Братишка (джен)

У Хён сидел за рулем и смотрел вслед младшему брату, поднимающемуся по ступеням крыльца здания факультета. Мин Хён совсем вырос, решил стать фотографом, в колледж поступил в этом году. Ершистый сделался, вспыльчивый. Всё старается проявить свою независимость, спорит со старшим братом, жалуется на излишнюю опеку.

У Хён и сам понимает, что порой перегибает с контролем. Но ведь не просто же так он бесконечно переживает и беспокоится о братишке. На это, как считает сам У Хён, у него есть серьёзные основания. И неважно, что Мин Хён категорически с ним не согласен.

Вот и сейчас попытался улизнуть от бдительного ока старшего брата — телефон в машине оставил. У Хён уже давно установил в него геолокацию, чтобы всегда точно знать, где сейчас братишка. И отзваниваться просил на каждой перемене, хотя в последнее время Мин Хён всё чаще игнорирует эту просьбу, отказываясь понимать, как сильно ранит чувства старшего брата.

Вырулив с территории колледжа, У Хён направился через полгорода в свой цветочный магазин, доставшийся им с братом после смерти родителей. Ехал и вспоминал, как десять лет назад — тогда ему едва исполнилось двадцать два года — он мчался из института в больницу, чтобы услышать, что спасти родителей врачам не удалось. В живых после жуткой аварии остался только шестилетний Мин Хён, которого мама крепко держала, укрывая собой и прижимая к детскому креслу. Малышу, конечно, тоже сильно досталось, но он выжил, и это было главным.

С очного отделения института У Хён перевёлся на заочное, чтобы присматривать за братишкой и работать в магазине. Он помнил, как Мин Хён постоянно задавал вопросы о папе и маме, как плакал ночами, как убегал из дома, чтобы найти их. Помнил, как сутками колесил по городу в поисках упрямого мальчишки.

С магазином тоже было непросто. Сотрудники — двое молодых парней, нанятых отцом, чтобы стоять за прилавком, составлять композиции из сухих цветов, ухаживать за живыми в горшках, убирать в магазине, — долго относились к юному хозяину скептически и даже пренебрежительно. Пришлось доказывать, что он чего-то стоит и способен разобраться в тонкостях цветочного бизнеса.

Первый год был самым тяжёлым. Потом, конечно, стало легче. Мин Хён примирился с тем, что теперь вся его семья — это старший брат и родители никогда уже не вернутся. Он притих, замкнулся и стал настолько послушным, что пугал старшего брата едва ли не больше, чем когда плакал и истерил, требуя отвести его к папе и маме. У Хён понимал, что это ненормально, но что делать, не представлял.

К счастью, начался учебный год в школе. Мин Хён оказался под присмотром не одного лишь брата. У него теперь было много дел, ему понравилось учиться, он очень старался. Потом у него появились друзья, и всё наконец-то стало налаживаться. У Хён с радостью и облегчением замечал, как меняется его братишка, как учится улыбаться и доверять людям, как постепенно оттаивает.

В магазине тоже всё пошло на лад. В районе, в котором работал У Хён, больше не было цветочных магазинов, а значит, и конкурентов, желающих перехватить бизнес у молодого, неопытного новичка. Поставщики работали исправно, клиенты не обходили стороной, реклама в соцсетях, которой озаботился У Хён, привлекла оптовиков.

И вот, когда У Хён наконец-то позволил себе немного расслабиться после смерти родителей, случилось то, из-за чего теперь он так фанатично опекает младшего брата.

* * *

— Как это вы не знаете, где мой брат? — возмущенно смотрел на воспитателя летнего лагеря для младших школьников У Хён.

Две недели братишки не было дома. После учебного года он с радостью записался в загородный летний трудовой лагерь, и У Хён не препятствовал, видя в этом возможность для брата ещё больше сблизиться с одноклассниками и найти новых друзей. Все две недели мальчик исправно звонил каждый день и рассказывал обо всём, что происходило, был радостным и счастливым. И вот сегодня У Хён приехал к автобусу, чтобы забрать наконец брата домой. Однако в автобусе его не оказалось, и никто не мог точно сказать, когда именно он пропал.

— Вы понимаете, что случилось? — бушевал У Хён, в пятый раз набрав номер брата и не получив ответа. — Как вы могли не заметить, что в автобусе не хватает ребёнка?

— Поверьте, господин, мы были очень внимательны, и при посадке все дети были на месте, в том числе и ваш брат. Я отлично его помню, — оправдывался воспитатель, бледный от ужаса.

— Тогда где он? — перешёл на крик У Хён, посылая к черту все нормы приличия.

— Прошу вас, успокойтесь. Мы обязательно это выясним, — неуверенно ответил воспитатель, растерянно озираясь, словно Мин Хён мог вдруг взять и появиться из ниоткуда.

— Так выясняйте, — сложил руки на груди У Хён, не собиравшийся уезжать без брата.

— Мы уже вызвали полицию. Они с минуты на минуту будут здесь, — обречённо сообщил воспитатель, которому сейчас не позавидовал бы никто. Потерять ребёнка, за которого отвечал, — это не шутки. За такие проступки не просто увольняют без выходного пособия, но и никогда больше не позволят работать с детьми. И это как минимум. Могут и посадить за халатность.

У Хён несколько раз вдохнул и выдохнул, приказывая себе успокоиться и начать думать рационально. Паника ни к чему хорошему не приведёт, а он прямо чувствовал, что ещё чуть-чуть, и его накроет с головой. Взяв себя в руки, он уже гораздо более спокойным тоном спросил:

— Вы по пути где-нибудь останавливались? Не мог же он испариться из постоянно движущегося закрытого автобуса? Если, конечно, и вправду в него садился.

— Он садился. Это точно, — встрепенулся воспитатель, имени которого У Хён никак не мог вспомнить. — И мы действительно делали остановку. Дети запросились в туалет, водитель выбрал маленькое придорожное кафе в сорока минутах езды отсюда. Вы на вашей машине, думаю, доберётесь за двадцать.

— Что значит "вы"? — изумился У Хён. — Разве вы не поедете со мной? А вдруг я ошибусь и стану искать не там?

— Но я же вызвал полицию. И у меня ещё дети не все разъехались, родителей ждут. Я не могу сейчас отсюда уехать, — растерянно залепетал воспитатель.

— У вас есть водитель и помощник воспитателя, они справятся без вас, — нахмурился У Хён, снова начиная закипать. Пока эта рыбья требуха тут мямлит, его брату, может быть, нужна помощь. И так уже целый час прошёл, как он исчез, если, конечно, пропал он действительно у того злосчастного кафе.

— О, ну конечно! — внезапно обрадовался воспитатель. — С вами может поехать мой помощник. Именно он сопровождал детей в то кафе. Он же сказал мне потом, что все вернулись.

— Прекрасно, — перевёл взгляд на съежившегося в автобусном кресле молодого человека У Хён. — Значит, это были вы.

Кажется, и он, и неуместно заулыбавшийся воспитатель нашли того, кто во всём виноват.

— В машину, — коротко скомандовал У Хён, и что-то, видимо, было в его взгляде, заставившее парня, уже вознамерившегося возразить, коротко кивнуть и припустить из автобуса.

* * *

У Хён старался не превышать скорость, опасаясь, что их заметит дорожный патруль и это сильно их задержит. Тем не менее дорога действительно заняла не больше двадцати минут.

— Это здесь, — указал дрожащим пальцем на здание через дорогу пассажир. За весь путь они не проронили ни слова. У Хён не собирался узнавать, как зовут этого слизняка, и вообще не хотел с ним разговаривать. Но они приехали, так что придётся.

— Рассказывай, — бросил он, отстегивая ремень безопасности и собираясь выходить из машины.

— Я не знаю, что сказать, господин, — испуганно вздрогнул помощник воспитателя.

— По порядку всё рассказывай, не беси меня, — из последних сил держался У Хён, чтобы не наброситься на парня с кулаками.

— Да, конечно, — торопливо закивал тот, тоже выбираясь на дорогу. — Автобус остановился вон там. Идёмте на ту сторону, я покажу.

* * *

Ещё через полчаса обессиленный У Хён прислонился к дорожному ограждению и закрыл лицо руками, в тихой ярости сжимая зубы. Мин Хёна нигде не было. Камер видеонаблюдения у владельца кафе тоже не оказалось. Был ли здесь его брат или никогда не был, узнать невозможно. И что делать, решительно непонятно.

Вскоре подъехала полиция. Из автомобиля выбрались двое в форме и тот самый воспитатель с ними. Видимо, всех детей он уже отправил по домам. "Всех, кроме братишки", — с горечью подумал У Хён.

— Господин Мин У Хён? Инспектор Чан До Юн, — представился один из полицейских, коротко кланяясь, и указал на второго. — А это мой напарник, инспектор Чо Джи Хун. Мы будем заниматься вашим делом, если, конечно, обнаружим состав преступления. Мальчика, как я понимаю, не нашли.

— Как видите, господин инспектор, — вздохнул У Хён.

— Вам не следовало ехать сюда, не дождавшись полиции, — попенял ему инспектор Чан, явно бывший главным в паре и взявший на себя труд объясняться с потерпевшим.

— А если бы он и вправду был здесь совсем один и ждал помощи? — вскинулся У Хён.

— Да, вы правы, я не подумал. Могло и такое оказаться, — согласился инспектор, чем немедленно охладил излишне воинственный пыл У Хёна. — Итак, что вы нашли?

— Ничего. Никаких следов моего брата, — развел руками У Хён.

— Возможно, вы не там искали. — Инспектор кивнул своему напарнику, и тот, понятливо кивнув, нырнул в открытую дверь кафе, где за стойкой всё так же скучал одинокий продавец.

* * *

Инспектору понадобилось совсем немного времени, чтобы подробно опросить и обоих воспитателей, и продавца кафе, и самого У Хёна. Он уже заканчивал, когда из того самого туалета, куда, собственно, и ходили мальчики, вернулся инспектор Чо.

— Вот, — протянул он напарнику пакет с запечатанным предметом. — Нашёл под раковиной.

— Узнаёте? — обратился тот к У Хёну.

— Да, этот брелок висел на телефоне моего брата, — кивнул У Хён, чувствуя, как леденеет в груди. — Что это значит, инспектор?

— Это значит, что мы открываем дело о пропаже и возможном похищении ребёнка, — хмуро отозвался инспектор Чан. — Теперь уже нет сомнений, что мальчик исчез именно отсюда. Не пешком же он ушёл? Будем искать. Не волнуйтесь раньше времени.

— Он мог и пешком, — рассеяно обронил У Хён, пытавшийся собраться с мыслями.

— Что вы имеете в виду? — насторожился инспектор.

И У Хён рассказал, как почти два года назад его брат отреагировал на гибель родителей. Как убегал из дома на их поиски, пока не смирился с потерей.

А потом они вместе с полицией до самой темноты колесили по округе в надежде, что Мин Хён действительно ушёл сам и объявится где-нибудь на просёлке. Увы, поиски не увенчались успехом ни в тот вечер, ни через неделю, ни через месяц.

* * *

У Хёну казалось, что он перестал жить. Вставая по утрам, он не понимал, зачем это делает. Выпивая чашку кофе, не чувствовал вкуса. Одеваясь на работу, не замечал, что именно надевает — ему было всё равно.

Целый месяц прошёл, а о брате до сих пор ничего не было известно. В первые две недели У Хён каждый день ездил в полицейский участок, словно именно там он работал, а не в своём цветочном магазине, который совсем забросил. В конце концов инспектор Чан не выдержал, запретил ему отвлекать полицейских от расследования и приказал не появляться, если только вдруг не станет обладателем информации, способной пролить свет на тайну исчезновения мальчика.

У Хёну стало казаться, что инспектор Чан вовсе не ищет Мин Хёна, и он терялся в догадках — почему. Подозревал во всех смертных грехах: инспектору плевать на пропавшего мальчика; ему заплатили похитители, чтобы он спустил дело на тормозах; он сам замешан в похищении, а может, даже убийстве его братишки. От последней мысли становилось нечем дышать, но она упорно возвращалась, как бы У Хён ни гнал её от себя, и мучила всё сильнее.

И вот, когда У Хён уже начал сходить с ума от всего этого, позвонил инспектор Чан и пригласил его срочно приехать в участок. У Хён гнал машину так быстро, как только мог себе позволить на улицах города, чтобы не попасть в аварию или в лапы дорожного патруля. Он примчался в кабинет инспектора едва ли не в домашнем халате и замер на пороге, не веря собственным глазам.

Его младший брат Мин Хён сидел на стуле и прижимал к себе какую-то незнакомую игрушку. Глаза его были напуганы и полны слёз, волосы непривычно отросли, губы подрагивали от еле сдерживаемых рыданий. Он не вскочил и не рванул к брату, увидев того на пороге, словно чего-то боялся. И тогда У Хён сам бросился вперед, упал на колени и обнял мальчика вместе со стулом, давая волю своим собственным слезам. "Ты жив! Ты вернулся! — повторял он, как в бреду. — Маленький, ты вернулся!"

* * *

— За вашим братом всегда будут охотиться, господин Мин, — подвёл итог получасовой беседы инспектор Чан, наблюдавший вместе с У Хёном за мальчиком, что-то тихо рассказывавшем его напарнику, инспектору Чо, к которому почему-то сразу проникся дружеской симпатией и доверием.

У Хён ревниво следил за их общением, ловил робкие улыбки брата и чувствовал, как едва отпустившее его недавно напряжение закручивается в груди с новой, доселе неизведанной силой.

Он был бесконечно благодарен инспектору за брата. Как он мог подумать, что тот бросил расследование или, того хуже, как-то замешан в похищении Мин Хёна? Только благодаря его настойчивой дотошности мальчик сейчас здесь, живой и здоровый. Но то, что инспектор рассказал, просто не укладывалось в голове и разбивало привычную картину мира на миллион кривых осколков, в которых теперь будут отражаться для У Хёна все окружающие его люди. Вампиры? Как это возможно? В их мире существуют вампиры, живут с ними бок о бок, ходят по тем же улицам, сидят в тех же кафе, учатся в школах, и никто не знает об этом. Бред! Кошмар наяву!

— Инспектор Чан, я понял, что мой брат особенный из-за своей крови, но могу я узнать подробнее, что это значит? — спросил У Хён, не чувствуя в себе пока сил закончить разговор, встать и уйти. Инспектор его не торопил, всё понимая, ответил терпеливо и спокойно:

— Вам лучше об этом поговорить со специалистом, я оставлю вам его номер. Но прямо сейчас могу сказать то, что сумел понять сам. Очень редко в мире рождается человек с особенной кровью. Вампиры называют её чистой. Уж не знаю, от чего именно она очищена, однако эта кровь чем-то очень ценна именно для вампиров. Вероятно, у неё есть ещё какие-то свойства, но наш похититель собирался стать человеком, выпив этой самой чистой крови.

— Боже, я до сих пор не могу этого осознать, — зажмурился У Хён, отгоняя видения об истекающем кровью братишке в руках чудовища.

— Да, вы правы, звучит ужасно. Но вампиры, как это ни странно, довольно мирные существа. Они никого не убивают намеренно. Более того, это чревато для любого вампира собственной неотвратимой гибелью, как было с нашим похитителем. Так что нам скорее стоит опасаться обычных людей, которых, к слову в миллионы раз больше.

— Вы их будто защищаете, — возмутился У Хён.

— Я никого не защищаю, но и охоту на ведьм открывать не собираюсь. Да, неприятно знать, что любой знакомый может оказаться вампиром, способным силой взгляда загипнотизировать и отхлебнуть твоей крови, а ты даже и не вспомнишь об этом. Но это не так страшно, как убийства, совершаемые самыми обычными людьми, с которыми мы нечасто, но всё же сталкиваемся по долгу службы, — ответил инспектор.

— Зачем вампиру хотеть становиться человеком? — остро взглянул на инспектора У Хён. — Я бы понял, если бы наоборот. Бессмертие, вечная молодость, что там ещё? Но стать простым смертным? Зачем?

— Не знаю, я никогда не был вампиром, — усмехнулся инспектор Чан. — Однако у нашего преступника, например, была вполне понятная причина желать этого. Он семь лет назад убил по неосторожности своего сородича. За это ещё через три года он бы просто исчез, словно его и не было. Конечно, ему хотелось прожить хотя бы человеческую жизнь. Это всё же больше, чем оставшийся ему срок. Не подвернись ему информация о вашем брате и его особенной крови, он бы смирился и тихо ждал своей участи — вариантов-то нет. Но его сестра работала в больнице, в которую привезли вашу семью после аварии, и, также будучи вампиром, сразу поняла, что мальчик чистокровный.

— Значит, всё время после аварии они планировали похищение? Следили за нами? — ахнул У Хён.

— Да, втирались в доверие, искали подходы, использовали этот свой гипноз, будь он неладен. Помощника воспитателя в том кафе, например, они заставили забыть, что увели мальчика прямо у него на глазах.

— Тогда я не понимаю, почему они вообще решились на похищение? Логичнее было бы под гипнозом выпить крови моего брата прямо там, он бы и не вспомнил. А их бы никто не искал, — недоумевал У Хён.

— Не всё так просто, — усмехнулся инспектор. — Превращение в человека с помощью чистой крови — это как раз то самое исключение, которое ставит вашего брата под серьёзный удар. Вампиру нужна вся его кровь, понимаете? А после такого люди, как правило, не выживают.

— Боже! — ужаснулся У Хён. — Боже, за что нам это всё?

— Не волнуйтесь так. При должной организации вашей жизни вы вполне сможете сохранить чистокровность Мин Хёна в тайне. Вампиров не так много, и они не делятся друг с другом подобной информацией, оставляя лакомый кусочек для себя. Похитители мертвы, покончили с собой вскоре после задержания, я вам уже рассказывал. Едва успел с ними поговорить. Больше о вашем брате никто не знает, — постарался успокоить У Хёна инспектор.

— Да, да, конечно, я постараюсь всё сделать правильно и не спущу глаз с брата, — кивнул У Хён. — Но я всё равно не понимаю, зачем нужно было похищение?

— А вот тут кроется ещё одна ловушка для вампира, желающего стать человеком таким чудовищным, но единственным для него способом, — тихо вздохнул инспектор. — Чистокровный должен любить своего убийцу.

— Что? — опешил У Хён, решив, что ослышался.

— Ритуал не сработает, если человек не любит вампира, не хочет отдать ему свою кровь, чтобы спасти. Причудливый выверт их существования, понимаю, но уж что есть, — развёл руками Чан До Юн. — У похитителей было в запасе три года, чтобы окружить мальчика заботой, стать ему семьёй, заставить полюбить как родителей или старших брата и сестру. И вот когда он проникся бы к ним полным доверием, когда готов был бы ради них пожертвовать собой, они наконец осуществили бы свой план и убили его.

— Я больше не могу этого выносить, — жалобно простонал У Хён, закрыв лицо руками.

— Поезжайте домой, господин Мин. Всё необходимое мы с вами прояснили, бумаги подписали. Спасибо, что приехали и привезли брата. Если вы не против, я помогу вам позаботиться о его безопасности. Всё будет хорошо.

— Да, конечно, вы правы. Нам действительно пора, — вздохнул У Хён, оглядываясь на брата, всё так же занятого оживлённой беседой с инспектором Чо. — Мы и так достаточно вас задержали.

— Дело вовсе не в этом, — поморщился инспектор. — Вы устали, вам стоит отдохнуть и прийти в себя. Ещё и трёх дней не прошло, как всё случилось. А мы с вами ещё не раз встретимся и поговорим.

— Спасибо вам, инспектор, вы так много для нас сделали, — с чувством посмотрел на Чан До Юна действительно сильно уставший У Хён.

— Это моя работа, не за что благодарить, — смутился тот и добавил. — Просто, чтобы вы знали: в момент задержания вампир пытался применить свой гипноз. Глаза его при этом горели ярко-синим. Это я так, на всякий случай. Вдруг встретите когда-нибудь вампира.

* * *

У Хён уже минут десять сидел в машине и смотрел на двери своего закрытого пока магазина. Смотрел, но совсем их не видел, потому что перед глазами по-прежнему стояло ничуть не виноватое, а скорее раздосадованное лицо младшего брата, протягивающего руку за "забытым" телефоном. Вот он поворачивается спиной и медленно шагает вверх по лестнице. Такой юный, нескладный, хрупкий в этой своей нелепой хламиде в чёрную и оранжевую полоску, которые так любят современные парни.

Мин Хён будто бы совсем не помнит своего похищения и целого месяца жизни в чужом доме. Для него ничего ужасного тогда не случилось. О нём заботились, почти боготворили, пылинки с него сдували. Да, он скучал по старшему брату, но к тому времени у него уже был опыт тяжёлой потери, которую он пережил. А потому он тогда со смирением принял новые условия своей жизни, тем более что никто его не обижал. Мальчик не знал и до сих пор не знает, как в тот месяц жил У Хён, как сходил с ума, представляя всё самое ужасное, что только могло случиться с восьмилетним мальчишкой. Он не желает понимать, насколько важен для старшего брата, как сильно тот за него боится.

У Хён огорчался, злился, часто выходил из себя, обиженный таким пренебрежением к его стараниям спасти, уберечь братишку от незавидной участи. Но и понимал его тоже. В таком юном возрасте хочется свободы, первой любви, вечеринок и походов в кино с друзьями, а не бесконечных запретов и ограничений. Вот только У Хён никак не мог позволить ему всё это, хотя и понимал, что когда-нибудь Мин Хёну это надоест настолько, что никакие запреты его уже не остановят.

Отчего-то именно сегодня на душе у У Хёна было особенно неспокойно, словно в предчувствии беды. К дверям магазина подошёл один из сотрудников. Удивился, видимо, что хозяина ещё нет на рабочем месте, повертел головой, увидел машину У Хёна, коротко поклонился, здороваясь. Пора выбираться из машины и начинать рабочий день. У Хён вздохнул, собрался с силами, успокаивая себя тем, что если за столько лет ничего страшного не случилось, то и дальше все будет хорошо. Сейчас он откроет магазин, даст указания работникам, а потом позвонит Чан До Юну, ставшему за эти годы самым близким его другом, и всё опять станет как надо.

У Хён ещё не знал, что именно сегодня, едва они расстались, его братишка встретил того, кто станет для него самым важным на свете, кто почти десять лет назад неосторожно убил человека, у кого глаза зажигаются ярко-синим.