Ловушка для анимага (джен)

Впервые за много лет Сириус был счастлив. Или почти счастлив. Он наконец-то увидел крестника и радовался, что малыш, которого он когда-то катал на спине, вырос красивым, умным и уверенным в себе парнем. Сириусу было жаль, что не получилось познакомиться по-человечески, но он посчитал, что сначала надо разобраться с предателем Петтигрю, а уже потом уже спокойно встретиться с Гарри и рассказать ему правду. Сириус был абсолютно уверен, что крестник не пропадёт: Гарри выглядел самостоятельным, очень походил на отца и наверняка был таким же ловким и находчивым.

Сириус посмотрел в ту сторону, куда волшебный автобус умчал Гарри, и потрусил на окраину Литтл Уингинга, старательно держась в тени, чтобы не привлекать внимания маглов.

Путь его лежал к одному самому обычному дому, похожему на тот, в котором жили Дурсли. Такой же двухэтажный, с такой же крышей и забором. Сам дом ему был не нужен, но голодный пёс никак не мог пройти мимо пакета, источающего умопомрачительные запахи, от которых буквально сводило судорогой желудок. Наткнулся он на него случайно, и теперь каждый поздний вечер набивал брюхо нормальной неиспорченной пищей. Видимо, богатый глупый магл покупал еды больше, чем мог съесть, а остатки выкидывал на радость несчастной животинке.

Шугнув какого-то наглого кота, Сириус на всякий случай посмотрел вокруг, ибо бдительность — главное правило беглого азкабанца, и подкрался к пакету. Сегодня запахи особенно сводили с ума, и Сириус, не удержавшись, прямо на месте, а не как обычно, подальше в кустах, впился в ароматную индюшачью ляжку. Внезапно ему стало дурно, и он завалился на бок, не в силах пошевелить лапами.

— Ну наконец-то.

Над ним склонился взлохмаченный человек неопределённого возраста. Одет он был в рубашку, джинсы и спортивные туфли; на лице красовались очки в тонкой позолоченной оправе. Человек довольно потёр руки:

— Долго я тебя караулил, бродяжка.

Убедившись, что на собаке нет ошейника, он расстелил покрывало, с кряхтеньем перетащил на него худого, но довольно рослого пса и, схватив ткань за концы, волоком потащил в дом.

В груди поднялась волна ненависти к коварному маглу, но через минуту в глазах помутилось, и сознание Сириуса окончательно погасло...

* * *

Разбудил его чей-то противный бубнёж. Голова раскалывалась, как после хорошей попойки, тело ломило и совсем не слушалось. Яркий свет, резанувший по глазам, вызвал очередную вспышку головной боли, и Сириус опять провалился в беспамятство. Следующее пробуждение было уже более-менее сносным. Конечностями, правда, двигать ещё не получилось, но обстановку Сириус разглядеть смог.

Помещение было максимально неуютным и вызывало оторопь: стерильно белые стены и потолок, повсюду неизвестные опять-таки белые приборы с многочисленными проводами. Рядом стояла стойка с пузатой перевёрнутой бутылкой, из которой по тонкой прозрачной трубочке текла жидкость. Конец трубочки был воткнут в его переднюю лапу, перевязанную бинтом...

Что? В его лапу?!

Сириус дёрнулся и попытался перекинуться в человека, чтобы отодрать трубку и бинт, но, к его огромному изумлению, ничего не получилось. Потихоньку начала подкрадываться паника.

— О, вижу, ты уже проснулся, пёсик.

К нему торопливо подошёл давешний магл с невероятно довольной мордой и погрозил пальцем:

— Заставил ты меня поволноваться, — добродушно пожурил он. — Думал, уже не очнёшься. Четыре дня в коме — многовато будет, как считаешь?

Ответа ему явно не требовалось: видимо, привык разговаривать сам с собой за неимением других собеседников.

«И правильно, — зло подумал Сириус, — кому нужен маньяк?»

«Маньяк» посветил Сириусу в глаза маленьким фонариком, затем бесцеремонно начал ощупывать его голову и чуть ли не обнюхивать:

— Замечательно! Заживает как на собаке! — захихикал он.

Сириусу прикосновения не понравились, он возмущённо рявкнул:

— Не трогай мой лобик — я не твой бобик! — И попытался укусить руку ненавистного магла в тонкой резиновой перчатке. — Иди нюхай пятку — дам галлеонов десятку.

Магл отпрянул, и оба застыли в ступоре. Сириус был в шоке оттого, что слова однозначно принадлежали не ему, и потому, что разговаривать в зверином обличье никогда раньше не умел. Да никто из анимагов не умел! От этого Сириусу стало очень не по себе.

Магл опомнился первым. Правда, говорящая собака произвела на него совсем не такое впечатление, как можно было ожидать. Он воздел руки кверху и восторженно заорал:

— Да! Да! Получилось! Я знал, знал!

— Что ты знал, гад? — хотел крикнуть Сириус, но слова вдруг пропали, из глотки вырвался только лай.

Стало тошно и страшно. Происходила необъяснимая чертовщина, и что делать, Сириус не знал. Он глухо зарычал.

Магл, не обращая внимания на недовольство лохматого пациента, начал хвалить себя и какого-то русского профессора, чьи записи достались его предкам ещё в тридцатые годы.

— Профессор Преображенский был гением, — вдохновенно вещал магл. — Лечил так, как нынешним неучам и не снилось. Представляешь, пёсик, — глаза магла фанатично загорелись, — он уже тогда занимался трансплантацией, без последствий смог пересадить пожилой женщине яичники обезьяны. И это в двадцать четвёртом! В домашних условиях!

Сириус с ужасом уставился на магла.

Неужели он ему тоже яичники пересадил?!

— Мне не нужны яичники! — протяжно завыл Сириус по-собачьи. — Ни обезьяньи, ни никакие другие!

Но оказалось, что гадский экспериментатор вскрыл Сириусу голову и вживил часть мозга сбитого машиной бездомного бродяги, труп которого доставили в клинику, где работал магл.

— Знаешь, что было самым сложным? — доверительно сказал ненормальный магл, снимая перчатки и выкидывая их в ведро. — Вовсе не вырезать никому не нужный гипофиз. А поймать тебя!

Магл зашёлся в хохоте.

Видеть его стало невыносимо. Если бы мог, Сириус непременно бы его загрыз. Зарычав, он напрягся и смог свалиться с кушетки. Магл заохал и хотел его поднять, но споткнулся о ножку стойки, которую невзначай потянул за собой Сириус. Стойка упала, бутылка разбилась, магл застонал от боли, напоровшись ладонями на осколки. Почувствовав, что может шевелить лапами, Сириус изо всех сил ринулся к единственному выходу.

— Куда? Стой!

Стоящий на четвереньках магл снова протянул к нему руки и попытался подняться, но замешкался, на этот раз пропоров стеклом колено, и Сириус смог увернуться.

Бежать было тяжело, лапы заплетались, дыхания не хватало, к тому же операционная, как выяснилось, находилась в подвале, и несчастному псу пришлось взбираться по ступенькам наверх. К счастью, ему повезло: лестница выходила прямо в гараж, створка которого была приподнята. Сириус протиснулся в щель и выбрался на улицу...

* * *

Следующие дни слились в какой-то кошмар. Магии не ощущалась ни капли, но тем не менее с телом происходила обратная трансформация, только сильно растянутая во времени, со всеми сопутствующими болезненными ощущениями. Сириус даже не помнил, где перенёс всю эту адскую ломку. Кажется, он лежал среди труб в каком-то недостроенном доме.

Наконец Сириус вновь стал человеком, но лучше бы не становился. Со всех отражений — будь то витрины магазинов или зеркала общественных туалетов — на него смотрел знакомый незнакомец. Лицо было точно его, только более замученное и оплывшее, не похожее ни на одно изображение с колдографий. Пропала гордая осанка, распрямились и обесцветились кудри, ноги стали косолапить. Но больше всего раздражали ругательства. Как бы Сириус ни вытравливал в себе аристократа, он никогда не опускался до настолько грязной брани, какую теперь иногда выплёвывал его рот!

Были и другие метаморфозы, которые Сириусу тоже не нравились, но о которых он жалел гораздо меньше, так как они оказались в его бедственном положении очень полезными. Он мог незаметно вытащить кошелёк из сумочки зазевавшейся клуши или походя подрезать собственноручно заточенной монетой чей-нибудь рюкзак среди толпы или в общественном транспорте. Ловкость рук поражала, но совесть не мучила — не после того, что с ним сделал живодёр из Литтл Уингинга.

В конце концов Сириусу надоело рефлексировать да бесцельно шататься по городу, и он решился заглянуть к волшебникам: магический мир манил обратно и жажда мести никуда не делась.

Доехав до Чаринг-Кросс-роуд на автобусе, Сириус притаился в закутке у служебного входа большого книжного магазина. Двух магов он пропустил, обострившимся чутьём понимая, что они ему не по зубам, а вот третий показался в самый раз. Пока волшебник под маглоотталкивающими чарами трансфигурировал себе одежду, Сириус улучил момент и, делая вид, будто куда-то спешит, как бы невзначай с ним столкнулся.

— Извините, мистер, извините, — сетовал Сириус, старательно изображая удивление и угодливо стряхивая с одежды мага невидимую пыль. — Как я мог вас не заметить?

Маг брезгливо отшатнулся, пробурчал нелестный эпитет в сторону неряшливого нерасторопного магла в линялом плаще и направился в сторону магазина компакт-дисков. Как можно быстрее Сириус поспешил с места преступления и только через четыре остановки вздохнул спокойно и расплылся в улыбке, довольный, что получилось завладеть палочкой и мешочком с мелочёвкой.

Бросив палочку на дорогу, он в предвкушении стал ждать «Ночного рыцаря». Зайти на Косую аллею ему даже в голову не пришло, все мысли были только о Хогвартсе. Правда, стоило очутиться в Хогсмиде, весь энтузиазм быстро испарился: перекинуться по-прежнему было невозможно, магия не слушалась.

Как теперь поймать крысу немощному сквибу, для которого палочка — бесполезная деревяшка? И получится ли усмирить Дракучую иву, если он сунется в тайный проход под хижиной?

Побродив ещё немного вокруг, расстроенный Сириус шаркающей походкой направился в «Кабанью голову». Сиклей как раз должно было хватить на пару кружек дешёвого пойла, что ему сейчас и требовалось.

Вечер был поздний, и кабак был почти полностью забит. Сириус вытряхнул последние монеты на прилавок:

— На все и побольше.

Аберфорт хмыкнул и выдал стакан и бутылку, заполненную подозрительно мутной бурдой. Но Сириусу было безразлично качество алкоголя. Устроившись прямо за стойкой ближе к краю, он плеснул ядрёную жидкость в стакан и махом выпил. Горло обожгло, глаза заслезились, в голове слегка зашумело. Уже на второй порции ему полегчало, зародился робкий росток оптимизма. Жизнь не так уж плоха, как он считал ещё недавно: его никто не узнаёт, что не может не радовать, а неведомый подселенец с ловкими пальцами делает существование вполне сносным.

Разговоры в кабаке стали громче, всё чаще раздавался смех, кто-то запел. Один из посетителей начал размахивать палочкой и порывался идти к школе потрошить дементоров, но его быстро угомонили, сунув под нос большую кружку огневиски. За соседним столиком невзрачный мужичонка, сидящий в компании двух собутыльников, довольно виртуозно играл на губной гармошке. Одна мелодия показалась Сириусу знакомой, в голове сами собой возникли слова, и, подперев щеку рукой, он начал подпевать:

— Рыбка плавает в томате,

Ей в томате хорошо,

Только я, Моргана матерь,

Места в жизни не нашёл.

За столиком, где сидел музыкант, загоготали.

— Давай ещё!

Сириус сделал глоток прямо из горлышка, резко выдохнул, вскочил, хлопнул себя по коленям и бодро выдал:

— Меня ведьмы с собой звали,

А я с ними не пошёл —

Пиджачишко на мне рваный

И карман совсем пустой.

Внутри бурлил пьяный кураж, и Сириус залихватски продолжил петь дальше, чем заслужил аплодисменты и улюлюканье ещё от нескольких столиков.

— Мы по Хогсмиду идём

Всем подарки раздаём:

Кому сына, кому дочь,

Чтобы Англии помочь!⁽¹⁾

Пропев ещё несколько неприличных частушек к вящему удовольствию публики, Сириус добил остатки мутной жидкости и вышел наружу перевести дух. Нашёл подходящий чурбак, присел и вздохнул полной грудью. После прокуренного, насыщенного алкогольными парами кабака уличный воздух показался особенно восхитительным. Вновь неудержимо потянуло в Хогвартс.

— Ничего, Питер, — пробормотал Сириус, — я до тебя всё равно доберусь.

Внезапно дохнуло холодом, по телу побежал озноб. Сириус поёжился, начал оглядываться, вдруг его глаза широко распахнулись: совсем рядом он увидел дементора, плывущего в сторону замка. Хмель разом выветрился, дыхание перехватило, конечности онемели. Дементор, почуяв страх, остановился, затем подлетел ближе, отчего волосы на голове Сириуса зашевелились, немного повисел, плавно покачиваясь, но, видимо, не посчитав испуганного человечка достойной целью, двинулся дальше. Только спустя четверть часа Сириус пришёл в себя, шумно выдохнул и процедил:

— Ненавижу тварей.

Потом подумал, что бедным детишкам из-за такого соседства придётся несладко. Мысли о дементорах всколыхнули застарелую горечь, следом пришла ностальгия о славных деньках в кругу друзей. Сириус вскочил и заметался.

А ведь в замке не только дети и предатель, но и Гарри. Гарри! Паренёк, который нуждается в защите!

— Мерлин! Что я делаю? Напиваюсь вонючим пойлом! — застонал Сириус, схватившись за голову.

Во что он превратился? В крысу, которая рыскает по помойкам, прячется и ворует! Куда пропал бесстрашный гриффиндорец и отчаянный мародёр?

Сириус тряхнул головой, словно прогоняя наваждение. Лишившись возможности колдовать и едва не потеряв душу, он наконец в полной мере осознал, насколько был безответственным, глупым и беспечным.

— Я — идиот. Магл забрал мою магию, так пусть возвращает обратно!

Мелькнула трусливая мыслишка, что тогда его почуют дементоры и разумнее было бы не торопиться, а немного подождать... Сириус зарычал. Нет, эти позорные мысли не его, он не отступит! Ради Гарри он готов на всё!

Стиснув зубы, Сириус стремительно зашагал прочь. Кажется, наступила пора вспомнить, что он не только гриффиндорец, но и Блэк — представитель расчётливой коварной семейки.

* * *

День Ирвина не заладился: и начальство внезапную проверку устроило, и счета на дом пришли с суммой большей, чем он предполагал, в довершение всего на полпути к дому заглохла машина и пришлось раскошелиться на эвакуатор.

Небрежно бросив куртку на стул в прихожей, Ирвин прошёл на кухню, чтобы заварить себе чашечку любимого кофе. Вскоре он с удовольствием глотнул обжигающий напиток и направился в гостиную с намерением включить телевизор. Сделал новый глоток и сразу же поперхнулся, узрев незнакомого мужчину в кресле.

— Кто вы? Как сюда попали? — прокашлявшись, хрипло спросил он. — Я вызову полицию.

— Вызывай, — кивнул Сириус. — Пусть узнают, какими незаконными операциями ты балуешься. Любители зверушек тоже обрадуются.

— Покиньте мой дом, — вздёрнул подбородок Ирвин. — Вы говорите чушь.

— Ну, хватит, — разозлился Сириус. — Значит, не узнаёшь меня? Может, тебе знакомо это?

Он помахал пожелтевшим листком с рукописной записью. Сердце Ирвина пропустило удар, когда он узнал в листке страницу из дневника профессора Преображенского. Потянув к ценным записям подрагивающие от волнения руки, севшим голосом произнёс:

— Отдайте.

Сириус оскалился, сложил лист пополам и сунул в карман.

— Вернёшь всё, как было, — получишь тетрадку полностью.

— Вы её забрали, — жалобно произнёс Ирвин, но тут же глаза его загорелись, он часто задышал и чуть не кинулся на Сириуса с кулаками: — Отдайте! Это моё!

Остановил его складной нож, которым Сириус демонстративно начал поигрывать.

— Но-но, сначала убери из моей головы чужие мозги, потом верну твоего профессора.

— Какие мозги? Я не понимаю!

Сириус страдальчески закатил глаза и начал объяснять. И только диву давался, как быстро изменилось настроение Ирвина. На смену страху и возмущению пришёл искренний восторг. Теперь Сириуса пытались не поколотить, а обнять, раздеть и пощупать.

— ...Необходимо провести тесты, собрать анализы, — взахлёб говорил Ирвин, — и обязательно нужны рентген и МРТ!

«Настоящий псих», — качал головой Сириус, категорично отметая требования ненормального магла.

Ирвина возмутило упрямство подопытного, и он абсолютно не горел желанием снова браться за скальпель. Одно дело, когда экспериментируешь над бездомным животным, и совсем другое — когда режешь человека. Своих усилий тоже было жаль. Он ведь так готовился, старался, ухаживал! Но ради дневника пришлось смириться с тем, что тщательно изучить метаморфозы уникального пса не получится.

— Погодите, — очнулся Ирвин, — если вы опять станете собакой или вообще не выживите, как я получу записи?

— Ты уж постарайся меня не умертвить, — с угрозой сказал Сириус и отмахнулся: — Не переживай. Ты же не думаешь, что у моего... как его... донора не было друзей?

Ирвин пожал плечами — его не интересовала личная жизнь погибшего бродяги.

— На следующей неделе сюда заглянет один человек, — соврал Сириус, — принесёт тетрадь и заберёт меня. Так что в твоих интересах хорошенько обо мне позаботиться после операции.

Ирвину такой вариант не понравился, и он хотел возразить, но, напоровшись на прищуренный взгляд Сириуса, промолчал. Впрочем, долго расстраиваться не стал, и довольно быстро на его лице появилась предвкушающая улыбка.

«Пожалуй, это будет занимательный опыт», — подумал он, окончательно успокоившись.

— Договорились, мистер, — кивнул Ирвин и приглашающе махнул в сторону выхода: — Тогда прошу вниз. А начнём мы всё-таки с анализов...

* * *

Давно Сириус так замечательно не высыпался. Тело нежилось на мягкой подстилке, в голове была приятная лёгкость, живот не сводило от голода. Но самое прекрасное — это ощущение магии, буквально распирающей внутренности. Сириус не стал ему сопротивляться: с наслаждением потянулся, широко, с подвыванием зевнул и... перекинулся в человека.

Рядом раздался приглушённый писк и грохот. Сириус повернул голову и увидел сидящего на полу и ошарашенно взирающего на него Ирвина.

— А... Это как... — пролепетал он. — Вы же снова стали собакой!

— Где мои вещи? — грозно поинтересовался Сириус.

Ирвин медленно показал на табуретку у стены, где аккуратной стопкой лежали скромные пожитки бездомного.

— Отлично.

Сириус оделся, бережно вытащил из кармана волшебную палочку, на мгновение замер, наслаждаясь знакомым покалыванием, и взмахнул. Магия послушно отозвалась — из палочки посыпались разноцветные искры.

— Пошли, магл, — весело произнёс Сириус. — Верну тебе тетрадку.

Взгляд Ирвина стал осмысленным, он суетливо начал подниматься.

— Да-да, иду! — и растерянно сказал: — Вы же обещали, что появится ваш знакомый.

— Так я и пришёл, — хохотнул Сириус. — Какая тебе разница?

Ирвин кивнул, понимая, что странного типа с необычной указкой лучше не злить, но от вопросов всё же не удержался:

— Что это было? Как вы смогли быстро измениться?

— Потом расскажу.

К досаде Ирвина, дневник профессора был спрятан на внутреннем дворе под кустом. Вредный пациент даже не шелохнулся, предоставляя Ирвину самому корячиться под ветками. К его облегчению, копать не пришлось, достаточно было разгрести землю руками. Через несколько минут он с трепетом гладил вожделенный дневник, наконец-то вернувшийся к хозяину...

— Обливиэйт, — произнёс Сириус и, сместив палочку, мстительно добавил: — Инсендио.

Дневник сгорел, но Ирвин, не отошедший от заклятия забвения, этого не заметил. Позже он будет долго недоумевать, почему оказался в саду и откуда у него на ладонях ожоги. Вдобавок его будет грызть ощущение, что он потерял нечто очень ценное, но что именно, Ирвин так никогда и не вспомнит...

Убирая палочку, Сириус насмешливо заметил:

— Прежде чем нагнуться, надо оглянуться!

Затем призвал и предал огню остальные записи об операции. Он хотел приложить магла ещё каким-нибудь проклятием, но, решив больше не заморачиваться, сплюнул и предпочёл как можно быстрее покинуть неприветливый городок.

Его ждал Хогвартс, предатель Петтигрю, но самое главное — его ждал Гарри. Сириус надеялся, что мальчик нуждается в крёстном так же сильно, как сам Сириус нуждается в своём крестнике.

— Я уже иду, малыш. Что бы ни случилось, можешь на меня рассчитывать!

1) Взято с интернета и слегка переделано.

Вернуться к тексту