Он слышит (джен)

Когда предновогодняя суета захватывает всё вокруг, даже безнадёжные пессимисты невольно заражаются всеобщей энергетикой предчувствия чуда и ожидания волшебства.

Так думал Аслан, глядя из окна «Приоры» на подпрыгивающего мальчишку лет пяти, который тянул маму в сторону детской площадки, по случаю новогодних праздников уставленную по всему периметру надувными ростовыми фигурами Деда Мороза, Снегурочки, снеговичка, а также изящных оленей, подсвечиваемых голубыми огоньками. Они с Сеней поджидали Миру уже минут десять — пора бы ей уже и вернуться.

— Дядя Аслан, что-то долго, тебе не кажется? — словно прочитав мысли Аслана, спросил Сеня и вытянул шею, будто пытался взглядом отыскать нужное окно панельной пятиэтажки и призвать магию, дающую Мире побыстрее уладить небольшое недоразумение.

Как всё понятно и просто было в детстве, когда все проблемы сводились к страху стояния на табуреточке. Видимо, Дед Мороз был глуховат, раз приходилось взбираться повыше, чтобы прочитать ему стишок. Все неудобства, впрочем, забывались тут же, когда добрый Дедушка, пряча улыбку в бороду, вручал конфету «Мишка на севере» с пожеланиями слушаться маму и папу и расти здоровым.

Аслан не помнил ни папу, ни маму, не мог сказать, скакал ли он зайчиком в синих шортах с пришитым хвостиком вокруг ёлки. Вот только образ Деда Мороза с протянутой конфетой остался в памяти. Дед снимал Аслана с табурета, садился сам, сажал того на колени и говорил: «Ай, спасибо… » Кажется, он называл его по имени, но не Асланом.

Имени своего тот не помнил. Первое, что отчётливо всплывало в памяти, это взрывы фейерверков и петард. Только были они не за окном, а раздавались в голове. Во рту было сухо, нестерпимо хотелось пить, и он жадно ловил капли со смоченной тряпицы, которую подносили к его губам. Ласковые руки невесомо ощупывали его лицо, вытирали пот со лба, легонько гладили, поправляли подушку. Руки были добрые и успокаивающие, как у мамы. Были ещё гортанные голоса и тихое: «KІант». ⁽¹⁾

Его нашли в канаве возле поля с едва взошедшими посевами сахарной свёклы, отнесли в дом одинокой старой женщины. Хадия ухаживала за ним, а когда выяснилось, что спасённый не помнит своего имени, назвала его Асланом в честь своего погибшего сына.

Аслан учил незнакомый язык, впитывал обычаи и нравы и пытался вспомнить, как он тут вообще оказался. Но тщетно. Что-то подсказывала Аслану, что его прошлое оставляло желать лучшего. Кем он был по профессии, учился ли вообще?

Вот как Сеня, который заканчивал пожарно-спасательную академию. Хороший парень, правильный. Аслану с ним было удивительно легко, хотя сколько вокруг было примеров, когда отношения в семье не складывались как раз из-за непринятия детьми нового папы. Собственно, «папой» Аслану довелось побыть недолго — когда он окончательно переехал к Кате, Сеня заканчивал школу.

Жизнь покидала, конечно. Тогда, той первой весной после второго рождения, обнаружилось, что у Аслана золотые руки по части механики и техники. Он мог с закрытыми глазами разобрать двигатель, заставить завестись сердце старого трактора, вдохнуть жизнь в чихающий мопед соседа Мурада. Он не был своим здесь, но его приняли, а после и зауважали за немногословность и безотказность в помощи. Много после, когда стало гораздо спокойнее и по республике прокатилась волна обновления документов, Хадия помогла ему сделать новый паспорт. Теперь он официально стал Асланом Хаджиевым.

Прежнее «я» всё больше тонуло в тумане забвения, напоминая о себе снами под Новый год, в которых он стоял на табуретке и держался за еловую лапу. Наверное, за сны он и не любил этот яркий праздник. Хотя в этом году невольно заразился праздничной эйфорией, потому что Сеня пригласил Миру к ним праздновать новогоднюю ночь и очень хотел, чтобы всё прошло на высшем чудесном уровне.

Мира училась в кулинарном училище райцентра, а с Сеней познакомилась в кафе, где проходила практику. Первый закон курсанта в увольнении — хорошенько наесться, и желательно чем-то вкусненьким. Сеня заказал себе два компота, штрудель с вишней, пирожное «Красный бархат» и кусок медового торта. Мира, пробивающая всё это богатство на кассе, на секунду зависла и посмотрела прямо в его глаза.

— Нет, не слипнется, — прочитал её вопрос Сеня.

Мира прыснула.

Он с явным удовольствием съел все угощения, подошёл обратно к стойке, дождался своей очереди.

— Что-то ещё? — подняла она бровь.

— Да, ваш номер телефона, пожалуйста.

Конечно, за несколько лет Сеня все уши прожужжал Кате и Аслану про свою Миру. Аслан добродушно улыбался и желал лишь, чтобы эти двое не обожглись, чтобы всё у них получилось.

Как у них с Катей.

Однажды в дом Хадии в полночь постучался местный предприниматель Гази. Он пообещал хорошенько заплатить Аслану, если тот согласится сгонять с ним куда-то под Самару за новым автомобилем.

— Выручай, ваша!⁽²⁾ На тебя одна надежда. Перегнать надо бы, а то уйдёт «Ниссан», цена хорошая, другой раз такой не будет!

Аслан согласился. Больше тысячи километров проехали в один присест, оформили документы, Гази поехал обратно на «Ниссане», Аслан повёл «Тойоту». Но усталость брала своё, и они остановились в придорожном отеле городка на трассе Ершовка. Гази уже видел десятый сон, а Аслан пил шестую кружку чая в компании удивительной женщины Кати, дежурившей в те сутки. Это была та самая любовь с первого взгляда, о которой все говорили, но мало кто был способен увидеть, а может, Аслан вдруг почувствовал родственную душу, только потянуло их с Катей друг к другу с невероятной силой. Что у них было помимо короткой ночи в разговорах? Обмен телефонами, обещания обязательно увидеться и желание быть вместе.

Окончательно к Кате он перебрался после смерти Хадии.

— Нана,⁽³⁾ — прошептал Аслан, в последний раз поцеловав ту, которая стала его мамой в последние пятнадцать лет.

В Ершовке Аслан устроился механиком в местном фермерском хозяйстве, быстро заслужил уважение за способность воскресить мёртвую технику и ровное отношение к алкоголю. Катя всё подталкивала Аслана попробовать разыскать своих родных, на что он отвечал, что его семья теперь — это Катя и Сеня. Раз его никто не хватился за все годы, значит, никто не ищет. Вместе с Катей они купили «Приору», чтобы спокойно ездить в райцентр к Сене в его редкие увольнительные или забирать его на время коротких каникул.

Сеня накидывался дома на Катину стряпню, впрочем, первенство принадлежало жижиг-галнашу⁽⁴⁾ в исполнении Аслана.

— Вкуснятина! — сказал Сеня, уписывая за обе щёки, в первый раз попробовав новое блюдо.

— Спасибо Мураду, научил, — засмеялся Аслан.

— Вот женюсь на Мире, буду как сыр в масле кататься! Жена с дипломом кулинара-кондитера — это вам не баран чихнул! — сказал Сеня и довольно хлопнул себя по впалому животу. Вот уж не в коня корм!

— А мать, значит, вовсе не умеет готовить и морила тебя двадцать лет голодом, — проворчала незло Катя и с удовольствием подставила щёку для поцелуя, когда Сеня подскочил к ней с объятиями.

— Ну что ты, ма, ты у меня самая лучшая! Такую кашу с комочками, как ты, больше никто не умет готовить.

Аслан хохотал до слёз, глядя, как Катя охаживает Сеню полотенцем, а тот уворачивается.

— Главное, чтобы Мира согласилась стать женой такого оболтуса, — назидательно сказала Катя, отсмеявшись, а Сеня внезапно сделался серьёзным.

— Знаешь, ма, мы с ней много говорили про это. Ну, вызовы, командировки, опасность, всё такое… Она знаешь, что сказала?

— Что? — спросил Аслан вместо Кати, потому что та тоже посерьёзнела и молча отошла к столу заварить чай.

— «Предотвращение. Спасение. Помощь», ⁽⁵⁾ — с выражением произнёс Сеня и поднял указательный палец вверх.

Тут замолчали уже все.

Катя думала про то, как нелегко дался ей выбор сына. Но это был его выбор, так что сердце печалилось и тихонько сжималось, но верило, что материнская молитва защитит на трудном пути, убережёт.

Сеня думал про то, что всё в их будущем с Мирой зыбко и непонятно, но главное, что они любят друг друга. Она сказала, что будет всегда с ним, что бы ни случилось.

Аслан вспоминал тот сентябрьский погожий денёк, когда в академии давали присягу первокурсники.

Родителей и гостей тогда пустили на территорию. Духовой оркестр с бравурным маршем прошёлся по плацу, у трибуны выстроились начальник академии и другие важные лица. Командующий парадом открыл действо, чётким шагом взвод за взводом, рота за ротой вышли и построились курсанты.

И вот наступила самая торжественная минута.

— Я, Беляев Арсений Николаевич… — прозвучал звонкий голос Сени, и Аслан почувствовал, что внутри всё зазвенело.

Сеня-балагур, с его вечными прибаутками и шутками, сейчас вовсе не походил на улыбчивого мальчишку с лёгким характером. Перед Асланом, вытянувшись в струнку, стоял собранный, серьёзный уже не парень, но мужчина, принявший ответственное решение в своей жизни.

Из воспоминаний Аслана выдернул голос Сени.

— Мама Миры совсем не против, чтобы мы поженились сразу после академии.

— Если это намёк, то я тоже не против, сынок, — поцеловала Катя Сеню в макушку, смахивая слезу.

— Вот и хорошо, — с явным облегчением сказал Сеня. — Против, кажется, только противная Сороконожка.

— Кто это? — спросила Катя.

— Да так, никто, — махнул рукой Сеня. — Не обращай внимания. Комендант в Мирином общежитии.

Катя улыбнулась.

— Что, лазил в окно к любимой девушке?

— Нет же! — закипятился Сеня. — То есть да, но это не считается, Сороконожка не видела. Она меня не любит!

— Вот прямо совсем-совсем? — подключился к разговору Аслан.

— Ага. Не знаю, что я ей сделал. Хотя Мира говорит, она в принципе ненавидит спасателей и пожарных.

Повисла пауза.

— Как можно не любить человека не за характер, а за его профессию? — нахмурилась Катя.

— Может, ты слишком настырно пытаешься пройти внутрь? — спросил Аслан, пытаясь разрядить обстановку.

— Да нет… Она меня как видит, в лице меняется. Злая делается. Странная бабка. Сороконожка, что с неё взять.

— Ну всем невозможно нравиться, ты же не доллар! — подбадривающее сказал Аслан.

— Да Мира переживает. Ей нравится эта Сороконожка, так-то та к Мире хорошо относится, денег в долг даже даёт, когда до стипендии долго. И вообще…

— Почему Сороконожка? — спросила Катя. — Есть же у женщины имя.

— Не знаю, — пожал плечами Сеня. — Она ноги у порога вечно вытирает по десять раз, помешана на чистоте, вот её так и прозвали.

Сороконожка с переменным успехом фигурировала в рассказах Сени на протяжении всех лет учёбы Миры, и вот теперь, накануне почти семейного празднования Нового года, очень некстати заболела, лишив Миру возможности подписать обходной лист перед каникулами. Просто Мира с Сеней решили попробовать снимать квартиру после Нового года, решив, что хватит уже встречаться в кафешках и держаться за руки на заднем ряду кинотеатра. А для выписки из общежития нужна была подпись Сороконожки о том, что Мира сдала всё имущество и ничего не испортила.

Вера Павловна, завхоз, приняла у Миры комнату, но на просьбу подписать злополучный лист развела руками.

— Кто ж виноват, что ты так не вовремя решила съехать! Людмила Николаевна — материально ответственное лицо. Я вот тут галочки везде поставила, а подписывает пусть она.

Сеню уже отпустили, Аслан как раз забрал его возле проходной, поэтому к дому Сороконожки поехали все вместе.

— Если что, зови на помощь, — поцеловал Сеня Миру перед подъездом, когда они подъехали по нужному адресу.

— Обязательно, — клюнула в нос его Мира. — Дядя Аслан, я быстро!

— Не спеши, — добродушно протянул Аслан и перевёл взгляд на огромные ростовые фигуры на детской площадке. Ну сколько нужно времени, чтобы подписать листок? Пять минут, десять…

Мира поднялась на четвёртый этаж, позвонила в обтянутую дерматином филенку с глазком. С минуту было тихо, и она уже хотела позвонить во второй раз, но тут дверь внезапно открылась.

Из-за створки выглядывала Сороконожка. Усталая и потерянная.

— Мира? — спросила она.

— Здравствуйте, Людмила Николаевна, мне вот подписать нужно… — протянула она обходной лист.

— Ну не через порог же говорить, — распахнула дверь хозяйка. — Проходи.

Мира зашла внутрь, неловко потопталась на коврике.

— Вот подписать надо, — повторила она.

— Да я без очков всё равно не вижу, — замахала руками Людмила Николаевна. — Пойдём в комнату.

Мира скинула ботинки, прошла по узенькому коридору в единственную комнату.

— Может, чайку? — спросила Людмила Николаевна.

— Нет, что вы, — замотала головой Мира. — Меня ждут.

— Опять пожарник твой? — горько усмехнулась Людмила Николаевна. — Ох, девочка моя.

— Мы решили пожениться, — зачем-то сказала Мира.

Людмила Николаевна вздохнула.

— Садись, — сказала она, махнув на вытертый диван. — Поставлю я всё-таки чайку. Подождёт твой жених.

Мира села на краешек — ну неудобно было отказывать — огляделась. Двустворчатый шкаф, журнальный столик с ноутбуком и раскрытой книгой, пара кресел с двух сторон от столика. Диван, на котором она сидела, сервант да телевизор возле балкона — вот и всё убранство. В серванте стояли фотографии в рамочках, Мира решила рассмотреть их поближе, чтобы занять время. Да и интересно было. Что она знала, собственно, о пожилом коменданте училища? Что жила она одна, семьи у неё не было, переехала в их райцентр уже на пенсии, раньше жила где-то на севере. Вот и всё…

Молодая женщина возле классной доски с указкой. Она же с группкой детей. Девочки с огромными бантами, мальчишки со смешными начёсанными чёлками.

— Мой самый сложный и любимый выпуск, — услышала Мира за спиной и обернулась.

— Вы были учительницей? — спросила Мира, хотя это было очевидно.

— Русский язык и литература, — кивнула Людмила Николаевна. — Это мои ребята восемьдесят седьмого года выпуска.

Она поставила поднос с чайными чашками на стол, достала фотографию из-за стекла серванта. Провела по ней рукой, убирая невидимые пылинки.

— Вот Верочка Петрова, пошла в педагогический в Ленинград, вернулась потом в нашу школу… Вот Гена Медведев, первостатейный шалопай. Первым открыл в девяностые свой бизнес, в прошлом году стал мэром города. Это Леночка Лукьянова, бедная девочка, нашли убитой на квартире её ухажёра. Сколько ж ей было-то? Лет двадцать… Света Сверчкова заведует торговым центром, Оксана Кулагина, умничка, закончила школу с золотой медалью, спилась совсем, не знаю, жива ли…

А Мира во все глаза смотрела ещё на одну фотографию, которая стояла за этой общей, а теперь вышла на первый план.

Молодой парень в джемпере. Улыбается открытой улыбкой, совсем как…

— Людмила Николаевна, кто это?

— А вот же он и на этой фотографии есть, — показала она на высокого парня в третьем ряду с самой гидроперитной чёлкой. — Андрюшка мой. Уж сколько я его ругала за эту чёлку… А потом, как собрался поступать в училище, как бабушка отговорила.

— У вас есть сын?..

— Был, — вздохнула Людмила Николаевна. — И муж тоже. Серёжа погиб в восемьдесят втором, Андрюше тогда двенадцать было. И всё, с этого дня ни в какую не хотел и слушать про другие профессии, кроме пожарного. «Я буду как папа — спасателем!» Упёртый был он у меня… А что я? Материнское сердце смиряется, лишь паутинками покрывается от боли… После школы сразу подал документы, но не прошёл по состоянию здоровья. Год в автоколонне проработал, потом в армию ушёл… А после армии снова попробовал поступить, долго готовился, в качалку даже ходил. И не прошёл… Решил своего добиваться, на платное попробовать. Да где денег-то взять? Связался с компанией какой-то, автомобили они перегоняли. Пропадал неделями, но всегда возвращался.

Людмила Николаевна поставила рамочку с общей фотографией, взяла в руки фото сына, поцеловала, прижала к себе.

— Думаешь, почему я против этого твоего Сеньки? Хороший он парень, я же вижу. Славный. И совершенно бесстрашный. Полезет в любой завал, если надо будет. Не подумает ни о матери, ни о тебе. Землетрясения ли, наводнения — везде первый будет. Серёжа погиб при тушении склада автозапчастей, пытался вывести из горящего здания оставшихся там людей…

— А Андрей… тоже погиб? — почему-то шёпотом спросила Мира.

— В девяносто пятом сгинул. Уехал, да так и не вернулся. В городе всё напоминало о сыночке, все меня жалели, а мне не нужны были их жалости. Я запросы посылала, да ответ один был — в живых не значится. Через десять лет продала квартиру, купила по первому попавшемуся объявлению взамен, переехала сюда…

— Людмила Николаевна, простите, можно мне позвонить?

— Что? Да, конечно. Ох, чай-то остыл. Ты пей, милая, да беги. Дело молодое, я понимаю…

— Сеня? Да ничего не случилось... Голос почему такой? Вы можете подняться? И дядю Аслана возьми с собой. Да какой спецназ, Сеня, мне до шуток! Я серьёзно… Жду.

— Если уж у вас всё так по-настоящему, прими его выбор. Звонок, верно, твой Сеня пришёл.

— Я открою…

Сеня походил на встрёпанного воробья, готового ринуться в бой. Но увидев лицо Миры, он сразу растерял свой боевой дух и не на шутку испугался.

— Мирочка, что случилось? Ей плохо? Сороконожке? Тьфу ты! Ну, старушке...

— Её зовут Людмила Николаевна, — подсказала Мира, глядя во все глаза на дядю Аслана, который, в свою очередь, не мигая смотрел на застывшую в дверях комнаты Людмилу Николаевну.

— Познакомьтесь, — повернулась Мира. — Ну, Сеню вы знаете. А это…

— Мама… — хриплым выхлопом вылетело в повисшую тишину, и Аслан принял в объятия ту, которую уже не надеялся когда-либо разыскать.

* * *

Как всё понятно и просто было в детстве, когда все проблемы сводились к страху стояния на табуреточке. Видимо, Дед Мороз был глуховат, раз приходилось взбираться повыше, чтобы прочитать ему стишок.

Так думал Аслан, глядя на четырёхлетнего Андрюшку, старательно рассказывающего стишок про находчивых зайцев, укрывшихся на ёлке от волка. Потом он снял внучка — а Сеня с Мирой давно были ему родными, — сел сам, посадил «зайца» на свои колени, вручил ему конфету «Мишка на севере».

— Ай, порадовал, Андрюша, дедушку, — добавляя нотки баса в голос, прогудел Аслан. — Умница! Слушайся маму и папу, расти здоровым!

— Ну, Дед Мороз, за это надо выпить! — сказал Сеня, салютуя бокалом с лимонадом.

Мира, придерживая рукой огромный живот, другой отвесила Сене подзатыльник.

— Чему ты учишь детей!

— С Новым годом! — засмеялась Катя, глядя на веселящихся детей.

— С Новым годом! — хором сказали Андрюшка и Аслан.

— Здоровья всем! И пусть Дед Мороз исполнит все ваши желания, — смахнула счастливую слезу Людмила Николаевна. Ведь она верила, что Дед Мороз всё слышит.

1) KІант (чеченский) — сынок

Вернуться к тексту

2) Ваша (чеченский) — брат

Вернуться к тексту

3) Нана (чеченский) — мама.

Вернуться к тексту

4) Жижиг-галнаш — чеченское национальное блюдо, которое приготавливается из курятины, баранины или говядины на косточке. Мясо отваривают большими кусками с добавлением соли, к нему подготавливают клёцки из пшеничной или кукурузной муки.

Вернуться к тексту

5) Главный девиз всех спасателей

Вернуться к тексту