Мой долг (гет)

«Матушка будет вне себя от злости, когда не обнаружит нас в своих кроватях», — думал Эймонд, сонно потирая глаза, а Хелейна упорно тащила его за собой. Сестра улыбалась и была полна задора, что случалось нечасто. И мальчишка шёл за ней. Её мягкие тёплые ладошки были тем немногим, что могло успокоить его гнев.

Рассветные сумерки рассеивались. Над их головами постепенно возвышался холм Висеньи и громадина Драконьего Логова на его вершине.

«Опять!» — первая мысль буквально обожгла мальчишку. Воспоминания о недавнем позоре всё ещё отравляли кровь, будто воспалённая рана. Ряженая свинья вместо дракона и — не смех даже — гогот. Бессилие! Осознание, что проклятые выродки Рейниры были брату ближе, чем он сам! Кто угодно был важнее! И не только для Эйгона… Мать уделяла больше времени делам трона, чем собственным детям. Для отца… Для этого больного старика была важна лишь старшая дочь.

Эймонд с малых лет понял, что ничего, по сути, не значит для родных. Он был невидимкой.

«Мелкий и злобный драконыш» — так его все называли за глаза, но родители оставались глухи к наветам черни. Разве что Коль уделял ему время. И Хелейна. Такая же забытая и брошенная, как и он сам.

— Хел, ответь, что мы забыли в Драконьем Логове? Да ещё и в этот час?

— Увидишь, Эйм! — сестра даже не остановилась.

Они дошли до ступеней и посмотрели наверх.

* * *

Эймонд разом узнал это место и дракона. Сердце забилось чаще. Лицо запылало. Кожа буквально вспомнила нестерпимый жар драконьего дыхания. Недавно, приблизившись к нему, мальчик едва не умер.

— Тише, Мечта, тише, — такой же мягкий, как и руки, голос девочки успокоил драконицу, учуявшую чужой запах. — Это — Эйм. Мой младший братец Эйм. Тише. Эйм хороший. Он друг. Тише.

Белый лоб сестры упёрся в морду драконицы, покрытую крупной чешуей с лазурным отливом. Хелейна закрыла глаза. Пальцы нежно погладили твёрдую кожу громадины. И вот Пламенная Мечта, задышав спокойнее, тоже закрыла глаза.

У сестры был талант видеть красивое в том, что остальным казалось уродливым.

«Может, поэтому она так добра ко мне?»

Эймонд сжал кулаки и понял, что не хочет узнавать ответ на этот вопрос.

Капля росы сорвалась откуда-то с высокой крыши драконьего загона. Минуты текли медленно. В тишине, нарушаемой лишь мерным дыханием величественного создания, было что-то по-своему прекрасное. Рядом с сестрой Эймонд мог успокоиться настолько, чтобы тоже почувствовать это.

Вот и сейчас мальчик не двигался, лишь слушал. Он знал, что скоро на покрытый пеплом камень ступят ноги в усиленных сапогах. Раздадутся быстрые шаги. Мать поймёт, что они пропали, и пошлёт за ними королевских гвардейцев. Чудо, что они вообще смогли улизнуть из Красного Замка! Но это заслуга Хелейны… Она будто знала, когда все отводят взор. Сестру при дворе отца находили странной. Даже… блажной. Но для Эймонда она была просто иной. И близкой.

— Эйм, она согласна, — тихий голос заставил его отвернуться от прохода, ведущего к вратам, к сестре и её дракону.

— Откуда ты знаешь?

— Просто знаю, — смотря куда-то в пустоту, Хелейна дёрнула плечиком. — Давай поторопимся. Нужно вылететь до того, как городские улицы заполнятся народом. Так… мама будет меньше кричать.

— Я не понимаю, зачем тебе это, Хел?

— Ты же хочешь, — сестра удивилась, тряхнув копной платиновых кудряшек.

Эймонд шумно выдохнул. Стремительная волна ярости захлестнула сознание.

«Это подачка! Жалость! Ко мне, бескрылому дракону, что ничем не лучше обычной змеи!»

— Эйм, я просто хочу полетать с тобой, — сестра будто прочла его мысли. Её лицо стало очень и очень грустным. — Я… Мне кажется… скоро что-то изменится и меня прикуют к земле точно так же, как и её.

Белые ручки вновь нежно погладили морду драконицы.

— Мечта мне сказала, что драконы живут лишь тогда, когда парят в небесах, Эйм. Только тогда.

* * *

— Всегда пристёгивай ремни или свалишься, — заботливой наседкой Хелейна прикрепила к специальному поясу последнюю застёжку. А потом ещё раз проверила надёжность прочих. Эта её чрезмерная забота раздражала.

— Ты сама сказала, что нам нужно спешить, — нетерпеливо и с лёгкой злобой напомнил Эймонд.

Мальчишка ёрзал в седле. Хранители непозволительно долго провозились, водружая махину двухместного седла на спину дракона и застёгивая все ремни. И сестра сказала, что всё доделает сама, а их отослала открывать ворота. Она солгала, что отец дозволил им взять дракона. Хранители поверили: принцесса Хелейна никогда не врала. Прежде.

Сестра промолчала. Обычно неловкая, она быстро взобралась в седло и принялась прикреплять к нему саму себя.

Уже прошёл год, как она стала всадницей, хотя при дворе никто не ожидал от неё подобного. Тихая и нелюдимая сестра приручила великую драконицу Рейны Таргариен — Пламенную Мечту, что сорок лет после смерти первой хозяйки не принимала иного всадника.

Эйгон в свойственной ему едкой манере похлопал Эймонда по плечу в тот день и выразил сочувствие, что теперь, когда даже пришибленная сестрица обзавелась драконом, братец будет чувствовать себя совсем уж несостоятельным.

И Эймонд чувствовал. Особенно остро, когда смотрел, как брат на золотом Солнечном Огне, а сестра на лазурной Пламенной Мечте кружат в небе. Даже старик Визерис порой приходил глядеть на них. Задрав голову и прикрыв глаза рукой, король буквально любовался детьми, словно ожившими фигурками своего пыльного макета Древней Валирии.

Брат и сестра, став всадниками, что-то значили для него. А Эймонд оставался на земле. Как там «сказала» сестре Пламенная Мечта? Драконы живут лишь тогда, когда парят в небесах?

— Jikagon⁽¹⁾, Мечта!

Громада под ними пришла в движение. Эймонд, вопреки желанию показать обиду, затрепетал. По телу прошла волна. Странная. Словно на какой-то миг он ощутил мощь дракона как свою собственную. Восхитительное чувство! Оно пьянило, как, должно быть, туманит разум вино. Даже сам мир с высоты драконьей спины показался другим, а ведь они даже не покинули Драконье Логово.

Исполинские врата почти полностью раскрылись. Драконица ускорилась, расправляя крылья. Но вот, словно маленькие оловянные фигурки рыцарей, на пороге возникли двое. Эймонд сразу узнал их: сам лорд-командующий Гаррольд Вестерлинг, а рядом с ним наставник королевских сыновей — сир Кристон Коль. Они что-то кричали, размахивая руками.

— Bē!⁽²⁾ — сестра и не думала останавливаться.

— Ты же раздавишь их! — крикнул Эймонд, но Хелейна словно и не слышала. — Хел, стой!

Драконица, подняв облако пепла, взлетела в воздух, едва касаясь лапами пола. Но близко! Слишком близко! Лорд-командующий понял всё первым. Дёрнул младшего соратника в сторону. Свет ослепил — и следующим, что увидел Эймонд, было небо. На весь горизонт! Они… летели к нему! Серые крыши домов, громада Красного замка — всё это становилось таким… игрушечным, словно превращалось в цветное подобие муляжа старика! Залив Черноводной, отражающий блики восхода, засверкал перед ними ярче семиконечного кристалла в септе!

Эймонд обернулся. Сердце стучало как бешеное. Луга, холмы, тёмная полоска Королевского Леса — они пролетели перед глазами быстрее, чем принц успел моргнуть.

Сестра подалась вперёд, буквально прильнув к луке седла, и мальчику казалось, что летит он сам! Что это его крылья размеренно, с хлопающим звуком прорезают воздух.

— Я лечу, Хел! Я лечу! — крикнул Эймонд, прорезая звонким голосом хлещущий в лицо воздух. Запрокинув голову, он смотрел на синь неба и белоснежные облака. Гвардейцы, гнев матери… Всё это, словно сорвавшись с кончиков его сознания, полетело к земле. — Хел! Давай к облакам! Хочу к ним прикоснуться!

— Держись! — крикнула сестра, крепче обхватывая рулевые обода. — Bē, Мечта!

Дракон послушно хлопнул крыльями, поднял голову ввысь. Мир накренился, а земля стала отдалялась ещё дальше. Но разве мальчишка смотрел вниз?

Чем выше они поднимались, тем сильнее дул ветер. Облака становились больше и ближе. Вскоре они окутали детей подобно белёсой полупрозрачной пелене.

— Так облака — это на самом деле просто туман, — произнёс Эймонд несколько разочарованно. Он-то думал, что они похожи на сахарную вату, которую можно отщипнуть и съесть. У них был вкус капель дождя.

Крылья Мечты разгоняли это марево. Белёсые клубы заворачивались красивыми петлями.

— Выше, Хел! Bē, Мечта! — крикнул мальчик.

Сестра повторила его слова своей драконице, но Эймонд не разозлился. Радость от полёта изгнала из него все тени. Вытянув руку, принц попытался схватить густой завиток тумана. Но взмах крыльев рассеял его прежде, чем мальчик успел сомкнуть пальцы. Ещё рывок — и небо вновь стало светлеть, а тень земли исчезла. Они вырвались из тумана, породив в белом мареве небольшой шторм. Дракон склонил голову к линии меж землёй и небесами, раскинул крылья, ловя поток ветра. Теперь они парили над облаками. Эймонд, открыв рот, осмотрелся. Казалось, там, вдали, даже сам горизонт изогнулся дугой.

— Как красиво!

Столбы белого тумана исполинскими диковинными башнями поднимались то тут, то там.

Пламенная Мечта лавировала меж ними. Так легко и играючи! Рядом с этими белыми громадами даже драконица казалась не крупнее обычной ласточки, а всадники на её спине и того меньше! Крупинки, потерянные в бескрайнем море неба.

Облако заканчивалось. И вот земля вновь раскинулась под ними. Так далеко! Невольно Эймонд схватился за сестру. Она приподнялась и светлые кудри, колышущиеся от ветра, защекотали его лицо.

— Не бойся, Эйм!

— Я и не боюсь, — рыкнул он почти в ухо Хелейны, не отпуская её талию.

Сестра рассмеялась, но он вновь не стал злиться на неё. Даже на земле ему было трудно это сделать… А здесь… и подавно не смог бы.

Хелейна повернулась к нему, насколько это позволили крепления.

— Эйм, я хочу показать тебе одно место. Долину цветов. Раньше я видела её лишь с воздуха и не решалась спуститься. Но сегодня хочу.

— Мы полетим в Долину? — изумился мальчик.

Да, драконы летают быстрее воронов, но ведь это не близкий путь, посетила его первая «приземлённая» мысль. Мать точно устроит им трёпку.

— Нет, это не так далеко! На холмах. Наверное, с земли туда трудно забраться, и там никогда не пасут скот. Летим! Я хочу показать тебе!

* * *

Это место пахло горьковатым мёдом и ромашками. Лиловые клевер, дубровник и шалфей, жёлтые сочные кусты ракитника, белые колокольчики дурмана, неприметные донник и солодка пёстрым ковром покрывали впалую вершину высокого холма, похожего на потухший вулкан.

С воздуха «Долина Цветов» сестры казалась почти идеально круглым котлованом, по размеру не больше медной монеты на ладони. Но когда они опустились, оказалось, что поляна так велика, что Эймонд не видел ей ни конца ни края.

Среди пестроты цветов мальчик различил синие лепестки васильков, ускорил шаг и, поднимая ноги так, чтобы не запутаться в не знавших косы травах, приблизился к ним.

— Васильки — для тебя, маки — для меня, — хихикнула Хелейна, когда просила его помочь собрать цветы для венков.

— Маки быстро вянут, — ворчливо напомнил мальчишка.

— Потому они так прекрасны, — выдохнула сестра, целуя его в лоб, как маленького.

Эймонд обернулся. Свернувшись полукольцом, Пламенная Мечта лежала на краю ромашковой поляны. Отсюда казалось, что драконица прилегла на уголок белоснежной перины. Привалившись спиной к боку дракона, сестра медленно плела второй венок. Сорвав васильки и дополнив ими собранный букет, мальчик вернулся к девочке.

— Этого хватит? — стоило им спуститься на землю, как вернулись и привычные для Эймонда сварливые нотки.

Хелейна посмотрела на него. Вот так, на ярком солнце, её глаза были цвета индиго, прореженного лиловыми валирийскими прожилками.

«Словно сапфиры, — отметил мальчик. — Красиво».

Девочка кивнула. Эймонд сел перед ней, скрестив ноги. Алые маки в венке на её светлых кудряшках начали увядать. А ведь он предупреждал.

— Хочу улететь… — она не договорила, принимая от брата цветы.

— Куда?

Сестра не ответила. Эймонду показалось, что она и сама того не знала. Сказала просто так. В последнее время Хел всё чаще и чаще говорила сама с собой и порой несла сущую бессмыслицу. Мальчик знал, что мать нашла это тревожным и посоветовалась с мейстером, но тот лишь посетовал на валирийскую кровь. Этой фразой учёный муж деликатно маскировал более прямую: «Многолетнее кровосмешение».

— Когда получу своего дракона, облечу всю страну, как наш прадед Старый Король, — поведал мальчик, мечтательно рассматривая вздымающиеся дыханием могучие бока Пламенной Мечты. — До самой Стены. И за море. Полетишь со мной?

— Полетим к земле, вода и камень.

Эймонд нахмурился.

— Хел! — мальчик хлопнул в ладоши, девочка вздрогнула, словно проснулась. — Как думаешь, на Драконьем Камне отец найдёт яйцо для меня? И сколько лет пройдёт, прежде чем дракон, что проклюнется из него, сможет поднять меня в небо? Если вообще проклюнется…

Эймонд нервно прикусил губу. Сестра не ответила, вплетая в венок последние васильки.

— Вечно я тащусь за вами, словно тень! Эйгон, вон, может летать с тобой рядом, кружить в небесах, а я… — сорвав ромашки, мальчик сжал их. Воздух запах горечью. Из ладошек упала зеленоватая капля. Посмотрев на руку, Эймонд злобно отшвырнул смятую кашицу. — Слышала, о чём шепчутся слуги? Будто я больше Хайтауэр, чем Таргариен. На меня крови Дракона уже не хватило. И Эйгон туда же! Хотя ему самому нечем гордиться! Отец так и не назвал его своим наследником. И теперь мы плывём на поклон к этой суке с Драконьего Камня за яйцом для меня.

Хелейна не отвечала, увлечённо двигая пальцами. Но вот Эймонду такое спокойствие было недоступно.

— Почему наш фамильный замок вообще принадлежит ей? Это несправедливо! Если бы я там жил, то смог бы найти себе сразу взрослого дракона и не ждать годы. Раз даже ты смогла приручить Пламенную Мечту, неужели и я не смогу?

«Даже ты?» — позднее осознание кольнуло его шпилькой стыда. Мальчик поднял взгляд на сестру. Она поправляла последние цветы в плетении.

Округлое ясное лицо было безмятежно.

«Наверное, она даже не слушала меня», — с облегчением решил Эймонд. Да и вообще, если и слышала… Он ни разу не видел сестру злящейся.

Может, брат всё же прав, и она… дурочка?

— Готово! — засмеявшись, Хелейна возложила венок ему на голову, словно корону.

«Скоморошья тиара!» — Эймонд хотел было сорвать цветы, но она коснулась тёплыми ладошками его щёк, и он опустил руки.

Её глаза… Он тонул в них, словно в небе, пронизанном мистическими молниями. Сердце забилось быстрее, наполняясь совсем непонятным для него чувством. Оно было в его груди всегда, но чем старше он становился, тем сильнее менялось это ощущение. Расползалось по всему телу. Опускалось к животу.

Легко поднявшись, Хелейна увлекла его за собой. И мальчик поддался. Позволил взять себя за руки и закружить. Цветы размылись, словно пёстрая юбка дорнийской танцовщицы. Эймонд не хотел смеяться. Это было несерьёзно. Сир Кристон Коль вот, например, никогда не смеётся! И другие рыцари тоже. Он же уже получил право тренироваться с железным, хоть и притупленным мечом. Почти мужчина!

— Хел, хватит!

— Быстрее? Хорошо, братец Эйм! — девочка… или уже девушка откинулась сильнее. Кудри летели по воздуху, лазурное платье раздулось парусом.

— Хел, хватит! Хва… Ха…

Не сдержавшись, мальчишка засмеялся. А через миг, устав от головокружения, они, не расцепив рук, полетели кубарем на траву, сминая ромашки и хохоча.

В небе неслись облака. Звали к себе. Эймонд подумал, что они с сестрой — Таргариены, а значит, ближе к ним, чем к земле.

— Вот и покружился ты со мной, Эйм!

Мальчик замер. Неужели она всё же слышала? Он повернул лицо. Улыбаясь, Хелейна смотрела на него. Венок с увядшими маками едва держался на её кудряшках. Но злости не было. Сестра отпустила его руку и села. Неловко поднялась на ноги.

Даже не отряхнув платье, перепачканное соком смятых цветов, крикнула:

— Ну а теперь попробуй меня догнать, младший братец!

Развернувшись, Хелейна побежала от него, утопая по пояс в белом море ромашек.

— Ну это проще простого, — заверил Эймонд, срываясь следом.

* * *

Хелейну мать отпустила почти сразу. На сестру она даже не накричала. Просто окинула строгим взглядом. Заверила, что поговорит после того, как та приведёт себя в порядок.

Сестра, не поднимая головы, ушла. Мать обернулась к нему. Эймонд понял, что, несмотря на то, что из трёх детей он был младшим, спрос с него будет куда строже. Так и оказалось.

— О чём ты думал? — мать сцепила руки на подоле ядовито-зелёной юбки. — Вы уже не дети, чтобы безумствовать! С вами могло что-то случиться. Этот дракон едва не убил тебя несколько дней назад! Это опасная тварь…

Как и любой, в ком не текла кровь валирийцев, мать не любила драконов. Как и всё, что было ей неподвластно. До недавнего времени Эймонд хорошо понимал её, но вкусив свободу небес…

— Со мной была Хелейна, мама. Опасности не было.

— Опасность есть всегда! Вас не было весь день! Ты хоть знаешь, как я извелась? — лицо Алисенты слегка покраснело. — Я запрещаю вам летать. Я поговорила с королём, вашим отцом. Хранители более не позволят Хелейне приближаться к дракону без прямого дозволения Визериса.

— А Эйгону, значит, можно?

— Не Эйгон сегодня совершил непозволительную глупость, — мать нервно дёрнула руками. Эймонд знал, что она царапала пальцы. Каждый раз так делала, когда старалась успокоиться. И сегодня вокруг ногтей можно было увидеть настоящие раны. — Вы вошли в замок вместе!

— И что? Мы всегда ходим вместе!

Мать поджала губы, явно порываясь отвести взгляд. Но всё же взяла себя в руки.

— Её платье грязное! Это недопустимо!

— Мы играли в поле. Это сок ромашки и зверобоя. Хелейна бегала, а она часто падает, ты же знаешь.

— Хелейне тринадцать! Она уже девушка, — отрезала мать. Она скривилась, словно от острого приступа мигрени. Руки в складках юбки сцепились плотнее. — И она — невеста Эйгона.

Эймонд почувствовал, как его начинает трясти. Ранее никто не говорил при нём об этом открыто. Он ведь знал… что это случится. Таковы древние традиции их дома. Кровь Дракона должна оставаться чистой. Но… Проклятье! Эйгон?! Теперь Эйгон отберёт у него и Хел! Но почему? Он же насмехается над ней! Считает неуклюжей дурой! Это несправедливо!

— Я подхожу ей больше! — выпалил Эймонд, но мать на это ничего не ответила.

* * *

— Сильно болит? — мягкая рука коснулись щеки. Эймонд открыл глаза. Нет… уже глаз. Ничтожная плата за величайшего из ныне живущих драконов — Вхагар. В комнате горела единственная лампада, и мальчик едва мог видеть силуэт сестры. — Я улизнула от матушки. Она очень зла сегодня и совсем про меня забыла.

Сестра, как всегда, неведомым образом угадала, о чём он подумал. Покрытой ссадинами рукой Эймонд накрыл её тёплую кисть.

— Уже не болит. Мейстер дал мне маковое молочко.

— Но ты не спишь.

Конечно Эймонд не спал! Могло ли быть иначе после того, как он…

— Я летал! Хел! Сам! Теперь я тоже смогу парить в небесах, а не смотреть на тебя с земли, — жарко зашептал он, вспоминая пьянящее чувство. — Я ощутил её мощь! Её суть. Сильнее, чем когда летал с тобой на Мечте. Сначала она не желала принимать меня. Но я не сдавался, и она покорилась. Я словно… Хел, ты знаешь?

— Знаю, братец Эйм, — уверила сестра, аккуратно касаясь его волос. Даруя простую, но так необходимую ему ласку. Мальчик расслабился.

— Теперь мы будем летать рядом! — заверил Эймонд. — Кружиться в небесах, как и положено Драконам.

— Я бы кружилась с тобой и на земле, — грустно произнесла Хелейна, перебирая светлые пряди брата. — Оттуда не упасть.

Но мальчик едва слышал её. Его единственный глаз сиял жаждой всего того, что давал дракон: уважения, значимости, страха… Да! Размах его, Эймонда, новых крыльев заставит трепетать любого — он это знал.

— Мейстер утверждает, что через пару дней я окрепну и смогу вновь сесть на дракона. Дед говорит, что я должен доставить Вхагар в столицу. Он мной гордится, Хел. Куда больше, чем Эйгоном! Прямо так и сказал. Это наш с ним секрет. Но от тебя у меня нет тайн. Ты же знаешь.

Сестра ничего не ответила. Но это было и не нужно. Она была рядом и принесла с собой спокойствие.

* * *

Первым с обрыва взлетел блестящий золотом тонкий Солнечный Огонь. Пламенная Мечта последовала за ним. Хелейна оглянулась, высматривая Эймонда, перед тем как её дракон, махнув крыльями, оторвался от земли. Великой Вхагар требовалось куда большее расстояние для разбега. Махина пришла в движение. Тело Эймонда пронзило то странное чувство. Вся эта мощь принадлежала ему. Лишь ему!

Корабль с королевским знаменем чернел на горизонте, стремительно отдаляясь от Дрифтмарка. Молодой и быстрый Солнечный Огонь летел впереди, но Эймонд знал, что может его догнать. Откуда? Потому что это знала она… его Вхагар. Рука, отпустив руль, коснулась драконьего гребня, что был крепче стали.

Стали… Он уже отобрал у Рейниры Вхагар. Осталось отобрать у дядюшки его валирийский меч — легендарную Тёмную Сестру. У него больше прав на тот клинок! Эймонд думал так, потому что завладел драконом Висеньи, а значит, он стал её наследником во всём!

Он — Истинный Таргариен! А на острове под ним остался лишь стареющий шут Деймон, толстеющая шлюха Рейнира и выводок её темноволосых бастардов. Вскоре меч Эймонду понадобится! Он это знал. И дед тоже знал. Поэтому и сказал, что горд им.

Вхагар нагнала Пламенную Мечту, полностью накрыв своей тенью. Сестра направила драконицу в сторону и вверх. Вскоре они летели рядом. Горделиво вскинув подбородок, Эймонд кивнул Хелейне. Она помахала ему рукой, улыбаясь. Ему она всегда улыбалась. Последняя истинная Таргариен их семьи и единственная, достойная зваться королевой. Жаль только не он, Эймонд, был её старшим братом.

* * *

— Поговори с сестрой, — мать теперь обращалась с ним куда более спокойно. С уважением.

Эймонд отвернулся от неё, снимая учебные доспехи. До церемонии оставалась пара часов, и парень не желал проводить их в пустой праздности. Сир Кристон поощрял его решимость и регулярно отмечал, что ученик делает успехи.

— О чём, матушка? Предсвадебные разговоры по вашей, женской, части.

Мать смутилась. Её яркий наряд из изумрудного бархата выглядел неуместно на тренировочном дворике. Издали на них смотрели слуги и стража. Алисента шагнула к нему, коснулась рукава. Эймонд повернулся к женщине лицом.

— Она плачет и я не могу её успокоить.

— Перед свадьбой все невесты рыдают, — недовольно ответил Эймонд.

Кисти нестерпимо ныли, после того как он изрубил в щепки тренировочный манекен. Последние дни ему так и хотелось бить и крушить всё, что попадалось под руку. И эту ярость не могло унять никакое лекарство. Вернее, он знал средство, но не хотел видеть сестру. Его Хел скоро станет Хелейной Эйгона — и он бессилен был это изменить.

Но мать не отступала. Она вновь коснулась его руки, разворачивая лицом к себе.

— Народ ждёт, что невеста выйдет к ним счастливой и спокойной, а не зарёванной и дрожащей. Этого требует честь нашей семьи, сын.

* * *

— Ну что ты, Хел? — спросил Эймонд, присаживаясь перед сестрой, осевшей на пол рядом с новой кроватью.

Она побледнела. Под глазами девушки принц заметил тёмные круги — знаки бессонных ночей.

«А ведь я не видел её… долго… И не вспоминал. Старался не вспоминать», — нахмурил брови юноша. Тренировки, полёты и занятия с мейстером, обучающим его философии и математике, отнимали почти всё свободное время. Сестра же… Ни разу после того, как они вернулись с Дрифтмарка, она не поднималась в воздух. Мать была против, и все смирились.

Эймонд коснулся её щеки, прочерченной дорожками слёз. Хелейна тут же отозвалась, прижавшись к его ладони ласковой кошкой.

— Эйм, я не хочу, — прошептала она. — Я не хочу становиться женой. Эйгон… мой брат. Мы ведь играли вместе, помнишь? А мама говорит, что он придёт ночью и… Не хочу! Не смогу. Скажи им! Скажи, что это неправильно!

«Никто не услышит, Хел. Так должно поступить во благо семьи. Ради нашей чистой крови. Дети Эйгона… должны быть похожи на Истинных Таргариенов больше, чем бастарды Рейниры. Это укрепит наши права. Но я не скажу этих слов тебе. Ты ведь их просто не примешь».

Гладя мокрую щёку Хелейны, Эймонд внезапно понял, что старшая сестра… уже младше него… по своей сути. Но она единственная женщина их семьи и должна исполнить… свой долг.

Обхватив ладонями её лицо, он вспомнил всё, что ему говорили наставники. Нужно быть спокойным и убедительным.

— Посмотри на меня, Хел, — сказал Эймонд мягко и в то же время чётко. Девушка вновь подняла глаза. — Я хочу попросить тебя. Перед толпой держись с достоинством. Хочу гордиться тобой как своей храброй сестрой.

— Я не храбрая, Эйм, — выдохнула девушка.

— Разве? — притворная весёлая нотка проскользнула в тоне Эймонда. — Помнишь, как ты сбежала из замка, чтобы просто прокатить младшего брата на своём грозном драконе? Как познакомила меня с небом?

Хелейна кивнула.

— Будь такой же смелой сегодня. Сделаешь это? Для меня?

Девушка снова кивнула.

«Согласилась так легко. Уняла слёзы. Потому что… верит мне?»

Что-то в душе Эймонда рвалось наружу. Ему захотелось взять сестру за руку и увести от этой широкой кровати. Направиться прямиком в Драконье Логово, сесть с ней на драконов и просто улететь. Теперь у него есть Вхагар — в воздухе он, Эймонд, истинный король. Никто не посмеет их остановить.

«Но… я не могу. Честь семьи… И долг. Один из бастардов шлюхи Рейниры должен мне кое-что. И я получу своё! Пусть ради этого Хелейне придётся усилить наши позиции. Родить… от Эйгона… законных детей».

Его пальцы погладили её щёки. Губы коснулись горячего лба.

— Не бойся, я буду рядом, Хел. Если Эйгон будет обижать тебя, я наваляю ему. Я уже могу! Сир Кристон не ставит нас друг против друга после того как я откинул его наземь. Я сильнее и с каждым днём оттачиваю искусство боя. И не только…

Но сестра не слушала его заверений. Он замолк, когда увидел её пустой взгляд. Отпустив лицо сестры, он, как в детстве, хлопнул в ладоши, чтобы привлечь ее внимание. Девушка, вопреки обыкновению, не вздрогнула.

— Если ты просишь, я сделаю, Эйм, — неожиданно спокойно сказала Хелейна. — Но обещай… что останешься моим братом. Навсегда. Я не хочу потерять и тебя.

«Потерять и меня? О чём она? Опять бредит», — решил юноша, но улыбнулся сестре.

— Хорошо, Хел… Я буду рядом.

* * *

И Эймонд был рядом. Стоял между матерью и дедом. Прямой как стрела. Сцепив руки за спиной, смотрел перед собой. Хелейна тоже сдержала своё обещание. Не рыдала. Не тряслась. Держалась гордо и спокойно. Махала толпе, аккуратно шагая рука об руку со старшим братом и… супругом. Чернь кричала её имя. Кажется, им сестра понравилась.

Лишь пару раз Эймонд поймал на себе её взгляд. Ожидающий одобрения в септе и испуганный, когда мать взялась увести её с пира, чтобы приготовить к брачной ночи.

Эймонд остался сидеть на месте. Выпив залпом полный кубок вина, он напомнил себе, что ничего и не должен делать. Так было правильно.

* * *

Той ночью принц напился. В первый раз и серьёзно. Так, что едва дополз до своей кровати. Лёжа на постели, Эймонд смотрел на свою руку, поднятую к укрытому мраком потолку, и просто молчал. Прислушивался. Его покои были далеко от новых комнат сестры, но он ведь обещал помочь ей… Хотя… Чем он поможет? Ещё раз соврёт?

Хелейна в пышном золотом платье предстала перед ним. Она и правда держалась хорошо. Ради него.

Рука сжалась в кулак.

«Интересно, будет ли Эйгон нежен с нею этой ночью? Я бы был…»

* * *

— Сестра окончательно превратилась в неловкую корову с этим брюхом, — Эйгон упорно называл Хелейну не женой, а сестрой. — Мейстер говорит, что будет двойня. Хорошо бы! Пусть рожает больше и чаще. Чем раньше я избавлюсь от необходимости лежать на этом неподвижном чардреве, тем лучше.

Эймонд ловко провернул клинок в руке.

— Побольше уважения, брат. Она носит твоего наследника.

— «Уважения»? Думаешь, оно ей нужно? — усмехнулся Эйгон, облачаясь в тренировочный доспех. — Я перестал ходить к ней сразу же, как узнал, что она отяжелела, так сестра того и не заметила. Только и делает, что возится со своими гадёнышами да спрашивает, хорошо ли кормят Пламенную Мечту. А её драконица между тем скоро отъест такой зад, что и с земли подняться не сможет. Вся во всадницу.

— Хватит! — это слово Эймонд уже рыкнул.

Паж, подававший Эйгону наручи, вздрогнул. Сир Кристон Коль, ожидавший принцев по центру дворика, обернулся к ним.

Эйгон хохотнул. Его всё так же смешили вспышки ярости младшего брата. Он принял наруч и надел его, затягивая шнурки.

— Легко тебе говорить. Ты ведь даже не знаешь, каково это — кувыркаться в кровати с женщиной. Всё больше со своим драконом возишься, книгами да, вон, Колем. А ведь наставник красавчик, — тон Эйгона стал похож на воркования голубя, он толкнул младшего брата плечом. — Ещё немного, и я подумаю, что ты — как первый муженёк нашей сестрицы Рейниры. Слышал, что про него болтали?

Фыркнув, Эймонд покинул навес. Наставник встретил его кивком. Вскоре подоспел и Эйгон. Сир Кристон начал тренировку с обычной задачи — двое на одного. Эймонд досадливо скривился: от Эйгона в напарниках было больше вреда, чем пользы. Сегодня старший брат вообще не должен был присутствовать здесь. Но ему, как видно, захотелось подшутить над младшим братом даже в его именины. Паяц⁽³⁾ бездарный. Вот и сейчас Эйгон купился на самую дешёвую уловку, и затупленный меч сира Кристона откинул его в пыль. Эймонд мог бы предупредить брата, но… зачем? Остаться с наставником один на один младшему принцу было куда интереснее. Он парировал прямую атаку щитом и тут же с полуоборота нанёс размашистый удар по шлему гвардейца.

Вернее, почти нанёс: сир Кристон легко увернулся от клинка. Эймонд этого не ожидал, он ведь думал, что повозка за спиной наставника не даст тому отступить. Но Коль и не отпрянул, а просто наклонился назад. А между тем тело по инерции продолжало движение, и юноша оказался к противнику спиной. Через мгновение жёсткий удар ногой по заду повалил его на землю. Упав на четвереньки, Эймонд утробно зарычал.

— Очень глупо, принц, бросаться на меня в одиночку. Пока я сильнее и, главное, опытнее вас, — спокойно пояснил рыцарь. — Когда я отвлёкся на вашего брата — тогда надо было атаковать. Живой соратник куда лучше неподвижной повозки.

«Конечно же, Коль знал, что я воспользуюсь этим, и устроил ловушку!»

Эймонд ловко повернулся и поднялся на ноги. Эйгон всё ещё барахтался на земле. Но скоро последовал примеру брата, пусть и не так проворно. Отряхиваясь, старший принц привычно посмеивался.

— От такого пинка на твоей заднице, братец, останется синяк. А в твоём положении надо следить за её сохранностью. Кто знает, когда тебя постигнет счастье познать ту самую любовь, — Эйгон нахально ему подмигнул. — Вот покойный кузен Лейнор даже седло выстилал слоями бархата, чтоб не натереть мозоли на своей «жемчужной раковине».

— Прикуси свой поганый язык! — Эймонд выставил затупленный меч в сторону брата.

— А то что, малыш Эйм?

Эймом его называла только Хел, и Эйгон это знал. Ярость, клокоча в горле, охватила юношу.

— Поднимай меч, — рыкнул Эймонд.

Коль мог бы их остановить, но не стал. Вскоре Эйгон вновь лежал в пыли с приставленным к горлу клинком. Одолеть старшего брата оказалось так просто, что Эймонд злобно рассмеялся. Он вспомнил, как ещё год назад трясся от страха, когда наставник ставил их друг против друга. Эйгон, лежа на земле, тоже скалил зубы. Поражение его совсем не разозлило.

— А ты возмужал, братец, — констатировал старший принц.

Эймонд протянул ему руку и помог подняться.

— Но вот злости в тебе, что яда. А когда в ране копится отрава, её отсасывают.

Лицо Эймонда даже не дрогнуло, и Эйгон, поняв, что тот просто не понял пошлого подтекста его шутки, снова прыснул со смеха.

— Хватит прохлаждаться и попусту трепать языком. Повторим! — велел сир Кристон, возвращаясь к вытоптанному кругу для сражений. — Посмотрим, какие выводы вы сделали. Оба.

Эйгон быстро склонился к уху Эймонда:

— Пора уже сбить спесь с наставника. Согласен? Удивим его. Действуем как раньше, пусть думает, что мы атакуем неслаженно. А потом ты отвлечёшь его, а я кольну. Этого он ждать не будет.

Брат не ошибся: сир Кристон пропустил тот удар. Эймонд видел, что, потирая ушибленное место, наставник смотрит на них и довольно кивает.

* * *

Эймонд собрался спать, когда раздался стук в дверь. На пороге стоял Эйгон, одетый в длинный тёмный плащ. Точно такой же он с усмешкой вручил ему.

— Собирайся, брат. Прогуляемся в город.

— Зачем? — с подозрением спросил Эймонд, глядя на плотную ткань в руках.

— Ты уже созрел, — с ехидством пояснил Эйгон. — Пора уже и смочить твой стручок живительной влагой из кувшина Девы. А то ведь на злобу изойдёшь.

Эймонд, хмуря брови, смотрел на брата. Тот, вздохнув, махнул рукой.

— Да хватит уже ждать от меня подлянки. Неужели ты и правда не понял сути сегодняшнего урока? Драконы должны держаться вместе, чтобы победить. А братья и подавно. Сегодня ты доверился мне и выиграл. И я тоже. Так что идём, это тебе тоже понравится.

* * *

Шёлковая улица пахла вовсе не тканью — телами. А то место, куда привёл его брат, просто разило ими. Полуобнажённые девушки в лёгких тканях выстроились перед ними в ряд. Склоняясь друг к другу, красавицы смотрели на белокурых посетителей во все глаза.

Шептались и даже охали.

— С твоего позволения, брат, я выберу для тебя подходящий «кувшин», — Эйгон толкнул Эймонда в плечо. — У меня, кхм, более солидный опыт.

Юноша на предложение брата никак не отреагировал. Стоя прямо и задрав подбородок, он пытался скрыть смущение. Куда, а главное, зачем его привёл Эйгон, Эймонд понимал. Дураком не был.

Брат подошёл к белокурой лисинийке, гибкой как тростинка. Коснувшись плоской груди с крупными острыми сосками, принц причмокнул губами. Ладонь скользнула по плоскому животу девушки к кудрявому треугольнику волос, не менее светлых, чем на голове.

— Сколько тебе?

— Четырнадцать, — ответила девушка с лёгким акцентом.

— Открой ротик, — велел Эйгон, всматриваясь в мелкие и белые зубки. Увиденным он остался доволен, так как, похлопав лисинийку по бедру, повернулся к Эймонду. — Хороша! Нравится?

Чтобы скрыть смущение, юноша не ответил. Эйгон лишь дёрнул плечом. Следующей была смуглая и черноглазая дорнийка с более женственными формами. Эти округлости принц и ощупал, всё так же раздражающе чмокая. В этот раз Эйгон молча хотел раздвинуть девушке губы, но она клацнула зубами, и принц быстро убрал пальцы.

— Кусается, — со смехом он повернулся к брату. — Нам такая не годится. Или ты хочешь рискнуть?

Эймонд промолчал и сейчас. Принца посетила мысль, что они не в доме наслаждений, а на рынке, и брат выбирает ему не женщину, а кобылу. Вёл Эйгон себя с девицами точно так же, как с товаром — беззастенчиво и уверенно.

— Ладно, смотрим дальше, — протянул Эйгон.

Он миновал разом трёх русоволосых девиц. Эймонд понял, что брат сделал это потому что все они были обычными. А вот четвёртая красавица отличалась тёмной, почти угольно-чёрной кожей. Цвет, крепкое тело и длинные мускулистые ноги выдавали в ней уроженку Летних островов. Все волосы на теле у девушки были выбриты, и она напоминала полированный кусок обсидиана.

— Новое поступление? — старший принц повернулся к женщине, стоявшей вне шеренги. Та кивнула. Эйгон провёл пальцами по точёным скулам темнокожей. — Ты точно остаёшься. Таких я ещё не пробовал.

Эйгон пошёл дальше, но Эймонд больше не слушал его. Глаз его то и дело возвращался к молчаливой и пёстро одетой женщине. Кого-то она ему напоминала. Чем-то неуловимым. С потрясением юноша понял, что возбуждается, рассматривая её полную грудь и широкие бёдра. Женщина, словно почувствовав это, встретилась с ним взглядом. Пухлые губы растянулись в хитрой, но не злобной улыбке. В голубых глазах с карими крапинками принц различил понимание и… спокойствие.

Эймонд и не понял, как Эйгон подвёл к нему гибкую златовласую красавицу с молочно-белой кожей. Взяв юношу за руку, девушка, виляя изящными бёдрами, увлекла его наверх.

Пышногрудая женщина со свечой в руках освещала им путь. Юноша заволновался сильнее, и это почти полностью подавило в нём возбуждение. Взгляд скользнул по сверкающей под тонкой тканью коже девушки. Он коснулся её талии свободной рукой. Провёл ладонью по ягодицам. Выбор брата был хорош, вот только… Эймонд хотел выбрать сам.

В комнате, куда их привела женщина, была лишь перина на каменной кровати да потёртый ковёр на полу. А запах… Принц скривился.

Златовласая обернулась к нему:

— Что пожелает мой господин?

Эймонд посмотрел на неё, почувствовав, что от неловкости и стыда даже язык отнялся.

«Что пожелаю? Проклятье, она хочет, чтобы я говорил о таком? Тогда пусть просто уйдёт! К тому, кто её и выбрал — к Эйгону!»

Эймонд отвернулся. Полногрудая женщина всё ещё стояла на пороге, держа свечу. Откуда-то за её спиной раздавались протяжные стоны. Они встретились взглядом.

«Вот так же безмолвно и Хел понимала меня», — осознал Эймонд, когда женщина улыбнулась.

— Сенсара, передай Киаре: пусть заменит меня. И не показывайся на глаза нашим гостям, — велела женщина. Голос у неё был приятным, глубоким.

Девушка лишь кивнула и покинула их. Полногрудая вошла в комнату, поправив за спиной занавес.

Она не спрашивала, просто делала, и вскоре Эймонд понял, что это и правда приятно. Наверное, сравниться с чувством, когда его тело вместе с семенем покинуло напряжение, мог только полёт на драконе. Тот самый, первый… С Хел.

К своему стыду, Эймонд понял, что во время вспышки удовольствия… представил перед собой лицо… чужой жены.

Совсем как в тех снах, что заставляли его щёки пылать от стыда и долгое время не поднимать ни на кого взор. После того, как шлюха Рейнира покинула Красный замок, мать велела закрасить все бесстыдные валирийские фрески на стенах. Но Эймонд помнил их. И знал, что в трофейной зале, которую Алисента никогда не посещала, мозаики сохранились. В тех его грезах он и Хел кружились в небесах без драконов и крыльев, сливались в единое целое, будто фигуры с постыдных рисунков. И были счастливы…

Мягкая рука женщины медленно поглаживала его обнажённое бедро. Эймонд посмотрел на неё.

— Покажи, что нужно делать, чтобы женщине тоже было приятно.

Она отбросила волну русых кудрей за белое плечо и кивнула.

С ней было легко. Женщина почти не говорила, не стонала натужно и не раздражала этим. Эймонд мог закрыть глаз и перенестись мысленно в пахнущую горьким мёдом «Долину Цветов», заменить перину на ромашки, а безликой женщине нацепить то лицо, которое он желал целовать. Очень нежно и бережно.

Теперь Эймонд точно знал, чего хочет, вот только легче от этого не становилось.

1) Вперёд

Вернуться к тексту

2) Вверх!

Вернуться к тексту

3) Шут

Вернуться к тексту