Это не моя печаль (гет)

— Шаяка, што-то шлучилощь? — с любопытством спросила Мадока и, дожевав шоколадный батончик, добавила: — Ты сегодня какая-то странная, спишь на ходу.

Мордочка Мадоки, испачканная шоколадной крошкой, была до того забавная, что Саяка невольно улыбнулась.

— Ага, — быстро согласилась она. — Солнышко такое теплое, того и гляди, усну.

Но во дворе довольно прохладно, несмотря на солнечную погоду; дул назойливый февральский ветер, и легко простывающая Мадока даже не хотела покидать школу, чтобы прогуляться вдоль пустынной аллеи. Её чуть ли не за руку вывела Саяка, которой не сиделось в душном классе. Гудящий, нагретый солнцем воздух делал головную боль невыносимой.

Саяка тяжело вздохнула и потерла ноющие виски покрасневшими от холода пальцами.

— Тебе нехорошо? — забеспокоилась Мадока.

— Да нет, — поморщилась Саяка. — Голова что-то трещит в последнее время.

— Ой, — нахмурилась Канамэ. — Все-таки продуло уши? Может, попросить аспирин в медпункте?

— Не нервничай, Мадока-тян, — Мики через силу усмехнулась. — Пару раз шапку забыла, большое дело.

Мадока расстроено покачала головой.

— Но ты же совсем спать не можешь! — с каким-то упреком в голосе протянула она.

— Откуда ты знаешь? — Саяка с удивлением уставилась на подругу, забыв, что нужно притворяться здоровой и бодрой. В последнюю неделю она действительно спала урывками, ворочаясь с боку на бок и с тоской ожидая первых лучей солнца, однако в школе ей становилось немного лучше, да и Мадоке она точно не жаловалась, так почему же…

— Потому, — перебила ход её мыслей Канамэ, — потому, что ты уже который раз просыпаешься на самом важном месте, и я не успеваю тебе ничего сказать.

Саяка, оторопев, уставилась на подругу, но та, ничуть не смутившись, продолжила, и с каждым словом её голос становился все строже и суше:

— Я ничего не успеваю тебе объяснить, поэтому тезисно: твоя голова начала болеть 28 января. Боги смерти любят яблоки. Кира — это Лайт Ягами. Ты должна хорошенько все запомнить и загадать нужное желание.

— Мадока, что с тобой, что ты несешь… — попыталась было протестовать Мики, но подруга схватила её за руку — тонкими, почти детскими пальчиками — и просительно заглянула в глаза:

— Пожалуйста, Саяка. Это очень важно. Постарайся запомнить. Боги смерти. 28 января. Лайт Ягами. От тебя сейчас многое зависит, — и с этими словами Мадока Канамэ стала плоской и серой, как в черно-белом кино, а потом стремительно и беззвучно рассыпался солнечный февральский день, обнажая туманную мглу за декорациями. Горло сдавила немота, как это бывает в кошмарах.

— Какого…? — через силу выпалила Саяка и поняла, что сказала это уже наяву.

В комнате было темно и тихо.

Девочка рассеянно глядела в потолок, по которому порой пробегала серебристая полоса — фары проезжающих автомобилей. В полутьме краснел циферблат электронных часов. Голова больше не болела, спать не хотелось, и во всем теле ощущалась странная легкость.

Саяка с усилием потерла лоб, словно пытаясь вспомнить что-то.

— Кто такая Мадока? — шепотом спросила она саму себя.

Саяка Мики никогда не верила в мистику. Еще в средней школе её любимыми предметами стали точные науки — не будучи очень одаренной, она брала физику и математику своим упорством и неумением отступать перед трудной задачей. Её завораживали четкость, правильность, симметрия, здесь она была в своей стихии.

Саяка никогда не позволяла себе пренебрежительно относиться к литературе и живописи, а музыку любила, чувствуя в ней родную сестру математики, но на мистику и колдовство у неё был настоящий зуб.

— Сборище людей, которым явно нечем заняться, — с нескрываемым раздражением ответила она Хитоми, неосторожно предложившей ей вступить в Школьный Клуб Исследователей Неопознанного. — А я думала, ты больше ценишь свое время.

— Амане-сан сейчас очень тяжело, — терпеливо объяснила Хитоми. — Может, она организовала этот кружок, чтобы отвлечься, и чем больше людей в него вступят, тем меньше она будет думать про… про… — голос Хитоми дрогнул. Саяка насупилась.

Амане Миса, недавно потерявшая обоих родителей, училась в другом классе и не была её подругой, но отказать ей в попытке забыться Мики не могла. После неловкого молчания Хитоми задумчиво произнесла:

— Говорят, они сперва хотели назваться Призывателями Демонов, но администрация не позволила… А правда, что убийцу так и не нашли?

— Нашли, — угрюмо отозвалась Саяка. — Пожизненное заключение. Сильно это Амане помогло?

Этот разговор произошел всего полгода назад, а сегодня Саяка, рассеянно собираясь в школу, всерьез задумалась, не обратиться ли ей к этим призывателям.

Сон не отпускал её. Слишком яркий, чтобы выветриться из памяти, он засел в голове едва ли не крепче, чем давешняя мигрень. Эта Мадока могла не бояться, что Саяка что-то забудет — бессмысленное послание Мики помнила дословно.

И это её бесило.