Предназначенные судьбой (гет)

Снег падает крупными хлопьями, накрывая город пушистым одеялом. Редкое и оттого еще более завораживающее зрелище. От сияющих разноцветными огнями витрин магазинов доносятся рождественские мелодии.

Инеж с улыбкой запрокидывает голову, чувствуя, как снежинки тают, падая ей на лицо. В такую погоду украшенный в честь праздника Амстердам особенно красив. Когда-то Инеж думала, что никогда не сможет полюбить этот город, связанный с самыми ужасными в ее жизни воспоминаниями. Но всё изменилось тем судьбоносным вечером несколько лет назад, когда Инеж поддалась на уговоры Нины.

Инеж вовсе не собиралась идти на университетскую рождественскую вечеринку. Со времен того случая, о котором они старательно не упоминали, она до дрожи боялась таких собраний не совсем трезвых людей. Но Нина умела быть настойчивой, когда хотела.

— Я понимаю твой страх, — убеждала она, когда они сидели в библиотеке, пытаясь сделать задание по истории; ну, Инеж пыталась. — Но на этот раз ты не будешь одна — мы с Маттиасом присмотрим за тобой. А кроме того, твой терапевт велела выползти из раковины и расслабиться.

Инеж могла бы возразить, что студенческая вечеринка со множеством полузнакомых, а то и вовсе незнакомых не умеющих пить и накурившихся людей — не то мероприятие, на котором она может расслабиться. Но спорить с Ниной — всё равно, что переть против поезда. Так что она сдалась, проклиная свою слабость.

— Чувствую, я об этом пожалею, — пробормотала Инеж, когда Нина торжествующе вскинула кулак.

Так вот она и оказалась в просторном зале, украшенном шарами и мерцающими в приглушенном освещении гирляндами, с громко играющей музыкой. Слишком громко, на вкус Инеж. Нина вскоре убежала танцевать с Маттиасом, пообещав, что будет присматривать за ней краем глаза. Заставить танцевать Инеж она даже не пыталась. При всей ее напористости, Нина, к счастью, знала, где следует остановиться.

Инеж вздохнула, положив локти на столик и уткнувшись подбородком в сцепленные руки. Уж лучше бы она дома спокойно что-нибудь почитала. Вся окружающая обстановка поднимала со дна болезненные воспоминания, вызывая желание заткнуть уши, закрыть глаза и просто исчезнуть.

— Потанцуем? — вдруг раздался рядом противный голос, готовый, кажется, вот-вот дать петуха.

Инеж вздрогнула и подняла голову, обнаружив перед собой крепкого веснушчатого парня, судя по взгляду, уже изрядно навеселе. Она помотала головой:

— Не танцую.

— Да ладно тебе! — развязано ухмыльнулся парень и потянулся к ее руке.

Инеж поспешно отдернула руки и отшатнулась так, что едва не опрокинула стул. Парень засмеялся и наклонился к ней ближе:

— Какая ты дикая!

Инеж оцепенела, чувствуя, как ужас сковывает тело. «Дикая штучка, — всплыл в памяти тошнотворный голос, — люблю таких обламывать». Сердце колотилось как бешеное, дыхание участилось, в глазах потемнело. Ей хотелось вскочить и бежать, бежать как можно дальше, но тело не слушалось. Нет, нет, нет, пожалуйста, только не снова!

— По-моему, леди четко сказала: нет, — хрипло произнес кто-то, вырвав Инеж из состояния паники.

Сердце всё еще билось слишком часто, всё тело сотрясала дрожь, но она снова могла воспринимать окружающее.

Напротив рыжего крепыша стоял странный парень — весь в черном, опиравшийся на трость, руки в кожаных перчатках, несмотря на то что в помещении было тепло. Он встал так, что отчасти загораживал собой Инеж от рыжего, и она не видела его лица.

— Советую убраться отсюда подобру-поздорову, — продолжил он, и в его голосе явственно прозвучала угроза.

Рыжий явно испугался. Он побледнел, попятился, бормоча:

— Ладно тебе, Бреккер, я ничего такого…

И в следующее мгновение испарился.

— Спасибо, — выдохнула Инеж, от облегчения едва не разрыдавшись.

Парень повернулся к ней и просто кивнул. Резкое лицо с острыми скулами было по-своему красиво. Он был примерно ровесником Инеж, но слишком уж хмурым для своего возраста, особенно учитывая окружающую обстановку.

— Если хочешь, могу составить тебе компанию, — предложил он и, прежде чем Инеж успела придумать, что ответить, добавил: — Со мной не надо поддерживать беседу — я просто посижу за этим столиком, чтобы к тебе больше никто не лез.

Инеж благодарно кивнула — идеальное решение. Он опустился на стул напротив, вытянув одну ногу — Инеж предположила, что ту, из-за которой он ходил с тростью, — и прислонил трость к столу. После чего достал из кармана пиджака телефон и уткнулся в него.

Дрожь отступила, дыхание почти выровнялось, хотя сердце всё еще колотилось. Инеж испустила дрожащий выдох, повертела бокал с мартини, который за весь вечер едва пригубила, и нашла взглядом Нину. Та по-прежнему отплясывала с Маттиасом, похоже, напрочь забыв про подругу. Взгляд Инеж переместился на соседа. Его костюм, хотя и обманчиво простой, по ткани и пошиву стоил определенно выше среднего, а трость с набалдашником в виде птичьей головы вовсе выглядела произведением ювелирного искусства. Черные волосы коротко пострижены по бокам, а со лба зачесаны назад. Брови сосредоточенно сошлись на переносице, пока он что-то печатал в телефоне. Он выглядел скорее процветающим и очень занятым бизнесменом, чем таким же студентом как она.

— Извини, можно спросить? — неуверенно произнесла Инеж.

Он поднял голову, молча устремив на нее взгляд бездонных темных глаз.

— Что ты здесь делаешь? Просто непохоже, чтобы ты наслаждался вечеринкой.

Он пожал плечами:

— Друг притащил.

Инеж невольно улыбнулась. Вопреки его довольно мрачному виду, она почему-то чувствовала себя в безопасности в его обществе и впервые после прихода на вечернику по-настоящему расслабилась.

— Меня тоже. Я пыталась сопротивляться, но Нина — настоящее стихийное бедствие, с которым невозможно бороться.

Уголки его губ едва заметно приподнялись:

— Про Джеспера можно сказать то же самое.

— Значит, мы товарищи по несчастью, — весело сказала Инеж и протянула руку. — Я Инеж.

— Каз, — он на мгновение сжал ее ладонь, не снимая перчатки, и тут же убрал руку.

Очень хотелось спросить про перчатки, но она подозревала, что здесь скрывается какая-то история, которой не делятся с первой встречной. Вместо этого она спросила об учебе, почти ожидая, что он вежливо пошлет ее нафиг. Каз производил впечатление крайне необщительного человека. Но он отложил телефон и ответил.

Так она узнала, что он учится на экономическом факультете, уже имеет собственное дело, несмотря на молодость, хотя и не уточнил какое именно. В Амстердаме живет один. Про семью Инеж не решилась расспрашивать, почувствовав, что это неприятная для него тема. Его друг Джеспер, который привел его на вечеринку, увлекается огнестрельным оружием, обладает неиссякаемой энергией и флиртует со всеми, кто попадается на глаза.

— Прямо как Нина, — засмеялась Инеж. — За исключением оружия. Она увлекается языками. Настоящий полиглот. Но учится на медицинском.

Каз усмехнулся:

— Похоже, наши друзья прекрасно между собой поладят.

К тому моменту, когда Нина вспомнила про подругу и пришла ее проведать, Инеж обнаружила, что совершенно забыла об унылом настроении, пережитом приступе паники и прекрасно проводит время.

Порой Инеж думает о том, каким чудесным образом свела их судьба. Ведь оба терпеть не могут шумные вечеринки и скопления людей и ни до, ни после не ходили на них. Настоящее Рождественское чудо. Наверное, следует поблагодарить Нину и Джеспера за настойчивость в тот день. Хотя, с другой стороны, не стоит: оба и так с завидной периодичностью любят напоминать о том, как сыграли роль руки судьбы.

Слегка замерзшими пальцами Инеж достает из сумочки ключ и открывает дверь своего дома. Их дома. Ее встречает тепло и сладкий запах выпечки.

Сняв пальто и сапоги, Инеж проходит в гостиную, где весело мерцает огоньками небольшая елка. На столе, накрытом для двоих, стоят пока еще не зажженные свечи. А Каз сидит в кресле и, похоже, спит. На полу у его ног рассыпались очередные наверняка важные документы.

Инеж сокрушенно качает головой и подбирает их, положив на стоящий рядом круглый столик. Даже в праздник Каз не может перестать работать и, как всегда, сидит над бумагами, пока не отключится.

Как бы бесшумно она ни двигалась, Каз просыпается. Он сонно моргает, а потом улыбается ей.

— С Рождеством, дорогой, — Инеж улыбается в ответ.

Он встает, не потрудившись взять трость, прислоненную к ручке кресла, и шагает к Инеж, чтобы притянуть ее в свои объятия и поцеловать.

— С Рождеством, сокровище.

В отличие от нее, Каз ни во что не верит, но всё равно поздравляет ее с праздниками.

Они прошли долгий путь, преодолевая свои травмы, чтобы стать способными на такие простые для других людей жесты. Нелегкий путь, на котором были поражения и разочарования, но они никогда не переставали бороться. И, стоя в объятиях своего мужа, Инеж знает, что оно того стоило.