Рождественские встречи (гет)

Он встретил ее в Рождество.

Этот праздник, как и все католическое, он глубоко презирает. Он убежден в том, что именно из-за невежественных попов с их вырожденческой доктриной о мировом братстве и «всепрощении» его родная Ирландия столетиями прозябала в дерьме и терпела захватчиков-англичан, давно выбросивших римскую ересь на свалку истории. Еще будучи маленьким, он ненавидел традиционные походы в церковь, которые были неизменным ритуалом Сочельника в их семье, и однажды в отместку своей мамаше продекламировал за рождественским ужином сказку собственного сочинения под названием «Голодный ослик». Шокированных физиономий и возмущенных воплей было достаточно, чтобы удовлетворить его эго, а последовавшую затем истерику матери он заглушил, включив на полную мощность магнитофон в своей комнате.

Сегодня он тоже глушит Рождество музыкой, пусть теперь этот праздник вызывает у него только легкую скуку. “I want to break free!..” — раздается в наушниках отчаянный возглас, и он вздыхает. А кто ж не хочет. Только вот его сейчас везут в сверхсекретную тюрьму. Любопытно, какого лешего от него опять нужно Майкрофту Холмсу. Не станет же он запирать его в одном месте с каннибалами и клиническими извращенцами — это было бы некультурно.

Он лениво шествует в кабинет управляющего, а оказавшись внутри, сонно потягивается, как пресыщенный легкой домашней жизнью кот, избалованный постоянным вниманием и бездельем. Ему на все пофиг, и поэтому он не сразу замечает, как сквозь привычную броню невозмутимости и отстраненности, что носит, не снимая, его собеседник, просвечивают неуверенность и… страх? О, так неужели он наконец-то дождался приличного подарка на Рождество?

Догадка и верна, и нет. Сегодня подарком является он сам. Но вот тот человек, кто его получит… О, такого он не смог бы вообразить даже в самых смелых своих мечтах.

Его ведут в самую дальнюю камеру, которая фактически представляет собой тюрьму в тюрьме. Забыв о скуке, он лихорадочно соображает. Если то, что сказал ему Холмс, правда, это же… это же все меняет. Абсолютно все. Он почти видит, как перед глазами собираются кусочки мозаики, словно их тянет друг к другу магнитом. Так у Холмса есть сестра. Невероятно. Хотя, нет, почему невероятно? Это просто гениально. Грандиозно. Ошеломительно. Еще один Холмс, с которым он мог бы поиграть. И к тому же дама. Интересно, они сильно похожи? Наверняка как две капли воды. Те же черные роскошные кудри, те же бледно-голубые глаза. Форма носа тоже одинаковая. Сестра ниже брата, это было ожидаемо, но в ней скрывается та же кошачья грация, та же готовность в любой момент сорваться и прыгнуть на добычу, схватить ее своими цепкими лапками, и не отпускать, не отпускать…

Он моргает и с удивлением замирает у стекла. Не думал он, что это когда-то произойдет, но его застали врасплох. Он очутился напротив нее и сам этого не заметил. Это словно наваждение. Нет. Манипуляция. Он смотрит прямо ей в глаза. Он угадал — они такие же, как у брата, но в них совсем нет тепла, только ледяная улыбка. Она смотрит на него, и к нему словно протягиваются тонкие холодные щупальца. Он видит, как они мягко обволакивают его, а потом одним резким движением вырывают у него из груди его сердце. Он ведь ее рождественский подарок. А значит, она может сделать с ним все, что угодно.

Теперь она так его и называет. Рождественский Подарок. Иногда, лишь в минуту особого расположения, она называет его «дорогой Джим», но это звучит почти официально, в этом имени нет интимности, нет той близости, что установилась между ними в то судьбоносное Рождество.

Их встречи редки, но они приносят ему столько адреналина и драйва, что он почти забывает о ее брате. Несмотря на сходства, что он отметил при их первой встрече, различий больше, и они имеют большее значение. Шерлок Холмс сентиментален, импульсивен и, чего уж греха таить, недальновиден. До определенных пределов. Нет, рассчитать события на пару ходов вперед ему под силу, но вот заглянуть за горизонт, в отличие от сестры, он не может. А она действительно умеет предсказывать будущее. Ей известны все людские страхи и пороки, она может манипулировать кем угодно, поэтому заранее знает каждый выбор каждого человека, что встречается ей на пути. И он не исключение.

Он еще не знает, каким образом выйдет из игры, но ей уже это известно. Одним холодным февральским вечером она приходит к нему домой (как ей удается временами сбегать из тюрьмы, он уже давно понял) и утверждает, что у нее сегодня день рождения. Он с удивлением приподнимает брови и смотрит на календарь. Что ж, этого следовало ожидать. Ее брат родился на излете рождественских праздников, а она появилась на свет в день Сретенья. Тогда Мария и Иосиф принесли новорожденного младенца Иисуса в храм, и старый пророк заявил Марии, что ее сын станет причиной «падения и восстания» многих людей, а ей самой «оружие пройдет душу». Разве можно было написать точнее? Скольких погубит Эвр Холмс перед тем, как достигнет своей цели? И разве не стала она мечом, пронзившим его душу? Она приоткрыла ему завесу, показала самую сокровенную тайну его злейшего врага, но за это она низвергнет его в пропасть и раздавит, а он не сделает ничего, чтобы ей помешать.

Но это все произойдет потом. Сегодня она пришла в гости к своему Рождественскому Подарку, и он приглашает ее на ужин, чтобы вместе отпраздновать ее день рождения. Наверное, это первый за много лет день, когда она отмечает эту дату, и это обстоятельство погружает ее в приятную меланхолию. Она вспоминает. Вспоминает свое последнее Рождество и свой последний день рождения в кругу семьи. Рассказывает о том, какие ей подарили подарки, и как мама с папой все хотели их сфотографировать, а Шерлок никак не мог усидеть на месте и без остановки вертелся, и Майкрофт смешно закатывал глаза, потому что ему до чертиков надоела вся эта суета. И камин в гостиной весело трещал, в окнах поблескивали искусственные снежинки, а на столе было так много сладостей, что они трое так объелись, что им чуть не стало дурно. И не было никого, кто мог бы их разлучить — ни глупенького Виктора Тревора, ни надоедливого Джона Ватсона. Только Холмсы, которые безраздельно принадлежали друг другу. И которые ни с кем ничем не обязаны были делиться.

Она замолкает, мечтательно прикрывая глаза, а он сидит напротив нее и думает о том, какой он все-таки дурак. Ведь на какой-то миг он действительно в это поверил. Поверил в то, что она выбрала его. Предназначила для великой цели — уничтожить Шерлока Холмса, превратить его в ничто в отместку за то, что когда-то он забыл о ней и предпочел родной сестре лучшего друга. Как же он ошибался. Она просто его подчинила, как подчиняла до этого сотни других глупых людей, и манипулировала им для достижения своей цели. Она никогда не собиралась уничтожить брата. Она всего лишь хотела с ним поиграть.

И она знала, что он не станет ей в этом мешать. Знала, что эта игра окажется ему не по зубам. И знала, какой конец он для себя изберет. Когда они с ее братом пожимают друг другу руки на той крыше, он уверен: она за ними наблюдает. И, глядя в глаза Шерлока Холмса, на самом деле он смотрит на нее. Надо же, каким сентиментальным она его сделала. Ему почти жаль. Ведь он почти ее любил.

Когда он поднимает пистолет и нажимает на курок, он точно знает, что больше никогда с ней не встретится. Уже много лет назад за ним забронировано одно из самых престижных мест в аду. А ее Шерлок Холмс обязательно уведет за собой в рай.