Неоконченные сказания о попаданцах (джен)

— Ты обещаешь, что мы съедемся, уже полгода, — хихикнула девушка, принимая из моих рук стаканчик кофе и бумажный пакетик с пончиком.

— Стоит мне подготовить дворец для заселения принцессы, как чудесным образом возникает лютый срач и дворец превращается в холостяцкую берлогу, — сказал я, отпивая из своей кружки латте. — Как тебе кофе, Филиппа?

Да, моя девушка — обладательница довольно редкого имени, которое по-гречески означает буквально «Любящая лошадей»

Впрочем, не мне смеяться. Меня вообще Филаретом назвали, а слово «филос» по-гречески означает «друг». Это имя совершенно точно не говорящее, ведь, за исключением пары школьных товарищей, я не общаюсь ни с кем, предпочитая общество книжек и, разумеется, моей ненаглядной девушки.

Откуда у меня такие знания греческого? Наш препод по античности немного сумасшедший: заставлял нас зубрить древнегреческий с латынью, будучи убежденным, что древние римляне и греки были русами. Интересно, что будет, если рассказать ему, что практически все древние эллины «крепко и по-мужски» дружили?

— М-м, ничего, спасибо! — сказала она, отхлебнув немного. — Всё как я люблю, две ложки сахара.

Мы пошли по Невскому проспекту, наслаждаясь знойным июльским днём. Жара в нашем городе — такая редкость, поэтому неудивительно, что на улицы высыпала куча людей и многие из них уже изрядно выпили, таким своеобразным образом «борясь» с жарой.

— Вечерком к тебе или мне? — игриво спросила Филиппа, остановившись и прильнув ко мне.

— К тебе ближе, — сказал я, целуя её в губы. — Правда, как-то неловко постоянно видеть над твоей кроватью плакат «Сейлор Мун», которая осуждающе смотрит на нас.

— «Сейлор Мун» не трожь! — ткнула меня в грудь Филиппа, а затем слегка отдалилась от меня, приблизившись к заборчику, отделявшему проезжую часть от тротуара.

Она вскинула руку вверх и писклявым голосом провозгласила:

— Лунная призма, дай мне сил!

Я настолько умилился этим, что достал телефон и включил камеру.

Раздался звук, словно кто-то дунул мне ухо. И в окошке мобильной камеры, и своими глазами я успел лишь увидеть край джипа, который на максимальной скорости влетел в забор и вылетел на тротуар, где стояли мы с Филиппой.

Помню лишь то, как в последний момент наши взгляды пересеклись и в её глазах была детская обида на то, что всё закончилось именно так.

Потом были постоянные провалы в памяти. Меня куда-то везли, что-то вводили в вены, что-то говорили.

К сожалению, я очнулся. Сознание было мутным, но я разглядел двух врачей, стоявших возле моей кровати.

— Девушка на месте… Закрытый гроб… Пьяный водитель превратился в тушёнку из консервной банки… Ха-ха-ха!.. Не понял? Консервная банка это типа машина, хех…

Сознание померкло, и я снова отключился.

Очнулся среди ночи. Два медбрата кололи мне адреналин и производили непрямой массаж сердца, так что я ощущал, как хрустят и ломаются ребра.

Пару раз ударили дефибриллятором, но не помогло. У меня под ухом раздался однотонный продолжительный риск.

Я умер.