Дороже злата (джен)

Как и положено порядочным приключениям, события этой истории происходили ночью. Очень темной ночью. Казалось, что небо всего минуту назад сияло мириадами звёзд, как вдруг его заволокло низкими тучами, и весь мир погрузился во мрак. И только луна едва проглядывала сквозь плотную пелену подобно бледному размытому пятну. Но этого явно было недостаточно.

В ее призрачном свете выделялась лишь темная громада Хогвартса, чуть серебрилось Чёрное озеро да таинственными призраками вставали башни на поле для квиддича. Было холодно. Несмотря на то, что октябрь в том году выдался удивительно мягким и дни стояли по-летнему тёплыми, стоило солнцу скрыться за горизонтом, как осень немедленно вступала в свои права. Словом, место и время мало подходили для приятного моциона. Да и вряд ли кому-то могло прийти в голову совершать прогулку в столь поздний час. Но, как будто спеша опровергнуть эту в высшей степени логичную мысль, едва заметная дверь в самом углу здания отворилась, и показались две фигуры, укутанные в длинные мантии. Чуть сгорбившись и поминутно озираясь, они направились в сторону поля для квиддича. Внезапно резкий порыв ветра сдул капюшон с головы одного из них, и в бледном свете луны блеснули ярко-рыжие волосы.

— Да потише ты топай, Невилл! Грохочешь как гиппогриф, смотри, всех пребудишь! — вполголоса обратился к своему спутнику рыжий и поплотнее укутался в мантию. — Мерлин, как холодно!

— Ты сам шумишь, Рон. Я на цыпочках иду, это ты как гиппогриф! — не остался в долгу Невилл и шмыгнул носом. — И вообще, я говорил тебе — днём надо идти! Кто растения ночью сажает? Там же не было ничего сказано, чтобы именно ночью! Глупости все это!

— Днём?! — От возмущения Рон остановился и стал тыкать пальцем в извлечённый из кармана смятый листок, явно вырванный из книги.

— Смотри, там сказано, что это надо делать вечером! А разве мы могли незаметно выйти из спальни, когда там полно народа? Как ты себе это представляешь? А днём это и вовсе нереально. Ну кто нам позволит на поле для квиддича что-то сажать? Сразу куча народа набежит! Мои братья — первыми. И плакали наши денежки!

— Да почему именно на квиддичном поле? Там же «волшебное поле» написано! С чего ты взял, что наше игровое подойдёт? — переспросил Невилл.

Этот спор продолжался у них с того самого момента, когда Рон, под большим секретом, показал ему вырванный из книги лист с рекомендациями по выращиванию дерева с золотыми листьями. Книга принадлежала заучке Грейнджер, и уже этого факта было достаточно, чтобы Рон безоговорочно поверил в подлинность инструкции. Не то чтобы он всецело доверял этой Гермионе, вовсе нет. Но в некоторых вопросах она была действительно лучшей. Особенно в том, что касалось книг и заклинаний. В принципе, Невилл тоже не сомневался, что у Гермионы не может быть непроверенных рецептов. Его смущали только некоторые спорные моменты. А именно — странная уверенность Рона, что упомянутое волшебное поле было именно полем для квиддича. И ещё ему хотелось бы прочитать о выращивании в более полном объеме — книжная страница, большую часть которой занимала красочная иллюстрация, изображавшая пару каких-то непонятных существ, не могла нести в себе полной информации. Но идти к Гермионе с просьбой одолжить книгу было рискованно: девочка могла уже обнаружить надругательство над своей собственностью — все таки вырванный лист это не шутки, — и тогда ее гнев наверняка обрушился бы на голову Невилла. А таких фатальных последствий он точно не хотел.

— Конечно, это настоящее волшебное поле! Ты что, сомневаешься? Что может быть чудеснее квиддича? Вот что? — между тем распалялся Рон, прижимая к груди основательно измятую инструкцию. Его глаза загорелись нешуточным азартом. В чем, в чем — а в чудесах квиддича он ни на миг не сомневался.

Вообще-то Невилл мог назвать с десяток вещей более привлекательных — для него лично, — чем перспектива болтаться на тонкой палке между небом и землёй, ещё и поминутно рискуя получить тяжёлым мячом по голове. Но он благоразумно промолчал. Высота и все, что с ней связано, не вызывало у него никакого энтузиазма. Но об этом страхе он предпочитал никому не рассказывать. При всем благородстве факультета Гриффиндор его представители легко могли поднять на смех и за меньшие грехи.

— Вот то-то же! — приняв молчание товарища за согласие, Рон моментально успокоился, и они продолжили путь через темный двор к полю.

На открытом пространстве ветер свирепствовал с удвоенной силой. Луна и вовсе скрылась за горизонтом, и искать место для посадки мальчишкам приходилось практически в полной темноте.

Наконец выбрав уголок у самых трибун Гриффиндора, они опустились на колени и стали с усилием рвать мокрую жёсткую траву. Вообще-то для того, чтобы выкопать ямку в земле, существовало специальное заклинание, но за месяц с небольшим пребывания в Хогвартсе они его, конечно, не успели выучить, так что приходилось действовать вполне маггловским способом. Наконец их усилия увенчались успехом: ямка, не более трёх дюймов глубиной, была готова.

— Давай монету, Невилл! — сдавленным от волнения голосом прошептал Рон и вытащил из кармана завязанную в носовой платок горсть соли, припасенную накануне в обеденном зале, и безразмерную бутыль с водой, позаимствованную у близнецов. — Ну что ты возишься? Я продрог уже весь!

Лонгботтом вытащил из-за пазухи медальон и, поколебавшись, раскрыл его. Ему на ладонь выпала небольшая золотая монета. Ее незадолго до своей смерти подарил ему дедушка. Монета была старинной, с затейливо выбитой единицей с одной стороны и чудной птицей — с другой. Расставаться с ней было жаль, но ведь если верить книге Гермионы, утром у него должны быть пять сотен таких же монет! Жаль только, эту он навсегда потеряет...

Внезапная мысль поразила его, и он замер: а ведь правда, разве заменят даже тысячи совершенно чужих монет одну — дедушкину? Они, конечно, могут быть точно такими же, но ни одна из них не станет именно этой монетой!

Невилл поколебался и сжал подарок дедушки в кулаке; он уже почти решился отказаться, как взглянул в глаза Рона... Тот смотрел с таким азартом, перемешанным с надеждой, что пойти на попятную казалось совершено невозможным. Да и не умел Невилл отказывать. Просто не умел. Ему было гораздо легче согласиться и не спорить. С тихим вздохом он разжал ладонь, и монетка бесшумно скользнула в землю.

— Так, теперь хорошо посолить, закопать и полить. — Рон от усердия даже прикусил нижнюю губу, тщательно вытряхивая содержание платка в ямку. Затем осторожно присыпал монету землёй и вылил все содержимое бутыли. Ровно два ведра, он сам мерил.

Никакого эффекта, кроме образовавшейся под их коленями лужи, не последовало. Волшебного эффекта. То есть в книге, конечно, было сказано, что дерево вырастет утром, но мальчишки все же рассчитывали увидеть хоть какое-то подтверждение правильности своих действий. Сияние из-под земли, гром и молнию или хоть какой-то лучик света. Но — ничего.

— Холодно, — спустя минут пятнадцать ожидания пожаловался Рон и поежился под порывом ветра. — Что-то медленно оно растет.

Невилл лишь пожал плечами. Насколько он помнил, растения вообще растут совсем не быстро, они ведь не лошади на скачках. Хотя как это происходит с золотыми деревьями, он не знал.

— Надо было хоть сэндвич с собой захватить, — вздохнул Рон, — у тебя нет?

Невилл лишь покачал головой. С каждой минутой ему все больше было жаль монетку, ведь дедушка говорил, что она из древней, исчезнувшей в веках страны. Которой больше никогда не будет. Как и самого дедушки...

— А мы с Гарри, когда в Хогвартс ехали, целую тележку сладостей купили, — продолжал между тем Рон. — Там одних лягушек было штук десять.

— Так почему ты Гарри с собой дерево сажать не позвал? — злясь на самого себя, а потому и на Рона, спросил Невилл. — Ведь он твой лучший друг. Ты всем так говоришь.

— Почему, почему... — буркнул Рон и потупился. Но спасительный ответ на этот довольно щекотливый вопрос вдруг сам пришел ему в голову, и он гордо выпрямился. — Тебе хотел помочь, вот почему! У Гарри монет много, ему их сажать не надо, а у тебя только одна.

В самом деле, звучало очень благородно и главное — правдоподобно.

На самом деле все было намного проще. Гарри был Мальчиком-который-выжил, а неделю назад стал ещё и самым молодым ловцом в квиддич за всю историю. Словом, чего-чего, а славы ему точно хватало. И Рон был практически уверен, что если им удастся вырастить дерево с золотыми листьями, то героем дня станет вовсе не он, а опять Гарри. А этого ему вовсе не хотелось. Лучше всего было бы посадить дерево одному, но откуда взять золотую монету? Брать в долг не хотелось, ведь непонятно, как все пройдет. Вдруг монета исчезнет? Что тогда отдавать? Положение казалось безвыходным, и тут он вспомнил, как Невилл показывал в спальне монету своего дедушки. Уговорить этого увальня оказалось довольно просто. Были ещё плюсы такой компании: Лонгботтом никак не затмит славу Рона, как пить дать останется в стороне, да и идти одному ночью на квиддичное поле не придется. Вдвоем все же не так страшно.

— Спасибо, конечно, но мне тоже сотни монет не особенно нужны, — пробормотал Невилл и устыдился своих слов.

— Как это не нужны? Ты представляешь, сколько всего можно купить на двести пятьдесят золотых?! — поразился Рон, но Невилл только пожал плечами. В отличие от Уизли, у семейства Лонгботтом никогда не было особых проблем с деньгами. Они не были богачами вроде тех же Малфоев, но и не нуждались, так что Невилл не слишком ценил деньги как таковые. В этом не было его особой заслуги, ведь сложно по-настоящему оценить то, что у тебя есть.

— Ну ты даёшь! — недоверчиво покачал головой Рон. Впрочем, от чудика-Невилла и не такого можно было ожидать.

Они промолчали. Между тем ветер, который и не думал стихать, нагнал ещё больше туч, с которых стали срываться редкие капли дождя. Ежась под ледяными брызгами, Рон уже почти решился оставить эту затею и отправиться в спальню. Ведь даже в книге было сказано, что, посадив дерево, надо спать! Все согласно инструкции. Можно же встать пораньше и проверить, что здесь выросло.

Но тут его внимание привлек тоненький, едва заметный росток, показавшийся из жёсткой щетины травы, и он забыл про холодный ветер и дождь.

— Растет, Невилл! Растет! А ты не верил! — почти проорал от избытка чувств Рон и стукнул Невилла по плечу. По правде сказать, он и сам не до конца верил, что такое возможно и из монеты может вырасти золотое дерево, но росток рос прямо на глазах. Тонкий стебелёк тянулся вверх, раскрывая темно-зеленые клейкие листочки. Темно-зелёные...

— Э... А почему листья не золотые? — растерянно поинтересовался Рон и склонился к самому ростку.

— Не знаю. Может, позже золотыми станут? — Невилл тоже наклонился над чудесным растением, чуть не столкнувшись с Роном лбами.

— Думаешь? — Уизли задумчиво почесал затылок и пощупал пальцами нежную зелень. — Что-то оно мне напоминает...

Он наморщил лоб, пытаясь ускорить мысленный процесс и наконец вспомнить, при каких обстоятельствах он мог видеть это золотое дерево. В голову почему-то приходили только голубые занавески из кухни в Норе. Но как они могли быть связаны с загадочным растением, он представить не мог.

Между тем росток все увеличивался. Выпуская все новые и новые листики, он уже был почти в четыре дюйма высотой, когда Невилл сдавленно ахнул и прошептал:

— Трепетливый кустик!

— Точно! — Рон хлопнул себя ладонью по лбу, — дрожащая трясучка! Мама ее на подоконнике выращивает! Но откуда она взялась?

— Не знаю. Семена очень маленькие и колючие. Могли на твоём платке случайно оказаться, раз кустики у вас дома есть. А когда ты соль высыпал, тоже в землю упали. Надо же, а я не зал, что она так быстро растет. И даже соль не помешала.

Невилл очень осторожно погладил чуть подрагивающие листочки.

— Ха, радость какая! Трясучка выросла! А золотое дерево где? — Рон явно не разделял его энтузиазма. Он с досадой пощупал землю вокруг ростка, но никаких признаков ещё одного растения не обнаружил.

— Скорее всего, никакого дерева не будет, — задумчиво прошептал Невилл. У него с самого начала были сомнения в реальности их плана, но теперь они почему-то превратились в уверенность.

— Да, эта дрянь наше дерево сожрала! У него такие корни, что гвоздь переваривают. Вместо удобрения. Мне Джордж показывал. Так что ты лучше выкапывай свою монетку поскорее — а то потом фиг найдешь.

С этими словами Рон потянулся, чтобы вырвать так некстати выросший кустик, но Невилл перехватил его руку:

— Ты что?! Это же хорошее растение, мне бабушка рассказывала, что его цветы пахнут для каждого по-разному. У них аромат мечты!

— Да конечно! А ты знаешь, что оно раз в сто лет цветет? Собираешься тут сидеть и ждать, когда это произойдет? Совсем с катушек слетел? А даже если дождешься, какой в этом толк? Я и так знаю, что хочу. Зачем мне запах мечты? Ведь от того, что я понюхаю цветок, ничего не сбудется!

— Ну и что! Он все равно волшебный и не виноват, что у него не золотые листья! За что его вырывать? — не сдавался Невилл.

— Да она все равно здесь погибнет! Мы один раз осенью окно бросили открытым, и у мамы все ее трясучки разом завяли. Забирай монету, и пошли отсюда — толка все равно не будет.

Как будто в подтверждение его слов, Невилл почувствовал резкий порыв ветра, и редкие до сих пор капли превратились в полноценный дождь. Листики на кустике затрепетали и грустно поникли.

— Давай же, не дури, Невилл! Ну подумаешь, сорняк погибнет, я тебе из дома пять штук таких принесу! Пойдем скорее, холодно!

— Нет. — С минуту поколебавшись, Невилл сел как можно ближе к ростку, так что тот оказался у самых его коленей, и запахнул мантию. — Я подожду до утра и позову профессора Стебль. Она наверняка знает, как правильно поступить.

— Ты собираешься торчать здесь до утра? Ты сбрендил? Да ты насмерть замёрзнешь на таком холоде! Дождь идёт, ты что, не видишь?

— Не замерзну. У меня мантия водооталкивающая, бабушка чары накладывала. А ты... Ты иди, Рон. Ты вот и правда заболеешь на таком ветру.

— Конечно, пойду! Я же не идиот, чтобы из-за какого-то сорняка ангину здесь заработать! Но тебе это зачем? Забирай монету, пока не поздно, иначе ты её никогда больше не увидишь! Потом жалеть будешь, а ничего не исправить уже! Оно тебе надо? Мы бы завтра ещё раз дерево попробовали вырастить! Все лучше, чем целый золотой на трясучку переводить! Пойдем! Не тупи, Нев!

Но Невилл только упрямо покачал головой. Ему почему-то было уже не жаль дедушкиного подарка. Ну разве что совсем чуть-чуть. Он был почти уверен, что дедушка бы совсем не обиделся и даже одобрил его поступок.

— Ну и оставайся здесь! Высиживай! А я пошел...

Рон с досадой махнул на Невилла рукой и решительно зашагал в сторону Хогвартса.

После его ухода стало как будто ещё холоднее. И тоскливей. Ветер поминутно порывался сорвать с головы Невилла капюшон мантии, и когда это ему удавалось, за шиворот неприметно затекали ледяные капли дождя, так что приходилось все время придерживать капюшон рукой. Кроме того, Невилл очень волновался, что кустику все равно холодно, и он, склонившись, старался отогреть его дыханием. Время тянулось очень медленно; казалось, солнце не взойдет уже никогда, в мире навсегда поселились холод, дождь и ветер.

В какой-то момент ему показалось, что послышался звук приближающихся шагов. Невилл радостно обернулся, уверенный, что это вернулся Рон, и растерянно замер. В нескольких футах от него стоял профессор Флитвик.

— Мистер Лонгботтом?! — с нескрываемым изумлением спросил профессор. — Что вы здесь делаете в такой час? С вами все в порядке?

Он стремительно приблизился к Невиллу, доставая на ходу волшебную палочку, явно собираясь применить диагностические чары, однако в последний момент остановился и пытливо посмотрел ему в глаза:

— Ну же, Невилл, что с вами случилось? Вы нездоровы? Ранены? Не можете идти? Почему вы сидите в луже под дождем среди ночи?!

— Со мной все в порядке, сэр. Просто... — Невилл совершенно не представлял, как можно внятно все объяснить, поэтому просто откинул полу мантии и показал изумлённому профессору чуть подрагивающий зелёный росток. — Он без меня замёрзнет, сэр, — жалобно закончил он и шмыгнул носом.

Профессор Флитвик очень долго работал в Хогвартсе. Достаточно долго, чтобы привыкнуть к самым диким и невероятным поступкам учеников. Он вообще был убежден, что его уже мало чем можно удивить, но сложившаяся ситуация немного поколебала эту уверенность.

— Так, — он задумчиво потёр переносицу и предложил: — Вот что, мистер Лонгботтом, сейчас я наложу согревающие чары на вас и на вашего э-э-э... питомца. Укрою нас от дождя, и вы очень подробно, ничего не утаивая, расскажете мне, что здесь произошло. Вы меня поняли?

— Да, сэр.

— Вот и славно. А теперь поднимитесь, мне нужно вас обсушить.

Уже через пару минут они вместе сидели под прозрачным куполом на трансфигурованом из камня диване. Капли дождя беззвучно испарялись всего в паре футов над их головами, было тепло и странно уютно сидеть вот так на диване посреди темного поля. Профессор молчал, давая Невиллу время на раздумья, последний же никак не мог решить, как ему поступить: как все рассказать и при этом случайно не выдать Рона? В этом была определенная сложность — сочиняя на ходу, он наверняка сбился бы в самом начале, ведь умение врать, особенно складно и правдоподобно, не входило в список его талантов. Но и рассказать все и тем самым выдать друга не хотелось. К счастью, все сомнения развеял сам Флитвик:

— Давайте сразу договоримся, мистер Лонгботтом: я прекрасно понимаю, что вы отправились сюда не один. И также понимаю, что вы не хотите называть имя своего спутника. Я и не требую этого. Пусть это остается на его совести. Можете именовать его просто: друг. В остальном же прошу рассказать мне все как было, без утайки. Вы меня поняли?

— Да, профессор! — с облегчением выдохнул Невилл и робко улыбнулся.

Сделав глубокий вдох, как перед прыжком в воду, он начал свой рассказ. Сначала говорить было трудно. Он то и дело заикался и мучительно краснел. Но профессор слушал так внимательно, что к середине рассказа Невилл окончательно осмелел и — неожиданно для себя — даже рассказал не только о событиях проходящей ночи, но и о своих чувствах. О том, как ему было жаль монету, как было страшно и холодно и даже о желании все же прочесть книгу Гермионы. Ведь как-то там все же выращивали золотые деревья.

Когда он закончил, Флитвик довольно долго молчал, как будто обдумывая что-то своё. Наконец он повернулся к Невиллу и с лёгкой улыбкой произнес:

— Вы очень необычный ребенок, мистер Лонгботтом. Не часто мне встречался человек настолько безвольный по отношению к своим интересам и твердый, когда дело касалось кого-то другого. Думаю, не ошибусь, если предположу, что ваша жизнь не будет простой и лёгкой. Но это не беда, не пугайтесь. Интересной и полной приключений она будет наверняка.

— Почему вы так думаете, сэр?

— Почему? Ну, далеко не каждый мальчишка способен ради простого ростка просидеть под дождем полночи, рискуя заработать простуду и взыскание, если его обнаружат. Вы же не моргнув глазом решились на это. Хотя уверен: ваш спутник приложил немало усилий, пытаясь отговорить вас, ведь верно?

— Да, сэр.

— Это говорит о вашем упорстве, что похвально. Добиваться своей цели, не обращая внимание на препятствия и даже на насмешки, — ценное качество. Оно очень пригодится вам в жизни. Но в то же время вы отдали очень ценную для вас вещь просто потому, что вас об этом попросили. Легко согласились променять дорогую память на что-то совершенно вам не нужное, причем прекрасно осознавали, что делаете. Это говорит о том, что вы умеете защищать других, но только не себя. Вот это основная проблема, Невилл: вам надо научиться говорить «нет» даже своим друзьям. Особенно когда вы уверены, что они совершают ошибку. Это сложно, я знаю. Но сможет уберечь и вас, и окружающих. Людям зачастую кажется, особенно в детстве, что жизнь пишется карандашом и в любой момент можно все исправить. Но, увы, ластика в этом случае не предусмотрено. Так что иногда даже, казалось бы, незначительные промахи могут стать фатальными. Нужно думать, прежде чем делать.

— Да, сэр. Но... Но мне же уже совсем не жаль монетку.

— Конечно, не жаль, вы же не поменяли ее на тысячу монет, а подарили жизнь этому ростку. А это гораздо дороже золота. Хотя, конечно, не каждый способен так высоко оценить жизнь простого трепетливого кустика. Но я же говорил, что вы очень необычный ребенок. — Профессор Флитвик тепло улыбнулся и продолжил: — В этот раз, можно сказать, вам повезло, но так будет далеко не всегда. Так что хорошо подумайте над моими словами, ладно?

— Да, сэр, — очень серьезно кивнул Невилл. — Я постараюсь.

— Вот и замечательно. А теперь, пожалуй, нам с вами не мешает хоть немного поспать. До подъема еще часа четыре, маловато, конечно, но все же лучше, чем ничего, — продолжил Флитвик и встал. Подождал, пока Невилл последует его примеру, и трансфигурировал диван обратно в камень.

— Вы можете не волноваться о своем питомце, мистер Лонгботтом — я оставлю и купол, и согревающие чары, так что до рассвета он точно не замерзнет. А утром я попрошу профессора Стебль позаботиться о нем.

— Спасибо, сэр! А... — Невилл замялся и покраснел.

— Вы что-то забыли?

— Вы не сказали, как накажете меня, сэр, — смущенно пробормотал Невилл. — Вы снимете баллы или расскажете все директору?

Флитвик внимательно посмотрел на него и покачал головой:

— Нет. Я не буду снимать баллы с вашего факультета и тем более беспокоить по этому вопросу вашего декана или директора. Но вы правы, такое вопиющее нарушение правил нельзя оставить без последствий. Поэтому поступим так: до конца недели вы должны будете найти способ восстановить книгу мисс Грейнджер. Найдите подходящие чары и действуйте. В вашем распоряжении библиотека Хогвартса, ну или можете попросить совет у старших товарищей. Решайте сами. Но к воскресенью книга должна быть восстановлена. И восстановлена лично вами. Можете не приносить мне ее для проверки — я поверю вам на слово. Это понятно?

— Да, сэр. Все будет исполнено.

— Даже не сомневаюсь в этом, мистер Лонгботтом. И последнее — мой вам совет: извинитесь перед мисс Грейнджер и попросите дать вам прочесть книгу. Уверен, вы найдете там массу поучительного. И ваш друг — тоже.

Профессор лукаво улыбнулся и совершенно неожиданно подмигнул.

Дальше они шли молча. Невилл уже практически засыпал на ходу. Ночь выдалась очень насыщенной, и только теперь он почувствовал, как устал. Когда они пересекали зал перед башней Гриффиндора, он с изумлением заметил прячущегося за колонной Рона — с большим зонтом и одеялом под мышкой. Не заметить его с такой поклажей было довольно проблематично, но профессор Флитвик вполне справился с этой задачей, прошествовав мимо замершего гриффиндорца с самым невозмутимым видом. Невиллу стало тепло на душе. От доброты профессора, но главное — Рон не бросил его одного. Не смог бросить.

На этом и закончилась эта невероятная история, над которой еще долго смеялась половина школы — Рон никогда не умел держать язык за зубами. И громче всех смеялась Гермиона, книгу которой они благополучно восстановили. С третьей попытки и не без помощи хозяйки.

И главное — трепетливый кустик, спасенный Невиллом, все же расцвел. Конечно, далеко не сразу, а только через одиннадцать лет после описанных событий, когда все участники были уже совсем взрослыми. Его цветы оказались золотистого цвета и для Невилла пахли горячим ветром дальних стран, тропическими цветами и горьковатым ароматом полыни.