидения, я даже наяву из последних сил терпела твой образ за соседним столом. А ты взял и явился без приглашения, будто тебе позволено все на этом свете. Твоё лицо оказалось внезапно очень близко к моему, так, что я могла прочесть на нем абсолютно все эмоции, бушующие в тебе ураганом. Ты был закрыт в реальности и полностью обнажён душой здесь. Там ты вызывал лишь отвращение, а здесь, в потаённых уголках моего сознания, я впервые ощутила к тебе сострадание. В серых глазах явственно читалась ничем не прикрытая боль, челюсти были сжаты, а меж бровей залегла глубокая складка. А затем ты прошептал: «Грейнджер, пожалуйста», — почти неслышно, будто моля, и я ощутила тепло твоих пальцев, несмело коснувшихся нежной кожи щеки. Ощутила и проснулась с гулко бьющимся сердцем.

За окном занимался розовый рассвет, Хогвартс ещё спал, спал, наверное, и ты. Это так глупо, видеть во сне врага и не чувствовать к нему тех правильных эмоций гнева и омерзения. Так глупо для меня. С тех пор ты приходил постоянно. Сон повторялся, за исключением мелких деталей, и каждый раз ты просил, умолял о чем-то, о том, что я никак не могла понять.

Я знала одно — когда я проснусь, все будет иначе. Когда я проснусь, ты опять станешь самим собой, словно и не было ничего. Ты ведь даже не знал, а если бы и узнал, унизил бы меня прилюдно, радуясь новому поводу для насмешек над грязнокровкой. Но теперь я чувствовала призрачное тепло твоих пальцев постоянно, и это безумно выводило из себя, заставляя терять остатки самообладания и все время хотеть сделать необдуманные поступки, что я в итоге и совершила.

Я знала одно — когда я проснусь, ничего уже не будет по-прежнему.

* * *

Через несколько дней должен был наступить Новый Год, и школа гудела от подготовки к предстоящему празднику. В тот день мы шли плечом к плечу как обычно. Как всегда. Золотое трио — гордость Дамблдора и надежда волшебного мира. Ты вырулил из-за угла внезапно, вышагивая лениво и глядя на всех с отвратительным превосходством. Как всегда. Слизеринская свита в лице бессменных телохранителей еле поспевала за длинными ногами своего названного принца. Встреча была неизбежна. Обычная перепалка, дрожащий от ярости голос Гарри и твой — надменно-язвительный, сочащийся ядом. Я увела своих мальчиков как обычно, как я делала всегда. Но мысли не давали мне покоя, и в этот день отлаженная годами система нарушилась.

Я обернулась.