Ублюдок из машины (джен)

— Они нас оставляют.

— Что? — Элли Санчес не поверила своим ушам. — Что ты сказал?

— То, что ты слышала, — непривычно огрызнулся Майк. — Они нас бросают. Сдают этим ублюдкам из Новой Виктории.

Она схватила Майка за пиджак и развернула к себе, не обращая внимания на треск пуговиц.

— Откуда знаешь?

— На, читай.

Майк вытащил из кармана мятый комок газеты и сунул ей в руки. Элли расправила серый лист, пробежала глазами строки заголовка. «Право на самоопределение… особый статус… референдум… квота… условия вхождения… дистрикт…»

— Мы для них больше не борцы за свободу, а долбаные сепары, — злобно сказал Майк. — Небось какая-то сука в министерстве финансов подсчитала, что после того, как мы тут камня на камне не оставили по их задумке, восстанавливать планету будет дороже, чем отдать ее викторианцам. И придумали этот референдум об отмене особого статуса.

Элли опустила газету вниз, глядя перед собой пустыми глазами.

— Когда он состоится?

— Завтра. Сегодня корабли наблюдателей за ходом референдума прибудут в Торре-де-Марфиль и начнется оповещение. Завтра активируют вотум-систему.

— Пусть прибывают. — Элли сердито смяла газету и бросила ее в угол. — Процент явки будет дерьмовый, а голоса не в их пользу, может, тогда до них дойдет, что никто здесь не хочет ложиться под Новую Викторию. Еще и лучше, если у этой профанации будут сторонние свидетели.

Майк невесело засмеялся.

— Ты правда такая наивная? — спросил он. — Ты думаешь, кого-то интересует наше мнение на самом деле?

— Интересует или нет, но не будут же они передергивать на глазах у всего мира, при этих наблюдателях! Майк, ты рано сдаешься. В крайнем случае мы можем сорвать этот референдум, добиться нового, из которого будет ясно, что нам не въехало быть викторианской колонией.

Элли уперлась руками в бока, что означало у нее крайнюю готовность к боевым действиям, но Майк, который всегда одобрял ее и говорил, что она для него — голос свободной Карассы, взял ее за плечи обеими руками и повернул лицом к окну: в темном небе сверкающими точками висели шарообразные беспилотники.

— Видишь это? Они выпустили сеть. Вся территория просматривается, каждый сантиметр, каждое движение. Они всё о нас знают. Референдум состоится в любом случае.

— Народ проголосует против. Ты мэр, ты должен выступить по холовидению…

Майк выругался, с силой ударил кулаком по столу, повернулся к стене и нажал кнопку на пульте — экран вспыхнул, мигнул и пошел сероватой рябью. Элли моргнула.

— Радио… — растерянно сказала она и поняла, что сморозила глупость — если эта сеть глушит холовещание, то радиоволны представляют для нее и вовсе детскую игрушку.

Майк сел на диван, потер глаза и щеки пальцами, словно лицо у него онемело. Пустой пульт секретаря издал сигнал вызова. Красная кнопка пульсировала, как больной зуб, но Майк махнул на нее рукой и лег, вытянул короткие ноги, морщась от боли. Элли впервые видела его таким — он был вдвое старше нее, но всегда загорелый, активный и горластый. Сейчас она видела, что ему не только больно, но и страшно. Она подошла к дивану, присела рядом и взяла его за руку.

— Майк, прошу тебя, не сдавайся, — тихо сказала она. — Мы четыре года боролись, мы и сейчас что-нибудь придумаем. Устроим пикеты у избирательных участков, демонстрацию протеста, они же не будут стрелять в нас только потому, что мы выразим свое отношение к этому референдуму.

— Не будут, — усмехнулся Майк. — Им это не надо. Они просто накрутят в ходе референдума нужный процент голосов, и все.

— Как? — раздраженно спросила Элли. — При контроле личности по сетчатке в момент подачи голоса — как? Будут приставлять бластер к виску каждого, кто входит в вотум-кабину? Глаза всем вырежут? Или что?

Майк невесело засмеялся.

— Слышала когда-нибудь о дрифтерах? Парни, которые берут под контроль машины и заставляют их делать всякие штуки.

Элли недоуменно посмотрела на него.

— Ты про хакеров?

— Да какие там хакеры, — он безнадежно махнул рукой. — Эти вступают с машинами в прямой контакт, и им не нужны ни компьютеры, ни сети, чтоб это делать. Им плевать на файрволы и антивирусы, им даже на аппаратную защиту плевать, они просто командуют машинам, что делать, и те их слушаются, как дрессированные собачки.

Майк сказал это так серьезно, что Элли расхохоталась.

— Закрытое училище на Аайе и всё такое? Ну, слышала, конечно. Да это просто миф, Майк, идиотская страшилка про секретные разработки вояк, таких полно.

— Нет, не миф. — Майк закрыл глаза. — Училище существует, и достаточно одного такого спеца, чтобы процент желающих стать полноправными подданными Новой Виктории завтра достиг требуемого уровня. При этом сам он даже не появится ни в счетном департаменте, ни в избирательном участке, просто кое-какие нолики вдруг станут единичками. Этим парням такое — раз плюнуть, для этого их и учат. Уверен, что один такой будет на каком-нибудь корабле.

— Я тебя поняла. — Элли встала. — Ты струсил и ищешь повод оправдать свое бездействие. Даже вот каких-то дрифтеров приплел волшебных, мать их за ногу. Осталось только сослаться на божий промысел. Ну ты и тряпка, Саммерс.

— Я реалист, — поморщился Майк. — Всё уже решено без нас, остались простые формальности. После референдума викторианцы тут всё кровью зальют, но я оформил пропуск на «Канзас» в нейтралку и подписал путевой лист. Послезавтра в полдень, когда Карасса прекратит свое существование, они станут недействительными, так что забирай Бек и уноси отсюда свою красивую задницу. Больше я для тебя сделать ничего не могу, ни как мэр, ни как друг. Надеюсь, ты не всё тратила, что зарабатывала эти четыре года?

Элли не ответила, вышла и демонстративно громко хлопнула дверью.