А всё оказалось так просто! (джен)

Отгремели последние сражения, и магический мир притих: одни, забившись в укромные места, зализывали раны, другие осторожно праздновали победу. Осторожно — потому что Тёмный Лорд не любил шумных празднеств. Вот казалось бы, при болезненной страсти к помпезности в вопросах власти в быту он был крайне нетерпим к роскоши, если только дело не касалось финансирования его грандиозных планов, и всяческим увеселениям.

"Впрочем, — мрачно размышлял Люциус, шагая по длинным коридорам мэнора на призыв Лорда, — жить в роскоши он совсем не прочь, обосновался тут как у себя дома, ни вздохнуть без его контроля, ни..." Боль, вспыхнувшая в метке, заставила его поторопиться, напомнив, что Тёмный Лорд не любил ждать и промедление чревато неприятностями.

К изумлению Люциуса, в кабинете Тёмного Лорда, под который пришлось отдать самую большую комнату — гостевую гостиную на первом этаже — сидела знакомая особа в розовой кофточке и, манерно оттопырив мизинец, прихлёбывала чай из розовой же чашки. Люциус мысленно поаплодировал: Добби, паршивец, оказался, как всегда, на высоте! И где только раздобыл посудину такого уродливо безвкусного цвета?

— Люциуссс! — Тёмный Лорд, не оправдав опасений Малфоя, пребывал в благодушном настроении и круциатить припоздавшего слугу не спешил. — Ты уже знаком с Долорессс, верно?

— Да, мой Лорд! — Люциус поклонился слегка, с уважением, но без пресмыкания и подхалимства: Тёмному Лорду нравилось, когда его боялись, сохраняя достоинство, а не тряслись от ужаса, теряя лицо.

— Долорессс, — Тёмный Лорд на мгновение взглянул на Амбридж и снова немигающе уставился на Малфоя, — предлагает вессссьма любопытный проект.

Амбридж с видимым сожалением отставила опустевшую чашку и, сложив руки на животе, сладко пропела:

— О, это просто прекрасный проект, мистер Малфой. Вы, как глава древнего чистокровного рода, его оцените, я уверена.

Люциус молча отвесил ей небрежный полупоклон, давая понять, что готов выслушать.

— Как вы знаете, — начала она самодовольно и уверенно, не допуская ни малейшего сомнения в осведомлённости собеседника, — мы создали Комиссию по учёту магловских выродков, и я, как её председатель, предложила составить также полный реестр полукровок, имеющих в роду прочих низших существ, как то оборотни, гоблины, вейлы. Министерство намерено вычистить всех этих гибридов, всех этих мерзких недочеловеков, которые сейчас повсюду, о, вы не представляете, что мне приходится терпеть, да что я говорю, вы прекрасно это и сами знаете... — Амбридж на секунду умолкла, послав Тёмному Лорду почтительную улыбку, и принялась дальше расписывать, каким образом она думает всё это устроить.

У Люциуса зазвенело в голове, от приторности надоедливо зудящего голоса подкатила тошнота. А ещё насторожил и, что скрывать, напугал неподдельный интерес Тёмного Лорда к бредовым идеям этой министерской выскочки. Если начнётся тотальная чистка, не факт, что и самого Малфоя она не коснётся, всё-таки вейлы хоть и давненько, но в роду были.

— Ну что ж, — прихлопнул ладонью по столу Тёмный Лорд, так что и Люциус, и Амбридж даже вздрогнули от неожиданности, — мне всссё понятно, Долорессс, твой проект я одобряю. Финасссовые вопросссы обсссудишшшь ссс Люциусссом.

Довольная Амбридж резво вскочила и вцепилась в Малфоя мёртвой хваткой. Под насмешливым взглядом красных глаз Люциус не позволил себе гримасничать, но внутренне скривился от отвращения. Он давно понял, что служит для своего повелителя лишь кошельком, а не будь у него такого состояния, его уже закопали бы и забыли.

Амбридж певуче попрощалась с Тёмным Лордом, милостиво кивнувшим на изъявления благодарности, и увлекла Люциуса в коридор, возобновив пронзительное щебетание об открывающихся перспективах с принятием её проекта.

* * *

С того злополучного дня Люциус потерял покой. Амбридж требовала денег, денег, денег, и с каждым новым финансовым вливанием в этот чёртов проект её аппетиты только росли. Куда там Тёмному Лорду до дорвавшейся до малфоевских сейфов министерской хапуги! Даже если бы Люциус в одиночку финансировал все военные кампании Лорда, это обошлось бы ему в разы дешевле. Конечно, он злился, нет — он был просто в бешенстве, но проклятой женщине покровительствовал сам Тёмный Лорд, и Люциус, скрипя зубами, отстёгивал в загребущие ручонки очередной жирный кусок от собственного состояния, сильно при этом сомневаясь, что все эти деньги пойдут на проект, на строительство резерваций, на содержание целого штата охотников за полукровками и маглами или что там задумала Амбридж.

Тем не менее, сколько бы золота ни осело в карманах самой Амбридж, комиссия под её управлением работала, и работала эффективно: охотники, выдрессированные в выслеживании своих жертв так, что егеря Лорда — просто младенцы, рыскали по всем уголкам страны, ловили и тащили в застенки Министерства целыми пачками маглов, грязнокровок, оборотней, вейл, гоблинов. Последние, боевой народ, пробовали взбунтоваться — бунт безжалостно подавили, многие гоблины погибли, остальных загнали в резервации, относительно свободными оставались только гоблины Гринготтса, но и тем не давали покоя постоянными проверками и контролем.

Потом пришло время, когда всех низших, по утверждению Амбридж и убеждению Тёмного Лорда, существ внесли во всевозможные реестры, разогнали по резервациям за колючую проволоку и магические барьеры, и волшебники вздохнули было с облегчением. Однако деятельная натура Амбридж, а вернее, её аппетиты, больше не получавшие денег, поскольку проект формально был завершён, не позволили ей наслаждаться тихой мирной жизнью. Спустя несколько дней магический мир всколыхнула новость — теперь будут составляться реестры на... домовиков, эльфийская магия — особенная и очень сильная, такая всегда пригодится в будущих сражениях, ведь Тёмному Лорду пока покорилась лишь Англия, на очереди — остальной мир. И снова зашныряли по всем углам пронырливые и безжалостные охотники.

Люциус чувствовал, что ходит по лезвию бритвы, и проблема вовсе не в вейлах и не в том, что он утаил от переписи самого верного и сообразительного из своих домовиков — эльфа Добби: похоже, Амбридж даже мысли не допускала, что в роду у кого-то из двадцати восьми семей может быть какая-то червоточинка. Но он видел — она подбирается к нему всё ближе и ближе. Словно росомаха, которая славится своим упорством в преследовании жертвы, она шла за ним, куда бы он ни направился. Всё чаще он слышал приторно сладкое: "Ах, Люциус, не могли бы вы заглянуть ко мне на минутку?" Всё чаще ловил на себе масляные взгляды, всё чаще отшатывался от якобы случайных прикосновений. Его тошнило от одного вида приземистой, расплывшейся фигуры, и не мудрено: он привык к утончённой красоте Нарциссы, к счастью, успевшей вместе с Драко уехать во Францию, подальше от творящегося в Англии безумия.

Люциус словно прозрел и не мог понять, как получилось, что множество представителей благородных семей вдруг прониклись бредовыми идеями сумасшедшего параноика? И не только прониклись — последовали за ним, воевали за него, поддерживали финансово и магически? И к чему это привело? Магический мир лихорадит, к власти дорвались мелкие паразиты вроде Амбридж, за малейшее неповиновение рискуешь угодить в какой-нибудь из её безумных проектов, которых к этому времени накопилось уже больше, чем когда-то уставов в Хогвартсе, и бесследно сгинуть, как уже произошло со многими. Нотты, Гойлы, Крэббы, даже вдовушка Забини, умевшая выкрутиться из любой передряги почище самого Люциуса, и та пропала после внесения в реестр вдовствующих волшебниц. Держались более-менее на плаву Лестрейнджи — несомненно, благодаря окончательно спятившей Белле, которую Тёмный Лорд натравливал на неугодных, как цепную псину, и сам Люциус — спасибо огромному состоянию, которое пока не смогли поколебать непомерные аппетиты Амбридж и другие финансовые вклады: на содержание министерского аппарата Лорда, на его армию и прочее.

* * *

В один из более-менее спокойных вечеров, которые выдавались не так часто, как хотелось бы, Люциус спустился в подвал мэнора, благо Лорд уехал в Министерство и не мог увидеть то, что для его глаз никак не предназначалось. На всякий случай оглядевшись и прислушавшись, Люциус поднял палочку и прошептал заклинание. На кончике пальца заалела капелька крови, Люциус коснулся ею кирпичной стены. Секунду всё оставалось неизменным, потом стена дрогнула и с мягким шорохом отъехала в сторону.

— Хозяин! — зазвенел радостью тоненький голосок. — К Добби пришёл хозяин. Добби так счастлив!

Маленький эльф засуетился по своему убежищу, придвигая мягкое кресло к пылающему камину и собирая нехитрое угощение. Люциус тяжело опустился в кресло, вздохнул, принимая поданную эльфом чашку чая:

— Спасибо, Добби.

Эльф дёрнул ушами, но, видя, насколько измучен его любимый хозяин, удержался от пустой болтовни. С тех пор, как в мэноре побывала волшебница в розовом, жизнь Добби коренным образом изменилась: хозяин запретил своему эльфу выходить из подвала, более того, он зачаровал дверь в комнату так, что никто не мог сюда войти, и велел Добби сидеть тихой мышкой. Добби — хороший эльф, послушный, но как же тяжело было смириться с ничегонеделанием, когда его хозяину так нужна помощь. Добби ведь не слепой, Добби всё видит.

Добби осторожно забрал пустую кружку и нахмурился: хозяин совершенно не обратил на него внимания, сидел с поникшими плечами и немигающе смотрел на пламя в камине. Эльф чуть слышно прищёлкнул пальцами, отпуская свою магию, укутывая ею бедного хозяина и щедро делясь с ним своей силой.

Люциус глубоко вздохнул, откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Как же хорошо! Всякий раз, когда он чувствовал себя измотанным до невозможности, он приходил сюда, и маленький эльф за четверть часа ставил его на ноги и давал силы жить дальше. Люциус знал, что во многих волшебных семьях есть такие эльфы: особенные, умеющие делиться с хозяевами своей магией. И погубить такого эльфа в угоду бредовым проектам Амбридж? Да никогда!

Сам того не заметив, Люциус задремал и очнулся только от лёгкого прикосновения маленькой ручки. Открыв глаза, он посмотрел на необыкновенно серьёзного эльфа:

— Уже пора?

Добби кивнул.

— Добби чувствует — плохой господин совсем рядом.

Люциус и не подумал одёргивать своего эльфа за неуважение к волшебнику. Вместо этого он криво усмехнулся, поднявшись из кресла, потянулся и, нацепив на лицо обычную надменную маску, молча вышел. Добби проводил его грустным взглядом. Хозяину так плохо. Почему он не хочет, чтобы Добби помог ему? Добби мог бы убить этого мерзкого тёмного мага, от одного воспоминания о котором начинали мелко дрожать уши. Или ту противную женщину, для которой Добби искал чашку жуткого розового цвета, потому что чувствовал: эту волшебницу надо задобрить, она может навредить хозяину. Но нельзя, хозяин велел сидеть тихо. Добби послушный эльф, он будет прятаться сколько нужно. Но если хозяину будет угрожать реальная опасность... Большие уши эльфа снова затряслись, на этот раз от негодования, маленькие ручки сжались в сухонькие, но крепкие кулачки. Никто — никто! — не посмеет покушаться на его хозяина!

* * *

— Мистер Малфой!

Люциуса передёрнуло от приторного оклика, отзываться совершенно не хотелось, но пришлось.

— Долорес?

— Мистер Малфой, Люциус, еле вас догнала! — Амбридж подкатилась к нему, застывшему посреди атриума Министерства. Ещё секунда, и он скрылся бы в камине. Жаль, не успел. — Люциус, не могли бы вы сегодня вечером заглянуть ко мне?

— Вечером я занят, Долорес, — недовольно сказал Люциус, прикидывая, как отвязаться от надоедливой особы, и словно невзначай отстраняясь от её руки, коснувшейся его плеча.

— Заняты? — Приторная улыбка Долорес несколько поблёкла. — Но речь идёт об очень важном деле!

— Вот как? — Люциус позволил себе саркастично усмехнуться. — Полагаете, у меня важных дел быть не может?

— Мистер Малфой! — перестав улыбаться, практически прошипела Долорес. — Если вы не явитесь ко мне сегодня вечером, Лорд узнает кое-что о своём верном слуге.

Люциус сумел удержать невозмутимую маску, пожав плечами, повернулся к ближайшему камину и застыл, когда Амбридж буквально пропела ему в спину:

— Я думаю, Лорд очень заинтересуется историей про вейлу. А ещё у него наверняка возникнул вопросы, почему его ближайший соратник предоставил для переписи не всех своих домовиков.

Как она узнала? Впрочем, неважно. Главное — она знает, и это плохо. Такая мелочная и злопамятная особа, как Долорес, может немало навредить.

Люциус медленно повернулся:

— И что же вы хотите?

Стоит ли говорить, что вечером Люциус сидел, небрежно положив ногу на ногу, в кабинете Долорес и, стараясь не обращать внимания на тошнотворно розовые стены и мебель, с ленивым высокомерием разглядывал хозяйку. Она лучилась абсолютным счастьем, беспрестанно улыбалась, глаза масляно блестели. В какой-то момент встретившись взглядом со своим гостем, она зарделась и отвернулась, якобы за бутылкой вина. Люциус мысленно ухмыльнулся: как говаривал покойный друг Северус, не надо быть легилиментом, чтобы понять, чего хочет Долорес, пригласив Малфоя этим вечером. Она была похожа на женщину, которая уверена, что добилась своего, но опасается торжествовать, чтобы рыбка не сорвалась с крючка, к тому же она определённо подвыпила — в бутылке, выуженной откуда-то из-под стола, вина осталось едва ли на треть.

Приняв из пухлых ручек бокал с рубиновым напитком, Люциус поблагодарил, подпустив в голос бархатно-медовую нотку — ну не зря же у него в роду были вейлы, он прекрасно умел пользоваться их чарами. У Долорес перехватило дыхание, облизнув враз пересохшие губы, она торопливо отпила из своего бокала.

— Так на чём мы остановились? — промурлыкал Люциус.

— На... на...

На памяти Люциуса это было впервые, когда обычно говорливая Долорес не смогла подобрать слов под его взглядом. О, не зря Люциус терпеливо репетировал перед зеркалом, чтобы смотреть на собеседника с угрожающим весельем и хищным желанием! Это действует, и действует эффективно: Долорес окончательно стушевалась, растеряв свою приторность и прекратив жалкие попытки строить из себя мисс высокомерность. С ним ли ей тягаться!

— Насколько я понял, — продолжал Люциус, — речь шла о каком-то очень важном деле.

— Д-да... — проблеяла Долорес. — Да, вейлы...

— Вейлы? Полно, Долорес, какие вейлы? — Люциус видел, как его голос завораживал эту женщину, гипнотизировал её, лишал воли и сил, и старался не испортить всё неосторожным словом или интонацией. — Малфои — древнейший род чистокровных магов.

— Да-да... — Долорес словно заклинило на одном слове. — Да... — повторила она и попыталась сосредоточиться. — Эльф...

— Всех эльфов внесли в реестр, разве нет?

— Но... но ваш Добби...

— Добби — премерзейшее создание, он нарушил мой приказ, и я его убил, — небрежно сообщил Люциус.

— У... убил? — Амбридж выпучила глаза.

— А что такого? Это мой эльф, моя собственность, хочу — подарю ему жизнь, хочу — лишу этой жизни. — Люциус пожал плечами и поднялся, поставив на стол нетронутый бокал с вином. — Ну что ж, раз мы всё выяснили, позвольте откланяться, у меня в самом деле очень важное дело.

Не дожидаясь ответа, он вышел из кабинета и устремился к каминам: не хватало ещё, чтоб эта курица опомнилась и опять бросилась за ним.

* * *

Утро прошло спокойно, а к обеду вспыхнувшая болью метка снова призвала Люциуса пред светлые... то есть красные очи повелителя.

— Люциуссс... — Тёмный Лорд встретил его раздражённым шипением. — Мой ссскользссский друг, ты обманул сссвоего хозяина!

— Мой Лорд? — с недоумением отозвался Люциус, лихорадочно соображая, в чём успел провиниться, и готовясь к круциатусу.

— Долоресссс... — прошипел Лорд, и из тёмного угла кабинета, сразу не замеченная Малфоем, выступила Амбридж. На этот раз она не улыбалась и смотрела со злым прищуром.

"М-да, — мысленно попенял себе Люциус, — надо было просто стереть ей память. Не подумал — теперь расхлёбывай. Что может быть страшнее оскорблённой женщины?"

Оправдаться ему не дали. Лорд свалил его на пол круциатусом и, пока он корчился и кричал от боли у его ног, шипел про предательство. Люциус вспомнил покойного Снейпа. Как же прав был тот, когда говорил, что Тёмный Лорд сошёл с ума! Ну, не прямо говорил, конечно, Северус был слишком осторожен для этого и не доверял даже лучшему другу. Но Малфой же не дурак, ему и не надо прямо говорить, он прекрасно понимал намёки.

Лорд прервал заклинание, и Люциус обессиленно обмяк, тяжело дыша и стараясь не думать, чем для него закончится сегодняшний день. Явно ничем хорошим. Уж наверняка Долорес постаралась и выложила Лорду не только всю правду, как есть, а и значительно приправила её своими домыслами. То-то Тёмный Лорд в таком бешенстве.

Сквозь муть в глазах Люциус различил, как Лорд снова поднял свою палочку, услышал мерзкое хихиканье розовой жабы и обречённо зажмурился, мысленно попрощавшись с Нарциссой, Драко и...

Хлопок! Что-то дёрнуло Люциуса с пола так, что у него беспомощно мотнулась голова. В ушах зазвенел женский визг, заглушивший змеиное шипение. И всё стихло.

Люциус приоткрыл глаза: на него, забавно тряся большими ушами, счастливо таращился Добби.

— Тём... Лорд... — с трудом прохрипел Люциус сорванным от крика голосом.

Мордашка Добби приняла угрожающее выражение.

— Плохой господин угрожал хозяину. Плохого господина больше нет. — Эльф прищёлкнул пальцами. — И розовой волшебницы тоже нет. Добби не позволит угрожать хозяину. Добби плохой эльф, потому что убил волшебников... — Домовик нахмурился, словно прислушиваясь, но даже не дёрнулся наказать себя, как обычно делали другие эльфы. Потом личико его просветлело, и он твёрдо заявил: — Добби хороший эльф, Добби любит своего хозяина и не позволит ему навредить.

Люциус не знал, плакать ему или смеяться. Они столько натерпелись от Тёмного Лорда, особенно в последнее время, так боялись его, так старались угодить и выслужиться, чтобы не впасть в немилость, столько глубоко в душе мечтали, как бы избавиться от повелителя и жить, наконец, спокойно! А всё оказалось так просто! Просто щелчок пальцами, и Лорд исчез, растворился в эльфийской магии. Неужели всё в прошлом?

— Добби... — чуть слышно сказал Люциус, устало прикрыв глаза. — Спасибо, Добби...