Переход (гет)

— А не приходилось ли тебе ранее сталкиваться с "магическими грибами"? — задумчиво обронил Касл, неспешно выцеживая кофе. — Я бы даже сказал, что тема эта отдаёт мистическим душком!

Глянув на напарника в упор, Беккетт характерно подкатила глаза.

— Галлюцинации — это не наш профиль, Касл. Это, скорее, к психиатрам, — немного поразмыслила, как-то странно перебирая губами, и иронично усмехнулась: — А что — есть проблемы?

Касл с сожалением глянул внутрь опустошённой кружки и отрицательно качнул головой.

— Если и были бы, то о них давно уже стало бы известно...

— Тогда, к чему этот разговор?

— Так, просто спросил... — и Касл скосил глаза на Кейт, уже вернувшуюся к вдумчивому изучению разложенной перед ней папки: то, что он сейчас слегка покривил душой, ничуть не умаляло праведности и неизменности их взаимоотношений. Тем не менее, если он ошибётся в своих видениях и предположениях, то не хотел бы выглядеть абсолютным лузером. Потому что хоть Кейт и не будет над ним открыто потешаться, но наверняка, характерно подумает. А, следовательно, всему своё время.

И Касл глянул на часы: четвёртый час пополудни, и пока он доберётся до искомого места, от пробок на городских хайвеях уже будет не протолкнуться. Значит, какой-никакой, а резерв времени у него ещё есть.

— Отлучусь в издательство, — как бы невзначай обронил Касл, — а то они так давно меня не видели, что начинают подозревать в физическом отсутствии Ричарда Касла внутри "ячеек" нашего общества. Ещё немного — и спишут вчистую!

— Изнанка популярности? — понимающе хохотнула Беккетт, лишь на секунду приподняв на напарника глаза. — Ладно, свежих преступлений пока что не предвидится, а со старыми, если что, справится и Эспозито.

— Хорошо! — и, в знак признательности, его рука прижалась к груди; перед уходом Касл посетил комнату отдыха, чтобы с готовностью поставить перед Кейт до краёв наполненную кружку.

— До завтра, детектив!

— Пока, Касл!

Быстрым шагом до лифта и далее, Рик покинул участок, и, естественно, не видел, чем в его отсутствие занималась Беккетт. А она отставила вожделенный кофе, нервно покусывая кончик ручки, и её брови недовольно сошлись: едва за спиной Касла захлопнулся лифт, как её вдруг придавило неприятное, гнетущее ощущение. Словно предвестник грядущих событий, о которых она пока что ничего не знала, а иначе Касл не завёл бы этот разговор про "грибы". И чтобы переключиться на текущие дела, мысленно представила себя перед ликом Господа, и так же мысленно, размеренно перекрестилась. Только не пришлось бы ей срываться с участка и мчаться к нему на помощь. Только бы, со своей "аутентичностью", Касл куда-нибудь не вляпался бы, и изящные, с тонкой, но крепкой мускулатурой дамские ручки скрестились на груди, пока расхлябанная спинка старенького кресла жалобно скрипела под весом тренированного тела.

— Только бы ты куда-нибудь не влез! О, Касл...

И провела ладонями по лицу, взъерошивая чёлку: эти четыре года общения с Каслом многое перевернули в её душе, скорректировав взгляды на прошлое и настоящее, и нечто острое, саднящее, как и та, пущенная в неё пуля, вошло резко в её сердце, да так там и осталось. И, несмотря на устойчивую недосказанность в отношениях, ЕГО СЛОВА, подхваченные в ТОТ МОМЕНТ угасающим её сознанием и её ИХ (временное?) непринятие, никого ближе (исключая папу!) у Кэтрин Беккетт почему-то не было. Нет, в окружении друзей обоего пола, её рабочие и нерабочие отношения были устойчивы и гармоничны, но с Каслом всё было не так. Ну, не могла она теперь относиться к нему, просто как к другу, но её внутренние непреклонные установки ещё не дали настолько сильную трещину, чтобы с головой кинуться в увлекательный, сладострастный омут отношений между мужчиной и женщиной. Которые, по факту, уже выстрадали их, но всё никак ещё не могли прийти к закономерному финалу. Вернее, она не могла, потому что поклялась. И её клятва сильнее физического, эмоционального влечения к нему, Каслу. Возможно, это когда-нибудь вдруг случится, и она рухнет в его объятия, и будет без счета ему принадлежать, о чем ни капельки потом не пожалеет. Но это её возможное будущее, а сейчас сильнее тревожит настоящее, и возбуждает прошлое. И она цепляется за него, хоть та же Лейни и твердила ей, что, чтобы впустую себя не изводить, ей стоило бы остановиться и передохнуть. Чтобы не иссякнуть, не перегореть душой до того момента, как в деле её мамы наконец-то забрезжит долгожданный эпилог. Который, к великому её сожалению, так и не появился, несмотря на собственные титанические усилия и беззаветную, бескорыстную помощь Касла. Но надежда, тем не менее, не пропала, а значит — оставалось ожидание...

Беккетт глянула на часы и изумлённо округлила глаза: пока сидела, погруженная в себя, минуло уже более трёх часов. И с момента, как ушёл Касл, её никто более не потревожил и не позвонил. Как будто пространство вокруг неё расступилось вдруг, а затем окутало со всех сторон непроницаемым пологом, не позволяя другим сбивать её с хода мыслей. А сейчас, когда к ней обратился Райан, этот полог вновь раскрылся, но Кейт не сразу вникла в суть вопроса.

— Что, прости?

— Это я у тебя хотел спросить! — Кевин задумчиво почесал в затылке. — И наблюдать за тобой со стороны — это того стоило!

— И... что было не так?

— Едва ушёл Касл, как ты отложила работу с документами и не притронулась к ним до настоящего момента, и у тебя было такое странное выражение лица: смесь тревоги, беспокойства и неопределённости. А ещё: ты фактически сгрызла свою ручку — мы успели даже испугаться за твой идеальный прикус.

Кейт невольно глянула на треснутый, со следами её же зубов колпачок, и её, с досады, крепко так перекосило.

— Я просто раздумывала над неочевидностью нашего дела, — и Беккетт неприступно поджала губы. — А Касл решил проведать издательство — кажется, о нём там стали забывать.

— Зря он так подумал — его нарастающий авторский успех трудно не заметить, — это подключился подошедший к коллегам Эспозито. — А у нас что-нибудь срочное есть?

Её живая мимика сложилась в скучную, безэмоциональную, невыразительную гримасу.

— Нет. Пока нет. Ждём результаты экспертизы, но эти парни что-то никак не раскачаются.

— Хорошо, — сузил глаза Эспозито, явно что-то подозревая, но всё же, не заостряя внимание, дружески хлопнул друга по плечу. — Кев, составишь мне компанию? Что-то на мексиканскую кухню потянуло!

— Идёт!

И друзья ушли, а Беккетт осталась, среди опустевших столов, притушенного света и временного одиночества. А ещё остывшего кофе в её кружке, который она закинула в себя в несколько неспешных, продолжительных глотков. И в этот момент, вибрируя под кучкой бумаги, зазвонил её телефон — она свапнула по экрану, чтобы ответить своему напарнику:

— Касл?! Алло! Ты меня слышишь?

Однако, вместо знакомого мурчащего баритона из трубки послышалось какое-то невнятное бульканье и скрипы, и сколько бы Кейт ни взывала в микрофон, ни единого членораздельного слова так и не расслышала. А затем связь оборвалась и больше уже не восстанавливась.

* * *

Примерно в половине седьмого вечера, Касл наконец-таки добрался до искомого места — неброского одноэтажного домика, притаившегося в густых зарослях. По дороге украдкой поглядывал в телефон, но его придумка сработала, и из участка не поступило ни звонков, ни сообщений. Конечно, как и любой совестливый человек, Рик всё же мучался сомнениями в правильности своего поступка, но без этой поездки, в его текущей творческой деятельности, было не обойтись. И, что характерно, про сие специфическое развитие сюжета никто не должен был пронюхать. Особенно — Беккетт. Неизвестно, как среагировала бы она на столь необычную трактовку характера их общей героини, а сколь крепка была сила её пальцев, Каслу объяснять не приходилось, хотя... Если признаться честно, то Рик уже и не помнил даже, когда его в последний раз драли за уши или хватали за нос. А, с учётом разыгравшейся в участке (и не только!) драмы, так и вообще...

Стеклянная матовая створка бесшумно отворилась: на пороге стояла довольно-таки сексапильная мулатка средних лет, с пучком коротких дредов и характерным макияжем на полногубом лице, в лёгкой хлопковой джеллабе с укороченными рукавами и кожаных сандалях-абаркасах; на груди — изящное ожерелье из жемчуга каури.

— Ты вовремя, Касл, — кивнула женщина писателю, как старому знакомому. — Я только что поставила воду под снадобье. Выпьешь что-нибудь?

— Опять "грибной отвар"? — взойдя на бетонную щербатую ступеньку, Касл отвесил вежливый поклон. — Но если исходить не из физического прихода, как в предыдущий раз, а из текущей авторской результативности, то я бы поставил твоему шаманству самую низкую оценку.

— Не придирайся, Рикки, — и её широкая белозубая улыбка радушно сверкнула, — а не то прокляну.

— Ты уже кидалась в меня проклятиями, Айдижа, — озорно усмехнулся Рик, — но кроме мелкой сыпи на заднице, твоё колдовство ни к чему более страшному не привело.

— А я и не ставила перед собой такую задачу, — загадочно улыбнулась Айдижа, жеманно поводя плечами, — ты же сам напросился на магический ритуал, а потом вдруг пошёл на попятную.

— У меня на то были свои причины, — Касл важно подбоченился, давая понять, что не собирается оправдываться. — Тогда на меня столько типов всяких ополчилось, что голову нужно было удержать в трезвом здравии.

— Опять сказки, Касл, — колдунья укоризненно покачала головой, — но я знала, что ты здесь появишься ещё не раз. Правда, на твою мужскую силу я в этот раз претендовать не буду, потому что ты — на пороге отношений. Я — женщина, я — вижу.

— Окей! И на том спасибо. Может быть тогда перейдем к делу?

Мулатка тряхнула дредами в знак согласия и посторонилась, пропуская гостя. И Касл, уверенной походкой завсегдатая, просочился внутрь; по ходу дела не забыл отметить про себя, что интерьер шаманского "капища", с его последнего визита, практически не изменился.

Вся та же тесная прихожая с невозмутимой африканской маской над простенькой деревянной вешалкой. Всё та же фальш-стена из гипсокартона, условно разделившая единое пространство на две зоны: собственно — ритуальную и совмещённые спальню с кухней. Всё те же шаманские орнаменты и тотемные символы на стенах вместо обоев и замысловатые руны с ликами божеств на потолке. Всё те же специфические деревянные поделки этноса Африки на полочках и подставках, которые можно было потрогать, как следует рассмотреть и вписать в возможный сюжет. И ото всего этого разнообразия у Касла разбегались глаза, но путь его лежал прямо в ритуальную комнату.