Глубина сомнений (гет)

— Что ты сделал?!

Дейзи вжался спиной в шершавую стену камеры и обескураженно смотрел на Азуру. Такого безумного блеска в глазах и гневного окрика от своего кумира полурослик не ожидал.

— Я отдал амулет мастеру Астариону, — опасливо повторил Дейзи. Он не понимал причины такого поведения со стороны полуэльфийки, ведь Астарион был ей не только спутником, но и возлюбленным. Они никогда этого не скрывали, тогда в чём проблема? — Я подумал, что смогу разрядить ловушку и освободить вас, вот и попросил сохранить, а сам вернулся.

— Когда попалась, я велела тебе бежать! — Азура досадливо пнула солому, запустила пальцы в волосы, прилизала их и рухнула на холодный пол. — И этот амулет… Сказала же: спрячь и жди! До тех пор, пока я не приду за ним. Сама! Что было проще? Ты уже стоял у чёртова выхода!

Уткнувшись лицом в колени, Азура до побеления сжала кулаки.

— Я уверен, мастер Астарион изыщет способ освободить нас, — постарался приободрить поникшую Азуру Дейзи. — Он ведь всегда находит выход! Вот, помните, когда мы украли то зелье…

Суховатый звук долетел до слуха полурослика, и он замолк, не веря своим ушам. Это был смех. Вымученный и похожий на плач. Плечи полуэльфийки затряслись. Дейзи посетила нехорошая мысль, что Азура повредилась умом. Чтобы ни сказал ей палач герцога, она вернулась с допроса сама не своя, а увидев полурослика, и вовсе впала в истерику. Спросила, куда он дел амулет, и едва не накинулась на него с кулаками, услышав ответ.

— Утром меня казнят, — произнесла Азура, когда смех умолк. — Герцогу очень не понравилось, что ценнейшую реликвию из его коллекции похитили и отказываются вернуть.

— Герцог не посмеет казнить Защитницу Врат Балдура из-за какой-то старой побрякушки! — отмахнулся Дейзи, стараясь явить оптимизм, хотя мурашки так и побежали по коже.

— Посмеет, — возразила Азура. — Ему плевать на то, кто я и что сделала в прошлом. Но наверняка он озаботится и обезопасит себя от ненужного шума. Например, обезобразит труп, перед тем как выставить на всеобщее обозрение. А может, просто негласно запытает меня до смерти, как и грозился.

Дейзи вновь поёжился. Репутация у герцога и правда была зловещей. Причём настолько, что никто из взломщиков, кроме новичка Дейзи, не решился соваться в его сокровищницу. Да и никто, кроме него, и не пролез бы в вентиляцию, которую отыскала Азура на старых чертежах замка. И всё получилось! Почти. Амулет «Непроницаемой Тени» был у них в руках, когда Азура наступила на пластину и попала в силки, поднявшие её к самому потолку. Осознав, что разрезать их не удастся, Азура скинула Дейзи трофей и сказала фразу, которую полурослик тогда не понял:

«Сохрани, пока я сама не приду за ним, слышишь? А если Астарион спросит, скажи, что амулет остался у меня. Ты понял?»

Дейзи кивнул, и тогда Азура велела ему бежать. Выбравшись наружу, полурослик встретил ожидавшего у выхода Астариона. Тот, не увидев Азуры, тут же поинтересовался, что случилось. И Дейзи в панике рассказал всё как было.

Когда горячка немного отступила, он понял, что рычаг для деактивации силков должен находиться рядом с ловушкой. Вне сомнения, его замаскировали, но Дейзи любил головоломки и был уверен, что сможет разгадать и эту. Тогда он решил вернуться и протянул реликвию Астариону. Просил сохранить её, пока они с Азурой не придут обратно. Эльф, взяв в руки золотой диск, смотрел лишь на него. Он кивнул на просьбу Дейзи не идти следом, как и велела Азура изначально. За спиной Астариона розовел восход над спокойной бухтой, и эльф уже укрылся под глухим капюшоном плаща.

Когда Дейзи полез в пролом, то оглянулся и заметил, что Астарион скинул покров, расставил руки, словно приветствовал показавшееся из-за горизонта солнце. Полурослик окликнул его и обеспокоено велел спрятаться в тени. Эльф повернулся, и Дейзи увидел у него на груди золотой диск, поблёскивающий в лучах рассвета.

— А амулет подействовал! — радостно объявил он, поняв, что это уж точно приободрит подельницу. — Солнце больше не обжигает мастера Астариона! Я видел!

Азура и тут промолчала. С мертвенным безразличием она откинулась и оперлась спиной о стену. Дейзи было неприятно узреть её совершенно пустой взгляд, направленный в никуда.

Такой героиню полурослик не видел прежде. Азура, которую он знал, никогда не гасила на губах улыбку. Она постоянно приходила на помощь тем, кто в этом нуждался. Делала это, даже зная, что ничего не получит взамен. Мастер Астарион всегда недовольно ворчал при проявлении подобного альтруизма. А вот хулиганские выходки возлюбленной, наоборот, всегда его веселили.

Дейзи помнил, как однажды мастер Астарион назвал её своим Солнечным лучиком. Эльф сопроводил фразу высокопарным театральным жестом и добавил, что хотя бы этот свет не причинял ему боли.

Азура этого не слышала: она раздавала деньги сиротам из кошелька, который прикарманила у прохожего толстосума часом ранее.

А вот Дейзи стоял рядом с мастером и видел, как тот в кои-то веки не закатывал глаза, а просто исподтишка любовался смеющейся Азурой.

— Она очень любит детей! — заявил тогда Дейзи, и улыбка на губах Астариона тут же погасла.

Полурослик смутился, а эльф едва слышно прошептал:

— Вот только вампирское отродье никогда не сможет ей их дать.

Увидев, что Дейзи его услышал, Астарион потрепал его по голове и добавил уже более весело, что им с Азурой уже повезло обзавестись малышом. Который вдобавок никогда не вырастет. Дейзи, поняв, что речь о нём, сначала разозлился, а потом рассмеялся и кивнул.

За время поиска средства, которое позволило бы мастеру появляться при свете дня, они втроём и правда стали чем-то большим, чем просто союзниками. Дейзи это чувствовал. Потому и не мог сейчас прийти в себя от очень странного поведения Азуры. Ведь она всегда была душой их компании. И если не матерью, то точно старшей сестрой, которой у него никогда не было.

— Мастер Астарион обязательно выручит нас, — вновь заверил Азуру Дейзи, но та упорно качнула головой. — Иначе и быть не может. Он вас так любит!

— Если кого Астарион и любит, то лишь себя самого, — холодно произнесла она, не отрывая взгляда от пустоты. — Не тешь себя напрасной надеждой: он уже далеко. Получил что хотел и убрался покорять новые горизонты.

— Не надо отчаиваться, — смущённо прошептал Дейзи. Уж он-то не сомневался в мастере ни капли. — Мы ведь…

— Лишь разменные фигуры в его партии. — Азура невесело ухмыльнулась и укрыла лицо платиновыми волосами, и правда напоминавшие оттенком солнечный свет.

— Ну вот зачем вы так?

Азура промолчала. Настала такая тишина, что стало слышно, как капли конденсата с потолка камеры падают на пол. Как бормочут бедолаги-узники в соседних камерах. Как лает собака где-то над головой.

Азура заговорила тогда, когда Дейзи уже смирился с её отчуждением.

— Я всегда знала, что из себя представляет Астарион. — В голосе полуэльфийки появились первые живые нотки, но звучали они горче свежеразмолотого южного перца. — Я ведь не рассказывала, что мой отец был проституткой?

Дейзи потрясённо посмотрел на Азуру. Никогда прежде она не говорила при нём о своём прошлом. И, кажется, даже мастер не знал ничего из того, что случилось до того, как Азура попала на корабль Свежевателей Разума и получила ту проклятую личинку.

Прикусив губу, Дейзи осознал, что во время привалов именно Азура интересовалась историями из жизни своих спутников. Но при этом её саму не спрашивал никто.

— Не рассказывали, — глухо отозвался полурослик и тут же сел прямо, всем видом показывая, что готов выслушать полуэльфийку. Он знал, что Азуре это необходимо: выговориться и выпустить из себя эту горечь, будто отраву.

— Отец был проституткой, — тихо повторила Азура, смотря на тёмный потолок камеры. — А мать была простой наёмницей, влюбившейся в ветреного красавца. И у неё никогда не водилось столько денег, чтобы он ушёл из ремесла. Да отец и сам не хотел. Почитал роскошную жизнь и не верил в любовь. Секс — это всего лишь секс. Это было его девизом. У дроу и без того скверная репутация, сам знаешь, а…

Не договорив, Азура вновь сжала кулаки до хруста. Помолчала, словно собираясь с силами. Дейзи старался не показать, как ему неловко.

— Он брал с мамы плату, как с простой клиентки, — выдохнула она. — Даже после того, как появилась я. Говорил, что мама его обманула и он не выбирал становиться моим отцом. Он вообще был довольно жесток, холоден и отстранён, будто далёкая зимняя луна. Случалось, мы приходили, а он выставлял нас со словами, что занят. Или хуже того — мог заставить ждать в гостиной и слушать стоны, раздающиеся из спальни. Мы видели всех, кто выходил оттуда. А порой и тех, кто заходил им на смену. А они всё шли и шли… Его клиентки и клиенты. С одним таким богачом он однажды и укатил из Врат Балдура. Даже не попрощался с нами. Мама плакала, и я тоже… хотя до конца и не осознавала, почему делаю это. Ведь отец как был, так и остался для меня лишь красивой картинкой в памяти.

Дейзи молчал и боялся вздохнуть. Азура сидела неподвижно, переводя дыхание, перед тем как продолжить рассказ.

— Даже годы спустя, я не могла понять, почему мама так унижалась перед ним. Чего хотела добиться, стучась в дверь, за которой нет ничего, кроме пустоты. — Азура невесело улыбнулась. — А потом встретила Астариона и сама попала в ту же ловушку.

Капля с потолка упала прямо на руку Дейзи, но полурослику показалось, что это холодная слеза. Вот только глаза Азуры оставались сухими. Она посмотрела на него.

— Прости, что рушу образ героини Врат Балдура, Дейзи, но я устала притворяться. Устала казаться лучше, чем есть на самом деле. Сильнее, великодушнее. Терпимее. Знаешь, когда чёртова личинка сидела в моей голове, я больше всего боялась, что все увидят моё гниловатое нутро. Особенно я страшилась, что это узрит Астарион. Смешное опасение, ведь его собственная душа грязнее затхлого болота. Я всегда это знала. Видела с того самого момента, как встретила его на том берегу у упавшего корабля. Его манерность, притворство, услужливость, шутки и флирт вкупе с абсолютной холодностью в глазах, которая появляется, когда он думает, что его никто не видит…

Азура снова замолчала. Дейзи возразил, что не считает её нутро гнилым, но полуэльфийка лишь улыбнулась и, качнув головой, продолжила исповедь:

— Едва заговорив с Астарионом, я словно перенеслась в вычурный будуар своего отца, провонявший мускусом, потными телами и запахом спермы. Вновь ощутила ту борьбу в душе: неприязнь и одновременно желание понравиться ему. Тогда, в детстве, для меня один его взгляд был наградой.

Азура издала звук, похожий на всхлип, но слёз в уголках фиолетовых глазах так и не появилось.

— Астарион — мой воплотившийся кошмар. Ему я тоже желала понравиться по-настоящему. Я могла пройти мимо того, кто нуждался в помощи, просто потому что Астарион всегда злился, если я делала что-то доброе. Я хвалила его внешность, которую он сам не мог увидеть в отражении. Веселила его, порой жестокими шутками над другими. Сказала маленьким тифлингам, что они все умрут, просто чтобы услышать поощрение от Астариона. Я, улыбаясь, переступала через себя раз за разом. И для кого? Ради очередной красивой оболочки, для которой я ничего не значу. Того, кто видит лишь ресурс, выгоду, а не меня саму?

Голос Азуры сорвался. Она вновь замолкла, а потом заговорила быстро и жарко. Щёки её запылали.

— Я могла бы выбрать добряка Уилла! Саркастичного и самоотверженного Гейла! Буйную, но благородную Карлах. Или даже язву Лаэзель! Могла бы и дальше идти сама, избегая впускать в своё сердце боль. Но Астарион поманил — и я пошла, будто крыса на звук волшебной флейты. Позволила выпить мою кровь и продолжала покорно подставлять шею, стоило ему лишь намекнуть на это. А порой предлагала себя сама, видя в его алых глазах то же пренебрежение, с которым отец смотрел на мать, когда та протягивала ему деньги за секс. Я ненавидела себя в те мгновения, но шагала вперёд, склоняла голову, подставляя шею и пряча лицо.

Дейзи открыл рот, дабы сказать хоть что-то, но слова застревали в горле. От неловкости. И кажется, Азура краем глаза увидела его замешательство.

— Никогда не замечал его презрения? Не мудрено: Астарион всегда притворялся отменно. Мимика, жесты… Я почти верила в это его «я люблю тебя», если бы не глаза. Я лежала под ним, раздвинув ноги, обнимала его, улыбалась, отвечала на поцелуи и прекрасно понимала, что он просто платит сексом за мою лояльность. Все его движения, такие рутинные и отточенные, приносили удовольствие моему телу, но вот на душе у меня было так гадко, что хотелось лишь оттолкнуть его. Послать к чертям собачьим. Подстроить всё так, чтобы он просто исчез и никогда не вернулся. Однажды я едва не сдала его гурцу… Ведь тогда уже знала, что он отродье вампира. Шлюха, сбежавшая от своего хозяина. Я уже открыла рот, но так и не смогла произнести роковых слов. Вместо этого я одобрила убийство того охотника на вампиров. И эта слабость лишь умножила мою тьму. Я повторяла при каждой стычке: «Я ненавижу тебя, Астарион! Хоть бы ты сдох сегодня! Хоть бы тебя истыкали стрелами. Изрубили мечами. Развалили твою прелестную белокурую голову дубиной». Я ежедневно молила богов о его смерти, словно об избавлении от боли. Но Астарион выживал. Каждый раз. Бросал мне какую-то шуточку, строил глазки, старательно следя за тем, чтобы не выдать своего презрения. А вечером приходил в мою палатку, чтобы выклянчить глоток крови, хотя я разрешила ему пить наших врагов.

Уткнувшись лицом в колени, Азура замолкла.

— Мастер не ваш отец, Азура. И вы для него особенная, — тихо начал заверять её Дейзи. — Вы много для него значите. Я вижу это!

— Я значу для него столько, что не против разделить себя саму с кем-то другим, — глухо рыкнула Азура, не поднимая лица. — Хальсин как-то предложил мне… отдаться с ним зову природы. В то время я уже была с Астарионом, потому Хальсин посоветовал мне попросить разрешения на секс с ним у моего возлюбленного. И нет, я не думала ложиться с другим… Просто в тот раз тьма победила. Ради интереса, низкого и недостойного, я подошла к Астариону и поведала об этом, а он рассмеялся и сказал: «Я думал, ты уже и не спросишь! Конечно, дорогая! У каждого свои потребности. Наши отношения не клетка». Благородно, не правда ли? Правильно. Астарион в целом не приемлет никаких ограничений. Вот только я… Я не хочу делить своего возлюбленного с кем-либо ещё! Не хочу сидеть под дверями спальни и слушать стоны. Не желаю смотреть, как он млеет в объятиях кого-то другого! Не желаю дозволять, чтобы кто-то прикоснулся ко мне самой, пока я принадлежу ему. Я ведь жуткая собственница, Дейзи. Я жажду не удовольствия, а верности. А Астарион однажды сказал мне, что подобные отношения устарели ещё в бытность его обычным смертным. Что теперь это удел всяких узколобых простачков, застрявших в прошлом.

Азура встала, пошатнувшись, и подошла к решётке на маленьком окошке. Смотря на звёздное небо, она заговорила так быстро, что Дейзи смог лишь продолжать молчать, уже и не пытаясь её разуверить:

— Наверное, он и не догадывался, что я как раз из таких вот… узколобых. Хотя нет… с его-то проницательностью. Нет, он знал и просто тайно измывался надо мной, мстя за то, что зависим. Подобное в его духе. — Азура ударила по прутьям, вымещая так свою злость. Помолчав, продолжила уже тише: — Я жутко ревновала его. Каждый день, ночь… миг… Искала его взглядом. Прислушивалась к болтовне соратников. Идя к нему в палатку, чтобы предложить кормёжку и переброситься парой слов, я больше всего боялась застать его на ком-то другом. Под кем-то другим. Он ведь флиртовал со всеми без разбору, как и мой отец. А я лишь улыбалась и притворялась, что не замечаю, чтобы не показаться ему заскорузлой. Если я не находила его, то гадала: отправился он на охоту или… «испробовал» кого-то ещё. Я под различными предлогами проверяла, а на месте ли остальные компаньоны и не с ними ли… мой возлюбленный. И чувствовала себя такой жалкой.

Азура прошлась от окна к решётке, ведущей в тёмный коридор, и вернулась, вновь подняв взгляд к далёкой луне.

— А потом был тот подвал в замке Казадора. Я смотрела в несчастные лица тех, кого соблазнил мой возлюбленный… Кого он привёл на заклание к своему хозяину. И твердила себе, что не имею права судить. Ведь Астарион не выбирал участь стать игрушкой в руках жестокого садиста. Астарион сам мне говорил… его телом распоряжались так долго, что он и забыл, каково это — жить иначе. А я уверяла, что дам ему эту новую жизнь. Найду способ, чтобы он ходил под солнцем. Обещала сделать всё, лишь бы он отказался от Вознесения. Я боялась потерять его… А может, того, что могущественному вампиру я сама буду нужна куда меньше. Не знаю… Но про новую жизнь точно была ложь… Ведь на самом деле я изломана внутри не меньше, чем он сам. И могу дать ничтожно мало из того, что он жаждет.

От этих слов Дейзи буквально прозрел, подался вперёд, чтобы привлечь внимание полуэльфийки.

— Азура, послушайте, на самом деле мастер думает так же! — не выдержал Дейзи. — И он тоже скрывает от вас свою боль! Он ведь вампирское отродье и… не может дать вам многое из того, что способен дать обычный мужчина: тепло, семью… детей!

— «Детей»? — Азура с гневом на лице повернулась к полурослику. — От него? Если бы даже это было возможно, я бы никогда не обрекла ребёнка на ту судьбу, которую даровала мне мать! На эту боль! На глубину сомнений, которая растёт с каждым днём и не остановится, пока я не провалюсь в её тьму. Знаешь, почему я помогала Астариону искать средство от солнца? Вовсе не для того, чтобы он мог вновь нежиться в его лучах. Нет! Просто я знала: едва он получит то последнее, что я могу ему дать, как сбежит… Ведь я стану бесполезной для него. И всё чего я жаждала, чтобы это случилось раньше, чем я по неосторожности застану его с кем-то другим. Воочию. Ведь он и так… Он наверняка изменяет за моей спиной, когда уходит кормиться… Иначе и быть не может.

Явно заметив недовольство на лице Дейзи, Азура пресекла поток необоснованных, на его взгляд, обвинений. Но почти тут же полуэльфийка разозлилась.

— Можешь и дальше смотреть на меня с жалостью! Мне не привыкать! Но амулет, который ты потерял, был моим ключом к свободе! Если бы удалось уйти из сокровищницы, то он бы избавил меня от Астариона! Если бы ты сохранил артефакт, как я и простила, то я смогла бы купить за него амнистию для себя! А теперь вот сдохну здесь… В компании простака, почти такого же наивного, как и я сама!

Пройдя к деревянным нарам, кое-как застеленным старой соломой, Азура буквально упала на них и замерла.

Дейзи так не осмелился подать голос при ней. Полурослик просто не знал, что можно сказать на это всё. Как он мог убедить Азуру в том, что мастер вовсе не предал их и не сбежал с тем диском? Что не изменял ей… Ведь… Астарион так смотрел на Азуру тогда, в окружении смеющихся детей. С такой болью и обожанием. Это не могло быть притворство!

Скосив взгляд на горизонт, Дейзи понял, что скоро рассвет. Они так и сидели в тишине, пока разгоралась заря. Пока прохлада утра наполнялась криками петухов.

Тюремщик пришёл рано. Открыл дверь и зычно скомандовал обоим узникам покинуть камеру.

— И зачем герцогу понадобилась эта никчёмная крыса? — с пренебрежением спросила Азура, исполняя приказание и даже не смотря в сторону поникшего подельника. — Он же ничего из себя не представляет. Попался патрулю, когда попёрся за мной, как последний дурак.

Тюремщик не ответил и повёл их по коридору. Но не в допросную, а на улицу. А потом случилось то, чего ни Дейзи, ни даже Азура не ожидали: конвоир толкнул их в спину и сухо велел убираться.

Азура повернулась, но тот отступил и молча закрыл дверь тюрьмы. На пустой в столь ранний час улице они остались одни. Дейзи опасливо осмотрелся, не решаясь даже высказать предположение относительно случившегося. Светило яркое солнце, но фигуры мастера Астариона он не видел. Хотя сомнений в том, кто мог похлопотать за их освобождение, у полурослика не оставалось.

Он посмотрел на спутницу. Та выглядела потерянной. Обняв себя за плечи, Азура, кажется, старалась поверить, что случившееся не сон.

— Пойдём, пока они не передумали, — прокашлявшись, бодро предложил Дейзи, всем видом показывая, что не винит Азуру за обидные слова.

Может, Дейзи и был наивен, но не так глуп, чтобы понять, что ничтожеством Азура его обозвала, дабы тюремщик оставил её подельника в покое. Оглядевшись ещё раз, полуэльфийка молча кивнула. Они пошли прочь, не сговариваясь направившись к съёмной комнате на чердаке постоялого двора, где хранили вещи.

— А я говорил, — не выдержал Дейзи, когда высокие мрачные стены каземата скрылись за поворотом. — Это мастер освободил нас! Нет, я, конечно, представлял, как он соберёт всех ваших сторонников и они все вместе, будто в старые добрые времена…

— Заткнись. — Голос Азуры прозвучал грубо.

На лице не было и тени улыбки. Оно было таким растерянным, что Дейзи ощутил не обиду, а жалость. Возможно, Азура заметила это краем глаза, потому что тут же выпалила:

— Я заплачу тебе за эту миссию — и убирайся на все четыре стороны. Мне никто не нужен! Никто, слышал?

— Не раньше, чем поблагодарю мастера Астариона за свободу, — дерзко отозвался Дейзи.

Азура не ответила. Ускорила шаг. Чтобы поспевать за ней, Дейзи пришлось перейти на трусцу. Но для него это было не ново. Он привык путешествовать со своими длинноногими спутниками и отличался не только завидным упорством, но и выносливостью.

Мастер Астарион ждал их на чердаке с занавешенными окнами. Дейзи это знал. А ещё он понимал, что скоро Азура придёт в себя. Ожидание неминуемой казни и отчаяние ломали всех. Полурослик не винил спутницу за минуты слабости и опасения. А ещё он не планировал что-либо говорить Астариону. Мастер при всей своей напускной беспечности был по-настоящему мудр. Он и сам мог развеять сомнения Азуры. Тем более что он не бросил их.

Они свернули на следующую улицу. Дома здесь были высокими и отбрасывали густую тень, где их и поджидала стройная фигура в знакомом чёрном длиннополом плаще с глухим капюшоном. Азура затормозила так, словно узрела врага. Дейзи же, наоборот, буквально запрыгал на месте от радости.

Мастер вышел встретить их в такой ясный день? Даже в тени покрова ему не просто было вынести дневной свет, и они оба с Азурой это знали. Не это ли доказательство его истинных чувств?

Астарион выступил к ним сам, изящно минуя узкую полосу света, прорезавшую улицу по центру.

— Бусинка, почему ты удивлена? — с непринуждённой иронией спросил он, верно смотря на Азуру, шагнувшую назад.

Глухой капюшон скрывал его лицо, но Дейзи знал, что под ним мастер улыбался. Беззаботные нотки слышались в его голосе, сквозили в лёгких шагах.

— Зачем ты нацепил этот плащ? — хрипловато спросила Азура. — Дейзи сказал, что амулет помог.

— О да! Воистину удивительное средство! — Астарион вскинул руку в перчатке в излюбленном жесте. — Почувствовал ласку солнечных лучей, будто в старые добрые времена. И что не менее приятно — под черепом при этом ничего не копошилось. Полезная безделица.

— Ну так пользуйся!

Дейзи посмотрел на Азуру: она больше не пятилась. Мастер тоже остановился.

— Увы, — театральным жестом Астарион распахнул плащ и продемонстрировал, что поверх расшитого бархатного камзола диска не было. — Ею тоже пришлось оплатить вашу свободу.

— «Ею тоже?» — рыкнула Азура. — Я не просила тебя платить за меня!

Но судя по жестам, Астарион не был удивлён таким поведением спутницы.

— Мог ли я отказать себе в удовольствии поторговаться с очаровательным герцогом? Построить из себя благородного рыцаря, рискующего ради своей прекрасной дамы, порой приятно.

— В том, как ты торгуешься, нет ничего благородного, — буквально выплюнула Азура, и Дейзи с горечью осознал, что, проявив ревность, полуэльфийка уже не могла загнать зверя обратно в клетку.

Стало неуютно оттого, что он тоже мог лицезреть всё это. Вмешивался в личное. Полурослик решил уйти, но не успел. Азура заговорила вновь:

— Чем ещё ты расплатился с герцогом, Астарион? Излюбленной монетой, да? Хотя зачем я спрашиваю? Мне ли не знать грязные пристрастия этого липкого аристократишки! Сколько раз я видела его похотливую морду в будуаре… одной… знакомой мне проститутки!

Голос Азуры дрогнул, и Дейзи тут же понял, о ком она говорила. Осознал причину, по которой соратница сегодня сломалась. Там, в пыточной, она смотрела не только в лицо смерти, но и своему болезненному прошлому. Но Астарион этого не знал.

— О, заплатить излюбленной монетой было бы проще всего, — обманчиво легко отмахнулся эльф. — Вот только моя возлюбленная не одобряет подобные траты… кхм… семейного бюджета. Потому пришлось немного извернуться и прибегнуть к компромату, который собирал Казадор на всех мало-мальски значимых личностей этого города. На герцога он был особо мерзким и громоздким. Так что обошлось без… «расчехления кошелька», дорогая.

Дейзи посмотрел на Азуру и стоявшего в пяти шагах от неё Астариона, всё ещё раскинувшего руки, словно в ожидании объятий. Вот только сама Азура шутки возлюбленного не оценила.

— Что тебе нужно, Астарион? С меня больше нечего взять! — крикнула полуэльфийка, согнувшись так, будто у неё резко заболел живот. — Нет больше ни личинки, ни силы, ни славы, ни влияния! И никогда у меня не было денег. Даже чёртового амулета больше нет. Поэтому… можешь уйти!

— Зачем мне уходить? — Удивление Астариона прозвучало вполне искренне. — Мы с тобой ведь вместе. Без условностей и… обязательной оплаты. Да, это так обыденно, по-мещански, что порой бесит, согласен. Но всё же… простые радости приятны.

— «Простые радости»? Для тебя, Астарион? Думаешь, я поверю в эту чушь?! — выкрикнула Азура. — Хватит притворяться! Убирайся! Прямо сейчас! Я ненавижу тебя, слышишь? Ненавижу!

Развернувшись, Азура побежала прочь. И так быстро, что Дейзи даже не имел шанса её нагнать. А Астарион? Он просто стоял на месте и глядел ей вслед. Опустив руки, он уже не ждал объятий. И всё же, несмотря на плащ, от него так и веяло печалью.

Дейзи боком подошёл к нему и смущённо подал голос:

— Мастер, не принимайте слова Азуры всерьёз. Она просто перенервничала. Герцог и его люди запугивали её и грозили смертью. На самом деле Азура так не думает. Она вас любит.

Рука Астариона опустилась на его макушку и потрепала кудрявые волосы привычным жестом.

— Я знаю, Дейзи, — произнёс он слегка печально. — И всегда знал. В начале, когда она платила мне за каждую мелочь, было удобно. Понятно. Но когда мы стали ближе…

Эльф не договорил и, кажется, глубоко вздохнул. Повёл плечами, будто сбрасывая напряжение.

— Ну ничего, если что и водится у вампирского отродья в достатке — так это время. А оно, если верить молве, лечит любые раны. — Астарион развернулся. — Идём домой, Дейзи. Сегодня удручающе ясная погода, так что по дороге тебе придётся самому заглянуть на рынок и купить тыкву и сыр. Приготовим любимый суп для нашей бусинки. Когда она остынет и вернётся, то будет голодна, согласен?

Дейзи кивнул. Он был смущён, но верил, что это не конец. Это лишь начало чего-то нового, более искреннего и крепкого. Раны в душе зарастают куда медленнее, чем на теле. А порой они не закрываются вовсе. Но если из него вышел такой скверный взломщик, может быть, лекарь получится более толковый?