Agni (джен)

Шикхандин приходит ненадолго повидаться с ней после вастрахараны⁽¹⁾ и перед их отбытием в изгнание.

— Есть что-то в том, чтобы покончить с собой и стать мужчиной, — говорит Драупади тихим голосом в перерыве между прощаниями со своими плачущими детьми. Царица Субхадра взяла бразды правления в свои руки, позволив им ненадолго остаться наедине. — Когда больше некому защитить твою честь, приходится делать это самой.

— Но хватит ли у тебя терпения, сестра, дождаться следующего рождения? — говорит Шикхандин с улыбкой. — Терпение никогда не было твоей сильной стороной.

— Нет, — охотно соглашается Драупади. Она запускает руку в волосы, которые уже превратились в воронье гнездо. «Что же с ними станет после тринадцати лет в лесу?» задумывается Шикхандин.

* * *

— А этот змей Шакуни! — возмущается Драупади. — Юдхиштхира знал, что он научил Дурьодхану как мухлевать в кости, но всё равно согласился на повторную игру, всё ради чести!

— Когда-то он был моим другом, — говорит Шикхандин.

— Шакуни, — поясняет он в ответ на недоумение Драупади, — когда я был Амбой. После того, как Бхишма отверг меня, я оказался в Гандхаре. Мы были… близки какое-то время. Пока слепой царь не пришёл за рукой Гандхари — тогда она была Притхой⁽²⁾… Шакуни тогда поклялся, что уничтожит род Куру за то, что они сделали со мной и с его сестрой.

— Как причудливы повороты судьбы, — говорит Драупади в задумчивости, — в предыдущей жизни ты был тёткой моего свёкра, и твой друг стал творцом моего несчастья. А в этой жизни мы брат и сестра. В следующей жизни… что с нами будет?

* * *

— Один мудрец когда-то сказал мне, что искать мести — всё равно что пить яд, — говорит Шикхандин.

— Целое собрание мудрецов однажды сказало мне, что это честь — когда женщину выволакивают и раздевают догола перед всеми, — отвечает Драупади. — И, в любом случае, я была рождена из огня мести. Разве ты сам не бросился в этот огонь ради того, чтобы уничтожить одного мудрого старца?

— Тогда он ещё не был старцем, — говорит Шикхандин. Выражение лица смертельного врага всё ещё живо в его памяти. Эти резкие рубленные черты, смазал ли их возраст? Эти густые пряди волос, выбивающиеся из-под шлема, тронуты ли они сейчас серебром? Эти руки, которые утащили её (тогда Шикхандин был ею) со сваямвары⁽³⁾, дрожат ли они теперь?

Это не имеет никакого значения для него. Не важно, каким старым стал Гангапутра⁽⁴⁾, Шикхандин увидит его смерть.

* * *

Драупади думала, её брат будет счастлив, когда Бхишма наконец падёт на своё ложе из стрел, но всё, что Шикхандин чувствует, это горький, горький гнев.

— Даже в последний миг он отказался сражаться со мной, потому что я был женщиной. Все мы были женщинами в каких-то из прошлых жизней! Я заслужил свой статус мужчины, и всё равно всё возвращается к тому, что я когда-то был Амбой! — закипает он, и Драупади ничего не говорит, просто позволяет словам литься.

Драупади кажется, что она может понять. Бхишма побеждён, но тот способ, каким обет Шикхандина был исполнен, оставляет ощущение пустоты. Все эти мечты о славе и победе — и такой обман в конце.

Будет ли ей так же пусто, когда война закончится, и она наконец-то омоет волосы в крови Кауравов?

Так и происходит, когда проклятье Ашваттхамана сотрясает землю, и она смотрит на лагерь Пандавов, где земля истекает кровью, и дым взвивается в небо.

1) Раздевание, отбирание одежды.

Вернуться к тексту

2) Притха — имя Кунти, а не Гандхари. Но у автора так. Возможно, автор ошибся.

Вернуться к тексту

3) Сваямвара — свадебный обряд.

Вернуться к тексту

4) Гангапутра — сын Ганги, то есть Бхишма.

Вернуться к тексту