Имя для дочери (гет)

Прозвенел, наконец, звонок, и ученики засуетились, задвигали стульями, зашуршали страницами учебников. Кто-то еще торопливо помешивал свое зелье, без сомнения, делая результат только хуже, кто-то гасил горелку под оловянным котлом, кто-то уже спешил к преподавательскому столу, зажав в потной ладошке флакончик с опытным образцом.

Северус Снейп поднял голову от бездарного эссе очередного болвана, окинул класс суровым взглядом, прищурился.

— Мисс Максвелл, погасите уже огонь, из вашего котла валит дым. Минус десять баллов с Когтеврана! Мистер Пемберли, вытащите из кармана то, что вы туда положили, покажите мне. Щупальца лагринийской актинии? Вы идиот? Или вам жить надоело? Если это так, то запихивайте их обратно, не стесняйтесь. Через пять минут они выделят яд, который мгновенно впитается в вашу кожу, и на одного дегенерата тут станет меньше, что не может меня не радовать.

Незадачливый воришка покраснел и стал поспешно избавляться от опасного груза. Щупальца бешено извивались в его руке, угрожающе топорщили свои розоватые присоски и возвращаться обратно в банку явно не желали. Напуганный Пемберли начал всхлипывать.

— Минус десять баллов с Пуффендуя за воровство, мистер Пемберли, — с удовольствием процедил Снейп, подойдя поближе и равнодушно взирая на попытки ученика стряхнуть с себя прилипчивые отростки. — И еще минус десять за тупость и лень. Если бы вы хоть раз потрудились открыть учебник, то знали бы, что в Британию поставляют щупальца лагринийской актинии, предварительно вымоченные в ядорастворяющем отваре.

Пуффендуец потрясенно молчал, в мыслях ругая себя распоследними словами за доверчивость и нерасторопность.

Снейп резко взмахнул палочкой, щупальца покорно заползли обратно в банку, а сама банка резво выпрыгнула из рук растерявшегося студента и медленно поплыла через весь класс к шкафу с ингредиентами.

Невезучий жулик проводил ее тоскливым жадным взглядом.

— Урок окончен, — холодно произнес профессор. — Все вон.

Ученики, толкаясь и обгоняя друг друга, повалили из класса, на выходе создав небольшую пробку.

Снейп обреченно вздохнул. И снова все то же самое.

Долгий, чуть более шести лет, перерыв в карьере преподавателя, не сделал его мягче и терпеливее, и студенты теперь дружно стонали от несправедливых придирок и лихо снятых баллов буквально ни за что и с тоской вспоминали добродушного Слизнорта. С ним хоть договориться можно было. Этот же… упырь слизеринский — вот он кто!

Снейп еще раз внимательно осмотрел класс, уверенным движением палочки отправил вереницу котлов в кладовку, вышел из кабинета, запер дверь. Свобода! По крайней мере, до понедельника. Еще бы уйти из замка никем не замеченным, а то ведь директор опять найдет, к чему прицепиться.

То, что все же нужно было наложить на себя дезиллюминационное, Снейп понял, когда уже в вестибюле услышал голос Минервы МакГонагалл.

— Северус!

Ах, чтоб тебя, старая драная кошка!

Снейп прикинулся слабослышащим (все же ему уже сорок пять, и это вполне допустимо в его возрасте) и шага не сбавил.

— Северус! Да постой же!

Минерва, подхватив мантию, с поистине девичьей прытью устремилась за удаляющимся зельеваром и, конечно, очень быстро его догнала.

— Северус!

— А, это ты, Минерва, — не обрадовался ей Снейп. — Рабочий день закончился, ты что-нибудь слышала об этом? Мне домой нужно.

— Ох, да Мерлина ради, иди себе домой, кто тебя держит-то? — не обиделась Минерва. — Я провожу тебя немного.

Снейп скривился, но промолчал.

Они вышли из замка и неторопливо зашагали в сторону главных ворот.

Октябрь в этом году был великолепен! Красные и желтые листья выстлали весь двор пестрым лоскутным одеялом, золотистая, еще не осыпавшаяся Гремучая Ива весело играла ветвями на склоне холма, ученики после долгих нудных уроков высыпали на улицу и теперь сидели на скамейках или просто на траве, подставляя довольные мордашки теплым лучам уходящего солнца.

Минерва умиротворенно улыбалась, разглядывая эту идиллическую картину, Снейпу было все равно. Он хотел домой, а тут МакГонагалл увязалась черт пойми зачем и теперь молчит со значительным видом. Не к добру.

— Как тебе Хогвартс? Как кабинет? Как детишки? — наконец заговорила Минерва.

— Терпимо. Терпимо. Отвратительные, как и всегда, — ответил несколько удивленный таким допросом Снейп.

— Тьфу, Северус, ты в своем репертуаре, — рассмеялась МакГонагалл. — Я надеялась, что женитьба исправит твой характер, а ты все такой же бука.

— Никак не могу понять, каким образом моя женитьба могла повлиять на невоспитанность и наглость учеников, — проворчал Снейп, и директор фыркнула.

— О, профессор Снейп! — замахал ему Хагрид из своей хижины. — Подождите-ка! Я сейчас.

Снейп застонал. Такими темпами он, дай Мерлин, только к ночи домой доберется, и то не факт.

— Северус! — А это к нему спешил уже Флитвик, бодро перебирающий ножками под сдержанное хихиканье учеников.

Да что ж такое-то? С чего вдруг именно сегодня, в пятницу вечером, он стал таким бешено популярным?

— Северус, вот, — пропыхтел, еле переводя дыхание, Филиус и сунул ему в руки увесистую книгу. — Передай жене. Она сказала, что давно хотела ее почитать. Хорошо, что ты еще не ушел, не нужно сов гонять.

— И вот это ей отдайте, — пробасил подошедший Хагрид и всучил ему маленький пузырек с густой жидкостью внутри. — Гермиону это… джарви сегодня цапнул немного. Пусть место укуса помажет. — И оценив тут же изменившееся выражение на лице зельевара, быстро добавил: — Да там не укус даже. Так, поцарапал немного. Зубами.

И Хагрид отошел на всякий случай подальше. Всем было известно, что за свою супругу Снейп и убить может. Просто так, голыми руками, даже без палочки, а это, говорят, больно.

— Джарви? — прошипел Снейп, с трудом удерживаясь от того, чтобы не проклясть идиота-великана, позволяющего своим тварюгам разгуливать где попало и кусать его жену. — Ты уверен, что это был джарви? Не соплохвост? Не дромарог? Не дракон? Точно не дракон?

— Мерлином клянусь! — закивал Хагрид, делая еще один шаг назад. — Самый обычный садовый джарви, мы их с третьекурсниками сейчас проходим. Серенький такой. С ушками.

Снейпа он явно не убедил, тот продолжал сверлить несчастного лесничего злобным взглядом.

— Да успокойся ты, Северус, — улыбнулась МакГонагалл и потянула зельевара в сторону ворот. — Все с ней нормально было, когда мы разговаривали.

— Гермиона и к тебе заходила? — изумился Снейп.

— Ну да, а что такого? Что ты как феодал какой? — возмутилась Минерва. — Посадил жену под замок и…

— Ей рожать со дня на день! — загрохотал уже вконец разозленный Снейп. — А она скачет по Хогвартсу и его окрестностям, как коза горная! К животным диким пристает!

— И правильно делает. Что скачет, а не что пристает, — уточнила МакГонагалл. — Гермиона — здоровая молодая женщина, все с ней будет хорошо. Ей просто скучно сидеть дома одной.

Снейп скрипнул зубами. По своему опыту он знал, что когда его жене становится скучно, то через поразительно короткое время, — обычно не проходит и пары часов — ему становится слишком уж весело.

— Ты на конференцию в эти выходные едешь? — спросила вдруг МакГонагалл, и профессор поморщился, как от зубной боли.

Долбаная конференция! Вот как чувствовал, что не нужно было отправлять те статьи в «Вестник зельевара», но Гермиона ему тогда всю плешь проела, требуя, чтобы он отослал. Ну, он и отослал, чтобы жена отстала. А статьи неожиданно вызвали живой интерес у читателей, и теперь ему придется тащиться в гребаный Будапешт и там читать доклад перед старыми и не очень зельеварами-маразматиками. А пиши он как раньше в стол или на полях учебников, ничего этого бы не было. Сидел бы себе в законные свои выходные на террасе, потягивал эльфийское вино и отгонял от колен наглого рыжего дармоеда.

— Теперь уже и не знаю, — протянул Снейп с сомнением. — Вот как ее одну оставить? Это же ходячая катастрофа, а не жена. А если она к русалкам полезет?

— Ну, не преувеличивай, — окончательно развеселилась Минерва. — Гермиона — умная девочка, сдержанная и спокойная. Тебе очень повезло.

— Ну да, ну да, — покачал головой Снейп, вспоминая позапрошлогодние переговоры группы под руководством жены с гринготтскими гоблинами. Разговор тогда шел об ужасающих условиях содержания драконов и едва не закончился поножовщиной.

— Не переживай, мы присмотрим за ней, — великодушно сообщила МакГонагалл и ободряюще похлопала его по плечу. — Я сама к ней зайду или Фредерику отправлю.

Снейп закатил глаза к небу и, попрощавшись с директором кивком головы, зашагал к Хогсмиду.

Они купили небольшой каменный домик на окраине магической деревушки совсем недавно, весной этого года. Раньше их как-то и его ветхое жилище в Коукворте вполне устраивало. Но потом Гермиона забеременела, а прискакавшая их поздравить Джинни Поттер заявила, что ребенок просто не может расти в таком мрачном месте, и Снейпы призадумались.

Думали они недолго и уже спустя месяц, предварительно опустошив семейный сейф в Гринготтсе и выставив на продажу коуквортскую халупу, стали счастливыми обладателями небольшого, но вместительного дома с раскидистыми яблонями вокруг.

Гермиона была абсолютно счастлива! Поглаживая свой совсем еще плоский живот, она ходила по пустым комнатам, мысленно расставляя мебель и развешивая шторы, а Снейп, хоть и как обычно хмурился, но в душе был чрезвычайно доволен.

Близость их нового дома к Хогвартсу сыграла не последнюю роль в его выборе, ведь Северус написал директору письмо с пожеланием вернуться сразу же, как только Гермиона сообщила ему о ребенке. Тогда он встал и, не говоря ни слова, вышел из комнаты. Слишком ошеломленная и самой новостью, и реакцией мужа, чтобы даже обидеться, Гермиона последовала за ним.

— Ты куда? — все же спросила она.

— Писать письмо МакГонагалл, разумеется! — фыркнул Снейп, ощущая странную звенящую пустоту в голове.

— Зачем? — вытаращила глаза Гермиона.

— Я возвращаюсь в Хогвартс, — уверенно заявил он и, поймав удивленный взгляд жены, пояснил: — Осенью начну преподавать, а лет через пять снова директором стану. И когда наша дочь поступит в школу, за ней будет кому присмотреть.

— Но…

— Никаких но! У Поттера уже один лоботряс подрастает, второй на подходе. Уизли вон скачет из постели в постель, не исключено, что школу скоро наводнят его рыжие ублю… хммм, потомки. Как думаешь, какова вероятность того, что наша дочь не спутается с ними? Правильно ты глаза прячешь. Нулевая! Пусть весь этот бедлам хотя бы под моим присмотром будет. Помню я, какую дичь вы в школе творили.

— Вот знала я, что когда-нибудь ты ткнешь меня носом в мое темное прошлое, — проворчала с досадой Гермиона и вдруг нахмурилась: — А почему ты решил, что это девочка?

— Предчувствие, — неопределенно буркнул Снейп, не желая признаваться в том, что когда он изредка и задумывался о детях, то всегда представлял себе маленькую девочку с непокорными кудряшками и крупноватыми зубами. А жена всегда исполняла все его желания, в этом он давно убедился.

Наконец показался серый каменный дом под красной черепичной крышей, и Северус ускорил шаг. Укрытая теплым пледом Гермиона дремала в кресле на террасе. Закатные лучи уходящего солнца золотили нежную кожу лица, четче обозначая крохотные точки веснушек, рассыпавшихся вокруг изящного носика.

Снейп подошел ближе, отметил внимательным взглядом фиолетовые тени под любимыми глазами, слегка опухшие лодыжки лежащих на низенькой скамеечке ног, тяжело вздохнул. Гермиона вздрогнула и проснулась.

— О, профессор Снейп, — протянула она слегка хрипловатым со сна голосом, и у Северуса мурашки по спине побежали от этой завораживающей чувственной хрипотцы. — Как школа? Ты всех своих учеников распугал сегодня?

— Стоит все на том же месте. Не всех, но я старался, — в тон ей ответил Снейп и, приподняв ее ноги, уселся на скамейку сам. Осторожно сжал руками узкие ступни, надавил большими пальцами на чувствительные впадинки, помассировал.

— Ооо, — выдохнула Гермиона, блаженно прикрыв глаза. — Обожаю, когда ты так делаешь.

— А как твой день прошел? — усмехнувшись, спросил Северус.

— Скучно, — скорчила недовольную гримасу Гермиона. — Проснулась, погладила Живоглота, позавтракала, снова погладила Живоглота, повязала, почитала…

— Была укушена джарви, — обманчиво ласково дополнил Снейп.

Гермиона прикусила губу, глаза ее виновато забегали.

— Черт, — пробормотала она. — Хагрид меня сдал?

— Не только Хагрид. Все тебя сдали, — безжалостно доложил Снейп. — Хагрид, Флитвик, МакГонагалл.

— Какое вероломство, — тяжело вздохнула Гермиона, но глаза ее смеялись. — Во всем этом чертовом замке у меня только один друг, получается. Невилл.

— Ты и у Лонгботтома была? — прищурился Снейп и, когда жена кивнула, уточнил для верности: — Тентакулу трогала? Цветы беладонны нюхала?

— Ну я же не совсем идиотка, Северус, — обиделась Гермиона. — Ничего я там не трогала, не нюхала. Просто поболтала с Невиллом и все. Вид у него был так себе, — нахмурилась она.

Снейп кивнул, соглашаясь.

Этим летом завершился наконец странный и долгий роман Лонгботтома и чудаковатой Луны Лавгуд, длительные экспедиции которой никак не способствовали развитию отношений. Теперь Луна могла спокойно, не оглядываясь на оставшегося в родной стране парня, лазить по джунглям Амазонки или взбираться по склонам Килиманджаро в поисках неведомых зверушек и была абсолютно счастлива. А по слухам еще и собиралась замуж за какого-то известного магозоолога.

А Невилл страдал. Задумчиво пил своей утренний кофе, не реагируя на попытки коллег заговорить с ним, спокойно и профессионально проводил уроки травологии, а вечерами долго, до самой ночи, сидел на берегу Черного озера, изредка бросая камешки в его темные воды. Снейпу было мучительно его жаль.

— Лавгуд — дура набитая! — не выдержал он, и Гермиона поморщилась — все-таки Луна была одной из ее лучших подруг.

— Не говори так, — мягко упрекнула она мужа. — Просто она полюбила другого. Так бывает.

— Ну да, конечно, — фыркнул Снейп. — То есть, если бы я ушел к другой, ты бы тоже махнула рукой и сказала: «Ничего страшного, так бывает»?

— А? Что? — встрепенулась Гермиона. Расслабленное выражение тут же слетело с ее лица, нога больно пнула его в коленную чашечку. — Ты кем-то увлекся, да? Кем? Это Деверо? Мерлин, это точно она! Я так и знала, что ты не просто так решил в школу вернуться! У вас все серьезно? Насколько серьезно? Господи, мне же теперь придется одной растить ребенка, а наша дочь будет видеть отца только по выходным и… Почему ты смеешься?

Снейп действительно хохотал. Зрелища забавней его негодующей жены, одержимой приступом неконтролируемой ревности, ему еще видеть не приходилось.

— Успокойся. Фредерика давно уже не Деверо и совсем не интересует меня в этом плане. Пойдем-ка домой. А то от свежего воздуха ты совсем опьянела. — Северус встал, протянул ей руку, помогая подняться.

Гермиона, охая и кряхтя (и как только весь Хогвартс сегодня обежала? ненормальная!), выбралась из кресла, погладила внушительный уже живот, улыбнулась чему-то своему.

— Пинается, — сообщила она мужу, и тот осторожно положил на живот руку и тут же почувствовал настойчивое шевеление под ладонью. Каменное сердце зельевара, а в прошлом двойного шпиона немедленно сжалось, отзываясь на приветствие долгожданной дочери.

— Пойдем. — И он мягко, но настойчиво потянул жену за собой в дом.

* * *

Поздно вечером Северус сидел в глубоком уютном кресле, вертел в руках пергаменты с конспектами завтрашней лекции и никак не мог заставить себя их прочесть. А, черт с ними! Можно подумать, он не сможет заговорить до полусмерти несколько десятков человек. Он, конечно, редко практиковался последние несколько лет, но, как говорится, мастерство хрен пропьешь.

Из ванной доносились шум льющейся воды и странные приглушенно-мурлыкающие звуки. Снейп насторожился, прислушался — в последнее время он очень переживал, что роды могут начаться в любую минуту, потому и не одобрял длительные Гермионины прогулки по Хогсмиду и его окрестностям.

«Ay amor me duele tanto…»

Снейп разобрал испанские слова незатейливой песенки, которую часто крутили на магловском радио, и успокоился. Раз поет, значит, рожать пока точно не собирается.

Рядом с их кроватью уже стояла колыбель, в которой сидел огромный плюшевый медведь — совершенно бесполезный подарок от рыжего Уизли, которого его жена почему-то упорно называет лучшим другом, лежал аккуратно сложенный красно-зеленый плед, самый настоящий мини-тартан, связанный заботливой МакГонагалл, и были разложены несколько крохотных платьев, купленных в Париже расточительной Фредерикой-уже-не-Деверо, при виде которых его сдержанная серьезная жена визжала, как глупая пятикурсница. На кой черт новорожденному младенцу нужны будут платья, Снейп так и не понял, но на всякий случай решил не вмешиваться.

Все в доме было давно уже готово, и Северус теперь терпеливо ждал появления на свет второго главного человека в своей жизни.

Если бы восемь лет назад, когда все было настолько плохо, что, казалось, хуже уже некуда, ему сказали, что однажды у него будут дом, жена и ребенок, он проклял бы шутника на месте. Потому что тогда такой расклад казался даже более невероятным, чем публичное раскаяние Воландеморта. В тот страшный год Северус не планировал выжить, но в Визжащей хижине появилась вдруг Гермиона Грейнджер с безоаром в кармане, который она за час до этого нагло стащила у Слизнорта, и перевернула всю его жизнь.

Дурацкая магловская песенка прервалась, шум воды стих, и в комнату вошла Гермиона, розовая от горячей воды и абсолютно голая.

Она подошла к стоявшему возле стены зеркалу, повернулась к нему левым боком, потом правым, глубоко вздохнула. Снейп следил за ней тяжелым напряженным взглядом из-под бровей.

— Я похожа на бегемота, — сообщила Гермиона, недовольно поджав губы.

Северус подавил смешок.

— На беременного бегемота, — уточнила она, придирчиво разглядывая свою фигуру в зеркале. — Очень беременного бегемота. Возможно, даже двойней.

Мужчина все же усмехнулся. Для него-то она была и остается самой прекрасной женщиной на земле, хотя, надо признаться, он все же немного скучал по Гермионе, способной во время секса закинуть ноги ему на плечи.

— Скоро все закончится, — тихим успокаивающим голосом пообещал он. — Потерпи еще немного.

— Тебе легко говорить, — капризно протянула она. — Это не твой живот входит в комнату за полминуты до тебя самого.

Снейп отложил бесполезные конспекты, встал, подошел к жене. Гермиона никогда не изводила его странными просьбами, вроде достать в три часа ночи мороженое со вкусом арбуза и селедки, не требовала немедленно завести пятинога в качестве домашнего питомца, не устраивала истерик и не рыдала без причины, в общем, была практически зайкой. Поэтому сейчас Северус удивился и немного встревожился.

— Ты прекрасна, — прошептал он прямо в маленькое, еще влажное после душа ухо. — Ты просто устала.

Его руки уверенно заскользили по любимому телу, ладони аккуратно легли на внушительный живот, погладили нежную кожу. Гермиона застонала, наклонила голову, подставляя изящную шею под настойчивые губы, выгнулась всем телом, прижимаясь попкой к его паху.

— Ммм… — Ее рука шустро пробежала вниз по мужскому телу, нагло пробралась под резинку пижамных штанов, сжала полуэрегированный член. — Хочешь чего-нибудь?

— Хочу, — подтвердил он, насмешливо сверкнув глазами. — Спать хочу. Мне завтра вставать черт знает во сколько. Долбаная конференция! Может, ну ее? Не ехать?

— С ума сошел? — возмутилась Гермиона, повернувшись к нему лицом. — Хочешь упустить такую возможность?

— Возможность вещать с кафедры перед парой десятков пустоголовых болванов? Чем это отличается от обычных моих дней?

— Северус, — захихикала Гермиона, — ты совершенно невыносим. Впрочем, ты же знаешь об этом, да? Ох, как бы я хотела поехать с тобой на эту конференцию.

Она тяжело вздохнула, а Снейп содрогнулся, вспомнив прошлогоднюю поездку, в которую на свою голову он взял жену. Все эти старые и не очень зельевары вьюнами вокруг нее вились, разве что не пожирая своими сальными взглядами ее свежую хрупкую красоту.

Один французский козлина даже спросил сокрушенно:

— И как же такую милую девочку угораздило попасться в лапы этому ужасному Северусу Снейпу?

— Просто повезло, — сухо ответила тогда Гермиона и, не удержавшись, добавила едко: — Я соблазнила его еще в школе.

Глаза француза заблестели жадным предвкушающим блеском, и Снейп, наблюдавший из-за колонны за этой сценой, чертыхнулся и поспешил увести жену из зала, пока она в порыве гнева еще чего-нибудь не наговорила. Не хватало им еще новой порции пристального внимания публики, пресса тогда только-только оставила их в покое.

Гермиона устало зевнула, и муж подтолкнул ее к кровати.

— Ложись.

— Обещаешь потом мне все рассказать? — потребовала Гермиона, устраиваясь в постели поудобнее.

— Обещаю, — серьезно ответил Северус, погасив свет и вытянувшись на кровати рядом с женой. — А ты обещаешь не родить без меня?

— Ну, знаешь ли! — фыркнула она возмущенно. — Это как бы не от меня зависит. Договаривайся со своей дочерью!