Секрет Батильды (джен)

В жизни Батильды Бэгшот было всего три момента, о которых она горько сожалела: семья, которую она так и не завела, внучатый племянник, за которым так плохо присмотрела, и Джеймс Поттер.

— Смотри, Батти, какие у него славные глаза, — говорила Юфимия, поднося младенца ближе к соседке. — Коричневые, как миндаль, и такие озорные, что кажется, будто он вот-вот захохочет, правда? И эти пухлые ручки разве не самые очаровательные в мире? Только взгляни на эти славные пальчики…

Батильда улыбалась и соглашалась — малыш и правда был чудесным, тем более родители так долго его ждали. Сколько слез Юфимия пролила на кухне у Батильды — хоть в котел собирай, и соседка просто не могла пройти мимо такой беды. К тому же ей как историку было грустно сознавать, что род Игнотуса Певерелла угаснет на Поттерах. А потому она безо всяких зазрений совести достала одну из самых древних и ценных книг, что хранились в её библиотеке, и сварила зелье, которое помогло Юфимии зачать маленького Джеймса. Она никогда не говорила об этом Поттерам, но с тех пор чувствовала свою прямую обязанность приглядывать за мальчиком.

Так сложилось, что в момент рождения Джеймса в деревне больше не было других волшебных детей, и Батильда стала единственным человеком, кроме родителей, с кем Джеймс мог обсудить любимых драконов, команды по квиддичу и надежды на Хогвартс. Дождливыми вечерами им нравилось сидеть у камина, наблюдать, как потрескивают поленья, и есть поджаренный зефир. Батильда рассказывала истории, которых знала невероятное количество. Больше всего Джеймс любил рассказы о волшебниках минувших дней, которые спасали магический мир от опасностей и даже полного уничтожения. Его любимым героем был, разумеется, Годрик Гриффиндор. Сколько подвигов он совершил! Джеймс едва ли не через день просил повторить, как Годрик защитил родную деревню от нашествия великанов и безо всякой помощи одолел Лохматого Эда. Понятное дело, история ему нравилась: все знали, что Лохматый Эд — один из самых кровожадных великанов, когда-либо живших на земле. И не сосчитать, сколько деревень он уничтожил, пока храбрый Гриффиндор его не остановил. Джеймс мечтал вырасти и стать похожим на Годрика, не зря же он родился в деревне его имени.

А еще Джеймсу нравилось, что в доме у Батильды всегда пахло книгами. Совсем не так, как газетами, только что вышедшими из типографии, которые так любил читать Флимонт — они скрипели в руках и издавали запах резкий, почти неприятный. Нет, её книги пахли совсем иначе. Они издавали аромат волшебства. Джеймс обожал волшебство и мог часами с упоением листать древние фолианты, зачастую не понимая и половины того, что там написано.

Батильда стала одной из первых, кто заметил в Джеймсе пробуждение волшебных способностей. Глупый мальчишка хвастался деревенской ребятне, как он умеет прыгать через заборы. Никаким маггловским чемпионам такие высоты и не снились. Пришлось отволочь его в сторону и отругать.

— Что же ты такое делаешь? Хочешь раскрыть волшебный мир на потеху магглам? Нельзя, нельзя никому из посторонних показывать свои способности. Если уж совсем невмочь, приходи ко мне, а на улице не вздумай, понял?

— Понял, — грустно покивал Джеймс, и с каждым днем все меньше и меньше времени проводил с другими детьми.

Магия рвалась из него слишком открыто. Флимонт и Юфимия иногда тревожились — не слишком ли сильно в нем развито волшебство для таких малых лет? И даже Батильда время от времени с беспокойством думала: не она ли виновата в таком аномально быстром развитии? А впрочем, во всем остальном Джеймс был обыкновенным ребенком, и Батильда не без угрызений совести понимала: ей даже нравится, что мальчик проводит больше времени с ней, чем с кем-то еще.

Бывало, что Джеймс из окна Батильды с грустью наблюдал, как ребята играют на улице. В последний раз, когда он попробовал к ним присоединиться, то пнул мяч так далеко, что его не смогли найти.

— Все-таки несправедливо, что мы вынуждены прятаться, будто в чем-то провинились, — тоскливо жаловался он. — Разве мы выбирали, родиться нам волшебниками или нет? Я не виноват, что умею колдовать, а они нет.

Батильда вздыхала, вспоминая Геллерта, и старалась увести мысли Джеймса подальше от опасного русла.

— Вот подожди немного, ты подрастешь, и станет легче, — говорила она. — Получишь волшебную палочку, научишься контролировать свои силы и сможешь колдовать, когда захочешь. Придется соблюдать правила, конечно, но поверь — во взрослом возрасте тебя будет это волновать намного меньше.

— До одиннадцати лет целых два года, — расстраивался Джеймс, — а потом еще и совершеннолетия ждать.

Тогда Батильда снова начинала отвлекать его историями, и на какое-то время эти разговоры забывались.

Впрочем, она оказалась права. После первого курса Хогвартса Джеймс стал намного легче переносить необходимость скрывать магические способности. Во-первых, он не хотел быть исключенным из школы, а во-вторых, у него появились друзья, с которыми можно было обсуждать магию открыто и безо всяких ограничений.

Батильде нравилось думать, что это она приложила руку к успехам Джеймса в учебе. Она так много полезного ему рассказывала — неудивительно, что он стал лучшим на курсе. Изредка её все же кололо сомнение: а что, если истинная причина — в волшебном зелье? Но она гнала его в самые тайные уголки своей души. Все-таки счастьем было наблюдать, как Джеймс растет, неизменно радуя родителей.

Все начало ломаться, когда заболели Флимонт и Юфимия. Они почти никуда не выходили из дома, и Батильда никак не могла понять, где же они умудрились подхватить драконью оспу. Болезнь протекала тяжело, но Поттеры запретили Батильде писать об этом Джеймсу. У него на носу были выпускные экзамены, и Батильда согласилась, что это разумно. В итоге Джеймс не успел попрощаться с родителями.

На похороны пришла почти вся деревня — жители хорошо друг друга знали, а уж тем более таких старожилов, как Флимонт и Юфимия. Джеймс, убитый горем и раздираемый гневом, едва удержался, чтобы не выгнать всех магглов.

— Я даже не могу сотворить последнее волшебство для своих родителей, потому что толпа зевак может это заметить! — злился он. — Почему я должен под них подстраиваться?

— Мы сделаем потом все, что нужно, — успокаивающе гладила его по руке подруга — Лили Эванс, которую Батильда никогда раньше не видела, но очень много о ней слышала. — Не злись на людей за то, что они любили твоих родителей.

С Батильдой Джеймс почти не разговаривал, осуждая её за то, что она вовремя ему не рассказала о состоянии родителей. Но время сгладило эту обиду, и когда Джеймс вернулся в Годрикову впадину уже со своей женой, она стала такой же частой гостьей в их доме, как при Флимонте и Юфимии.

Война набирала обороты. Хотя прямо Батильде никогда не говорили об этом, но до нее дошли слухи, что Темный Лорд охотится на Лили и Джеймса. Она могла только догадываться, зачем ему понадобились эти почти дети, поскольку сами они предпочитали молчать. Когда они оказались заперты в собственном доме, Батильда старалась навещать их каждый день, чтобы попытаться хоть немного развлечь и развеселить, а еще своими глазами видеть, что они в безопасности. Она даже рассказала немного о Геллерте, хотя раньше сама всегда избегала разговоров о нем. Правда, поведала только ту часть, которая не выставляла его чудовищем.

В Хэллоуин 31 октября 1981 года Батильда снова собиралась проведать Поттеров, но утром обнаружила, что не может встать с постели. Спина болела нестерпимо, и ей пришлось отказаться от своих планов. Она хотела отправить с совой записку, но вспомнила, что Дамблдор просил этого не делать, чтобы не привлекать внимания. Вскоре Батильда задремала, а когда проснулась во второй половине дня, то почувствовала, что спину немного отпустило. Тогда она решила, что ей хватит сил дойти до кухни и выпить лекарство, однако спуск с лестницы занял у нее никак не меньше получаса. На последней ступеньке Батильда остановилась перевести дыхание, и вдруг её взгляд упал на книжную полку, где стояла та самая книга, зелье из которой она когда-то сварила для Юфимии. Батильда смутно припомнила, что было там что-то и в целом для поправки здоровья. Может быть, ей нужно питье посерьезнее, чем обычная настойка? Батильда медленно доковыляла до шкафа и вытащила потрепанный томик. Сил почти не осталось, и она решила еще немного отдохнуть, облокотилась рукой на подлокотник кресла и осторожно опустилась на мягкое сидение.

Давненько она не брала в руки эту книгу. Рукопись будто ждала, когда о ней вспомнят. Страницы были теплые и совсем не пыльные. В месте, где находился рецепт зелья для деторождения, был отогнут уголок, и Батильда открыла томик там, куда указала книга.

Зелье зачатия

Ингредиенты:

Багульник болотный

Каланхое перистое

Трава спорыша

Мякоть тыквы

Ортилия однобокая

Батильда провела рукой по строчкам. Это зелье когда-то она могла применить к себе, но не было рядом того, кто разделил бы с ней радость родительства. Она вздохнула. Зато хотя бы другим помогла и столько радости в итоге от этого получила.

Книга вдруг выскользнула из слабых пальцев и упала на пол. Батильда с трудом наклонилась и подняла том обратно. Раскрылась одна из последних страниц, подписанная как "Примечания". Взгляд Батильды упал на знакомое название.

Ортилия однобокая

Используется как диуретическое, ранозаживляющее, гемостатическое, противовоспалительное, противоязвенное, вяжущее средство при заболеваниях пищеварительной системы, а также как седативное и противоэпилептическое средство. Также эффективно при гинекологических заболеваниях. ВНИМАНИЕ. Для лечения гинекологических заболеваний используются только цветки. При использовании листьев возможны побочные эффекты, вплоть до возникновения Проклятия ортилии, крайне редкого и опасного недуга, способного вызвать гиперактивные всплески магии, а также преждевременную смерть как матери, так и ребенка. Подробнее — в рукописи "Древнейшие проклятия лечебных растений" на стр. 635.

Батильда почувствовала, как остановилось сердце. Книга снова упала на пол. Она не помнила, что именно тогда использовала в зелье — цветы или листья. Внутри самого рецепта такие детали указаны не были.

Мысли закрутились с бешеной скоростью. Батильда с возрастающим ужасом перебирала в голове сцены из прошлого: слишком сильные способности Джеймса, слишком внезапная болезнь Юфимии, которая передалась и Флимонту… Забыв о боли, она поднялась с кресла и заковыляла к другому книжному шкафу. Где-то тут, где-то внизу… "Древнейшие проклятия лечебных растений" лежали на самой нижней полке. Батильда пожалела, что оставила волшебную палочку в спальне. С трудом согнувшись, она все-таки смогла достать рукопись и судорожно начала её листать. Страница 635… Где-то здесь, еще немного… Вот, нашла! "Проклятие ортилии". Строчки плыли перед глазами, и ей пришлось прочитать несколько раз, чтобы понять их смысл. Инстинктивно она выхватывала из общего текста самое важное.

"Использование не той части растения при изготовлении лекарственных зелий приводит к возникновению проклятия в 90% случаев… Если зельевар успеет заметить свою ошибку в течение суток, возможно изготовить противоядие… Проклятие ортилии может иметь отложенный эффект и настигнуть жертву только спустя несколько лет после принятия зелья, причем смерть наступает как от внешне естественных, так и от насильственных причин..."

Батильде вдруг показалось, что где-то на улице раздался грохот, будто что-то обрушилось. Она вздрогнула, отрываясь от книги, и поспешила к окну, но ничего не сумела разглядеть. Нехорошее предчувствие сжало сердце, и Батильда поторопилась к выходу, на ходу снимая с крючка поеденное молью пальто.

Она увидела разрушенный коттедж издалека и закричала от ужаса, забыв обо всем на свете. Ноги подкосились, и Батильда упала на колени, которые тут же пронзила острая боль. Сколько прошло времени, она не знала, но вот кто-то подбежал к ней, испуганно восклицая:

— Что случилось? Мисс Бэгшот, вы в порядке? Матерь божья! Что с домом Поттеров? Неужели взорвался газ?

Она почти ничего не слышала, чувствуя, как слезы застилают глаза. Одна мысль навязчиво стучала у нее в голове: это она виновата во всем, она убила и Джеймса, и Лили с маленьким Гарри. Она слишком халатно отнеслась к древней магии, в которой мало понимала, нельзя, нельзя было поступать так легкомысленно… Это непростительно для ученого ее уровня...

Кто-то пытался её поднять, но Батильда почти лишилась чувств. В этот момент она решила одно: если ее ошибки так дорого стоят, никогда больше она не станет пользоваться магией, даже если под угрозой окажется её собственная жизнь.