Под крестом и за пиками (джен)

1913 год. Российская империя, подмосковная усадьба Архангельское.

В малой гостиной Большого Дворца, сидя на диване, разговаривали две женщины. Одна была хозяйка имения, Зинаида Юсупова, а другая — ее близкая подруга, великая княгиня Елизавета Федоровна.

По бокам от дивана стояли два книжных шкафа с сотней антикварных изданий. В углу высился мраморный камин, который в июньский зной за ненадобностью прикрыли расписной перегородкой. Мебель из красного дерева сияла как зеркало.

Прямо над головами женщин висела огромная картина в гротескной резной раме, изображающая прапрабабку хозяйки, Татьяну Энгельгардт-Юсупову, в парадном платье. Рядом таинственно улыбались придворные портреты времен Екатерины. Редкая галерея могла похвастаться таким собраниям, какое Юсуповы имели в одном зале единственного из дворцов.

Княгини сдружились почти тридцать лет назад, будучи соседками по загородным имениям. За время знакомства Зинаида превратилась из озорной круглолицей хохотушки и молодой матери в царственную даму, к чьему мнению прислушивались в знатных кругах, хотя и не так часто, как ей хотелось бы. Род Юсуповых был баснословно богат, даже состояние императорского дома бледнело по сравнению с капиталами этой семьи. Их лояльность династии была непререкаемой на протяжении почти трёх сотен лет с тех пор, как правнук ногайского хана Юсуфа перешёл на службу к русскому царю.

По мужской линии род Юсуповых прервался на отце Зинаиды, и она унаследовала все. Выбрав себе мужа по вкусу, она родила от него двух сыновей. Старший погиб на дуэли. Младшему, Феликсу, шел двадцать шестой год.

Елизавета Федоровна, немка по происхождению, приехала в Россию тридцать лет назад в качестве жены великого князя Сергея Александровича. В то время ее муж имел на своего племянника, будущего императора Николая II, огромное влияние. Чтобы не лишиться этого влияния и в дальнейшем, Сергея и Елизавета сделали все возможное, чтобы свести Николая с младшей сестрой Елизаветы, будущей императрицей Александрой Федоровной. Через нее они надеялись получить ещё один канал воздействия на императора.

Их расчет оказался неверен.

Впоследствии Сергей Александрович был назначен генерал—губернатором Москвы. Красавица Елизавета быстро стала любимицей города, так как в занятиях благотворительностью не знала усталости. После гибели мужа от рук террориста Елизавета покинула свет. Будучи очень верующим человеком и желая принести как можно больше пользы обществу, она основала обитель милосердия и стала ее настоятельницей.

Она и теперь была в одеянии монахини. Белый апостольник скрывал ее пышные светлые волосы, оставляя узкий овал лица с грустными строгими глаз. Деревянный крест висел на ее груди, а белоснежный атласный подрясник сходил до полу ровными складками.

Зинаида оттеняла ее, выбрав темное летнее платье. Ее черные, как смола, волосы были собраны в высокую причёску. На ногах, закинутых одна на другую, — невысокие каблучки, на шее — жемчужные бусы. Она была сказочно хороша собой, как и Елизавета.

Разговор прервался, когда двое молодых людей, обнимая друг друга за плечи и смеясь, вошли в залу.

— Матушка, — поприветствовал один из них и поцеловал руку сначала Зинаиде, а потом Елизавете.

— Феликс, — произнесла Зинаида с материнской гордостью. Видно было, что ее распирало начать говорить о том, что было решено у них с Эллой, и что она была очень довольна.

Только из Оксфорда прибыл этот русский Дориан Грей, ангельский лик которого подчеркивало хрупкое телосложение, прилизанные черные волосы и слегка мутные глаза. У Феликса Юсупова всегда на лице была готова полуулыбка или гримаса оскорбленного достоинства.

— Тетя, — вторил другой, помоложе, приближаясь к настоятельнице и почтительно целуя ее руку.

— Здравствуй, Дмитрий, — улыбнулась она.

Великий князь Дмитрий Павлович, кузен императора, воспитывался три года в доме Елизаветы и ее мужа, кому приходился племянником. Он вырос в молодого офицера, красавца и атлета.

Молодые люди уселись за столик перед диваном, друг против друга, и Зинаида тут же начала:

— Я получила абсолютно прелестное письмо от нашего дорогого Александра Михайловича! Он все никак не может забыть произведенный нами фурор на том балу в русском стиле, — добавила Зинаида, обращаясь к Елизавете. — Сколько уж лет прошло? Восемь?

— Уже десять, — ответила великая княгиня. — А он все вспоминает!

— Так после у нас балов-то и не было, — фыркнула Зинаида. — Твоя сестра, императрица, подобного не жалует.

— Вы были великолепны, матушка. Так станцевать русскую, как вы, никто бы не смог, — сказал Феликс с улыбкой.

В каком-то ящике стола должна была заваляться памятная колода карт, где Зинаиду в боярской платье изобразили в виде пиковой дамы. Замысел заключался в том, что Юсуповы принадлежали к служилому сословию дворян, а те самым непосредственным образом были связаны с пиками и штыками. Известную еще тогда своей глубокой религиозностью Елизавету удостоили крестовой мастью, потому что крест — символ христианства.

— Милый Сандро, — мечтательно вздохнула Зинаида и как будто между прочим: — Он прислал фотографию своей дочери. Не правда ли, удивительная красавица? Элла считает, что она даже лучше нас тогдашних.

"Эллой" родными и близкие звали великую княгиню.

— Ирина — хорошая девушка, — сказала Элла. — Она застенчива, но мне она понравилась, когда я смогла ее разговорить. Я видела ее пару раз с великими княжнами в Зимнем.

— Как не был я избалован женской красотой, будучи Вашим сыном, матушка, и Вашим подопечным, Елизавета Федоровна, но Ирэн действительно прелестна, — сказал Феликс, разглядывая фотографию. Нежнейшая, безупречная девушка с бархатными глазами.

Ее матерью была родная сестра императора, а отцом — великий князь из далекой, но

влиятельной ветви дома Романовых. Даже будь Ирина уродиной, хвост женихов за ней стоял бы без конца и края.

— А зачем это Александр Михайлович рассылает фотографии своей дочери? — завелся вдруг Дмитрий. Он сидел, вцепившись в подлокотники кресла до белых костяшек.

— Видимо, хотел похвастаться невестой на выданье, — не моргнув глазом, ответила на вызов Зинаида. Ее голос в миг потерял все сахарные нотки.

— Она ещё не обручена? — спросил Феликс рассеянно и передал фотографию Дмитрию. Тот положил ее на стол, взглянув лишь мельком.

Что касается Феликса Юсупова, то хотя благоразумие не было его лучшим другом, но тут он решил не напоминать матушке, что о достоинствах некоей Ирины Михайловны та писала ему непрестанно во время всей его двухгодичной учебы в Оксфорде. На данный момент Феликс был знаком с ней лично и даже дружен.

— Нет, — сказала Зинаида.

— Ты ее знаешь? — спросил Дмитрий у Феликса напряжённым тоном.

— Мы с ней приятели, меня в ее доме встречают как родного уже с месяц. А так увидимся то в Крыму, то в Париже. Не могу сказать, что она изысканно владеет словом, но ее красота поразила меня еще тогда.

— Ирэн — моя кузина! — вскочил на ноги Дмитрий. — Следи за языком, когда разговариваешь о ней.

— Ты что это, Дмитрий? — спросил Феликс, тоже вставая.

— А то что… — Он отчаянно искал причину для сцены ревности. — Я сам хотел на ней жениться!

Секунду никто не отвечал.

— Да кто вообще говорил хоть слово о свадьбе! — воскликнула Зинаида.

— Дмитрий, не надо устраивать сцен, — спокойно сказала Элла, все поняв. — Лучше все сперва обдумать, и только потом...

— Да как вы могли! — крикнул на нее Дмитрий, но тут же опомнился. — Простите.

— Ты никогда не говорил мне об этом, — сказал Феликс. — Да ты шутишь, наверное?

— Я никогда не был так серьёзен.

— Нет, ну это просто низость какая-то! — возмутилась Зинаида.

— Ну? — не выдержал Дмитрий, повернувшись к Феликсу. — Что ты предлагаешь? Ты ведь сам только что говорил, что она тебе не интересна. Что ж, мне она...

— Я передумал. Теперь я хочу на ней жениться. Точнее, получается, мы оба хотим. Предлагаю позволить девушке выбирать.

Дмитрий, заранее зная, что проиграет, согласился. Он и правда был знаком с Ирэн лишь мелком. Да и что какая-то свадьба теперь могла исправить! Он был разбит и разочарован в самом близком человеке.

Остаток вечера прошел в неприятной атмосфере. Дмитрий дулся и отвечал невпопад, а Зинаида, несмотря на свой словоохотливый характер, злилась и большей частью думала, как бы предупредить потенциальную невестку.

На ужине говорила в основном Элла и о делах обители. Скольких девочек удалось найти в московских ночлежках, как они привыкали к монашеской жизни. Поддакивал ей Феликс Феликсович, муж Зинаиды, которые страшно уважал Елизавету Федоровну и про себя давно звал ее святой.

Наконец, стало темнеть, и Дмитрий и Элла уехали в свое поместье Ильинское, что было по соседству. Дмитрий и Феликс умудрились ещё раз поссориться после того, что походило на попытку примирения со стороны Юсупова, а Элла и Зинаида обещали немедленно написать друг другу, как только что-то решится.

Расставшись, все невольно вздохнули свободнее.