Радужный звук (джен)

Какие слова приходят в голову человеку, впервые увидевшему лысую кошку? Чаще всего можно услышать возглас разной эмоциональной окраски: «Что за?..» А далее самые деликатные прервут себя, сочтя дурным тоном озвучивать возникшие в голове эпитеты, иные выразят свое отношение, поставив точку парой слов, самым же экспрессивным будет достаточно одного. И в исключительных случаях этим словом будет «чудо». Как выяснилось, я отношусь к последней категории. Не сказать, что я пребывал в неведении, не представляя, что подобные создания существуют. Всё до банальности просто: мне никогда не было дела до кошек вообще, а уж до представителей конкретной породы тем более.

Спросите, как же судьба свела меня со складчатой замшевой грелкой? Одно слово: «любовь». Нет, не та, что ко всему живому, не позволяющая пройти мимо бездомной беспомощной животинки. Это та самая, что хлопает длинными ресницами над чашкой утреннего кофе и, заглядывая в душу, тихим, но уверенным голосом, не принимающим отказа, произносит: «Может, котёнка заведём». И не важно, что собираешься на этот вопрос ответить, поскольку вопроса как такового не звучит. Очевидное для любого вменяемого человека утверждение влюблённому идиоту дарует иллюзию, что от него ещё что-то зависит, что его мнение всё ещё что-то значит. Формально никакие ответные реплики не нужны, но выжидающий взгляд над краем белой фарфоровой чашки вынуждает произнести сдавленное «конечно». Чего я никак не ожидал, так это тем же вечером узреть в изящных руках с розовым маникюром дымчатое сморщенное большеглазое нечто. Не успев прийти в себя после эмоционального потрясения, я почувствул, как в мои руки насильственно вкладывают обжигающую тушку. На вид та ещё мерзость, на ощупь... пожалуй, я смогу смириться с этой недокошкой.

Через пару дней я перестал нервно коситься на новую питомицу — и перекрещиваться от её пристального взгляда, — через неделю обнаружил себя аккуратно поглаживающим складки на лопоухой голове, а через месяц заметил, что руки у меня по локоть в мелких царапинах и, как ни странно, меня это совершенно не возмущает. Правду о них говорят, эти кошки точно с другой планеты, и им ведомы технологии контроля над человеческим разумом. Хотя мне есть чем гордиться: мою вторую половинку это существо поработило задолго до того, как я узнал все особенности ухода за «ушками, глазками, коготочками». Но, к сожалению, сложно противостоять врагу, когда ты не осведомлён о его коварных планах, когда он не позволяет воспринимать себя всерьёз. Вот и я в скором времени пополнил армию безвольных рабов истинных властителей Земли — стал кошатником. Раньше я бы ухмыльнулся такому сравнению, теперь же боюсь встать с дивана, если на моих коленях удобно расположилась мирно спящая вероломная тушка. Даже если встать очень надо.

Реакцию моих друзей и коллег, от которых, разумеется, не укрылось появление в моей жизни «ещё одной темпераментной женщины», предугадать было несложно. Отшучиваться я устал ещё в первые дни, огрызаться вскоре тоже надоело, оставалось только закатывать глаза и тяжело вздыхать в надежде, что массированная атака «искромётным юмором» вскоре прекратится. Но, похоже, жизнь у моего окружения не слишком насыщена яркими событиями, и мне ещё какое-то время пришлось чувствовать себя рыбкой-клоуном, запущенной в пресноводный аквариум с улитками — с улитками с весьма скверным чувством юмора и неприятием личностных границ. Но стоило мне переступить порог своей квартиры, как в голове вполне естественно проносилась мысль: «Я дома». Может, питомцы и правда приносят с собой уют, о котором со страниц дамских журналов вещают все кому не лень, вроде тех фикусов на подоконнике. Такие же бесполезные, только ухода требуют больше.

Хотя не совсем бесполезные. Не могу утверждать за всех, но в нашей семье теперь почти не бывает конфликтов. Всё дело в том, что у меня появился потрясающе функциональный «огнетушитель», бескомпромиссно воздействующий на очаги ссор и конфликтов. Едва моя вспыльчивая супруга начинает метать дивными очами искры, я тут же вкладываю в её руки непушистый комочек счастья, а сам, преисполненный достоинства, ретируюсь в безопасную зону, в качестве которой обычно выступает дом моего лучшего друга еще со студенческой скамьи. К слову, в подобных ситуациях он поступает аналогично, искренне радуясь, что наши фурии не поладили с первой встречи и каждая считает делом чести приютить бедную заблудшую душу, дабы побольнее уколоть достоинство другой. Сложно не согласиться, это и вправду удобно.

В целом, можно считать, что от вынужденного соседства с урчащим инопланетным разумом моя жизнь изменилась не слишком сильно и по большей части в лучшую сторону. Я так думал. Но, как это обычно бывает, стоит только расслабиться в океане безмятежности, как тебя накроет сокрушительной волной, и от сильного удара, даже выплыв вновь на поверхность, ещё какое-то время ничего не слышишь. Я и не слышал. Совершенно.

Вот я разговариваю с коллегами, обсуждаю детали последней сделки, как голоса превращаются в неясный гул, а затем раздаётся звук, который сопровождает тишину, чем-то схожий с шипением телевизора или шумом водопада, и всё. Я словно смотрю фильм в беззвучном режиме — картинка двигается, но ничего не понять. Нет, суть уловит можно: кто-то щелкает пальцами у меня перед носом, кто-то активно жестикулирует, кто-то хмурит брови — не пребывай я в таком шоке, сразу бы сделал очевидный вывод, что меня пытаются упрекнуть в неуместной в данной ситуации рассеянности. Сей факт я отмечаю автоматически, особо не фокусируясь на нём, как и то, что из моих пальцев выпадают бумаги, а руки сами тянутся к ушам.

Я ещё не до конца осознаю случившееся, но чувствую, как оно становится неотвратимым. Словно с каждым беззвучным перемещением секундной стрелки часов, висящих в паре метров от меня и захвативших всё моё внимание, что-то очень важное безвозвратно уходит всё дальше и дальше: секунда — шаг, секунда — шаг... Голову вдруг сильно сдавливает, перед глазами всё плывёт: часы, потолок, чьи-то ботинки и, наконец, темнота.

Когда мрак рассеивается, я чувствую болезненную резь в глазах и с ужасом думаю, что ослеп. Но уже через мгновение слишком яркий белый свет перестаёт раздражать почему-то опухшие глаза, и страх отступает. Чтобы рухнуть на меня вновь уже с удвоенным весом. Ощущение, что моя голова находится в вакуумном пузыре, вскрывает моё сознание тупым ржавым лезвием, оставляя за собой кровавые ошмётки безысходности и обжигающие болезненные воспоминания.