Вода (гет)

«Обезвоживание: значительная потеря жидкости, влияющая на важные функции организма».

Милая рыженькая эритроцит несла кислород в губы. В теле царил полный хаос: все клетки страдали от аномальной жары, из-за которой до опасного уровня снизилось количество воды в организме.

АЕ еле плелась с ящиком в руках, но как только вспомнила, что у нее в сумке лежала бутылка воды, обнаружила по дороге лидершу тромбоцитов. Малышка плакала от жажды, и эритроцит с улыбкой на лице вручила ей драгоценную жидкость.

— А вы что будете пить, мисс?

— Я выпила много воды, прежде чем выйти на работу. Не волнуйся, мне ничего не надо, — соврала АЕ, чтобы успокоить ее.

Жажда становилась все невыносимей, но эритроцит все равно не жалела, что поступила именно так.

Наконец доставив посылку, она забрала у клетки углекислый газ и отправилась обратно. Было бы неплохо немного отдохнуть, но место, где она находилась, из-за жары превратилось почти в пустыню. Самое разумное решение сейчас было бы дойти до более прохладной части тела, но АЕ больше не могла держаться на ногах и упала на колени.

— Вода… Мне нужна вода.

Поняв, какими пересохшими и растрескавшимися стали ее губы, она испугалась и посмотрела по сторонам, пытаясь найти кого-то, кто мог бы ей помочь. Но поблизости никого не было. А может, попробовать вернуться к той клетке, которой она только что принесла кислород, и попросить у нее немного воды? Идея неплохая, но у АЕ не хватало сил встать. После нескольких попыток она, тяжело дыша, лежала на земле, не в состоянии даже открыть глаза. Вдруг она почувствовала, как ее осторожно приподняли, а затем ощутила капли воды на губах.

У бедняжки кружилась голова. Ей удалось приоткрыть глаза, но она ничего не увидела, кроме силуэта другой клетки, державшей ее.

АЕ старалась не потерять сознание. У нее даже не было сил поднять голову, а пить — тем более. Если она не была бы такой обезвоженной, то заплакала бы от отчаяния.

— Давай, попробуй немного попить, пожалуйста!

Что-то этот голос ей показался знакомым, но он однозначно не принадлежал Лейкоцит-сану, ведь его она бы узнала всегда и везде. А этот был как-то... мягче.

— Пожалуйста, Красненькая, не сдавайся, тебе нельзя! Не умирай!

Теперь она наконец поняла, кто ее так умолял: лейкоцит, но другой.

АЕ чувствовала себя ужасно. Ей так хотелось пить, но даже дышать было трудно.

Она снова почувствовала прохладную жидкость на губах, и на этот раз маленькое количество попало ей в рот. Совсем маленькое, но этого было достаточно, чтобы вернуть юному 4989 надежду ее спасти.

— Молодец! Давай еще чуть-чуть, пожалуйста…

У него начал срываться голос. Он, естественно, не собирался сдаваться, но от одной лишь мысли, что она все-таки погибнет здесь, прямо у него на глазах, у него заболела грудь. Даже еще сильнее, чем от неразделенной любви к ней.

Жизнь бывает такой жестокой. Дружить с клеткой, которую любишь — то же самое, что получать хлеб, когда умираешь от жажды. А теперь эта самая клетка, которая сводила его с ума от любви, находилась в его объятиях, но в смертельной опасности.

— Давай, Красненькая, ты сильная! Ты сильная, ты сможешь!

Из его глаз потекли слезы, когда он увидел, как жизнь безжалостно покидала эту милую красную кровяную клетку, которая всегда была так добра к нему и к остальным.

4989 вечно ругали, что он был слишком чувствительным, что нет причин так радоваться только потому, что она здоровалась с ним с улыбкой на лице. Предупреждали, чтобы он не считал себя таким особенным, ведь она относилась так ко всем.

«Мне все равно. Пусть говорят, что хотят. Когда она мне улыбается, я себя чувствую самой особенной клеткой в мире».

— Я не дам тебе умереть, АЕ-чан, ты будешь жить, Красненькая моя!

Хотя эритроциту удавалось кое-как глотать, держать жидкость во рту она не могла... и тут нейтрофилу пришла идея. Довольно рискованная, но другого выбора у него не осталось.

Он сделал большой глоток из бутылки и прижался губами ко губам АЕ, вливая ей жидкость прямо в рот и мысленно молясь, чтобы его необычная техника сработала.

«Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!»

— Сработало! Она ее выпила!

4989 несколько раз повторил действие, пока АЕ наконец не начала нормально дышать. Она до сих пор находилась в ужасном состоянии, но сейчас хоть дотерпит до аварийного источника.

«Держись, Красненькая, держись!» — думал белый солдат, пока нес ее на руках. В конце концов он добежал с ней к языку, где другие эритроциты освежались и барахтались в лагунах, которые образовались, когда тело выпило воды. Не думая дважды, 4989 залез вместе с АЕ в воду и, поддерживая ее, осторожно окунул до плеч. Спустя несколько минут температура ее тела снизилась, и она медленно открыла глаза.

— Я жива… Я жива! Вода!

Как только АЕ сообразила, где находилась, она окунула голову в воду и начала пить. А после этого снова вынырнула с огромной улыбкой на лице.

— Какое облегчение! Я уже думала, что мне настал конец, — сказала она, плавая на спине. Наконец, ее взгляд упал на 4989, который улыбался со слезами счастья на глазах.

— 4989-кун! Ты меня спас! Ты спас мою жизнь!

Она так бросилась на него, чтобы обнять, что они оба упали в воду, но вскоре вынырнули, она — держась за его плечи.

— Я так рад, что ты выжила, АЕ! А то я уже думал, уже думал, что… прости, я всегда плачу.

Эритроцит тихо засмеялась. Каким он был милым! Особенно когда его серые глаза сияли как звезды. А еще больше, когда он плакал, как сейчас.

— Все в порядке, 4989-кун. Но я серьезно обязана тебе жизнью. Спасибо, спасибо тебе большое!

Было так странно получить от нее поцелуй в щеку, особенно после его «спасительного поцелуя», но, к его облегчению, она относилась к нему как всегда. Значит, все-таки не надо было бояться за их дружбу, хотя самым главным для него было не это, а только то, что она жива. Больше ему ничего не было нужно. Обнимая АЕ в ответ, он положил ей подбородок на голову с искренней благодарностью, что его любимой красной кровяной клетке позволили остаться в этом мире. В его мире.

— АЕ-чан, пожалуйста, будь осторожнее! Ты чуть не погибла! Я так боялся за тебя!

Эритроцит пару раз моргнула. У нее начало гореть лицо. Неужели он ее только что отчитал? Или ей это всего лишь показалось? Нет, однозначно не показалось, но почему-то ее это совсем не смущало. А наоборот, пришла мысль, что это было «мило».

— Спасибо за заботу, 4989-кун. Но ты же сам ежедневно рискуешь жизнью, и я тоже очень боюсь за тебя, — пробормотала она, до сих пор не отпуская его. Несмотря на то что они уже несколько минут стояли в обнимку на глазах у всех.

— Ну, это ведь моя работа, хе-хе. Но не бойся, я так легко не умру. Положись на меня.

— А ты на меня.

— АЕ-чан, а тебе не неудобно так?

— Нет. Что-то мне пока не хочется отпускать тебя.

— Се… Серьезно? — обрадовался он.

— Да, просто… просто я вспомнила, каким способом ты мне помог напиться, и думаю, что сгорю от стыда, если посмотрю тебе сейчас в глаза.

Оба, нейтрофил и эритроцит, покраснели, чувствуя, как вода испарялась у них на лбу. Но все равно не отпускали друг друга.

— Я просто ничего другого придумать не мог. С удовольствием бы сказал, что мне жаль, но не могу, поскольку... поскольку это тебя спасло, и если я скажу, что мне жаль, будет выглядеть, будто я жалею, что ты выжила, а это, конечно, неправда. Поэтому мне жаль, но и не жаль, понимаешь? Эх, думаю, мне лучше закрыть рот, правда?

— Мне тоже «жаль, но и не жаль», 4989-кун.

Они продолжали обниматься, наслаждаясь водой и выражая свои нежные, ласковые, невинные и беззаветные чувства друг к другу.

— Вот идет 1146 с ребятами. Как хорошо, что они в порядке, — заметил нейтрофил, ожидая, что эритроцит моментально помчится навстречу своему «Лейкоцит-сану».

— Да, я тоже рада, — всего лишь сказала она, не отходя от 4989 ни на шаг.

— Я думал, что ты сразу побежишь к нему, — пробормотал он, пытаясь скрыть от нее улыбку.

— Знаешь, я тоже так думала… но, как ни странно, хочу оставаться здесь. С тобой.